Текст книги "Демонология Сангомара. Хозяева Севера"

– Оставайтесь здесь! А ты, – сказал он Уильяму, – вот ты как раз пойдешь со мной. Сворачивайте лагерь, я сказал! Всем держаться вместе, выставьте охрану с оружием наготове, чтобы после моего возвращения тронуться в путь!

– Но как же вы одни… – сделал к нему шаг капитан.

– Я вам что приказал, сэр Рэй? – рявкнул граф. – Пойдете за мной – лишитесь головы. Лично отрублю за неповиновение!

Он развернулся и скорым шагом двинулся к холму. А за ним, натянув сапоги, побежал неуклюже держащий меч Уильям. Под покровом ночи они миновали возвышенность, откуда до реки оставалось каких-то пятьдесят васо.

– Если что-нибудь вылезет, руби без раздумий, – предупредил Филипп, осторожно оглядываясь по сторонам.

– Вы знаете, что было в реке?

– Догадываюсь, – мрачно ответил граф.

Их сапоги проваливались в жижу – берег с западной стороны был пологим и потому совсем заболоченным из-за долгих дождей. Вокруг ни души: ни Аурита, ни Винсента… Филипп медленно, осторожно переступая в грязи, направился куда-то в сторону с мечом наготове.

Последовав за ним, Уильям пригляделся и заметил что-то блестящее васо в тридцати. Вода доходила уже до щиколоток, ноги вязли и неприятно чавкали. Вокруг стояла такая тишина, будто равнины сами обратились в слух, выжидая. Граф Тастемара поднял золоченую фибулу в виде ворона – украшение второго капитанского плаща, низ которого должен был отстирать Винсент. Недалеко от фибулы, за остатками камыша, виднелся из воды и сам притопленный черный плащ.

– Они мертвы? – спросил Уильям, понимая, что задал глупый вопрос и уже знает на него однозначный ответ.

– Да, – кивнул Филипп.

– Кто это был, господин?

– Пойдем отсюда, поговорим потом.

Они начали возвращаться. Уже на середине пути, на верхушке холма, граф резко развернулся и всмотрелся вдаль. Затем он схватил Уильяма за плечо, чтобы тот обернулся.

Река, живая, опять вспучилась. Из нее показались гладкие спины десятков, сотен, если не тысяч тел, что потирались друг о друга. Когда рыбак понял, что это тогда касалось его в воде, он побелел как полотно.

– Это одно существо, – сказал граф, показывая острием меча на колышущуюся реку. – Не знаю, как его называли в древние времена, но в местных легендах оно зовется ехидной. Судя по всему, очень старая тварь, вон до каких размеров вымахала. Хитрая и осторожная. Даже я не услышал ее…

– Как же она здесь очутилась?

– Не знаю. Вероятно, добралась по речной системе, которая протягивается на сотни миль и связывается во время половодья с болотом. Возвращаемся. – Он потянул рыбака за рукав. – Твоя кельпи спасла не только тебя, но еще и всех людей, что собирались пойти к реке перед сном.

– Но тех двоих уже не спасти… – с сожалением проговорил Уильям.

– Да, – только и ответил граф.

Когда они подходили к лагерю, Уилл поинтересовался:

– Зачем вы взяли меня с собой, господин? От меня помощи как от козла молока.

– Потому что о тебе печется кельпи, иначе бы тебя уже доедали в реке, – вздохнул Филипп и продолжил: – Этой твари здесь раньше не было, а между холмов, там, дальше, много южнее, располагалось несколько крупных поселений: Панриум, Черная Болотовка. Больше трехсот лет назад вожди этих поселений все как один перестали мне отчитываться. Я тогда взял с полсотни конников и выдвинулся в эти края.

– Поселения опустели?

– Да, просто дома с выбитыми дверьми. Все деревни располагались возле реки. Видимо, эта тварь пришла с болот и почуяла, что здесь есть пища. Тогда мы заночевали в одном поселении, не понимая, куда все пропали. А ночью выползла она… или оно… даже, наверное, они… Действовали как огромный единый разум, потащили в реку и коней, и людей, обвиваясь вокруг них. Мы тогда едва спаслись… Я и десять конников. – Филипп остановился и оглянулся. Впрочем, ночная река уже скрылась от его взора. – После того случая я запретил людям селиться здесь, перенаправил всех купцов на новый тракт – Западный. А ехидна вернулась в свои топкие болота. Да, иногда пропадают одинокие гонцы, но в целом на протяжении двух-трех веков все мелкие поселения, которые здесь появились, жили спокойно, хоть и бедно.

У лагерного костра сидел встревоженный люд. Увидев графа и Уильяма, от них отделился капитан, который быстро пошел навстречу.

– А где мой оруженосец Винсент? Где Аурит?

– Мертвы, сэр Рэй, – сказал Филипп. – Определите одного гвардейца в обратный путь, пусть предупредит вождей, что местные воды таят опасность. А нам нужно двигаться дальше, чтобы быстрее проехать это чертово место. Обогнем реку меж тех холмов, а выспимся уже в обед, когда будем в безопасности.

В полном молчании уставший отряд отправился в путь на таких же уставших от дневного перехода конях. Дул сильный ветер, и все попрятались от холода, закутавшись в плащи.

Уже ближе к полуночи нахмуренный капитан натянул поводья и поравнялся с Филиппом, обеспокоенно взглянув на него из-под рыжих бровей.

– Господин, вы нашли тела?

– Нет, сэр Рэй. Мы нашли лишь то, что несъедобно, – одежду.

– Как? Ни следов борьбы, ни каких-либо признаков того, что на моих людей напали? Они просто пропали?

– Полагаю, их задушили, потому мы ничего и не услышали. В любом случае они уже в брюхе той твари, имя которой ехидна.

– Ехидна?! – воскликнул громко рыцарь, не веря своим ушам. – Та тварь из сказок?

– Сказки порой правдивы.

– Погодите. Но почему тогда Уильям остался жив?

– Слишком много вопросов, капитан, – прервал его граф. – Я понимаю, вы огорчены потерей своего оруженосца и человека из гвардии и не верите мне, но я вас уверяю: они мертвы. А что касается Уильяма, то о нем печется некое существо, которого побоялась даже ехидна.

Извинившись за свой длинный язык, сэр Рэй заторопил коня и проехал вперед. И все равно его продолжал терзать вопрос, что же произошло… Позже он поглядел на поникшую фигурку Йевы, которая устала от седла, устала от продолжительных дождей и скверных условий, и покачал самому себе головой: «Зачем господин взял дочь с собой? Таким женщинам должно сидеть дома, у трескучего камина, а не терпеть лишения в походах. Теперь еще и опасаться той твари…»

Только к обеду отряд раскинул лагерь. Перекусив ячменными лепешками, уставшие люди завалились спать, потому что сон верхом, мимолетный и скоротечный, не мог дать телу полноценного отдыха. А отдых требовался всем: и людям, и лошадям. Лежащая под двумя льняниками Йева, один из которых отдал ей отец, из-под полуприкрытых глаз наблюдала за Уильямом. Почувствовав ее взгляд, он обернулся и улыбнулся, тепло посмотрел на нее. На это девушка грустно улыбнулась и с тяжелым сердцем отвела взгляд. Глубоко вздохнув, она погрузилась в крепкий сон. Время от времени она подрагивала от холодных порывов ветра, непривычная ко сну вне своей спальни.

Глава 2. Малый Уплиш

Ближе к вечеру отряд подошел к Малому Уплишу – небольшой, но очень живой и шумной деревне, что располагалась у нескольких ручьев, достаточно крупных, чтобы ловить там рыбу и брать пресную воду, но слишком малых, чтобы там жило нечто внушающее ужас.

Спешившись, всадники вошли в огороженное частоколом поселение. Вокруг них тут же собралась толпа, преимущественно из женщин и детей. Дети изумленно таращились на огромных лошадей и, бесстрашные и любопытные, лезли к ним.

– Скажите, чтобы ребятня пошла прочь! – прикрикнул один из конников. – Вы что, не видите, это не деревенские кони! Живо копытом отправят к Ямесу!

– Наш ли это владыка? – пролепетал вышедший вперед старик, щурясь и кланяясь на всякий случай.

– Чей еще?! Гербов не видишь? Где вождь? – ответил сэр Рэй, держа за поводья пританцовывающего мерина, что нервничал от снующих туда-сюда детей.

– А я и есть вождь. Меня зовут Ормут, – ответил старик.

– Тебя должны были уведомить о приезде графа. С месяц этой тропой высылали гонца. Нам нужны еда и крыша над головой!

– Ох, господин! – воскликнул старик и упал на колени. – Гонец-то был, но у нас не хватит комнат на постоялом дворе, чтобы вместить вас всех!

– Сколько комнат на постоялом дворе? – спросил рыцарь.

– Четыре, махонькие, без очага… В каждой по кровати да место под лежак.

Пока сэр Рэй прикидывал, куда кого разместить, вперед выехал Филипп.

– Подготовьте все, – коротко приказал граф. – Гвардейцам пусть дадут приют поселяне.

Работники увели лошадей на задворки постоялого двора, где под большим навесом накормили и почистили. Люд, чистый, аккуратный, несмотря на нищету, все не расходился и пялился. Юные местные прелестницы стреляли глазками в гвардейцев, выцепляли из них самых статных и улыбались им с особенной теплотой. Пока все распределялись по домам, чтобы выспаться, граф Тастемара давал указания:

– В одной комнате будем я и Леонард, – перечислял он, – в другой – Йева и Эметта, в третьей – Чукк и Грон, а в четвертой – вы, сэр Рэй, и Уильям.

– Кхм, отец, может, я с Эметтой в одной комнате? Как в Ферранте, – тут же предложил Леонард, который потерял всякую надежду уединиться со своей любовницей.

– Нет, – холодно отрезал граф.

– Почему же? – возразил сын, непонимающе пялясь на него.

Удивленный сэр Рэй, замерев у порога, исподтишка наблюдал за этими проявлениями аристократической изнеженности.

– Потому что это поход, а не забег в бордель. – Филипп развернулся и направился на постоялый двор, чем спугнул капитана.

Когда он отошел весьма далеко, Леонард сжал затвердевшие от злости губы и в сердцах сплюнул. На его несчастье, это услышал граф. Уже на пороге он обернулся и обратился к стоящему неподалеку старику вождю:

– Моему сыну – лежанку в самой захудалой лачуге!

– Отец! Но, – вмешался Лео, – что ты такое говоришь?! Я не буду спать, как простолюдин, в доме крестьян. Хорошо, я согласен с твоим распределением на постоялом дворе!

– Это ты мне делаешь одолжение? – Улыбнувшись, Филипп поднял брови.

– Не будь так жесток со мной, отец!

– Я все сказал.

С этими словами граф исчез в проеме. Лео остался на улице под затянутым тучами небом, и на его челюсти заходили желваки. К нему пугливо подошел невысокий старичок Ормут, который крайне почтительно, видя дурной настрой, предложил проследовать за ним. В жалкой лачуге, куда его определили, графский сын согнал все приютившее его семейство в хлев, а сам устроился в одиночестве на нескольких положенных друг на дружку лежанках.

Смеркалось. Ветер поутих, свинцовые облака остановили свой бег, замерли прямо над Малым Уплишем – и снова пошел измучивший всех дождь. Впрочем, в этот раз весь отряд спал под крышей, радуясь теплу и сухости. Сидя в крохотной комнатушке постоялого двора, Йева фон де Тастемара глядела на закрытые ставни такого же крохотного окошка и думала о чем-то своем.

– Чем вам еще послужить, моя госпожа? – спросила служанка Эметта.

– Займись каштановым платьем, – рассеянно сказала графская дочь. – Простирни его – оно на подоле сильно измазалось… Просуши у очага на первом этаже, в таверне. – Она вздохнула. – Ах, как хорошо, что ты не пошла к реке вчера вечером…

– И не говорите, госпожа. Ямес уберег! – закивала Эметта.

Йева еще раз с тоской оглядела захудалую узкую комнату, обстановка которой состояла лишь из одной кровати да лежанки. За дверью, из другого конца коридора, послышались гулкие шаги и голоса.

– Вы не боитесь дождя, сэр Рэй? – спрашивал из-за глиняной стены голос Уильяма.

– Надо же, как вы трепетно печетесь обо мне! Или боитесь шлепков мечом по заднице? – хохотал капитан.

– Погодите-погодите. Вот я подучусь – и тогда вы поплатитесь за свои слова, – шутливо отвечал Уильям.

– Поплачусь? Я?! Ха-ха! – восклицал сэр Рэй, который забыл, что за соседними стенами находится графская семья, а сами стены – что пергамент. – Если сможете сегодня хоть раз задеть меня мечом в схватке, я готов выложить свое сезонное жалованье!

– Ну это уж слишком… Вы крайне азартны, сэр Рэй… – смутился голос Уильяма. – Мне нечего дать взамен, если я проиграю в этом споре.

Эти двое шумно остановились прямо за дверью Йевы.

– Азартен? О да! – ответил рыцарь. – Раз уж хотите, чтобы спор был честным, предлагаю, значит, такие условия… Если сможете коснуться хотя бы кончиком меча моего тела в спарринге, то я даю вам свое сезонное жалованье. А если не сможете, то будете драить и седлать моего Тарантона весь путь в Йефасу и обратно.

– Седлать? Это я могу…

– Хотя нет. – За стенами одумались, и по постоялому двору разнесся мужской глубокий смех. – Седлать все-таки лучше буду я сам. Не хочу любоваться пейзажами из-под брюха коня! Ну что, по рукам?!

Послышалось звучное рукопожатие, а затем и предовольный голос капитана:

– Пойдемте, я вам расскажу, как правильно чистить моего коня… А то Тарантон с характером.

И два проникшихся взаимной симпатией спорщика хохоча удалились. Прочие же постояльцы, ставшие невольными слушателями столь комичной беседы, заулыбались.

Когда окончательно стемнело, на лестнице, ведущей на второй этаж, снова раздался тяжелый топот. Спорщики возвращались. Стоило им почти дойти до середины коридора, как дверь на их пути приоткрылась. Дочь графа с накинутой на худенькие плечики шалью выглянула в коридор.

– И кто победил? – полюбопытствовала Йева.

В ответ Уильям лишь поднял над головой звенящий кошель с даренами и поиграл бровями. Увидев свое потерянное жалованье, которое он планировал потратить в Йефасе, капитан оскалился в улыбке побежденного.

– Это случайность, моя госпожа! Вашему гостю благоволит удача. Он запнулся о камень и уткнулся лицом в землю, а его клинок коснулся моего сапога!

– Но мы решили, что ничья! – весело заявил победитель.

– Слава Ямесу, мне не придется чистить Тарантона. Хотя ваши услуги обойдутся мне чертовски дорого, – ухмыльнулся сэр Рэй Мальгерб. – Еще и седлать придется самому!

Йева поглядела им вслед с улыбкой.

– Я же сказал, что могу седлать вашего Тарантона, – уже заходя в комнату, ответил Уильям.

– Нет-нет! Избавьте! Ямес меня спаси от такого седлания! Ха, мне потом придется от стыда подать прошение на разжалование.

Переодевшись, сэр Рэй почесал крепкий живот, откуда доносилось бурчание.

– Так, Уильям, лично я очень хочу есть. Предлагаю не сидеть в этой дыре, а сходить вниз. Посидите с нами, пока мы пропустим пару кружек того пойла, что тут наливают. Вспомним беднягу Винсента и Аурита.

– Я не голоден, уважаемый сэр Рэй.

– Ваше дело, хотя я предлагал вам лишь присоединиться… – пожал плечами рыцарь, задумчиво глядя на ищущего сухие вещи Уильяма.

* * *

Как можно скорее сэр Рэй покинул эту отвратительную, полную клопов комнатушку и выбрался на свежий воздух, где моросил мелкий дождь. В таверне, одноэтажном здании с низкими потолками, сидели восемь конников. За оставшимися двумя столами теснились притихшие жители поселения, поглядывая на прибывших то ли с уважением, то ли с яростью.

– Сэр Рэй! – воскликнул гвардеец Мойрон. – Идите сюда, мы вам место оставили!

Присев на лавку между двумя воинами, рыцарь с громким стуком оперся локтями о стол.

– Чем здесь кормят? – спросил он.

– Пока не знаем. Скоро вынесут, что у них есть. Но Кольрит попробовал уже их пива.

– Отвратительное пойло! Не портите себе настроение и живот этим дерьмом, капитан, – сморщился Кольрит.

Вскоре на столы опустились покрытые румяной корочкой зайцы, куропатки и еще что-то непонятное.

– А это что? – спросил сэр Рэй, показывая на посудину служанке-дурнушке. Она вертела бедрами так, что порой сама себя ловила, чтобы не упасть.

– Это гадюка.

Лица у мужчин разом вытянулись. Гвардейцы подозрительно привстали, всмотрелись в лежавшие на деревянном резном блюде поджаренные кусочки толщиной с палец.

– Не беспокойтесь, – поспешно заверила всех служанка. – У гадюки яд только в башке. А башку-то мы ей отрубаем… Мясо замачиваем в воде на ночь, оно становится мягким. И жарим. Да вы попробуйте!

Для заверения она жестом показала, как именно змею лишают головы. Вышло настолько убедительно, что один из мужчин все-таки потянулся к кусочку, несмело взял его кончиками пальцев, словно гадюка была живая, и сунул в рот.

– Ну что?.. – спросили все с интересом.

– Как курица. Честное слово, курица!

Деревянное блюдо со странным яством вмиг опустело. Все с видом знатоков причмокивали.

– Что только люди не едят! Вот диво дивное! – произнес уплетающий за обе щеки сэр Рэй. – Жрать гадюк – это еще додуматься надо! А по вкусу и правда птица.

Еще чуть погодя они запивали еду пивом.

– Капитан, а что будут делать с конями Аурита и Винсента? – спросил один гвардеец.

– Ничего, будут как вьючные. Жаль парней, неплохие были, – вздохнул сэр Рэй, с отвращением прихлебывая гадкое пойло.

– А этого, как его… Уильяма фон де Аверина не тронули-то… – сказал другой гвардеец и пихнул локтем третьего. – Его ж так же, как тебя, зовут. Заметил?

– Имя же в ходу, – ответил третий по имени Уильям. – У нас в деревне таких Уильямов, как полевых чертей. Да в каждом дворе!

– А кто ж там печется о его жизни, я так и не понял? – проговорил первый. – Никого ни разу не видел подле него.

– Это нас не касается, ребята! – сморщился сэр Рэй, отодвинув кружку.

– Ладно вам, капитан, здесь же никого нет, – ответили ему.

Служанка подошла прямо к рыцарю и встала подле, наклонившись, чтобы взять пустые кружки. Ее пышная грудь едва не выпала из глубокого выреза, а сама девица томно взглянула на капитана гвардии.

– Эй, дорогуша, – сказал захмелевший рыцарь, пялясь на зазывающие округлости. – А здесь есть нормальное пиво, хозяйское?

– Для вас найду… – ответила ласково служанка и, очень медленно разогнувшись, ушла с гремящими кружками.

Ее проводили изголодавшиеся девять пар глаз. Послышались вздохи. Многие из гвардейцев согласились, что служанка вполне себе симпатичная, а один, самый пьяный, и вовсе назвал ее красавицей. Обозленные селяне, что сидели за соседними столами, в ответ лишь негодующе зыркали.

– Капитан, а чего мы вообще поперлись в Йефасу? – осторожно спросил один гвардеец.

– Похоже, как раз из-за Уильяма, – ответил сэр Рэй.

– А-а-а, помните, мы когда забирали его из того селения раненым… как там… Большие Варды, кажись… Помнишь, Мойрон, что сказал граф? – хлопнул себя по лбу, вспоминая, второй гвардеец.

– Не помню, – буркнул Мойрон.

– Сказал, что отвезет того на какой-то там суд… Так, может, туда и едем?

– Может, и так, – согласился сэр Рэй.

К столу снова подошла та самая служанка и опять, откровенно выпятив свои достоинства (возможно, единственные), выставила на стол с большого подноса кружки с пивом и промурлыкала на ухо капитану:

– Это наше лучшее, господин. Выпросила у хозяина.

Мужчины опрокинули в себя напиток.

– Хорошее… Вот это нормальное пиво, я понимаю! – похлопал себя по животу объевшийся гвардеец. – Так что там насчет этого Уильяма?

– Да он графский отпрыск, – негромко заметил второй.

– Нет, – возразил захмелевший сэр Рэй, в голову которому ударило крепкое пиво. – Он сын жреца, сам мне рассказывал.

– Да может, недоговаривает, капитан. Вы видели, как с ним наш граф нянчится? – поднял палец Мойрон.

– Ничего он не нянчится, – покачал головой первый.

– Нянчится, я тебе говорю! Если б сэр Рэй не подошел первым помочь этому Уильяму, когда тот висел под пузом, там бы граф подскочил самолично! Он уже ноги из стремени доставал. Я видел! – Второй гвардеец допил кружку и отставил.

– Ну да, он так за родным сыном не следит, – закивал другой конник.

– Леонард неродной сын, как и Йева. – И сэр Рэй улыбнулся, вспомнив очаровательное личико дочери графа. – Наш лорд привез их из Филонеллона, и они приемные.

– Так у господина нет детей? – удивился первый конник.

– Уильям – его отпрыск, – прошептал уверенно второй.

– Да не сын он!.. – начал выходить из себя сэр Рэй.

– Сы-ы-ын, – возразили в один голос несколько гвардейцев.

– Да чтоб черти вас подрали за углом! – разозлился сэр Рэй и уже захотел было встать, чтобы уйти, но снова подошла та служанка и склонилась к его уху.

– Господин, как вам наше пиво? Понравилось? – шепотом, ласково, с хрипотцой поинтересовалась она.

В который раз взглянув на практически нагую грудь, подвыпивший сэр Рэй уже пожалел, что поселился вместе с графским семейством.

– Замечательное пиво, эм, то, что ты принесла последним, моя дорогая, – негромко ответил он, а потом добавил еще тише и вкрадчивее: – Я бы еще много что испробовал у вас, но, боюсь, мне пора возвращаться на постоялый двор. А там яблоку негде упасть…

– Ой, господин рыцарь. Постоялый двор у нас хиленький… – заявила служанка, и ее глазки хитро блеснули в свете освещавших таверну ламп. – А у меня папенька как раз заночевал в домике лесорубов. Это далековато отсюда, в небольшом лесочке подле болотца.

– О, дорогая моя, ну что же… Покажи мне тогда, какие еще яства у вас имеются! – радостно протянул рыцарь.

Служанка ловко проскользнула меж столов, задевая их пышными бедрами, и вышла под дождь. Последовал за ней и сэр Рэй, предвкушающий дегустацию местных блюд. Вернулся он на постоялый двор уже ближе к полуночи, причем вернулся весьма и весьма довольным. Открыв дверь в комнатушку, он обнаружил сидящего в темноте Уильяма с книгой в руках.

– Вы в темноте читаете? – удивленно спросил он.

– Я просто проверял, не испачкалась ли она от падения в грязь, – соврал Уильям.

Он подвинулся, чтобы сэр Рэй добрался до кровати.

– Уильям, вы что, решили ночевать на лежанке?

– Да. Я привыкший, так что могу и внизу поспать.

– Благородный вы человек. И за это нравитесь мне все больше и больше!

С веселой усмешкой капитан рухнул на кровать, чтобы выспаться. Раздался треск – деревянная ножка переломилась пополам, а сама кровать покосилась, отчего ошарашенный сэр Рэй скатился к стене.

– Дрянь, да какого Ямеса в этом клоповнике такие рухляди! – воскликнул он, а потом, вспомнив, что в соседней комнате спят две дамы, покраснел. – Уильям!

– Что такое? – спросил тот, улыбаясь.

– Я тоже, кхм, как человек благородный, готов поступиться своим комфортом. Предлагаю вам лечь на кровать. А я же, в свою очередь, готов пострадать на лежанке внизу.

– Благодарю вас, сэр Рэй, но я откажусь. – Уильям тихонько рассмеялся и отвернулся к стене.

Не желая всю ночь созерцать эту жалкую комнатушку, вампир погрузил себя в дремоту. Сэр Рэй Мальгерб тоже повертелся, покрутился в перекошенной кровати, уткнулся лицом в стену, представляя, что это девичья грудь, и провалился в забытье, где ему снились местные блюда Уплиша, – как оказалось, весьма аппетитные и съедобные.