Текст книги "Будущее. Которого не будет. Сборник рассказов"

Слизь

 
Интеграл Фамильский
@integral_familskij
 

Чёрный, намокший под ночным дождём асфальт шоссе таинственным образом привлекал древнейшее существо на планете – виноградную улитку, очнувшуюся от спячки, вызванной продолжительной засухой. Обильные осадки вернули моллюска к активной фазе, и он собирался заняться тем, что умел лучше всего – кормиться и размножаться. Ритм жизни, продиктованный генами многих и многих поколений его предков.

Улитка в поисках свежей пищи неторопливо ползла по мокрому полотну, выискивая своими телескопическими отростками хоть какую-нибудь невысохшую зелень. Она особенно любила молодые сочные побеги лесной земляники и горьковатые листья подорожника, большими скоплениями растущие у выхода трубы ливневой канализации, где улитка жила уже пятнадцать лет.

Очень давно нерадивый сотрудник секретной лаборатории, занимающейся разработкой смертельного биологического оружия, сам того не ведая либо по злому умыслу, при обработке материалов исследования смыл микроскопическую икринку моллюска в канализацию. Мать улитки передала своему потомству генетически модифицированный вирус гриппа, циркулирующий в её теле в специальной железе, вырабатывающей слизь. Быстрый поток вынес икринку через слив в трубе. А когда уровень воды упал, она зацепилась за лист прибрежной травы и через несколько дней превратилась в очень маленького представителя своего рода. Пятнадцать лет – немалый срок для виноградной улитки. Её многочисленные дети, несущие внутри себя смертельную болезнь, значительно расширили ареал обитания. Контакт существа с человеком был лишь вопросом времени.

Теперь улитка со скоростью семь сантиметров в минуту медленно ползла по полотну дороги к своей неминуемой гибели. Свет фар несущегося из-за поворота автомобиля на мгновение выхватил из темноты крохотный влажный силуэт и след от слизи вытянутой формы. Водитель автомобиля обладал острым зрением и в последний момент смог выделить живое существо в сбитой ливнем на асфальт листве. Ещё не осознав как следует свои действия, мужчина слегка дёрнул руль по направлению к обочине, стараясь избежать наезда на беззащитное создание. Секундная жалость сыграла с ним злую шутку – автомобиль потерял сцепление с мокрым асфальтом и вильнул в сторону. Стараясь выйти из заноса, водитель выкрутил руль и нажал на тормоза. Но было уже поздно. Непродолжительный свист шин закончился сильным треском от удара машины о вековую сосну…

Дорожный инспектор, не выключая фары и проблесковые маяки на крыше своего авто, выскочил наружу, быстро оценивая ситуацию. Чёрный седан боком обнял огромный ствол дерева. Часть салона с водительской стороны была вмята внутрь. На покрытом трещинами лобовом стекле отчётливо виднелись брызги крови. Инспектор просунул руку через зияющий пустотой верхний проём двери и пощупал пульс на шее водителя. Тот был мёртв.

Где-то на противоположной обочине шоссе у своей машины плакала женщина, позвонившая в службу спасения. Инспектор попросил её подождать приезда участкового, после чего взял рацию и доложил о случившемся своему начальству. В предрассветной тишине уже была слышна сирена приближающейся скорой. Не теряя времени, полицейский оградил место аварии специальными светящимися знаками. Затем, взяв блокнот и фонарик, приступил к предварительному осмотру места происшествия. Следы резины на асфальте создавали общую картину случившегося: бедолага-водитель неправильно повёл себя в экстремальной ситуации при заносе и вместо того, чтобы добавить газа, надавил на тормоз. Скорость и мокрая дорога не простили роковую ошибку.

Пройдя немного дальше, инспектор в тусклом свете фонаря заметил нечто любопытное. След слизи, тянущийся от обочины к центру шоссе, заканчивался рыхлым тёмным пятном. Присев на корточки, мужчина потрогал краешком ногтя уцелевший осколок раковины моллюска, покрытый густой тёмной кровью.

– Бедолага, улитку спасти, что ли, хотел? – тихо произнёс вслух инспектор, припоминая подобные происшествия из своей богатой семилетней практики. Слишком часто добродушные водители, объезжая мелькнувший в свете фар силуэт лисы, зайца или даже лягушки, попадали в серьёзные аварии. Он поднялся и брезгливо вытер палец о форменные штаны.

На месте уже работали медики и спасатели, пытаясь достать бездыханное тело из покорёженной груды металла.

– Привет. Что тут у нас?

Инспектор поздоровался за руку с коллегой, вводя того в курс дела. Поговорив минуту, они направились к рыдающей свидетельнице для опроса. Инспектор ободряюще похлопал её по плечу, уверяя, что слезами делу не поможешь…

Крохотные тела вируса уже вовсю размножались на слегка увлажнённой потом коже двух мужчин. Проникновение через слизистые рта или носа являлось лишь вопросом времени для микроскопических убийц, которые долгие пятнадцать лет ждали своего звёздного часа. Их генетическая программа, настроенная на размножение, была активирована человеческим ДНК.

Какова была вероятность того, что человек потрогает улитку в густой чаще? Ну, один на миллион. Тогда какова вероятность, что два человека, пожав друг другу руки, одновременно обработают ладони антисептиком? Очень малая. И тем не менее другой страшный вирус, названный SARS-COV-2, в некотором роде помог человечеству, заставив людей принимать повышенные эпидемиологические меры безопасности.

Итак, дорожный инспектор и участковый обработали дезинфицирующей жидкостью руки, убив без разбору все вредоносные и крайне полезные сущности на своей коже. Они продолжили работать на месте ДТП, опросили свидетельницу и наконец отпустили её домой.

Женщина медленно ехала по пустынному утреннему шоссе. Фрагменты злосчастной слизи улитки покоились на её вязаном свитере. Уже вставало жёлтое солнце вдали за горизонтом, начиная новый световой день. Всё ещё пребывая в шоковом состоянии, свидетельница происшествия неторопливо поднималась по лестнице в квартиру. Её сознание раз за разом рисовало картину кровавого месива в салоне того автомобиля, в который она заглянула, отчаянно желая помочь водителю. Зайдя к себе, женщина первым делом сняла пропахшую потом и слегка намокшую от слёз одежду, сложила её в стиральную машину, добавила порошка и включила режим 90 градусов.

Скажете: «Тут налицо божественное провидение! Или просто череда случайностей!»

Как бы то ни было, мелкие смертоносные паршивцы не пережили химической среды, созданной разрекламированными гранулами-убийцами «Тайда»…

***

– Эй, уступи хоть немного!

– Ещё чего! Это же «Мишлен». Смотри, сколько протектора осталось! Почти как новые.

Покупатель на авторазборке хмурился, делая вид, что предложение продавца не слишком выгодное и он-то наверняка знает реальную цену этой бывшей в употреблении резины.

– Ладно, сотка за пару – моя последняя цена! – сказал торгаш, умалчивая тот факт, что шины ему достались со стоянки аварийных авто всего за двадцать баксов.

– Блин, ты б перед продажей хоть очистил и помыл колёса! – недовольно фыркнул покупатель, выколупывая пальцем из канавки протектора склизкий кусочек грязи…

Тайна Саши Коваленко

 
Яна Денисова
t.me/yana_viktoria
 

Саша Коваленко – новенький – единственный в нашей школе не привит. На его школьной форме нет квадратика с куар-кодом. Он ходит в перчатках, медицинской маске и пластиковом шлеме, который закрывает его лицо прозрачным щитом.

Каждые два урока Сашка меняет маску. В туалет в это время никто не заходит – боятся заразиться. В классе, да и во всей школе, с ним никто не общается, только училка, и то сквозь зубы. В такие моменты хочется её ударить. Дура тупая. Ещё мне хочется поговорить с Сашкой. О чём? Не знаю. Но меня к нему тянет, даже уши гореть начинают, когда я смотрю на его профиль, слегка размытый пластиковой маской.

Сашка не такой, как другие одноклассники. Он со всеми вежлив, даже на хамские замечания учителей реагирует сдержанно. Хорошо учится и всегда готов по всем предметам, даже по идиотской политологии. Иногда мне кажется, что он робот. Но тогда зачем ему маска?

Сегодня первый понедельник месяца. Ежемесячная ревакцинация. Я всех расталкиваю, пробиваюсь к медсестре первой и подставляю руку. Потом бегу в класс.

Сашка сидит на своём месте и читает учебник по географии. Увидев меня, он натягивает маску и опускает щиток. Я не собираюсь уличать его в несоблюдении санитарных норм. Я хочу поговорить.

– Готовишься к уроку? – вот дура, могла бы сказать что-то поумнее?

Он кивает в ответ. В голове каша, я теряюсь и задаю опасный вопрос:

– А почему ты не привит?

На эту тему говорить нельзя и точка. Если услышит училка, будут проблемы, причём у обоих.

Сашка удивлённо смотрит на меня, а потом с гордостью говорит:

– Меня родители отстояли. И сами не прививаются. Мы – вне системы.

Вот так. Его отстояли. А нас, получается, нет. Это открытие падает на голову, как комок снега. Неприятно, до мурашек и почти что больно.

На уроке физкультуры Сашка первым сдаёт все нормы и уходит в другой конец спортзала. Пока одноклассники пыхтят и потеют на потрёпанных матах, он отжимается от скамейки. Я считаю: двенадцать, шестнадцать, двадцать один…

Сашка самый выносливый из всех мальчишек. Самый здоровый, хоть и переносчик опасной болезни. Странно, правда? У Димки Чернова сердце – ему нельзя бегать. Костя Валяев аллергик: у него даже на совсем слабый запах антисептика отёк Квинке. Да и вообще – у каждого из нас школьная медкарта толще учебника по литературе. А у Сашки тоненькая тетрадка. Я видела в процедурной на прошлой ревакцинации. И это действительно кажется мне странным.

Я бы хотела быть такой, как он, но меня родители не отстояли. Снова комок подкатывает к горлу. Не смогли. Или не захотели?

В прошлой четверти в классе было трое непривитых. Сашка, Вадик Сафонов и Ленка Микоян. После каникул Вадик пришёл в школу без маски и щитка, зато с новенькой блестящей нашлёпкой куар-кода на груди. Сказал, что его привили и он больше не заразный. Все каникулы провалялся в больнице под капельницами. «Вирус из организма изгоняли, чуть не умер!»

Леночка Микоян в школу не вернулась. Училка сказала, что она стала жертвой «антисоциального упорства несознательных граждан». И на Сашку посмотрела, будто это он собственноручно Лену убил. Тварь тупая. Все знают, что вирус побеждён, коллективный иммунитет достигнут и умирают только те, у кого генетическая непереносимость компонентов вакцины. Леночку жалко, но Сашка здесь точно не при чём!

В классе гробовая тишина: контрольная по математике. Я уже сдала тест и незаметно подсматриваю за Коваленко. Сегодня у него другой взгляд. Не такой, как обычно. Мечтательный, что ли. Сашка улыбается, это видно даже под маской. Может, у него день рождения? Хотя вряд ли. Училка бы обязательно поздравила и при этом не упустила случая напомнить, что общество о непривитых заботится, а вот непривитые об обществе – нет. Или родители наконец записали его на прививку? Надеюсь, что это не так. Они же его отстояли.

В любом случае произошло какое-то важное событие, и оно не даёт мне покоя. От любопытства ёрзаю на стуле, задеваю локтем учебник, и тот с громким шлепком падает на пол.

– Иванова! – взвизгивает училка. – Куар-код мне на стол!

Отрываю нашлёпку от лацкана пиджака, липучка противно трещит в тишине класса. Громко чеканю шаг по проходу между партами. Кладу квадратик кода перед училкой. Я осталась без обеда – без куар-кода в столовую не пройти. Придётся всю большую перемену торчать в классе, но сейчас я этому рада и еле сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться во весь рот.

Училка выходит из класса последней и демонстративно проворачивает в допотопном замке увесистый ключ. Потом топает каблуками вниз по лестнице. Мы с Коваленко остаёмся наедине. Сашка на меня не смотрит. Он тоже сегодня без обеда – снимать маску в присутствии привитых нельзя.

– Можешь есть, я никому не скажу, – взбираюсь на парту и заклеиваю глазок камеры кусочком разжёванной бумаги. Сердце бешено колотится, щёки пылают. Кажется, у меня даже температура подскочила.

Сашка улыбается, поднимает щиток, аккуратно снимает маску и убирает в пластиковый пакет. Достаёт из рюкзака контейнер. В нём две котлеты, макароны, нарезанный ломтиками огурец и два кусочка хлеба.

– Будешь?

На меня словно выливают тонну холодной воды, чуть не плачу. Я думала, Сашка нас всех презирает. Потому что мы – общество, а он нет. Смотрю в его лицо. Карие с искорками глаза. Нос с горбинкой, как у римских императоров. Губы… В животе кипит лава. У меня точно температура.

Сажусь напротив. Мы так близко, что я чувствую тепло его дыхания. Все вопросы, которые я хотела задать, утонули в лаве. Мы просто хрустим огурцами и улыбаемся. И молчим.

Двадцать минут пролетают незаметно. В коридоре уже слышны голоса. Саша вдруг наклоняется ко мне и шепчет:

– Мы бежим в Швецию. Сегодня ночью.

В замке скрипит ключ. Саша быстро надевает маску. Я едва успеваю плюхнуться на свой стул. Сашкина тайна бьётся в груди, как камень в стеклянной банке.

Вот и всё. Вот и всё. Вот и всё.

Боюсь, что меня разобьёт этим камнем изнутри.

Больше на Сашку я не оглядываюсь.

«Благодаря бдительности граждан сегодня ночью был задержан грузовик с невакцинированными перебежчиками. В ходе перестрелки погибли двенадцать человек, из них четверо детей и подростков. Силы правопорядка потерь не понесли.

Уничтожены последние противники нового общественного уклада в нашем городе.»

Разбитая дорога в рай

 
Эрик Керси, Велимир Строгов
 

Под светлой бронёй бешено колотилось сердце. В густом рыжем мареве что-то глухо ударилось о доски, и Киран машинально отвернулся. Нет, его не пугал вид смерти. Шармийский хранитель не единожды наблюдал за тем, как Асим вершит судьбы, но всякий раз, когда в дело шло старое огнестрельное оружие, предназначенное для расправы над мародёрами, тело охватывал колючий холодок. И вот теперь, когда MINSAS выплюнул короткую очередь в преступника, Киран снова не смог сохранить невозмутимость.

– Пора бы уже привыкнуть, – прошелестел динамик на шее Асима. Хранитель в чёрной броне вернул укороченную штурмовую винтовку в отсек за спиной и вытер переднюю часть шлема, выполненную из монолитного и непрозрачного снаружи поликарбоната. – Признаться, я бы и сам предпочёл не убивать здоровых людей.

И хоть тёмный пластик скрывал их лица, Киран знал, что в этот момент его напарник был серьёзен.

На дисплее витометра медленно гасла красная цифра 9. Если бы только этот несчастный не выбрал путь беззакония, город распахнул бы перед ним свои врата. Шарма… Город-рай с величественными гранитными колоннами, торговыми площадями, чистой водой и свежими продуктами. Город, о котором жители заражённых территорий могли только мечтать.

Безликие стражи, с ног до головы закованные в оболочку из сверхпрочной керамики, двинулись к полуразрушенной арке. Море неподалёку рокотало, выбрасывало пенные волны в сторону незваных гостей, а небо всё сильнее затягивала пелена.

– Темнеет, – тихо произнёс Киран, остановившись у самого подножия арки. – Переночуем здесь?

– Похоже, что придётся, – отозвался Асим. – Топать ночью к перевалочной станции – благодарю покорно. Мне хватило прошлого раза.

Кирана передёрнуло при воспоминании о том, как однажды они попали в засаду мародёров. Те явно рассчитывали на лёгкую поживу, прячась в развалинах вдоль Гаури – единственной уцелевшей дороги в Шарму. Но судьба распорядилась иначе.

– Тогда располагаемся.

Киран сел на землю, прислонившись спиной к арке. Внутренний дисплей шлема выдал характеристики жизненных показателей и сообщил о переходе энергосистем боевой экипировки в ждущий режим. Киран нажал подбородком на клапан, отвечающий за подачу пищи, и глотнул вечернюю порцию сублимированного концентрата из тубы. Немного погодя Асим последовал его примеру, ворча в динамик что-то о заедающих сервоприводах ног своей брони. Поёрзав на земле, он устроился поудобнее и, буркнув что-то напоследок, почти сразу же уснул.

Киран так и не смог перенять эту способность напарника. Он всегда подолгу сидел вот так, закрыв глаза и мысленно прокручивая в голове события дня.

В ушах ещё стояла отборная ругань того сброда, что осмелился преградить им дорогу. У нескольких были при себе дробовики старого образца. Вообще, любое огнестрельное оружие после опустошительной Последней войны подлежало изъятию как незаконное. И хотя Верховный Совет Шармы то и дело закрывал глаза на подобные «мелочи», в этот раз нервы одного из даку¹ не выдержали и он пальнул в Кирана из своего обреза. Заряд дроби угодил в нагрудные бронеплиты и отрикошетил в стоящих рядом бродяг. Через пару секунд в дело вступил Асим.

Белый хранитель покосился на притихшую детвору у противоположной стены. Широко открытые глазёнки с любопытством и ужасом рассматривали Асима.

– Дарующий смерть, это дарующий смерть, – перешёптывались они, толкая друг друга.

Страх. Люди испокон веков боялись смерти, даже если у неё не было лица, в которое можно заглянуть. И даже теперь, когда выживание стало обыденностью, от одного вида чёрного хранителя их бросало в дрожь.

Киран надавил на клапан дважды, чтобы получить долгожданное снотворное. Таблетка мгновенно влетела в рот и тут же растаяла от контакта со слюной, оставив после себя неприятную горечь.

Сон навалился мгновенно. Тревожный, переполненный смутными образами, он уводил Кирана под ослепительно бирюзовое небо Шармы. Пахло тёплым асфальтом и яблоками. Юноша открыл глаза и перед ним тут же выросли спиральные небоскрёбы, которые лишь немного не доставали до защитного купола. Вокруг бегали красотки в шифоновых платьях, а уютные улочки спального района тянулись белыми реками, изредка пересекаясь и впадая в озёра-площади. Город утопал в звонком смехе девиц и скрежете кожаных кошельков, то и дело извлекаемых мужчинами.

Киран хотел крикнуть, что всё это ложь, что там, за стенами Шармы, миллионы людей изнывают от голода и болезней; что они вынуждены прятаться как крысы, видеть смерть родных и даже есть себе подобных, лишь бы заглушить щемящий голод. Но он был нем. Глотая воздух открытым ртом, словно рыба, парень лишь опустился на колени. Он ощутил присутствие чего-то зловещего, постороннего. Кто-то схватил его за руку и без спросу швырнул обратно в реальность.

– Снова кошмары? – раздался голос Асима. Он сидел у разведённого детишками костра, пока мелкие пытались жарить мутировавшую рыбу.

– Что с их показателями? – стараясь отогнать образы сна, Киран вспомнил о своих обязанностях.

– Уровень радиации в норме. Вот только… Они пригласили нас в собор Святого Имени. Там обитает их старая наставница, ясновидящая Абха. Сразу после завтрака выдвигаемся.

«Чем ближе к центру, тем выше уровень радиации. Чем старше человек, тем меньше шансов», – подумал про себя страж в белой броне, а вслух сказал:

– Я вызову конвертоплан.

– Придержи коней, спаситель. В соборе есть и другие дети. Понимаешь?

Киран посмотрел на сирот, с жадностью поглощающих вонючую рыбу, однако те и не думали вникать в суть разговора.

– Зачем вызывать по сто раз? – продолжил Асим свою мысль.

– Оставим их здесь?

– А это уже твоя забота. Ты же у нас людей спасаешь. Вот и думай, что для них будет лучше. Моё дело – вовремя спустить курок.

Киран понимал: оставь они детей здесь, те могут подвергнуться нападению мародёров или кого похуже, но возьми они их с собой… Что, если показатель наставницы окажется слишком высоким?

– Решил? – Асим встал и шаркнул ногой, засыпая костёр пылью.

– Пойдут с нами.

– Хорошо.

Свинцовые волны с шумом разбивались за их спинами, будто сам причал прощался с ночными гостями, а первые лучики солнца уже начинали пробивать густую занавесь пыли и дыма в воздухе.

* * *

Даже полуразрушенный собор выглядел если и не величественно, то с достоинством отжившего свой век старика. Хоть и немощного, но зато помогающего выжить другим. У входной арки собора их уже ожидала наставница.

Светло-карие, почти золотистые глаза холодно взирали на незнакомцев. Она узнала их, но, несмотря на это, пригласила войти. Закутанная в шерстяные платки Абха шла неспешно, перебирая деревянные бусины чёток и показывая хранителям уцелевшие части собора. О свежевыбеленные стены, усеянные арочными проёмами, опирались статуи святых.

– Я родилась здесь, – скрипел, как жернова, её старческий голос. – Не знала ни матери, ни отца. Подобно ненужному щенку, меня бросили у собора, и служителям ничего не оставалось, кроме как приютить сироту.

Главный зал, который чудом уцелел после войны, заливал мягкий янтарный свет. Восковые свечи источали слабый запах мёда, а ароматические палочки и смолы тлели в двух неглубоких чашах.

– И хоть я и мои воспитанники не можем позволить себе той роскоши, в которой купаются жители Шармы, мы научились жить в мире и согласии даже здесь, на обломках Последней войны.

Абха подвела стражей к алтарю из резного мрамора. От статуи Иисуса Христа осталась лишь верхняя половина, которая стояла чуть дальше, в нише, и смотрела на всех присутствующих с неуместной благодарностью.

– Я дала им кров и пищу, – указала наставница на нескольких детей, вышедших в главный зал для молитвы. – Дала те знания, которые сама получила от служителей. – Она посмотрела на Кирана, и на изрытом морщинами землистом лице застыла просьба. – Спаси их. Эти дети подарят Шарме светлое будущее. В особенности она… – Ясновидящая еле заметно улыбнулась и указала на девочку, молившуюся вместе с остальными. – Васанта. Не отдавай эту девочку, дарующий жизнь. Защити её любой ценой, и она принесёт мир, заняв место нынешнего правителя.

– Девчонка? – скептически хмыкнул Асим. – Займёт место Синга? Дай угадаю: тебе всё это рассказали видения?

Старуха бросила на него недобрый взгляд.

– Дарующий смерть… Ты ведь ещё молод, не так ли? Даже не видя твоего лица…

– Неважно, – перебил её Асим и, повернувшись к Кирану, произнёс: – Нужно проверить детей из храма.

– Да, конечно, – задумчиво ответил тот и извиняющимся тоном обратился к Абхе: – У нас не столь много времени, потому мы бы предпочли заняться своей работой.

Абха медленно кивнула:

– Работа… Жизнь и смерть, конечно. Всего лишь работа.

Детей в храме было совсем немного. Восемь, не считая четверых пришедших с ними. Девочке по имени Васанта, о которой говорила Абха, на вид можно было дать лет семь. Худенькая, обёрнутая в старое сари, с живыми ярко-зелёными глазами, она напоминала маленького юркого зверька. Казалось, её вовсе не пугал вид двух хранителей, тогда как в глазах остальных детей плясал страх.

Подходя к каждому сидящему на полу ребёнку, Киран направлял в его сторону считывающую панель датчика, выжидал несколько секунд, требовавшихся на обработку данных, затем читал всплывающие на внутреннем дисплее цифры жизненных показателей, кивал самому себе и переходил дальше. Норма, норма, в пределах нормы… Наконец пришла очередь Васанты. Задумавшись в очередной раз, процессор витометра выдал значение 50. Ровно посередине шкалы. Киран нахмурился и проверил девочку ещё раз. Те же цифры.

– Ну что? – послышался голос подошедшего сзади Асима.

– Семеро детей в норме. У этой девочки, Васанты, ровно пятьдесят единиц.

– То есть достаточно, чтобы я обработал её жижей.

Жижей хранители называли полимерный наноабсорбент – причину, по которой Асима нарекли дарующим смерть. Главное оружие, вернее, орудие чёрного хранителя представляло собой вещество, которое при контакте с человеческой органикой абсорбировало её до простейших соединений. Затем жижа подменяла их собой. Идеальное обеззараживающее средство, по слухам, разработанное ещё до войны и для других целей. Однако, как и многим похожим вещам, жиже нашлось иное применение.

– Погоди. Я считаю, её организм вполне сможет справиться. Ребёнок ведь. Ты же знаешь, они быстро растут и…

– И быстро заражают всех вокруг, – закончил мысль по-своему Асим. – Сам посуди: уже сейчас она – потенциальная угроза для всех окружающих её детей, а уж если ты отправишь девчонку в Шарму… В общем, я не думаю, что мы должны рисковать.

– Это что, из-за слов Абхи? Опасаешься переворота?

– О чём ты?

– О девочке. Она просила защитить её.

– Не говори ерунды! – вспылил Асим. – Защитить одного-единственного ребёнка и разом плюнуть на всех остальных, также нуждающихся в защите?

– Послушай, нам сейчас нужно добраться до ближайшей перевалочной станции. Предлагаю взять её с собой и подождать до завтра. Вполне возможно, что её показатели просто скачут и завтра придут в норму. Ведь не может быть настолько разный радиационный уровень у детей из одного района. А за конвертоплан ради одного ребёнка не беспокойся: мы вполне можем встретить ещё кого-нибудь по дороге.

Асим вздохнул, принимая решение.

– Хорошо. Но только до завтра. Таскаться с ней дольше я не собираюсь. Кстати, ты проверил наставницу?

– Нет.

– Тогда займёмся этим сейчас, пока есть время.

Абха ждала чуть поодаль от входа в храм, глядя в сторону изломанного руинами горизонта.

– Нам нужно проверить вас. Таковы правила, – обратился к ней Киран.

– Знаю, – кивнула та и обнажила левую руку, почерневшую от запястья до плеча. – Не убьёте вы – убьёт он.

Белый страж сглотнул. Вирус калимот² – бич мёртвого города, подаренный Последней войной. Он затрагивал как тех, чей уровень радиации достигал высоких отметок, так и подлежащих спасению.

При виде поражённых калимотом в памяти всплывал курс эпидемиологии.

«Пока что он проявился только на руке, – про себя оценивал состояние наставницы Киран. – Примерно через неделю перекинется на ткани шеи, грудной клетки, головы. После распространится и на внутренние органы: лёгкие, сердце, мозг… Скорее всего, первым не выдержит сердце. Если так, смерть наступит почти мгновенно. Если же вирус доберётся до мозга, последует отказ рефлексов, паралич и очень болезненная, преисполненная мучений смерть».

Мутировавший из-за радиации, этот вирус передавался воздушно-капельным путём, но проникал в организм только в закрытых пространствах. Другими словами, для заражения требовалась высокая концентрация возбудителей.

Киран огляделся и только теперь заметил, что все окна собора были распахнуты настежь. Вот почему Абха не переживала за подопечных: страшный, но беспомощный в открытом помещении калимот не представлял опасности для этих детей.

Ясновидящая заметила интерес белого стража и решила объясниться:

– Три дня и три ночи я провела в исповедальне, ибо не хотела, чтоб дети услышали мои страшные молитвы. Я просила Бога ниспослать шармийцам те голод, боль и отчаяние, которые стали нашими неизменными спутниками. И Бог ответил мне – наказанием за греховные помыслы.

Медвяные глаза Абхи не выражали ничего. В них затаилась ужасающая пустота.

Страж активировал витометр. Когда дисплей выдал число 77.5, Киран лишь покачал головой. Старухе оставалось совсем недолго, и, согласно правилам хранителей, Асиму предстояло сократить этот срок.

– Мне очень жаль, – произнёс он заученную фразу.

– Делай своё дело, дарующий смерть, – равнодушно бросила Абха, по-прежнему всматриваясь куда-то вдаль.

– Погоди, Асим. – Киран покосился на сгрудившихся у входа ребятишек, во все глаза наблюдающих за ними. – Я уведу детей.

Как только тяжёлые двери собора закрылись за белым стражем, Асим спросил:

– Почему ты, старая, с такой уверенностью говоришь, что безродная девчонка сможет стать главой Верховного Совета?

– Ты стоишь на перепутье, – странно ответила та, не оборачиваясь. – Ты думаешь, что в безопасности под своей скорлупой, а возможность вершить суд над другими наполняет твоё тщеславие. Смотри, оно уже разинуло зубастую пасть и вбирает каждый поступок. Чернеет, разбухает. А в безопасности ли вы, стражи?

– Что ты несёшь?

– Так и Синг. – Абха оглянулась за спину. Теперь её глаза побагровели, а рот изогнулся в неприятной ухмылке. – Он думает, что защищён и волен выбрасывать неугодных ему за стены Шармы, а после уничтожать, как бешеных собак. За что он так со мной, с тобой… с ними?

Её лицо вытянулось, а под платками зашевелились маленькие бугорки.

– Довольно нести чушь. Похоже, вирус сделал своё, и ты уже бредишь.

– Легче убежать от правды, чем принять её. – Казалось, тело наставницы стало прежним и она снова вгляделась в горизонт. – Не медли, дарующий смерть. У тебя самого осталось слишком мало времени.

Асим нажал на спусковой крючок. Вырвавшись из сопла распылителя, струя жижи ударила в спину Абхи, моментально обволокла её и, шипя, за несколько секунд поглотила тело, превратив его сначала в серый силуэт, а затем в лужу, растёкшуюся по земле.

Когда Киран вышел из храма, ясновидящей уже не было: Асим стоял в одиночестве, размышляя о чём-то своём. Мутное небо становилось то белым, то голубым, словно кто-то рассыпал облако цветной краски. Но времени любоваться уже не осталось: заряд батареи практически на нуле. Когда прилетел вызванный конвертоплан, хранители помогли детям взобраться в грузо-пассажирскую кабину и пристегнуть ремни. Сели все, кроме Васанты. Вместе с хранителями она отправилась к ближайшей перевалочной станции, которая расположилась у Гаури. Путь был не близок.

* * *

– Чтобы добыть воду в трущобах, необходимо найти звериную тропу, – делилась познаниями девочка. – Не каждый человек чует то, что чуют животные.

– Не переживай, вода тебе не понадобится, – зло молвил чёрный страж.

– Эй, хватит её пугать!

– Если даже наш вид её не напугал, то моим словам это тем более не под силу.

– Не слушай моего друга, – успокаивал девочку Киран. – Насчёт еды и воды не волнуйся: я взял немного у пилотов конвертоплана.

Он достал из заднего отсека небольшую саржевую барсетку. Коротко свистнула молния, и из сумки тут же полился аромат домашней выпечки. По зелёным глазам девочки стало понятно, как сильно ей понравился незнакомый доселе запах, но своё желание она не озвучила.

– Я уверен, что Абха дала тебе хорошее воспитание. – Судя по голосу, Киран улыбался. – Но не стесняйся просить, если тебе что-нибудь понадобится. Договорились?

– Хорошо, дяденька, – выпалила Васанта и приняла из его рук ещё тёплую булочку. Силясь как можно быстрее прожевать, она неразборчиво спросила: – Вы шкажали дуг. Что это?

Динамик Кирана зазвенел, запищал от смеха. Он не ожидал, что девочка окажется такой болтливой. Хотя ему даже нравилось, что наконец можно поговорить о чём-то ещё, кроме убийств и смерти.

– Другом называют того, с кем приятно проводить время, кому не боишься рассказывать, что творится на душе. Вот только у нас с Асимом несколько иная дружба.

– Какая же? – не унималась любопытная Васанта.

Похоже, чёрный хранитель и сам заинтересовался разговором, потому как едких замечаний с его стороны не последовало. Он весь обратился в слух, а Киран не смог не удовлетворить просьбу маленькой попутчицы.