Текст книги "Пробуждение любви"

ГЛАВА 16

Эмили смотрела на календарь, висевший на стене кухни, и вспоминала события прошлых лет. Пролетел уже целый год, как погиб Ян. Куда только торопится время? Почему она не чувствует ни печали, ни счастья? Женщина огляделась кругом. Почему сейчас нет никакого желания идти на работу? Или теперь себе можно позволить такую роскошь да и все остальное тоже?

Вчера, поддавшись какому-то сиюминутному импульсу, миссис Торн достала папки с документами на работников ее фирмы, нанятых в последнее время. Зачем?

Эмили чувствовала себя явно не в своей тарелке. Может, поругаться с Беном или с кем-нибудь из девочек? Сделать своеобразное упражнение на выживаемость, но что толку? Скандалисты должны получать от склок удовольствие и удовлетворение, а разве это получится, если никто не станет ругаться с ней? Что ж, тогда нужно сделать что-либо из рук вон выходящее. Но что?

Может, поговорить с кем-нибудь? Для этого подойдет человек, совершенно не знающий всех перипетий ее личной жизни. Например… священник.

Миссис Торн даже не удосужилась обдумать свое решение. Набрав 411, она спросила у оператора номер телефона католической церкви Сент-Джон. На другом конце провода сняли трубку.

– Святой отец, это Эмили Торн. Мне нужен совет или напутствие. Скажите, как должен поступать человек, добившийся всего, чего он желал в жизни? Может быть, вы наметите или поможете наметить другие цели? Сколько времени вы на это отводите? Что делает человек в таком случае? Я не несчастна и не счастлива, а так… Серединка на половинку… Мне кажется, чего-то должно быть больше, а вот чего именно, не знаю. Я, наверное, весьма нескромна в своих желаниях… Видите, даже сама не знаю, чего хочу. Я многого добилась, но мне по-прежнему плохо.

– А если вам начать все с самого начала, попробовать сделать то, на что у вас никогда не хватало духа? Ведь мир и счастье приходят к человеку из глубин его души. Вам нужно узнать, кто вы на самом деле. Бог не напрасно тратил время, создавая вас. Представьте себе, что вы получили право загадать только одно-единственное желание… А теперь подумайте и скажите, какое.

– О, святой отец, это очень трудно.

– Да, ибо ответ требует тщательного размышления. У вас только одно желание, и говорить сгоряча не следует.

– Отец, я хочу детей. К сожалению, их у меня нет. Мне кажется, я была бы хорошей матерью. Мне удалось прожить половину жизни – и все напрасно. Наверное, из-за собственной глупости… Боже мой, лучшие годы! Как бы мне хотелось вернуть это время!

– Вероятно, вам лучше написать список пожеланий. Да, да, не усмехайтесь. Иногда, видя написанное черным по белому, вы понимаете, что ошиблись, желая получить то или другое… Могу посоветовать хорошее средство, чтобы развеяться. Путешествие помогает взглянуть на многие вещи по-новому. Не знаю, заинтересует ли вас это или нет, но я все-таки скажу… В горах Грейт-Смоуки есть местечко под названием Убежище Блэк-Маунтен… Мне однажды довелось побывать там. Это настолько чудесно, что просто не хватает слов. Чтобы поехать туда, совсем не обязательно верить в Бога. Горы там очень живописны, ручьи и реки кристально чисты, а вершины уходят в небо и сияют в облаках… Еда, правда, оставляет желать лучшего, зато кофе великолепен. Люди в этом месте размышляют о бренности бытия, заглядывают в темноту своей души и очищаются. Все располагает к тому, чтобы найти самого себя. Если же вы хотите просто развлечься, то гуляйте, спите, ешьте. Люди там живут просто, поэтому не стоит брать с собой массу модных нарядов.

– Спасибо, святой отец, за разговор. Вы разрешите мне позвонить вам еще когда-нибудь?

– В любое время дня и ночи, дочь моя. Счастья тебе. Да пребудет с тобой Господь.

– Отец, подождите, не вешайте трубку. Скажите, как я узнаю, что достигла состояния мира сама с собой?

– Могу поделиться с вами личным опытом… Такое состояние возникает, когда вы просыпаетесь утром и хотите петь, когда не желаете ложиться, потому что у вас много дел; когда рассвет или закат доставляет вам радость и вы не можете дождаться наступления следующего дня. Видите ли, в этом случае вы начинаете замечать самые простые вещи… Например, цветок у дороги, птицу в небе. Ваша душа очищается от грязи, и вот уже вы начинаете улыбаться без веской на то причины, смеетесь вместе с окружающими вас людьми. При виде играющих детей ваше сердце чуть не выскакивает из груди. Такие вещи заставляют вставать по утрам и радоваться жизни… Сегодня молодые люди больше рассуждают о деньгах, прибыли и сделках, смотрят на часы по сотне раз в день. Во времена моей юности мы старались жить как можно радостнее, дышать полной грудью, потому что не знали, что с нами будет завтра. Нельзя терять ни минуты, нужно наслаждаться каждым мгновением жизни. Я помог вам хоть немного, дочь моя?

– Трудно сказать, святой отец. Пока не знаю… Мне кажется, я сошла с тропинки и не там повернула, но я постараюсь найти правильную дорогу. Как же быть, святой отец? Начинать ли все с самого начала или продолжать жить прежней жизнью? Что вы думаете по этому поводу, отче?

– У вас уже есть ответ, Эмили, следует только хорошенько поискать его в глубине собственного сердца… Если возникнут какие-либо проблемы, позвоните.

– Хорошо… Спасибо, святой отец, что выслушали меня. – Эмили положила трубку, не понимая, улучшилось ее состояние или нет после разговора со священником.

Женщина бродила по дому, касалась спинки кресла, поверхности стола, рассматривала картины на стенах. А может, ее ошибка заключается в том, что теперь она живет здесь? Это здание принадлежит ей, Эмили купила его на заработанные собственным трудом и потом деньги.

«Чего ты хочешь, миссис Торн? – ожил внутренний голос. – Ты и сама толком не знаешь. Тебе нужно уехать куда-нибудь, и немедленно. Поэтому сразу, не откладывая, собирай вещи. Уезжай, Эмили, прямо сейчас… Купи карту на бензозаправке, позвони Бену и девочкам – и уезжай.

Она полюбила этот дом. Он казался ей таким обжитым и уютным, каждый жилец привнес в него что-то свое: кто – цветы в горшках, кто – посуду в кухню, кто – плетеные коврики; кто-то повесил новые жалюзи на окна; одна из женщин, живших здесь, сшила занавески на кухонные окна и на дверь черного хода. Словом, каждый старался по мере сил и возможностей.

Миссис Торн взглянула на дверь ванной, находящейся сразу за кухней. Она когда-то очень давно сама заперла ее и сказала всем, что этим помещением пользоваться нельзя. Вот уже несколько лет Эмили и не думала открывать комнату. Пол по-прежнему усеивало множество зеркальных осколков. Следует все-таки открыть дверь, убрать разбитое зеркало, повесить новое. Господи, где же ключ? Наверное, в столе. Если он не найдется, нужно попробовать взломать замок.

Не отрывая глаз от двери, Эмили продолжала размышлять о словах священника. Когда она в последний раз просыпалась с желанием петь? В день свадьбы. Когда в последний раз Эмили не пожелала лечь в постель, потому что ее ждали важные дела? В ночь перед свадьбой. А быть с рассветами и закатами? Никогда она не видела их и не испытывала наслаждения от фантасмагории красок. Когда же ее радовали цветы или птицы? Да никогда! Интересно, бабочки считаются или нет? Однажды, в день свадьбы, Ян вручил ей разноцветную прелестницу, и Эмили отпустила ее, но никаких особенных чувств при этом не испытала. Когда же ей приходилось видеть играющих детей, душа корчилась от боли. Как можно радоваться и смеяться, если сердце разбито и истекает кровью?

Открыв ящик стола, женщина отыскала ключ и крепко сжала в ладони. Собравшись с силами, она подошла к двери, открыла ее и включила свет. На том месте, где раньше находилось зеркало, виднелись следы засохшего клея, на самом верху поблескивал оставшийся осколок. Если встать на стул, то можно заглянуть в него. Эмили направилась за веником, совком и тряпкой. Натянув на руки резиновые перчатки, она вымыла пол, раковину, ванну и унитаз. Когда все высохло, миссис Торн принесла стул из кухни и вскарабкалась на него.

– Привет, Эмили, – бросила женщина своему отражению, – это я. Хочу тебе кое-что сказать… Меня наставил на путь истинный отец Майкл. Нельзя вернуть прошлое, а я пыталась это сделать в свое время, даже одевалась так же, как и прежняя Эмили, которой я вновь хотела стать. Меня настолько поглотила эта идея, что сама не заметила, как замкнулась в собственном маленьком мирке. Я перестала чувствовать, напрасно прожив лучшие годы. Теперь мне хочется вернуть себе способность смеяться и чувствовать… Если меня поджидают неприятности, то я прекрасно знаю, как с ними бороться. – Женщина осторожно коснулась огрызка зеркала. – До свидания, Эмили Торн. Ты просто мошенница и пустозвонка.

Она отнесла стул на место, но дверь не закрыла и оставила свет включенным.

После всех хлопот миссис Торн присела за стол и вдруг заметила на столешнице лист бумаги с адресом и номером телефона горного убежища, данный отцом Майклом. Набрав нужные цифры на диске аппарата, она связалась с пансионатом в горах.

– Я бы хотела заказать для себя… Не знаю, когда приеду… Да, номер на одного – спальня, гостиная, ванная. Да, отлично… Сколько буду у вас находиться? Пока не решила.

В течение следующего получаса миссис Торн собирала вещи. Они поместились в четырех чемоданах. Она отнесла их вниз, затем позвонила своим подругам и Бену, попросив их бросить все дела и приехать домой. «Это очень важно», – настаивала Эмили. Налив в кофеварку воды, женщина позвонила в аэропорт и заказала билет в Эшвиль, что в Северной Каролине, затем связалась с агентством по найму автомобилей. Она намеревалась переночевать в городке и рано утром отправиться в «убежище».

Миссис Торн поставила чашки, сливки, положила на стол ложки и салфетки. Осталось только ждать…

Все сразу поняли, что-то случилось, лишь шагнув в холл. Подруги увидели открытую дверь в ванную комнату, которая тысячу лет считалась запретной.

– Сегодня это последнее, что мне нужно сделать… Слушайте, дорогие мои, у меня есть еще одна проблема, требующая скорейшего решения. Я прекрасно знаю, что некоторое время вы спокойно можете обойтись без моих «ценных» указаний. Говорю «некоторое время», потому что пока сама точно не знаю, сколько продлится мое отсутствие. Мне… нужно найти себя. – Она тепло и открыто улыбнулась. – Да, да, вы меня правильно поняли… Хочу совершить паломничество. Вы можете сказать, что уже немного поздно, но, тем не менее, я все равно поеду. Некоторым людям нужно стукнуть по голове, так сказать, прочистить мозги, чтобы они хоть что-нибудь поняли. Я, например, на пути к этому… Вы отлично справитесь без меня: сейчас делами не нужно заниматься вплотную, они идут сами по себе благодаря нашим стараниям. Все остается по-старому. Можете жить и радоваться жизни.

– Куда ты едешь? – одновременно вырвалось у подруг.

– В Черные горы, что в Северной Каролине. Это совсем недалеко от Теннесси, в Грейт-Смоуки. Словом, некоторого рода убежище. У телефона лежит адрес и номер отеля. Вы звоните при необходимости, оставляете сообщение, а я вам перезваниваю, так как в номере нет аппарата. Перестаньте хмуриться! – Эмили рассмеялась. – Успокойтесь, все будет хорошо.

– Я буду скучать по тебе, – признался Бен.

– И я… буду скучать по тебе и по всем вам. Вернее, уже скучаю, хотя никуда еще не уехала. Конечно, вы жаждете знать, почему я так поступаю? Вот мой ответ: я достигла поставленной цели. Сегодня годовщина смерти Яна… Мы не должны понапрасну терять свою жизнь. Думаю, вы понимаете, о чем идет речь… Я бросила все силы на внешнюю атрибутику, экстерьер и совсем позабыла о душе, затворилась в собственном мирке и не желала выбираться оттуда. Бен знает об этом лучше всех остальных. Клянусь, я не понимала этого до сегодняшнего утра, пока один мудрый человек не указал мне на мою ошибку. После этого сразу начались сборы… Процесс восстановления займет довольно много времени, поэтому не могу сказать точно, сколько буду отсутствовать.

– Счастливого пути, Эмили, – сдавленно произнес Бен. – Мы будем ждать тебя.

– Поезжай на сколько угодно. Главное – твое самочувствие и душевное здоровье.

– Мне так хорошо, так спокойно, – пробормотала миссис Торн, прикладывая платочек к глазам. – Я не хочу плакать и не желаю, чтобы вы понапрасну лили слезы. Итак, кто повезет меня в аэропорт?

– Ты что, шутишь? – закричали одновременно сестры Демстер. – Мы все проводим тебя.

Эмили рассмеялась.

– Боже! Как я вас всех люблю! Спасибо за то, что поняли меня.

– Я буду ждать на улице, – пробурчал Бен и отвернулся, чтобы никто не заметил его слез, – поставлю чемоданы в пикап.

Миссис Торн отправилась следом за Джексоном. Обняв его, она прошептала ему на ухо, оправдываясь:

– Мне необходимо сделать это.

– Знаю, дорогая. Поступай так, как подсказывает сердце.

Женщина широко улыбнулась, несмотря на слезы, потоком заливавшие лицо.

– Ты прекрасный друг, Бен, на тебя можно положиться. Моя жизнь стала богаче, потому что в ней появился ты. Например, никогда раньше не любила пикники, пока ты не вытащил меня на природу… Ты научил – не бояться себя… Я многое переняла у тебя… Только вот до сих пор мучает один вопрос… Можно? Почему ты ни разу ничего не сказал об операции по подтяжке лица?

– Гм… Какая еще подтяжка? Для меня ты не изменилась ни на йоту. – Мужчина улыбнулся. – Конечно, я заметил результаты, но для меня это не суть важно, потому что полюбил Эмили Торн сразу, как увидел впервые, поэтому метаморфозы, происходящие с ней, не влияют на мои чувства. Ну, ну… Не надо плакать, ты же ведь едешь навстречу приключениям. Выше голову, дорогая. Если у тебя будет время, подумай обо мне, о девочках. Я люблю тебя, Эмили. Буду с нетерпением ждать твоего возвращения. Ты ведь вернешься? – с тревогой спросил он.

– Конечно, вернусь, только не знаю, когда.

– А вот это уже неважно, – мужчина нежно поцеловал ее. – Ты сущий дьявол, Эмили, и запомни: я первый сказал тебе об этом. Возможно, и не первый… зато тот, к чьему мнению ты всегда прислушиваешься.

– Бен, ты первый. Я хорошо помню… Ты самый лучший человек из живущих на планете. Теперь твоя очередь запоминать, что именно я произнесла эти слова первой. Хотя… мне наплевать, первая или вторая.

– Первая, первая, – успокоил Джексон женщину. – Давай-ка садись в машину. Чем раньше ты уедешь, тем раньше вернешься.

Через десять минут дверь белого фургона захлопнулась, а спустя два часа последовали объятия, поцелуи и слезы. При прощании Эмили шепнула Бену:

– Присматривай за всем… Наверное, ты единственный мужчина, кому я полностью могу доверять. Спасибо, что ты есть, милый.

– Давай, давай мотай отсюда, – буркнул тот, пряча лицо.

Миссис Торн целовала всех по очереди, потом заплакала.

– Хватит слез, – твердо заявил Джексон. – А теперь, уважаемые дамы, приглашаю вас на ужин. А о ней не переживайте – она скоро вернется.

* * *

Миссис Торн растерла замлевшее плечо и выбралась из джипа. Четырехчасовая поездка по горной дороге явно не относилась к приятной части путешествия.

Эмили огляделась. Она находилась на автостоянке, расположенной напротив главного здания пансионата «Убежище на Черной горе». Вокруг царило такое великолепие и тишина, что женщине показалось, будто она на мгновение оглохла. Затаив дыхание, миссис Торн старалась вспомнить, когда слышала в последний раз щебет птиц и ощущала запах свежей хвои. Верхушки сосен скрывались в облаках, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть их. Местечко на Черной горе оказалось царством вечнозеленых растений, потому что повсюду виднелись кустарники и деревья, источавшие волнующие ароматы.

Главный корпус казался сошедшим с почтовой открытки. На крыльце около дома стояли кадки с ярко-красной геранью, оживляя суровый пейзаж.

Спокойствие…

Эмили почувствовала, как груз забот упал с плеч, когда на крыльцо вышла монахиня в черном одеянии.

Сестра Филлис, или Филли, как она попросила ее называть, выглядела просто настоящей красавицей: огромные темные глаза, великолепные зубы, розовые щеки и отличная фигура.

– Должно быть, вы Эмили Торн? Нам звонил отец Майкл и сказал, что мы обязаны приготовить для вас красный ковер у входа. К сожалению, – весело рассмеялась монахиня, – у нас такового нет. Имеется лишь грубый коврик для молитв. Он весь в дырах и настолько вытерт, что определить его цвет уже невозможно.

Эмили совершенно неожиданно для самой себя почувствовала непреодолимую симпатию к этой девушке.

– Как здесь красиво и спокойно.

– О, да. Тихо… Только мы поем перед обедом.

– Не может быть! – притворно изумилась миссис Торн.

– Ладно, давайте запишемся в отеле, и я покажу ваш номер. Ненавижу писанину!

Эмили рассмеялась, ибо «писанина» включала в себя подпись на листке регистрации и на чеке.

– Обратите внимание… Эта тропинка называется «Путь архангела». Поскольку вы не католического вероисповедания, поясню, что архангел – это ангел самого высокого ранга. Отец Майкл сказал, что вам непременно следует ее показать. А почему – вы и сами знаете.

– Спасибо ему. Да, я действительно знаю… Здесь так красиво! А кто ухаживает за цветами?

– Жильцы. Я каждый вечер на закате собираю семена. Ну, что вы об этом думаете? – Сестра Филлис жестом постаралась показать весь расстилающийся вокруг ландшафт.

– Очаровательно!.. Что-то я не вижу других строений. Мне придется жить здесь одной?

– Святые угодники! Нет! Просто на «Пути архангела» только один домик. Остальные сосредоточены возле главного здания. Не беспокойтесь: потеряться или заблудиться практически невозможно. В домике есть карта местности, где отмечена станция рейнджеров. Они поддерживают с нами связь… Сейчас у нас довольно много людей – сорок шесть человек. Едят у нас в зале за главным корпусом. Это место тоже выделено на карте. Имеется часовня, если хотите, можете посещать службы. Кстати, в настенном календаре в вашем домике отмечены все религиозные праздники и службы… Обязательно-принудительного здесь ничего нет. Есть комната отдыха и развлечений с телевизором, библиотекой, фонтаном и стереосистемой. Она находится на «Пути святого креста»… Телефон в зале, где проходят обеды. Если вам будут звонить, мы пошлем кого-нибудь в ваш домик. Почту нам доставляют ежедневно… Хотите спросить о чем-то еще?

– Да, о времени обеда, ужина и так далее… Что, если я пропущу назначенное время?

– Значит, останетесь голодной, – жизнерадостно прощебетала Филли. – Итак, завтрак – в семь, обед – в двенадцать, ужин – в шесть. Ваша еда незатейлива, зато питательна. Одна из сестер ежедневно печет хлеб и пироги. Все выращивается и готовится здесь. Пища, как я уже говорила, простая, но за все годы никто не пожаловался на скудость питания.

– Замечательно.

– Давайте зайдем в домик. Мне так нравится наблюдать за реакцией гостя.

– Это… Это…

– Спартанское жилище?

– Ну, не совсем… Здесь хорошо, сестра. Просто ожидала нечто, похожее на келью.

– А-а-а, понимаю… Вам будет удобно здесь? Эмили огляделась: простая добротная мебель, камин с двумя розовыми цветками в горшках на каминной полке, горные пейзажи, украшающие стены. Женщина вошла в спальню – двуспальная кровать, большой шкаф, столик, кресло с торшером. Ванная комната небольшая, выложенная голубой плиткой, без каких-либо излишеств, на полу небольшой коврик.

– Мне здесь будет очень удобно, сестра, – выдохнула миссис Торн.

– Не пугайтесь, когда услышите звон колоколов. Они звучат три раза в день. Учтите, это довольно громко. Я могу чем-нибудь помочь вам?

– Нет, сестра, спасибо.

– Через полчаса ребята принесут ваши чемоданы. Машина должна оставаться на стоянке. А вот велосипед можете хранить здесь. Кстати, вы умеете управлять им?

– Никогда не пробовала. Только недавно купила его… Дома у меня велотренажер, на котором я долго занималась.

– Ну, это, наверное, безумно скучно, – заметила Филли.

– Да нет, я обычно в это время смотрела телевизор. Время шло почти незаметно.

– Здесь много всего интересного. Пожалуйста, не удивляйтесь, увидев у порога вашего домика белок или зайцев, которые клянчат что-нибудь вкусненькое. Они иногда доходят до самых дверей и терпеливо ждут, когда их угостят… На крыльце стоят кормушки… Увидимся за ужином, Эмили. Я могу вас так называть?

– Конечно.

– Тогда зовите меня Филли.

– Договорились.

Миссис Торн, присев на стул, выглянула в окно. Интересно, когда в ее душе поселятся покой и умиротворение? Может, завтра? Она задремала и вздрогнула, услышав звуки рожка и хруст гравия на дорожке. Женщина встряхнула головой, прогоняя остатки дремы.

– Миссис Торн, я принес ваши вещи. Где их поставить?

– На крыльце. Велосипед тоже оставьте здесь.

Перед ней стоял далеко не мальчик. Интересно, бывают ли священники такими высокими, хорошо сложенными, белокурыми и так красиво улыбающимися? Мужчина был одет в брюки защитного цвета, на ногах – горнолыжные ботинки, довольно поношенные, но аккуратные.

– Вижу, вы получили лучший домик. – «Какой у него низкий и бархатный голос, – подумала Эмили. – Мне он нравится… Кто знает, возможно, здесь действительно будет интересно». – Обычно он пустует… Говорят, нужно сделать что-то очень значительное, чтобы поселиться в нем. Но что именно, монахини умалчивают… Меня зовут Мэтт Холидей, – представился мужчина и протянул руку.

– Эмили Торн, – назвала себя женщина и вытащила из кармана две смятые банкноты по одному доллару. – Этого хватит? – поинтересовалась она, роясь в сумочке.

– Думаю, хватит, но только… зачем? – В глазах Мэтта зажегся дьявольский огонек.

– Как «зачем»? Ведь вы принесли мои вещи. Филли сказала, что их доставит мальчик… Монахини иногда так называют мужчин… Наверное, потому, что ведут уединенный образ жизни и далеки от мирских забот. – «О, черт! Я несу какой-то вздор да еще продолжаю держать в руках эти проклятые деньги», – осудила сама себя Эмили.

Мэтт Холидей пригладил свои светлые волосы. Она тут же обратила внимание на его длинные тонкие пальцы.

– Даже не знаю, обрадоваться мне или оскорбиться? Склоняюсь в пользу первого. Дело в том, что я рейнджер и заехал сюда, чтобы узнать, все ли в порядке. Бобби не оказалось на месте, и Филли попросила меня. Сохраните эти два доллара, и в воскресенье купите мне мороженое. По выходным сестры делают это лакомство, – пояснил он, – и стоит оно пятьдесят центов.

Миссис Торн быстро спрятала деньги в карман, чувствуя, как начинает полыхать ее лицо от стыда.

– Отлично, договорились. А… какое именно мороженое вы предпочитаете?

– Надо же, она еще спрашивает! В одно воскресенье это ванильное, в другое – шоколадное, в третье – банановое, потом монахини делают сливки… Самое вкусное мороженое в штате, черт возьми! Я приезжаю сюда каждое воскресенье и привожу с собой детей.

Миссис Торн вспомнила Бена и Теда: нужно рассказать им про удивительное мороженое.

– Сколько же им лет?

– Девять и четырнадцать.

Она уже хотела поинтересоваться, почему миссис Холидей не приезжает вместе с ним, но мужчина сам продолжил свой рассказ:

– Я вдовец… Сестры очень хорошо относятся к моим ребятишкам. Они любят сюда приезжать и помогают, чем могут, монахиням. Филли легко вывести из себя, а Джилли сходит с ума, когда по пятницам жарят рыбу… Все! Молчу, а то выболтаю ненароком все секреты.

Эмили рассмеялась и хохотала до тех пор, пока рейнджер не сел в свой джип и не уехал.

– Наверное, ему одному дозволено разъезжать по территории Убежища, – предположила вслух женщина. – Гм… Вдовец, приезжающий каждое воскресенье отведать мороженого. Кстати, до выходного осталось ровно три дня.

Миссис Торн принялась распаковывать чемоданы. Через десять минут все лежало на своих местах, а сами вместилища вещей были заброшены под кровать. Взяв небольшую книгу, она вышла на крыльцо. Интересно, а далеко ли отсюда станция рейнджеров?

Полистав брошюру, Эмили отложила ее в сторонку и взглянула на цветы в кадках. Сегодня собрать семена или оставить на завтра? Принять душ и перекусить или заняться исследованием территории?

– Я присяду здесь, – сказала сама себе женщина, – и буду вдыхать чистый горный воздух, напоенный сосновым ароматом, а потом выкурю сигарету. Можно помечтать и поразмышлять о чем-нибудь или просто побездельничать… Следует составить расписание, режим дня, иначе я сойду с ума. Завтрак, пешая прогулка, плавание, велосипед, сбор семян, прополка цветов, обед, прогулка, занятия в саду, душ, ужин, наблюдение за звездами… Кроме того, следует почитать хоть что-то о самих горах Грейт-Смоуки.

Если однообразие жизни в Убежище ей надоест, она может отправиться в Бэтлинберг. Интересно, далеко ли отсюда до Мемфиса? Если нет, то к ее услугам Грейсленд с мемориалом Элвиса Пресли.

Неожиданно для самой себя миссис Торн погрузилась в глубокий сон и проснулась при первом ударе колокола, который почему-то называли Ангелиусом. Эмили спустилась вниз, потревожив двух белок около сосны. Пробегая мимо них, она буркнула на ходу «извините», не чувствуя себя при этом глупой.

Сестра Селестина, или просто Тина, прочла молитву перед трапезой. Ужин проходил в обстановке, максимально приближенной к домашней. Каждый обслуживал себя сам. При этом не было никаких ограничений в количестве съедаемого. Если не хватит – на кухне есть добавка.

Эмили с удовольствием налегла на жареную свинину, морковку и картошку, выращенную здесь же, в саду. Овощи только что сорвали, поэтому они хрустели на зубах. Хлеб свежеиспечен, масло и джем – собственного приготовления. Вишневый пудинг показался ей настолько вкусным, что только усилием воли она заставила себя встать из-за стола.

– Нет, нет, миссис Торн, – с улыбкой остановила ее сестра Тина, – каждый относит свою тарелку и столовые приборы к буфету в дальнем конце комнаты. – Эмили покраснела. – Извините, мы забыли предупредить вас об этом.

Выйдя из зала, миссис Торн познакомилась с остальными жильцами пансионата. Кофе подавали на столики, установленные прямо на улице, под кронами сосен. Здесь она услышала множество историй, так или иначе связанных с Убежищем в Черных горах. Как сказала одна гостья, в этом месте ты начинаешь общаться с Богом, природой и самим собой; в сей обители ты не можешь никого обмануть, даже самого себя. Эмили не совсем поняла, о чем говорит женщина. Очевидно, речь шла о чем-то духовном.

– Я Роуз Финнеран, – представилась пухленькая дама, протягивая руку. – Приятно видеть новое пополнение, так сказать, прилив свежей крови. Каждый год я вижу здесь только пожилых людей, а вот вы… Меня порадовало, что вас поселили в «Пути архангела». Теперь, когда все болтают, могу открыть вам секрет… В этом домике живут избранные… По моему мнению, у них имеются определенные проблемы деликатного свойства. Другие утверждают, что «Путь архангела» предназначен для важных персон, но монахини – запомните это! – не делятся с нами секретами… Лично мне это безразлично, но кажется, вам будет очень одиноко. Ой, я слишком много говорю… – торопливо перебила себя женщина. – Большинство живущих здесь не болтают попусту, они молятся. Не спорю, молитвы – это хорошо, но ведь в жизни полно других прекрасных вещей. Подождите, пока не познакомитесь с рейнджерами… Они такие чудесные парни! Я ищу себе друга. Большинство гостей на «Восточном пути», где мне приходится жить, – старые перечницы. Каким образом вы попали сюда?

– Вы совершенно правы, утверждая, что много говорите, – спокойно произнесла миссис Торн и улыбнулась, пытаясь сгладить неприятное впечатление, произведенное ее словами.

– Это потому, что в нашей семье было одиннадцать детей, и всем хотелось вставить словечко в общий разговор. До меня очередь вообще редко доходила. У меня самой восемь детишек, и с ними творится то же самое. Они, правда, все разъехались и живут своей жизнью… Я приезжаю сюда каждое лето вот уже в течение десяти лет.

Новая собеседница Эмили выглядела очень забавно: маленькая, пухленькая, с круглыми щечками, седыми задорными кудряшками, которые придерживал красивый обруч с металлическими вкраплениями. Пронзительные голубые глаза лукаво поблескивали за стеклами очков. Словом, она напоминала хлопотливую белочку, случайно заблудившуюся среди людей.

– А вот я приехала сюда впервые, – заметила миссис Торн.

– Это место притягивает к себе, как магнит. Когда уезжаешь отсюда в конце лета, не можешь никак дождаться, пока ступишь на порог родного дома, а потом начинаешь скучать по Убежищу. Все говорят то же самое. Думаю, мы с вами подружимся, если вы немного повеселеете и расслабитесь, а то ваш серьезный вид наводит тоску. Позже мы переговорим о том, что тревожит вас. Похоже, проблем скопилось предостаточно…

– А сколько монахинь трудится здесь? Нанимают ли мирских? Чтобы поддерживать такой образцовый порядок вокруг, надо много рабочих рук. Как часто приезжают сюда рейнджеры? Я познакомилась с одним из них… Его зовут Мэтт. Он принес мои чемоданы.

– Я буду отвечать на каждый ваш вопрос по очереди… У нас шесть монахинь. Они, кстати, позволяют называть себя по имени. Сестры развлекаются вместе с нами… В августе у нас проходят соревнования, в которых они принимают деятельное участие, особенно следует выделить Филли и Тину. Они плавают, молятся, не вмешиваясь ни во что, настроены очень дружелюбно и держат языки за зубами. После беседы с ними в душе поселяется покой. Это трудно объяснить, но так уж получается… У них нет никаких забот, сестры живут для Бога и творят добрые дела. Думаю, для их характеристики подходит слово «чистота». Когда заговариваешь с ними о проблеме, не дающей тебе покоя, у них всегда готов ответ. Я сама не католичка, но посещаю воскресную мессу… Она задает хорошее настроение на целый день.

В Убежище работают девять мирян. Пять человек заняты сельскими работами, причем двое из них – мальчики, чьи родители трудятся здесь же. Чудные дети!

Рейнджеры навещают нас дважды в день. Обычно приезжает Мэтт, но иногда – Айвэн. Все зависит от расписания… Оба парня очень дружелюбны и приятны в общении. Мэтт – вдовец, а Айвэн – холостяк. Я вот уже десять лет пытаюсь соблазнить его, но тщетно. Вдовец тоже ведет себя подобным образом… По-моему, каждая одинокая женщина, приезжающая в Убежище, забрасывала удочку, ан нет – рыбка не клюет. Ребята дружелюбны и общительны, но и только.

Эмили рассмеялась.

– Может, стоит поменять насадку? Откуда вы родом, Роузи?

– Из Барнеборо, что в Пенсильвании. Я уже давненько подумываю о переезде на юг, так как у нас очень холодные зимы, но мысль об упаковке своих вещичек повергает меня в глубокое уныние, и я тут же решаю никуда не ехать. Поэтому на зиму я отбываю во Флориду и возвращаюсь домой лишь весной… Давайте прогуляемся. Нужно сжечь калории… если, конечно, у вас нет других планов.