Текст книги "Пылкая страсть"

Глава 11

Сразу же после ухода Томаса и Барбары Патриция распорядилась приготовить себе ванну. Собрав волосы и закрепив их на затылке, она с наслаждением погрузилась в горячую воду и расслабилась. Все неприятности остались позади, и теперь она была довольна собой и жизнью.

«Не следует ли подумать о новом замужестве? – размышляла она, лениво водя губкой по телу. – Мне всего лишь двадцать два года. Разумеется, я не хочу провести жизнь в одиночестве, без детей».

Она понимала, что пока у нее нет возможности завести ребенка. До сих пор вся ее жизнь проходила в кругу мужчин с сигарами и стаканами бренди в руках, с разговорами о войне или с приглашениями провести с ними ночь. Она откинулась на край ванны и подумала о том, каково это каждый вечер готовить еду для мужа и укладывать детей спать, целуя и желая им спокойной ночи. Ее прелестное лицо омрачилось, и она задумалась. Как она будет себя чувствовать, если ее пригласят в приличные дома Виргинии? Отнесутся ли к ней как к респектабельной даме, а не как к особе, которая вышла замуж за старика ради денег, а теперь стала шлюхой, содержащей игорный дом?

«Забавно, – подумала она с улыбкой, – но прежде я никогда не жалела о своем образе жизни. Почему же сейчас лезут в голову такие мысли?»

Патриция покачала головой: «Скорее всего Барбара, с которой я подружилась и которую принимают в обществе, ввела меня в заблуждение, и я поверила, что буду принята в тех же самых гостиных. Это смешно! Здесь мне окажут такой же незавидный прием, как и эти ханжи в Бостоне. Стивен Керкленд, хозяин гостиницы… Эти люди сразу определили, что я собой представляю. Чего же ждать от других?»

Она вылезла из ванны и завернулась в большое льняное полотенце.

Уголок, где помимо деревянной ванны находился комод и зеркало, был отгорожен от спальни легкими муслиновыми занавесками.

Она их раздвинула и испуганно застыла на месте при виде высокой фигуры, прислонившейся к противоположной стене.

– Стивен! – Казалось, это имя застряло у нее в горле, и наружу вырвался лишь тяжелый вздох. Странно, но его присутствие ничуть ее не оскорбило.

Они смотрели друг на друга бесконечно долго. Патриция не могла оторвать взгляда от его мускулистой фигуры и сурового загорелого лица, достойного резца скульптора. С каждым разом он казался ей все красивее. Ее взгляд скользнул по чувственным губам, прежде чем остановиться на густо-синих глазах.

Стивен же пожирал Патрицию глазами, и она чувствовала себя обнаженной под его жадным пристальным взглядом, который, казалось, обжигал, срывал полотенце, не способное скрыть ее женские прелести. Наконец придя в себя, она нарушила молчание:

– Что вы здесь делаете, Стивен? Как вы сюда попали?

Почему ее голос звучит так тихо и неуверенно?

Ни слова не говоря, Стивен взял ключ от двери. В глазах Патриции отразилось явное замешательство, в то время как она смотрела на ключ, болтающийся на кольце между его пальцами.

– Это моя комната. Я держу ее для себя и пользуюсь ею, когда приезжаю по делам в Уильямсберг, – сказал Стивен.

То ли ей показалось, то ли действительно в его тоне прозвучали извиняющиеся нотки? Она смущенно оглядела комнату, которая теперь была ей противна.

Ошеломленная, Патриция подошла к гардеробу и только тут осознала истинное положение вещей.

– Значит, теперь пришла пора воспользоваться своим правом?

Словно в тумане Патриция медленно вытащила из волос шпильки. Она надеялась, что гнусная сделка уже забыта, но явно заблуждалась. Испытывая необычайную горечь, Патриция закрыла глаза, стараясь сдержать слезы.

Стивен мгновенно подошел к ней и обнял сзади, прижав к себе. Патриция замерла в его объятиях, подавляя желание расслабиться от ощущения знакомого тепла и дать волю своим чувствам.

Его горячее дыхание опалило ей ухо.

– Я сдерживался сколько мог, Тори. – В его голосе звучала нескрываемая страсть.

Не в силах ей противиться, Патриция повернулась к нему и с мольбой посмотрела ему в глаза.

– Неужели это должно так произойти, Стивен?

Ответом ей был лишь сдавленный стон, прежде чем его губы прильнули к ее рту. Если раньше она и пыталась сопротивляться, то теперь была не в силах не ответить на его поцелуй.

Патриция жаждала как можно дольше продлить это мгновение. В последнюю неделю ее существование казалось пустым и бессмысленным, но сейчас прикосновение его губ ее оживило, заставило вновь ощутить прелесть жизни и почувствовать настоятельную потребность в мужчине, который держал ее в своих объятиях.

Руки Патриции сомкнулись вокруг шеи Стивена, когда он плотнее прижал ее к себе. Едва дыша, она уткнулась головой в его крепкую грудь. Губы Стивена оказались у ее уха, затем медленно скользнули к шее. Его ладони коснулись ее щек, приподняли голову, и он с нежностью заглянул ей в глаза.

– Я пытался сдерживаться, Тори. Правда, поверь, – хрипло произнес он.

Патриция чувствовала испепеляющий жар его напряженного взгляда. Его слова напомнили ей о действительной сущности их отношений.

– Я не хочу, чтобы наши отношения складывались таким образом, Стивен. Зачем их опошлять? – По ее щеке скатилась слезинка.

Патриция увидела, как на его лице изумление сменилось недоверчивым скептицизмом, прежде чем оно в конце концов не приняло презрительного выражения.

– Карты! О Боже, ты все еще толкуешь о моем проклятом выигрыше?

Он крепко сжал ее плечи, и она съежилась от страха.

– Забудь об этом чертовом уговоре! – Его глаза сердито сверкали. – Ты действительно думаешь, что я здесь для того, чтобы получить все сполна?

Патриция вырвалась и повернулась к нему спиной, чтобы не видеть бешеной ярости в его глазах.

– Я хочу тебя, Стивен. Хочу так же сильно, как и ты меня, но нам необходимо кое-что решить, прежде чем я тебе отдамся.

– Я же сказал, что отказываюсь от своего выигрыша, Тори, – раздраженно произнес он.

Патриция сердито повернулась к нему. Ее волосы рассыпались по плечам, а глаза горели зеленым огнем.

– Ну что ты за человек, Стивен Керкленд! Должно быть, ты полагаешь, что только у тебя есть гордость? Так вот, мне тоже ее не занимать. – При каждом слове она тыкала ему в грудь своим тоненьким пальчиком. – Я скорее соглашусь гореть в аду, чем окажусь в постели пирата, который думает, что единственной моей целью является выведать у него военные тайны!

– Я капер, – поправил ее Стивен, стиснув зубы.

– Нет, пират.

– Ка-пер! – рявкнул он.

Патриция уперлась руками в бока и вызывающе подняла голову.

– Волк в овечьей шкуре все равно останется волком!

Стивен замолчал, а она ждала его ответа. По свирепому выражению его глаз было видно, что он готов ее задушить или ударить. Однако она знала, что Стивен достаточно благороден, чтобы осмелиться на такое.

Он подошел к двери, и, когда повернулся, его лицо казалось спокойным и бесстрастным. Трудно поверить, что несколько секунд назад оно было искажено бешенством.

– Одевайся! Ты немедленно уедешь отсюда!

– О, не беспокойтесь, капитан Керкленд. Я ни одной лишней минуты не останусь в вашей комнате!

– Ты меня не поняла, Патриция. Я забираю тебя с собой в Равенвуд.

Эти слова лишили ее на время дара речи. Она только изумленно смотрела на него. Затем, не в силах скрыть своего удовлетворения, заикаясь, сказала:

– Но там ведь живут твои родители… Зачем ты берешь меня с собой? Зачем ты хочешь… – она беспомощно запнулась, затем, откашлявшись, глубоко вдохнула, – взять меня в Равенвуд?

Стивен заметил ее смущение, и его темные глаза озорно блеснули.

– Кстати, надень что-нибудь более обычное для женщины, Патриция. Ты произведешь на мою семью больше впечатления, если на тебе будет еще что-нибудь, кроме полотенца.

Глава 12

Когда Стивен помог Патриции взойти на палубу шлюпа, Барбара вскочила и, бросившись к ней, крепко обняла.

Стивен последовал за Патрицией, и по его кивку Томас поднял парус. Маленькое судно плавно скользило по реке Джеймс, вспенивая воду по бортам. По берегам плотной стеной стояли густые леса, и лишь иногда в просвете сквозь обильную листву можно было увидеть то или иное величественное поместье.

Том и чернокожий Абрахам были заняты парусом, а Стивен стоял за штурвалом, маневрируя в быстром течении реки. Патриция и Барбара сидели и тихо разговаривали. Девушка была в восторге от того, что Стивен взял с собой Патрицию в Равенвуд. Это окончательно ее убедило, что кузен действительно влюблен, иначе он ни за что не пригласил бы ее в родительский дом.

Через час плавания по реке Абрахам достал большую корзину с провизией, и они пообедали холодным жареным цыпленком и крутыми яйцами с вкусной приправой. В яркие красно-белые салфетки были завернуты толстые ломти имбирного пирога. Нашлась даже бутылка вина и холодное молоко.

Когда они проплывали мимо многочисленных причалов и лодок, встречавшихся на пути, люди приветливо им махали, а узнав Стивена и Тома, кричали: «Добро пожаловать!» Барбара и Патриция заметили, что при этом женщины проявляли гораздо больше энтузиазма, нежели мужчины.

Наконец после нескольких часов путешествия Стивен направил судно к длинному причалу, и Том бросил якорь. Абрахам проворно прыгнул с борта и привязал шлюп к свае.

Дамы пытались разглядеть сквозь листву огромных дубов и кизиловых деревьев стоящий в отдалении большой двухэтажный дом из красного кирпича. По извилистой тропинке к причалу спускались несколько человек. При виде одного из мужчин глаза Тома взволнованно блеснули.

– Дедушка! – крикнул он и энергично замахал руками.

Том помог Барбаре сойти со шлюпа, затем побежал по тропинке к приближающемуся старику, за которым осторожно следовал негр.

Том обнял деда и улыбнулся, глядя в морщинистое лицо Джонатана Сазерленда. Хотя ему было уже около восьмидесяти, его голубые глаза светились мальчишеским задором. Когда-то рыжие волосы поседели, но он все еще держался прямо и бодро.

– Вот ты и дома, Том, – сказал Джонатан. Эти простые слова он произнес с глубоким чувством.

– Я же говорил, что всегда буду тебя навещать, дедушка, – ответил Том, ласково улыбаясь.

– Дай мне на тебя посмотреть.

Том отступил на шаг, и Джонатан внимательно осмотрел высокого юношу.

– Ты возмужал и стал настоящим мужчиной, – заключил старик, его глаза светились гордостью. Он не стал говорить, что Том очень похож на своего отца Уильяма, сына Джонатана, который умер пятнадцать лет назад. Старый Сазерленд перевел взгляд на пристань.

– Неужели это плутишка Стивен? – сказал он с теплой усмешкой.

– Да, дед. Мы приплыли вместе, – ответил Том.

– Он еще не обзавелся женой? – напрямик спросил старик, пользуясь привилегией старости особо не церемониться.

Томас расхохотался, запрокинув голову.

– Нет, сэр, но, думаю, близок к тому. Подожди здесь, дед, я хочу тебя кое с кем познакомить.

Он поспешил вниз к причалу, где Барбара уже встретилась с родителями Стивена – Майклом и Нэнси Керкленд. Том поздоровался с дядей, обнял тетю и поцеловал ее в щеку, затем схватил Барбару за руку и потянул вверх по тропинке к деду.

– Дедушка, это Барбара Керкленд. Она наша дальняя родственница из Бостона.

Барбара сделала реверанс.

– Рада познакомиться с вами, сэр.

Ее круглые карие глаза светились теплотой, а на щеках появились ямочки от приветливой улыбки. Несколько локонов выбилось из-под капюшона на лоб, а миловидное личико порозовело. Старик любовался этой изумительной картиной.

– Ты собираешься жениться на этой девушке, Томас?

– Собираюсь, сэр, когда она немного повзрослеет, – решительно сказал Томас.

– Мне кажется, она уже достаточно взрослая. Беда в том, что ты и этот пройдоха Стивен слишком много времени колесите по свету, и тебя не будет рядом, когда этот чудесный бутон распустится. Женись на ней, Томас, пока она способна родить тебе сыновей. Наш дом слишком долго пустовал.

Лицо Барбары стало пунцовым. Заметив это, Том усмехнулся.

– Кажется, мисс Керкленд, наконец-то нашелся человек понахальнее, чем вы, – съязвил он.

Барбара была достаточно находчива и не лезла в карман за словом. Она быстро пришла в себя, и кровь отхлынула от ее лица.

– Видите ли, сэр, я не уверена, что готова выйти замуж за вашего внука. Думаю, мне понадобится еще несколько лет, чтобы стать полноценной невестой. – Ее глаза светились нежностью к старику.

– Если этот оболтус до сих пор не сделал вам предложения, я сам воспользуюсь представившейся возможностью, – фыркнул тот. – Хочу заметить, что я глава рода и у меня есть определенные привилегии.

– В таком случае, старый плут, я должен позаботиться о своих интересах, – сказал Том. Он повернулся к Барбаре, снял шляпу и поклонился. – Мисс Керкленд, окажите мне честь стать моей женой, пока мой распутный дед вас не похитил!

На щеках Барбары опять появились очаровательные ямочки, когда она, приложив палец к подбородку, смотрела на деда и внука Сазерлендов.

– Боюсь, мне надо хорошо подумать, сэр. Не каждый день юная девушка получает сразу два предложения выйти замуж. – Она взяла под руку Джонатана Сазерленда. – Думаю, нам надо поговорить, дедушка.

Барбара нахально улыбнулась Тому через плечо и вместе со стариком направилась вверх по тропинке к дому.

Томас Сазерленд несколько секунд наблюдал за этой парочкой, насмешливо покачивая головой, а затем последовал за ними.

Патриция застенчиво стояла в стороне, пока Стивен здоровался с родителями.

Нэнси Керкленд сияла от счастья, радуясь благополучному возвращению сына. Патриция восхищалась ее красотой. В свои сорок с лишним лет Нэнси была элегантной, очень привлекательной женщиной со стройной фигурой, голубыми глазами и изумительными пепельными волосами.

Патриция внимательно рассмотрела и Майкла, отца Стивена. Чарлз Рирдон говорил, что именно этот человек повинен в том, что его брат оказался в безвыходном положении. Чарлз обрисовал Майкла как злобного интригана, но, судя по добродушию и нежности, с которой тот приветствовал сына, Патриция не нашла никаких подтверждений этому обвинению.

Красивый, осанистый Майкл Керкленд, хотя и не такой высокий, как его сын, был выше шести футов ростом. По всей видимости, праздность была не в его натуре. Несмотря на высокое происхождение, Майкл был довольно прост в обращении, и это не было притворством. Патриция убедилась в этом, когда Стивен ее представил и Майкл с ней поздоровался.

Его глаза были темнее, чем у Стивена, и когда он улыбался, можно было заметить, как похожи их рты.

Нэнси Керкленд также искренне ее приветствовала, хотя Патриция почувствовала в ее испытующем взгляде любопытство. Тем не менее, казалось, она была искренне довольна, что Стивен привез с собой женщину.

– Вы уверены, что я не буду вам в тягость? – спросила Патриция извиняющимся тоном. – Я чувствую себя очень неловко, поскольку вас заранее не предупредили о моем приезде. – Она бросила взгляд на Стивена, но тот только пожал плечами.

– Судя по всему, Питера и Дэвида нет дома, – сказал Стивен.

Нэнси Керкленд печально покачала головой.

– Это просто нелепо! Вот уже два года я не видела ни одного из твоих братьев. Питер в Новом Орлеане, а Дэвид забрался далеко на Запад, в Калифорнию. – Она снова покачала головой. – Я не могу этого понять. Неужели моим сыновьям так плохо живется в нашем доме, что они предпочитают скитаться в чужих краях?

– Ну, ну, Нэнси, – осторожно успокоил ее Майкл Керкленд. – Кажется, сейчас дело дойдет до слез. – Он наклонился и поцеловал жену в щеку. – Что поделаешь, ты вырастила троих сыновей, которые не желают быть плантаторами.

– Когда я смотрю на наших друзей, окруженных детьми и внуками, то ощущаю, как одинока! Несколько писем от сыновей, перевязанных лентой, в железной коробке – слишком слабое утешение. – Она повернулась к Патриции с извиняющейся улыбкой. – Прошу прощения, я не хотела досаждать вам нашими семейными проблемами.

– Всем сердцем вам сочувствую, миссис Керкленд, и восхищаюсь вашим мужеством. Я не уверена, что смогла бы перенести отсутствие сыновей, скитающихся где-то вдали от дома.

Нэнси похлопала ее по руке.

– Благодарю вас, Патриция. Вы не возражаете, что я вас так называю?

– О, нисколько, миссис Керкленд, – уверила ее Патриция.

– Не могу выразить, какое утешение доставляет мне разговор с женщиной, которая разделяет мои чувства. Знаете, что значит жить в окружении мужчин? Им нет дела до моих переживаний. Они считают поступки сыновей смелыми и благородными. – Ее прелестное лицо исказилось от волнения.

Патриция хотела сказать, что прекрасно ее понимает, потому что тоже живет в мире, где редко появляются женщины.

– Нэнси, для мужчины вполне естественно желание узнать, что творится по другую сторону горы, – снисходительно заметил Майкл Керкленд. – Пойдемте, Патриция, – сказал он, положив руку ей на плечо. – Нэнси может продержать вас у причала до вечера, жалуясь на свою судьбу. Стивен, проводи мать до дома, а я позабочусь об этой прелестной молодой женщине.

«Как обаятельны эти Керкленды! – подумала Патриция. – Просто невероятно! Должно быть, они представляют угрозу всему женскому населению Виргинии!»

– Какой у вас красивый дом, мистер Керкленд! – воскликнула Патриция, когда они приблизились к огромному особняку.

– Благодарю. Он был построен моим дедом в конце прошлого века.

Большое двухэтажное кирпичное здание имело готической формы окна и с каждой стороны заканчивалось флигелем. Подойдя поближе, Патриция увидела еще несколько надворных строений. Можно было легко различить конюшни, прядильню и мельницу. Вокруг росли раскидистые дубы, кедры, сосны, огромные вязы и кизиловые деревья. Патриция привыкла к городским мощеным улицам и торговым кварталам, поэтому испытала невольное волнение перед величием и благородством особняка. Должно быть, здесь протекает совсем иная жизнь!

Внутри дом выглядел так же внушительно, как и снаружи. Патрицию поразила огромная люстра в парадном холле. Хрустальные слезинки, преломляя лучи заходящего солнца, создавали на противоположной стене необычайную картину из множества разноцветных огоньков.

Огромные комнаты с высокими потолками были обставлены с изысканной пышностью. Стены до самого верха покрывали резные панели красного дерева, а полы были натерты до зеркального блеска. Патриция давно слышала рассказы о роскоши особняков в Виргинии, и этот дом явно подтверждал ходившие слухи.

Войдя в массивные двустворчатые дубовые двери, она почувствовала себя здесь незваной гостьей.

Глава 13

За обедом Джонатан Сазерленд настоял на том, чтобы занять место между Патрицией и Барбарой.

Столовая была такой же изысканной, как и остальные комнаты в доме. Обедавшие сидели за длинным столом красного дерева, над ними висела огромная металлическая люстpa, а до блеска натертый пол устилал пушистый персидский ковер.

Стены комнаты, оклеенные голубыми обоями, были увешаны полками с оловянными чашами и кубками, подносами и тарелками. Они прекрасно сочетались со стоявшими рядом яркими фарфоровыми вазами.

Слуга принес поднос с двумя жареными утками в пряном соусе. Птицы сидели на гнездах из риса, обложенных дольками апельсинов, посыпанных сахаром и обжаренных в масле.

Джонатан Сазерленд за обедом оживленно беседовал со своими молодыми соседками, к явному огорчению дочери. Нэнси с облегчением вздохнула, когда дамы, извинившись, вышли из-за стола, оставив мужчин с их сигарами и бренди.

В уютной гостиной Нэнси осторожно наблюдала за свот ими гостьями.

Барбара Керкленд, несомненно, была послана ей в дар небом. Огромное сходство между девушкой и ее умершей дочерью Бесс было просто невероятным. Казалось, Бесс вернулась домой.

Нэнси с материнским любопытством надолго задержала свой взгляд на Патриции Фэрчайлд. Она нашла ее довольно утонченной и красивой. В ее очаровательном лице не было ни малейшего изъяна. Но эта женщина явно чувствовала себя неловко в ее присутствии, и Нэнси не могла понять причины такой скованности.

Стивен ничего о ней не рассказывал. Патриция была первой женщиной, которую он привел в родительский дом. Неужели ее блудный сын наконец влюбился? «Дай Бог!» – с трепетом подумала Нэнси.

Дочки многих окрестных богачей не переставали охотиться за Стивеном многие годы, но ни одна из них его не заинтересовала. А сейчас, как ни старался он скрыть свое отношение к Патриции, Нэнси видела, что он не сводит с нее глаз. Но материнская интуиция ей подсказывала, что между молодыми людьми не все ладно.

Она протянула Патриции чашку чаю, и, когда молодая женщина ее взяла, их взгляды встретились. Нэнси Керкленд любезно улыбнулась, и Патриция ответила ей нервной улыбкой. «Почему она чувствует себя так неловко?» – подумала Нэнси.

Патриция сделала глоток чая, ожидая расспросов, которые должны были непременно последовать. От нее не ускользнул интерес, с которым миссис Керкленд за ней наблюдала. Патриция знала, что придет момент, когда мать Стивена начнет ее расспрашивать, а потом последует разочарование и презрение, едва прикрытое маской любезности. «Черт бы тебя побрал, Стивен. Почему бы тебе сразу не рассказать матери всю правду?» – возмущенно подумала она.

– Вы всю жизнь жили в Бостоне, Патриция? – спросила Нэнси.

– Нет, только последние двенадцать лет. Моя мать умерла, когда мне было десять, и я с отцом приехала в Америку.

– Какое совпадение! – воскликнула Нэнси. – Моя мать умерла, когда мне тоже было десять лет. Продолжайте, Патриция, – добавила она.

– В двенадцать лет я потеряла отца, а в шестнадцать вышла замуж за Джорджа Фэрчайлда.

Глаза Нэнси Керкленд удивленно расширились.

– Я не думала, что вы замужем, дорогая.

– Я вдова, миссис Керкленд. Мой муж умер два года назад.

– О бедняжка! Смерть в молодые годы всегда трагична.

Патриция поставила свою чашку и, собравшись с духом, приготовилась к последствиям своего сообщения.

– Смерть трагична в любом возрасте, миссис Керкленд. Моему мужу было шестьдесят, когда он умер. Он женился на мне в пятьдесят шесть лет. – Патриция не поднимала глаз. Ей не хотелось видеть потрясение и осуждение в глазах собеседницы.

Нэнси опустила свою чашку и перевела взгляд на Барбару, которая молчала, сочувствуя подруге.

Нэнси придвинулась к Патриции и обняла ее за плечи, стараясь утешить.

– Вы перенесли большое горе, дорогая. Сожалею, – доброжелательно сказала она.

Патриция удивленно подняла глаза. В словах Нэнси не было ни осуждения, ни порицания, только сочувствие.

– Вы ничего не знаете, миссис Керкленд. Я не была влюблена и вышла замуж по расчету. Я осталась одна, и Джордж Фэрчайлд был для меня скорее отцом. Он очень обо мне заботился.

– Вздор! – решительно заявила Нэнси Керкленд. – Мне абсолютно ясно, что вы очень его любили и он, разумеется, отвечал вам тем же, иначе не стал бы беспокоиться о вашем благополучии. Желание покровительствовать тому, кого любишь, является одним из свидетельств любви. Неужели вас это смущает, дорогая?

– Нет, миссис Керкленд, хотя многие относятся к подобным бракам с предубеждением. Видите ли, мой муж был очень богат, поэтому люди не сомневались, что я вышла замуж за Джорджа только ради денег.

Нэнси внимательно на нее посмотрела.

– Это на самом деле так, Патриция?

– Разумеется, нет. Джордж Фэрчайлд был самым добрым и мягким человеком, какого я когда-либо знала. Я очень его любила.

– Как он умер, Патриция? – осторожно спросила Нэнси.

– Его ограбили и зверски убили однажды ночью в порту.

Нэнси печально покачала головой и сжала руку Патриции.

– Какая трагедия! Как много горя бывает в жизни… Расскажите, – продолжала она более оживленно, – как вы познакомились со Стивеном. Этому способствовала Барбара и ее семья?

Патриция понимала, что, хотя до этого момента Нэнси терпимо отнеслась к ее прошлому, сообщение о ее занятии вряд ли вызовет одобрение у этой благородной дамы.

– Я содержу казино, миссис Керкленд. Я владею им совместно с прежним деловым партнером моего мужа.

Это заявление поразило Барбару не меньше, чем Нэнси. Глаза обеих женщин расширились от изумления.

– Вы имеете в виду игорный дом? – спросила Нэнси.

– Не могу поверить! – воскликнула Барбара. – Патриция, почему ты не рассказала мне об этом раньше? Это потрясающе!

Патриция была благодарна Барбаре за поддержку, но ее тревожило молчание миссис Керкленд. Она вызывающе, подняла голову.

– Да, это игорный дом. Там я и познакомилась со Стивеном. Но вы можете не беспокоиться относительно вашего сына, миссис Керкленд. Я не имею на него никаких видов.

Голубые глаза Нэнси вспыхнули.

– Прошу прощения. Патриция, но забота о сыне или дочери независимо от их возраста – привилегия матери. Поэтому мне решать, беспокоиться о Стивене или нет. Скажу честно, меня тревожит его судьба, но не то, о чем вы думаете. Меня не волнует, правильно ли он питается и тепло ли одевается в непогоду. Надеюсь, я его воспитала достаточно хорошо, чтобы он мог решать житейские проблемы сообразно здравому смыслу. И могу определенно сказать, что меня не тревожит, хороша ли для него женщина, которую он любит, или нет, потому что он единственный, кто может это решить. Если сын считает, что она достойна его любви, этого достаточно для меня и его отца. Но вот что меня действительно беспокоит. Всякий раз, когда его судно исчезает за изгибом реки, я очень волнуюсь и думаю, что, может быть, мы виделись в последний раз. Вот истинная причина моих тревог. – Ее глаза блестели от слез. – Если вы ждете от меня осуждения, то напрасно, Патриция. Всю свою жизнь я была окружена любовью своей семьи, которая поддерживала меня в трудные минуты. Думаете, я буду порицать женщину, которая вынуждена в одиночку бороться со своим несчастьем? Упаси Бог! – горячо воскликнула Нэнси.

– Прошу прощения, если я чем-то вас обидела, миссис Керкленд. Все дело в том, что в Бостоне я привыкла к осуждению людей из высших слоев общества и полагала встретить здесь такое же отношение, – сокрушенно сказала Патриция.

Нэнси ласково пожала ей руку и встала.

– Вы находитесь в Виргинии, дорогая. Это подходящее место для того, чтобы начать новую жизнь, пока еще есть время.

– Я здесь всего на неделю, миссис Керкленд, – сказала Патриция с легким смехом. – Не думаю, что за такой короткий период может произойти чудо.

– Давайте попытаемся… и начнем с завтрашнего дня. Церковная община устраивает чаепитие, и я с удовольствием представлю вас соседям. Силы небесные! – сказала она, весело тряхнув седой головой. – Появление двух столь очаровательных дам, несомненно, вызовет множество толков!

Когда они покинули гостиную, мужчины уже докурили свои сигары, и Джонатан Сазерленд, несмотря на требование Нэнси остаться на ночь, настоял на возвращении к себе домой. Том и Барбара согласились его сопровождать, и все трое вскоре уехали.

Патриция охотно приняла предложение Стивена погулять перед сном. Цветущий сад освещала яркая луна. В воздухе стоял аромат лаванды, желтого жасмина и роз, которые Нэнси Керкленд очень любила.

Патриция и Стивен в глубокой задумчивости молча брели по дорожке вдоль аккуратно подстриженной живой изгороди.

Мысли Патриции все еще были заняты недавней беседой с Нэнси Керкленд. Все ли в Виргинии настроены либерально или только семейство Керклендов? И почему Стивен так отличается от остальных членов семьи? Все они придерживались принципа «живи и давай жить другим», все, за исключением Стивена!

– Твой дед весьма приятный старик, – сказала она с теплотой.

– Надеюсь, он не слишком досаждал тебе своими непристойными намеками? Он ужасный болтун, а на самом деле после смерти моей бабушки более сорока лет назад ни разу не взглянул ни на одну женщину.

– Разумеется, он не смог обмануть ни меня, ни Барбару, – смеясь, сказала Патриция. – Хотя странно, что он не женился еще раз, оставшись молодым вдовцом.

– Говорят, в роду Керклендов все мужчины однолюбы. И это подтверждается на протяжении многих лет, – сказал Стивен серьезно.

Они остановились у небольшой прядильни, и Стивен показал ей ткацкие станки и веретена со льном. Потом они осмотрели мельницу, голубятню, ледник, амбар, наконец подошли к конюшням и задержались у денника одной из лоснящихся лошадей.

– Ты умеешь ездить верхом? – спросил Стивен.

– Да. В Бостоне я каждое утро совершала конную прогулку. Я люблю верховую езду, – ответила она, и в ее глазах вспыхнули огоньки.

– Это Вулкан. Как поживаешь, старик? – Стивен похлопал по шее огромного вороного жеребца. В ответ тот вскинул голову. – Кажется, в море я больше всего скучаю по верховой езде.

Патриция усмехнулась.

– Вот уж никогда бы не подумала!

– Это правда, мадам Фэрчайлд! – Он уперся ладонями в стену по обеим сторонам головы Патриции, прижав ее к двери конюшни. – А о чем, по-твоему, я больше всего тоскую? – спросил он. Его голова находилась от нее в опасной близости.

– Конечно, о женщине, капитан.

– Мы иногда заходим в порты, – хрипло сказал он. Их взгляды встретились.

– Я сказала «о женщине», капитан, а не о женщинах вообще. – Между ними возникло напряжение, которое почувствовали оба. – Я имела в виду единственную женщину.

– Разве ты не знаешь, что единственной женщиной в жизни моряка является его корабль? – насмешливо сказал Стивен. Его голова склонилась еще ниже, и губы коснулись ее уха. – Это очень требовательная любовница.

– В таком случае мы не должны возбуждать ее гнев, – резко ответила Патриция и, нырнув под его руки, пошла прочь.

Стивен покорно последовал за ней, и когда они вернулись в дом, на его лице блуждала двусмысленная улыбка.