Текст книги "Идеальная незнакомка"

Глава 11

Когда я вернулась домой после работы, на подъездной дорожке стояла полицейская машина без опознавательных знаков, а на верхней ступеньке крыльца ждал Кайл. Я припарковала свой автомобиль рядом – никакой границы между дорожкой и двором не было, – и Кайл встал мне навстречу.

Сердце заколотило в груди, в ушах застучало «Эмми», я едва разобрала слова гостя:

– Простите, зря я сначала не позвонил. Не знал, во сколько вы возвращаетесь, но боялся помешать вам на уроке. – Кайл начал спускаться. – Не хотел вас обнадеживать.

– Ничего? – Я замерла, не дойдя до него.

– Увы, нет. Я еще жду кое-каких сведений, но предварительные поиски мало что дали. – Он похлопал по бедру картонной папкой.

Я вздохнула, поднялась на крыльцо, встала на ступеньку выше Кайла.

– Полицейским нужно разработать систему сигналов. Вот коп сидит на крыльце гражданина и подает сигнал. И гражданин сразу понимает – ему принесли плохие новости. Или хорошие новости. Или никаких новостей.

Кайл неловко поежился:

– Простите, Лия. Я буду сначала звонить.

Я кивнула.

– Зайдете? – Отперла и раздвинула двери.

Я отметила, что он осматривается; в пятницу такого не было. Сейчас в доме не горел свет. Дело в этом? Или у Кайла возникли вопросы? Он внимательно разглядывал все вокруг.

– Дом ведь оформлен только на вас, правильно?

– Правильно.

Эмми несколько лет жила за океаном, а потом скакала с места на место. У нее не было кредитной истории. Последние квартиры оформлялись на имя жениха. Денежным гарантом могла выступить только я. Я внесла плату за первый и последний месяцы аренды и залоговый платеж, а Эмми вернула мне половину наличными.

– Эклектично, – заметил Кайл.

– Это не моя заслуга. Дом шел с мебелью.

Честно говоря, я больше любила лаконичный стиль Crate & Barrel[3]3
  Crate & Barrel – американская компания, выпускающая мебель и предметы домашнего обихода в уютном, «простом» стиле.


[Закрыть]. Однако мебель мы оставили, а Эмми поработала над декором. Я же списала свой недостаток дизайнерского энтузиазма на затяжную психологическую травму.

– Хотите выпить? – предложила я.

– Конечно. – Кайл выдвинул стул из-под кухонного стола.

В холодильнике почти ничего не нашлось. В выходные я забыла сделать покупки; обычные повседневные заботы потихоньку ускользали из фокуса моего внимания. Весь запас состоял из апельсинового сока Эмми, моих банок с минералкой да нескольких бутылок пива.

– Я буду воду, – сказал Кайл.

Я налила ему стакан из фильтрующего кувшина, который стоял в холодильнике. Холодильник переехал сюда вместе со мной.

Села напротив Кайла, он достал из папки фотокопии водительских прав и список имен. Разные варианты – Эмми, Эмили, Эммалайн, Эмери, Эммануэль; фамилии – Грей/Грэй.

– Это на всякий случай. Есть тут ваша Эмми?

Я изучала все, искала Эмми. Искала скулы, большие глаза, челку. Все адреса – Вашингтон, Вирджиния и Массачусетс.

– Нет.

Кайл откинулся на стуле, кивнул, точно именно этого и ждал.

– Что в Корпусе мира? – спросила я.

– Вот честное слово, они хранят все документы в коробках где-нибудь в подвале. Сотрудники, цитирую, просматривают записи уже пару дней. Хотя я сомневаюсь, что там кто-нибудь работает в выходные.

– Наша прежняя квартира в Бостоне?

В договоре аренды нужно указывать номер социальной страховки, а уж он сразу выведет на имя и удостоверение личности с фотографией. Квартиру в Бостоне арендовала Эмми, не я.

Кайл вновь порылся в стопке, извлек снизу лист бумаги.

– Вот, прошу, – и показал очередное фото. – Знакомое лицо?

Блондинка с длинными волосами, лицо сердечком и маленькие, близко посаженные глазки.

– Нет, – ответила я.

Кайл вздохнул:

– Я отыскал информацию по квартире, получил имя. В названное вами время ее арендовала Амелия Кент. – Кайл ткнул в фото, не сводя с меня глаз. – Она.

Я посмотрела еще раз. При чем здесь?.. Я напрягала зрение, будто в очертаниях лица незнакомки могла вдруг проступить Эмми.

– Может, это ее первая соседка? – предположила я. – Эмми упоминала девушку, с которой жила до меня; та закончила учебу и вернулась в Калифорнию. Потому-то Эмми и искала соседку на короткий срок.

Но Кайл уже качал головой:

– Я позвонил мисс Кент, и, о чудо, она охотно со мной пообщалась. Сказала, что жила со своим парнем по имени Винс. Потом ужасно с ним разругалась и съехала. Наплевала и на квартиру, и на залоговый платеж. Она предполагала, что последние несколько месяцев ее кавалер прожил там один.

Винс. Еще одно имя, которое ни о чем мне не говорило.

– Может, Эмми была его субарендатором?

Кайл нахмурил брови. Чуть кивнул:

– Не исключено. Впрочем, мы там же, откуда начинали. Эмми нет ни в каких документах.

– Вы нашли этого Винса?

– Мисс Кент не знает, где искать. Не помнит его фамилии. – В ответ на мой взгляд Кайл вскинул руки. – Да-да, нелогично. Но ее можно понять. Если они страшно разругались восемь лет назад, то сейчас она просто не хочет иметь с ним дело. Что было, то прошло.

Может, для полиции и так, но я уже мысленно записывала информацию. Амелия Кент. Номер водительского удостоверения, нынешний адрес в Гемпшире. Я найду ее.

– Простите, Лия, но на этом у меня все. – Кайл спрятал документы в папку, отпил воды, однако встать и не подумал.

Я ритмично выстукивала каблуком по полу.

– Так чем могу служить, детектив?

– Кайл, – поправил он.

– Точно. Ладно, Кайл. Чего вы хотите?

Он сжал губы, пытаясь спрятать усмешку.

– Меня что, так легко прочесть?

– Легче легкого.

– Видимо, потерял форму. – Кайл вытянул руки перед собой, покачал головой из стороны в сторону, размял шею, точно готовясь выйти на поле. – Хорошо. Послушайте, мне нужно больше сведений о Коббе. Местные дружно твердят, какой он надежный парень, как великодушно тратит свое время на молодежную лигу. Стандартные байки, да оно и понятно. Кобб женился на своей школьной даме сердца, прожил тут всю жизнь. Никаких жалоб не было.

– А вы, значит, не местный?

– Нет. Я здесь почти два года. – Кайл подался ближе, явно решив поделиться тайной. – До сих пор чувствую себя чужаком.

Тайна должна была меня приманить, показать, что мы с ним похожи. И это сработало.

Впрочем, не только это. Я хорошо знала, как чувствует себя на работе новичок. Как непросто ему излучать уверенность в себе – даже если уверенности нет в помине. И начинать все сначала, вновь и вновь. И завоевывать репутацию, да поскорее. На первом допросе меня удивило то, как коллеги смотрят на Кайла. Он, безусловно, достиг успеха.

Я положила руки на стол, ладонями вверх.

– Вряд ли я могу рассказать больше, чем вам известно. Все пели Коббу дифирамбы. Я приняла его приглашение выпить – подумала, здесь так приветствуют новеньких. Он же усмотрел в моем согласии другое.

– Что именно?

Я вспомнила улыбку Дейвиса Кобба, сидевшего напротив. Широкий лоб, мясистый нос, крупное лицо, маленький рот над массивным подбородком. Колено, упиравшееся под столом мне в ногу.

– Поощрение.

– И он сразу начал названивать?

– Не сразу. – Я откинулась на стуле. – Уже осенью, с началом занятий. В первую же неделю Кобб остановился возле моего класса, подождал, пока ученики выйдут. Снова позвал меня выпить. Я сразу поняла, что он себе насочинял, и отказалась. Недели через две, в выходные, Кобб явился ко мне домой, пьяный, я его прогнала. Потом начались звонки. Электронные письма. Всегда поздними вечерами. Обычно по выходным. Хотя не только. Я думала, он просто пьет… Думала – у него такая привычка по пьяни.

– Погодите, Кобб приходил к вам домой?!

Информация, которую я утаила и которую Кайл теперь мысленно прокручивал, подыскивая ей место.

– Только раз, – сказала я. – Потом он иногда намекал – мол, я знаю, ты сейчас дома одна. По-моему, Кобб так говорил, потому что думал, будто я живу одна. – Я встретилась глазами с Кайлом. – Вы ведь тоже так думали?

Кайл кивнул. Уточнил:

– Он пытался что-нибудь сделать? Применить силу?

– Нет, ни разу. Я как-то даже очутилась с ним наедине в копировальной. Сказала в лоб – отстань. И Кобб послушался. Устроил целый спектакль – вскинул руки, попятился из комнаты с такой улыбкой… Словно это просто классная шутка. – Я пожала плечами. – В том-то и дело, все было лишь на словах.

– Каких словах?

Я рассмеялась, но тут же умолкла – Кайл спрашивал серьезно.

– Да обычных.

– Я не знаю, что обычно говорят в таких случаях. – Он смотрел в стол, не желая смущать то ли себя, то ли меня.

Я кашлянула.

– Кобб описывал, что хотел бы со мной сделать.

– Можно конкретнее?

Я издала низкий грудной смешок, и Кайл поднял глаза. Я бы не стала ничего повторять, даже если бы захотела. Хорошо, что я удалила письма: напечатанные слова выглядели еще гаже произнесенных. Вчерашний голубой свитер – мой новый любимчик; ты бы меня научила…

– Попробуйте додумать сами, – ответила я.

Нельзя, чтобы мое имя фигурировало в официальном заявлении. Я не стану участвовать в расследовании: это может привлечь ненужное внимание, и мне придется начинать все сначала.

Кайл дернул под столом ногой. Ему очень хотелось на меня надавить, но он сдерживался.

– Эти звонки, письма, они не изменились в последнее время – в худшую сторону? Возможно, вы начали с кем-нибудь встречаться?

Я не дрогнула.

– Нет, я ни с кем не встречаюсь.

– Тем не менее Кобб мог так думать. Если кто-нибудь проявлял к вам повышенное внимание.

– Ничего такого не было.

Кайл чуть покраснел.

– Даже я заметил, Лия.

– Что?

– В школе. Как Митч Шелдон отреагировал на нашу просьбу вызвать в канцелярию вас. Я заметил. И как он смотрел вам вслед. Как потом выведывал у моих коллег, что происходит.

Атмосфера в кухне стала другой, я вдруг поняла, что едва дышу. Этот Кайл Донован опасен. Он видит все. Все тайное.

Я демонстративно пожала одним плечом. Я подозревала, что Митч ко мне неравнодушен. Всегда дружелюбный, он приходил на помощь в первые недели работы, когда я терялась в классе. Однако Митч был еще и моим начальником. В школе работало не так уж много женщин нашего возраста – незамужних. Я да Кейт, но Кейт до сих пор разводилась; когда мы познакомились, белый след от кольца у нее на пальце еще загореть не успел. Я просто оказалась наименьшим общим знаменателем, только и всего.

– Между нами ничего нет.

– Если Кобб видел то, что видел я, он мог заподозрить.

Я побарабанила пальцами по столу. Как бы объяснить покультурней?

– Интерес односторонний. Без взаимности.

– Отчего так?

– Ну, Митч мой начальник. И он не в моем вкусе.

– Страсти, значит, нет. – Кайл кивнул.

Я склонила голову, посмотрела ему в глаза. Ох, сдается мне, что это выходит за рамки беседы со свидетелем.

– Ни малейшей, – согласилась я, и мой ответ повис в воздухе, заполнил кухню.

Если честно, мне нравилось, как Кайл тянет за тайные, невидимые ниточки, хоть это меня и нервировало. Нравилось, что он не скрывает свой ум, но и не кичится им. Нравилось, что я вызываю у него желание вести подобные разговоры.

Кайл захлопнул блокнот, нарушив неловкое молчание.

– Так, – подытожил. – Улов негустой. Или вам есть что добавить?

Я вновь помолчала. Мне не хотелось его отпускать.

– Мотель «Брейк-Маунтин», – сообщила я. – Возможно, Эмми работала там. – Я пролистала фотографии на телефоне, показала Кайлу контактную информацию. – Я объехала несколько мотелей. В этом дежурил новенький. Он сказал, что замещает не вышедшего на работу сотрудника. Может, Эмми?

Кайл хмуро взглянул на фото.

– Лия, этим занимаемся мы.

– Я хотела помочь.

– Помогите информацией.

– Именно это я и делаю! – Я ткнула в экран.

Кайл, сцепив зубы, переписал данные – по-моему, лишь для моего успокоения.

– Если что-нибудь вспомните, позвоните, Лия.

Встал, еще раз оглядел дом. Замер у раздвижных дверей. Повозился с замком, провел рукой по стыкам.

– Двери понадежней ничем не помогут, – заявила я.

Я столько преступлений описала в своих статьях! Жертвам не помогло ничего. Если преступник решил войти, он войдет. В большинстве случаев жертву вообще поджидали внутри. Так к чему пускать пыль в глаза?

– Бетани Джарвиц жила одна. Семьи не имела. Не местная. Никто бы не заявил о ее исчезновении.

Кайл словно указывал на сходство ее жилищных условий с моими. Или он говорил об Эмми? Винил меня? Сколько дней прошло, прежде чем я заметила ее исчезновение?

– Бетани поправится? – спросила я. – Ей лучше?

Кайл поджал губы.

– У нее обширное субдуральное кровоизлияние. – Он покачал головой. – Между нами говоря, врачи не уверены, что бедняга вообще очнется.

Из комнаты вдруг выкачали воздух – я представила в больнице не Бетани, а Эмми.

– Не пугайтесь раньше времени, – произнес Кайл. – Вы обратились за помощью, и это хорошо. Я рад, что вы мне позвонили.

* * *

Пока он отъезжал, его слова звенели у меня в ушах, пальцы зудели. Я прикусила кожу у ногтя на большом пальце.

Перестань.

Но она похожа на меня. Ее звали Бетани Джарвиц, и она жила одна; подозревали Дейвиса Кобба, и она похожа на меня.

Я уже увязла в этой истории. Что можно сделать? Как минимум заняться самопросвещением.

Я села за ноутбук, вбила имя Бетани Джарвиц в строку поиска. Получила множество ссылок на социальные сети, однако не увидела фотографии, которую показывал Кайл, – улыбка, щель между зубами, мои черты. Открыла телефонный справочник «Белые страницы», но в нашем районе Бетани не нашла. Она, наверное, пользовалась мобильным, а не стационарным телефоном. Я просмотрела последние местные газеты – никаких упоминаний о ней или о самом преступлении. Если бы она умерла, об этом бы написали. Если бы родственники дали разрешение.

Я отыскала телефоны ближайшей больницы, в ней – отдел по работе со средствами массовой информации. Нерешительно постучала пальцами по столу.

Набрала номер.

Я знала, что говорить и куда нажимать; я говорила и нажимала – пока не услышала заявления, и тогда сердце у меня затрепетало, а комната поплыла перед глазами.

Глава 12

На следующее утро я наконец получила ответ от телефонной компании – и свежий счет за услуги связи с расшифровкой. В школе перед уроками изучила его. Входящих звонков на домашний телефон оказалось мало, да и те в основном с предложениями о продаже. Я узнала ночной звонок – когда кто-то повесил трубку, – увидела, что он сделан со скрытого номера, и покрутила затекшей шеей. Я-то думала, судебные запросы не распространяются на разовые звонки среди ночи, и не упоминала об этом случае полиции.

Исходящих в последние недели не было. Может, Эмми с Джимом расстались? Во входящих в начале месяца обнаружился единственный номер, начинавшийся не на 800.

Он выглядел смутно знакомым; такое же чувство возникало у меня после сдачи множества срочных статей подряд – все имена и данные смешивались в кучу. Однако номер был местным, а я таких не знала.

Я достала из сумочки мобильный и нашла фотографию, сделанную в «Брейк-Маунтин». Увеличила визитку – телефонные номера совпали.

Зацепка. Теперь есть за что ухватиться и сдвинуть историю с мертвой точки.

Я переслала счет с расшифровкой на электронный адрес Кайла. Сделала приписку.

Думаю, парень Эмми, Джим, звонил ей с выделенного номера. Это телефон мотеля «Брейк-Маунтин». Возможно, они оба там работали?

Я уже сама набрала номер мотеля, поднесла палец к кнопке вызова – и застыла в нерешительности. Я могла бы получить ответ легко и быстро. Пригласить к телефону Джима, спросить его про Эмми. Впрочем, это уже не моя работа, а Джим слишком важен для расследования. Первый звонок нужно уступить Кайлу.

Так будет правильно.

* * *

В классе вновь начались перешептывания. Взгляды украдкой в мою сторону. Шельмецы в очередной раз сменили тактику. Когда я попросила их повернуться к доске, Иззи облизнула губы. Вскинула руку. Я не обратила внимания. Кто-то хихикнул. Если я и не потеряла этот класс раньше, то определенно потеряла сейчас.

– Сдайте домашнее задание, – сказала я.

И быстро оглядела класс – не выдаст ли себя кто-нибудь? Чьи мысли занимает тайна, не известная больше никому?

Знал ли кто-то из этих ребят Бетани Джарвиц? Ей было двадцать восемь лет, у нее обнаружили обширное субдуральное кровоизлияние, и она по-прежнему находилась в критическом состоянии. Работала в центре обработки данных, ближайших родственников еще не нашли. Возможно, Бетани пошла с Дейвисом Коббом выпить, как и я. Потом объяснила ему, что он неправильно все понял, а он поплелся за ней к дому. Устал неправильно все понимать и созрел для активных действий.

Я попросила учеников поднять листки с заданием – я отмечу его как выполненное, даже если оно не подписано.

Тео опоздал на пять минут. Сочинения уже передали по рядам, и они оказались на парте Молли Лафлин. Тео водрузил свою работу поверх общей стопки и заявил:

– Опаньки, теперь вы мое сразу вычислите.

– Ты опоздал. – Я спрятала анонимные работы в сумку.

– Да. Распечатывал сочинение в библиотеке. У нас принтер сломался.

– Садись на место.

Однако он так и стоял перед моим столом, а весь класс наблюдал.

Тео склонил голову набок, медленно улыбнулся.

– Это мое третье опоздание?

Он знал, что третье, и я тоже.

– Не помню, – ответила я.

Если сказать «нет», ребята подумают, что я делаю Тео поблажку. Сказать «да» – и его придется оставить после уроков, а значит, и меня вместе с ним. Школьные правила гласили: после трех опозданий ученик должен сидеть с тобой после занятий, пока ты его не отпустишь.

– Я потом проверю, – добавила я и с радостью услышала шаги в коридоре, которые замерли перед открытой дверью моего класса.

Это отвлекло всех от вопроса о наказании Тео – а у меня не было ни времени, ни желания возиться с мальчишкой, который взъелся на меня по непонятной причине. Тео сел на место, но смешки и перешептывания не стихли.

Обернувшись, я увидела причину: в дверном проеме застыл заместитель директора Митч Шелдон. Кивком вызвал меня в коридор.

– Доставайте тетради, – велела я, выходя.

Кто-то свистнул, когда я закрыла за собой двери; из класса послышался гул голосов.

– Я не сумел пресечь, – приглушенно сообщил Митч, подавшись ко мне.

– Что пресечь?

– Слухи. Опять звонят родители, на этот раз интересуются отношениями между тобой и тренером Коббом. Спрашивают, знала ли ты, что он женат.

Я испустила смешок, тот гулко разнесся по пустому коридору. Я понимала, что слухи неизбежны, но не думала, что они сосредоточатся вокруг меня. Словно я злодейка.

– Глупости, – заявила я и, когда Митч попытался возразить, добавила: – Мне нужно вести урок.

Митч сжал мою руку выше локтя, еще сильнее понизил голос:

– Нужно поговорить. Дело не только в слухах, Лия. Дело в Дейвисе Коббе.

Я отняла руку: сквозь стекло в двери за нами наблюдали любопытные глаза; хватит с меня домыслов Кайла по поводу нас с Митчем.

– А что с Коббом?

– Он в отпуске, причем неоплачиваемом. Дальше так продолжаться не может.

Я замерла с открытым ртом, втянула холодный воздух. Я не ожидала, что ветер переменится так быстро, а ведь школьные сочинения могли бы меня предостеречь. Они – окно в большой мир; обсуждения за семейным ужином, выплеснутые на бумагу. Этот город с самого начала был за Кобба. Я здесь чужая.

– Боишься, Лия? – Митч подошел совсем близко.

Я вспомнила слова Кайла: это любому заметно. Нащупала дверную ручку.

– Спасибо за предупреждение.

И проскользнула в класс. Проигнорировала ухмылки учеников и девочку, которая вытянула шею вслед заместителю директора Шелдону. Задумалась. Что это значит?

Действительно ли Митч старался развеять слухи? Может, он сам их распускал? Или я просто отовсюду ждала подвоха?

* * *

Никто не приходит в журналистику неопытным, даже если сам считает именно так. У всех есть тайные умыслы и планы.

Мы регулярно заседали в баре: подогревались алкоголем, разглагольствовали о вселенской несправедливости, о том, как распознать хорошую историю; бывало, слова и мысли начинали путаться, и на поверхность всплывал давно похороненный идеализм… Подобное связывает навеки – по крайней мере, я так думала. Однако существует критическая черта. И где именно она проходит, не узнаешь, пока ее не пересечешь.

История была моей, и я принимала ее слишком близко к сердцу. Так говорил Ной.

– Тебя затягивает, – предостерегал он, когда я расхаживала по своей квартирке, заработавшись допоздна.

Ной словно видел, как история вползает в комнату и медленно меня засасывает.

– Он это сделал, Ной. Я его знаю. Сделал, – произнесла я.

Ной помолчал, пристально наблюдая за мной холодными серыми глазами, побарабанил пальцами.

– История сенсационная. Тебе нужны железобетонные доказательства.

Критика, сомнение, упреждающая шпилька в адрес моей гипотетической недоработки.

Впрочем, разве не этого мы хотели, не об этом откровенничали вечерами в баре под очередную рюмку: даешь свободу правде! Мне наконец выпала такая возможность.

– Рано или поздно правда выйдет наружу, – сказала я. – Если я надавлю, кто-нибудь откликнется.

Я искренне верила: правда обязательно всплывет на поверхность, как пузырьки в кипящей воде.

Однако Ной уже охладел к беседе.

– А если не откликнется? – Он покачал головой, неодобрительно поджал губы. – Тебе не стать мученицей, Лия. Тебя просто распнут.

– Так это и есть мученичество, Ной.

Он отмахнулся от меня, его больше не интересовала шутливая семантика – как бы исказить смысл слов, чтобы выиграть спор, как бы нанизать их повыгодней, чтобы перейти в наступление.

– Чего ты хочешь: осветить новость или сама ею стать? – поинтересовался Ной.

Хотела я одного: вернуться назад, в тот миг, когда это имя впервые прозвучало из уст Пейдж, и остановить ее.

Я познакомилась с парнем, Аароном. Мы оба пришли к преподавателю писать тест, и оба получили «неуд». Аарон заметил: «У меня лучше не списывай. Я приношу несчастье».

Пейдж поднесла палец к губам, пряча улыбку, заглушая смех.

Для меня Аарон существовал больше в мыслях, чем в реальности. Пойти к Аарону. Остаться у Аарона. Даже когда он обрел материальные очертания, все равно остался приложением к Пейдж. Возможно, это и было моей первой ошибкой: воспринимать Аарона сквозь призму Пейдж…

Ной сбежал без оглядки.

Ты разрушишь свою карьеру, и ради чего? Ради какого-то дохлого призрака?

Разрыв, к которому мне следовало быть готовой. Наверное, если бы я не погрузилась в свою историю с головой, то заметила бы его приближение. Обычно я чувствовала, когда все меняется, когда начинается спад; умела определять точку, из которой возврат уже невозможен. Без сомнения, мы тогда оказались именно в этой точке.

Я стала зацикленной, слишком серьезной, прямо-таки одержимой – я всегда была такой, только поначалу Ной не желал этого замечать. Мы оба стремились к высокой цели. Я – к правде. Ной – к карьере.

Еще до него у меня были мужчины, которые на третьем, четвертом, десятом или одиннадцатом свидании достигали неминуемой точки разрыва. Что-нибудь случалось, некий надлом, и наружу вдруг проглядывала другая Лия, тайная; девушка, которая прожила одно лето с Эмми – не такая собранная, цельная и незыблемая. Тогда мужское лицо искажалось, на нем проступало замешательство, в голове происходила лихорадочная переоценка. Между нами начинала расти пропасть, и я предвидела финал. Иногда, будучи в особенно мазохистском настроении, я обрывала отношения сразу, в конце того же свидания. Правда, чаще спускала все на тормозах, наблюдала, ждала.

Не могла отвести взгляд. Препарировала собственный провал. Будто я – не я вовсе, а смотрю на все со стороны.

Вот она, Лия Стивенс, совсем не такая, какой ее считали. Видите, как он отпрянул? Сменил тему? Украдкой оглянулся?

В поражении присутствовало некое удовольствие, потому что я могла все разложить по полочкам…

Однако та история полностью завладела моим вниманием, и все последующее обрушилось, точно гром среди ясного неба: причина, по которой Ной меня бросил, шеф Логан уволил, а Пейдж раздобыла судебный запрет на мое приближение. Причина в том, что они считали меня одержимой – одержимой им.

* * *

Прозвенел звонок с уроков, и я собрала вещи. Хотелось прочитать сочинения – вдруг кто-нибудь рассказал о чем-то? Вдруг среди множества слухов я отыщу крупицу правды?

В открытые двери класса постучали, и Тео помахал с порога голубым бланком.

– Здрасьте. Мистер Шелдон разрешил мне отсидеть наказание сегодня. – Тео произнес это с такой интонацией, словно позволения попросил, а сам уже просунул голову внутрь. Мистер Шелдон, видите ли, дал разрешение. – Хочу поскорее отстреляться, – добавил мальчишка.

Я хотела того же. В коридоре болтали школьники, ходили учителя, двери стояли открытыми. Я глянула на часы.

– Да, входи.

У моего стола Тео помедлил, потоптался с ноги на ногу. Я подняла на него глаза.

– Вы дадите мне какое-нибудь поручение? – спросил он. – Некоторые учителя просят убрать в классе.

От мысли, что Тео Бертон все здесь обшарит, мне стало неуютно.

– Тебе задали что-нибудь на дом?

Он достал тетрадь на спиральной пружине.

– Вот. Правда, это история.

В класс заглянула Кейт Тернер, увидела ученика, бросила:

– Зайду позже, – и исчезла.

Как по волшебству, в коридоре наступила зловещая тишина. Быстро же здание опустело…

– Садись, – велела я.

Вновь посмотрела на часы. Я ненавидела это правило – опоздавшие ученики обязаны возместить вам украденное время, – ведь на самом деле ничего они не возмещали, а только забирали еще больше!

Тео сел за свою парту у противоположной стены, но голос его прозвучал очень громко и близко:

– Это правда, что говорят? Про вас и тренера Кобба?

Проигнорировать? Смолчать? У молчания тоже есть последствия. Из простого «без комментариев» можно раздуть целую историю.

– Не знаю, что говорят, – заметила я. – Но готова поспорить, это неправда.

Я смотрела в монитор, а не на Тео; он не отвечал. Я ощущала повисшее в воздухе напряжение. Слышала, как постукивает по парте карандаш, как медленно рвется бумага. Тео скомкал ее, швырнул в мусорную корзину. Он хотел, чтобы я это заметила.

…Я собрала сумку еще несколько минут назад, но Тео не шевелился. Я кашлянула, он наконец взглянул на меня.

– Пора, – сообщила я.

– Можно я тут… – Тео кивнул на тетрадь. Мол, я еще не закончил.

Я покачала головой.

– Я спешу. Пойдем.

Как только он встал, я вышла в пустой коридор. Взялась за дверную ручку. Тео ждал рядом, пока я запирала дверь, словно собирался идти вместе со мной.

Тут повсюду видеокамеры, напомнила я себе. По крайней мере, так мы говорим ученикам. Надеюсь, это правда.

Тео шагнул в направлении вестибюля, мне пришлось сделать то же самое. В канцелярии наверняка будут люди. Я достала мобильный, просмотрела звонки, целеустремленно двинулась вперед, не обращая внимания на идущего рядом мальчика.

Помедлила у боковой двери в канцелярию. Входить сюда могли лишь преподаватели. Для этого требовался ключ – в отличие от стеклянных дверей, обращенных к фасаду. Я нашла ключ, Тео застыл у меня за спиной.

– До завтра, Тео, – отправила его я.

Он побрел дальше по коридору.

Когда я уже распахнула дверь, до меня вдруг долетели слова мальчишки:

– Пока, Лия.

Я сделала вид, будто не услышала.

Захлопнула двери, наконец почувствовала себя в безопасности и привалилась к ним спиной. Справа, из кабинета Митча, доносился его голос – заместитель директора Шелдон говорил по телефону. Я постояла у двери, чтобы Митч меня заметил. Когда его взгляд сфокусировался на дверном проеме, я жестом показала на выход – мол, я домой. Митч насупил брови – видимо, удивился моему «докладу». Не понял, к чему это я. Вскинул палец – мол, подожди.

Закончив разговор, откинулся в кресле.

– В чем дело? – спросил.

– Ни в чем. Слушай, ты разрешил Тео Бертону отсидеть наказание за опоздания на уроки?

Кресло качнулось взад-вперед.

– Что? Ах да, он спросил, можно ли это сделать сегодня, а то потом, в другие дни, никто его не подвезет домой. Я ответил – можно, если ты не против. – Митч пригляделся ко мне. – Ты против?

Я помотала головой.

– Нет-нет. Я просто растерялась. Не ожидала его, вот и все.

Митч кивнул, посмотрел на бумаги перед собой.

– Подожди меня секундочку. Вместе выйдем.

– Хорошо.

Я прислонилась к стене возле его кабинета, чувствуя невероятное облегчение.

По пути к стоянке мы увидели на каменной лавочке Тео Бертона. Он как будто ждал, пока его подвезут. Как будто ждал.

– Пока, мистер Шелдон, мисс Стивенс.

Митч приподнял шляпу:

– До завтра, мистер Бертон. Постарайтесь не опаздывать. – И усмехнулся, словно пошутил.

Я позволила Митчу проводить меня до машины.

– Не хочешь перекусить? – небрежно бросил он.

Меня совсем не удивило это предложение.

Я представила себя на берегу озера, увидела под ногами кровь, пропитавшую землю. Мысленно услышала, как Кайл рассказывает коллегам: «Жила одна, не местная», и ответила:

– Пока нет, Митч. В нынешних обстоятельствах… лучше не надо.

– Ладно, Лия. – Он шагнул назад, и я села в машину. – Значит, в другой раз.

Двигатель взревел, Митч махнул рукой.

В зеркале заднего вида я поймала отражение Тео Бертона, наши глаза встретились, он не отвел взгляда.

Я включила передачу и крепко обхватила руль, уговаривая себя не смотреть назад.

* * *

Я видела это повсюду. Угрозу, опасность. Вероятную жестокость, потенциальное насилие. Возможно, я была пристрастна, а возможно, – опытна.

Однако, с тревогой думала я иногда, вдруг ничего такого на самом деле нет?

Вдруг это лишь линзы, фильтр, а в действительности все нормально и хорошо, и мальчишка – просто мальчишка, который опаздывает в школу и ждет попутки домой; и Эмми загуляла со своим парнем и забыла позвонить; и я начинаю новую жизнь, а он именно так и устроен – медленный процесс трансформации, превращение в другого человека…