Текст книги "Нызга"

Часть 2. Шепоты

Пятница

– Всем собраться в кают-компании! – звучит твердый приказ капитана. – Повторяю. Всем собраться в кают-компании!

Я откладываю книжку и смотрю на часы. Начало первого ночи. Видимо, Рысе есть что сказать, если нас собирают так поздно. Вскакиваю, одергиваю рубашку, приглаживаю волосы и открываю дверь. В коридоре пусто. Наверное, все разбрелись по рабочим местам, а не торчали в своей каюте, как я. Что ж, но после разговора с Дарой мне стало так тяжело на душе, что и описать невозможно. Сила ее убеждения такова, что теперь и я испытываю серьезные сомнения в удачном исходе нашей экспедиции. А это крайне плохо, ведь если ты веришь, что впереди тебя ждут одни неприятности, то они точно произойдут. Скверно.

В кают-компании я появляюсь последним. И тут же все с нетерпением уставляются на Рысю, а капитан объявляет:

– Несмотря на поздний час я попросил вас собраться здесь, так как сообщение Рыси имеет огромную важность для нас. Рыся?

– Я тщательным образом еще раз осмотрела оба тела, взяла пробы, провела определенные исследования. И пришла к следующему выводу, – Рыся замолкает и оглядывает присутствующих. – Так вот, по некоторым косвенным признакам мне стало ясно, что гибель наших товарищей является следствием болезни, первоначальными проявлениями которой были кошмарные сны.

Течер начинает ерзать, он явно чувствует себя не в своей тарелке.

– Но ведь конкретных доказательств ты не нашла! – выкрикивает он.

– Течер, давай поспокойнее, – советует, нахмурившись, Зордан.

Течер кидает на него взгляд, кажущийся мне совершенно диким, и вжимается в кресло. Похоже, у нашего биолога совсем расшалились нервы. Надо бы посоветовать Рысе обратить на это внимание.

– Да, признаки косвенные. Причем я даже не уверена, что болезнь может передаваться от человека к человеку. Однако во избежание гипотетической эпидемии я бы рекомендовала разместить зараженных членов экипажа в карантинном отделении медотсека. Не менее, чем на две недели, – Рыся твердо стискивает губы, лицо ее становится почти суровым.

– То есть ты хочешь разделить команду? Верес и Течер в карантинном отделении, я, ты, Дара и Глисс остаются в основной части корабля, правильно? – уточняет капитан.

– Нет, немного неправильно. У Глисса тоже были признаки болезни, поэтому его также нужно на время изолировать от экипажа.

– Неужели вы не понимаете, что этим вы подписываете всем смертный приговор, уже не подлежащий обжалованию? – спокойно спрашивает Дара.

Течер дергается, вцепляется в подлокотники, лицо его белеет. Он не отрываясь смотрит на Дару. Рыся цокает языком, закусывает губу и медленно поворачивается к девушке:

– Позволь узнать, почему?

– Да потому что нызга не просто на корабле, она среди нас. Более того, она – один из нас. Разделив команду, вы даете ей настолько замечательный шанс справиться с делами побыстрее и поинтереснее, что она ни за что не упустит это! – Дара говорит абсолютно серьезно и с такой убежденностью, что холодок страха, думаю, скользит между лопаток не только у меня.

Течер сглатывает, подмышки его рубахи намокают, на висках появляются капли пота. Взгляд Зордана становится жестким, он в раздумье дергает верхнюю губу, затем спрашивает:

– С чем связаны такие выводы? Ты можешь обосновать их?

– На самом деле, предполагаемая последовательность событий, обрисованная вчера Вересом, верна. Я тоже считаю, что убийство происходит именно таким образом, – Дара делает паузу. – За некоторым исключением. Никаких галлюцинаций у ребят не было! Все мы хорошо знаем друг друга, верно? Вот поэтому нызга имела возможность беспрепятственно отозвать Лукки в дальнюю часть отсека и зайти глубокой ночью в комнату Данга. Ни у кого из них не было сомнений в том, кто перед ним. И, как вы понимаете, это может быть любой из нас, – Дара останавливает взгляд на каждом.

Мне становится так не по себе, что я с удовольствием оказался бы где угодно, но только не здесь. И, судя по внешнему виду остальных, у них проскальзывают похожие мысли.

– Так вот, – продолжает Дара. – Нызга входит в контакт с будущей жертвой, какое-то время наслаждается последними минутами жизни ничего не понимающего человека, а затем убивает его. После чего спокойно уходит.

– Отлично! – задиристо выкрикиваю я, пытаясь собственным напором привести себя в чувство. – Но зачем она убивает?? Какой ей от этого прок? Ведь мы уже далеко от границ ее владений!

– Нызга – совершенно чуждое нам существо, поэтому ее действия не поддаются объяснениям обычной, нашей, логики. Однако я попробую. Думаю, всякого, кто попадает по эту сторону ее ответственности, она априори относит к племени своих хозяев. Ей хочется верить, что владелец наконец-то вернулся к ней. Она, как собака, бросается навстречу. И… разочарование ее не знает предела. Вот и все.

– Эти сказки мы уже слышали, Дара, – твердо произносит Рыся. – И ты знаешь, как я отношусь к тебе, поэтому – ничего личного. Однако мне абсолютно непонятно, каким образом твоя нызга настолько хорошо и точно прикидывается человеком, что никто, в том числе ни я, ни мои приборы, не в состоянии отличить ее от обычного представителя хомо сапиенс. Не говоря уже об индивидуальных особенностях личности и организма каждого члена экипажа.

– Да, – присоединяюсь я. – Ведь это же совершенно невозможно!

Дара откидывает волосы назад, опирается о подлокотник кресла, устало прикрывает веки и объясняет:

– Нызга не трансформируется в человека, она просто живет в ком-то из нас, а когда необходимо, показывается во всей красе, убивая намеченную жертву. И, вероятнее всего, носитель даже не подозревает о смертоносном существе, находящемся внутри него.

Течер начинает дрожать, кажется, он вот-вот упадет в обморок. Глисс заботливо поддерживает его и попутно интересуется:

– Слушай, ну ладно, ну пусть так. Ладно. Но почему эта твоя нызга не убивает человека, в котором она торчит? Залезла, убила, залезла, убила. Ведь так проще, к чему ей сложности?

– Возможно, носитель в чем-то особенный для нее. Или ей комфортнее находиться в одном месте, а не скакать туда-сюда.

– Ну, хорошо, – вновь вступает Рыся. – А как ты объяснишь тот факт, что у обоих погибших ранее были навязчивые кошмарные сны?

Дара постукивает пальцами по губам, опять рассматривает всех нас и наконец тихо говорит:

– Мне кажется, эти ребята отмечены ею. По какой-то причине, мне неизвестной, она выделила их, они ей кажутся более приемлемыми кандидатами, что ли. Однако никто из нас не является великим создателем, – Дара грустно улыбается. – Поэтому сначала она уничтожит тех, кто с меткой, а затем остальных… Не надо разделять команду! Не нужно самим класть голову под топор!

– Замечательно, – губы Течера трясутся, он заикается. – Что же тогда предлагаешь ты?

– Думаю, самое целесообразное в данной ситуации – держаться вместе днем, а на ночь запираться в каютах и никому не открывать, утром выходить в одно и то же время. И ни в коем случае не отделяться от команды, ни в одиночку, ни парами. А главное, начать расчет параметров для возвращения домой. Если у нас и есть шанс, то только на Земле.

– А почему… – начинает Глисс.

Но Зордан перебивает его. Я уже долго наблюдаю за капитаном, за все время не проронившим ни слова, и вижу, что лицо его все больше каменеет, пальцы сжимаются в кулаки, а взгляд прожигает не хуже молнии.

– Так! Прекратить всю эту ерунду! Вы все ведете себя, будто поверили бредням Дары. С серьезным видом задаете вопросы, обсуждаете то, что является откровенной чепухой. Вздором! С этого момента я запрещаю даже касаться подобной чуши. У нас есть задание, которое мы должны выполнить. И у нас есть определенные проблемы. Какое возвращение домой? О чем вы говорите? Угроза эпидемии и реальное решение, дабы избежать ее, вот единственная здравая вещь, которую я услышал. Рыся, доложи о готовности карантинного отделения.

– Зордан, – замечает Дара. – А тебе никогда не приходило в голову, что именно в тебе поселилась нызга? И определенным образом она управляет ходом твоих мыслей? Подумай хорошенько. Ведь если ты будешь настаивать на своем приказе, на твоем корабле не останется ни одного живого человека, – Дара печально смотрит на капитана, ее губы кривит страдальческая усмешка.

Лицо Зордана искажается от гнева, мышцы напрягаются, готовясь поднять тело. Но вскакивает Течер, трясясь как полоумный, в его руке откуда-то появляется пистолет. Все замирают, ошарашенные. Брови Зордана удивленно ползут вверх.

– Стоять, сволочь! – кричит Течер Даре. – Не двигаться!

– Течер, успокойся, – Рыся предостерегающе вытягивает ладонь.

– Молчать и ты, дура! – продолжает визжать Течер. – Так просто вам меня не взять, не на того напали. Нызга среди нас, я чувствую ее. Она не дает мне спать, дышать, она убивает меня. Я не могу так больше! – он прикладывает пальцы к виску.

Зордан едва заметно кивает мне и Глиссу. Мы сжимаем подлокотники, готовые вскочить по сигналу.

– Всем оставаться на месте! – Течер недвусмысленно поводит в нашу сторону оружием. – Надо уничтожить эту гадину прежде, чем она уничтожит нас. Что, дрянь, думала, я не догадаюсь? – глумливо скалит он зубы в сторону Дары.

Дара откидывается на спинку кресла, спокойно складывает руки и ровно, без малейшего напряжения, произносит:

– Ты сошел с ума, Течер.

– Молчать, гадина! – шипит он.

И стреляет.

Дара тихо вскрикивает, как тряпичная кукла свешивается через подлокотник кресла и в одно мгновение с глухим стуком складывается на полу. На груди по краям раны дымится ткань рубашки.

– Дара!! – ору я. – Дара, милая, родная. Дара!

Бросаюсь к телу, трясущимися руками стараюсь приподнять. По уху больно чиркает, и по щеке стекает что-то теплое, мокрое. Пытаюсь стереть это ладонью и вижу – кровь.

– Помогите ей! Помогите же кто-нибудь, – невнятно, сквозь всхлипы, говорю я. – Рыся! – оглядываюсь через плечо. – Рыся, сюда!

Все как в тумане. Словно на картинку накладываются матовые фильтры, а на звуки – вата. Плохо соображаю, где я и что я. Какие-то крики, перемещение цветных пятен. Пустота. Потом меня заставляют хлебнуть из кружки. И мир постепенно проясняется.

– Давай, давай, дорогой. Только не раскисать!

Сбивчивая скороговорка Рыси повторяется снова и снова. Я моргаю, моргаю и наконец начинаю видеть четко, в ушах словно лопается пленка.

– Где все? – спрашиваю я.

Удивленно осматриваюсь. Передо мной только бледное лицо Рыси со следами слез. Волосы ее встрепаны, на курточке следы крови.

Кровь! Дара! Кидаюсь вперед. У кресла тоже кровь. И на моем плече. Трогаю саднящее ухо, там пластырь.

– Где она? – охрипшим голосом спрашиваю я.

Рыся гладит меня по голове, безмолвно шлепает губами, будто не может вымолвить ни слова. Потом, после короткого вздоха, говорит:

– Зордан и Глисс скрутили Течера. Поместили под арест. Закрыли в одной из палат карантинного отделения. До суда. А я вколола ему лошадиную дозу успокоительного. Он помешался, Верес. Пытался и тебя убить.

– Что… Что значит «и тебя»? – губы мгновенно пересыхают.

– Верес… Дара мертва. Помочь ей было невозможно. Надо постараться привыкнуть к этому, – едва слышно, но четко произносит Рыся.

И вдруг сама начинает рыдать. Утыкается в ладони, отворачивается.

В дверях появляется Зордан. Он словно постарел лет на десять, лицо прорезали морщины, глаза запали.

– Ну что, как дела, ребятки? – голос капитана тоже стал хриплым, будто и он потерял былую звонкость. – Да… Нет больше нашей девочки. И некому больше рассказывать волшебные сказки, – он пытается усмехнуться. – В одном Дара оказалась права, нам придется возвращаться на Землю. Пытаться выполнить задачу вчетвером – верное самоубийство.

– Мы возвращаемся? – спрашиваю я, хотя теперь мне совершенно все равно.

– Да. Сегодня же сяду за расчет параметров перехода, – пауза. – Рыся, поможешь составить сообщение в Центр?

– Конечно, – поднимает она заплаканные глаза. – Вот только Вереса отведу.

– Куда отведешь? – не понимаю я.

– В изолятор. Куда же еще? – отвечает за Рысю Зордан.

– Туда же, где находится этот убийца?? Вы что, с ума посходили? Да я же его придушу!

– Течер арестован, – устало объясняет Зордан. – И заперт в одной из палат. В двух других будете находиться вы с Глиссом. Пока не закончится карантин.

Я перевожу взгляд с него на Рысю. Неужели они все еще считают, что на корабле эпидемия? А, впрочем… Впрочем, да какая теперь разница? Рыся берет меня за руку. Тянет к выходу.

И мы идем пустыми коридорами. Но я не прикладываю ладонь к теплой пушистой стене.

– Ты не боишься оставаться вдвоем с Зорданом?

– Боюсь? – удивленно спрашивает Рыся. – А почему я должна его бояться?

– Ну, после всего, что сказала Дара, – глухо говорю я.

Рыся останавливается и поворачивается ко мне. Внимательно смотрит, словно пытается что-то найти в моем лице. Вздыхает.

– Вот и Глисс тоже почти поверил. Не говоря уже о бедняге Течере. Способность к убеждению у Дары, конечно, была поразительная.

– Так ты считаешь Течера беднягой? – мои губы вновь начинают вздрагивать.

Рыся берет обе мои ладони и складывает их лодочкой.

– То, что он сделал, ужасно! Особенно для тех, кто близко общался с Дарой. То есть, и для нас с тобой, – лицо ее искажается. – Но, Верес, ведь он спятил! Если бы не эти страшные происшествия, я бы обязательно заметила неладное. Не смогла бы не заметить, – она замолкает. – Знаешь, как мне тяжело? Знаешь? Нет, тебе не понять.

Я молчу, даже не пытаясь найти нужные слова.

– Я должна была увидеть, что с ним что-то не то! Но не увидела, – Рыся всхлипывает. – И вот это так давит, что не приведи господь. Ведь одно дело, когда случается нечто такое, чего ты все равно не смог бы отодвинуть. А другое – когда нити были в твоих руках. Вот здесь, – показывает она мне свои ладошки. – А ты, занятый чем-то иным, не придал им значения. Если бы я заметила хотя бы чуть раньше, Течера бы изолировали, и Дара была бы жива!

– Слушай, мне тоже казалось, что он не в себе. Однако я и подумать не мог, что все так серьезно. Мне это и в голову не приходило! Ведь неустойчивость психики отслеживается еще на уровне предполетной подготовки, – я сглатываю и сжимаю губы. – В любом случае, это не оправдывает его преступление.

Рыся дергает меня за рукав, и мы идем дальше. Она опускает голову, хмурится, кажется, вот-вот заплачет.

– Просто судить его надо не здесь, а на Земле, – поднимает она глаза. – С учетом вашей проклятой болезни.

– Думаешь, он свихнулся из-за этого?

– Да, из-за болезни. Плюс исключительный дар убеждения Дары.

– Как же ты можешь идти со мной рядом? Ведь тогда я тоже заразный, – стараюсь усмехнуться я.

– Мне до сих пор непонятно, как распространяется инфекция. Если воздушно-капельным путем, то заражены все, и мера, которую я предложила, бессмысленна. Но если иначе?

Я киваю. Рыся толкает дверь медотсека, и та медленно отъезжает в сторону. Перед входом в карантинное отделение мы останавливаемся. Рыся опять берет мои руки в свои.

– Твой бокс третий, в первом – Глисс. А между вами закрыт Течер, – она грустно улыбается. – Заказ и доставка еды – как обычно. Все удобства – в боксе. В общем, до встречи.

– Ладно, Рыся. И все-таки, будь осторожна с Зорданом. Вдруг то, о чем говорила Дара, правда, – предостерегаю ее я.

Дверь за мной закрывается с коротким щелчком. А в маленьком холле перед палатами меня уже ждет Глисс. Он сидит, сцепив руки на колене, челюсть мрачно выдвинута вперед.

– А вот и Верес, – приветствует он меня.

– Ну, и как ты тут? – интересуюсь я, прикасаясь к одной из картин, развешанных по стенам.

– В общем, заперли как кроликов, – Глисс меняет позу и принимается постукивать костяшками пальцев по подлокотнику своего кресла. – А этот иуда закрыт в среднем боксе. Ему не выйти оттуда, – Глисс кидает на меня быстрый взгляд. – Ты не беспокойся, я успел расквасить гаду физиономию. И вообще бы разобрался! – зубы крепыша зловеще скрипят. – Да Зордан остановил. И верно, пусть суд с ним разбирается.

Я чувствую, как мое лицо начинает подергиваться. Нет! Нельзя. Сжимаю кулаки, отворачиваюсь, чтобы не видел Глисс. Через несколько секунд на мое плечо ложится твердая ладонь, а сам Глисс топчется сзади и сопит.

– Да ладно тебе, поплачь. Может, легче станет, – гудит он. – Красивая она была, Дара. И штурман отличный, – Глисс откашливается. – А все этот сволочной Течер! Будь он проклят! И без того какая-то гадина косит наши ряды. Так нет, надо еще и самолично приложить руку! Урод… Ненавижу!

Вытираю слезы, неловко пытаюсь вытащить из кармана платок. Глисс тут же сует свой, чистый. На меня глядят его ясные голубые глаза, все еще подернутые гневом. И я верю, да, была бы его воля, он прикончил бы Течера на месте.

– Ты веришь в эту болезнь, Глисс? Только честно.

– Давай-ка спать, дружище. Уже черт знает сколько времени. А я… Сейчас и не понять, чему именно верю я.

Мы расходимся по комнатам. Я слышу, как стукает его дверь, как щелкает моя. Сбрасываю одежду, запихиваю ее в стирку, а сам встаю под душ. В голове толпятся мысли, но ни одной из них я не даю ходу. Спать. Кажется, уснуть невозможно. Но коснувшись подушки, мгновенно проваливаюсь в черную ватную пустоту.

Осторожный стук в дверь. Покашливание. Опять стук. Шарю по тумбочке в поисках лампы. Из пустоты выныривать нелегко, она обволакивает, затягивает.

– Верес, дружище! Ты там жив? Подай хотя бы голос.

Это Глисс. Наверное, случилось что-нибудь еще.

– В чем дело? – спросонья хриплю я.

– Ну, слава богу! Ты в курсе, что уже пять вечера? Ты проспал весь день, и я начал беспокоиться. У тебя все в порядке?

– Ага. Через пять минут выйду.

Слышатся шаги. Потом звуки фильма. Похоже, «На окраине Вселенной». Ну, да. Хороший выбор. А у меня трещит голова и очень хочется есть. Ладно. Сую ноги в тапки, шаркаю в санузел. Да, выгляжу довольно неважно. Вся эта чехарда событий порядком изматывает. Хоть бы, для разнообразия, произошло что-то радостное. Эх.

Глисс, вытянув ноги, с детским интересом следит за событиями на большом экране. И не сразу замечает меня.

– Ну что? Отлегло немного? – вопрошает он.

– Ты не составишь мне компанию? Хочу пообедать, – ухожу я от ответа.

– Пообедать? – удивляется Глисс. – Ну ты силен! Кхе, кхе. С обедом, конечно, я пас. Да ладно, не обижайся, зато я готов полакомиться сырничками. Тебе ведь неважно, что именно я буду есть? Вот и хорошо.

Расставляем столик, получаем заказ. Я разглядываю упрямый хохолок на макушке товарища и неожиданно спрашиваю:

– Как прошла ночь?

– А это ты к чему? – удивляется он еще больше. – Дрых без задних ног, как это ни удивительно. А ты?

– Слушай, а ведь сейчас, наверное, нет ночных вахт. Не могут же Рыся и Зордан дежурить по очереди.

– Ну почему не могут? – пожимает Глисс плечами. – Я бы смог. Но Рысе бы не рекомендовал. Она и так вся замотанная.

– Ребят, вы меня охраняете, что ли? – доносится из-за запертой двери.

– Заткнись, придурок! – свирепо бросает Глисс. – Не то открою и придушу! Много чести охранять такого урода. Ага.

За дверью возятся, пытаются сдвинуть ее в сторону.

– А чего вы тут торчите тогда?

Кулаки Глисса сжимаются, он принимается особенно тщательно прожевывать сырник, а у меня отбивная просто встает посреди горла.

– Вот ведь гад, – шипит мне Глисс. – Прямо иуда какой-то, честное слово. После того, что сделал, еще и разговаривать с нами пытается. Другой бы на его месте прижался и сидел без хвоста. А этот… – Глисс потрясает кулаком в сторону двери.

– Значит, нас всех все-таки заперли. М-да… Крайне глупое решение. Я видел результаты исследований. Рыся ошибается. Она видит то, что хочет видеть. К сожалению.

Глисс вскакивает и в мгновения ока оказывается у входа в бокс номер два.

– Заткни свою грязную пасть, я сказал! Иначе, – он с наслаждением пинает дверь. – Иначе, клянусь, я переломаю тебе все кости.

– Можешь не трудиться, – тихий смешок. – Если я промазал с Дарой, то нас вскорости перережут как курей. А что это там Верес то замолчал? Только тебя и слышно, Глисс, дружок.

– У-у, гнида! – сквозь зубы выдавливает Глисс.

– А-а, так красавчик Верес просто игнорирует меня? – не унимается Течер. – Старается уничтожить презрением? Ха-ха. Страшно смешно. Глисс, ты все еще там? Знаешь, Рыся в своем научном рвении доходит до идиотизма. Выдает желаемое за действительное. Ха-ха.

Физиономия Глисса краснеет, кажется, еще немного и он взорвется.

– Не разговаривай с ним, – едва слышно говорю я. – Не поддавайся. Он специально старается нас разозлить.

– Что, Верес, жалко Дару? Несмотря на то, что в ней могла быть нызга? Ну, а кто теперь поручится, что ее в Даре не было. А? А может, нызга вылезла из Дары и залезла в кого-нибудь еще? Чего ты все молчишь, Верес? Супом подавился?

– Как ты мог убить ее, скотина?? – не выдерживаю я. – Если уж так руки чесались, то выстрелил бы в меня. Убить беззащитную девушку, что может быть гнуснее?

– Нызга в ней была, нызга, – принимается бормотать Течер. – Ее устами говорила, ее глазами смотрела. А сейчас выскользнула. И скользит, крадется темными коридорами, черными углами. Цап! И влезает, упс, упс, в красавчика Вереса. Или красавчика Глисса. Ха-ха. Это уж у кого какой вкус, – бурчит он почти неразличимо.

Мороз продирает от этого шепота. Я оглядываюсь на Глисса. Он тоже держится из последних сил.

– Рыся, – дергаю я коммуникатор. – Рыся, он нас тут с ума сведет!

– Что? – кашляет коммуникатор. – Что ты говоришь? Это Верес?

– Да! Почему мы должны сидеть с этим полоумным? От его бормотания свихнуться можно.

– Хм, похоже, Течеру хуже. По расписанию инъекция только через полчаса. Так, сейчас посмотрим, как он.

– А… – начинаю я.

– Но мы сделаем ее раньше, – прерывает меня Рыся. – У вас с Глиссом все в порядке?

– Ага. Глисс передает тебе привет.

– Вижу. Тоже помаши ему рукой. Ну, пока.

– А как у вас дела? – успеваю спросить я.

– Да нормально. Более или менее. Зордан ведь знал Дару с четырнадцати лет, с того момента как познакомился с ее старшей сестрой. Так что сам понимаешь. Да и мы, можно сказать, сдружились с ней в последнее время. Жуть, в общем, – Рыся протяжно вздыхает. – Но капитан не сдается, занимается расчетом обратного перехода.

– Что говорит Центр?

– Одобрили откат экспедиции. Завтра должны передать параметры выхода вблизи Солнечной системы. Да уж, – пауза. – Там нас будет ждать целый батальон психологов, если не психиатров. Прославимся не хуже первой звездной, – пауза. – Гадство. Ну ладно, мальчики, держитесь.

Рыся отключается, мы вновь остаемся с Глиссом наедине. Он качает ногой, искоса поглядывая на меня. В палате Течера тихо, видимо, тот прислушивается, что делается снаружи. Затем, судя по звукам, пытается спрятаться. Но не тут то было.

– А-а! А-а! Сволочи! Гады! – вопит Течер.

А потом замолкает. Мне не составляет труда вообразить, как ведомые указаниям Рыси из стены бокса выдвигаются клешни «медбрата», фиксируют Течера и непогрешимо идеально вводят ему лекарство.

– Вот в такие моменты, – передергивает плечами Глисс. – Мне приходит на ум, что будет, если техника перестанет нам подчиняться.

Похоже, он тоже живо представил происходящее за дверью.

– Идея, конечно, избитая и тысячу раз обсосанная, – комментирую его высказывание я. – Но услышать ее от тебя? Ты меня удивляешь.

– Вот именно поэтому – от меня. Ты просто не представляешь, насколько сложно все устроено. И когда-нибудь должен произойти сбой. Ну, или качественный скачок. Это просто дело времени, – Глисс облизывает ложку. – Второе то чего не доедаешь? Уже остыло все.