Текст книги "Джонсоны"

Теперь у него в голове звучали два голоса. «Накажи его, он никчёмное существо, из него не выйдет толк, придумай что-нибудь, что можно с ним сделать, но не в коем случае не отпускай, это выйдет тебе боком», – твердил один. Другой говорил: «Он всего лишь ребёнок, вспомни себя в его возрасте, ты не был виноват в том, что просто хотел сладостей, он – это ты тридцать пять лет назад, отпусти его».

Ещё долго размышляя за завтраком, не в силах определить, как же всё-таки поступить, Джош взвешивал все за и против своего замысла. Он решил ещё раз узнать у него про друзей, и если он выдаст их, то кара настигнет всех троих, а если не выдаст, то предложит кое-что другое.

Глава седьмая
Изменения

– Ну что, прозрел? Вспомнил имена своих друзей? – угрожающе спросил Джош.

– Сэр, я же говорю, я не знаю их, – на лице ребёнка виделось безразличие, он уже смирился с тем, что происходит.

Идти ему было некуда, в приюте его ещё больше накажут за столь долгое отсутствие, а если посмотрят на лицо, то подумают, что он с кем-то подрался. Драться там категорически запрещалось. За драку отправляли в место пыток, так называла его миссис Мур, и никто не знал, где это место и что там делают с детьми. Те, кого туда оправляли, больше не возвращались.

– Тогда ты просидишь в этом помещении очень долго, без еды и воды, – сурово сказал Джош, закрывая дверь.

– Лучше здесь, чем в месте пыток.

– Что это за место? – поинтересовался Джош, открыв дверь нараспашку, так, что солнце полностью осветило мальчика.

– Туда отправляют тех, кто плохо себя ведёт и дерётся, оттуда не возвращаются.

Джош вспомнил, что в приюте им рассказывали похожие истории про остров змей. Туда тоже отправляли непослушных детей, и они жили среди тысячи змей, которые постоянно кусали их. Все сироты очень боялись попасть туда, и многие стали бояться змей. Джошу тоже один раз приснился сон, как в комнате, где он спал, появилась сотня змей и все ползли к нему, а он ничего не мог поделать. Тогда он проснулся с криком и в холодном поту.

– И что же ты будешь делать, если я тебя выпущу на свободу? – с интересом спросил он.

– Не знаю, сэр.

Тогда Джош предложил то, что он хотел предложить, если мальчик откажется выдать своих друзей.

– А если я тебе предложу остаться на этой ферме? Мне как раз нужны помощники. Сначала поживёшь в сарае, а если будешь себя хорошо вести, можешь переселиться сюда.

Лицо мальчика тут же изменилось. Он посмотрел на Джоша, жмурясь от светящего на него солнца, прикрыв лицо маленькой грязной ладонью.

– А с животными можно будет играть? Мне сказали, что у вас их много, – с надеждой в голосе спросил он.

Джоша поразила простота этого мальчугана. Из всех вопросов его интересовал только один: не еда, не одежда, не сарай, в котором он будет жить, а может ли он играть с животными. Джош знал, что большой помощи от него ждать не следует, слишком мал, но что-то в глубине чёрствой души хотело его оставить.

– Только когда закончишь всю работу. Но знай, её будет много.

– Хорошо, мистер, – он впервые улыбнулся после вечернего избиения.

– Как тебя зовут? – спросил Джош, уже зная ответ на этот вопрос.

– Роналд, но все зовут меня Рон, фамилии я не знаю.

– Хорошо, Рон, иди умойся, в соседней комнате есть умывальник, потом иди в сарай и приготовь себе место, ближайшие пару месяцев это будет твоим домом.

Рон направился в соседнюю комнату, посмотрел на зеркало и начал отмывать лицо. Про то, что надо помыть руки, он даже не вспомнил, поэтому начал размазывать смесь засохшей грязи с кровью ещё сильнее по лицу. На всё ушло примерно десять минут. Когда он вышел, Джош увидел, что всё его лицо синее от вчерашних ударов, а нос распух.

«Это не перелом, я видел дюжину сломанных носов на войне, опухоль сойдёт через пару дней, синяки пройдут», – подумал он.

– Теперь иди в тот сарай, – Джош указал пальцем на помещение, которое находилось в нескольких десятках ярдов от них, – там есть тюки с соломой, сделай из них кровать, всё, что необходимо, можешь взять в этом пристрое. Как только закончишь, придёшь на крыльцо, на столе будет стоять завтрак, можешь поесть.

– Но я ведь ещё не заслужил завтрак, давайте я что-нибудь сделаю для вас, а потом поем, – невинным голосом произнёс он.

– Чтобы были силы работать, сначала надо подкрепиться, – Джош с каждой минутой всё больше поражался мальчишке. – И запомни: спорить со мной не стоит, а то огребёшь по полной, делай то, что я говорю, неукоснительно. И можешь называть меня мистер Джонсон.

– Хорошо, мистер Джонсон, – с этими словами он развернулся и направился к сараю.

Джош смотрел ребёнку вслед, а когда он вошёл внутрь, оправился готовить ему завтрак.

Этот маленький мальчик за непродолжительное время сделал то, чего не мог сделать весь мир почти за сорок лет жизни Джоша, – растопил ему сердце. Он не мог думать больше ни о чём, только о нём, о его сложной жизни. Он всё время проводил параллель между собой и им. Такая же судьба, такие же простые детские желания, такая же наивность. «Неужели он станет таким как я, когда вырастет? Я ведь тоже не всегда был таким, мне тоже хотелось родительской любви и ласки. А может, это я из прошлого? Не-е-ет, что за бредовые идеи», – с этими мыслями Джош готовил такой же завтрак, который готовили его родители, пока не бросили его. Завтрак, которого ему так не хватало в сиротском приюте долгие годы. Глазунья с жареным беконом и свежевыжатым соком. Джош хотел порадовать паренька и тем самым принести извинения за вчерашнее.

Когда Рон закончил, а сделал он это очень быстро, то, как и было оговорено, направился к веранде, на которой стоял завтрак.

– Ого! – восторженно воскликнул он, когда подошёл к столу. – Я такое только на картинках видел, – после чего сел на стул и жадно начал уплетать приготовленное.

– Только ешь быстрее, сегодня много работы, – грозно сказал Джош.

Несмотря на все успехи в производстве пшеницы и продаже воды, ему всегда чего-то не хватало, глубоко в душе была пустота. Один только взгляд на открытый сейф, набитый наличностью, мог бы осчастливить кого угодно, но Джоша он уже не радовал, как в прежние времена. Все его мечты сбылись, но что делать дальше, мыслей уже не было. Переехав в город и купив большой хороший дом, он не сможет остаться в одиночестве, как любит, тратить деньги здесь было попросту некуда, так как всё уже было, кроме одного – любви. Именно сейчас Джош понял это, понял, что за пустота была внутри, ему не хватало любви. Не той любви, которую чувствует мужчина к женщине, а той, которую чувствует отец к сыну. В душе он хотел обнять его, ощутить это чувство, но не хотел этого показывать, потому что знал, что люди часто принимают доброту за слабость. Поэтому говорил с ним как можно грубее.

– А можно я, после того как всё сделаю, схожу в приют и скажу, что со мной всё хорошо? А то мои друзья волнуются за меня, – сказал он, закончив завтракать.

– Никаких походов за пределы фермы без моего разрешения. Если узнаю, что ты ушёл, можешь больше сюда не возвращаться. И никаких друзей, они будут тебя отвлекать.

– Я понял вас, мистер Джонсон, – грустно ответил он. – Что мне нужно сделать?

– Для начала возьми посуду, набери в колодце воды и помой её. Как закончишь, поставь её обратно на стол.

– Давайте я занесу её к вам в дом.

– Нет, ни в коем случае не заходи в дом, пока я не разрешу. Потом зайди в пристрой, выбери себе что-нибудь из одежды. Там должна быть детская одежда, возможно, чуть большего размера, – Джош вспомнил, как Дик рассказывал, что никогда не выбрасывал детскую одежду сына, а хранил её в старом сундуке. – Посмотри в старом сундуке. Потом наведи там порядок, в этом помещении давно никто не жил.

– Хорошо, мистер Джонсон, – и он радостно вприпрыжку пошёл выполнять задание.

Рон, каким он был утром, совершенно отличался от того Рона, которого видел сейчас Джош. «Как у детей всё просто, – подумал он. – Ещё утром ему было безразлично, что с ним сделают, а сейчас он готов боготворить меня. Вот бы у взрослых было так же», – думал он, сидя в кресле на веранде, наслаждаясь прекрасным днём.

«Что он со мной сделал? Почему я себя так веду? Как только подвернётся момент, он стащит столько денег, сколько сможет унести, а потом ещё придёт со своими дружками, чтобы унести то, что не смог один». Джош смотрел вслед уходящему мальчугану. Он остановился около дерева, росшего возле пристроя, наклонился, сорвал какой-то жёлтый цветок и поднёс его к носу. Вдохнув запах, Рон улыбнулся и посмотрел вверх, стараясь разглядеть верхушку дерева. Слева светило солнце, и, чтобы оно не слепило, он приложил ладонь к глазам, как прикладывает ладонь капитан корабля, пытаясь увидеть вдалеке долгожданный берег. Постояв таким образом несколько секунд, он кинул взгляд на сидящего в кресле Джоша и быстро зашёл в пристрой.

Джош улыбнулся, что-то в нём проснулось. Это что-то спало крепким сном с того самого вечера, когда его лучшие друзья Тодд и Билл сделали вид, что не заметили просьбу поделиться любимой конфетой Hershey's Kisses[6]6
  Hershey's Kisses («Поцелуйчики Херши») – шоколадная конфета в виде пирамидок, созданная Милтоном Херши в 1907 году и ставшая мировым бестселлером.


[Закрыть], ради которой он и полез в ту злополучную столовую. Никто не хотел быть наказанным и остаться без сладкого, тем более в такой вечер. Ради такого можно было пожертвовать и другом. Он снова почувствовал радость жизни, почувствовал, как оковы ненависти к самому себе и всему сущему спали с его рук, камень горечи расставания с родителями свалился с его плеч и раскололся вдребезги.

«Что может сделать плохого этот малец? – подумал он, улыбнувшись. – Он моё будущее, он единственный, кто не сможет меня предать».

Следующий год прошёл уже совершенно иначе. Джош как мог баловал малыша, но давал понять, что это может легко закончиться, если он не будет слушаться.

Рон рос добрым и трудолюбивым мальчиком, днём помогал по хозяйству, выполняя работу, которую ему поручали. Задания были несложные, Джош не хотел его сильно напрягать. В основном нужно было убрать листву, подмести пол на веранде, помыть посуду. Какую ещё работу может выполнить шестилетний мальчик? Но он был счастлив, потому что чувствовал себя полезным. Вечером Рон с разрешения Джоша шёл играть с собаками. Когда настали холода, мальчик переселился в пристрой, ранее занимаемым Диком. Впервые у него появилась не только собственная кровать, но и целый дом.

Джош не хотел, чтобы кто-то знал о Роне, и, когда начался очередной посев, сказал ему не выходить, пока посторонние люди находятся на территории, объясняя это тем, что его могут забрать обратно в приют, при этом зная, что такого не произойдёт. Уже никто не мог забрать у него мальчика.

Рону уже было шесть лет, и Джош задумывался об обучении паренька. В очередной поездке в город за продуктами он нашёл человека, который согласился учить его грамоте, а когда тот приехал на ферму, всё ему рассказал и взял с него слово, что никто об этом не узнает. Впрочем, Фред, так, кстати, звали этого человека, не подвёл Джоша.

По утрам Джош бегал с мальчиком вокруг дома, потом они отжимались, потом завтракали. До обеда были занятия, а после обеда – работа по хозяйству. Рону нравилось учиться, он очень внимательно слушал и всё запоминал. Фред сразу не поверил, что до начала его занятий ребёнок нигде не обучался, слишком легко давалась ему учёба.

Все, кого нанимал Джош для работы, заметили изменения в нём. Он теперь всё реже обманывал своих рабочих и часто за хорошо проделанную работу давал им чуть больше денег. Но никто не понимал в чём причина. Да и никто не хотел выяснять это, всех всё устраивало.

Прошёл ещё один год, за ним второй. Джош стал замечать, что в последнее время Рон начал сильно уставать и не высыпаться. Сперва он подумал, что мальчик заболел. К тому времени он уже перестал скрывать его от окружающих, поэтому вызвал врача. Осмотрев ребёнка, врач не выявил никаких отклонений в состоянии его здоровья.

Как-то ночью Джошу не спалось, он сидел возле окна при выключенном свете и смотрел на звёзды. Внезапно он увидел, как тень промелькнула возле амбара. «Воры, – подумал он, так как тень больше напоминала человеческую. Он осторожно встал, – вдруг он не один и за мной сейчас следят его сообщники, – на корточках пробрался в кабинет, достал из шкафа свой Remington[7]7
  Имеется в виду Remington 870 – помповое ружье, выпускаемое с 1950-х годов.


[Закрыть], проверил, есть ли патроны в магазине, взял ещё охапку и засунул их в карман. «На всякий случай», – подумал он и пошёл на улицу.

«Сейчас вы пожалеете, что связались со мной», – с этими мыслями он аккуратно вышел на крыльцо. Луна хорошо освещала двор, поэтому он с уверенностью мог определить, что рядом никого нет. Вдоль стены своего дома он направился в сторону амбара. Дойдя до него, Джош заглянул внутрь.

Вдруг послышался щелчок. Он обернулся, и в грудь врезалось что-то тяжёлое. Джош почувствовал резкую боль. Потом ещё удар, уже в левое плечо. Рука онемела. Правой ладонью он дотронулся сначала до первого места удара, потом до второго. Посмотрев на руку, он увидел, как с неё что-то медленно стекает. Это была кровь. Кто-то два раза выстрелил в него. Ноги становились всё мягче и мягче, лунный свет стал меркнуть, и Джош упал на колени. Никого рядом не было не видно и не слышно. «Откуда стреляли, из амбара? Нет, я стоял лицом внутрь, когда услышал щелчок сзади. Значит, из поля. Ро-о-он… А если они с ним что-то сделают! – его объял ужас. Впервые в своей жизни Джош переживал за кого-то кроме себя. – Как я мог так опрометчиво поступить, прошёл рядом с местом, где он спал, и даже не посмотрел в окно или не дёрнул дверь, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.

Что было сил он поднялся на ноги и медленно направился к пристрою. Оружие выпало из рук, когда он упал на колени и совершенно забыл про него из-за сильной боли. Был бы день, возможно, он и видел что-нибудь перед собой, но совокупность таких факторов, как ночь и два огнестрельных ранения, полностью отрубили ему зрение. Зная свою ферму как себя самого, он без труда мог добежать до пристроя, если бы не слабость в ногах. Когда оставалось несколько ярдов, он услышал звук шагов, затем скрип двери.

– Рон? Это ты? Не выходи, оставайся у себя и закрой дверь, здесь кто-то есть, – как можно тише, почти шепотом старался говорить Джош, но так, чтобы тот, кто открывал дверь, услышал его. Он надеялся, что это был мальчик.

– Это не Рон, – последовал ответ, и раздался громкий басистый смех.

– Нет! Оставь его! Он всего лишь мальчик, убей меня, забери все деньги, они в подвале, – он протянул ключ от сейфа, который носил на цепочке на шее.

– Не нужны мне деньги, ты пожалеешь, что пришёл на эту землю.

– Мне больно, оставьте меня! – Раздался детский крик, а затем плач.

– Не трогай его, сукин ты сын! Он не виноват, это я его притащил на ферму, он здесь не по своей воле!

Раздался выстрел, за ним ещё один и ещё, послышался хрип, какой бывает, когда прострелено лёгкое и кровь выливается изо рта.

– Это тебе за Дика!

Последнее, что почувствовал Джош, это удар в шею, который отбросил его назад. Кровь струёй била из простреленной артерии, ещё несколько секунд, и он испустил последний вздох.

Глава восьмая
Папа

Джош потряс головой, привидится же такое. Осмотрев амбар, он присел и повернулся в сторону поля. Всё было тихо, ни выстрелов, ни хрипов. Затем Джош устремился к пристрою, чтобы убедиться, что с мальчиком всё в порядке. Двери были закрыты. «Изнутри», – подумал он, после чего пошёл к краю поля. Пройдя немного вглубь, он увидел следы на рыхлой земле. Подняв ружьё на уровень глаз, он пошёл по следам, внимательно смотря по сторонам.

Ружьё Джош купил полгода назад. В тот год в один из вечеров на территорию фермы пробрался гризли, потом Джош долго не мог понять, как он туда попал и что с ним произошло. Единственное, что он заметил, это как медведь встал на задние лапы, как они это делают при нападении, взревел на какой-то объект перед собой, затем упал на спину, словно кто-то ещё более сильный ударил его, после чего поднялся и убежал через главные ворота. Всё это время Джош наблюдал за происходящим со второго этажа своего дома. Рисковать он не стал, так как оружия у него не было, а Рон находился у себя и дверь была закрыта. Произошедшее он списал на бешенство медведя и на два бокала виски, запас которого до сих пор не закончился от старого хозяина фермы. А как он ещё мог объяснить прозрачный объект, похожий на человека, который смог с одного удара уложить огромного гризли.

На следующий день Джош вместе Роном отправился в город на ежегодную ярмарку. Гуляя по ярмарке, они развлекались как могли, но больше всего мальчугану понравилось стрелять из пневматического ружья, он даже выиграл один небольшой приз. После ярмарки они отправились в оружейный магазин. Джош хотел сделать приятное парню, купив какое-нибудь ружьё. Выбор их пал на Remington 870, американская классика, с таким можно и на крупного животного ходить, и дом охранять. К ружью они взяли несколько дюжин патронов.

Раз в месяц они уходили в лес, чтобы поохотиться на какую-нибудь живность. В основном им попадались разные птицы. Охотились они не ради еды, а ради развлечения, не забирая с собой убитую дичь.

Следы вели в сторону забора, к конуре с собакой. «Опять эта жалкая шавка, ни на что не годится», – он вспомнил тот случай, когда три года назад встретил Рона. Тогда этот пёс тоже не лаял при проникновении посторонних. Джош аккуратно пошёл вдоль забора, по тому же маршруту, что и три года назад. Опять возле того поворота он услышал голоса. Выглянув, он увидел троих детей. Луна светила ярко, но не так, как в ту ночь, поэтому он не смог различить их лица. «Нет, второй раз они от меня не скроются», – с этими мыслями он кинулся на них. Гнев охватил его. Он совсем забыл, как когда-то точно так же избил Рона, и опять на время превратился в того чёрствого человека, каким покинул детский приют.

В голове слышалось несколько слов – «папа, папа, не надо», но он не мог понять, что это за слова.

Внезапно Джош пришёл в себя и увидел, как Рон прикрывает собой одного из мальчиков.

– Папа, папа, не надо, это мои друзья, – слёзно просил Рон, и его лицо снова покрылось кровью.

«Что же я наделал? – Смотря на произошедшее, он не верил, что всё это повторилось. – Как же я мог не узнать моего мальчика! Постой, как он меня назвал?»

– Повтори ещё раз, что ты сказал, – дрожащим голосом произнёс он.

– Пап, не надо, это мои друзья.

Джош упал на колени и разрыдался, не столько от содеянного, сколько от сказанного. Он никогда не хотел иметь семью, считал это лишней тратой времени и денег. Но, несмотря на это, он настолько привязался к незнакомому мальчику с улицы, что тот стал для него дороже всего. А сегодня он первый раз назвал его папой.

– Прости меня, Рон, сын, – для него самого было непривычным кого-то называть сыном, иметь сына.

Джош обнял его, и мальчик тоже разрыдался. Через пару минут они успокоились и встали на ноги. Осмотрев беглым взглядом других детей, он понял, что они были невредимы – Рон закрыл их собой, и все удары пришлись на него.

– Что же ты не сказал куда ходишь? Я подумал, что это воры, – он вытер рукавом рубашки лицо мальчика, а вторым – свои глаза.

– Я боялся тебе сказать, ты запретил кого-то приводить сюда. Но это мои друзья, я скучаю по ним.

– То, что я сказал, это было давно, сейчас всё по-другому. Можешь приводить кого захочешь, – он улыбнулся, встал на колени и ещё раз обнял своего сына.

Рон обнял его в ответ. Все счастливые моменты, которые происходили с ним за то время, пока он жил на ферме, не могли сравниться с этим. Он давно хотел назвать его папой, но не знал, как Джош отнесётся к этому.

– Если хотите, можете остаться сегодня у нас, – обратился он к другим детям и встал.

– Нет, нам надо возвращаться, – ответил один из них.

– Тогда можете приходить в любое время, мы будет рады видеть вас у нас в гостях.

– Спасибо, сэр.

На этой ноте они попрощались, и каждый направился своим путём. Всю дорогу Джош и Рон шли молча, никто не решался заговорить первым.

Дойдя до дома, Рон пожелал доброй ночи своему отцу и направился к себе, но Джош остановил его.

– Не хочешь переехать в дом? Там для тебя есть хорошая большая комната, в ней будет удобнее, да и мне будет спокойнее за тебя, – он не знал, как Рон отреагирует на его предложение.

Несмотря на сказанное ранее, Джош чувствовал вину за собой. Когда он пришёл в себя и увидел Рона с лицом в крови, то первые мысли были о том, что его второй раз не простят и отношения будут навсегда испорчены. Но именно этот случай укрепил их отношения ещё больше.

– Конечно! – радостно ответил мальчик и вновь обнял своего отца.

Почти все его мечты сбылись. У него был дом, любящий отец, которого он так внезапно встретил, много животных. Единственное, чего не хватало для полного счастья, это матери.

Вместе они зашли в дом. Комната Рона была на втором этаже. Он впервые за три года вошёл внутрь. Занятия Фред проводил с ним на веранде, на свежем воздухе, в пасмурную или холодную погоду – в пристрое у Рона. Поднявшись наверх, Джош открыл ему дверь, и они вошли в комнату.

Рон осмотрел её. Возле окна стоял стол с мягким стулом, в углу – большая кровать. На стене висели разные детские картинки. Возле одной из стен стоял книжный шкаф. Подойдя к нему ближе, он увидел кучу детских книг. В другом углу стоял шкаф с игрушками.

Джош давно подготовил эту комнату, но не знал, как предложить мальчику переехать сюда. Ему казалось, что она обставлена как обычная детская комната. Но он понятия не имел, как должна выглядеть детская комната, и поэтому сделал всё на свой лад. Выглядела она, конечно, ужасно, но Рону всё понравилось.

– Спокойной ночи, сынок, – Джош положил руки ему на плечи, прижал к себе и поцеловал в лоб.

– Спокойной ночи, пап.

Почти всю ночь ни тот, ни другой не могли уснуть. Оба обдумывали произошедшее.

Джош совсем изменился. Теперь он ещё больше хотел найти родителей. Он хотел рассказать им обо всём, что с ним произошло, в мельчайших подробностях. Хотел расспросить об их жизни. Ведь он точно не знал причину, по которой они оставили его. Возможно, у них была трудная ситуация, и единственным вариантом, в котором Джош смог бы выжить, было отдать его в сиротский приют. Возможно, они тоже его ищут. Вдруг у него есть сестра или брат. Он бы хотел с ними познакомиться, познакомить их с сыном. «Сын… Как же приятно это звучит. Почему я раньше не завёл детей? Жизнь намного приятнее, когда есть кого любить и о ком заботиться. А слово «папа» звучит как музыка, как рассвет после долгой ночи. А вдруг он сказал это только для того, чтобы я перестал бить его друзей?» – своими мыслями он вгонял себя в тревогу.

Он захотел побыстрее уснуть, чтобы завтра ещё раз услышать это слово, но миллион мыслей не давали ему это сделать. Голова была переполнена. В планах уже было поступление в какой-нибудь престижный университет, он представлял, как будет стоять на выпускном у сына, радоваться его успехам. Как увидит его первую любовь, будет говорить торжественную речь на свадьбе. Нянчить внуков, давать им жизненные советы.

Но не всем его планам было суждено сбыться.

Рон же думал о том, как заведёт много друзей. До этого вечера у него всё не выходили слова Джоша из головы: «И никаких друзей, они будут тебя отвлекать». Если бы он знал, что эти слова уже давно утратили свою силу, то Фил и Стэн, именно они к нему приходили, могли бы спокойно посещать его на ферме, а не в поле, и днём, а не после наступления ночи. Но, с другой стороны, он так и не решился бы назвать его папой. Да и этой ночью он не решился, это получилось самопроизвольно, от выброса адреналина.

В первый раз он даже не понял, что произнёс, но эти слова заставили Джоша бить слабее, после этого он ещё несколько раз повторил эту фразу, пока удары не прекратились. Какое же всё-таки это магическое слово – «папа», – подумал он.

Так же как и Джош, он не мог долго уснуть. Думал о родителях, которые умерли. Несмотря на малый возраст, он помнил, как сидел возле их тел. Сначала папа начал кашлять, мама пыталась что-то делать, чтобы это прекратить, но потом сама стала сильно кашлять. Через какое-то время мама уже не могла ходить, а только лежала на кровати. Отец всё время клал ей мокрое полотенце на голову. Малыш Рон думал, что это из-за сильной жары, которая стояла тем летом, так отец пытался охладить её. Как-то раз Рон потрогал маму, она была настолько горяча, что руке становилось некомфортно. Ничего не помогало, ни папины заботы, ни просьбы маленького мальчика к Богу, чтобы мама поправилась. В тот день, когда кожа мамы побледнела и стала холодной, папа тоже перестал вставать с кровати. Ещё несколько дней Рон следовал папиному примеру и приносил полотенце, смоченное водой, к его кровати. Он начал замечать, что появился какой-то странный запах, которого раньше не было. Скоро он понял, что запах исходил от мамы. Ещё через день перестал дышать и отец. Маленькому мальчику ничего не оставалось, как лечь между ними, обнять и ждать. Но чего ждать, он не знал.

Рон даже не понимал, сколько времени прошло, прежде чем его забрали, обессиленного и уставшего, и отвезли в больницу. После небольшого обследования мальчика отправили в сиротский приют.

Но воспоминания эти были у него в подсознании. Возможно, будь он постарше, то никогда после пережитого не стал бы прежним. Но детский разум хорош тем, что строит барьер вокруг плохих воспоминаний и тем самым ограждает его от дальнейшего стресса. Но иногда барьер может треснуть, и тогда жди беды.