Текст книги "Маяк Свана"

Сван

1913 год

Из города Сван вернулся как раз к тому часу, когда надо было зажигать маяк.

На скале было темнее, чем обычно, – сумерки, как туман, заволокли деревья, тучи застыли на горизонте черной массой, и на мгновение в холодной тишине фонаря Сван почувствовал себя кораблем, сорвавшимся с якоря и потерявшим ориентиры в пространстве. Но он тотчас воспрянул духом при виде мачтовых огней вдали от гавани, зажег фитиль, и когда стеклянный отсек наполнился мерцающим светом, ему показалось, что далекий корабль подмигнул ему в ответ сигнальными огнями.

Сван всего однажды видел свет своего маяка с моря. Это было лет пятьдесят назад, когда ему пришлось самому сходить в Сент-Джонс на лодке за припасами и в его отсутствие огонь на башне зажигала Грейс. На обратном пути он был занят подсчетом расходов и проверкой купленного по списку, так что даже не задумывался о том, как будет выглядеть маяк, а когда его плоскодонка обогнула скалы и вошла в Норман-Клиффс-Бэй, он увидел луч, устремленный в море, пронзающий тьму, башня высилась на скале – суровая, горделивая, живая, неколебимая, – и у Свана по спине побежали мурашки.

Внутри башня ощущалась совсем по-другому – шумной, скрежещущей, механической. Ничего в ней не было от того умиротворяющего чуда, каким она казалась с залива. Луч, столь удивительный и загадочный для того, кто смотрит на него издали, здесь был сложным продуктом взаимодействия стекла, латуни и масла, горящего в резервуаре, который тщательно спроектировали для того, чтобы усиливать свет, проходящий через гигантскую, высотой со Свана, линзу. И еще тот, кто любовался этим светом с моря, не чувствовал ни жара, ни прогорклого дыма, не слышал гудения вращавшего линзу часового механизма в отсеке под фонарем, такого мощного, что сотрясался пол. Среди глубокой ночи бодрствовали только смотритель, маячная башня и океан.

На этот раз Сван не стал задерживаться в фонаре – погладил линзу напоследок, спустился в свой домик и рухнул в кресло. Обратный путь из города он проделал будто во сне, ничего не замечая; грудь сдавило и не отпускало до тех пор, пока он не оказался в лесу. Теперь ему все чудилось, что с минуты на минуту сюда примчатся Абигайл или Корт. На выходе из банка он быстро проскочил мимо Лу Роланда, который как раз шел на работу и удивленно шарахнулся в сторону. И хотя это был тот самый Роланд, ради которого он сегодня и приехал в город, Сван сумел лишь взмахнуть рукой в ответ на его приветствие. И только сейчас, на своей уютной, безопасной кухне, он почувствовал, как сердце замедляет бешеный перестук, потихоньку успокаиваясь. На столе стояла корзинка с остатками морошки, как будто ничего не изменилось с сегодняшнего утра. «Ты еще пожалеешь о тех днях, когда тебе докучал только Корт…» Да уж, дружище Питер был прав.

Вахтенный журнал лежал рядом с морошкой – толстая тетрадь в кожаном растрескавшемся переплете, – и Сван вспомнил, что сегодня так ничего и не записал. Для него это было нехарактерно. Память давно стала его подводить, и он пришел к выводу, что фиксировать события лучше сразу после того, как они происходят, чтобы отчет был точным и подробным. Но сейчас он никак не мог заставить себя перенести на бумагу день, который начался с Корта Роланда и закончился Абигайл Норман. Поэтому он тянул время, рассеянно перелистывая в обратном порядке страницы за предыдущую неделю.

11 ОКТЯБРЯ, 1913

НАДВИГАЕТСЯ ШТОРМ? У МЕТТЛ НА МАЯКЕ. ПРОШЛИ ТРИ ПАРОХОДА ИЗ СЕНТ-ДЖОНСА. ВЫЧИСТИЛ ВОДОНАГРЕВАТЕЛЬ И ЗАМЕНИЛ ТРУБУ В КОКОВОЙ КОМНАТЕ НУЖЕН РЕМОНТ СИГНАЛ РАБОТАЕТ

10 ОКТЯБРЯ, 1913

НАДВИГАЕТСЯ ШТОРМ. ПРОИЗВЕЛ ТЕХОСМОТР И УСТРАНЕНИЕ НЕПОЛАДОК В ФОНАРНОМ ОТСЕКЕ. ПОЛНОСТЬЮ ВЫЧИСТИЛ ВСЮ ОПТИКУ И МЕХАНИЗМ ЛИНЗЫ. НУЖЕН РЕМОНТ В БОКОВОЙ КОМНАТЕ. СИГНАЛ РАБОТАЕТ.

Ремонт в боковой комнате домика смотрителя Сван откладывал месяцами. Раньше она служила гостевой, когда у них с Грейс еще бывали гости – приезжали ее родители и кузены, часто оставались с ночевкой Питер и Софи, и тогда на маяке становилось шумно и радостно. Теперь комната пустовала; это была единственная часть дома, куда Сван старался не заглядывать – косился на закрытую дверь и брел в свой закуток или на кухню.

9 ОКТЯБРЯ, 1913

ВСЮ НОЧЬ ШТОРМИЛО, СИЛЬНЫЙ ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ВЕТЕР И ДОЖДЬ СО СНЕГОМ. У МЕТТЛ ПРИВЕЗ ПРОДУКТЫ, ПЛОТНИЦКИЙ ИНСТРУМЕНТ И МАТЕРИАЛЫ. НУЖНО ПОЧИНИТЬ ДВЕРЬ В САРАЕ С МАСЛОМ. ПОДЛАТАТЬ ОКОННЫЕ РАМЫ В ДОМЕ. ШХУНА «НЭЛЛЕ» СЕЛА НА МЕЛЬ И ОТБУКСИРОВАНА В ГАВАНЬ. «ПОКОРИТЕЛЬ МОРЕЙ» НАЛЕТЕЛ НА РИФ РЯДОМ С БУХТОЙ И ТРЕБУЕТ РЕМОНТА. СИГНАЛ РАБОТАЕТ.

Сван поморщился. Эта запись была еще неприятнее, чем та, про ремонт в боковой комнате. Он давным-давно отдал «Покорителя морей» Уиллу Меттлу, после того как сам унаследовал его от Нико, а тот – от Томаса в свои шестнадцать. Томас, их отец, тогда угрюмо сказал: «Ты достаточно взрослый, чтобы жить в океане», а у Сильви мелькнула мысль: «Достаточно взрослый, чтобы там умереть». Но Нико оказался везунчиком – он неделями пропадал на Большой банке и возвращался с трюмами, под завязку набитыми треской. И был очень доволен «Покорителем морей». По крайней мере, Сильви так казалось до того летнего утра, когда Нико вернулся из плавания, завершив свой третий рыболовный сезон. Днем братья отправились в маленькую скальную бухту. Одному было пятнадцать, второму – девятнадцать. Сильви купался, Нико примостился на своем привычном месте на каменной приступке над волнами. Он окреп, возмужал и сильно загорел за время плавания, так что теперь Сильви все время приходилось поглядывать на брата, чтобы убедиться в его реальности.

Через узкий вход в бухту проскользнул бот и развернулся. На борту значилось: «Как ей это понравится». Это была местная лоцманская посудина, и за штурвалом радостно скалился Питер.

– Ого-го! – воскликнул он. – Мне передали, что в здешних краях завелись морские чудовища, но я и не думал, что они такие уродливые!

Нико в ответ растянул двумя пальцами рот, обнажив зубы, и высунул язык. Для этого ему пришлось отпустить скалу, и он, не удержавшись, плюхнулся в воду, обдав Сильви фонтаном брызг. Питер покачивался в боте у самой скалы.

– Вы как, вечером собираетесь на гулянку к Фрэнсису Норману? – поинтересовался он.

«Никакая это не гулянка, – подумал Сильви, – а целый званый ужин, торжество в честь открытия нового банка».

– Мне что-то не улыбается весь вечер слушать, как Фрэнсис Норман хвастается тремя новенькими кораблями, – отозвался Нико.

– Давайте вы пойдете, а? – взмолился Питер. – Отец говорит, нам надо там быть, а Соф будет повсюду таскаться по пятам за Каллумом Купером. Не оставляйте меня одного!

– Может, нам все-таки стоит сходить? – обратился Сильви к Нико, после того как Питер отчалил. – Когда ты в последний раз бывал в усадьбе? Я туда несколько лет не заглядывал.

Нико смотрел на море, и цвет его глаз менялся от серого до синего и обратно, как будто волны прокатывались прямо через него. Затем он перевел взгляд на Сильви:

– Я был там сегодня утром. Только маме не говори, что я не сразу примчался домой из гавани.

– Ты был в усадьбе? Зачем?

– Ладно, скажу. – Нико развернулся к нему и придвинулся ближе. – Только об этом маме тоже не говори. И отцу ни слова. Я в последнее время подрабатывал на Фрэнсиса Нормана. Копил деньги на корабль побольше.

– Нико! – просиял Сильви. – Но ведь отец на тебя ничуть не рассердится! Он будет тобой гордиться!

Нико ухмыльнулся – видно было, что тем самым он хочет скрыть смущение из-за пылких слов брата.

– Не хочу, чтобы отец думал, будто я считаю «Покорителя морей» недостаточно хорошим для себя. Это отличная шхуна, и она станет отличным лоцманским судном в гавани. Но для рыбной ловли на Большой банке наш «Покоритель» больше не годится, еще одного такого плавания он не выдержит. Я уже поговорил с Боуэном Смитом в Сент-Джонсе насчет нового корабля и заплатил ему задаток – половину суммы. Моя шхуна будет готова в январе.

– В январе?! – изумился Сильви.

– Я подумываю назвать ее «Счастливые звезды считай», – сказал Нико. Это была строчка из его любимой песни, и он тотчас просвистел пару тактов.

Так Сильви унаследовал «Покорителя морей», вышел на нем в море один-единственный раз и оставил его в сухом доке, а потом отдал Уиллу Меттлу, чтобы тот привел судно в порядок, и вот теперь оно опять требует ремонта. «Покоритель морей» давно не ходил дальше, чем лоцманские боты, но теперь Сван знал, что дни его окончательно сочтены. Печально будет смотреть на гавань и не видеть больше веселого кораблика с желтыми бортами. «Покоритель морей» был маленьким, но стойким и отважным. Более стойким и отважным, чем Сильви…

Сван вздохнул и взялся за перо.

12 ОКТЯБРЯ, 1913

К. РОЛАНО НА МАЯКЕ. ОБСУЖДАЛИ ЮРИДИЧЕСКИЕ ДЕЛА.

П. МЕТТЛ НА МАЯКЕ. ОБСУЖДАЛИ ЛИЧНЫЕ ДЕЛА.

ОТДРАИЛ КУХНЮ И ГОСТИНУЮ. БЫЛ 13 НОРМАН-КЛИФФС ПО ЛИЧНЫМ ДЕЛАМ. СИГНАЛ РАБОТАЕТ.

* * *

В тот вечер, когда Фрэнсис Норман устраивал торжество, Нико, Сильви, Питер и Софи собрались вокруг костра, который весело потрескивал в саду второй усадьбы на холме. Сильви сидел напротив брата, смотрел на пляшущие над огнем искры и чувствовал себя покойно и умиротворенно.

До тех пор, пока из особняка не пришла Абигайл.

В последние дни она так же, как и Нико, редко показывалась на публике – была занята в отцовском банке. Но в городе все внимание было приковано к ней, теперь уже восемнадцатилетней Абигайл Норман с глазами цвета утреннего неба и блестящими черными волосами. Абигайл на всех смотрела так, что люди чувствовали себя недостойными даже заговорить с ней и одновременно понимали, что не успокоятся, пока не заслужат ее взгляда.

Сейчас Абигайл направилась прямиком к Нико:

– Боуэн Смит сказал мне, что строит корабль для тебя.

– Не говори так громко… – Нико покосился в сторону отца.

– Смит, похоже, сам доволен своей работой. Наверное, корабль получится неплохой.

– Отличный, – тихо сказал Нико.

Абигайл смотрела на него некоторое время, покусывая губу, затем уселась между Нико и Каллумом Купером, и у обоих парней порозовели щеки. Софи, которая, как и предполагал Питер, весь вечер глаз не спускала с Каллума, тоже вспыхнула.

– Мой отец как раз ищет еще одно судно для торговых рейсов, – сказала Абигайл.

– Лучше не связывайся, Нико. Я слышала, последний груз Фрэнсиса проделал долгий путь в Америку и не нашел там покупателей, – предупредила Софи, отчего Сильви проникся к ней благодарностью.

Абигайл лишь презрительно фыркнула и встала:

– Так или иначе, обдумай предложение. Торговля прибыльнее рыболовства.

Нико задумчиво смотрел ей вслед, пока она шла к особняку, и впервые Сильви почувствовал, как между ним и братом разверзается пропасть. А потом хлынул Дождь.

Вся компания вскочила и бросилась к дому. По пути они потеряли друг друга в толпе спешивших в укрытие гостей. Сильви оказался в комнате с камином и огромным окном, выходящим на гавань, присел на подоконник, глядя сквозь залитое водой стекло на скалы, и подумал, что лучше бы они с Нико остались в скальной бухте, лучше бы не слышали о Фрэнсисе Нормане, его дурацких деньгах и дурацкой торговле. Он встал и пошел искать брата, чтобы попросить его уйти, но по дороге случайно наступил на ногу какому-то высокому парню.

– Эй! – возмутился тот. – Ты намочил мои новые ботинки!

– Извини, – смиренно развел руками Сильви.

Девушка впереди него обернулась:

– Не говори глупостей, Артур, на твои ботинки уже и так вылилась целая туча. – Она взглянула на Сильви светло-карими глазами; с ее мокрых волос текла дождевая вода. – Не обижайся на моего брата, – сказала она. – Меня зовут Грейс. Не знаешь, где тут раздобыть горячего сидра?

– Сидра у нас и дома хоть залейся, – фыркнул Артур. – Куда ты еще собралась? – Его взгляд вдруг устремился в сторону, и Сильви обнаружил, что парень завороженно смотрит на Абигайл, а та – на него.

Остаток вечера прошел как в тумане, и кроме первой встречи с Грейс ван Горен Сильви запомнил навсегда только одно. Когда торжественный прием уже заканчивался и люди расходились, спотыкаясь в послегрозовой дымке, а Сильви в поисках Нико оказался на заднем крыльце, он увидел, что дверца погреба рядом с крыльцом открыта, перегнулся через перила и услышал скрип, приглушенный смех, неразборчивый шепот, а потом все стихло. Он спустился с крыльца, заглянул в погреб через щель в досках – и замер, охваченный странной, неуютной слабостью от того, что увидел нечто непостижимое. А потом развернулся и сбежал.

Через четыре месяца после того торжества в усадьбе Нортонов тусклым ноябрьским утром Абигайл примчалась к «Покорителю морей» и встала на причале, раскрасневшаяся, задыхающаяся.

– Можно тебя на минутку? – крикнула она Нико. – Хочу тебе кое-что показать!

Нико отсутствовал не меньше часа, а когда вернулся, волосы у него были взъерошены, глаза блестели, и он так глупо улыбался, что Сильви захотелось спросить, не подхватил ли он лихорадку.

Еще через несколько недель за ужином, когда за столом собралось все семейство Сван с присоединившимися к ним Питером и Софи Меттл, Нико объявил, что они с Абигайл Норман собираются сыграть свадьбу.

– Зачем тебе на ней жениться? – изумилась Софи. – Она такая злюка!

– Неправда, – возразил Нико. – Ты все поймешь, когда вырастешь.

– Ни за что не пойму, – буркнула Софи. – Она правда злюка. Абигайл пнула Пепперкорна и вытащила курицу Оделы из печки, когда мясо еще не прожарилось.

– Абигайл делала все это, когда мы были детьми, – сказал Нико. – А теперь она женщина и скоро возглавит отцовский бизнес. И еще она говорит, что любит меня. К тому же, – тут он покраснел, – у нас с ней будет ребенок. Она сказала мне сегодня за обедом. Абигайл думает, что это девочка. Она родится в апреле.

Изабель с Томасом переглянулись. Нико и Абигайл встречались всего три недели. До апреля оставалось меньше пяти месяцев.

– Терпеть не могу детей! – с чувством выпалила Софи. – А твою Абигайл просто ненавижу!

– Ты еще изменишь свое мнение, – уверенно пообещал Нико, приободренный молчанием родителей. – Абигайл хочет дать нашей дочери имя Хейзел. И я решил назвать в ее честь свой новый корабль.

Вскоре они поженились. Фрэнсис Норман вручил Нико дарственную на землю и недвижимость в Нью-Йорке, принадлежавшие Эндрю Норману, который много лет назад перебрался оттуда в Норман-Клиффе. Нико по рассеянности пару раз чуть было не использовал эту бумажку, чтобы разжечь камин, и от греха подальше отдал ее на хранение Сильви, а тот спрятал документ под матрас, на котором они с братом вдвоем спали детьми и который теперь стал слишком просторным для него одного. В обмен на дарственную Фрэнсис потребовал, чтобы новенькая, чудесная, коричневая с белым «Хейзел», едва пришедшая с сент-джонсских верфей в Цветочную гавань, без промедления отправилась в первое плавание под флагом его торговой компании.

Фрэнсис и Абигайл так торопили Нико, что «Хейзел», не успев пройти испытаний, отправилась в путь на два месяца раньше положенного срока. Каждый раз, когда Нико пытался протестовать, тревожно поглядывая на океан, Абигайл хватала его за руки: «Тебе надо отправляться немедленно, – говорила она, – пока ребеночек не родился». И Сильви тогда должен был бы все рассказать, но молчал, потому что «Хейзел» была прекрасна, а Нико – счастлив. Сильви молчал о том, что он видел и слышал в погребе во время торжества в усадьбе Норманов за несколько месяцев до того, как Абигайл пришла на причал за его братом, – о двух силуэтах в лунном свете, о слившихся в одно двух прерывистых дыханиях в тишине, об Артуре ван Горене, который сидел на деревянном ящике, и об Абигайл Норман у него на коленях. О том, как они слаженно двигались в размеренном, мощном, как морской прибой, ритме. О том, что он предпочел бы не видеть.

* * *

В ночь накануне того дня, когда Нико должен был вернуться из своего первого плавания на «Хейзел», Сильви разбудил резкий, заполошный стук в дверь.

Прибежала Одела Пайк с пепельно-серым лицом, и у Сильви при виде ее упало сердце – он испугался за Томаса Свана, вспомнив, как тот морщился и массировал грудь за завтраком, перед тем как уйти в океан с Айвеном Пайком на «Оделе Блю».

– Что стряслось? – выдохнул Сильви, схватив Оделу за плечи. – Что-то с моим отцом?

Одела помотала головой – ее трясло, и только теперь Сильви заметил, что глаза девушки наполнены слезами.

– С твоим братом, – выговорила она. – В гавань, скорее. «Хейзел» тонет.

Ночь была удивительно ясная, как потом вспомнит Сильви. Подул шквалистый зимний ветер, но тотчас угомонился, умолк, оставив лишь неутомимый рокот высокого прилива звучать в тишине. На небе ярко сияли звезды, и воды были чисты, скалы – безмятежны. Спокойствие царило повсюду. Кроме отмели.

«Хейзел» налетела на подводные камни, и ее фок-мачта была охвачена пламенем.

«Как ей это понравится» и «Одела Блю» уже были там, рядом, лихорадочно маневрировали, тщетно пытаясь закинуть канаты на мачту большого корабля. Сильви подумал, что матросы на «Хейзел» успеют спилить мачту – тогда хорошего рывка будет достаточно, чтобы повалить ее за борт, и весь корабль будет спасен, а мачту потом можно новую поставить. Но пока он мчался по темному причалу к «Покорителю морей» и отчаливал, впервые встав за штурвал, ему стало ясно, что уже слишком поздно. Тогда Сильви сделал глубокий вдох и заставил себя задержать дыхание. Океан спокоен. Нико умеет плавать. Он выберется.

Нет, не выберется.

Нико – капитан. У Нико есть команда. Он никогда не покинет корабль без нее.

«Скорей, скорей, скорей», – забормотал Сильви на выдохе. И, словно спеша на помощь своему бывшему хозяину, «Покоритель морей» рванул вперед – Сильви никогда не видел, чтобы он развивал такую скорость.

– Нико! – закричал Сильви, когда они уже были близко, и закашлялся, вдохнув едкие пары горящего керосина. Там словно полыхал сам океан; от дыма, плотного, как вода, щипало глаза и горло. Горящая мачта, словно факел, разгоняла тьму, освещая людей в воде вокруг шхуны, плывущих и тонущих. Сильви вглядывался в них, но Нико там не было. «Одела Блю» со спасенными на борту, переполненная, уже разворачивалась к Цветочной гавани, а когда она проходила мимо, Сильви увидел на палубе Томаса, закрывшего ладонями лицо.

– Сван! – донесся крик, и Сильви с замиранием сердца обернулся на голос человека, который наконец-то нашел его брата.

Но он ошибся. Это кричали ему самому. Отец Питера на «Как ей это понравится», низко перегнувшись через борт, вытягивал из воды неподвижное тело. Слишком большое. Это не мог быть Нико.

– Отходи, Сван! – крикнул отец Питера. – «Хейзел» начинает погружаться!

Сильви, не обращая внимания на предостережение, бросил «Покорителя морей» вперед, еще ближе к пламени.

– Нико!

Было какое-то движение на палубе. Человек, спотыкаясь, брел в дыму. Силуэт.

– Нико?

Зыбкая тень, порождение огня и теней.

– Нико?!

Силуэт вскинул руки – подавал сигнал? Просил о помощи? Молился? А потом он исчез.

У Сильви сердце чуть не выскочило из груди. Он бросил якорь, отпустил штурвал, и когда «Покоритель морей», качнувшись, встал почти вплотную к горящему кораблю, наконец лопнул топсель на «Хейзел». Раздался оглушительный треск – два судна столкнулись. У Сильви за спиной зазвучали крики – мачта прекрасной новой шхуны его брата упала, задев нос старой шхуны отца, и канула в воду. «Покорителя морей» так тряхнуло, что Сильви подбросило вверх и вперед, навстречу огненному силуэту, и он мог бы поклясться, что, падая в воду, слышал, как кто-то насвистывал мелодию «Счастливых звезд».

Мари

2014 год

На следующее утро Мари проснулась в семь и сразу вскочила с постели, охваченная привычным бодрящим чувством, которое всегда возникало у нее перед началом нового проекта. Она натянула штанины гидрокостюма, завязала его рукава на талии, а сверху накинула рубашку, купленную накануне в «Айсколках». При ближайшем рассмотрении рубашки оказалось, что на спине там красуется надпись: СЕНТ-ДЖОНССКИЙ ФЕСТИВАЛЬ УЛИЧНЫХ АРТИСТОВ – 2005, а впереди есть нашивка: КОМАНДА «БУРЕВЕСТНИКИ».

В номере пахло свежим постельным бельем и какими-то травами, и аромат казался настолько солнечным и летним, что Мари неприятно удивилась, когда раздернула занавески и увидела, что за окном все окутано туманом, скрывшим из виду город, океан и скалы. Она почувствовала укол разочарования: исследовать берег сегодня не удастся. Пока она вглядывалась в сероватую дымку, из гавани донесся вой сирены, подающей сигналы судам во время тумана, – долгий, тягучий, словно порожденный самим сгустившимся воздухом.

Внизу Джо металась между кухней и обеденным залом, где почти все столики уже были заняты молодыми семьями.

– Отличная рубашка! – не преминула она заметить на бегу при виде Мари. – В этом году у нас опять будет этот фестиваль, уже на следующей неделе. Сможешь сама налить себе кофе? О кошку не споткнись!

Мари вовремя посмотрела себе под ноги, иначе в следующую секунду наступила бы на самую жирную в мире кошку из тех, что ей только доводилось встречать, – серая плюшевая тушка растянулась во всю длину у нижней ступеньки лестницы.

– Ее зовут Бедламер, – бросила Джо, пробегая в обратном направлении. – У нас на острове так называют детенышей тюленей. Сокращенно Бедди или Бед. Иногда – Бедушка-Беда. Короче, зови ее как хочешь, но не жди, что она когда-нибудь соизволит уступить тебе дорогу.

Мари наклонилась почесать кошку за ухом, переступая через нее, и Бедди, открыв сонные зеленые глаза, мурлыкнула.

В обеденном зале Мари, наливая себе из кофейника свежесваренный кофе, бросила рассеянный взгляд в окно – и замерла. Пейзаж разительно изменился: туман рассеялся, небо сияло голубизной, и она несколько раз удивленно моргнула, вспомнив, что написано о климате на Ньюфаундленде в «Путеводителе Фодора»: «Если вам не нравится погода при выходе на переднее крыльцо, попробуйте выглянуть с заднего». Возможно, сегодня ей все-таки не придется менять планы.

– Возьми мой велосипед, – сказала Джо, будто прочитав ее мысли. – До скал тут недалеко, но нет смысла тащиться пешком.

– А тебе он не нужен? – спросила Мари.

– Конечно, нет. Разве что погонять на нем по гостиной. И не забудь прихватить шлем на полке в прихожей – птицы в это время года у нас агрессивные.

На этот раз Мари проехала мимо «Айсколков», решив зайти на разведку в другой магазин – продуктовый, о котором ей сказала Джо. Это был особнячок, облицованный серыми сайдинг-панелями, с черными оконными ставнями в форме парусных шлюпок и вывеской «Бакалея Изабель». Полки стендов, доходивших до плеча Мари, были заполнены разнообразными товарами – пучками трав, специями, банками с вареньем и горчицей, пирожками. Розовая стена за спиной кассира оказалась, как и в «Айсколках», увешана старыми фотографиями, но ни на одной Мари не заметила маяка, что избавило ее от необходимости залезать на что-либо в торговом зале, и она быстро покинула заведение, купив сэндвич.

Погода теперь была такая чудесная, что не представлялось возможным противостоять искушению прокатиться в Цветочную гавань, что она и сделала, ориентируясь на плеск волн и скрип снастей. Вдоль угольно-черной воды выстроились автомобили и остовы старых будок для разделки рыбы. Был там и новый маяк, о котором упоминала Джо, похожий на железный шкаф. Он стоял на дальнем конце мола, где сейчас не было никого, кроме одного мужчины с металлодетектором, неспешно разгуливавшего по самому краю.

Мари поставила рюкзак с водолазной экипировкой на скамейку неподалеку от маяка и принялась разглядывать скалы, пробормотав себе под нос: «Так-так, посмотрим…» Мужчина с металлодетектором покосился в ее сторону. Она не обратила на него внимания, занятая своими мыслями и подсчетами. Самая большая скала, вероятно, поднималась футов на восемьдесят и сто лет назад должна была еще дальше нависать над океаном. Как именно упал маяк, зависело от его размеров и формы. Высокая башня, скорее всего, ударилась бы о скалу и раскололась, отчего инерция ее падения уменьшилась. Низкая и приземистая башня теоретически могла упасть целиком и врезаться в дно с достаточной силой, чтобы уйти в песок. Мари нашла у себя в телефоне фотографию рисунка Кэтрин Меттл с Маяком Свана на скале и сравнила его с тем, что сейчас видела перед собой. Однако набросок этот был выполнен художником, а не ученым, так что оценить истинные размеры башни было затруднительно. Посещение скалы придется отложить, решила Мари. Сначала надо побольше выяснить о Маяке Свана, чтобы прикинуть, каким образом лучше приступить к поискам.

Тем не менее день был погожий, а она уже почти облачилась в гидрокостюм. И если Джулиан Генри еще не подогнал свой водолазный бот, Маяк Свана из-за этого не должен томиться в ожидании. Мари подошла к краю мола и посмотрела вниз. Вода была свинцово-серой и мутной – возможно, от взвеси песка. Эванджелина предположила, что маяк мог уйти в песчаное дно и таким образом сохраниться. Интересно, знала ли она о подобных случаях?

А их между тем было немало где угодно. На каком-нибудь пляже, открытом всем ветрам, вдруг проступали из песка разломанные корпуса кораблей, и ветра снова их засыпали. Надпалубные постройки показывались над илистым дном озер и уже исчезали к тому времени, когда случайно заметившие их водолазы возвращались туда с оборудованием. Один затонувший пиратский корабль под названием «Уида» столетиями никто не мог найти, потому что он прятался под несколькими футами песка прямо у побережья Кейп-Код. И если каменный маяк был достаточно тяжелым, песчаное дно могло его полностью поглотить, скрыв из виду.

Мари натянула рукава гидрокостюма, застегнула «молнию» и прыгнула в воду. Ее надежды оправдались, едва ноги достигли дна: она кожей почувствовала, как голые ступни погружаются в мягкий песок, и засмеялась, так что изо рта вырвались пузыри. Песок был мелкий, как и сказала Эванджелина. Если повезет, дно у большой скалы сделало свою работу, защитив маяк от рифов и волн.

– Э-э… прошу прощения…

Мари, вынырнув по плечи, посмотрела вверх – с мола к ней наклонился тот мужчина с металлодетектором.

– Вы что-то потеряли? – спросил он. – У меня есть сеть, могу одолжить, если хотите.

– Нет, спасибо, – бросила ему Мари, вылезая на мол. – Думаю, я сама справлюсь.

* * *

Норман-клиффская библиотека находилась в ветхом деревянном здании и занимала всего две комнаты: одна была отведена популярной и детской литературе, пляжному чтиву, книгам о лодочном спорте, мореходстве и рыбалке, а второй читальный зал был полностью посвящен местной истории.

Единственный библиотекарь – жизнерадостный пожилой джентльмен по имени Дэниел – сразу отмахнулся от извинений Мари за еще не просохший гидрокостюм: «Это же Ньюфаундленд, милая, здесь всё немножко мокрое», – и пообещал найти любые книжки, какие ей только понадобятся.

Мари уселась, скрестив ноги, за большим деревянным столом и принялась пролистывать один том за другим, поставив перед собой ноутбук с открытым на экране сайтом Архива Мемориального университета, где можно было найти перекрестные ссылки на новые источники. История этого городка постепенно затягивала ее, как донный песок в гавани. Мари читала об Эндрю Нормане и розовом от гиацинтов холме, о двух одинаковых усадьбах на его склонах, в одной из которых, переделанной в гостиницу, она сейчас жила, как выяснилось. Читала о кораблестроении, банковском деле и рыболовстве, о Меттлах и Куперах, о ван Горенах и целых поколениях людей, чья жизнь была связана с океаном.

Но во всем этом обилии информации не хватало одной мелочи.

Не было там ни единого упоминания о маяке на скале.

Попытка найти в поисковке Маяк Свана в сочетании с названием Норман-Клиффе дала всего несколько ссылок, и почти все они были связаны с «Бакалеей Изабель», магазином, где Мари сегодня купила сэндвич. Магазин этот, открытый когда-то женщиной по имени Изабель Сван, упоминался в полудюжине путеводителей по Ньюфаундленду. Кроме этой сомнительной связи ничего существенного отыскать не удалось. Но Мари уже чувствовала охотничий азарт. В кабинетной исследовательской работе все было так же, как в водолазной экспедиции: постепенно отбрасываешь то, что не совпадает с характеристиками твоего объекта, пока наконец не наткнешься на то, что идеально совпадет. История проступает из-под воспоминаний, железо – из-под песка. Так Мари находила все затонувшие корабли, на поиски которых она отправлялась. Просто нужно знать, что отбросить, чтобы внизу обнаружилось искомое.

Размышления на тему прошлых водолазных экспедиций подкинули ей одну идею. Она закрыла ноутбук и рылась в архивных документах, пока не нашла список кораблекрушений, зафиксированных поблизости от Норман-Клиффе. Список оказался пугающе длинным, в нем были корабли разных размеров и с разным количеством жертв; все они терпели бедствие в этих водах до 1850 года. То барк затонул в шторм, то шхуна налетела на отмель. Семнадцать кораблекрушений в 1845-м, двадцать одно в 1848-м, два в 1849-м… Ноль в следующем году. Одно год спустя. У Мари по спине побежали мурашки. «1849» – записала она в блокноте и обвела в кружок.

За следующую сотню лет всего несколько кораблей разбились здесь так, что не подлежали восстановлению. Мари достала телефон, набрала номер, который дала ей Эванджелина, и, слушая долгие гудки, еще раз пробежала названия глазами:

Пароход «Теннерд» («Компания морских перевозок Теннерда») – 2 чел.

Пароход КПС[14]14
  Королевская почтовая служба Великобритании (прим, пер.).


[Закрыть] «Онтарио» (Канадское королевское морское пароходство) – 11 чел.

«Дерзкая Анна» – 3 чел.

Пароход «Сент-Грей» («Компания морских перевозок Веттри») – 20 чел.

«Эвернетт» – 7 чел.

– Архив Мемориального университета. – Женщина, ответившая Мари, слегка задыхалась, как будто бежала к телефону и схватила трубку на последнем звонке. – О, да-да, понятно, – сказала она, когда Мари представилась. – А я Кия Толли. Мисс Девон предупредила, что вы позвоните. Чем я могу вам помочь?

– Я собираю информацию о Маяке Свана, который должен был находиться рядом с городом Норман-Клиффе, – сказала Мари. – В тысяча восемьсот сорок девятом году там значительно снизилось количество кораблекрушений, и я думаю, это произошло потому, что именно тогда на скалах построили маяк. Вы можете пролистать судовые журналы примерно с тысяча восемьсот сорок пятого по тысяча девятьсот двадцатый год? Меня интересуют все упоминания о маяке от кораблей, выходивших из Сент-Джонса или направлявшихся туда.

– Конечно, – сказала Кия. – Начну прямо сейчас.

Прошло два часа, а она так и не перезвонила, и собственные поиски Мари тоже не увенчались успехом – никаких следов маяка не обнаружилось.

В конце концов Мари откинулась на спинку стула и потерла глаза. Погода за окном все еще была восхитительная, и, казалось, солнце посмеивалось над ней, напоминая, что свой первый шанс побывать на скале она променяла на бессмысленное сидение в душной библиотеке. Мари встала, потянулась и прошлась по небольшому залу, давая глазам отдохнуть от чтения. Она остановилась перед единственным произведением искусства, украшавшим интерьер. Это была черно-белая фотография стройного ряда деревянных будок для разделки рыбы в порту, сделанная в пору расцвета рыбного промысла в регионе, до того как из-за неконтролируемого вылова в гигантских масштабах на Большой Ньюфаундлендской банке ловить там стало и вовсе нечего и рыболовецкие предприятия на острове стали закрываться. На рамке была наклейка с надписью «Продается. Из коллекции местного историка Чарли Квентина».