Текст книги "Последний шанс"

Только одно не сходилось в теории Уэнделла: если они действительно не были раньше знакомы, то почему Тед помнил, будто раньше бывал в этом доме?

Не видел ты этого дома. Ты здесь сегодня впервые.

Опять эта приводящая в отчаяние мысль. Он хотел уцепиться за те ощущения, которые испытал, когда пришел сюда пешком по тропинке, что вела к дому, и смог вспомнить дом во всех деталях, еще не подойдя к нему. Так и было на самом деле. За это и надо было держаться. Вдруг он вспомнил о подкове. Ему показалось, что если сжать ее покрепче, все сомнения рассеются. Он сунул руку в карман.

Уэнделл насторожился. Рука его, как молния, метнулась к оружию.

Но Тед почти сразу понял, что дело не в том, что он потянулся за подковой. Целясь в Теда, Уэнделл смотрел в одно из окошек замка.

– А я, дурак, поверил, что ты один пришел! – с упреком произнес Уэнделл, не отводя взгляда от окна.

– Я и пришел один.

– Значит кто-то шел за тобой.

Со своего места Тед не мог видеть, о ком говорит Уэнделл. Он чуть наклонился и посмотрел… И его как громом поразило. Чернокожий в белом халате шел вдоль стены дома. Это был Роджер, странный тип, которого он встретил в доме Блейна, в гостиной, когда собирался уходить.

– Знаешь его? – Уэнделл все еще держал Теда на мушке. – Что этот тип делает у меня дома?

– Не уверен, что мы с ним знакомы.

– Не уверен?

Роджер беспечно шагал, засунув руки в карманы. Дойдя до угла, он свернул к озеру, удаляясь от Теда и Уэнделла.

– Похоже, он уходит.

– Куда? Тут за три километра ничего нет. Что этот тип делает у меня на участке?!

5

Роджер, расхаживающий по участку Уэнделла, оказался вторым связующим звеном между фантазией (Теду это название не ложилось на душу, да какая разница) и явью. Первым была подкова и записка, найденная на письменном столе.

Уэнделл буквально вытолкал его из замка.

– Так ты знаком с этим парнем или нет?

– Да, думаю, я его откуда-то знаю.

Уэнделл вздохнул, подняв глаза к небу, будто искал там объяснений поведению Теда, а потом встряхнул его за шиворот.

– Сосредоточься! – Уэнделл приблизил свое лицо к лицу Теда и заглянул ему в глаза. – Ты думаешь, этот тип следил за тобой или просто ищет тебя наугад?

– Думаю, второе.

Уэнделл выпустил его воротник. Помял себе подбородок, бросил взгляд на боковую стену замка и погрузился в размышления, созерцая белый гравий игровой площадки.

– Иди за мной.

Они вошли в лес.

– Куда мы идем?

– У меня в машине есть одна вещь. Хочу ее тебе показать. Но лучше, чтобы этот тип нас не видел.

Они скрылись за деревьями и обошли дом, оказавшись наконец на тропинке, ведущей к нему. В это время Роджер, должно быть, находился за домом и не мог их видеть. Они подошли к машине сзади. Багажник открылся автоматически еще до того, как они приблизились.

Внутри аккуратными рядами стояли коробки. Уэнделл выбрал одну, поднял крышку, вынул папку и протянул ее Теду.

– Что это?

– Бери, – велел Уэнделл. – У меня вокруг дома бродит посторонний, времени нет рассусоливать.

Тед взял папку. Она была точно такая же, как та, что показывал ему Линч. Открыв ее, он тут же увидел фотографию со сценой в ресторане. Уэнделл не солгал. На фотографии явно было видно, что спутник Холли – Линч, и именно он протягивает ей что-то в ложке, предлагая попробовать. Не было сомнений, что фотография сделана недавно: короткая стрижка и более светлый тон волос Холли служили тому доказательством. Тед стал рассматривать другую фотографию. Холли и Линч шли среди прохожих по тротуару… взявшись за руки! На третьей…

Уэнделл вырвал папку из рук Теда:

– Хватит с тебя.

Тед так и замер с протянутыми руками, будто держащими невидимую папку.

– Ну, убедился? Нет никакой организации, все гораздо проще. Линч обманул тебя, он хотел убрать тебя с дороги, обвинив в том, что ты убил МЕНЯ. Мы еще займемся Линчем. Но не сейчас.

Тед молчал. Уэнделл опять встряхнул его, чтобы вернуть к жизни.

– Послушай. Иди вон в ту сторону. Пройдешь через лес и выйдешь на шоссе. Эта дорога чуть длиннее, но я не хочу, чтобы тот тип тебя заметил. Знаешь, как его зовут?

– Роджер, – пробормотал Тед. – Кажется, Роджер.

– Отлично. Я займусь нашим общим другом Роджером. – Уэнделл достал пистолет.

Тед вытаращил глаза.

– Ты что собрался с ним делать?

– Он нарушил границы моих частных владений. – Уэнделл усмехнулся. – Не волнуйся, шугану как следует, да и все. Я тебе потом позвоню.

Тед двинулся в сторону леса. И всего раз оглянулся через плечо на удаляющегося Уэнделла. Вспомнил, что Уэнделл обещал позвонить, а он не давал ему номера своего телефона. Подумав, от души рассмеялся. Что-то подсказывало, что позвонить это не помешает.

6

В гостиной на месте большой застекленной двери оказалась деревянная стена с маленьким окошком. И хотя Тед не мог этого видеть, он знал, что снаружи эта стена розовая и на ней нарисованы диснеевские принцессы.

Идти приходилось почти на ощупь. Было темно, и только квадратик света служил ему ориентиром. Не было слышно ни звука, кроме гипнотизирующего почмокиванья волн в саду. Как и во владениях Уэнделла, пришлось нагнуться, чтобы выглянуть в окошко.

Океан облизывал склон пенными языками. Белые барашки, сверкая, пробегали по поверхности воды под синеватой вуалью лунного света. Тед высунул наружу руку и тряс ею до тех пор, пока не сработал датчик движения и фонарь не осветил террасу. Не было ни опоссума, ни Холли. Однако рядом с мангалом все так же валялись шахматы в деревянной коробке.

Тед вытянул руку как можно дальше, пальцы коснулись крышки, но, когда он попытался нажать на нее, чтобы подтащить поближе, вышло наоборот: она оказалась на несколько сантиметров дальше. Он стоял на коленях. Пришлось сменить позу, чтобы просунуть в окошко плечо, правда, края оконного проема впились в шею и в ребра. Он попытался подтащить шахматы к себе снова, на этот раз вслепую, ведь голова оставалась внутри, и он, кроме темноты, ничего не видел. Пальцы дотянулись до уголка коробки, поцарапали крышку и подтащили шахматы чуть ближе. Он не дал себе передышки и не задумался, зачем ему, собственно, эта коробка с шахматами. Ясно было одно: открыть ее абсолютно необходимо. Коробка как будто была уже ближе, однако, когда он пытался ухватить ее кончиками пальцев, она оказывалась все на том же месте. Ему пришла нелепая фантазия, будто коробка удаляется, будто она плавает в необъятном море, подступившем к самому дому. И каждый раз, когда он касался коробки, собственная рука представлялась ему эластичной, способной неимоверно вытягиваться в длину от окна замка до отплывшей коробки. И сколько бы он ни прилагал усилий, как бы ни вытягивал руку, коробка каждый раз удалялась ровно на такое расстояние, что он едва мог ее коснуться.

Тед отчаянно загребал рукой, словно сумасшедший пловец, пытаясь поймать коробку, кисть его превратилась в когтистую лапу, и каждый раз когти впивались в угол крышки, но не могли удержать ее. Он ощущал свое бессилие, рама окна все так же давила на его истерзанное тело, щека начинала неметь.

В изнеможении он уронил руку, и она тут же сократилась до нормальных размеров. Еще некоторое время он висел на окне: рука снаружи, а тело внутри, давая себе время отдышаться. Потом выглянул и увидел, что коробка с шахматами все так же лежит у мангала, и на крышке ни одной царапины.

Шум заставил его поднять глаза. В море вырастал темный протуберанец, истекающий водой панцирь чудовища, оказавшийся крышей автомобиля. Тед узнал его сразу: это был красный «мустанг», который водил отец, когда Тед был еще маленьким. Задняя часть машины постепенно показывалась из воды, это был ржавый остов, покрытый водорослями, но все еще узнаваемый. Машина перестала всплывать, хотя была еще наполовину в воде. Багажник вдруг открылся сам собой, и Тед ощутил животный ужас. Он не хотел видеть, что там внутри.

Из-за угла дома вышел Роджер, подойдя к багажнику «мустанга», он протянул руку, будто приглашая кого-то на танец. Навстречу потянулась другая рука, ладонь легла в руку Роджера. Не без труда из багажника выкарабкалась Холли. Еще бы! У нее ведь не хватало одной ноги. На ней было то самое любимое Тедом бикини, что на фотографии с холодильника, только немного выцветшее. Кожа у Холли была белая и скользкая, лицо осунулось, она практически потеряла человеческий облик. Казалось, даже будь ее нога на месте, она все равно ковыляла бы еле-еле. Роджер вел ее за руку. Они подошли к террасе и с трудом взобрались на две ступеньки. Именно в этот момент Холли вроде бы заметила, что перед ней розовая стена. Рассматривая и узнавая одну за другой диснеевских принцесс, она слабо заулыбалась. Но радость ее угасла при виде окна и Теда в окне. Под ее обвиняющим, полным упрека взглядом ему захотелось сжаться, укрыться в темноте, но не в его власти было решать, что делать. Холли приговорила его к пытке долгим взглядом, а потом заковыляла к мангалу, опираясь на Роджера, который, казалось, не проявлял к Теду никакого интереса и был занят исключительно исполнением обязанностей поводыря.

Холли указала Роджеру на коробку с шахматами, он наклонился и осторожно поднял ее обеими руками, а потом торжественно вручил Холли, которая приняла ее на руки, как новорожденного. Она обняла коробку жадно и ревниво и бросила на Теда взгляд, который явно говорил: коробка – моя! А потом повернулась и медленно побрела под участливым взглядом Роджера. Теда пронзила боль при виде этого костлявого и жалкого остова, не имеющего ничего общего с роскошным упругим телом, которое помнил он.

Холли и Роджер вернулись в океан, и она снова полезла в багажник «мустанга», который все это время на прежнем месте ждал, разинув пасть, будто жестяное чудовище. Прежде чем багажник захлопнулся, Холли обернулась и бросила на Теда еще один безжалостный взгляд.

Теду ничего не оставалось, как спрятаться. И проснуться.

7

– В детском игрушечном замке? – потрясенно переспросила Лора.

– Да, – подтвердил Тед, удивляясь, что именно эта подробность привлекла внимание психотерапевта. – Я подошел, сам не знаю зачем, видимо, замок бросился мне в глаза и я подумал, как бы мои дочки были рады иметь такой же. Тут появился Уэнделл и предложил войти. Почему это тебя так заинтересовало?

Лора улыбнулась:

– Не знаю. Думаю, в том, что он не пригласил тебя в дом, есть свой резон: он ведь не знал, зачем ты явился.

– Конечно.

– Ты можешь описать мне замок?

Тед наморщил лоб.

– А надо?

– Хочу понять, почему ты в первую очередь подошел к замку. По твоим словам, он стоит не так близко к дому.

– Да, метрах в пятидесяти, наверное. Там игровая площадка у самого леса. Замок бросается в глаза: он розовый, а на стенах нарисованы диснеевские принцессы, как будто они водят вдоль стен хоровод. По углам четыре остроконечные башни, над окнами козырьки и много мелких интересных деталей.

– Ты только что сказал, что твои дочки рады были бы иметь такой же и что ты, подходя, думал об этом. Как ты считаешь, почему у них такого замка не было?

– У моих дочек много чего было. Дела мои шли неплохо.

– Но такого замка не было. Почему?

Раньше во время сеансов беседа обычно не принимала подобного оборота. Тед растерялся.

– Давай я сформулирую по-другому, – сказала Лора. – Ты человек обеспеченный, и я уверена, что ты покупал Синди и Надин много всяких игрушек. Тем не менее когда ты увидел замок, то сразу подумал о том, что у них такого не было.

– Не понимаю, почему это так важно. Я просто увидел замок и вспомнил о них… Я соскучился, так что, думаю, подошел для того, чтобы почувствовать себя к ним ближе, вообразить, что бы они сказали, если бы увидели его. По-моему, вполне логично.

Лора промолчала.

– В общем, не знаю, Лора. Я думал, мы поговорим о другом, о Линче, о Холли. – Тед помотал головой. – Надеялся, что ты поможешь мне разобраться.

– Да, ты прав. Поговорим об этом. – Лора улыбнулась своей фирменной безжалостной улыбкой. – Так, значит, Уэнделл тебе сказал, что вся эта история с организацией – просто одна из дурацких идей, которые они с Линчем вынашивали в студенческие годы, и что отношения между ними со временем становились все более натянутыми.

– Да. Похоже, что Линч пытался его чем-то шантажировать, не знаю точно, чем именно, поэтому Уэнделл устроил за ним слежку и выяснил насчет Холли.

– И ты ему поверил? Судя по твоему описанию, Уэнделлу едва ли стоит доверять.

– Мне не пришлось принимать это на веру. Когда мы вышли из замка, он повел меня смотреть фотографии. Они не оставляют сомнений.

– Так он впустил тебя в дом?

– Нет, они у него были в машине.

Лора помолчала. Потом спросила:

– И что ты по этому поводу чувствуешь, Тед?

– Гнева не испытываю, если ты это имеешь в виду. Я сам виноват, что наш брак рухнул к чертям. Вчера она мне опять снилась.

И Тед рассказал сон о террасе за домом. Когда речь зашла о розовом замке, Лора заинтересовалась. В глазах ее вспыхнул блеск, без сомнения означавший: вот видишь, я оказалась права, замок важен. Тед пропустил только одну деталь из сна: он не рассказал о мужчине, который сопровождал Холли, когда она вышла из моря. О Роджере он не готов был говорить. Пока не готов.

– Интересно появление коробки с шахматами, – сказала Лора. – Это предмет, тесно связанный с твоим прошлым. Ты говоришь, что Холли взяла коробку и посмотрела на тебя с опаской, будто хотела ее от тебя защитить.

– Да. И ощущение было ужасное.

– Что именно ты почувствовал?

– Как будто коробка с шахматами – ее, и она меня застукала, когда я пытался ее присвоить. Холли ни разу в жизни ее не видела. Я сам ее много лет не видел. Но ты права: мне тоже кажется, что она тут – представитель моего прошлого, того меня, каким я был в определенный момент, и Холли беспокоится о чем-то, что меня символизирует, о том, что очень важно для меня. Но это во сне. Боюсь, наяву сейчас все совсем иначе.

Он был так увлечен беседой, что только в этот миг окинул взглядом кабинет. День был ясный, и утреннее солнце нагло ломилось в окна. Большой квадрат света занимал половину комнаты. Лора на этот раз не задернула занавески. Тед задержал взгляд на окне, и отблески на стекле ослепили его. Посмотрев на Лору, он увидел на ее лице медленно тающий черный квадрат.

– Так что? Ты собирался рассказать мне о коробке с шахматами.

Тед кивнул.

– Шахматы принадлежали моему деду Элуолду. Прямоугольный футляр вот такого размера, – Тед показал размер руками, как будто действительно держал коробку на коленях. – Он был из очень тонкой древесины, темной и гладкой, и на каждой стороне изображалась половина шахматной доски. Футляр раскрывался, как книжка, и тогда из двух половин составлялась целая шахматная доска.

Тед вспоминал каждую мелочь, блаженно грезя наяву.

– Фигуры лежали внутри, каждая в своей бархатной выемке, точно подогнанной так, что фигура плотно входила в нее, если чуть нажать. Помню, что одна из выемок почему-то стала шире. Туда вставлялась белая пешка. Я знал, что надо открывать коробку так, чтобы сторона, где лежат белые фигуры, оказывалась внизу. Эту пешку я вынимал первой. Она была второй в правом ряду.

– У тебя лицо светлеет, когда ты говоришь о шахматах.

– Да. Думаю, это потому, что они у меня ассоциируются с ранним детством, когда я был счастлив. После смерти Миллера я бросил играть совсем, а дома был ад. Мать все больше погружалась в болезнь, а отец обращался с ней все хуже. Он ушел жить к любовнице, а я остался с матерью именно тогда, когда болезнь особенно обострилась. Я остался один в самом трудном возрасте. Перемена была очень резкой.

– Отец перестал тобою заниматься?

– Практически перестал. Сначала он стремился видеться со мной, но я отказывался. Я был строптивым подростком, злым на весь свет. Хуже всего, что матери моей было глубоко начхать на то, злой я или добрый. Она жила в своем мире. Видно, тоже когда-то взбунтовалась, как я, но по другим причинам. Мне всегда казалось, что измена отца заставила ее сдаться, уступить болезни и потерять контроль над своей жизнью. Это были ужасные годы. Позднее пришлось ее отправить в больницу.

Тед помолчал. Потом загадочно улыбнулся.

– Ты отличный профессионал, Лора, – похвалил он ее по-братски. – Знаешь, на какие рычаги нажать, чтобы язык развязался.

Она тоже улыбнулась:

– А куда за эти годы подевались шахматы?

– Помню, что сначала они хранились где-то в доме. Но однажды, возвращаясь из школы, я обнаружил на улице кучу выброшенного барахла, и коробка с шахматами была там же. Многие из вещей еще пригодились бы в хозяйстве, но матери приспичило от них избавиться. Она часто такое устраивала, говорила, что в барахле заводятся насекомые и тому подобное. Я забрал шахматы и спрятал их где-то у себя в комнате, чтобы она не нашла. Наверное, она их позже все-таки обнаружила, потому что с тех пор я их не видел.

– Ты сказал, что мать госпитализировали.

– Да. Чуть раньше, чем мне исполнилось восемнадцать, в жизни наступило некоторое равновесие. Я бросил играть роль малолетнего хулигана и хронического нонконформиста, поступил в университет. Вдали от дома мне удалось преодолеть заразу тех злосчастных лет, взяться всерьез за учебу и даже помириться с матерью. Когда я приходил к ней в больницу, все было по-другому: там за ней следили и заставляли принимать лекарства.

– Не помнишь, снилась ли тебе раньше эта коробка с шахматами?

– Нет, раньше точно не снилась. А теперь не в первый раз снится одно и то же или почти одно и то же. Думаю, у меня на террасе что-то случилось… что-то такое, чего я не помню.

Тед невольно понизил голос. Дело явно было не только в сегодняшнем сне, за ним скрывался более глубокий смысл.

– Почему ты так решил?

– У меня провал в памяти, Лора. И рассудок как будто заполняет его повторяющимися воспоминаниями, обрывками реальности, чем попало. – Тед схватился руками за голову и застонал от бессилия. – Что-то случилось на веранде моего дома, и думаю, это связано с Уэнделлом. Я бывал раньше в его доме, уверен. Мне надо…

– Успокойся, Тед. Я помогу тебе расставить по порядку эти воспоминания.

Тед похолодел. Поднял глаза и взглянул на Лору, как громом пораженный.

– Что я сказала?

– Расставить по порядку, – повторил за ней Тед. – Именно в этом дело, я чувствую. Ты думаешь, опухоль?..

Лора взглянула на часы.

– Я думаю, что на сегодня достаточно.

8

Тед ждал Уэнделла на огромной парковке. Еще лет сорок назад на этом месте была знаменитая фабрика по производству пишущих машинок, от которой осталось теперь одно заброшенное здание.

– Ты что здесь делаешь? – Уэнделл остановился при виде Теда как вкопанный.

Тед пожал плечами:

– Мне надо было с тобой поговорить.

– Как ты меня нашел?

– Ты ведь хозяин этого участка, да?

Уэнделл действительно приобрел фабрику через подставное лицо. Он построил вокруг двухметровый забор с колючей проволокой, повесил на ворота огромные замки, здание фабрики стояло в самой середине участка и хорошо просматривалось, но все равно на парковке валялись битые бутылки, а стены были изрисованы.

– Что ты здесь делаешь, Тед? – спросил Уэнделл, видимо смирившись с неизбежным. Он стоял у двери своей машины.

– Я же сказал: мне надо с тобой поговорить.

Уэнделл как-то ухитрился посмотреть одновременно во все стороны.

– Ты явился с тем типом в халате?

– Я один.

Уэнделл кивнул и двинулся к одному из углов здания.

– Иди за мной.

Поколебавшись, Тед подчинился. Свернув за угол, он увидел, что Уэнделл стоит перед металлической дверью, чуть согнувшись и перебирая связку примерно из двадцати ключей. Когда очередной ключ не подошел и дверь не открылась, Уэнделл несильно пнул ее ногой и тихо выругался. Это напомнило Теду отца: тот делал точно так же в годы раннего детства Теда, когда ключ не подходил к двери сарая. Наконец Уэнделл нашел нужный ключ и вошел, оставив дверь открытой. Теду снаружи был виден лишь темный прямоугольник, черты лица Уэнделла едва угадывались. Когда глаза немного привыкли к темноте, обнаружилось, что это инструментальная кладовка размером чуть больше ванной комнаты. В ней был верстак, заваленный бог знает чем, и полки по периметру, на которых стояли какие-то бутылки, банки с краской и прочие вещи, покрытые слоем пыли. Еще не успев войти, Тед почуял запах плесени и растворителя и невольно сморщил нос. Уэнделл зажег единственную лампочку и приказал:

– Входи.

Что творится с этим типом? Что за мания разговаривать в самых нелепых и неудобных местах? В этой конуре мы едва уместимся стоя.

– Ты и дверь закроешь?

Вместо ответа Уэнделл протянул руку и взялся за щеколду. Прямоугольник солнечного света сузился и исчез. Почерневшей от копоти лампочке потребовалось некоторое время, чтобы восстановить смутный набросок интерьера.

К едкому запаху растворителя в качестве дополнительного неудобства добавилась жара. На Уэнделле была кожаная куртка, так что он, наверное, варился заживо.

– О чем ты хочешь узнать, Тед? – Он двигал одними губами, лицо оставалось каменным.

Они стояли в полуметре друг от друга. Тед облокотился о полку, боясь грохнуться в обморок.

– Давай сразу к делу. Я знаю, что ты мне солгал, и хочу выяснить почему. Вчера у себя дома ты притворился, что не знаешь меня. Но мы с тобой виделись раньше.

– Да? И где же?

– Тебе прекрасно известно, что ответа у меня нет. Ты потому и притворился, что мы не знакомы. Думал, этот номер прокатит.

– Жаль тебя разочаровывать, но ты ошибаешься.

– Нет, не ошибаюсь, – твердо ответил Тед. На самом деле ему нечего было возразить по существу, не было ничего конкретного, но, если уж устраивать Уэнделлу проверку, придется переть напропалую. Иногда в шахматах бросаешься в атаку, не зная точно, обеспечит ли она преимущество или приведет к провалу, но главное, что и твой соперник этого не знает. – Я начинаю что-то припоминать.

Уэнделл изменился в лице. И тем выдал себя.

– Ну говори…

Уэнделл отступил на шаг и задел не слишком устойчивый стеллаж. Все на нем заходило ходуном, но чудом не рухнуло.

– Я знаю, что раньше бывал в твоем доме, – закинул наживку Тед.

По лицу Уэнделла было видно, что он ждет продолжения.

– И еще что-то произошло на террасе моего дома, – добавил Тед.

На этот раз реакция Уэнделла была очевидна: недовольная гримаса, поджатые губы, раздутые ноздри. И через секунду – взрыв: верстак чуть не хрустнул от удара кулаком.

– Тед, твою мать! Какого хрена ты создаешь проблемы!

– Ладно, Уэнделл, шутки в сторону. Я откровенно признаюсь тебе: у меня в памяти провал, как будто какие-то вещи встали не по порядку.

Уэнделл замотал головой:

– Кто это тебе сказал? Твоя докторша Хилл?

Теперь пришла очередь Теда удивиться:

– Ты ее знаешь?

– Тед, будь другом, давай оставим все как есть! Лучшее, что ты можешь сделать, – это открыть дверь и уйти. Поверь, это для тебя же лучше. Все это время я только и делал, что защищал тебя.

Они обменялись долгим взглядом.

– Хочешь, скажу тебе, что я думаю? – спросил Тед дрогнувшим голосом.

Уэнделл развел руками и поднял взгляд к потолку, показывая своим видом, что возражать бесполезно.

– Я думаю, что организация действительно существует, – продолжил Тед, – и что я был ее членом. Думаю, что Линч завербовал меня давно, когда был моложе…

– Хватит об этой дурацкой организации! – Вопль Уэнделла эхом отозвался в маленькой каморке. – Я уже сказал: ее выдумал Линч в студенческие годы и описал в идиотском рассказе, который сдал как домашнее задание преподавателю по писательскому мастерству. Мы к этому не имеем никакого отношения.

Тед рассматривал стену, где на щите были закреплены инструменты. Любым из них он мог бы выбить из Уэнделла всю подноготную.

– Ты что, собрался вогнать мне в шею отвертку?

Тед фыркнул:

– Выкладывай, что тебе известно, Уэнделл. Брось юлить. Скажи, от чего ты пытаешься защищать меня.

Уэнделл покачал головой.

– Вижу, что ты не сдашься. Иначе ты бы здесь не стоял. – Уэнделл помолчал секунду. – Ты помнишь того типа, который вчера появился у моего дома?

– Роджера?

– За тобой шпионят, Тед, он и доктор Лора Хилл, и ты, как последний идиот, перед ней распинался, выкладывал все, что знаешь. Но я тебя не виню, они тебе запудрили мозги.

– Погоди. Я ничего не понимаю. Кто такие они? И откуда ты знаешь Лору?

– Лора Хилл и Кармайкл – видимая часть айсберга.

– Кармайкл?

– Именно. Послушай, Тед, твоя амнезия или что там у тебя – это благословение. Ты прав, мы с тобой были знакомы, ты тысячу раз у меня бывал. И Линч тоже. Все шло неплохо, пока Линч не завел шашни с Холли. Тут и начались неприятности.

Уэнделл указал большим пальцем себе за спину. Тед был настолько погружен в то, что услышал, что не обратил на этот важный жест должного внимания.

– Чем мы занимались вместе с Линчем?

– Во всяком случае, не этой дурацкой организацией. Брось вообще думать о ней. Линч вечно носился с идиотскими идеями, бедняга… идея связаться с твоей женой – не единственная из них.

– Ты сказал носился.

– Линч для меня умер.

Тед кивнул.

– Пойми, Тед, у тебя вот тут, в голове компромат, – Уэнделл подался вперед и ткнул указательным пальцем Теда в лоб, – на тебя. Не стану скрывать, и на меня тоже. Ты был надежно защищен, беспокоиться было не о чем, но тут Холли изменила тебе с Линчем, ты узнал об этом… и из-за этого… ну, у тебя случился заскок.

Тед решил подыграть ему:

– Был момент, когда я, кажется, хотел застрелиться. Но не из-за романа Холли. У меня опухоль мозга, Уэнделл. Этот заскок, о котором ты говоришь, – это чертова опухоль.

Если Уэнделл удивился, узнав про опухоль, то ему отлично удалось это скрыть.

– Лора Хилл ищет в твоей голове компромат, – произнес Уэнделл вполголоса. – Именно этим она занимается на каждом сеансе. Они боятся, что ты сам его обнаружишь, потому и следят за тобой.

– Так почему ты мне всего не расскажешь?! Если эта истина могла бы защитить меня от них, было бы логично открыть мне ее, нет?

– Я же не говорил, что ее знаю.

Несколько секунд они молча сверлили друг друга взглядом. Наконец Уэнделл проговорил:

– Лучше оставить все как есть, Тед. И мой тебе совет: брось общаться с Лорой Хилл, не доверяй ей ни секунды. Знаешь, что она сделает, как только почует, что ты ее подозреваешь? Упрячет тебя в «Лавендер Мемориэл» к законченным психам. У нее на это полномочий хватит, уж ты поверь. Сюда ко мне приходить было рискованно. Возможно, они уже слишком далеко зашли.

– Откуда ты столько знаешь про нее?

– Потому что секрет, запертый у тебя в черепной коробке, может уничтожить и нас с Линчем. Мы делали все, чтобы до этого не дошло. Но вот не удалось.

Тед коснулся рукой лба. Ну уж головные-то боли не померещились, подумал он и только собрался что-то сказать, как характерный звук тормозящего автомобиля отвлек его. Тед и Уэнделл обменялись растерянными взглядами, и тут же стало ясно, что ни один из них не ожидал визита. Уэнделл приоткрыл дверь на несколько сантиметров, и в кладовку хлынул поток света. Они вышли, прикрывая глаза согнутыми в локте руками, но Уэнделл не пошел к стоянке, где одновременно хлопнули по меньшей мере три автомобильные дверцы. В нескольких метрах был люк, прикрывающий наружный вход в подвал. Уэнделл начал искать в своей огромной связке нужный ключ. Если неизвестные решили не входить в дом, а обойти вокруг, они могли застукать Уэнделла с Тедом у люка, но так не случилось, и меньше чем через минуту оба спускались по шаткой лестнице, вновь погружаясь в царство теней.