Текст книги "Святыни и древности Турции"

Византийский историк Лев Диакон (ок. 950 – ок. 1000 гг.), чья «История» является одним из важнейших источников по истории Древней Руси (в частности, он упоминает о том, как именно был казнен князь Игорь древлянами, разорвавшими его меж деревьев, и подробно описывает войну князя Святослава с болгарами и византийцами), упоминает Анталию в связи с мятежом Варды Склира против императора Василия Второго, будущего Болгаробойцы (958—1025 гг., фактически правил с 976 г.). Склир, имевший родственные связи с василевсом Иоанном Цимисхием (969–976 гг.; Цимисхий был женат на сестре Склира Марии, но овдовел, еще не воцарившись), – полководец, основной противник киевского князя Святослава в его войне с византийцами 970–971 гг., более всего известный тем, что фланговым ударом принес византийцам победу над Святославом в решающей битве при Доростоле; при Василии Втором попал в опалу и оттого поднял восстание в Малой Азии, длившееся с 976 по 979 г. Лев Диакон пишет так: «После переселения императора Иоанна из этой жизни магистр Варда, по прозванию Склир, обуреваемый жаждой власти и алчностью, обольстил и одурачил многочисленную и легковерную толпу, замыслив опасный мятеж против правителей. Четыре года передвигался он по Азии, опустошая огнем целые области, уничтожая города, прогоняя и яростно истребляя выступавшее против него ромейское войско. Первое поражение потерпело воинство ромеев под начальством патрикия и стратопедарха Петра, когда произошла битва в граничащей с землею армян Лапарской долине, где и сам патрикий Петр, пораженный копьем, упал с коня и прямо посреди строя испустил дух; погибло вместе с ним и множество воинов. Второе поражение [ромеи потерпели] под начальством магистра Варды Фоки, который, получив от правителей достоинство доместика схол, выступил против Склира в Панкалию – это удобная для передвижения верхом долина недалеко от Амория. В этой битве Фока был поражен древком копья в голову, упал с лошади и распростерся на земле. Он был бы схвачен врагами и бесславно убит, но неприятели не знали его в лицо и не обратили на него внимания, как на одного из многих, а наступившая ночь спасла полководца. Склир же, гордясь и кичась такими победами, стал считать себя неотразимым и непобедимым. После этого он взял приступом Никею, Авидос и Атталию, подчинил себе все владения ромеев в Азии, захватил множество триер, стал господствовать на море и причинил большой вред купцам и даже самой столице, не давая возможности приплывать, как прежде, судам с хлебом. Это длилось до тех пор, пока правители не выслали тайно из Византия огненосные корабли. Начальствовавший над ними магистр Варда Парсакутин неожиданно пристал к Авидосу, зажег корабли тирана, перебил находившихся там воинов и овладел крепостью. Вслед за тем Фока набрал многочисленный отряд воинов, напал на Склира, победил его и заставил бежать в Экбатаны (Лев имеет в виду Багдад. – Е.С.), к агарянам». В Багдаде Склир на 7 лет угодил в тюрьму вместе со своими сподвижниками, причем его пытался отравить византийский посол; после освобождения (986 г.), возможно, полученного вследствие военной службы у султана против его восточных врагов, примкнул к мятежу своего «старого знакомого» Варды Фоки. Их пути и ранее часто и причудливо пересекались: в 970 г. Склир, как представитель официальной власти, уже подавлял первое возмущение своего нового союзника, а в 979 г. вновь вступил с ним в бой, причем уже сам как бунтовщик против законного представителя императора, разбил его (причем имел место личный поединок), а потом был разбит им; сейчас василевс хотел стравить их меж собой, но они быстро договорились разделить империю; однако сначала Склир был использован Фокой, а потом посажен в крепость; когда Фока погиб в битве с василевсом, вдова Фоки нарочно, чтоб отомстить василевсу, выпустила Склира, и тот, собрав и своих приверженцев, и остатки войска Варды Фоки, продолжил борьбу с Василием, пока взятие князем Владимиром Херсонеса не заставило Василия помириться с мятежным полководцем (989 г.); Склир, достигший 70 лет и уже начавший слепнуть, с удовольствием принял амнистию, дал Василию, по его просьбе (согласно «Хронографии» Михаила Пселла), ряд мудрых управленческих советов и умер на покое в богатстве и почестях в 991 г.

В 1020—1030-х гг. в Анталии родился знаменитый византийский историк и правовед Михаил Атталиат (ум. ок. 1080 г.), оставивший нам свою «Историю», в которой он описал, как очевидец и непосредственный участник, катастрофическое поражение византийцев при Манцикерте, понесенное ими от турок-сельджуков в 1071 г. «О том же, как я сам, став на пути бегущим, многих задержал, стремясь отвратить поражение, пусть расскажут другие», – сурово пишет автор… Без преувеличения можно сказать, что это первое крупное столкновение с неведомым доселе врагом (не считая неудачного для византийцев боя при Мелитине 1067 г. и двух ответных, скорее демонстративных походов, ромеев 1068–1069 гг.) оказалось роковым для всей судьбы Византии, начавшей стремительно «расползаться по швам» под ударом сельджуков из-за того, что всесильная бюрократия, завидуя деньгам, выделяемым василевсом на армию, предала своего императора, Романа Диогена, подстроив изменой проигрыш битвы. Поверженного василевса жестоко ослепили (ему выжгли глаза, так что он вскоре умер) – и не турки, а «свои», по его возвращении из турецкого плена… Большая часть Анатолии (Малой Азии) была потеряна уже за 9 лет, потом постепенно рухнуло и все остальное. Но вернемся, собственно, к Анталии.

В последующие века Анталия сохраняет свою важность как опорный пункт в борьбе с мусульманами. В самом начале правления Иоанна Второго Комнина (1118–1143 гг.) кочевые турки, не подчинявшиеся определенному правителю, захватили было Анталию, но василевс, учитывая важность города-порта, лично выбил их оттуда и восстановил ее сухопутные связи со столицей. По Ш. Дилю, в 1143 г. в Анталии во время похода на Киликию умер от лихорадки севастократор Андроник Комнин – сын Иоанна Второго и брат василевса Мануила Первого; по иной версии событий там, еще до воцарения Мануила, годом раньше умер другой их брат, Алексей; его братья Андроник и Исаак поехали в Анталию за телом, чтоб отвезти его в Константинополь, и Андроник заболел и умер на обратном пути, в Малой Азии; Диль также говорит о смерти обоих принцев в промежуток в несколько недель, но датирует их обе 1143 г. Несомненно одно: один из царевичей, если не оба, умер в Анталии (по Д. Норвичу, сам император в 1142 г. вместе с 4 сыновьями прибыл в Анталию во время похода на сирийских сарацин; там Алексей умер, Андроник и Исаак были отправлены отцом с телом брата в столицу, и Андроник в походе умер, сам же василевс отправился с Мануилом на войну и вскоре умер от заражения крови); также Анталия по-прежнему славна как центр торговли и одна из главных станций на пути к константинопольским проливам; там в XI веке обустраивается венецианская фактория. Алчные латиняне взяли Анталию на заметку. Кроме того, у них появились личные счеты к этому городу. Во время Второго Крестового похода (1147–1149 гг.), во время блуждания по Таврским горам французского войска под предводительством короля Людовика Седьмого (1120–1180 гг., правил с 1137 г.), латиняне после 12-дневного перехода, страдая от голода, холода и преследования турок, выбрели к Анталии. Местные жители хоть и здорово нажились на продаже разбойным крестоносцам продовольствия, однако просто физически не смогли достать фуража для их лошадей (напомню, что Анталия располагается близ гор на обрывистом скалистом берегу). В результате и без того растрепанное войско французов лишилось лошадей, король со своими баронами и духовенством покинул его (февраль 1148 г.), и отчаявшиеся простолюдины решили пробиваться пешком, в результате чего все пали от эпидемий и рук турок. Тем не менее латинская пропаганда во всем обвинила коварных греков, начиная с их императора, хотя, как пишет историк Крестовых походов Б. Куглер, крестоносцы Людовика погибли вовсе не от византийской алчности, а от собственных ошибок. На эту уловку попался известный русский путешественник, писатель и государственный деятель А.С. Норов, который полуистерично описывал анталийское бедствие в своем труде «Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе»: «На Греках Атталии тяготеет грозный укор истории за их коварныя и безчеловечныя действия противу крестоносцев Лудовика 7-го. После истребления армии Императора Конрада на пути в Иконию, чрез измену Греков Константинополя, Людовик Седьмой, с новою армиею, при которой было чрезвычайное множество поклонников, восторжествовав над Мусульманами на берегах Меандра, претерпел в свою чреду неожиданное поражение в дефилеях горы Кадмуса; его остальная армия, обязанная своим спасением его геройскому мужеству, преодолев неимоверныя препятствия, достигла наконец в совершенном разстройстве и изнеможении до стен Атталии, куда были устремлены все ея надежды. Этот город принадлежал тогда Константинопольскому Императору Мануилу и был населен одними Греками; – Атталийцы, конечно не без ведома Мануила, затворили ворота перед погибающею армиею своих собратий – Христиан. Армия Латинцев и толпы несчастных поклонников, нуждаясь в съестных припасах и в одежде, едва могла приобретать их у Атталийцев за дорогую цену. Одно только чрезвычайное изнеможение сил душевных и телесных Латинцев и недостаток в осадных машинах может несколько объяснить нерешимость Латинцев взять приступом преступную Атталию. Не прежде, как через месяц, Атталийское Правительство, опасаясь наконец последствий отчаяния европейскаго войска, предложило Королю Французскому, за дорогую плату, суда для отправления части его войска в Сирию. Лудовик принял с трудом это предложение, предвидя злосчастную участь, которая ожидала без него ту часть войска, которая должна была следовать берегом. Нельзя читать без ужаса в современных писателях разсказ об этих бедствиях. Большая часть оставшихся Франков погибла или с оружием в руках в Горах Киликийских, или от голода; некоторые из них с отчаянием в душе возвратились к стенам ненавистной Атталии, превзошедшей в жестокости древний Фазелис. – Мусульмане и Греки испили их кровь, но наконец первые сжалились над Христианами, призрели больных и раненых и даже, покупая монету Крестоносцев у Греков, раздавали ее обратно крестоносцам щедрою рукою. – “Наконец”, говорит один современный писатель и очевидец: “Бог проклял Атталию, поразив внезапно ея жителей чумною смертию; почти все дома опустели; а те из жителей, которые остались в живых, пораженные безумием и ужасом, поспешили убежать из города”». Да, типичная деятельная латинская пропаганда, особенно если сравнить поведение византийцев и турок, якобы сердобольно кормящих и лечащих тех, кто пришел их убивать. Шарль Диль в своей «Истории Византийской империи» пишет, что неудачу Второго Крестового похода латиняне «приписывали прежде всего коварству византийцев, чья жадность действительно была возмутительной, и Запад намеревался даже одно время направить Крестовый поход против Византии, чтобы отомстить за крах экспедиции (1150)».

Однако вернемся к итальянской экспансии в Анталии. Когда во время Четвертого Крестового похода крестоносцы берут Константинополь, в том же 1204 г. Анталию захватывают представители тосканского рода Альдобрандино. Параллельно с этим идет экспансия турок-сельджуков, все более приближающихся к Анталии. Еще раз вспомним слова, сказанные накануне падения Константинополя в 1453 г. византийским адмиралом Лукой Нотарой: «Лучше быть под мусульманской чалмой, чем под папской тиарой». Жители Анталии поняли эту «истину» гораздо раньше, ибо отмечено, что, попав под иго латинян, греческое население Анталии предпочло поддержать турок, чем те и воспользовались.

5 марта 1207 г. турки-сельджуки под предводительством султана Гияз-эд-дина (которому в городе поставлен большой конный памятник) взяли город при помощи его же жителей.

Византийское никейское «правительство в изгнании» заявило свои претензии на Анталию, что привело к войне с конийским султанатом сельджуков. В сражении при Хонасе с никейскими войсками за фригийскую малоазийскую область, ныне известную, как Денизли (1210 год), султан Гияз-эд-дин, большой, кстати говоря, любитель поединков, был повержен в единоборстве с императором Феодором Первым Ласкарисом (1174–1221 гг., правил с 1204) и собственноручно обезглавлен василевсом. В 1211 г. Анталия была отбита никейцами, но 10 лет спустя потеряна ими окончательно.

В работе В. Гордлевского «Государство Сельджукидов Малой Азии» приводятся три любопытных сведения, касающихся захвата турками Анталии, – к сожалению, без уточнения, относятся ли они к 1207 г. или к 1210/11. Можно предположить, что, коль скоро в 1207-м греки сами сдали Анталию, описанная резня относится ко второму взятию Анталии, так как обычно, если город сдавался добровольно, население сохраняло свою свободу и жизнь текла практически по-прежнему; однако можно предположить, что латиняне, оказав сопротивление, вызвали гнев турок и спровоцировали избиение. Итак, известно, что: 1) при осаде Анталии турки использовали 100 катапульт, разбивавших ее стены камнями; 2) первым на стены Анталии взошел конийский воин Йолук Арслан Хусам-эд-дин, 3) а раззадоренные турки повели себя так, как описывает В. Гордлевский на основании сочинения Языджи-оглу: «В Анталье… в течение суток шло поголовное избиение – резня, потоки крови текли по равнине и к морю, после воины вложили мечи в ножны и 5 дней грабили жителей и уводили в рабство, и только на шестой день была объявлена пощада: те, кто остался жив, мог вернуться к себе».

При сельджуках важность свою как торгового и военного порта Анталия не потеряла, ибо стала центром средиземноморской торговли Иконийского сельджукского султаната. Кроме того, поскольку в городе еще оставалась значительная часть христианского населения, занимавшаяся ювелирным делом, сами султаны, готовясь к свадьбе, отправляли в Анталию заказы на изготовление украшений. Другой известный султан-завоеватель, Алаеддин Кейкубад (правил в 1219–1236 гг.), отстроил город и его укрепления заново, сделал его вместе с Коньей и Аланией (бывшим Коракесионом, переименованным султаном в Алайе в свою честь) одной из своих столиц, а конкретнее – зимней, и возвел знаменитый красно-кирпичный Йивли-минаре – «Рифленый минарет», давно ставший визитной карточкой города.

Латиняне, впрочем, не оставляли попыток вернуть себе Анталию. Король Кипра Гуго IV, успешно воюя с анатолийскими турками, обложил данью Анталию, Аланию (бывший Колонорон византийцев и Коракесион греков) и Анамур (об этом свидетельствует немецкий паломник Лудольф фон Зюдгейм, посетивший Кипр в 1341 г.).

О предприятии кипрского короля Петра I (сына Гуго IV) было слегка упомянуто выше, в рассказе об Улу-Джами-кесик-минаре, теперь пора остановиться на этом блестящем деле подробнее, приведя фрагменты уже цитированного ранее произведения средневекового кипрского хрониста Леонтия Махераса «Повесть о сладкой земле Кипр» (перевод С.В. Близнюк из приложения к ее книге «Короли Кипра в эпоху Крестовых походов»): «Когда Великий Караман узнал, что король Пьер взял Корхигос, он сильно испугался, что король снарядит войско, нападет на него и подчинит его своей власти. И он заключил союз с правителем Алайи и господином Моновгата, и каждый из них снарядил много кораблей, сколько он мог, чтобы идти на Кипр и разорить его: вдруг король Пьер испугается, что каждый правитель спустил на воду корабли против него. Тотчас же король приказал, чтобы все рыцари были готовы, когда им будет приказано, подняться на галеи и выступить против их врагов. Тогда же он известил Великого Магистра Родоса, чтобы тот послал ему 4 галеи, ибо он обязан проявлять сострадание к бедным. И тот снарядил 4 галеи и направил их королю вместе с адмиралом Родоса и кастеляном Родоса, а также многими братьями. Король Пьер также снарядил 46 больших и малых кораблей Кипра и других правителей: всего же 50. Сразу же он приказал каждому из них отправиться туда, куда пожелает король. И король и все бароны пришли в Фамагусту в воскресенье 12 июля 1361 г. от Рождества Христова, и он привел в порядок корабли, поднял на борт людей и капитанов; пришли также и другие корабли, одновременно 106, и 12 корсарских кораблей, и 2 от папы, а всего 120… Когда правитель Атталии услышал, что король снаряжает экспедицию, он отправил послов и еще других послов, которые снова прибыли на Кипр с письмами и умоляли его не посылать против него флот, полагая, что отговорят короля от его намерения: в некоторой степени это было ему полезно. Послы, узнав, что король находится в Милосе, взяли подарки и на своих галеях направились в Милос, чтобы встретиться с ним. Они приветствовали его и отдали ему подарки и письма. Он принял их и поднял паруса. Они также взошли на корабль вместе с ними и при благоприятном ветре направились в Атталию. Во вторник 23 августа 1361 г. после Рождества Христова войско короля достигло Турции – области недалеко от Атталии, которую называют Тетрамили, где они спустили на берег лошадей. Сразу же король отправил своего брата, принца, с большим числом конных и пеших людей для осады Атталии. И люди пошли с принцем. Если бы он захотел, он захватил бы ее, но он боялся, что король рассердится. 24-го числа того же месяца пришел король вместе с оставшимся войском, осадил крепость со всех сторон, а вечером они ее взяли; он вошел в город с большой радостью и почестями; и все возблагодарили Бога за первую победу. Правитель города Теке Бей находился за пределами города в месте, которое называется Стенон. Когда он услышал об этих горьких новостях, он был очень опечален и дал секретные распоряжения вооружить большое число людей. Он пришел и вошел в крепость в тайном месте и, увидев королевские знамена на башне и на стенах крепости, очень испугался, что может быть узнан и схвачен. И он ушел и отправился в Стенон, где он пребывал со своим войском в большой печали и огорчении. Король спросил архонтов своего совета, как они считают, что ему делать. Архонты ему ответили: “Сир, держи это место для себя и оставь еще вооруженных людей, дабы смотреть за ним”. Так он и сделал. Тогда он назначил мессира Жака де Нореса, туркопольера, капитаном этого места и оставил с ним многих рыцарей и туркополи и много арбалетчиков охранять это место. И он приказал огласить: “Если кто-либо из жителей Атталии захочет подняться на галеи и плыть на Кипр, может это сделать, если же кто-то захочет остаться, пусть остается”. И он оставил три вооруженных галеи для охраны Атталии. Когда правитель Моновгата и правитель Алайи узнали, что король Пьер взял Атталию, огромный страх пришел в их сердца, и они были очень огорчены. Сразу же они отправили своих послов в Атталию к королю, прося его быть дружелюбным с ними и обещая платить ему ежегодно установленную дань, установить его флаги в их землях и быть его людьми. Услышав прекрасные обещания, которые они ему дали, король был очень доволен и послал им некоторые из своих знамен, и они подняли их выше своих собственных. 8 сентября 1361 г. после Рождества Христова король уехал из Атталии и увел с собой оставшееся войско, и пришел в Алайу. Сразу же вышел эмир со своими приближенными, принес ему оммаж и дал ему ключи от крепости и дал ему подарок от правителя. Король приказал взять подарки, а ключи отдал ему обратно и заключил договор между ними; и он [эмир] поклялся королю, что будет его слугой и будет служить ему… Как только войско вернулось на Кипр, эмир Атталии Теке Бей собрал войско и пошел осаждать Атталию. Народ вышел, конный и пеший, и прогнал их; и они были вынуждены оставить свои шатры и вещи; и прошло много времени, прежде чем он снова пришел с войной. И он приказал, чтобы ни один турок не приносил продавать какое-либо продовольствие; и наступила зима, и корабли из-за плохой погоды не поднимали паруса. Народ начал голодать, нечего было есть лошадям, кроме листьев и плодов цитрона. Теке Бей, узнав о трудностях народа, в Св. Субботу 13 апреля 1362 г. привел большое войско и отправил послов в Атталию и к туркопольеру Кипра, требуя отдать ему Атталию по-хорошему, а если нет, то он возьмет ее силой оружия и не пощадит никого, “потому что он знает, что в городе голодают”. Туркопольер, услышав эти слова, ответил ему: “Он готов немедленно сразиться с ним, но не отдаст ему крепость, как он хочет, и не позволит ему ступить на ее территорию”. И отправил назад посла с позором. Посол пошел и все рассказал своему господину Теке Бею. Тогда тот пришел и начал крупную войну, но с помощью Бога народ Атталии победил Теке Бея. Со времени завоевания Атталии королем Теке Бей был разбит уже в третий раз. В ярости он перекрыл воду, которая текла в Атталию. Тогда капитан усилил гарнизон в городе, разрушил старые жилища, срубил деревья, заполнил рвы, потому что турки обычно там скрывались, неожиданно нападали и наносили ущерб населению. И по приказу капитана построили стены крепости и сделали башни более высокими… Когда Теке Бей услышал новость о том, что адмирал взял крепость Миру, захватил там в плен людей и сжег ее и что он находился в Атталии вместо короля, и когда он пришел туда и обнаружил, что люди взяты в плен, а место сожжено и опустошено, он был чрезвычайно огорчен. А когда его горе прошло, он передал адмиралу, что хотел бы просить короля продать ему Атталию и что он заплатит ему все, что тот пожелает. В противном случае он нанесет ему много вреда, чтобы вернуть “мою землю”. Адмирал ответил ему: “Мой сюзерен не нуждается в твоих деньгах, чтобы продавать тебе город, но если бы он нашел еще, чтобы купить и другие, он бы с удовольствием взял их. И как же он угрожает мне сделать все возможное, чтобы взять его [город], когда он трижды пытался, но зря потратил силы, стрелы и копья. И теперь снова будь на то его приказ, когда он захочет начать, и благодаря Богу я припас для тебя прекрасные подарки…” Принц Антиохийский, регент Кипра, снарядил 2 галеры, чтобы взять сира Жана Кармаина в Атталии и заменить гарнизон, чтобы прежняя смена вернулась на Кипр вместе с сиром Жаном де Сюром. Этот сир Жан де Сюр восстановил многие места и во многих местах сделал более высокими крепостные стены и цитадель. Узнав об этом, Теке Бей собрал большое войско и пришел к крепости. А сделал он это потому, что заключил союз с правителем Алайи, который дал ему слово, что он придет (к крепости) со своими кораблями морем, а Теке Бей пусть идет по земле; и они окружат ее. Когда сир Жан Кармаин услышал эти новости, он тотчас же снарядил гриппарию, отправил ее на Кипр и известил об этом принца, регента. Господин принц тотчас же снарядил 3 галеры и назначил капитаном галер сира Жана де Брие. Они достигли Атталии за день до прибытия туда турецкого войска. Теке Бей собрал 45 тыс. человек, и 8 галер пришли туда морем. Капитан хорошо оснастил крепость, привел в порядок ее наблюдательные посты и приказал, чтобы никто не смел стрелять из лука или арбалета случайно, а только когда войско подойдет ближе. Теке Бей окружил крепость и бросил в нее много камней и метательных снарядов, но по воле Божьей он не нанес никакого вреда. Капитан Жан Кармаин, находясь внутри крепости, приказал метать камень, который попал в шатер Теке Бея, сломал его и убил многих людей. Затем они принесли лестницы и приставили их к стенам [крепости]. Капитан приказал звонить в колокола, трубить и стрелять из арбалетов и луков. Турки, находившиеся на лестницах, падали в ров; многие были убиты, и среди них был великий эмир, родственник Теке Бея. Затем [защитники крепости] открыли ворота и выступили конные и пешие. Они сильно вырезали турок, а оставшиеся бежали с великим позором. Капитан кораблей мессир Жан де Брие заметил 8 судов Теке Бея и пошел на них. Увидев его, они бежали в Ираклию; многие бежали с кораблей и ушли в горы, чтобы защитить себя. Мессир Жан де Брие командовал двумя галерами, которые вышли и сожгли все 8 кораблей [Теке Бея]».

Киприоты успешно отбивали яростные атаки турок на Анталию в 1361, 1362 и 1370 гг. (в последний раз – уже после убийства короля Петра его придворными, 17 января 1369 г.). Король лично подавил поддержанное турками в союзе с египетскими мамлюками восстание Пьера Карнеля 1367 г., как о том свидетельствует Леонтий: «Король снарядил много галер, чтобы доставить жалование и продовольствие для людей и солдат в Атталии. Когда король увидел, что сатия не пришла из Александрии, он очень забеспокоился и приказал мессиру Жану Монстри, которого назначил капитаном этих кораблей, не покидать гавани до распоряжения короля. Когда народ Атталии увидел, что король не прислал им вовремя жалование и продовольствие, то сказал: “Король забыл нас”. И ненависть вселилась в них. Сир Леон д’Антиом, капитан, успокаивал их сладостными речами, чтобы они остались, но он не смог усмирить их. Среди них был вожак по имени Пьер Канель (так у С.В. Близнюк; однако в англоязычных трудах встречается другая форма – Карнель. – Е.С.). Он действовал среди них так хитро, что они восстали, взяли из рук капитана ключ, сказав, что снова передадут крепость туркам. Они страдали от сильного страха и тревоги. Капитан сладостными словами уговорил их так, что сдержал их. И на какое-то время они успокоились, а он сообщил об этом королю, побуждая его немедленно прислать им жалованье. Узнав об этом, король очень опечалился, а также он был очень зол из-за новости, которая пришла из Каира с сатией о делах с султаном. Король дал распоряжение адмиралу, чтобы тот приказал людям быть готовыми и снарядил столько кораблей, сколько он мог. Сразу же он снарядил 28 галер, не считая тех 4 галер с Родоса, которые находились в Фамагусте. Было также много маленьких судов… 26 мая 1367 г. после Рождества Христова король Пьер вышел со всем флотом и направился в Атталию. Как только они прибыли, он обезглавил вожака Пьера Канеля, который был причиной скандала, и дал людям их жалование. Отсюда он пошел на Родос, так как получил новости из Каира. Он заменил капитана Атталии и назначил сира Томаса де Монтолифа из Клиро».

Потом король Петр пал от рук своих придворных (1369), и в 1373 г. турки отюили Анталию у киприотов-латинян, занятых на собственном острове войной с Генуей. Леонтий Махерас с горечью писал (пер. В. Тивчева): «Вернуть такую прекрасную крепость туркам было большим позором для христиан».

Зарисовку из конца XV века – тогда вместо сельджуков городом уже владели османы – нам предлагает А.С. Норов, когда венецианцы при поддержке родосских рыцарей-иоаннитов пытались прорваться в анталийскую гавань, разбивая ядрами перегораживавшую ее цепь: «Одна Славянка, находившаяся в продолжительном рабстве у Мусульман, видя, что усилия Христиан при атаке города ослабевают, появилась на одной из башен и, ободряя Христиан громким воззванием, низверглась на глазах своих врагов с высоты башни и разбилась на каменистом береге». Бывшая сельджукская столица осталась за турками в качестве одного из важных портов Османской империи.

Впрочем, Анталия и теперь столица – одноименной турецкой провинции и всей южнотурецкой Ривьеры. Многочисленные толпы отдыхающих, к сожалению, не задумываются над тем, по какой древней земле они ходят, и дела им нет ни до царя Аттала, ни до императора Адриана; они не знают или, что гораздо хуже, просто не хотят знать, что здесь был апостол Павел и что здесь страдали мученики первых веков христианства и что Анталию (как «Сатилию градок») упоминает в записках о своем «хождении» (в 1104–1106 гг.) самый первый из известных древнерусских паломников игумен Даниил. Для того и написаны эти строки – для того, чтобы знать. В 13 залах археологического музея – вся история Древнего Средиземноморья: амфоры, статуи, древние захоронения, греко-римская, византийская и турецкая культура. И мощи св. Николая. В этот музей не организуют экскурсий – неприбыльно; но кто захочет, тот его отыщет и увидит то, что не забудет уже никогда. И это будет другая Анталия, не туристически-ширпотребная, а настоящая. Открывается экспозиция доисторическими находками – окаменелыми рыбами и раковинами, костями вымерших животных, а также экспонатами эпохи каменного века, и зал за залом идут эпоха за эпохой. Бронзовый век, фригийское время, наконец, классическая Античность: красно– и чернофигурные греческие сосуды, мелкие находки, мраморные и намного более редкие бронзовые статуэтки. Римская эпоха потрясает статуями императоров и императриц, жрецов и жриц, мифологических и исторических персонажей; особо выделяются колоссальные статуи отдыхающего Геракла (копия знаменитой статуи Лисиппа), несчастного сатира Марсия, Гермеса и Александра Македонского (все – из пергийского театра); особенно много статуй императоров Адриана и Траяна, есть и Септимий Север. Пергийская танцовщица изготовлена из двух типов мрамора: ее одежда и прическа – из темного, а лицо, шея и руки – из белого. Секция статуй анталийского музея стала и местом персонального для автора открытия, важного если не для истории Византии или христианства, то, по крайней мере, для античного искусства. Много лет идет спор о том, что же держала знаменитая Венера Милосская в своих впоследствии отбитых руках. Солидные ученые мужи глаголют о зеркале, о яблоках и т. д., перечень длинный. И никому в голову не пришло, что в провинциальном музее Турции находится статуя, полностью аналогичная изваянию Венеры Милосской, – это Венера (а точнее, конечно же, Афродита) из города Пергии, датированная II веком н. э. и обнаруженная в 1981 г. в галерее Клавдия Пизона в южной бане. У нее, правда, отсутствует голова, зато сохранились правая рука и значительная часть левой, держащие щит! Таков оказался практический ответ наблюдательного любителя на теоретические мудрования столпов науки. Правда, впоследствии оказалось, что турки уже «застолбили» это открытие в книге «Antalya Museum» (Ankara, 2005), ну да это не повод для расстройства. Лучше продолжим далее. Посещение музея в 2018 г. показало, что за истекшие 5 лет он украсился новой экспозицией отреставрированных статуй пергийского нимфеума; особо замечательны Зевс-громовержец с роскошной шевелюрой и император Каракалла – даже официальное государственное искусство не скрыло истинного характера братоубийцы, доселе мрачно взирающего на людей злобным взглядом из-под приплюснутого лба. Неописуем зал саркофагов! Там есть саркофаги «типовые» – с траурными масками, амурами и гирляндами; есть саркофаги с изображением 12 подвигов Геракла, с военными и вакхическими сценами; есть урны для праха, для костей, есть даже простенький саркофаг… собаки. Спящая Ариадна на одном из надгробий символизировала душу умершего в ожидании встречи с божеством (согласно мифу, брошенную Тесеем спящую Ариадну нашел и сделал своей женой Дионис – Вакх, античный бог вина и таинственных мистерий). Отдельной секцией представлено серебро Мирликийской церкви, датированное в целом VI веком, но это лишь малая часть находки, большую форменным образом украли американцы, с которыми турецкое правительство до сих пор безуспешно ведет переговоры о возвращении похищенного. Еще одним напоминанием о нечистоплотности янки до недавнего времени служил другой древний экспонат – ноги Геракла. Они были поставлены у стены, и там, где они заканчивались, начиналось фотографическое изображение остальной части статуи – торса с руками и головой, которая также была украдена и нелегально вывезена американцами. Там же были бумаги с призывом вернуть Геракла «на родину», указание на место, в котором он тогда хранился в США, и отчет о безрезультатных доселе переговорах. В конце концов договоренность была достигнута, переговоры счастливо завершились в 2011 г. возвращением Геракла в Анталию и воссоединением двух частей статуи, что было торжественно отмечено в Турции под лозунгом «Геракл вернулся домой».