Текст книги "Не раз ты слышала признанье…"

14-ое декабря 1825

 
Вас развратило Самовластье,
И меч его вас поразил, –
И в неподкупном беспристрастье
Сей приговор Закон скрепил.
Народ, чуждаясь вероломства,
Поносит ваши имена –
И ваша память для потомства,
Как труп в земле, схоронена.
 
 
О жертвы мысли безрассудной,
Вы уповали, может быть,
Что станет вашей крови скудной,
Чтоб вечный полюс растопить!
Едва, дымясь, она сверкнула
На вековой громаде льдов,
Зима железная дохнула –
И не осталось и следов.
 

Не ранее августа 1826

Цицерон

 
Оратор римский говорил
Средь бурь гражданских и тревоги:
«Я поздно встал – и на дороге
Застигнут ночью Рима был!»
Так!.. Но, прощаясь с римской славой,
С Капитолийской высоты
Во всем величье видел ты
Закат звезды ее кровавый!..
 
 
Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир.
Он их высоких зрелищ зритель,
Он в их совет допущен был –
И заживо, как небожитель,
Из чаши их бессмертье пил!
 

1830

Русская география

 
Москва и Град Петров, и Константинов Град –
Вот царства Русского заветные Столицы…
Но где предел ему? и где его границы –
На север, на восток, на юг и на закат?..
Грядущим временам судьбы их обличат…
 
 
Семь внутренних морей и семь великих рек…
От Нила до Невы, от Эльбы до Китая,
От Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная…
Вот царство Русское… и не прейдет вовек,
Как то провидел Дух, и Даниил предрек…
 

1848 или 1849

Рассвет

 
Не в первый раз кричит петух;
Кричит он живо, бодро, смело;
Уж месяц на небе потух,
Струя в Босфоре заалела.
 
 
Еще молчат колокола,
А уж восток заря румянит;
Ночь бесконечная прошла,
И скоро светлый день настанет.
 
 
Вставай же, Русь! Уж близок час!
Вставай Христовой службы ради!
Уж не пора ль, перекрестясь,
Ударить в колокол в Царьграде?
 
 
Раздайся благовестный звон,
И весь Восток им огласися!..
Тебя зовет и будит он, –
Вставай, мужайся, ополчися!
 
 
В доспехи веры грудь одень,
И с Богом, исполин державный!..
О Русь, велик грядущий день,
Вселенский день и православный!
 

Ноябрь 1849

Пророчество

 
Не гул молвы прошел в народе,
Весть родилась не в нашем роде –
То древний глас, то свыше глас:
«Четвертый век уж на исходе, –
Свершится он – и грянет час!
 
 
И своды древние Софии,
В возобновленной Византии,
Вновь осенят Христов алтарь».
Пади пред ним, о царь России, –
И встань – как всеславянский царь!
 

1 марта 1850

«Тогда лишь в полном торжестве…»

 
Тогда лишь в полном торжестве,
В славянской мировой громаде,
Строй вожделенный водворится, –
Как с Русью Польша помирится, –
А помирятся ж эти две,
Не в Петербурге, не в Москве,
А в Киеве и в Цареграде…
 

1850

Спиритистическое предсказание

 
Дни настают борьбы и торжества,
Достигнет Русь завещанных границ,
И будет старая Москва
Новейшею из трех ее столиц.
 

Осень 1853–весна 1854

«Теперь тебе не до стихов…»

 
Теперь тебе не до стихов,
О слово русское, родное!
Созрела жатва, жнец готов,
Настало время неземное…
 
 
Ложь воплотилася в булат;
Каким-то божьим попущеньем
Не целый мир, но целый ад
Тебе грозит ниспроверженьем…
 
 
Все богохульные умы,
Все богомерзкие народы
Со дна воздвиглись царства тьмы
Во имя света и свободы!
 
 
Тебе они готовят плен,
Тебе пророчат посрамленье, –
Ты – лучших, будущих времен
Глагол, и жизнь, и просвещенье!
 
 
О, в этом испытанье строгом,
В последней, в роковой борьбе,
Не измени же ты себе
И оправдайся перед Богом…
 

24 октября 1854

По случаю приезда австрийского эрцгерцога на похороны императора Николая

 
Нет, мера есть долготерпенью,
Бесстыдству также мера есть!..
Клянусь его священной тенью,
Не все же можно перенесть!
И как не грянет отовсюду
Один всеобщий вопль тоски:
Прочь, прочь австрийского Иуду
От гробовой его доски!
Прочь с их предательским лобзаньем,
И весь апостольский их род
Будь заклеймен одним прозваньем:
Искариот, Искариот!
 

1 марта 1855

Н<иколаю> П<авловичу>

 
Не Богу ты служил и не России,
Служил лишь суете своей,
И все дела твои, и добрые и злые, –
Все было ложь в тебе, все призраки пустые:
Ты был не царь, а лицедей.
 

1855

«Над этой темною толпой…»

 
Над этой темною толпой
Непробужденного народа
Взойдешь ли ты когда, Свобода,
Блеснет ли луч твой золотой?..
 
 
Блеснет твой луч и оживит,
И сон разгонит и туманы…
Но старые, гнилые раны,
Рубцы насилий и обид,
 
 
Растленье душ и пустота,
Что гложет ум и в сердце ноет, –
Кто их излечит, кто прикроет?..
Ты, риза чистая Христа…
 

15 августа 1857

«Куда сомнителен мне твой…»

 
Куда сомнителен мне твой,
Святая Русь, прогресс житейский!
Была крестьянской ты избой –
Теперь ты сделалась лакейской.
 

1857–1859

Александру Второму

 
Ты взял свой день… Замеченный от века
Великою господней благодатью –
Он рабский образ сдвинул с человека
И возвратил семье – меньшую братью…
 

25 марта 1861

«Ужасный сон отяготел над нами…»

 
Ужасный сон отяготел над нами,
Ужасный, безобразный сон:
В крови до пят, мы бьемся с мертвецами,
Воскресшими для новых похорон.
 
 
Осьмой уж месяц длятся эти битвы,
Геройский пыл, предательство и ложь,
Притон разбойничий в дому молитвы,
В одной руке распятие и нож.
 
 
И целый мир, как опьяненный ложью,
Все виды зла, все ухищренья зла!..
Нет, никогда так дерзко правду Божью
Людская кривда к бою не звала!..
 
 
И этот клич сочувствия слепого,
Всемирный клич к неистовой борьбе,
Разврат умов и искаженье слова –
Все поднялось и все грозит тебе,
 
 
О край родной! – такого ополченья
Мир не видал с первоначальных дней…
Велико, знать, о Русь, твое значенье!
Мужайся, стой, крепись и одолей!
 

Начало августа 1863

Князю Горчакову

 
Вам выпало призванье роковое,
Но тот, кто призвал вас, и соблюдет.
Все лучшее в России, все живое
Глядит на вас, и верит вам, и ждет.
 
 
Обманутой, обиженной России
Вы честь спасли, – и выше нет заслуг;
Днесь подвиги вам предстоят иные:
Отстойте мысль ее, спасите дух…
 

1864

«Сын царский умирает в Ницце…»

 
Сын царский умирает в Ницце –
И из него нам строют ков…
«То казнь отцу за поляков», –
Вот, что мы слышим здесь, в столице…
 
 
Из чьих понятий диких, узких,
То слово вырваться могло б?..
Кто говорит так: польский поп,
Или министр какой из русских?
 
 
О эти толки роковые,
Преступный лепет и шальной
Всех выродков земли родной,
Да не услышит их Россия, –
 
 
И отповедью – да не грянет
Тот страшный клич, что в старину:
«Везде измена – царь в плену!» –
И Русь спасать его не встанет.
 

8-11 апреля 1865

«Умом – Россию не понять…»

 
Умом – Россию не понять,
Аршином общим не измерить.
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
 

28 ноября 1866

«Ты долго ль будешь за туманом…»

 
Ты долго ль будешь за туманом
Скрываться, Русская звезда,
Или оптическим обманом
Ты обличишься навсегда?
 
 
Ужель, навстречу жадным взорам,
К тебе стремящимся в ночи,
Пустым и ложным метеором
Твои рассыплются лучи?
 
 
Все гуще мрак, все пуще горе,
Все неминуемей беда –
Взгляни, чей флаг там гибнет в море,
Проснись – теперь иль никогда.
 

20 декабря 1866

Славянам

 
Man muß die Slaven an die Mauer drucken.[11]11
  Man muß die Slaven an die Mauer drucken (нем.). – Славян должно прижать к стене.


[Закрыть]
Они кричат, они грозятся:
«Вот к стенке мы славян прижмем!»
Ну, как бы им не оборваться
В задорном натиске своем!..
 
 
Да, стенка есть – стена большая, –
И вас не трудно к ней прижать.
Да польза-то для них какая?
Вот, вот что трудно угадать.
 
 
Ужасно та стена упруга,
Хоть и гранитная скала, –
Шестую часть земного круга
Она давно уж обошла…
 
 
Ее не раз и штурмовали –
Кой-где сорвали камня три,
Но напоследок отступали
С разбитым лбом богатыри…
 
 
Стоит она, как и стояла,
Твердыней смотрит боевой:
Она не то чтоб угрожала,
Но… каждый камень в ней живой.
 
 
Так пусть же с бешеным напором
Теснят вас немцы и прижмут
К ее бойницам и затворам, –
Посмотрим, что они возьмут!
 
 
Как ни бесись вражда слепая,
Как ни грози вам буйство их –
Не выдаст вас стена родная,
Не оттолкнет она своих.
 
 
Она расступится пред вами
И, как живой для вас оплот,
Меж вами станет и врагами
И к ним поближе подойдет.
 

11–16 мая 1867

Черное море

 
Пятнадцать лет с тех пор минуло,
Прошел событий целый ряд,
Но вера нас не обманула,
И севастопольского гула
Последний слышим мы раскат.
 
 
Удар последний и громовый,
Он грянул вдруг, животворя,
Последнее в борьбе суровой
Теперь лишь высказано слово,
То слово Русского Царя.
 
 
И все, что было так недавно
Враждой воздвигнуто слепой,
Так нагло, так самоуправно –
Пред честностью Его державной
Все рушилось само собой.
 
 
И вот – «свободная стихия», –
Сказал бы наш поэт родной, –
Шумишь ты, как во дни былые,
«И катишь волны голубые,
И блещешь гордою красой!..»
 
 
Пятнадцать лет тебя держало
Насилье в западном плену,
Ты не сдавалась и роптала,
Но час пробил – насилье пало:
Оно пошло, как ключ, ко дну.
 
 
Опять зовет и к делу нудит
Родную Русь твоя волна,
И к распре той, что Бог рассудит,
Великий Севастополь будит
От заколдованного сна.
 
 
И то, что ты во время оно
От бранных скрыла непогод
В свое сочувственное лоно,
Отдашь ты нам, и без урона –
Бессмертный черноморский флот.
 
 
Да в сердце русского народа
Святиться будет этот день,
Он – наша внешняя свобода,
Он Петропавловского свода
Осветит гробовую сень…
 

Начало марта 1870

«Стою один, – и пусто все кругом»

Появление в поэзии Тютчева одной из основных тем романтизма – темы одиночества – было естественно. Это прежде всего ощущение, возникающее у поэта, окруженного людьми, которые не понимают его «тайных дум». От этого непонимания поэт пытается уйти в свой внутренний мир, в мир «таинственно-волшебных дум».

Поэт стремится путем философского созерцания проникнуть в глубину реального «мироздания». Для него характерны соотнесённость внутренней жизни с жизнью вселенной, широчайшая обобщённость, ясность выражения при бесконечной сложности и даже таинственности содержания.

Образ звезды достигает своего апогея в творчестве Ф.И.Тютчева, он многозначен и приобретает новые смыслы: звезда – не только надежда, но и нравственная высота, Божье око. Звёзды у Ф.И.Тютчева «сияют», «горят», они часто наделены эпитетами «чистые», «чуткие», а лучи их – «непорочные», они недостижимые, но парадокс в том, что постигают их тайну только «смертные взгляды» человека. Именно звезде он вверяет «таинственный свой челн» – любовь.

День дорог человеческому сердцу потому, что прост и понятен. Солнечный свет скрывает страшную бездну, и человеку кажется, что он способен объяснить жизнь, управлять ею. Ночь порождает чувство одиночества, затерянности в пространстве, беспомощности перед неведомыми силами. Именно таково, по мысли Ф.И.Тютчева, истинное положение человека в мире. Может быть, поэтому он и называет ночь то «святой», то страшной, огневыми зарницами, в чуткой темноте совершающей на высоте своё «таинственное дело», не подвластное человеку. Только сон и смерть способны эту тайну приоткрыть. Всё это нашло отражение в лирике Ф.И.Тютчева тревожными пророчествами, запечатлёнными в грандиозных образах, и тревожными интонациями.

Мотив звезды связан с надеждой, что Бог наблюдает за миром людей глазами-звёздами, вернее, очами-звёздами не только ночью, но и днём, просто человек их не видит под блистательным дневным покровом. Поэт абсолютно уверен, что лучший, духовный мир открывается человеку в лучшие минуты жизни: «в короткую, но дивную пору осени».

Но всё имеет и другую сторону – хаос и гармония, мрак и свет, трагедия и радость бытия – таковы неслиянные и нераздельные полюсы жизни мира человека.

Кораблекрушение
^{Из Гейне}

 
Надежда и любовь, все, все погибло!..
И сам я, бледный, обнаженный труп,
Изверженный сердитым морем,
Лежу на берегу,
На диком, голом берегу!..
Передо мной – пустыня водяная,
За мной лежит и горе и беда –
А надо мной бредут лениво тучи,
Уродливые дщери неба!..
Они в туманные сосуды
Морскую черпают волну,
И с ношей вдаль, усталые, влекутся,
И снова выливают в море!..
Нерадостный и бесконечный труд!..
И суетный, как жизнь моя!..
Волна шумит, морская птица стонет!
Минувшее повеяло мне в душу –
Былые сны, потухшие виденья,
Мучительно-отрадные встают!
Живет на Севере жена!..
Прелестный образ, царственно-прекрасный!
Ее, как пальма, стройный стан
Обхвачен белой, сладострастной тканью,
Кудрей роскошных темная волна,
Как ночь богов блаженных, льется
С увенчанной косами головы!
И в легких кольцах тихо веет
Вкруг бледного умильного лица,
И из умильно-бледного лица
Отверсто-пламенное Око
Как черное сияет Солнце!..
О черно-пламенное солнце,
О, сколько, сколько раз в лучах твоих
Я пил восторга дикий пламень,
И пил, и млел, и трепетал, –
И с кротостью небесно-голубиной
Твои уста улыбка обвевала,
И гордо-милые уста
Дышали тихими, как лунный свет, речами
И сладкими, как запах роз…
И Дух во мне, оживши, воскрылялся
И к Солнцу, как орел, парил…
Молчите, птицы, не шумите, волны,
Все, все погибло, счастье и надежда,
Надежда и любовь!.. Я здесь, один, –
На дикий брег заброшенный грозою,
Лежу простерт – и рдеющим лицом
Сырой песок морской пучины рою!..
 

Между 1827 и 1830

«Как над горячею золой…»

 
Как над горячею золой
Дымится свиток и сгорает,
И огнь, сокрытый и глухой,
Слова и строки пожирает,
Так грустно тлится жизнь моя
И с каждым днем уходит дымом;
Так постепенно гасну я
В однообразье нестерпимом!..
О небо, если бы хоть раз
Сей пламень развился по воле,
И, не томясь, не мучась доле,
Я просиял бы – и погас!
 

1830

«Песок сыпучий по колени…»

 
Песок сыпучий по колени…
Мы едем – поздно – меркнет день,
И сосен, по дороге, тени
Уже в одну слилися тень.
Черней и чаще бор глубокий –
Какие грустные места!
Ночь хмурая, как зверь стоокий,
Глядит из каждого куста!
 

Октябрь 1830

«Как птичка, раннею зарей…»

 
Как птичка, раннею зарей
Мир, пробудившись, встрепенулся…
Ах, лишь одной главы моей
Сон благодатный не коснулся…
Хоть свежесть утренняя веет
В моих всклокоченных власах,
На мне, я чую, тяготеет
Вчерашний зной, вчерашний прах!..
 
 
О, как пронзительны и дики,
Как ненавистны для меня
Сей шум, движенье, говор, крики
Младого, пламенного дня…
О, как лучи его багровы,
Как жгут они мои глаза!..
О ночь, ночь, где твои покровы,
Твой тихий сумрак и роса!..
 
 
Обломки старых поколений,
Вы, пережившие свой век,
Как ваших жалоб, ваших пеней
Неправый праведен упрек!
Как грустно полусонной тенью,
С изнеможением в кости,
Навстречу солнцу и движенью
За новым племенем брести!..
 

1835

«Вечер мглистый и ненастный…»

 
Вечер мглистый и ненастный…
Чу, не жаворонка ль глас?..
Ты ли, утра гость прекрасный,
В этот поздний, мертвый час?
Гибкий, резвый, звучно-ясный,
В этот мертвый, поздний час,
Как безумья смех ужасный,
Он всю душу мне потряс!..
 

1835

«Тени сизые смесились…»

 
Тени сизые смесились,
Цвет поблекнул, звук уснул –
Жизнь, движенье разрешились
В сумрак зыбкий, в дальний гул…
Мотылька полет незримый
Слышен в воздухе ночном…
Час тоски невыразимой!..
Всё во мне, и я во всем!..
 
 
Сумрак тихий, сумрак сонный,
Лейся в глубь моей души,
Тихий, томный, благовонный,
Все залей и утиши –
Чувства мглой самозабвенья
Переполни через край!..
Дай вкусить уничтоженья,
С миром дремлющим смешай!
 

1835

Русской женщине

 
Вдали от солнца и природы,
Вдали от света и искусства,
Вдали от жизни и любви
Мелькнут твои младые годы,
Живые помертвеют чувства,
Мечты развеются твои…
 
 
И жизнь твоя пройдет незрима,
В краю безлюдном, безымянном,
На незамеченной земле, –
Как исчезает облак дыма
На небе тусклом и туманном,
В осенней беспредельной мгле…
 

1848–1849

Близнецы

 
Есть близнецы – для земнородных
Два божества, – то Смерть и Сон,
Как брат с сестрою дивно сходных –
Она угрюмей, кротче он…
Но есть других два близнеца –
И в мире нет четы прекрасней –
И обаянья нет ужасней,
Ей предающего сердца…
Союз их кровный, не случайный,
И только в роковые дни
Своей неразрешимой тайной
Обворожают нас они.
И кто в избытке ощущений,
Когда кипит и стынет кровь,
Не ведал ваших искушений –
Самоубийство и Любовь!
 

Между июлем 1850 и серединой 1851

«В разлуке есть высокое значенье…»

 
В разлуке есть высокое значенье:
Как ни люби – хоть день один, хоть век…
Любовь есть сон, а сон – одно мгновенье,
И рано ль, поздно ль пробужденье –
А должен наконец проснуться человек…
 

1851

«Эти бедные селенья…»

 
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа –
Край родной долготерпенья,
Край ты Русского народа!
 
 
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
 
 
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
 

13 августа 1855

«Все, что сберечь мне удалось…»

 
Все, что сберечь мне удалось,
Надежды, веры и любви,
В одну молитву все слилось:
Переживи – переживи!
 

1856

19-ое февраля 1864

 
И тихими последними шагами
Он подошел к окну. День вечерел
И чистыми, как благодать, лучами
На западе светился и горел.
И вспомнил он годину обновленья,
Великий день, новозаветный день –
И на лице его от умиленья
Предсмертная вдруг озарилась тень.
 
 
Два образа, заветные, родные,
Что как святыню в сердце он носил –
Предстали перед ним – Царь и Россия,
И от души он их благословил.
Потом главой припал он к изголовью:
Последняя свершалася борьба,
И сам Спаситель отпустил с любовью
Послушного и верного раба.
 

Между 19 и 21 февраля 1864

«Утихла биза… Легче дышит…»

 
Утихла биза[12]12
  Биза – северный ветер на Женевском озере.


[Закрыть]… Легче дышит
Лазурный сонм женевских вод –
И лодка вновь по ним плывет,
И снова лебедь их колышет.
 
 
Весь день, как летом, солнце греет –
Деревья блещут пестротой –
И воздух ласковой волной
Их пышность ветхую лелеет.
 
 
А там, в торжественном покое,
Разоблаченная с утра, –
Сияет Белая Гора,
Как откровенье неземное –
 
 
Здесь сердце так бы все забыло,
Забыло б муку всю свою, –
Когда бы там – в родном краю –
Одной могилой меньше было…
 

11 октября 1864

«Он, умирая, сомневался…»

 
Он, умирая, сомневался,
Зловещей думою томим…
Но Бог, недаром, в нем сказался –
Бог верен избранным Своим.
 
 
Сто лет прошли в труде и горе –
И вот, мужая с каждым днем,
Родная Речь, уж на просторе,
Поминки празднует по нем.
 
 
Уж не опутанная боле,
От прежних уз отрешена –
На всей своей разумной воле
Его приветствует она…
 
 
И мы, признательные внуки,
Его всем подвигам благим,
Во имя Правды и Науки
Здесь память вечную гласим.
 
 
Да, велико его значенье –
Он, верный Русскому уму,
Завоевал нам Просвещенье –
Не нас поработил ему –
 
 
Как тот борец ветхозаветный,
Который с Силой неземной
Боролся до звезды рассветной –
И устоял в борьбе ночной.
 

Начало апреля 1865

«Как ни тяжел последний час…»

 
Как ни тяжел последний час –
Та непонятная для нас
Истома смертного страданья, –
Но для души еще страшней
Следить, как вымирают в ней
Все лучшие воспоминанья…
 

14 октября 1867

«Брат, столько лет сопутствовавший мне…»

 
Брат, столько лет сопутствовавший мне,
И ты ушел – куда мы все идем,
И я теперь – на голой вышине
Стою один, – и пусто все кругом.
 
 
И долго ли стоять тут одному?
День, год-другой – и пусто будет там,
Где я теперь, смотря в ночную тьму
И – что? со мной, не сознавая сам…
 
 
Бесследно все – и так легко не быть!
При мне иль без меня – что нужды в том?
Все будет то ж – и вьюга так же выть
И тот же мрак – и та же степь кругом.
 
 
Дни сочтены – утрат не перечесть…
Живая жизнь давно уж позади –
Передового нет – и я, как есть,
На роковой стою очереди…
 

11 декабря 1870

«Хотел бы я, чтобы в своей могиле…»

 
Хотел бы я, чтобы в своей могиле,
Как нынче на своей кушетке, я лежал.
Века бы за веками проходили,
И я бы вас всю вечность слушал и молчал.
 

1872

«Еще шумел веселый день»

Внутренний мир Тютчева раздираем противоречиями. С одной стороны, ему знакомы настроения упадка и увядания жизни, чувство личного самоотрицания, тоски бытия, готовности раствориться в беспредельности мира. Роковые начала, наступление хаоса на гармонию определяют бытие человеческое, его диалог с судьбой. Человек ведет поединок с «неотразимым Роком», с гибельными искушениями. Он неустанно сопротивляется, отстаивает свои права. Человека Тютчев называет ничтожной пылью, мыслящим тростником. В то же время Тютчев славит борьбу, мужество, бесстрашие человека, бессмертие подвига. При всей непрочности человеческого существования людьми владеет великая жажда полноты жизни, полета, высоты. Лирический герой восклицает:

 
О, Небо, если бы хоть раз
Сей пламень развился по воле –
И, не томясь, не мучась доле,
Я просиял бы – и погас!
 

С другой стороны, бывают в жизни поэта минуты безоглядного счастья, радости от соприкосновения с истинно высоким и благородным, будь то красоты природы или человека. Прежде всего он любит в человеке молодость души, жизнеутверждающие чувства, искренность во всех поступках и мыслях. В стихотворении «Как летней иногда порою» 1863 года он бесконечно любуется юной девушкой, Н.С Акинфиевой, племянницей А.М. Горчакова, которой тот был в то время увлечен. Стихотворение проникнуто чувствами любви к природе, чувствами красоты, свежестью, светом, радостным восприятием окружающего мира. Поэт убеждён, что жизнь человека – прекрасна, несмотря на её конечность. Особый интерес вызывает радостное восприятие жизни Тютчевым, утверждение радости бытия.

Тютчев с готовностью и радостью передает в стихах свое уважительное и почтительное отношение к людям, достойным этого. Таковы его обращения к императрице Марии Александровне.

Живя напряженной внутренней жизнью, не всегда будучи в согласии с самим собой и обществом, Тютчев однако умеет принять своей трепетной душой все прекрасное окружающего мира.

В одном из последних стихов, написанном в мае 1873 года, он надеется, что «всемилосердный бог» пошлет ему на прощанье пожатие сочувственной руки друга. Может быть, перед последним шагом в небытие у великого поэта Ф.И. Тютчева появилась надежда на гармонию с оставляемым им миром…