Текст книги "Борьба за власть на Украине с апреля 1917 года до немецкой оккупации"

В первых числах ноября президиум принял предложение Областкома б-ков о созыве Краевого Съезда Советов, назначил съезд на 3 декабря и выделил бюро по созыву его, – в котором большевики были в большинстве.

Ц.Р. на тот же день назначила съезд своих представителей от селянских спилок и войсковых рад, объявив норму представительства чуть ли не на 6 человек один делегат.

Открыть Всеукраинский съезд Советов в Киеве не пришлось, так как Ц. Рада срывала заседания. На совещании делегатов Всеукраинского съезда Советов приняли решение перенести съезд в Харьков. После выборов ЦИК Советов Украины большая часть членов президиума Областного Исполкома вошла в ЦИК Советов Украины и осталась в Харькове, а Областной Исполком, по существу, прекратил свое существование.

5. Октябрьские дни

Киев

С первых чисел октября в Киеве начинается лихорадочная работа по подготовке к 22 октября – Всероссийскому Съезду Советов. Один за другим созываются три съезда, на которых принимаются резолюции по вопросу о государственной власти. Первый Областной Съезд Советов Р., К. и С. Деп. принял решение о переходе всей власти к Советам Р., К. и С. Деп.; второй съезд казачьих организаций всей прифронтовой полосы, созванный комиссаром Временного Правительства, принял резолюцию поддержки Вр. Правительства, а третий съезд войсковых организаций, входящих в Центральную Раду, признал единственной государственной властью на Украине – Ц. Раду.

В Киеве за власть Советов – большинство киевского пролетариата и большая часть гарнизона; за Вр. Правительство – часть железнодорожников и гретеровцев (рабочих завода Гретер), которые шли за мелкобуржуазными партиями, караульные части, юнкера, кадеты; за Центр. Раду – только 2 сформированных ею полка.

В первой половине октября, ввиду колебаний Киевского Комитета большевиков, революционные массы и Совет Раб. Деп. не были активны и заняли позицию выжидательную. Этим воспользовались сторонники Вр. Правительства для своей организации и усиления «надежных» войск.

Числа 6–8 октября (по старому стилю) мелкобуржуазные партии, входившие в Исполком Совета Рабочих Деп. и Исполком С.Д. и Гор. Думы, создали «Комитет спасения революции», который, в дальнейшем, слился со штабом округа.

С 10 октября штаб округа начал стягивать военные силы в Киев, но при этом принимал всяческие меры предосторожности, чтобы не получалось огласки. По ночам, соблюдая полную тишину, точно крадучись, с развевающимися черными знаменами, на которых зловеще поблескивали нашитые белые черепа, входили «батальоны смерти». В плохо освещенном городе одинокому прохожему жутко было встречать этих предвестников зверских насилий и кровавых расправ. Но днем на улицах спокойно, и никаких приготовлений, предвещающих бурю, не видно.

Центральная Рада создает свой «Краевой Комитет спасения революции».

Ночное продвижение войск Керенского вызывает тревогу в революционных войсках и рабочих организациях, и 15 октября представители заводов и военных организаций вносят через фракцию большевиков требование в Исполком: 1) потребовать от штаба округа, чтобы немедленно был прекращен ввод новых частей и 2) заменить караул у Совета Раб. Деп. более надежными частями. Большинством голосов Исполком отклонил эти предложения, тогда фракция большевиков потребовала немедленного созыва пленума Совета Раб. Деп. Но только 24 октября был созван пленум, где по предложению фракции большевиков принято постановление создать Ревком; все мелкобуржуазные партии, входившие в Совет, решительно протестуют против этого постановления, и в Ревком входят только с.-д. большевики.

25 октября, по предписанию штаба округа, юнкера окружили здание Совета и арестовали Ревком и Комитет большевиков. Как только весть об аресте дошла до заводов, рабочие стали спешно готовиться к вооруженному выступлению. Вся организационная работа сосредоточилась в Арсенале.

26 октября рабочие вышли с заводов. «На товарном вокзале железнодорожники захватили эшелон с вооружением, – рассказывают участники восстания, – и передали его арсеиальцам, которые спешно принялись распределять его по заводам. Вооружившись, мы со всех заводов направились к Городской Думе с требованием немедленного освобождения арестованных. Но как только мы стали собираться на площади, юнкера с броневиками, батальоны смерти, кадеты начали занимать все улицы и переулки и окружать нас сплошным враждебным кольцом. Когда первые ряды подошли к нам поближе, послышалась команда офицеров, и в тот же момент со всех сторон раздались залпы – мы легли и стали отстреливаться. Но вдруг над нами начали разрываться шрапнели. Тогда, по команде, мы все бросились на одну из цепей и, прорвав ее, с большими потерями отошли к Арсеналу. Всю ночь спешно готовились к новому выступлению. Главные наши силы сосредоточились в Арсенале, Шулявском и Подольском районах, где приступили к сооружению баррикад и заграждений, и на утро по всем улицам города закипела ожесточенная борьба с контрреволюционными войсками. В первый день нельзя было определить, на чьей стороне победа, – одни и те же улицы по несколько раз переходили из рук в руки, к вечеру второго дня нас стали отодвигать белые, но мы решили держаться в рабочих районах. На утро третьего дня к нам явились представители Гор. Думы с предложением приступить к мирным переговорам».

В это время 2-й гвардейский корпус занял Жмеринку и направил свои части на поддержку киевского пролетариата. Но Киевский штаб Вр. Правительства, первый получив об этом уведомление, поспешил передать свою власть Центральной Раде и скрылся. Центр. Рада, под видом поддержки восставших, заняла Богдановским полком все караулы в городе и освободила арестованных членов Ревкома и Комитета.

Пролетариат принял выступление богдановцев как действительный переход полка на сторону революционных масс и сложил оружие. Вооруженная борьба прекратилась, киевский пролетариат считал себя победителем и на первом пленуме Советов с фабрично-заводскими комитетами торжественно провозгласил, что вся власть в Киеве принадлежит Киевскому Совету Раб. Депутатов.

Винница

В то время как в Киеве спешно организуются реакционные силы, в Виннице не менее спешно организуются революционные. Начиная с 10 октября, во всех воинских частях, расположенных в городе и его окраинах, происходят собрания и митинга, на которых принимаются резолюции о немедленном переходе всей власти к Советам. Митинги проходят с большим подъемом, докладчиков-большевиков провожают словами: «Умрем, но добьемся власти рабочих, крестьян и солдат!» Весь гарнизон и войска, расположенные для отдыха, – на стороне Советов, Вр. Правительство и Ц. Рада реальных сил не имеют.

13 октября 15-й полк в полном составе, с оркестром и знаменами «Вся власть Советам», пришел к зданию Совета, выстроился на площади, а делегация полка вошла на заседание Совета и сообщила, что полк получил приказ в трехдневный срок выступить на фронт. Срочный вызов полка, – по предыдущим распоряжениям полк еще месяц должен был находиться на отдыхе – они рассматривают, как контрреволюционный шаг комиссара Врем. Правительства, так как ему известно, что полк поддержит Винницкий Совет Раб., Кр. и Солд. Депутатов – а потому полк постановил стать на охрану Совета, без его распоряжения не выступать на фронт и ни одного человека не давать. После выступлений членов Исполкома и горячих речей рядовых солдат из полка, 15-й полк в полном порядке с пением «Интернационала» и криками: «Да здравствует власть Советов!» прошел по главным улицам города в свои казармы.

Приказ 15-му полку выступить на фронт вызвал громадное возбуждение во всех воинских частях. В казармах спали не раздеваясь, выставляя свои ночные дозоры, по собственной инициативе установили наблюдение за оружейными складами Юго-Западного фронта, – хотя караул был свой, но опасения неожиданного ночного налета и разоружения караула вызывали особые меры предосторожности. Напряженное настроение усиливалось ползущими откуда-то слухами о продвижении юнкеров из Киева и «батальонов смерти» с фронта.

Партийный Комитет большевиков начали осаждать делегаты от целого ряда частей с требованием усилить караул у оружейных складов и заменить караул в городе «своими надежными людьми». На заседании Партийного Комитета с фракцией большевиков Исполкома и ответственных представителей от автопарка (одна из крупнейших и высокосознательных военных организаций) решено было на 15 октября созвать закрытое собрание ответственных делегатов военных и рабочих организаций для обсуждения плана действий и выборов Ревкома.

В назначенный час – 15 октября – в одной из зал в здании Совета открыли заседание делегатов фракции Исполкома большевиков и комитета большевиков. Пропускали со строгим контролем и только участников собрания. После горячих дебатов, развернувшихся вокруг предложения некоторых делегатов немедленно снять всех комиссаров Вр. Правительства и установить власть Винницкого Совета Р., К. и С. Депутатов, приняли решение: 1) Открытое выступление сдерживать до Всероссийского Съезда Советов, сейчас же избрать Ревком, утверждение которого провести через Исполком и Совет, и ни одно серьезное решение не проводить в жизнь без санкции Ревкома; 2) удержать отправку 15-го полка на фронт под видом расследования причин, заставляющих полк отказываться от выполнения боевого приказа; 3) усилить караул у оружейных складов Юго-Западного фронта и не выдавать оружия без разрешения Ревкома; 4) поставить свои скрытые дозоры на вокзале и 5) зорко следить за подходами к Виннице, под видом учебных полетов аэропланов, чтобы вовремя предупредить о продвижении войск. Все решения принимались единогласно. Ревком избрали из 7 человек.

На утро 16-го Ревком делегировал своего представителя в полковой комитет 15-го полка, где, по предложению члена Ревкома, было выработано от имени полкового комитета донесение по начальству о материальном состоянии полка и перечислен ряд требований, без удовлетворения которых выступление на фронт считалось невозможным.

Президиум Ревкома ультимативно предложил президиуму Исполкома[39]39
  В Исполкоме большинство было за с.-р., укр. с.-д. и меньшевиками. Исполком давно не переизбирался. Совет же имел большинство большевиков и беспартийных, поддерживавших большевиков.


[Закрыть] внести на сегодняшнем заседании Исполкома, с краткой информацией от своего имени, утверждение Ревкома.

Комичную фигуру представлял председатель Совета (с.-р.), внося это решение «президиума» на утверждение Исполкома. Связанный ультимативным требованием, чувствуя на себе взгляды членов Ревкома, он дрожащим голосом, путаясь и останавливаясь, сообщил так, как это ему было продиктовано, о выборах Ревкома и, не отвечая на вопросы своих единомышленников, поставил утверждение Ревкома иа голосование. Перед голосованием создалось крайне напряженное настроение, – Исполком заседал рядом с залом, где уже собрался пленум Совета, большинство Исполкома хорошо учитывало, что в новом составе Совета они поддержки не найдут и, хоть и очень неохотно, но утвердили Ревком. В тот же день Совет Раб. К. и С. Деп. единогласно утвердил избранный Ревком, как высший советский орган, без санкции которого ни одно распоряжение Исполкома, городских и военных властей не может быть проведено в жизнь.

В ту же ночь на 17-е, часа в 2, в Ревком сообщили, что прибыл на вокзал комиссар Юго-Западного фронта (правый с.-р.) с небольшим отрядом и броневиками и распорядился о немедленной погрузке всех находящихся на складе винтовок. На заявление караула, что он без разрешения Ревкома Совета Р., К. и С. Деп. ни одной винтовки выдать не может, комиссар ответил приказом снять караул и приступить к погрузке. Тотчас Ревком предложил комиссару прекратить погрузку и явиться в Ревком. Комиссару пришлось подчиниться силе, а она была на стороне Совета и Ревкома.

На утро, на объединенном заседании президиумов Ревкома и Исполкома, комиссар фронта предложил: 1) Немедленно выдвинуть 15-й полк на фронт; 2) выдать оружие, ввиду крайне тяжелого положения на фронте и 3) арестовать Е. Бош, «вносящую смуту в войска». Ему ответили, что без согласия Совета эти требования выполнить не могут; и предложили обратиться с ними к Совету. После долгих отговорок комиссару пришлось принять это предложение.

Весть о приезде комиссара фронта с молниеносной быстротой разнеслась по всему городу, и с утра здание Совета переполнено было солдатами, старавшимися узнать, зачем прибыл комиссар. К 5 часам, открытию пленума Совета, зал заседания буквально осаждали желающие попасть на заседание. Но впускали только членов Совета и представителей от организаций, со строгой проверкой документов, так как опасались какой-либо провокационной выходки. Все до одного депутаты Совета явились к назначенному часу, и пленум Совета открыли в полном составе.

Первое слово предоставили комиссару фронта. Приветствие комиссара и его доклад о положении на фронте и призыв поддержать фронт и не задерживать отправку 15-го полка и выдачу винтовок – Совет выслушал в суровом молчании и без единого дружеского хлопка. Для ответа комиссару от имени Ревкома взял слово член президиума Исполкома и Ревкома тов. Тарнагродский. Совет устроил ему овацию. Все предложения Ревкома, составленные в духе наказа, полученного при выборах его, пленум Совета встречал дружными, долго несмолкаемыми аплодисментами и резолюцию, предложенную Ревкомом, принял всеми голосами против четырех. Голосовавшие против вызвали громадное возмущение, стали раздаваться крики: «Предатели!», требовали объяснения «почему?». Комиссар незаметно исчез из зала заседания. Обнаружив его исчезновение, члены Совета потребовали его немедленного ареста, разоружения его отряда и немедленной смены всех комиссаров Вр. Правительства в городе. Все требования без голосования были переданы Ревкому, и было принято решение ежедневно в 5 часов открывать пленум Совета.

В конце заседания председатель Совета сообщил о требовании комиссара арестовать члена Областного Совета Е. Бош, – тогда все делегаты сорвались со своих мест с грозным протестом: «Пусть попробует, дело будет иметь с нами». Пленум закрылся пением «Интернационала».

Сейчас же после плёнума Совета состоялось заседание Ревкома, где обсуждалось предложение немедленного выступления, ввиду прибывших на вокзал юнкеров с броневиками и артиллерией на усиление отряда комиссара фронта. Победило предложение выждать. На другой день, 18 октября, как только собрался пленум Совета, поступило донесение в Ревком, что прибывшие юнкера готовятся к выступлению, и броневики направляются к зданию Совета. Немедленно были вызваны к Совету два имеющихся броневика и дано было распоряжение всем частям о выступлении.

Пленум Совета открыл заседание, но подоспевшие броневики с юнкерами открыли огонь по зданию Совета. Заседание прервали и взялись за оружие. Начался ожесточенный бой на улице.

К вечеру оба наши броневика вышли из строя – один налетел на противника и погиб вместе с ним, другой был подбит, но численный перевес сил был на стороне революционных масс, и юнкера отступили… Получив ночью подкрепление, они с утра открыли артиллерийский огонь по городу и начали наступление со стороны вокзала. Революционные войска и рабочие повели правильное наступление со стороны города, начали спешно сооружать заграждения против броневиков и строить баррикады.

5 дней в Виннице велось правильное сражение; боровшиеся за власть Советов не имели броневиков и артиллерии, а юнкера засыпали снарядами город, но это им не мешало в своем воззвании к населению сообщать о зверствах советских войск, которые, не щадя население, разрушают снарядами город и «даже не пощадили ни в чем неповинных детей и, взяв на прицел гимназию, убили 60 крошек». Последнее уже было полным вымыслом. Снаряд юнкеров действительно попал в здание гимназии, но никаких детей там уже не было.

На 4-й день боя нашим пришлось отступить на окраину города и окопаться.

Жмеринка

18 октября, в тот момент, когда Винницкий Совет отбил первый налет юнкеров, в Жмеринке меньшевики и соц. – революционеры открыли экстренное заседание Советов Р., К. и С.Д. с представителями общественных организаций и от имени Исполкомов внесли предложение организовать «Комитет спасения революции».

С докладом по предложению Исполкома выступил правый с.-р. Вся его 3-часовая речь заключалась в натравливании на большевиков. После доклада от Исполкома предоставили слово «делегатам фронта» – 3 казакам, здорово подвыпившим, зловеще помахивавшим во время выступления своими нагайками. Выступили они с погромными речами; первые ряды прерывали их речь дружными хлопками. С большим трудом, после долгих пререканий с президиумом, удалось получить слово для доклада от Областного Исполкома Сов. Р., К. и С. Депутатов. Но не прошло и 10 минут, как меньшевики и соц. – револ., при активной поддержке «делегатов фронта», сделали попытку сорвать доклад выкриками: «Большевиков здесь нет, слушать не желаем!», но получили решительный отпор со стороны задних рядов, сорвавшихся с мест и бросившихся к первым рядам с угрозой «вышвырнуть вон хулиганов». После этого уже в течение всей 2-часовой речи они не решались прерывать докладчика-большевика. Президиум, видя, что настроение большинства присутствующих создалось не в его пользу, поспешил закрыть заседание. Под громкие протесты большинства собрания президиум заявил, что ввиду позднего времени заседание переносится на завтра и голосования предложения об образовании «Комитета спасения революции» сегодня не будет. Президиум спешно покинул зал, потушили свет, и собрание с громкими ругательствами по адресу руководителей должно было разойтись. На другой день объединенное заседание Совета устроили на вокзале в старых «царских покоях». Пропускали со строгим контролем и исключительно членов Совета и представителей общественных организаций. Зал I класса вокзала забит был рабочими и солдатами, желавшими пройти на заседание, но им решительно отказали, усилив караул при входе. Собравшиеся громко выражали свой протест по поводу недопущения в зал заседания. Раздавались крики: «Совет давно нужно разогнать, туда пролезла всякая сволочь, там нет представителей рабочих и солдат». Предлагали снять караул и силой войти в зал, ловили члена областкома и требовали «плюнуть» на этот Совет и открыть заседание в зале I класса, заявляя, что «здесь – действительные представители народа, а там – буржуи и кровопийцы трудящихся».

Заседавшие в «царских покоях» не проявили ни малейшего желания считаться с мнением и желанием присутствующих в зале; им хорошо было известно, что все укромные уголки вокруг вокзала заполнены верными Вр. Правительству войсками, и вокзал является великолепной ловушкой для собравшихся невооруженных рабочих и солдат. Но об этом знали не только они, но и организованные рабочие, которым удалось убедить собравшихся не вызывать столкновения и разойтись до более удобного момента.

Значительным большинством голосов объедин. заседание приняло резолюцию об организации «Комитета спасения революции» и приступило к составлению его.

Созданный «Комитет спасения революции» чувствовал себя довольно беспомощно. Опереться на железнодорожников, где у меньшевиков были довольно крупные организации, им не удалось, так как среди железнодорожных рабочих началось большое брожение, и большинство отказалось признать «Комитет спасения революции» своей организацией. На гарнизон и собранные войска тоже надежда была невелика. Хотя военные власти и крепко держали в своих руках гарнизон, но уверенности, что он их поддержит в решительный момент, у них ни у кого не было. Поэтому «Комитет спасения революции» никаких активных шагов не предпринимал, а Исполком Совета Солд. депутатов и комиссары Вр. Правительства только усилили собрания в гарнизоне, при этом принимали всяческие меры предосторожности, чтобы не проникли «посторонние» – таковыми считались большевики. Когда пришли сведения, что в Виннице восстание, начали ходить слухи, которые никак не удавалось проверить, будто броневой дивизион, находящийся в Жмеринке, отказался выехать в Винницу и заявил, что останется нейтральным и в вооруженной борьбе участия принимать не будет, и часть гарнизона будто готова поддержать железнодорожных рабочих, если они выступят. Невооруженные рабочие, не имея определенной поддержки в войсках, не чувствовали себя достаточно сильными для выступления. Создалось общее выжидательное настроение.

2-й гвардейский корпус

Числа 20—21-го прибыл в Жмеринку посланный от Винницкого Ревкома к члену Областного Исполкома Советов с сообщением, что нашим войскам пришлось отступить на окраину города и окопаться и что Ревком требует срочно выдвинуть артиллерию. Не теряя времени, мы, прямо с вокзала, взяли извозчика и отправились в село, за 18 верст от Жмеринки, где по наведенным справкам «кажется, стоит» артиллерия 2-го гвардейского корпуса. Поехали, как говорил мой спутник, «на ура».

Приехали вечерком и остановились у первой хаты, при въезде в село. Хозяйка, вдова-солдатка, немного косилась на нас, но все же согласилась дать ночлег. Из разговоров с ней узнали, что в селе стоит артиллерийская бригада 2-го гвардейского корпуса и «солдатик» из бригадного комитета берет у нее молоко и скоро должен прийти. Видим, что приехали не напрасно, хотя и «на ура» – войска есть, а остальное уже за нами.

Скоро пришел обещанный комитетчик, потребовал мандаты, потолковали и узнали, что весь корпус расположен в ближайших селах, имеет 60 тысяч хорошо вооруженных солдат, что у них «верховодят» соц. – революционеры, которые засели в комитетах, что солдаты им не доверяют, что о большевиках слышали и многие им сочувствуют, но к ним в корпус большевики не приезжали. Попросили нашего «солдатика» привести к нам секретаря бригадного комитета, который, по его словам, сочувствует большевикам.

Через ½ часа пришел секретарь еще с одпим комитетчиком (рядовые солдаты), спросил какой партии, внимательно просмотрел мандаты и заявил, что сочувствует большевикам, но собрать комитет сейчас будет трудно, так как офицеры, входящие в бригадный комитет, будут отговариваться поздним временем – было уже больше 10 час. веч. Ушли… Ждем… И не скажу, чтоб спокойно. Наконец, в 2 час. пришел один из бывших у нас солдат и сообщил, что офицеры против собрания бригадного комитета, но солдаты-комитетчики заявили, что собрание комитета они созывают без согласия офицеров, входящих в комитет, и просят нас сейчас прийти. Идем… Темно так, что собственной руки не увидишь, а тут еще грязь невылазная и дождь льет как из ведра. Спешим, чтоб не заставить себя долго ждать, идем огородами, перелезаем через заборы, где нас встречают бешеным лаем взбудораженные псы, и буквально тонем в липких, холодных лужах. Наконец входим в желанную избу.

Весь бригадный комитет в сборе, солдаты встречают дружелюбно, выжидательно, офицеры сдержанно-беспокойно, всем своим видом стараясь показать, что они, собственно, в стороне. Сейчас же открывают заседание. Говорим, что, по поручению Областного Исполкома, объезжаем войска с целью информации – о действительной цели молчим, откладывая до общего собрания.

После небольшой беседы председатель собрания (солдат) предлагает на завтра на 9 час. утра созвать собрание всей бригады, указывает при этом, что собрания начальником разрешены и что «люди» уже знают о приезде представителей Областного Совета и, если комитет не согласится созвать бригаду, будут волноваться, и комитету тогда «несдобровать». На 10 часов утра следующего дня назначили собрание всей бригады, – голосовали только солдаты, офицеры воздерживались. Возвращаемся домой в сопровождении четырех комитетчиков-солдат и дружно беседуем. У ворот нашей избы секретарь комитета шепотом сообщает нам, что они решили поставить на ночь караул у нашей избы, «чтобы чего не устроили золотопогонники; мы предложили им действовать так, как они считают нужным. В избе застали «солдатика», суетливо хлопотавшего с хозяйкой у ярко пылавшей печи над приготовлением нам ужина. Почувствовали себя в родной среде, и беседа затянулась до вторых петухов.

Наутро, ровно в установленный час, пришли за нами посланные от комитета, и мы отправились на собрание. Туман, моросит холодный дождик, но площадь тесно заполнена серыми шинелями. Слышны добродушные замечания: «послухаем, послухаем, шо нам баба скажет». Взбираемся на фургон, который служит нам трибуной, осматриваем собравшихся и видим по их суровым лицам, что ждут они от нас не митинговой речи, а чего-то другого.

Первую половину доклада, носившую характер сухого, делового доклада – о политике Вр. Правительства, позиции различных партий в Советах и требованиях большевиков, – выслушивают в полном молчании, но с громадным интересом, вторую – сообщение о подготовительной работе Вр. Правительства и всех партий к Всероссийскому Съезду Советов – прерывают негодующими восклицаниями, конец доклада – призыв не оставаться пассивными и идти на поддержку рабочих и крестьян, борющихся за власть Советов, – покрывают дружными хлопками.

После доклада берет слово винницкий солдат (беспартийный) и простыми словами и глубоко взволнованным голосом сообщает о боях в Виннице и заканчивает просьбой: «Братики, поддержите нас, не допустите, чтоб нас расстреливали юнкера и офицеры, ведь мы восстали за трудовой народ». По мере того как он говорил, с трудом подыскивая нужные слова, лица слушателей загорались безумной ненавистью, невольно поднимались сжатые кулаки и вырывались негодующие восклицания: «мы не предатели», «своих не оставим», «покажем офицерской сволоте, кто сила».

После его выступления собрание решительно потребовало больше никому слова не давать и избрать тройку для организации выступления, – «не время митинговать, своих слышали уже не раз, собирайтесь, ребята, теперь нужно действовать» – раздавалось со всех концов густо заполненной площади.

Представитель одной из батарей потребовал слова для заявления и сообщил, что их батарея решила остаться нейтральной. Это сообщение не только не внесло колебаний, но как бы теснее сплотило остальных и только тверже укрепило в принятом решении. Раздавались ответные слова: «ваше дело», «слушайте золотопогонников, они же вас скоро к стенке поставят», «предаете своего брата», «эх, ребятушки, пожалеете!».

Дружно избрали трех человек, чтобы руководили сборами, а нас послали в ближайшее село, чтобы выдвинуть пехоту, наказывая нам: «Расскажите им, товарищи: народ темный. Постарайтесь, товарищи, а то мы без пехоты ничто, голыми руками нас возьмут».

Все собрание дружно, как один человек, принялось за подготовку выступления. И не успели мы столковаться с избранной тройкой насчет объезда частей корпуса, созыва Революционного Военного Совета из представителей всех частей корпуса и выработать директивы для тов. большевика, работавшего в корпусном комитете, как уже двуколка и верховые были готовы. И не прошло и получаса после закрытия собрания бригады, как мы выехали в следующее село, расположенное в 15 верстах.

Часть верховых выехала вперед, чтобы «собрать людей», и к нашему приезду весь полк уже был на церковной площади. Говорим, подстегиваемые опасениями, «а что, если откажутся выступить». Но чувствуем, как постепенно всех собравшихся спаивает единая мысль, единое желание. Представителю полкового комитета говорить не дали и встретили недоброжелательными возгласами: «Слушали уже вас, довольно голову морочить». По предложению делегатов из бригады, полк принял решение – по первому извещению выступить вместе с бригадой, а сейчас готовиться.

Мы поспешили в следующее село, за 12 верст, где, по информации бригадной тройки, нам предстояла самая трудная работа. Полковой комитет, сплошь соц. – революционеры, был уже предупрежден своими единомышленниками о нашем приезде, и комитет встретил нас решительным заявлением, что собрания полка не допустит. Тогда мы оставили одного товарища для уговоров комитета, а верховые рассыпались по селу и, подъезжая к каждой избе, вызывали солдат: «Эй, братухи, на площадь собирайтесь, да живей, привезли вам важные сведения». Через полчаса весь полк был уже на площади. Но собравшиеся с тревогой осматривались по сторонам, и когда, уже вначале нашего доклада, галопом прискакал член полкового комитета – офицер (правый с.-p.), солдаты услужливо взяли его лошадь и во время нашего доклада и его выступления держали ее под уздцы.

Вначале настроение собравшихся было пассивное. Присутствовали как бы из любопытства, «что выйдет».

Но после ответной речи представителю полкового комитета, в которой мы не пожалели красок, чтобы нарисовать картину деятельности партии с.-p., настроение собравшихся резко изменилось, стали раздаваться язвительные замечания по адресу державших под уздцы лошадь, а второе выступление с.-р. встретили уже явно враждебно: «Ну-ка, что скажешь в свое оправдание?» Речь его прерывали злым смехом и возгласами: «выкручивайся», «получил», «довольно», и в тот момент, когда он сошел с трибуны и направился к своей лошади, державшие пустили лошадь, вытянув ее нагайкой, и, под громкие улюлюканья, сконфуженный и побледневший от бешенства поручик молча поплелся за ускакавшей без седока лошадью. На предложение поддержать рабочих и крестьян, борющихся за власть Советов, и выступить вместе с бригадой, собрание ответило: «Мы не предатели, если идет наша бригада, мы пойдем вместе с ней». Избрали представителя в бригаду и тройку для подготовки полка к выступлению.

К ночи вернулись в бригаду и от посланных в другие части корпуса узнали, что и там ответ один – выступать немедленно. На другой день – объезды новых частей, и вечером заседание Военного Совета, из делегатов всех частей корпуса.

В назначенный час, 10 час. вечера, сельская школа в одном из больших сел была забита делегатами корпуса. Установили строжайший контроль входящих – «чтобы доносчик не проник». Присутствовало 60 делегатов, из них только 2 члена партии большевиков, 3 сочувствующих, остальные беспартийные, но сторонники Советской власти, и все народ солидный, молодых солдат совсем не видно. Открыли заседание Военного Совета 2-го гвард. корпуса, и доклад о необходимости выступления собрание приняло как дело решенное и перешло сразу к детальному обсуждению плана выступления. Ни единого агитационного выступления, а сухое деловое обсуждение. Никаких колебаний. Единогласно приняли план и решение на другой день в 9 час. утра выступить по трем направлениям – Винница, Жмеринка – Киев, Бары, соблюдая при этом до последней минуты строжайшую конспирацию от офицеров. В присутствовавших не только не чувствовалась нервозность или страх, но ярко выявлялась решимость и полное сознание взятой на себя громадной ответственности. Большие споры вызвал только вопрос об отношении к командному составу; вначале казалось, что не преодолеть нам той ненависти солдата к офицеру, которая жила в каждом делегате. Одно за другим вносились предложения о переводе офицеров на конюшню для чистки и уборки лошадей и даже о полном их уничтожении. В каждом выступающем чувствовалось желание отомстить за все перенесенные унижения. Только после основательного критического разбора вносимых предложений, очень неохотно, но единогласно, приняли предложение рассматривать командный состав, как технических инструкторов, которые, если не сейчас, то в дальнейшем, могут быть полезны нам своими знаниями, поэтому не чинить над ними никаких насилий, а предложить им, в последний момент, выступить вместе со всеми частями, под начальством комиссара; тем же, которые откажутся, предложить сдать оружие и оставить на квартирах под домашним арестом. Военный Совет избрал Революционный Комитет 2-го гвардейского корпуса из 9 человек, на который возложили руководство выступлением и всей жизнью корпуса, а делегатам дали полномочия комиссаров в их частях и возложили ответственность за точное и своевременное выступление и выполнение всех предписаний Воен. – Рев. Комитета. В 5 час. утра закрыли заседание, и делегаты поспешили в свои части, так как в 9 час. войска должны были выступить из своих сел и к 11 час. встретиться на условленном пункте.