Текст книги "Борьба за власть на Украине с апреля 1917 года до немецкой оккупации"

6 августа на заседании общегородской партконференции первым с докладом о работах партсъезда выступил областник, вторым – делегат Киева. Решения партсъезда не вызывали никаких возражений. Выступавшие на заседании Комитета товарищи на конференции не высказывались, и единогласно, при небольшом числе воздержавшихся, общегородская партконференция приняла резолюцию:

…Конференция вполне одобряет ту линию повеления, которая намечен I Всероссийским Партсъездом, и постановляет приложить все силы к тому, чтобы привести киевский пролетариат и киевский гарнизон в полную боевую готовность…[15]15
  Резолюция напечатана в «Голосе Социал-Демократа» от 13/VІІІ 1917 г., в отчете о заседании конференции от 6/VІІІ.


[Закрыть]

Резолюция по докладу т. Пятакова была снята и не ставилась на голосование.

Это уже был не первый случай, когда общегородская конференция единогласно выносила решение, не отвечающее взглядам «правой» части Киевского Комитета.

По вопросу об участии в Демократическом Совещании и вхождении в Предпарламент большинство Комитета («правые» составляли большинство) высказалось за участие и избрало своего представителя – Ю. Пятакова. Меньшинство опротестовало это решение и потребовало перенести его на обсуждение общегородской партконференции.

24 сентября открылась экстренная общегородская партконференция. После доклада секретаря Комитета, тов. Крейсберга, «об организационной деятельности Комитета» и доклада тов. Горвица об «идейной работе Комитета», слово предоставили Е. Бош для обоснования точки зрения меньшинства Комитета по вопросу об участии в Демократическом Совещании. После докладов развернулись горячие дебаты, в которых приняли участие почти все члены Комитета. «Большинство», отстаивая принятое в Комитете решение, пыталось доказать, что «за нами большинства еще нет, а потому нужно пойти в Предпарламент и не разрывать с мелкой буржуазией… Столкновение неизбежно… мы должны ждать наступления и не нападать… Позиция капитала очень сильна, и нам нужно вести линию безответственной оппозиции»…[16]16
  Из выступлений тт. Горвица и Зарпицына. «Голос Социал-Демократа» № 96. 1917 г. – Общегородская конференция Р. С.-Д.Р.П. (б) – заседание 24/ІХ.


[Закрыть]

«Меньшинство» Комитета, возражая против решения большинства, доказывало, что после корпиловских дней произошел громадный перелом, и за нами большинство рабочих и крестьян, что революция вступила в последний фазис – революции пролетарской, что задача сегодняшнего дня – переход власти к рабочим и крестьянам. «Предпарламент играет роль затяжки, чреватой тяжкими последствиями… Наша позиция – не вхождение в Предпарламент, а созыв. Всероссийского Съезда Советов и не «безответственная оппозиция», а подготовка всех сил к переходу в наступление»…

Выступавшие в прениях делегаты конференции солидаризировались с «меньшинством» Комитета и требовали немедленного отзыва Ю. Пятакова с Демократического Совещания. Громадное большинство конференции было против принятого комитетом решения, и президиум конференции, чтобы смягчить решение конференции, предложил не голосовать внесенных предложений, а избрать комиссию для выработки «полной» резолюции. Конференция отвергла это предложение. Тогда президиум заявил о своем уходе… Это заявление вызвало бурное негодование… Прервали заседание. После перерыва, ввиду позднего времени, большинство конференции согласилось на избрание комиссии. В комиссию выбрали трех человек: от меньшинства комитета – Е. Бош и Л. Пятакова, от большинства – Гамарника.

На следующем заседании тов. Леонид Пятаков от имени комиссии огласил резолюцию[17]17
  Комиссия приняла компромиссную резолюцию, не удовлетворявшую полностью ни «правую», ни «левую», чтобы избежать раскола организации.


[Закрыть], в которой говорилось следующее:

Конференция находит, что второй этап революции, когда власть должна перейти в руки рабочих и беднейших крестьян, наступил. Поэтому всякие сговоры и уступки, тормозящие ход революции, недопустимы. Только немедленное образование государственной власти из рабочих, солдат и беднейших крестьян, путем созыва Всероссийского Съезда Советов, может вывести страну из создавшегося тяжкого положения[18]18
  Резолюция полностью – в приложении № 6.


[Закрыть].

Конференция приняла предложенную резолюцию голосами всех против «большинства» Комитета и постановила немедленно отозвать с Демократического Совещания представителя Киевского Комитета Ю. Пятакова.

После голосования тов. Горвиц, от имени Комитета, внес заявление, что, ввиду того, что большинство членов Комитета не согласно с принятой резолюцией, они слагают с себя полномочия и предлагают конференции переизбрать Комитет сейчас, не ожидая очередной общегородской партконференции.

Это заявление встречено было со стороны конференции бурным неодобрением. Выступавшие делегаты рассматривали его, как шаг к расколу организации, требовали от товарищей снять его и возражали против перевыборов Комитета до срока, считая, что большинство Комитета обязано подчиниться и проводить линию, намеченную партконференцией. Но ввиду категорического отказа товарищей снять свое заявление, после продолжительной и крайне бурной полемики, конференция приступила к перевыборам Комитета.

При составлении списков Комитета столкнулись три предложения: 1-е – не вводить в Комитет ни одного из подавших в отставку, 2-е – отвести только некоторых, наиболее «правых», как Зарницын и Крейсберг, остальных оставить, дабы сохранить единство парторганизации, и 3-е – провести весь тот же состав, дабы заставить товарищей подчиниться и проводить постановления партконференции. Победило второе предложение, и Комитет избрали в следующем составе: Пятаков Юрий («правый»), Пятаков Леонид («колеблющийся»), Майоров («правый»), Горвиц («правый»), Шрейберг («левый»), Жук, жел. – дор. рабочий («левый»), Затонский («неопределившийся»), Эдельштейн («левый»), Е. Бош («левый»), Морозов («левый»), Гамарник («правый»), Соколов («левый»).

«Правые», хотя и не получили большинства при выборах, но в Комитете имели все же свое большинство, так как представители от Центрального Бюро профсоюзов и представители некоторых районных комитетов, принимавшие участие на заседаниях Комитета при решении серьезных вопросов, отдавали свои голоса «правым».

Разногласия по вопросу об отношении к Ц. Раде до октября не носили острого характера, хотя в Комитете, при неоднократном обсуждении этого вопроса, существовали две точки зрения. Разногласия были в вопросе о тактике, в оценке же Ц. Рады все сходились. По так как в период керенщины последний вопрос в киевской парторганизации не вызывал живого интереса, то ни на одном из заседаний Комитетов, ни на партконференциях он не ставился на обсуждение в полном объеме, и весь спор шел по поводу предложения Ц. Рады делегировать от Комитета б-ков своих представителей в Малую Раду (наш Исполком Совета). «Правые» требовали лойяльного отношения к Ц. Раде, настаивали на посылке своих представителей, указывая, что делегируют их для информации, но отнюдь не для общей работы. «Левые» возражали, считая, что, делегируя своих представителей в Малую Раду, исполнительный орган Ц. Рады, – Комитет затемняет сознание масс в оценке Ц. Рады.

Разногласия в Комитете вынесены были на очередную городскую партконференцию, но большинство конференции считало это решение Комитета неважным, не стоящим серьезного обсуждения на общегородской конференции. Такое отношение к вопросу поддерживалось еще и тем, что хотя Комитет решил делегировать своих представителей, но по существу не проводил своего решения в жизнь. Избранные в Ц. Раду представители от Комитета не ходили на заседания Малой Рады и ограничили свое участие внесением декларации, прочитанной на заседании Малой Рады[19]19
  Декларация – в приложении № 7.


[Закрыть]. Этот вопрос стал остро и в Комитете, и в парторганизации только после Октябрьского переворота, после падения Вр. Правительства.

Разногласия в верхах киевской парторганизации не могли не отражаться на всей работе Комитета и жизни Киевской парторганизации. «Правые», оставаясь в Комитете, вынуждены были проводить решения партконференции, но так как нередко решения, принятые их голосами, расходились с директивами общегородских партконференций, то многие постановления Комитета или не проводились в жизнь, или же Комитет воздерживался давать парторганизации те или иные директивы по ряду важнейших вопросов. Так, в период от VI Всероссийского Партсъезда до октября, когда все парторганизации области значительно усилили темп работы, стремились усилить свое влияние в массах и особенно в воинских частях, расположенных в ближайших селах, усиливали наступательную политику в Советах, мобилизовали и подсчитывали свои силы, – Киевский Комитет выжидал, а Киевская парторганизация бездействовала.

Числа 6–8 октября большинство Комитета («правых») приняло провокационное предложение меньшевиков о создании Ревкома из представктелей всех партий «для предотвращения возможных кровопролитий». Большинство Комитета, несмотря на энергичные протесты меньшинства («левые») и Секретариата Областного Комитета, постановило войти в Ревком, организуемый по инициативе Исполкома Совета Раб. Деп. из представителей всех партий, входящих в Совет, и общественных организаций, мотивируя свое решение тем, что, входя в Ревком, они смогут влиять на работы его и не допустить ввода контрреволюционных войск и разгрома Совета.

Впервые «правые» отказались считаться не только с меньшинством Комитета, но и со всей парторганизацией и решительно стали проводить свое постановление в жизнь. Срочно избрали двух представителей и согласились на председательствование Ю. Пятакова в этом Ревкоме – «Комитете Спасения Революции».

Это решение Комитета и председательствование авторитетного в киевских массах б-ка Ю. Пятакова в меньшевистско-эсеровском Ревкоме внесло страшную путаницу в умы сочувствующих нам рабочих и солдатских масс, вызвало тревогу в парторганизации и крайнюю растерянность в районных парткомитетах. Районные ответственные партработники не знали, что предпринять и что ответить массам на запросы: «С какой целью создан Ревком?!» «Не есть ли это коалиция с мелкобуржуазными партиями?!». Ответ Комитета, что Ревком создан с целью не допустить кровопролития, не только не рассеивал недоумения и тревоги, а усиливал их. А заявление Комитета, что «мы первые не будем выступать», совершенно сбило с толку парторганизацию.

Числа 12 октября в связи с докладом Юр. Пятакова о работах Ревкома на расширенном заседании Комитета председателем Областкома был поднят вопрос о пересмотре этого решения Комитета. Товарищ указывал, что большинство Комитета могло убедиться из доклада Юр. Пятакова, что влиять на решения Ревкома они не могут, а своим участием они не только идут в разрез с общепартийными постановлениями, но могут привести к полному разгрому Киевской парторганизации. Но председательствующий на заседании Комитета товарищ прервал областника заявлением: «Вопрос решен большинством Комитета, и никакого пересмотра не может быть». Представители военных организаций потребовали голосования предложения о пересмотре решения Комитета. Голосовали только комитетчики и незначительным большинством отвергли предложение секретариата Областкома и решительно отклонили требование меньшинства созвать экстренную общегородскую партконференцию, ссылаясь на «несвоевременность».

К концу заседания пришли ответственные партработники Арсенала с известием, что в городе притушены фонари и в полной тишине входят «батальоны смерти». У «большинства» это сообщение вызвало тревогу. Почувствовались колебание и неуверенность. Областник снова потребовал пересмотра принятого решения. Но большинством двух голосов предложение вторично было отвергнуто.

Тогда комитетское меньшинство, при энергичной поддержке представителей от арсенальцев и авиапарка, внесло предложение сейчас же наметить ряд мероприятий, необходимых для подготовительной работы парторганизации, и дать точные директивы в райкомы, «так как в противном случае, при первом движении в Петрограде, недремлющий враг возьмет нас голыми руками». Представители военных организаций указывали, что в воинских частях, стоящих на стороне Советов, – тревога; там видят подготовительную работу агентов Керенского и растерянность в рядах киевской парторганизации б-ков; волнуются и готовы на самочинные действия. Леонид Пятаков, ответственный организатор Красной гвардии и воинских ячеек, подтвердил это заявление представителей военных организаций, указав при этом, что, не имея директив от К-та, он на все настойчивые вопросы солдат и красногвардейцев: «Что делать?», отвечает коротко: «Будьте готовы». Но это не есть тот ответ, какого от меня требуют»…

От имени большинства Комитета выступил Юр. Пятаков, возражения которого сводились к следующему: «всем известно, что Комитет решил первым не выступать; если на нас нападут, мы будем сопротивляться, но тогда ответственность за кровопролитие ляжет на противную сторону. Поэтому никаких распоряжений, кроме как ждать, Комитет дать не может, так как всякие подготовительные мероприятия могут вызвать столкновение, которое мы считаем необходимым всеми мерами не допускать».

Возражающие доказывали, что при такой постановке вопроса наши вооруженные силы в одну ночь могут быть разоружены без единого выстрела, и ни о каком сопротивлении тогда не может быть речи…

После горячей полемики большинство комитета стало сдавать свою позицию, и собрание перешло к обсуждению необходимых предварительных мероприятий. Председатель Областкома внес предложение о выходе представителей Киевского Комитета из меньшевистско-эсеровского Ревкома и организации действительного Ревкома. Это предложение вызвало бурное негодование большинства Комитета и на голосование не было поставлено. Тогда представители Печерского района и военных организаций решительно заявили, что если Комитет не даст распоряжения в районы «быть готовыми к вооруженному сопротивлению», то они, помимо Комитета, у себя в районе поведут работу… И в заключение потребовали, чтобы наши представители в Исполкоме требовали замены караула у Совета Раб. Депутатов более надежными частями, так как в последнее время караул у Совета несут очень ненадежные части.

На это заявление большинство Комитета ответило, что ничего не имеет против распоряжения «быть готовыми на случай выступления контрреволюционных войск», а что касается замены караула, то без распоряжения Ревкома этого сделать нельзя, так как можно вызвать столкновение, которого Комитет считает необходимым избежать. И, по предложению Юр. Пятакова, этот вопрос был снят с тем, что он внесет его на разрешение Ревкома… На этом заседание закончилось. Большинство присутствовавших на заседании уходило в крайне удрученном состоянии. И в частных беседах слышалось: «придется действовать помимо Комитета»…

После этого заседания Печерский район стал спешно готовиться к вооруженному выступлению. Председатель Областного Комитета выехал на места, чтобы в решительный момент помочь Киеву из области.

Числа 16—18-го, под давлением рабочих делегаций, большинство Комитета приняло решение о выходе из меньшевистско-эсеровского Ревкома и образовании действительного Ревкома и созыве пленума Совета Рабочих Депутатов. Но вопрос о вооруженной борьбе оставлен был в прежней постановке: «не выступать, а обороняться». Большинство Комитета повело упорную борьбу в Исполкоме за созыв пленума Совета Раб. Депутатов, но, по-прежнему, никаких мер к вооружению рабочих не принимало.

24-го[20]20
  Даты 24-го и 25-го взяты из воспоминаний участников и требуют проверки.


[Закрыть] состоялся пленум Совета Раб. Депутатов, где избрали Ревком, а 25-го большинство членов Комитета и избранного Ревкома были арестованы в здании Комитета (во дворце, где находился и Исполком Совета) и под строгим караулом отправлены под арест. В тот же день Печерский район выделил свой Ревком, который и руководил вооруженным выступлением рабочих и солдат в Киеве.

После состоявшегося соглашения Центр. Рады со штабом Вр. Правительства о передаче власти Ц. Раде Генеральный Секретариат предложил арестованным членам Комитета (переговоры велись с Юр. Пятаковым и Бакинским) освободить их немедленно на условиях, что Киевский Комитет даст письменное согласие на освобождение всех арестованных в момент восстания юнкеров и комиссаров Вр. Пр. и предоставит всем им право свободного выезда с оружием из Киева. Комитетчики дали свое согласие, и Юр. Пятаков и председатель Киевского Комитета подписали договор, выработанный Ц. Радой. После этого они были выведены из-под ареста под охраной караула Ц. Рады, обменены на юнкеров и освобождены.

Освобождение арестованных юнкеров вызвало громадное недовольство и протест со стороны боровшихся рабочих и солдат. И потребовались все меры предосторожности, вплоть до назначения особого караула из авторитетнейших членов организации для сопровождения арестованных юнкеров от места заключения до штаба, где должен был состояться обмен.

1 ноября Центральная Рада объявила себя властью в городе, и в вечернем выпуске «Народной Воли» появилось сообщение: «Вчера состоялся обмен пленных: революционные войска выпустили арестованных юнкеров, а штаб – большевиков. Между освобожденными есть два брата Пятаковы, Зарницын, Гамарник, Лебедев, Кулик, Крейсберг и другие».

После освобождения Комитет в том же составе[21]21
  6 ноября Пятаков Юр. был отозван в Петроград.


[Закрыть] приступил к исполнению своих обязанностей; избрал трех представителей – Пятакова, Затонского и Крейсберга – в «Краевой Комитет Спасения Революции», созданный Ц. Радой, и повел старую линию сговоров с мелкой буржуазией, но на этот раз уже с национальной. Поэтому разногласия между «большинством» и «меньшинством» в Комитете не только не прекратились, но значительно обострились, так как «левые» во всем поражении в Киеве считали виновниками «правых». Теперь центральным пунктом сражений в Киевском Комитете служила Ц. Рада. И самые ожесточенные бои в Комитете шли по вопросу о формах борьбы с Ц. Радой. В тот период для киевской парторганизации это был самый больной вопрос, требовавший срочного и четкого разрешения.

Киевский Комитет за весь период керенщины не выяснил для себя роли и значения Центр. Рады в революционном движении на Украине, и большинство членов Комитета не имело четкого мнения в этом вопросе. Это происходило по той причине, что первоочередной вопрос для Украины, национальное раскрепощение ее, оставался в тени и не был продуман не только Киевским Комитетом, но и Областным. Пункт нашей программы о праве наций на самоопределение, вплоть до отделения, оставался голым лозунгом, и комитет не имел практической программы, указывающей формы борьбы революционных масс в угнетенной стране, борющейся за свое национальное раскрепощение. Когда же вопрос о национальном самоопределении Украины был поставлен практически, когда Сов. Нар. Ком. объявил: «Право народов России на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства»[22]22
  Декларация Сов. Нар. Ком. – в приложении № 8.


[Закрыть]. Киевский Комитет оказался без программы действия. А выработать программу действия в тот момент, когда Ц. Рада объявила Украину Народной Республикой и избрала Генеральный Секретариат, – «национальное» правительство Украины, – было гораздо трудней.

Большинство членов Комитета видело в Ц. Раде организацию, созданную нацией, стремящейся к свержению национального гнета, и отсюда делало вывод: раз мы поддерживаем стремление нации к освобождению, мы должны поддерживать Ц. Раду, единственную национальную организацию, но так как Ц. Рада есть коалиция городской мелкой буржуазии и деревенского кулачества и ее политика враждебна рабочему классу, то само собой навязывалось решение о необходимости борьбы с ней… И тут вопрос о формах борьбы являлся непреодолимым препятствием и камнем преткновения в работах Киевского Комитета. По существу, спор шел тот же, что во всей России после февральского переворота: там об отношении к Вр. Пр., здесь – к Ц. Раде.

В оценке Ц. Рады разногласий в Комитете не было, все сходились на признании буржуазно-демократической сущности Ц. Рады. Но уклон большинства Комитета в сторону «осторожной политики» в отношении к мелкой буржуазии, боязнь оттолкнуть ее своими «неосторожными» выступлениями склоняли членов Комитета к временному признанию Ц. Рады государственной властью и к сговору с ней. Большинство считало недопустимым вооруженной рукой бороться с Ц. Радой, олицетворяющей национальную власть, и решительно возражало против действий, могущих вызвать столкновение с ней. Меньшинство членов Комитета требовало немедленного созыва съезда Советов, доказывая, что Ц. Рада не является национальной властью украинских рабочих и крестьянских масс, что она жульническим путем стала у власти в Киеве, что раз мы в оценке Ц. Рады сходимся, то не только можем, но должны решительно бороться с ней, так как классовая борьба с национальным раскрепощением Украины не только не прекращается, но в данный момент значительно должна усилиться…

Спор затягивался, решение основного вопроса откладывалось, разногласия обострялись, и большинство Комитета принимало постановления по отдельным вопросам с большим колебанием и крайне неуверенно. Неуверенность большинства Комитета усиливалась протестами наиболее активных членов парторганизации против действий комитета и нарастающим недовольством в рабочих и солдатских массах, и деятельность комитета стала заметно суживаться и сходить на нет.

Громадное большинство киевской парторганизации и рабочие и солдатские массы, активно боровшиеся за власть Советов, после отступления войск Вр. Пр. считали победу выигранной. Ц. Рада в этой борьбе в счет не шла, так как войска ее в вооруженной борьбе участия не принимали, а все переговоры велись ею конспиративно и массам были неизвестны. Занятие всех караулов войсками Ц.Р. в момент отступления войск Вр. Пр. боровшиеся массы склонны были рассматривать как дружескую поддержку. Эта уверенность в победе закрепилась пленумом Советов с фабрично-заводскими комитетами (30 октября), где после приветственных речей членов Комитета («правых») по случаю победы заявление о том, что отныне вся власть находится в руках Советов, было встречено подавляющим большинством собрания бурными, горячими приветствиями.

Но уже 1 ноября, в связи с воззванием Ц.Р. и сообщением, что вся власть в городе находится в руках подполковника Павленко, назначенного Ц.Р., и что «Укр. Центр. Рада требует от всех граждан точного и безотлагательного исполнения всех распоряжений вновь назначенного начальника», уверенность начала колебаться. А дальнейшие сообщения в радовской печати, что «в Киев прибыли первые эшелоны четырех украинских полков» и что «половина юнкеров высказала желание остаться в Киеве и перейти в Украинскую военную школу, а остальные выезжают на Дон в Новочеркасск»… вызывают уже большую тревогу. Рабочие и солдаты требуют от членов партии (б-ков) разъяснений и ответа, «что думают они предпринимать?». Но не получая ответа, так как парторганизация не имеет никаких указаний от своего руководящего органа, массы начали самостоятельно искать выхода.

5 ноября общее собрание солдат полигона вынесло следующую резолюцию[23]23
  «Резолюция об юнкерах» – в газете «Пролетарская Мысль» № 2, 7/XI, 1917 г., орган Киевского Сов. Раб. Деп., Областного Сов. Раб. Деп., Центр-Сов. профсоюзов и Центр. Совета фабрично-заводских комитетов.


[Закрыть]:

«Выслушав заявление товарищей о том, что юнкера Киевского военного училища и школы прапорщиков пехоты уезжают из Киева с оружием в руках, быть может для организации нового контр-революциопного восстания, постановили: обратиться в Революционный Комитет и в Киевский штаб округа с протестом в самой категорической форме против такого рода действий и настаивать на разоружении юнкеров».

Эта резолюция встретила широкий отклик в массах, и собрание за собранием стали принимать аналогичные постановления, которые направлялись в Ревком Совета с требованием немедленных, решительных мер к разоружению юнкеров.

Протест в массах рос и грозил вылиться в стихийные выступления. Тогда большинство Комитета, считавшее для себя невозможным нарушить подписанный ими с Радой договор об освобождении юнкеров, приняло компромиссное решение, которое заключалось в том, что Ревком Совета Раб. Деп. (в состав которого входили только члены партии [б-ки]), должен был выступить самостоятельно с отказом выполнить договор, подписанный Комитетом. И 6 ноября Военно-Революционный Комитет Совета Раб. Депутатов обратился в Генеральный Секретариат по военным делам со следующим заявлением:

«1) Ввиду того, что члены С. Р.Д. под соглашением о выводе юнкеров вооруженными не подписались, Военно-Революционный Комитет считает себя от всяких обязательств свободным. 2) Считая сосредоточение контрреволюционных войск в одном месте крайне вредным, Военно-Революционный Комитет требует прекращения высылки юнкеров из Киева и их немедленного разоружения. В противном случае, Военно-Революционный Комитет примет самые решительные меры. Напоминаем, что 1-й Украинский полк вынес аналогичное постановление.

Председатель (Военно-Рев. К-та) Л. Пятаков.

Секретарь Карпенко»[24]24
  О выводе юнкеров из Киева» – «Пролетарская Мысль» от 7/ХІ.1917 г.


[Закрыть].

На это требование никакого ответа от Генерального Секретариата по военным делам не последовало. Ревком ничего предпринять без согласия Комитета не решался: большинство же Комитета категорически высказывалось против «решительных мер», мотивируя перевесом сил у Ц. Рады, успевшей за несколько дней стянуть в Киев значительные военные силы. На это Секретариат Областкома внес предложение перебросить части 2-го гвардейского корпуса из Жмеринки в Киев. Но большинство («правые») Комитета решительно отвергло это предложение, заявив, что своими силами сумеют удержать власть в руках Киевского Совета Раб. Депутатов, а переброска войск, хотя бы только с целью усиления наших сил, может вызвать «нежелательное» вооруженное столкновение. Меньшинство Комитета («левые») поддерживало предложение Секретариата Областкома, настаивало на переброске пехотных советских частей для усиления киевских революционных масс и для замены караулов, занятых войсками Ц. Рады, ввиду отсутствия у нас пехотных частей; что же касается страхов перед возможностью вооруженных столкновений, то «левые» указывали, что рано или поздно эти столкновения неизбежны, и для нас лучше, чтобы они произошли сейчас, пока Ц. Рада еще не успела стянуть значительные военные силы в Киев, большинством Комитета предложение Секретариата Областкома было отвергнуто, а Ревкому Совета Раб. Депутатов было предложено продолжать переговоры в военном секретариате Ц. Рады и настаивать на исполнении предъявленного требования. Ревком подчинился и продолжал бесполезные переговоры. А юнкера тем временем поспешили скрыться.

Осторожная политика «правых» не встречала поддержки не только в рабочих массах, но и у большинства членов киевской парторганизации. И в то время как большинство Комитета все больше шло на уступки Ц. Раде и приняло постановление о признании Ц. Рады краевой властью на Украине, отдельные ячейки, а Печерский район в громадном большинстве, считали необходимой решительную борьбу с Ц. Радой. Но так как Комитет откладывал созыв общегородской партконференции, то парторганизация не могла выявить в целом своего отношения и, по существу, бездействовала. Совет рабочих депутатов ничего предпринять не мог, так как осторожная политика большинства Комитета лишала его возможности твердой рукой проводить свои постановления в жизнь. А в это время Ц. Рада назначала всюду своих комиссаров, стягивая войска в Киев, и 7 ноября опубликовала свой 3-й «Универсал» (манифест)[25]25
  Универсал – в приложении № 9.


[Закрыть], в котором объявила от имени Украинской Народной Республики, что власть на местах принадлежит городским и земским самоуправлениям, а выработка новых форм государственного строительства принадлежит Украинскому Учредительному Собранию, которое назначается на 27 декабря 1917 года. Все иллюзии насчет Советской власти рассеивались, и даже самым большим оптимистам стало ясно, что октябрьской борьбой революционных масс в Киеве воспользовалась Ц. Рада.

В Киевском Комитете создалась полная растерянность.

10 ноября Киевский Совет Профессиональных Союзов принял следующую резолюцию: 22 голоса, против 4 и при 4 воздержавшихся: «Нынешняя Ц. Рада должна уступить свое место Всеукраинскому Съезду Советов Раб., Сол. и Кр. Депут., единственному, имеющему право на признание его органом власти со стороны всей Украины и неукраинской демократии, населяющей Украину». Совет делегатов союза металлистов в своей резолюции заявил, что считает «единственной властью, как в центре, так и на местах, которую он признает и готов всеми силами поддерживать, власть Советов Р., С. и Кр. Деп.». На рабочих и солдатских собраниях и митингах принимали резолюции, в которых заявлялось: «Мы требуем на Украине съезда Советов»… Тогда Ревком решил действовать самостоятельно. И считая, что вооруженное столкновение революционных масс с Ц. Радой неизбежно, принял постановление принять ряд мер, чтобы в решительный момент не оказаться в ловушке. В качестве одной из таких мер решено было предпринять предварительные шаги к тому, чтобы в нужный момент возможно было перебросить в Киев войска 2-го гвардейского корпуса. С этой целью Ревком отправил своих представителей в ставку к тов. Крыленко, чтобы получить согласие на переброску корпуса и информировать о военных приготовлениях Ц. Рады, и во 2-й гвардейский корпус, дабы столковаться там с нашими товарищами в Ревкоме корпуса о возможности немедленной переброски частей корпуса по первому требованию Ревкома. Решение Ревкома совпало как раз с постановлением Областкома о созыве первого партсъезда и Всеукраинского съезда Советов.

Эти решения послужили причиной большого сражения в Комитете. «Правые» потребовали экстренного заседания Комитета, и при открытии собрания т. Горвиц от имени 5 членов комитета внес письменный протест против решения Ревкома и постановления Областкома. Смысл внесенного протеста сводился к следующему:

1) Постановление Ревкома считаем желанием «меньшинства» навязать свое мнение большинству комитета. Постановление Ревкома и посылка обоих представителей в ставку и 2-й гвардейский корпус есть объявление вооруженного восстания против Ц. Рады, против чего большинство Комитета решительно высказалось.

2) Областком не считается с мнением крупнейшей парторганизации, так как без согласия Киевского Комитета объявил созыв Всеукраинского Съезда Советов… Мы снимаем с себя ответственность за все дальнейшие события, могущие разыграться в Киеве… Подписи – Горвиц, Гамарник, Крейсберг, Дора Идкина и Майоров.

После горячих дебатов большинством голосов Комитет поддержал решение Ревкома и постановление Областкома. Тогда пятерка заявила, что слагает с себя ответственность за решение Комитета и требует вынесения решения Ревкома на рассмотрение расширенного заседания Комитета с райкомами и ответственными работниками парторганизации. Большинство Комитета приняло предложение о расширенном собрании, которое и было назначено на следующий день.

На расширенном заседании Комитета присутствовали главным образом товарищи, поддерживавшие всегда «правую» часть Комитета. На запрос присутствовавших: «почему отсутствуют многие из ответственных работников и Печерский районный Комитет не в полном составе» – секретарь тов. Гамарник дал объяснение, что ввиду срочности созыва собрания не всех товарищей сумели предупредить. Арсенальцы внесли предложение перенести собрание, но незначительным большинством это предложение отвергли. После доклада Ревкома и содоклада пятерки, подавшей в отставку, развернулись горячие дебаты, в результате которых большинством 2 голосов, решение Ревкома – о переброске, в случае необходимости, частей 2-го гвардейского корпуса – было отвергнуто[26]26
  Тов. Майоров неправ, сообщая в своей книжке «Из истории революц-борьбы на Украине», что большинство голосов получили сторонники «восстания».


[Закрыть].