Текст книги "Тайны малых народов. От басков до бушменов"

Аборигены континентальной Чукотки

Археологи установили, что предки чукчей сформировались как народ на рубеже IV–III тыс. до н. э., когда в Европе уже господствовал медно-каменный век. Основу местной культуры всегда составляла охота за дикими оленями в тундре и на морского зверя – на побережье. Становление стадного оленеводства на Чукотке произошло в ХVIII в. Вскоре кочевое оленеводство начинает определять образ жизни и культуру этого народа.

Основное жилище оленных чукчей – яранга – каркасная постройка на жердевой основе. Ее стены образованы вертикальными шестами, расположенными по окружности и соединенными вверху горизонтальными. Каркас покрывается оленьими или моржовыми шкурами, которые закрепляются ремнями. Жилая часть яранги состоит из пологов – своеобразных «комнат», сшитых из шкур. Их количество зависит от числа семей, живущих в яранге. Внутри яранга отапливается и освещается жировыми лампами.

Одежду чукчи также изготовляют из оленьих и тюленьих шкур. Но последние традиционно используются для пошива обуви или отдельных деталей одежды. О местной кухне говорить не приходится. Чукотская модель питания натуральная и характеризуется преобладанием мясной пищи. В зависимости от места проживания, это оленье мясо или мясо морских животных. Рыба и растительная пища особой роли не играют. Иногда в качестве добавок к мясу используется так называемая «моховая каша» – полупереваренный мох из оленьих желудков, а также листья карликовой березы или корни березняка. Как большинство северных народов, чукчи практикуют сыроедение и готовят похлебки на основе крови животных. К традиционным напиткам относится чай. Но в экстремальных случаях оленевод может есть и олений помет. Неприхотливость в еде и простая и удобная одежда – основные условия для выживания в суровом климате Заполярья. Но немалую роль в этом играет и жесткое воспитание.

Бубны из человеческой кожи

Идеалом чукотского мужчины всегда была физическая сила и выносливость. Поэтому физически крепкие люди пользовались особым уважением. Воспитание воина начиналось практически с колыбели. Как и в античной Спарте, у физически неполноценного ребенка не было шансов на выживание: сразу же после рождения его убивала мать. Причиной этого была уверенность в том, что уже в материнской утробе им завладел злой дух.

Чукчи, как и спартанцы, учили ребенка защищать себя, не бросать друзей в бою, воспитывали стойкость и неприязнь к подлым приемам боя. Закалка мальчиков начиналась с 5–6 лет, когда они уже могли помогать отцу в уходе за стадом. Любимой игрушкой детей был лук, из которого учились стрелять так метко, чтобы расщепить воткнутый в землю прут. Воспитание было жестоким. Чтобы развить у ребенка реакцию на опасность, к нему тихо подкрадывались и обжигали раскаленным предметом. В результате он начинал шарахаться от малейшего шороха или прикосновения, инстинктивно отпрыгивая в сторону. Рассказывают, что, заканчивая обучение, отец отправлял сына с тундру с каким-либо поручением, а сам крался следом. Затем неожиданно стрелял в него из лука. Если сын реагировал на опасность, то оставался жив; не успевал отпрыгнуть – падал замертво.

Основным оружием чукчей были лук и копье, а защищали воина панцирь из моржовой кожи и щит из обтянутого кожей дерева. Но панцирь был тяжел и неудобен в бою, хотя прекрасно защищал спину и голову при бегстве, поэтому наиболее храбрые воины не носили доспехов, считая их знаком трусости. Во время межплеменных войн легкие маневренные нарты и оленьи упряжки использовались как эффективные оборонительные сооружения. Их расставляли вертикально по кругу, а сверху набрасывали и закрепляли ремнями моржовые кожи. Таким образом, на пути врага вырастал «оборонительный вал», за которым прятались и вели обстрел лучники. В бою были незаменимы и арканы, которыми оленеводы виртуозно владели с детства.

Сама жизнь в экстремальной обстановке приучала действовать решительно и выработала у чукчей презрение к смерти. Равнодушное отношение к ней объяснялось еще и тем, что они верили в реинкарнацию – возрождение в новом теле. Поэтому женщины носили нож, которым в случае опасности убивали детей, а затем и себя. Побежденный в поединке воин всегда просил смерти, а попав в плен, предпочитал убить себя ножом или голодом. Часто пленные чукчи разбивали себе головы о камни, рассматривая добровольную смерть как последнюю битву. Но и своих врагов они не жалели. Первые русские путешественники рассказывали, что в бой чукчи шли под аккомпанемент бубнов, на которые была натянута человеческая кожа.

«Не вполне покоренное» племя

Первое упоминание о чукчах связано с конфликтом. Он произошел в 1641 г., когда в районе Колымы они напали на русских сборщиков подати. Но непосредственно на Чукотке казаки атамана Семена Дежнева появились спустя лишь несколько лет – в 1648 г. В верхнем течении Анадыря они основали зимовье, на месте которого затем построили Анадырский острог.

Но отношения с чукчами сразу же не сложились. Попытки заставить их платить ясак не увенчались успехом, и среди народов Крайнего Севера чукчи оказали русским наиболее ожесточенное сопротивление.

В 1727 г. по инициативе якутского казачьего головы Афанасия Шестакова Сенат Российской империи утвердил «мнение»: «Иноземцев в Сибирской стороне… под российское владение покорять и в ясачный платеж вводить». С этой целью на Чукотку была отправлена экспедиция из 400 солдат и казаков во главе с Шестаковым. Начальником военной команды был определен капитан драгунского полка Дмитрий Павлуцкий.

В 1729 г. они начали покорять Чукотку. И хотя Сенат постановлял аборигенов «уговаривать в подданство добровольно и ласкою», это, мягко говоря, не всегда удавалось. В марте 1730 г. чукчи разгромили отряд Шестакова, убив самого командира. Отряду Павлуцкого они дали три крупных сражения, но понесли серьезные потери. После этого чукчи отказались от открытых битв с русскими и перешли к партизанским действиям.

В 1744–1746 гг. Павлуцкий, произведенный в майоры, с командой в 400–650 солдат и казаков совершил три похода на Чукотский полуостров, но в марте 1747 г. близ Анадыря также был разбит аборигенами. В том бою погибли сам майор и еще 40 казаков. Чукчи захватили оленей и оружие анадырского гарнизона. Они даже прихватили с собой одну пушку и знамя. Этот разгром произвел ошеломляющее впечатление в Петербурге, где спешно приняли решение о переброске в Анадырь дополнительных войск. Последующие события на Чукотке повлекли за собой сражения и немалые жертвы с обеих сторон.

В начале 1763 г. в Анадырь прибыл новый комендант подполковник Фридрих Плениснер. Ознакомившись с состоянием дел, он предложил вообще ликвидировать Анадырскую партию. И Сенат согласился с этим, признав, что она «бесполезна и народу тягостна». В 1771 г. этот форпост русской власти в Сибири перестал существовать. Это фактически означало признание Россией поражения.

Но стоило лишь появиться у берегов Чукотки английским и французским кораблям, как российская власть вновь задумалась о покорении края. Однако теперь она действовала не военной силой, а подкупом, и добились значительно большего. В марте 1778 г. стараниями коменданта Гижигинской крепости капитана Тимофея Шмалева был заключен договор о принятии чукчами русского подданства. Но еще в середине XIX в. в своде законов Российской империи они были отнесены к народам, «не вполне покоренным». И это была реальная констатация действительности: чукчи около 150 лет успешно сражались за свою независимость, и их так и не удалось покорить силой!

Хозяева рек, тайги и тундры

Манси и ханты – родственные народы. Они настолько близки между собой по культуре и истории, что их трудно, а порой и невозможно отличить друг от друга. Обь – исконно хантыйская территория. Манси появились здесь лишь в конце XIX в. Тогда же началось переселение манси дальше на север и восток. Некогда отважные воины Зауралья, слава о которых в XV в. доходила до московских князей, представляют сегодня лишь небольшую группу жителей Ханты-Мансийского округа Югры. Что же стало с народом, сопротивляющимся христианству вплоть до XX в.?

Рождение народа

Учеными установлено, что как этнос манси сложились в результате слияния местного населения уральской неолитической культуры и угорских племен, двигавшихся с юга Западной Сибири и Северного Казахстана. Племена манси изначально заселились на западных склонах Уральских гор. В частности, это подтверждается археологическими находками на территории современного Прикамья. Например, в Пермском крае были обнаружены капища манси в пещерах, где находились фрагменты медвежьих черепов со следами ударов каменным топором, осколки керамики и различные орудия и украшения.

В последние годы сложилось устойчивое мнение о единстве культуры хантов и манси. Исходя из того, что хантыйский язык относится к финно-угорской группе уральской языковой семьи, предполагается, что некогда существовала и общность людей, говоривших на этом праязыке. Но вопрос, где жила эта общность, не решен до настоящего времени. Коренные сибирские племена находилось на довольно низком уровне развития, когда в быту преобладали орудия и утварь из дерева, коры, кости и камня. В основном они занимались рыболовством, охотой и оленеводством. Лишь на юге некоторое развитие получили скотоводство и примитивное земледелие.

Поэтому начиная с X–XI вв. новгородцы и коми-пермяки, появившиеся в крае, стали называть гордых оленеводов и охотников Севера вогулами, т. е. «дикими». При этом в древних документах, вогулов изображали как жестоких разорителей окрестных земель, совершающих лютые жертвенные обряды. В конце XVI в. территория Обь-Иртышья была присоединена к Московскому государству и началось освоение этих земель русскими. Вначале здесь были сооружены остроги, позднее превратившиеся в города (Березов, Тюмень, Сургут, Нарым, Томск), а на месте хантыйских княжеств были созданы волости. Начавшееся затем переселение крестьян привело к тому, что к концу XVII в. численность русского населения стала выше, чем коренного. Хантов в начале XVII в. было 7859 человек, но к концу XIX в. их число возросло до 16 256. По переписи 2010 г. их насчитывается 12 300. При этом миграции способствуют взаимному проникновению традиций.

Во время русской колонизации ханты находились на рубеже классового общества, а страна была разделена на мелкие княжества. После вхождения хантыйских земель в состав Российского государства здесь были созданы волости – для учета и управления местным населением. Во главе них стояли представители родоплеменной знати. Однако отношения с русскими переселенцами складывались непросто.

Противостояние

Манси были известны как прекрасные охотники. Молва о добываемых ими соболях не давали спокойно спать в московских и новгородских теремах. Уж очень хотелось русским князьям распоряжаться этим богатством. А для этого необходимо было обратить язычников в свою веру. Эту задачу возложили на епископа Питирима. Но первая попытка закончилась трагично: Питирим погиб от руки мансийского князя Асыки. «Лета 6963 (1455) приездил владыко Питерим на Чердыню крестити ко святей вере чердынцев. Тово лета безвернии вогулечи Питерима поимали и убили на реке Помосе», – лаконично сообщается об этом в летописи.

Через десять лет после трагической гибели епископа москвичи направились в новый поход в Сибирь и вскоре привезли с собой нескольких пленных князей-вогулов. Но московский князь Иван отпустил их с миром.

В 1467 г. чердынские воеводы захватили самого князя Асыку. Но в Вятке, по пути в столицу Московии, ему удалось сбежать. Вновь он объявился лишь в 1481 г., когда с войском осадил Чердынь. Взять ее так и не сумел, но разорил и пожег округу. Оставить эту вылазку без ответа было нельзя, и Иван III отправил войско на Обь Великую с опытными воеводами Федором Курбским и Иваном Салтыком-Травиным. Вот как описываются развернувшиеся события в Вологодско-Пермской летописи: «Приидоша на вогуличи месяца июля в 29 день, и бой был, и побежали вогуличи, Асыка и сын его Юшман». А через год в Москву прибыли с поклоном вогульские князья Пыткей и Юшман – зять и сын Асыки. Москвичи добились своего: Асыка сгинул где-то в Сибири, а за ним ушел и его народ.

Через сто лет в Сибири появилась дружина Ермака. В битве с ним погиб новый вогульский князь Патлик со своей дружиной. Но обратить народ в христианство в очередной раз не удалось. Новая попытка крещения была предпринята при Петре I. Под страхом смерти манси должны были сдать всех «болванов» и надеть кресты. Но вместо этого они предпочли уйти дальше на север. Оставшиеся же покорно жгли своих истуканов, но кресты носить отказывались. Тем не менее формально манси стали считаться православными, хотя на самом деле избегали христианства вплоть до XX в. Новая религия не была связана с жизнью народа, поэтому даже добровольно окрестившиеся относились к ней формально: догматы мировой религии не проникали в сознание верующих. Шаман по-прежнему оставался в Сибири посредником между людьми и божествами, обладавшим способностью вступать с ними в связь.

В согласии с природой

Традиционное хозяйство хантов издавна было связано с рекой, тайгой или тундрой. В конце XIX – начале XX вв. большая часть населения вела таежный образ жизни. Жители бассейна Оби были, в основном, рыболовами, а в ее верховьях занимались больше охотой. Олени в основном служили транспортным целям, и их в хозяйствах было немного.

Основной пищей хантам служили рыба и мясо. Рыбу ели сырой, вареной или вяленой. Основным источником мяса были крупные звери, в первую очередь – лось и дикий олень. Внутренности, а иногда и мясо ели сырыми, но обычно мясо варили. В традиционной культуре хантов и манси четко сложились представления об отсутствии резкой грани между человеком и животными. Поэтому обычай запрещал селиться вблизи обжитого зверьми места, громко разговаривать, кричать или свистеть в лесу, отстреливать молодых особей и беременных самок и т. д. Обычай требовал так ставить рыболовные запоры, чтобы сквозь них могла проходить рыбья молодь. Однако предельная экономия не мешала оставлять первую добычу для лесного хозяина. Его почитание привело к рождению промысловых культов, к которым можно отнести медвежий и лосиный праздники, хранение конечностей различных животных и другие обычаи.

Медведь в мировоззрении хантов занимает особое место: он является распределителем добычи и справедливым судьей в спорных делах. В Сибири до сих пор уверены, что медведь научил людей добывать огонь, а в так называемых медвежьих песнях говорится о рождении первой женщины от медведицы. В свою очередь образ лося связывается с представлением о благополучии и достатке, а выдра и бобр считаются священными животными. По преданию, именно бобр указал хантам на реку Васюган, поэтому его исчезновение в связи с нефтяными разработками может привести к исчезновению народа.

Не меньшее значение в мифологии занимают солнце и другие светила. При этом солнце олицетворяется с женщиной, луна – с мужчиной, а все люди произошли от их брака. В предчувствии какого-либо бедствия солнце и луна с помощью затмения предупреждают людей об опасности. В каждом доме сооружался круглый очаг, который ассоциировался с центром Вселенной.

Отдельным миром считались бескрайние таежные пространства. Здесь каждое дерево или растение занимает свое место в мировоззренческой системе. Например, охотники уверены, что черемуха привлекает к себе злых духов, а рябина, наоборот, отпугивает. Запрещается проходить под наклонным деревом или переступать через упавший ствол, чтобы не превратиться из человека в животного. Лук был не только орудием охоты, но и знаком принадлежности к мужскому полу. По стрелам предсказывали будущее и гадали, а женщинам было запрещено перешагивать через орудия охоты и есть убитую стрелой добычу. И подобных примеров можно привести еще множество.

Во всех действиях хантов и манси заложен главный принцип: как я сегодня отношусь к природе, так сегодня, завтра и в будущем буду жить я, моя семья и мой народ. А это означает, что данный этнос, несмотря на свою малочисленность, никогда не исчезнет с этнографической карты Сибири.

Жизнь среди туманов и льдов

Считается, что название «алеут» было дано русскими путешественниками после открытия Алеутских островов. С алеутского оно переводится «община» и впервые встречается в документах 1747 г. В 1867 г. Алеутские острова вместе с Аляской были проданы США. Сегодня в Камчатском крае России по переписи 2010 г. проживают 482 алеута. Более многочисленная группа живет в Америке. В настоящее время их там насчитывается порядка 17 000 человек.

К западу от Аляски лежит гряда огнедышащих вулканов и гранитных утесов, которые как бы длинным барьером отделяют Берингово, или Бобровое, море от Тихого океана. Эта цепь вулканов и скал называется Алеутскими островами. На них растут лишь травы, мхи и лишайники. Летом здесь стоят непроницаемые туманы, а зимой в море появляются громады плавающих льдов. Казалось бы, среди голых камней невозможна жизнь. Но именно здесь, на этих суровых островах, живут алеуты – терпеливые и мужественные люди, сумевшие приспособиться к тяжелейшим условиям природы.

Честное племя алеутов

Алеутские острова и их жители были открыты в 1741 г. российскими мореплавателями Витусом Берингом и Алексеем Чириковым. Предполагается, что этот народ происходит от переселившихся из Азии представителей монголоидной расы, которые в наше время встречаются на Камчатке. Согласно другой версии, алеуты пришли с Аляски. Это произошло приблизительно 4600–6000 лет назад. Однако, согласно преданиям, алеуты населяют эти острова уже 9 тысяч лет и произошли от трех народов, состоявших из разных племен, жизнь которых была связана с морем. Показательно, что это предание подтверждается радиоуглеродной датировкой отдельных скелетов, обнаруженных на острове Анагула.

С самого заселения островов и до пришествия первых европейцев в ХVIII в. алеуты сохраняли неизменный образ жизни, связанный с морем. История их изучения начинается сразу же после открытия неизвестных северных земель Второй Камчатской экспедицией (1733–1743). Русские мореплаватели, исследователи, промышленники собирали данные о культуре алеутов и в первую очередь отмечали удивительную честность этого народа. Своя собственность и чужое имущество были у них неприкосновенны. Алеуты никогда не запирали свое жилище и не знали воровства. Не было среди них убийств и других тяжких преступлений.

Все иностранцы отмечали удивительную выдержку аборигенов: самые ужасные страдания не могли вырвать у алеута стона или вопля. Были случаи, когда они попадали в капкан и неподвижно ждали, пока их освободят и вынут из тела глубоко вошедшие зубцы. Алеуты бесстрашны и отличаются особой выдержкой: у них считается крайне неприличным проявлять удивление или испуг. При этом они любят своих детей и уважают родителей, всегда выполняют свои обещания и никогда не лгут. Однако европейцы принесли свои «ценности», познакомив их с водкой и табаком, которые пришлись по вкусу простодушным островитянам. С особым удовольствием они курили табак, смешивая его со стружками сосновой коры.

Алеуты принадлежат к самым рослым племенам эскимосского корня. Все они широкоплечи, сильны и, несмотря на грубую работу и лишения, обладают маленькими и изящными руками. Ноги у мужчин искривлены вследствие постоянной привычки сидеть в байдаре. Эта лодка стала вторым домом алеутов, которые были прирожденными рыбаками и зверобоями.

Прирожденные зверобои

Главной чертой алеутской жизни всегда был морской промысел, в котором аборигены достигли высочайшего мастерства. Для элементарного выживания им приходилось постоянно проявлять смелость и мужество.

Основным охотничьим угодьем алеутов было море с населявшими его млекопитающими и рыбой, а основой хозяйства стал зверобойный промысел. Для рыбалки и охоты они даже придумали особые закрытые и практически непотопляемые лодки – байдару и каяк, идеально приспособленные для северных штормов. Сами же охотники надевали традиционные охотничьи куртки с капюшонами из сивучьих кишок и горл и штаны из нерпичьей кожи.

Основными объектами охоты были морские котики, львы и бобры. Зимой промышляли с берега тюленей. Морского бобра (калана, выдру) добывали в открытом море при помощи гарпуна на длинной веревке. Ловили выдру и зимой, когда простой выход в бушующее море требовал особого бесстрашия. В эту страшную погоду алеут подходил на байдаре к скале или острову с подветренной стороны, затем подбирался к спящей выдре и убивал ее, пока та не очнется. Морских выдр ловили и сетями, но алеуты презирают этот род облавы, предпочитая преодоление опасностей.

Для поимки нерпы применяли хитрый прием: ее завлекали на берег манком – надутой нерпичьей шкурой, имитируя при этом крик самки. Моржей промышляли на лежбищах. При этом, отправляясь на моржей, алеут всегда прощался с родными и знакомыми, не зная, останется ли в живых. Загоняя зверя, все охотники кидались на него с громкими криками, отрезая путь к морю. У убитых моржей тут же разбивали челюсти и вынимали клыки, снимали с них шкуру, а самые туши оставляли гнить на берегу.

Алеуты охотились даже на царя моря – кита. Поразительно, но эта охота велась в одиночку. На своей утлой лодочке алеут догонял гиганта и, поравнявшись с его головой, что есть силы вонзал в нее копье с собственной меткой и отравленным наконечником. После этого он старался отплыть как можно быстрее от смертельно раненного животного. Под воздействием яда кит погибал через 2–3 дня, и его тушу, выброшенную волнами на берег, подбирали охотники. Однако добыча принадлежала тому из них, чье копье находили в гиганте.

С середины июля наступал сезон охоты на птиц. Островитяне собирали на зиму яйца морских птиц, а также морских беспозвоночных: морских ежей, моллюсков и мидий. Можно сказать, что жизнь этого племени испокон веков состояла в бесконечной борьбе за выживание.