Текст книги "Пробуждение любви"

– А что будет с ним, если жена уедет?

– Прежде всего прошу учесть следующее: они разведены. Она больше не является его супругой. Ему придется столкнуться с суровой правдой, когда она выйдет замуж и уедет.

– Не оставляй его, Бен. У меня тоже не было подруг, ни одного близкого человека… Я знаю, что он чувствует. Отрицание, неприятие… Оно уничижает человека, и ему хочется спрятаться в чулане.

– Приехали, – объявил Джексон, паркуя машину на охраняемой стоянке. – Когда я купил это место, мне пришлось выбирать: гараж или камин. Склонился в пользу последнего. Мой сын – бойскаут и любит разводить огонь. Зимой мы разжигаем камин и, поглощая тосты с мясом, рассказываем друг другу разные истории… Для этих же случаев я держу дома много попкорна. Знаешь, как хорошо!

Ей нравился этот мужчина, и Эмили едва сдержала себя, чтобы не сказать: «Ты когда-нибудь занимался любовью перед камином?», но прикусила язык и заявила:

– Мне холодно.

– Так тебе и надо! Будешь знать, как ходить под дождем и шлепать по лужам, – рассмеялся Бен, открывая дверь и включая свет. – По лестнице налево… Там комната сына. Рядом – ванная комната. В стенном шкафу должен быть халат. Сбрось одежду вниз, я высушу ее.

– А как же ты?

– У меня есть смена белья. Смотри, я приоделся для свидания. – Мужчина, распахнув пиджак, оттянул ворот пуловера, демонстрируя белоснежный воротничок. Отвороты брюк были безнадежно мокры и измяты. С них на бежевый ковер капала вода.

Эмили поднялась по лестнице. Она не стала рассматривать комнату мальчика, пока не переоделась в сухой и теплый халат.

Помещение, принадлежавшее Джексону-младшему, было заставлено спортивным инвентарем и оформлено в ярких жизнерадостных тонах. На полках стояли игрушечные солдатики, плюшевые медведи, в углу пристроились бейсбольная бита, перчатка и ящик с мячами. На прикроватной тумбочке красовалась лампа в форме футбольного мяча. Рядом лежал видавший виды мячик, оставшийся, очевидно, еще со времен детства самого Бена. Эмили прикоснулась к кожаной покрышке, растрескавшейся от старости. Рядом с кладовой стояли изящные сани – тоже наследство Джексона-старшего. Эмили поняла, что Бен – отличный отец. Под двумя окнами располагались книжные полки, заставленные детскими книжками с замусоленными страницами. Между потрепанными переплетами виднелись и новые, в основном приключенческие, издания, буклеты с загадками, кроссвордами, брошюры о спорте, поездах и самолетах, чуть ниже книг лежала сумка с конструктором. Напротив кровати стоял письменный стол, по краям которого находились стаканчики с карандашами, а в центре – перекидной календарь. Миссис Торн повернулась и попробовала матрас – твердый, но вполне удобный для отдыха. Ей очень понравилось покрывало с вышитыми на нем сценами из бейсбольного матча. Шторы на окнах отлично гармонировали с накидкой на кровати.

– Эмили, все в порядке?

Она не слышала шагов Бена и поэтому вздрогнула от неожиданности.

– Твой сын любит свою комнату, – уверенно сказала женщина. – Здесь так уютно… Ты сам все это делал?

– Мы трудимся вместе с Тедом. Когда я переехал сюда, у меня возникли финансовые трудности. Некоторое время едва сводил концы с концами, но судья сказал, что я обязательно должен оборудовать комнату для сына. Вот тогда-то и появились здесь игрушки, книги, спортивный инвентарь. Я перенес детские вещи из дома моих родителей, потому что моя жена терпеть не могла всякий, как она называла «драгоценности» Теда, хлам. Перед этим я поинтересовался у сына, как он смотрит на мои старые игрушки, и он с удовольствием согласился получить их. Ему нравится приходить сюда, и мальчик с нетерпением ждет этого момента. Мне кажется, это хорошая комната, здесь отдыхаешь душой… Как ты считаешь?

– О, да. Мне жаль, что я никогда… Ян пригласил дизайнера… У меня не было возможности… А, ладно, все это в прошлом. Итак, как там насчет ужина?

Джексон рассмеялся.

– Я ждал тебя, чтобы тосты не остыли. Масло я уже приготовил, осталось только поджарить хлеб. У меня есть настоящий джем, не суррогат. Нравится такое меню, Эмили?

– Обожаю джем и терпеть не могу желе, которое постоянно соскальзывает с тоста.

– Я тоже, – облегченно вздохнул Бен. – А бекон?

– Люблю, чтобы он был хорошо прожарен и разрезан на четыре части.

– Надо же, как совпадают наши вкусы. А яйца?

– Чуть поджаренные, желтки должны оставаться жидкими. Думаю, трех вполне хватит.

Джексон, закинув голову, раскатисто захохотал.

– Эмили Торн, вы просто чудо. Я порезал восемь кусков бекона, залил его шестью яйцами и приготовил по три тоста.

– Отлично! А на десерт что-нибудь будет? После такой пищи можно размяться чем-нибудь сладеньким. Обычно я ем мандариново-апельсиновые дольки.

– Боже! – простонал Бен, открывая шкафчик над раковиной и извлекая оттуда девять банок с дольками. – Я осилю целую банку, – заявил мужчина.

– Я тоже.

Они смотрели друг на друга, приоткрыв от удивления рты. Эмили первой отвела глаза.

Мужчина и женщина ели, словно проголодавшиеся водители грузовиков, и подчистили тарелки одновременно. Таким же образом съели десерт и запили соком.

– Посуду можно и не мыть. Завтра я все равно встаю рано, чтобы поехать за Тедом. Так что оставляем все до утра.

– Рада это слышать, Бен Джексон, – улыбнулась женщина, поднимаясь, и направилась в зал. Мужчина шел следом. Он нес поднос с кофе и бутылкой бренди.

– Ты разливай, а я разожгу камин. Одно полено или два?

Эмили хихикнула.

– Два, мне нравится, когда огонь полыхает вовсю. У тебя что, проблема с дровами?

– Завтра мы с Тедом отправимся в супермаркет… Ты знаешь, где мы покупаем вязанки по три доллара?

– Нет. Понадобятся бесплатные дровишки – приходи ко мне. У меня их за гаражом целая тонна.

Бен сел рядом с Эмили и положил ноги на стол. Она последовала его примеру. Дождь барабанил в окно, и от этого в комнате становилось еще уютнее.

– Тебе нравится летняя гроза, когда небо светлеет от молний, а земля сотрясается от раскатов грома? – поинтересовалась миссис Торн.

– Да. Она наполняет воздух озоном, и мне легко дышится. Люблю смотреть на буйство природы, укрывшись в уютном гнездышке. У моих родителей застекленное крыльцо, и мне нравилось сидеть на перилах и наблюдать за грозой. Моя мама почему-то всегда очень волновалась… Тед пошел в меня. Обожает смотреть на неистовство стихии. А ты?

– Я тоже. Не знаю почему, но после грозы я всегда чувствую себя намного лучше. Вообще люблю то, что улучшает настроение, – тихо призналась она.

– Ты говоришь об этом? – Бен наклонился и коснулся губами ее щеки.

Миссис Торн улыбнулась:

– Да, это тоже.

– Могу повторить, если тебе так нравится.

– Конечно нравится, – игриво улыбаясь, произнесла Эмили.

– Может, нам стоит остановиться? – начал было он.

– Нет, так случилось в прошлый раз, а на этот все будет по-другому. Давай договоримся – все, что здесь произойдет, должно произойти, и никто не станет ни жертвой, ни палачом. Просто мне нужно приложить некоторое усилие и запомнить это.

Бен сжал женщину в объятиях. Та пылко ответила на поцелуй. Задыхаясь, Джексон отстранился.

– Эй, Эмили, что происходит?

– Т-с-с-с, – приложила она палец к губам. – Ты этого хочешь, и я постараюсь дать тебе желаемое.

– Нет! – Слово острой стрелой впилось в ее мозг. Миссис Торн растерянно заморгала, отпрянула от Бена, уставившись на него с неподдельным изумлением.

– Нет? Ты сказал «нет»?

– Именно. Послушай, я… Кровь, что ли, ударила мне в голову? Но мне показалось, ты приняла меня за кого-то другого… своего мужа, наверное… Мне нравится ласкать женщину, настраивать ее на лучшее, на занятие любовью; я сам получаю от этого огромное наслаждение, но ты лишила меня такой возможности. Я не твой муж, Эмили. Я – это я! Да, мне хочется заняться с тобой любовью, но зачем брать тебя силой и самому быть изнасилованным? Секс предполагает участие двух людей… В этой комнате один явно лишний, и если он не уйдет, выбора у нас не остается.

Эмили, побагровев от стыда, запахнула халат и отвела глаза.

– Я… Вызови мне такси. Пожалуйста… Моя одежда, скорее всего, уже высохла. – Она едва ворочала языком от потрясения: никогда в жизни ей не приходилось испытывать такой позор.

– Эмили…

У миссис Торн пересохло во рту. Нужно немедленно оправдаться, а если не получится, то напасть первой, не дожидаясь атаки. Сицилианская защита – в нападении… Словом, неплохая тактика для загнанных в угол.

– Эмили…

Женщина ринулась вверх по лестнице, не подумав, что ее одежда лежит внизу, в ванной комнате. Догадавшись, она помчалась туда, заливаясь слезами. Не надо смотреть на человека, только что смертельно ее оскорбившего. Эмили не сделала ничего предосудительного, чтобы вызвать такую негативную реакцию. Взяла на себя лидерство? А разве женщины не могут время от времени брать на себя инициативу? Во всех журналах говорится, что представительницы прекрасного пола должны откровенно признаваться своему мужу или возлюбленному, чего они хотят. Может, автор статьи имел в виду слова, а не действия? Скорее всего, она просто не поняла смысла прочитанного…

В ванной, закрыв дверь, миссис Торн сорвала с себя халат и схватила одежду. Задыхаясь, она надела туфли, изо всех сил сдерживая слезы. Боже, где же пальто? Висит на кресле около камина… Это значит, ей придется возвращаться в гостиную, пройти мимо Бена, волей-неволей взглянуть на него и, возможно, заговорить. В этот момент Эмили заметила дверь, ведущую на террасу, и в ней сработало ее извечное упрямство. Направляясь к желанному выходу, она знала, что поступает страшно глупо. Косые струи дождя ворвались в комнату. Хватит ли у нее мужества пройти пять миль до клиники? Тем более в такую погоду. Сначала надо решиться, а уж потом выходить. Миссис Торн подумала и пришла к выводу: нужно вызвать такси, а подождать его можно на маленьком крылечке под крышей.

Эмили открыла дверь. Как обычно люди переживают свой позор? Кажется, с высоко поднятой головой, не отводя глаз от обидчика? Да, так и следует действовать, будто ничего не случилось. Итак, набросить пальто и вызвать такси… Однако, прекрасно зная себя, Эмили понимала, что сделать это не так легко, как представляется на первый взгляд. Достоинство… Вот чего ей не хватает в данный момент.

Миссис Торн прошла в комнату, взяла телефон и набрала номер диспетчерской «Саут Плейнфилд компани». Ее заверили, что машина прибудет через семь минут.

– Спасибо за ужин. Извини, мне жаль, что тебе самому придется мыть посуду. Я вызвала такси, оно придет с минуты на минуту. Я подожду на улице.

– Эмили…

Женщина закрыла дверь и только тогда до нее дошло, что над маленьким крылечком нет крыши. Выражаясь точнее, оно оказалось бетонным возвышением с перилами. Она промокла буквально через несколько секунд. Дважды за ночь – это уж слишком.

Такси прибыло в тот момент, когда Бен распахнул дверь.

– Черт возьми, Эмили, заходи сюда. Нам необходимо поговорить.

– А мы уже закончили разговор, – крикнула миссис Торн, пытаясь перекрыть голосом шум ливня и усаживаясь в машину. Она дрожала от холода, зубы выбивали барабанную дробь. Краска стыда по-прежнему заливала лицо. Ей обязательно нужно поплакать. «Ты всегда рыдала, Эмили, хотя слезы никогда не помогают исправить положение, – упрекнул внутренний голос. – Нужно было выслушать Джексона, а ты никогда не поступаешь таким образом… Сначала что-то совершаешь, а потом жалеешь о содеянном. Именно твое упрямство заставило тебя отказаться от прав на владение клиниками. Глупо, глупо, глупо…»

Женщина вручила водителю такси пятидолларовую банкноту, выхватила ключи из кармана и выскочила из салона машины. Открыв дверь своего центра, она тут же ее захлопнула и побежала по темному помещению, задевая юбкой тренажеры, в ванную комнату. Закрывшись, Эмили включила свет, разделась и шагнула под душ. Смыть бы слова Бена, очиститься от стыда… Она с остервенением терла себя мочалкой, намыливаясь снова и снова. Ванная была наполнена паром до такой степени, что миссис Торн не видела собственного отражения в зеркале. Это хорошо, ибо у нее не возникало желания смотреть на Эмили Торн. Лицезреть ее и быть ею – абсолютно разные вещи.

– Он мне нравится, очень нравится, – исступленно бормотала она.

Когда Эмили принялась натягивать на еще влажное тело тренировочный костюм, раздался стук в двери. Бен! Выключив свет в ванной, она осторожно пробралась в коридор. Миссис Торн видела очертания его фигуры, слышала его голос. Он звал ее, говорил, что будет стоять у входа всю ночь и ждать, пока она одумается и поговорит с ним.

– Давай, давай, стой там… Мерзни… Мне наплевать! – пробормотала Эмили и пошла в комнату отдыха. Здесь она взяла телефон и позвонила домой, на Слипи-Холлоу-роуд.

– Лина? Это я. Выслушай меня и сделай следующее… Подъедь к черному ходу клиники и забери меня отсюда. Пожалуйста! В парадную дверь ломится Бен, говорит, что не уйдет. Я все тебе расскажу, когда вернусь. Извини, что вытаскиваю тебя в такую погоду, да еще ночью… Пока ты доберешься, я буду готова. Спасибо, Лина, – дрожащим голосом проговорила она и положила трубку.

Услышав шум приближающейся машины, Эмили торопливо открыла дверь черного хода. Джексон все еще продолжал колотить кулаками по деревянной панели. Миссис Торн ожидал приятный сюрприз: на тротуаре стоял фургон сестер Демстер, в котором находились все семь подруг. Она без сил прислонилась к Марте, и та прижала ее к груди, бормоча слова утешения.

– Прошу вас, не зажигайте фары, поезжайте до конца дорожки без света, – хрипло попросила Эмили.

– Эй, выпей глоточек, – предложила Лина, протягивая бутылку бренди. Женщина послушно приложилась к горлышку и… подавилась. Слезы хлынули из глаз.

Шестнадцать минут спустя они подъехали к своему дому. Нэнси открыла заднюю дверь и вышла. Лина подняла стекла, закрыла все двери на замки и включила сигнализацию в машине.

– Спасены!

– Если мистеру Джексону вздумается прийти сюда, мы спрячемся в моей комнате внизу, – предложила Марта. – Там же можно приготовить чай или кофе. Несите туда эту бутылку бренди… И прихватите еще, если, конечно, есть.

– Нам нужно развести огонь и сесть около него, словно бойскауты на привале, – пробурчала Паулина, занимая место в центре. – Здесь тепло и уютно. Мне нравится слушать бормотание кофейника, смотреть на поднос, поставленный перед камином… – Женщина пустила бутылку по кругу, и каждая из присутствующих отпила по глотку.

– Он пытался изнасиловать тебя? – поинтересовалась Марта, и в ее глазах вспыхнули недобрые огоньки.

– Нет, ничего подобного. Вы, наверное, подумали… Давайте я расскажу вам, что случилось со мной сегодня…

Эмили окинула взглядом всех присутствующих. Они – ее друзья, поэтому поймут и не осудят. Она начала говорить, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.

– Боже! Какой стыд… Я никогда не была с другими мужчинами, кроме Яна. Думала… Да откуда мне знать?.. Стукнуло сорок, а я до сих пор не в курсе всех этих новомодных штучек… Я убежала. Он хотел поговорить со мной, но мне стало так стыдно… А почему, сама не могу понять. Ну скажите честно, что я такого сделала? Как мне нужно было поступать?

Подруги, выслушав стенания Эмили, начали предлагать свои версии случившегося.

– Как долго вы… Ну… перед этим… – спросила Марта.

– Да почти нисколько.

– Поподробнее, пожалуйста.

– Ну, он поцеловал меня. Мне это понравилось. Бен, кстати, хорошо умеет это делать. Я призналась ему, что мне понравилось, и он предложил повторить… И повторил… Это вышло так здорово, я прямо обалдела! Стало ясно: сейчас мы займемся любовью. Тогда я поступила, как всегда… Как мы это делали с Яном…

– Но ведь ты находилась в комнате с Беном, а не с Яном! Господи, перепутать божий дар с яичницей, – заметила Келли.

– Ну, и кто же оказался агрессором? – поинтересовалась Зоя.

– Я! Боже мой, я подмяла его под себя, просто-напросто атаковала. Он… Он, похоже, не отвечал взаимностью, и я стала вести себя еще более агрессивно. Яну нравилось… О, черт!

– Вспомни, как он высказался. Только точно, – попросили близнецы.

– Он сказал «не надо». Значит, просто «нет»… Я же заявила: «Ты этого хочешь, и я постараюсь дать тебе желаемое». Именно в этот момент я услышала «нет». Бен бормотал, что не хочет насиловать меня и не желает сам быть изнасилованным. Он говорил еще что-то, но я не помню ничего, кроме последней фразы: «В этой комнате один лишний, и если он не уйдет, у нас не остается выбора». Мне стало ужасно стыдно… Ведь человек, с которым я собиралась заняться любовью, заявил, что все не так. Мною это было воспринято как отказ. Стыд и чувство вины – ужасные вещи, мне пришлось испытать их на себе в течение многих лет. Именно это я чувствую и сейчас. Так же случалось и раньше, когда мы жили с Яном. «Нет» из его уст было равносильно пощечине. В таких случаях я убегала и пряталась. Иногда целыми днями мы не разговаривали, избегали смотреть друг на друга… Вот что для меня значит слово «нет»… Услышав его от другого мужчины, я похолодела…

Паулина обняла Эмили.

– Поплачь, дорогая, здесь нет ничего постыдного. Мы прекрасно понимаем тебя. Оглянись!

Разве ты видишь кого-нибудь, кто бы осудил тебя?! Все только сочувствуют. Ну?

– Нет, нет, я знаю, что никто не осуждает меня. Несколько лет назад я не смогла бы никому открыться, носила бы все в своей душе… Мне нисколько не стыдно, что вы все знаете… Как я глупо иногда поступаю! Но у меня есть чувства, я такая же, как и все; зачастую способна на опрометчивые поступки… Что же мне делать?

– А чего ты сама хочешь? – задала встречный вопрос Лина.

– Спрятаться где-нибудь, забиться в угол… Не Бен хотел чего-то, а я! Это истинная правда.

– Мне кажется, ты еще не забыла Яна, Эмили, – осторожно заметила Паулина.

– Почему? Совершенно забыла. Я больше не думаю о нем.

– Неправда, он все еще является частичкой твоей жизни. Ты не разведена и формально числишься его женой. Разведись, Эмили, и сразу почувствуешь себя легче.

– Он оставил меня, поэтому сам должен беспокоиться о разводе. Ян, наверное, живет с какой-нибудь малышкой, прикрываясь мной, как щитом, чтобы официально не оформлять с ней свои отношения.

– Мужчины часто поступают именно таким образом. Хотя, если уж говорить откровенно, женщины тоже. Тебе надо вырвать его из своего сердца и из жизни. Пока это не сделано, его тень будет преследовать тебя вечно, и ты станешь совершать старые ошибки. Ты многое сделала, Эмили, шагнула далеко вперед и способна идти еще дальше… Ну, девочки, как вам мое выступление?

– Отлично, – зааплодировали присутствующие.

– Эмили?

– Хорошо, я позвоню адвокату и договорюсь о начале процесса о разводе. Думаю, дело не затянется, потому что мы живем раздельно уже несколько лет… Точнее, около восемнадцати месяцев. Может, обвинить его в том, что он бросил меня?

– Отлично, – поддержали ее женщины. – Все, что угодно, лишь бы развели. Да, требуй деньги на содержание. Ты хочешь получить их?

– Нет, если они будут поступать из абортариев. Вообще-то нет, я не хочу их, лучше сама заработаю. Это в моих силах, в наших силах, если станем держаться вместе… Иногда я прихожу домой, словно побитая кошка, а после разговора с вами настроение улучшается, и мир перестает казаться черным.

Бутылка бренди снова отправилась по кругу. Эмили поднесла ее к губам, но остановилась.

– Вы слышали что-нибудь?

– Кто-то стучится с черного хода, – заметила Паулина. – Мне кажется, это Бен Джексон.

– Ну, в таком случае мы не станем открывать, – твердо сказала Эмили.

– Почему? – одновременно удивились сестрички Демстер.

– Потому что я сейчас не хочу разговаривать с ним.

– Он, очевидно, проторчав у клиники, решил застать тебя здесь, – предположила Зоя.

– Джексон, наверное, промок, замерз и может заболеть, – тихо произнесла Марта. – Погода плохая, на улице холодно.

– Я тоже промокла и замерзла, – возразила миссис Торн.

– Потому что ты упряма и сама захотела попасть под дождь, чтобы наказать себя.

– Тебе все равно нужно поговорить с ним, Эмили. Почему бы не сделать это сейчас, хотя бы только для того, чтобы снять камень с души? Хочешь с ним оборвать дружбу – сделай это сию минуту. Не уподобляйся страусу, прячущему голову в песок в минуту опасности, – проговорила одна из сестер Демстер. Миссис Торн так и не поняла, кто именно.

– По-моему, проще беседовать одетой, – заметила Лина и продолжила: – Эмили, ты все сделала правильно, отреагировав одним известным тебе способом. Тебя никто не может в этом винить. Уверена, Бену ты очень нравишься. Если сегодня выяснишь с ним отношения, будешь спать спокойно. Помнишь, что ты сказала нам перед открытием клиник? «Решайте все вопросы сразу, по мере их появления, соблюдая очередность. Выяснили одно – переходите к другому. Неважно, с какими вопросами вам придется столкнуться: с деловыми ли, финансовыми или личными… Нельзя носить на душе лишний груз. Он мешает жить». Теперь твоя очередь претворить теорию в практику.

– Считаю, нам пора ложиться спать и видеть сны о завтраке, который я приготовлю завтра… Оставим Эмили, и пусть она сама решает свои проблемы, – предложила Зоя. – Если мы понадобимся, крикнешь. Между прочим… Бен по-прежнему барабанит в дверь.

Женщины разбрелись по своим комнатам. Последней уходила Эмили. Подождав, пока Роуз и Хелен уйдут, миссис Торн открыла дверь черного хода.

– Я убью тебя, Эмили! Высеку плеткой за то, что заставила меня мокнуть под дождем. У меня уже насморк, а тебе все равно! Конечно, все равно, иначе бы ты открыла дверь еще двадцать минут назад. Вот конспиратор! Свалилась на мою голову! Тайком проскользнула через черный ход клиники, а я, как идиот, торчал там целый час, пока не догадался…

– Входи, Бен. Я сделаю тебе горячий чай с бренди. Иди пока в ванную и повесь сушить одежду. Возьми халат… Мне очень стыдно, Бен, прости меня.

– Смотри, не всучи мне какую-нибудь старую хламиду, принадлежавшую Яну, – предупредил мужчина, чихая трижды подряд.

– Как тебе понравится халат с цветами?

– Отлично, – буркнул Бен, захлопывая дверь ванной.

Женщина улыбнулась, поднимаясь в свою комнату. По пути она прихватила теплые шерстяные носки. На кухне уже свистел чайник. Выключив его, Эмили постучала в дверь и подала сухие, теплые вещи в образовавшуюся щель.

– Не смущайся, Бен. Работая в клинике, я насмотрелась на великое множество обнаженных мужчин. К тому же я имела счастье видеть и твою наготу.

– Эмили, замолчи. Я сел в галошу… Мне ужасно стыдно, а ты продолжаешь подливать масла в огонь. Пожалуйста, будь со мной поласковее.

– Тогда зачем ты здесь?

– Потому что переживаю за тебя… Мне важно знать, что с тобой все в порядке. Ты очень хороший человек и нравишься мне. – Бен вновь расчихался.

Миссис Торн взяла с подоконника бутылочку «Тайленола», вытрясла три таблетки и положила их на стол. Огромный чайник сопел на яркой салфетке. Открыв крышку, она щедро плеснула туда бренди.

– А тебе идет такая расцветка, – улыбнулась Эмили, наблюдая за усаживающимся за стол Джексоном. – Согрелся хоть немного?

– Мне хотелось бы выяснить одну вещь, Эмили. Ты читаешь женские романы, перенасыщенные сексом, или я оказался прав, говоря о присутствии в комнате третьего человека?

– Нет, я не увлекаюсь таким чтивом… Да, ты прав. – Женщина отвела глаза, взглянув вначале на часы, затем – на книги на холодильнике. – Это, конечно, не твое дело, но я все же скажу… Мне никогда не приходилось бывать с другими мужчинами, кроме Яна. Я не знала… Кстати, мне очень стыдно признаться, но я не могла догадаться о существовании каких-то иных правил… Ты не захотел играть по моим… Когда я услышала «нет», во мне сработал отлаженный механизм – отсюда и такая реакция. Мне очень жаль… Прости меня.

– Эмили, когда два человека решают заняться любовью, они сначала немного флиртуют, пока не привыкнут друг к другу. Обычно в первый раз все происходит спонтанно и не очень хорошо. Во вторую встречу – немного лучше, организованнее что ли, если, конечно, она вообще имеет место. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я хочу сказать? Я не твой муж, а ты – не моя жена. В тот первый раз я поступил точно так же, как и ты. Больше мне это делать не хочется… У тебя есть шлепанцы такого же цвета?

– Нет.

– Я подарю тебе их на Рождество. Мне нравится этот халат.

– Что ж, дождемся Рождества… Тебя тоже будет ожидать подарок.

– Вот видишь, мы говорим так, будто вместе собираемся отмечать праздник. Теперь-то ты хоть жалеешь, что не открыла дверь раньше?

– Ни капельки. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Сегодня я решила подать заявление на развод. Потом хочу заняться подтяжкой кожи на лице. Я иду на это ради тебя.

– А что случилось с твоим лицом? – удивился Джексон. – Лично мне оно нравится.

– А мне кажется, я похожа на заезженную дорогу… Слишком много растянутой кожи. Видишь, когда я делаю вот так… – Эмили натянула кожный покров на щеках, прижав у ушей. – После операции буду выглядеть намного лучше.

– Да, действительно. А ты уверена, что хочешь ложиться под нож хирурга из-за чего-то нежизненно важного?

– Уверена. Вся эта обвисшая кожа, моя внешность – это прежняя Эмили, которая принадлежала Яну. Я хочу вернуть себя самой себе. Думаю, ты меня поймешь. Спасибо за комплимент по поводу моей внешности.

– Для меня ты выглядишь хорошо… Скажи, я оправдан?

– Да.

– Отлично, – потирая руки, улыбнулся Бен. – Эмили, у меня есть идея! Мне кажется, ты станешь первой дамой штата.

– Подожди минуточку. Мы разобрались с тем случаем у тебя дома?

– Я никогда не вспоминаю о прошлых обидах, если решил все свои проблемы, связанные с ними. Мы разобрались – и все! Если же нам захочется заняться любовью, мы будем вести себя естественно, не отягощая свои души грузом прошлых забот. Возможно, это произойдет скоро… Или не случится никогда… Но мы снова стали друзьями. Это очень важно для меня. Желаешь вступить в словесную баталию?

– Нет… Так что там за идея?

Женщина не смогла сдержать любопытства, а в том, что следующий раз будет, она нисколько не сомневалась.

– Помнишь, ты говорила мне о видеозаписи, сделанной тобой много лет назад?

– Той, где я в нижнем белье?

– Да, об этой, если ты не сделала другую. У тебя хватит смелости показать ее своим клиенткам? Тогда не придется мучить Чарли с его кепочкой… Да и меня тоже. Эта пленка поможет тебе гораздо больше, чем все остальное. Посмотри на себя в зеркало. Ты же являешься живым доказательством своей цели. Покажи им запись! То, что смогла сделать ты, могут и они. Подумай об этом, Эмили.

– Я никогда не показывала эту запись никому… Она сделана для, так сказать, личного пользования.

– Сколько раз ты смотрела ее?

– Ни разу. Я бы предпочла быть жестоко избитой, чем дать просмотреть ее кому бы то ни было или взглянуть самой.

– Эмили, абсолютно неправильный подход. Ты должна гордиться собой, гордиться достигнутыми результатами. По твоим словам, дорога оказалась тяжелой, изнурительной, но таков путь к победе. Он всегда усыпан терниями.

– Я все еще иду этой тропой. Ты действительно считаешь, что Чарли не сможет мне помочь?

– Конечно не считаю. Такие плейбои иногда помогают сдвинуть дело с мертвой точки. Они хороши, с ними весело, но твое дело, Эмили, весьма нешуточное. Ты занимаешься тем, что должно обеспечить тебе и твоим подругам будущее, поэтому ко всему приходится относиться серьезно. Согласен, что дело требует некоторого развлечения клиентуры. Но нужно подумать о чем-нибудь еще… Может, ты открыла слишком много клиник? Наверное, хотела перещеголять мужа, имевшего четыре?

– Нет, нет, Бен, дело совсем не в этом. Восемь – таково количество жильцов на Слипи-Холлоу-роуд. Мы все партнеры.

– Ну, тогда ладно. Кстати, я плохо себя чувствую.

– И выглядишь не лучше. Оставайся на ночь, а поедешь завтра утром. Я постелю тебе. На улице по-прежнему идет дождь.

– Нет, нужно возвращаться. Мне предстоит убеждать мать Теда завезти его ко мне, если я совсем расхвораюсь.

– Мне жаль, что все так получилось.

– Если от меня не будет никаких известий, навести меня и принеси куриного бульона. Я позвоню тебе завтра, завтра вечером после ухода Теда. Спасибо за чай.

– Обещай, что сразу ляжешь в постель. Выпей еще чаю и держи тело в тепле. Да и горячий душ не помешает.

– Да, мамочка, – устало пробормотал Бен.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Эмили.