Текст книги "Бандиты эпохи СССР. Хроники советского криминального мира"

Бандитские войны. Осень 1990‐го

Осень и зима 1990 года были отмечены резкой вспышкой насилия в криминальном мире. Передел сфер влияния продолжался. В Москве, например, славянские группировки продолжали наступление на чеченцев. 7 октября, в воскресенье, в Москве в кафе «Восход» был устроен настоящий расстрел лиц кавказской национальности. События развивались следующим образом. В шесть часов вечера в кафе находилось около 30 посетителей. За столиками сидели представители различных национальностей: чеченцы, русские, грузины, даже компания гавайцев зашла перекусить, был один австралиец, семья цыган. В 18 часов в кафе вошли трое молодых людей. Они всем приказали оставаться на своих местах. А для пущей наглядности выстрелили из пистолета в потолок. Но эти угрозы не на всех посетителей произвели впечатление. Некий Липартия вскочил с места. Рядом с ним находилась официантка, и он ее толкнул под стол, тем самым спасая от выстрелов. Сам Липартия получил удар ножом (9 октября в больнице он скончается). Вслед за Липартия вскочил 25-летний Алиев, которого настиг уже не нож, а пуля, попавшая в цель. Смерть наступила мгновенно.

Между тем ряды нападавших пополнились еще несколькими молодыми людьми, в руках у которых были обрезы и индейские клюшки для хоккея на траве. Они начали крушить все подряд. Это побоище продолжалось около 5 минут. После этого нападавшие скрылись.

Результат побоища был ужасен, убиты чеченец и двое грузин. Ранены еще 5 человек. Среди них двое русских и даже австралиец. Одного подстрелили, когда он уже убегал, пуля угодила ему в бедро. Секущий удар в голову ножом получил 18-летний юноша. Сильный удар клюшкой по голове был нанесен австралийцу, этот удар привел к ужасной травме.

Руководитель штаба по раскрытию преступления первый заместитель начальника Бабушкинского РУВД Игорь Васильев, комментируя это преступление через прессу, заявил: «Полученные нами данные говорят о том, что была проведена акция устрашения. Но против кого? Пострадали разные люди, никак не связанные между собой. Могу заявить определенно, что преступление совершено не на национальной почве».

Чуть позднее в тех же средствах массовой информации появилась версия о том, что акцию устрашения против кавказцев провели представители пушкинской группировки.

Трудно объяснить, чем мотивировала милиция свои предположения о том, что эта акция не имела под собой национальной подоплеки. Видимо, только боязнью новых актов устрашения. Не этим ли объяснялась и та пресс-конференция, что состоялась в 20-х числах октября на Петровке, 38, на которой выступил член Президиума Верховного Совета СССР, председатель Комитета по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью Алсанбек Аслаханов. Он, в частности, заявил: «Чеченской мафии нет. Так же, как нет узбекской, грузинской, азербайджанской. Не знаю, с легкой руки какого обывателя появилось столь расхожее определение. Так говорят люди, никогда не общавшиеся с чеченцами. Не только гордость за народ, привыкший трудиться в поте лица своего, говорит во мне. Вот цифры: по данным МВД, в Москве живут свыше двух тысяч чеченцев. В прошлом году в радиусе «Золотого кольца» за совершение преступлений задержаны 33 чеченца. В основном – грабежи, разбой, мошенничество, хулиганство. За девять месяцев 1990 года – 21. Но это 0,17 процента от общего количества совершаемых преступлений. Мизер.

Хотя феномен особой, «чеченской» группировки существует. Сколько в ней человек – точно не известно. Когда я работал в МВД СССР, в наших кругах называли цифру 300. А основы феномена, если брать чеченцев, заложены в их воспитании, характере. Самое страшное – прослыть трусом. Обидели земляка – святой долг отомстить, попал в беду – выручить…»

Именно так произошло и в тот раз. Как только весть о побоище в кафе «Восход» достигла чеченцев, на кольцевой автодороге собралось свыше 500 их представителей. Пяти лидерам славянских группировок были тут же вынесены смертные приговоры. Добровольцы поклялись на Коране и хлебе привести их в исполнение. Им тут же собрали 5 миллионов рублей на юридическую защиту и поддержку их семей во время предполагаемой отсидки за убийство. Среди добровольцев в основном была молодежь, которая таким путем могла заработать себе неплохой авторитет. Правда, задача у них была трудная, славяне заранее подготовились к такому повороту событий и обезопасили своих лидеров.

Между тем не успело стихнуть эхо от побоища 7 октября, как 4 ноября на территории 4-го таксопарка были жестоко избиты двое молодых чеченцев. Обоим проломили головы. То же самое произошло и в декабре у гостиницы «Байкал», где в результате разборок один чеченец был зарезан, двое других ранены. Таким образом почти весь 1990 год чеченцев «ставили на место», как их соперники славяне, так и милиция. К концу года под арестом содержалось ни много ни мало – 55 чеченцев.

В том же 1990 году не только в Москве полыхали бандитские войны. Не менее кровопролитные сражения шли в далеком Екатеринбурге (бывшем Свердловске), городе, который вскоре войдет особой строкой в криминальную историю России. Война же, которая разгорелась в 1990 году, станет как бы предтечей всех последующих за ней событий.

Жили в Екатеринбурге в ту пору два местных авторитета – Виктор Овчинников (Овчина) и Алексей Трифонов (Трифон). В. Овчинников был сыном вполне обеспеченных родителей (его отец работал крупным начальником), однако свой жизненный путь направлял отнюдь не по родительским наставлениям. 1985 год, принесший стране массу новых впечатлений, не оставил без дела и В. Овчинникова. Антиалкогольный указ толкнул его на криминальный путь, и он активно занялся спекуляцией водкой. Дела его на этом поприще шли неплохо, и вот уже через некоторое время солидная иномарка стояла возле его дома.

Когда водочные дела показались В. Очинникову слишком мелкими, он решил заняться делами посерьезнее. Благо и ребята под его началом подобрались крутые и тоже мечтали о чем-то настоящем. Так команда Овчинникова занялась рэкетом, а также грабежом богатых квартир. Параллельно группировке Овчинникова в Екатеринбурге действовала команда Алексея Трифонова, мастера спорта по боксу, человека жесткого и волевого. В отличие от Овчинникова Трифонов занимался только рэкетом, на другие дела почти не разменивался. Однако и на месте не стоял, расширялся, охватывая своим вниманием все новые и новые территории. Рано или поздно, но интересы обоих лидеров должны были пересечься. Они и так недолюбливали друг друга (чему немало способствовала давняя история, когда они проходили по одному уголовному делу и своими показаниями сильно навредили друг другу), а тут еще часть бойцов из команды Овчинникова взяла и ушла к Трифонову. Кажется, это было последней каплей в их затянувшемся споре. Вскоре за них заговорили ружья. Первая вооруженная разборка произошла в августе 1990 года. Причем стрельба началась средь бела дня, и бандиты не особенно утруждали себя мерами предосторожности по отношению к случайным прохожим. Так погиб сначала один мужчина на улице, затем второй – таксист. Милиция, обычно позволявшая бандитам бить друг друга, здесь вынуждена была принять защитные меры. Правда, меры эти первое время никаких результатов не приносили.

А война тем временем и не думала заканчиваться, даже, наоборот, разгорелась до небывалых размеров. В. Овчинников, выследив друга своего врага, известного в городе боксера, отвез его на свою базу и приказал пытать. Эти жестокие пытки закончились смертью боксера. Тогда к ногам убитого привязали рельс и сбросили в воду. Весть об этом, естественно, не могла обойти стороной Трифонова. И он начал мстить.

Начались бешеные гонки на машинах по Екатеринбургу со стрельбой и взрывами гранат. Палили друг в друга из пулеметов и автоматов так, что не могли не задеть и прохожих. Одну женщину убили. Это было уже вызовом властям, которые бросили все силы на поимку преступников. Но те тоже почувствовали, что дошли до предельной черты. И решили на время залечь на дно. Часть товарищей Трифонова улетела во Владивосток, сам главарь спрятался в другом укромном месте. Следственная группа Прокуратуры РСФСР во главе со следователем по особо важным делам Александром Добрыниным начала их активные поиски. 20 классных сыскарей, криминалистов, экспертов участвовали в этих поисках и в конце концов напали на след.

Бандиты «засветились» во Владивостоке, убив одного моряка-контрабандиста. И вроде все сделали чисто, труп утопили, но промашку допустили, когда машину убитого снимали с учета в ГАИ. Делал это один из бандитов, внешне похожий на убитого. Вторую промашку они допустили, когда заявились на квартиру любовницы моряка, якобы по его просьбе, забрать от нее навсегда вещи. Вот тут сыскари сели им на «хвост» и пасли их до тех пор, пока они, уверенные в своей полной безопасности, не вызвали во Владивосток своего вожака – Алексея Трифонова. Его ждали на торжественном банкете в ресторане не только его друзья, но и Добрынин со своими людьми. Но это были не последние аресты в этом деле. Часть арестов прошла в Екатеринбурге и в Москве. Всего был задержан 21 человек. Две группировки прекратили свое существование, но криминальный мир Екатеринбурга недолго залечивал свои раны.

13 октября 1990 года в Санкт-Петербурге была обезврежена группировка трижды судимого Владимира Феоктистова, в которую входило около тридцати человек. Группировка была создана весной 1989 года, сразу после того как Феоктистов вышел на свободу в очередной раз, и контролировала деятельность проституток, таксистов, владельцев ларьков, кооператоров и работников малых предприятий в районе гостиницы «Пулковская».

В конце ноября 1990 года в Москве впервые прошло совещание глав европейских национальных органов по борьбе с наркотиками (ХОНЛЕА). От советской стороны на совещании присутствовал начальник только что созданного межрегионального отдела Главного управления уголовного розыска МВД СССР В. Рощин. 23 ноября в интервью газете «Правда» он сказал: «С одной стороны, наша страна представляет колоссальную сырьевую базу для изготовления наркотиков. Только в одном Казахстане произрастает 4 миллиона гектаров дикорастущей конопли. Есть сведения, что ее природные посевы на Дальнем Востоке достигают 1,5 миллиона гектаров. А с другой стороны – мы можем явиться гигантским рынком потребления этого ядовитого дурмана. К примеру, в столице, в этом огромном мегаполисе…»

По поводу столичной наркомании газета «Мегаполис-Экспресс» за то же 23 ноября писала: «По мнению специалистов, на сегодняшний день увеличение числа наркоманов в столице происходит в основном благодаря жителям других районов страны. Приезжие, как правило, образуют «землячества», у которых есть определенные места сбора. Так, например, Колхозную площадь оккупировали жители азербайджанского города Агдам, Черемушкинский рынок – ленкоранцы. В землячествах в ходу опий, гашиш, метадон.

Советская наркомафия больше всего теперь походит на колумбийскую. То же четкое распределение ролей – от изготовителей до мелких сбытчиков. Высокий уровень технологии производства наркотиков. Есть у наших мафиози и конспиративные навыки, мелкие сбытчики, как правило, знают в лицо лишь одного торговца – оптовика. Сами же наркотики маскируются под обычные лекарственные препараты…»

Борьба за власть. Снятие В. Бакатина

Тем временем амплитуда политических страстей неуклонно шла вверх и в 1990 году. Противостояние Президента СССР (март) Михаила Горбачева и Председателя Верховного Совета РСФСР (май) Бориса Ельцина достигло критической точки. Началась война законов. Прилавки магазинов были пусты и в народе только и было разговоров о том, что мафия специально прячет товары, вынуждая людей активно выступать против центральной власти. Осенью обстановка накалилась настолько, что, казалось, военного переворота не миновать. 24 сентября Михаил Горбачев «выхлопотал» для себя, как Президента, особые полномочия до марта 1992 года.

В середине октября после беседы тет-а-тет с Михаилом Горбачевым сложил с себя полномочия Генерального прокурора СССР Александр Сухарев. Временно исполняющим обязанности генпрокурора стал А. Васильев. День 7 ноября едва не стал последним днем для Михаила Горбачева. Во время праздничной демонстрации на Красной площади один из демонстрантов 38-летний рабочий Ижорского завода из Ленинграда Александр Шмонов попытался из охотничьего ружья застрелить Президента СССР. Но находившиеся рядом сотрудники КГБ и МВД предотвратили убийство.

Демократы же активно двигали в сторону реализации программу «500 дней». Один из разделов этой программы под названием «Теневая экономика» гласил: «Логика перехода на рынок предусматривает использование теневых капиталов в интересах всего населения страны. Это один из важных факторов ресурсного обеспечения реформы…».

Многих граждан страны подобная направленность программы буквально бросила в шок. Дать полную свободу дельцам теневой экономики. Мыслимое ли это дело? Между тем депутаты Верховного Совета России практически единогласно проголосовали за эту программу. Что же ими двигало в тот момент? Только ли желание бескорыстно помочь теневым структурам легализоваться на законных основаниях или же за этим их решением стояла иная, преступная корысть?

Как мы помним из предыдущего повествования, буквально за тридцать последних лет теневая экономика страны выросла и окрепла до неимоверных размеров. Победить ее теперь оказалось практически невозможно. В 1986–1990 годах, в период зарождения и становления на ноги настоящего советского гангстеризма, теневая экономика обрела новые силы и открыла для себя неизведанные ранее возможности. И вот в 1990 году произошло почти что официальное объединение несметных капиталов теневиков и гангстеров – возвращение изъятых через рэкет сумм в «черные» банки теневой экономики. Поэтому рвущиеся к власти демократы, наученные горьким опытом коммунистов, избрали для себя наиболее оптимальный вариант – дать теневикам зеленый свет. Галина Старовойтова, выражая подобные настроения, так и говорила: «Поезд ушел, и вы не докажете, что это криминальный капитал, поэтому надо разрешить криминальный капитал вложить в экономику. Ведь в нашей экономике, в ее криминальном секторе действуют наиболее сметливые, предприимчивые люди, которые и могут завтра определить судьбу нашей экономики. У них есть и связи, и зарубежные в том числе. Фактически они создали структуры, которые надо только легализовать».

О том же самом в унисон говорил Г. Старовойтовой и экономист Н. Шмелев: «Крестных отцов» надо легализовать. Если будут нормальные деньги, если им не страшно будет открыть свой магазин или свою фирму, если им дадут государственные гарантии, они будут работать на реформу. Я же многих такого типа людей знаю. Да, они уголовники, но они мечтают быть порядочными людьми. Дайте им возможность быть ими. Скажем, он хочет «мерседес», хочет лебедей на дачу – дайте ему лебедей и «мерседес».

А люди с улицы потерпят. Зато зайдете в магазин за молоком, за мясом, за колбасой, за колготками – а они на полках, на прилавках. Это ситуацию сбалансирует».

Из высказываний противников подобных идей мы приведем лишь слова специалиста по борьбе с организованной преступностью генерал-майора милиции Вячеслава Комиссарова, который сказал корреспонденту «Московского комсомольца» следующее: «Вы, наверное, обратили внимание, и среди депутатов, и в прессе пошла волна, чтобы легализовать дельцов теневой экономики, освободить, мол, надо из мест лишения свободы тех, кто осужден за экономическое преступление. Согласен, к определенным лицам может быть снисхождение. Но я не приемлю рассуждений типа, чтобы к формированию новых экономических структур допустить всех, кто был осужден за экономические преступления, в том числе и расхитителей госимущества, ввиду того, что у них есть опыт предпринимательства. Если они жили прежде нечестно, где гарантия, что они сейчас не вступят в нечестную игру?!»

В то время как Москва уверенно шла по стопам Чикаго 30-х годов, в высших милицейских кругах царило удивительное спокойствие. В ноябре 1990 года газета «Коммерсантъ», например, вознамерилась дать обширный материал об организованной преступности в столице. Материал был подготовлен, но, прежде чем увидел свет (номер от 26 ноября), он был отправлен для ознакомления в отдел по борьбе с организованной преступностью ГУВД. Через два дня начальник отдела Валерий Бобришев сообщил, что замначальника ГУВД генерал Бугаев, ознакомившись со статьей, запретил давать в газету любые комментарии. В телефонном разговоре с журналистами Бобришев отметил, что милиции хорошо известны упомянутые в статье названия и имена. Но, подчеркнул в то же время Бобришев, по данным его отдела, организованной преступности как системы в Москве не существует.

Но даже несмотря на подобные эскапады, статья в «Коммерсанте» вышла и имела в народе весьма широкий резонанс. Еще бы, ведь в статье приводилась подробная карта-схема дележа Москвы между восемью крупнейшими преступными группировками. Среди них были названы: долгопрудненская, останкинская, чеченская, солнцевская, люберецкая, подольская, раменская, бауманская, ассирийская, гольяновская. В статье, помимо этого, утверждалось, что преступность в Москве по сравнению с прошлым годом сделала определенный шаг вперед в своем развитии.

Мелкие кооперативы, которые могут отдавать рэкетирам меньше нескольких десятков тысяч в месяц, давно перестали интересовать «серьезных». На мелких собственников стихийно «наезжают» самодеятельные группы рэкетиров, работающие без прикрытия и четкой информации о клиенте. Такие, по определению «серьезных», «лохи» практикуют попытки убийства и прочие меры устрашения. Когда похожими методами пользуются «серьезные», коллеги считают это дилетантской работой…

В мафиозной среде набирает популярность древний лозунг: «Чем ближе к закону – тем безопаснее». Все команды, кроме узкопрофессиональных, самым прибыльным и безопасным ремеслом считают крупный рэкет – по сути охрану – кооперативов с солидным доходом, торговых баз, ресторанов и госпредприятий, перешедших на аренду. При этом процесс уговаривания богатого клиента чаще всего обходится без утюгов и мордобоя и больше напоминает заключение обычного контракта на охрану.

Работает охрана примерно по одной схеме. Дежурная группа сидит, как правило, в ресторане или пивной, где готова в любой момент принять от руководства сигнал к выезду для разборок с другой командой или отбивания налетов «лохов» на охраняемые объекты (среднемесячная зарплата руководителя команды среднего уровня – около 40 тысяч рублей…).

Ближе всех к идеалу, по общему мнению информаторов «Ъ», подошла долгопрудненская команда, которая практически полностью работает в относительно спокойном режиме ВОХРа. Пока только для них характерна четкая схема перспективного финансирования, в котел идут средства, собранные за счет рэкета, сверхприбыль используется руководством для вложения в почти легальные дела – например, негосударственный автосервис и строительство дач. Такая схема обеспечивает рядовым членам долгопрудненских групп твердую ежемесячную зарплату в размере от 5 до 7 тысяч рублей плюс дополнительные выплаты за участие в рэкете, разборках и т. п., в то время как бойцы прочих команд получают только то, что заработают. Вход в ряды долгопрудненских – опять-таки в отличие от других – стоит 5 тысяч, выйти – чуть дороже.

Долгопрудненские, по некоторым данным, стали новаторами еще в одной отрасли. Им удалось обложить данью одно СП, что, по общему мнению, сделать крайне сложно.

Когда статья в «Коммерсанте» увидела свет, московская милиция переживала не самые спокойные свои дни. Политические баталии достигли и стен Петровки, 38.

23 ноября на сессии Моссовета группа депутатов внезапно подняла вопрос о начальнике Главного управления внутренних дел Москвы. Несколькими днями раньше министр внутренних дел СССР Вадим Бакатин написал на имя Михаила Горбачева письмо, в котором содержалась просьба о выведении из подчинения Советов системы МВД и о прямом их подчинении Президенту. И вот защитной реакцией Моссовета и явилось желание депутатов иметь в ГУВД своего, а не президентского начальника. Вместо Петра Богданова, в то время занимавшего должность начальника академических курсов МВД СССР, депутаты решили избрать генерал-майора Вячеслава Комиссарова. Во время дебатов по этому вопросу на сессии произошло, можно сказать, редчайшее явление. Сессия, каждый день увязавшая в процедурных спорах, вдруг сплотилась и буквально в считанные минуты поставила вопрос на голосование. Причем многие депутаты даже в глаза еще не видели нового начальника ГУВД. Но вот он вышел на трибуну и произнес короткую речь, в которой заявил, что ГУВД должно подчиняться только Моссовету и что в милиции нужно срочно провести деполитизацию. Это выступление и решило окончательной исход голосования. За отстранение от занимаемой должности Петра Богданова проголосовали 274 депутата, за назначение на эту должность Вячеслава Комиссарова – 251.

Однако, даже несмотря на это, утвердить Комиссарова в новой должности так и не удалось, в зале не было кворума. Но то, насколько единодушным было желание сессии утвердить Комиссарова в должности начальника ГУВД, ударило по нервам П. Богданова. 27 ноября он сам подал рапорт об отставке. Мосгорисполком отставку принял, однако интрига на этом не закончилась. Против кандидатуры Комиссарова внезапно выступили и председатель Моссовета Гавриил Попов, и председатель Мосгорисполкома Юрий Лужков. Аргументы о том, что у Комиссарова имеется многолетний опыт борьбы с организованной преступностью (он изучал эту проблему вместе с А. Гуровым), на них никак не повлияли. Они даже не приняли В. Комиссарова для беседы, хотя генерал добросовестно обошел все три приемные. Без особого энтузиазма восприняли отставку собственного руководителя и офицеры ГУВД, которые направили в адрес председателя Верховного Совета СССР А. Лукьянова, председателя Верховного Совета РСФСР Б. Ельцина и председателя Моссовета Г. Попова открытое письмо, которое 27 ноября опубликовала «Вечерняя Москва». В этом письме, в частности, заявлялось: «Сотрудников милиции Москвы оскорбляет, что отрицательная оценка их работе дана походя, как заранее запланированная акция, без попыток выслушать мнение профессионалов, людей, которые непосредственно участвуют в борьбе с преступностью, разобраться в оперативной обстановке в городе. А она такова, что из 11 месяцев этого года органы внутренних дел уже семь месяцев работают в условиях усиленного варианта, с огромными переработками и резко возросшими нагрузками.

Подобный произвол и навешивание ярлыков очень напоминает период культа личности, который приобретает теперь оттенок «культа депутатской личности». Да, нас можно и нужно критиковать, есть немало недостатков в работе милиции, в организации борьбы с преступностью. Но надо и смотреть правде в глаза – в условиях паралича власти, экономического развала милиция из последних сил противостоит деструктивным тенденциям в обществе, сумела не допустить кровопролития и массовых беспорядков, в целом контролирует обстановку в городе. Сотрудники милиции, а не отдельные агрессивно-истеричные крикуны, защищают сегодня безопасность граждан, гибнут, получают ранения, не доживают до пенсии (за 1988–1990 гг. погибло 448 милиционеров).

Неправомерные действия, допущенные на сессии Моссовета, еще раз наглядно показали полную правовую и социальную незащищенность работников милиции. Если по надуманным предлогам можно освободить начальника ГУВД во время его болезни, то что же остается ждать другим сотрудникам?..

Мы требуем незамедлительно принять на сессиях Верховных Советов Закон о советской милиции, в котором закрепить механизм правовой и социальной защиты сотрудников, ограждения их от неправомерного вмешательства в служебную деятельность, в том числе и депутатов разных уровней. В противном случае мы оставляем за собой право прибегнуть к другим законным методам защиты своей чести и достоинства».

После выхода этого письма в свет «страсти по милиции» накалились до предела. В народе стали усиленно распространяться слухи о смене руководителей всех силовых министров страны – КГБ, МВД и министерства обороны.

Особенно упорно ходили слухи о смещении В. Бакатина. И эти слухи имели под собой реальную почву. Еще 2 ноября набирающий силу депутатский блок «Союз» добился приема своих представителей у Горбачева. На этой встрече депутаты потребовали от Президента немедленного расследования деятельности министра внутренних дел СССР и его отставки. По мнению «Союзников», Бакатин сознательно пошел на нарушение закона, который был недавно принят Верховным Советом СССР и касался разграничения компетенции органов внутренних дел. В законе, в частности, говорилось, что МВД СССР является союзно-республиканским министерством. Бакатин же специально отдавал республиканские МВД в руки националистов, устраняясь от их руководства. Так, например, получилось в Эстонии, в которой сразу же начались увольнения из МВД всех сотрудников с русскими фамилиями.

Однако все та же газета «Коммерсантъ» в конце ноября успокоила советских граждан: «Президент вряд ли будет менять самих глав силовых ведомств – по вполне очевидным причинам.

Во-первых, назначать новых людей – вызвать новый же взрыв критики как справа, так и слева. Во-вторых, старые люди лучше, ибо они – прямые креатуры Горбачева, он более или менее может быть уверен в Язове, Крючкове и Бакатине, и сомнительно, чтобы в нынешнее неспокойное время он захотел экспериментировать, назначая на столь ответственные посты «темную лошадку».

Однако в своих выводах аналитики «Коммерсанта» допустили промах, степень приближенности В. Бакатина к М. Горбачеву не шла ни в какое сравнение с близостью к Президенту председателя КГБ и министра обороны. Несмотря на то, что В. Бакатин верой и правдой служил М. Горбачеву все два года своего министерства (особенно ярко это проявилось в октябре 1989 года, когда неизвестные люди «искупали» Б. Ельцина в пруду и В. Бакатин с трибуны сессии Верховного Совета СССР рассказал об этом народу), он так и не стал для Горбачева своим. Более того, Горбачев мог попросту испугаться растущей популярности Бакатина в обществе, ведь начиная с выборов Президента СССР кандидатура министра внутренних дел не раз выдвигалась в качестве альтернативной то непосредственно Горбачеву, то другим лидерам. Хотя вполне вероятно предположить и то, что кремлевский руководитель в который раз за всю советскую историю решил попросту отыграться на самом «беззащитном» силовом министерстве – МВД. Короче, 1 декабря 1990 года свет увидел Указ Президента о назначении на пост министра внутренних дел СССР 53-летнего Бориса Пуго. Его первым заместителем стал герой Афганистана 47-летний Борис Громов. Таким образом, М. Горбачев поставил на руководство МВД бывшего чекиста (Пуго с 1976 года служил в КГБ, в 19801984 гг. возглавлял КГБ Латвии, затем стал 1-м секретарем ее компартии, с июля 1990 года – председателем Центральной Контрольной Комиссии КПСС) и военного генерала из высшего комсостава МО.

4 декабря с комментариями в связи со сменой министра МВД выступила «Комсомольская правда». Она писала: «В воскресенье обнародовали новые Указы Президента. Видимо, после исчерпания других мер усиления борьбы с преступностью решено усилить руководство МВД. Вадим Бакатин освобожден в связи с переходом на другую работу. Завершилась вторая «перестройка» в истории советской милиции, первая (когда министром был назначен Дудоров, так же, как и Бакатин, партработник и строитель по специальности) окончилась ликвидацией МВД в 1960 году.

Если верно, что два переезда равносильны пожару, то многочисленные реформы милиции в последнее время довели ее почти до состояния пепелища.

Громогласно начался и втихомолку был скомкан эксперимент, расширявший права и самостоятельность следствия. Столь же быстро утих помпезный шум вокруг служб борьбы с организованной преступностью. Общественное мнение долго будоражилось планами создания рабочих отрядов и деления милиции на федеральную и муниципальную. Был, казалось бы, и верный шаг – создание МВД РСФСР. А к чему он привел? Новое ведомство собиралось полгода. Из союзных главков и с мест переводились специалисты, формировалась руководящая команда. И что же? Верховный Совет России сменил министра (вместо В. Трушина пришел В. Баранников). И все началось сызнова.

Бакатин за прошедшее с назначения время успел накопить мало-мальский опыт и, кажется, осознал всю опасность поспешной ломки действующих милицейских структур. В последнее время он возражал против создания следственного комитета РСФСР, не без основания полагая, что это приведет пусть к временному, но параличу следствия.

«Уходу» Вадима Бакатина с поста министра внутренних дел Союза СССР предшествовала кампания критики в его адрес в партийных изданиях.

Из номера в номер еженедельник ЦК КПСС «Гласность» помещал материалы с прямым требованием отставки министра. Причем последнее письмо рабочих Вильнюсского завода радиоизмерительных приборов с вопросом: «Может ли быть в составе Президентского совета человек, чья деятельность не препятствует деструктивным силам в Прибалтике, а значит, и во всей стране?» – было адресовано Президенту.

Судя по всему, на Вадима Бакатина оказывалось серьезное давление со стороны партийных органов, интердвижений за сотрудничество с новыми прибалтийскими правительствами, как нам известно, упрекали его за взаимодействие с сепаратистами.

В ответ на это Бакатин обратился с письмом к Председателю Верховного Совета СССР Анатолию Лукьянову, где отстаивал тезис о невозможности для органов внутренних дел распускать Советы, принимающие решения, противоречащие Конституции и законам, вмешиваться в политическую жизнь суверенных республик. По мнению бывшего министра (и на наш взгляд), наиболее реалистичный подход – сотрудничество различных политических сил в борьбе с преступностью.

По нашему мнению, именно это принципиальное противоречие в позициях Бакатина и сторонников унитарного государства предопределило его уход.

Тандем Б. Пуго и Б. Громова, по нашему мнению, приведет к свертыванию едва наметившейся тенденции на департизацию органов внутренних дел, привлечет к сотрудничеству с ними широкие слои бывших «афганцев», испытывающих к Громову заслуженное уважение, увеличит на определенные законами возможности использование армии для стабилизации обстановки в стране, поддержит близкий к КПСС блок «центристских партий», предлагавших Б. Громова на пост министра обороны, усилит недовольство кадровых работников милиции тем, что на протяжении долгого времени (после Щелокова) ими руководят люди, не прошедшие все ступени опыта в милицейской иерархии».