Текст книги "Маяк Свана"

Мари

2014 год

Из библиотеки Мари вышла с таким чувством, будто прожила там несколько десятилетий, и удивилась, когда выяснилось, что на улице еще светло, а мимо едут современные машины и солнечные лучи золотят воды гавани.

Принтер Норман-клиффской библиотеки наотрез отказывался работать, и лишь получив новый картридж и суровый выговор от библиотекаря Дэниела, соизволил сделать распечатку, так что теперь у Мари была увеличенная фотография из коллекции Чарли Квентина. Снимок был достаточно удачный, чтобы по нему можно было определить примерные размеры Маяка Свана в соотношении с фигурами людей и деревьев на первом плане. Мари прикинула, что высота сооружения должна была составлять около двадцати пяти футов[15]15
  Около 7,6 м.


[Закрыть], то есть оно было выше маяков, которые обычно ставили на скалах. Это означало, что в процессе падения башня, вероятнее всего, разбилась о скалу и обломки могли оказаться слишком легкими, чтобы утонуть в донном песке. Но вот линза наверняка обладала достаточным весом – шесть футов стекла и железа вполне могли сохраниться под водой. Таким образом Мари выяснила все, что можно было выяснить без погружения. И теперь пора было взглянуть на скалу.

Она так глубоко задумалась, пока шла к велосипеду Джо, прислоненному к стене у входа в библиотеку (когда она утром попросила у хозяйки цепь с замком, Джо уставилась на нее во все глаза, как будто перед ней была не Мари, а трехголовое чудище), что вздрогнула, когда у нее зазвонил мобильный. «Эванджелина Девон» – высветилось на экране.

– Эванджелина, здравствуйте.

– Добрый день, Мари. Не беспокойтесь, я не из тех инвесторов, которые каждые пять минут интересуются, как продвигается дело. Просто хотела вам сказать, что капитан Генри на месте и завтра будет готов выйти в море. Я попросила его заглянуть к вам в гостиницу сегодня.

– Отлично. Лодка мне очень пригодится. – Мари оторвала телефон от уха, чтобы взглянуть на время. – Я только что из библиотеки. Собираюсь осмотреть скалы, но скоро вернусь.

– Замечательно, тогда не буду вас больше отвлекать.

– Спасибо, Эванджелина.

– Прошу прощения, – прозвучал голос за спиной Мари, и, обернувшись, она увидела мужчину с металлодетектором – того самого, из гавани, который предлагал ей сеть.

– Привет, – с удивлением сказала Мари.

– Привет. – Он застенчиво улыбнулся.

Мужчина был молодой, лет двадцати пяти; светлые кудри выбивались из-под бейсболки с эмблемой, на которой гигантский спрут с человеческим лицом держал в щупальцах парусный корабль. Над одной бровью у парня был старый шрам, в другой поблескивало золотое колечко пирсинга, и все это вместе с принтом на бейсболке придавало ему лихой вид начинающего пирата. – Извините, я не собирался подслушивать ваш разговор, просто случайно оказался рядом. Вам нужна лодка, чтобы исследовать скалы? Буду рад предоставить свою.

Мари сразу насторожилась. Люди в Норман-Клиффе действительно были на редкость добрые, но этот парень не выглядел местным жителем. Куртка у него была слишком дорогая, как и новенький металлодетектор.

– Сейчас мне не нужна лодка, – сказала она. – Я собиралась прогуляться поверху.

– О, простите. – Он помолчал, покачивая металло-детектором в руке. – Можно полюбопытствовать, что вы ищете? Я, конечно, вам не ровня, но у меня тут тоже профессиональный интерес. И, опять же, у меня есть лодка – могу помочь.

– А с чего вы взяли, что я что-то ищу?

– Видел ваш рюкзак, когда вы были в воде.

Мари покосилась на свой рюкзак с красноречивой эмблемой Океанографического института Скриппса.

– Если вы здесь работаете над каким-то проектом, – продолжал парень, – интересно было бы узнать поподробнее.

Лицо у него было открытое и энергичное, полное энтузиазма, а сам молодой человек казался вполне безобидным. Возможно, это был просто богатый папенькин сынок, которому нечем заняться. Но Мари со своим двадцатилетним опытом поиска и подъема затонувших кораблей прекрасно знала о конкуренции в этой сфере и не собиралась терять бдительность. Если она что-нибудь найдет под водой, используя при этом его лодку, или даже если просто намекнет ему, что здесь действительно есть что искать, неизвестно, как он поступит. А если парень проведает, что Эванджелина Девон тратит большие деньги на водолазные работы у побережья Ньюфаундленда, может разразиться судебная тяжба за права на исследования, не успеют они и глазом моргнуть. Мари страшно хотелось совершить погружение с лодки прямо сейчас, но она решила подождать Джулиана до завтра. Перестраховаться никогда не помешает.

– Я не имею права говорить о том, чем сейчас занимаюсь, – сказала Мари, изобразив сочувственную улыбку. – Могу лишь заверить вас, что это не связано с судоподъемными работами. Просто небольшое научное исследование, перед тем как я приступлю к другому проекту далеко отсюда. – И тут она, по крайней мере, не покривила душой.

На лице молодого человека отразилось разочарование, но он кивнул:

– Ясно. Если передумаете, меня всегда можно найти в гавани. Я Сэм Борегар. Обращайтесь в любое время.

– Непременно, – сказала Мари, хотя вовсе не собиралась к нему обращаться. – Приятно было познакомиться.

– Мне тоже, – кивнул Сэм Борегар. – Удачи в поисках, что бы вы ни искали.

* * *

Дороги на скалу не было. Мари катила на велосипеде по каменистому пустырю среди чахлых, потрепанных ветрами елок, пока склон не пошел вверх и зелень вокруг не сменилась колючей желтой травой. Чем выше Мари поднималась по склону, тем гуще и выше становились заросли травы, затем она въехала в серый, старый, всклокоченный лес, после которого склон внезапно закончился небольшой открытой и ровной площадкой.

И Мари, вылетев из леса, оказалась на самом краю света.

Она ахнула, резко затормозила и, положив велосипед набок, последние футы до края скалы прошла пешком. Мари видела все океаны на планете во всех возможных ракурсах – с борта корабля и с суши, с побережья и с глубины. Но она никогда не видела того, что открылось ее взору сейчас. Ньюфаундленд парил в небе, как живое существо, будто огромная птица мощно простерла крылья-берега, а шум волн звучал безумолчным биением ее сердца. Теплый ветер, ласкавший кожу Мари, приносил с собой запах мокрой земли и соленой воды. Справа от нее открывался идеальный, как на открытке, вид на Норман-Клиффе, ровным полукружием обосновавшийся вдоль гавани с разбросанными по воде судами на якорях. Волны, вскипавшие на отмели, прочерчивали вдалеке белопенную дугу, которая зеркально отражала береговую линию гавани – словно две сложенные чашечкой ладони охватывали ее со стороны океана. За отмелью дрейфовал айсберг, ослепительно белый на фоне серого неба.

Мари так долго смотрела на океан, что чуть не забыла, зачем она сюда приехала; вид со скалы заворожил ее, и она стояла над обрывом, пока наплывающие штормовые облака не напомнили ей, что время может быть ограничено. Тогда Мари наконец перевела взгляд вниз.

– Да уж, падать неблизко, – проговорила она вслух и осторожно опустилась на четвереньки. Волны внизу бодали основание скалы, и мокрый камень там был угольно-черным. Вода выглядела темной, непрозрачной даже с такой высоты, и оттого оранжевый буй, оторвавшийся где-то с троса и проплывавший сейчас вдоль берега, казался особенно ярким на ее фоне.

Мари присела на пятки, рассматривая скалу и море под ней. Взяв за основу темпы эрозии, действие которой ей не раз доводилось наблюдать во время экспедиций от Института Скриппса, она пришла к выводу, что скала выветрилась футов на пятьдесят за последнюю сотню лет, а это означало, что, если Маяк Свана действительно упал с нее и сохранился на дне, он может лежать сейчас в пятидесяти футах от основания.

Мари запустила на телефоне приложение камеры и сделала с обрыва несколько снимков скалы и моря внизу, медленно передвигаясь по краю. Добравшись до того места, где путь шел под уклон и дальше идти было опасно, она развернулась и направилась обратно к лесу. Тогда-то Мари и увидела за деревьями дом.

Его трудно было различить в зарослях – зеленью обросли сами стены, лес проник внутрь, что придавало дому странный двухмерный вид, как будто его нарисовали поверх деревьев. Мари осторожно приблизилась, обошла огромный куст, тянувший к ней ветки из одного окна, и нашла крыльцо, смотревшее в противоположную от обрыва сторону. Дверной проем кренился вбок, стена над ним треснула и просела там, где частично обвалилась крыша с серой кровельной дранкой. С одной стороны крыльцо более или менее уцелело, с другой обрушилось, утянув за собой всю левую стену; из-под груды сломанных деревянных брусьев и досок пробивались кусты.

Мари вошла в дом. В левой его части все поросло мхами и плесенью, потолок облюбовали пауки, под карнизом крыши, там, где раньше была четвертая стена, свила гнездо птица. Деревянный настил вздыбился от сырости и выпирающих корней, а в углу ближе к океану доски и вовсе были выломаны и на обнажившемся клочке земли каким-то чудом выросли розовые цветы. Позади них стояли кирпичная печь и серый каменный ледник для продуктов. В центре комнаты массивный деревянный стол без одной ножки кренился, упираясь углом столешницы в пол, за ним валялся деревянный стул без спинки. В проломе перегородки справа от Мари виднелись поленница и полуистлевшая оранжевая тряпка.

Мари поняла, что это за строение, чем оно было когда-то.

Домик смотрителя маяка.

А ведь она даже не задумывалась обо всех этих людях, о смотрителях, которых Маяк Свана, должно быть, немало повидал на своем веку. Мари была уверена, что этот проект отличается от всех остальных судоподъемных проектов, на которых она работала, потому что здесь не будет затонувшего судна. Но у маяков тоже есть капитаны, и Маяк Свана вдруг перестал быть для нее мертвым куском камня. Если башня простояла здесь около шестидесяти лет, на ней наверняка сменилось множество смотрителей, и Мари стало любопытно, сколько из них знали о грядущей катастрофе. Маяк наверняка был уже закрыт и заброшен к тому времени, когда упал со скалы, но последний смотритель должен был понимать, чем все закончится. Каково это – чувствовать приближение конца и знать, что ты не в силах это предотвратить? Вернулся ли тот смотритель в родной дом вдали отсюда или остался в Норман-Клиффе? Быть может, многие смотрители этого маяка жили в городе у Цветочной гавани и вынуждены были наблюдать, как годы их служения канули в пучину?

Мари могла стоять там и думать об этом вечно. Но было уже поздно, и Джулиан Генри наверняка заждался ее в «Доме капитана Меттла». Мари достала из рюкзака связку флажков, вытащила один зеленый, вернулась на скалу и вбила его между камней над обрывом, у самого края, напротив полуразрушенного дома – как ориентир на завтра. Внизу сгущался серый туман. Лишь дрейфующий буй, который она заметила раньше, оранжевым пятном просвечивал сквозь дымку, и Мари рассеянно следила за ним взглядом, тянула время, наслаждаясь последними минутами над океаном, ставшим вдруг снова незнакомым в тумане. Буй проплыл мимо скалы, увлекаемый течением, кружась, погружаясь в воду и подскакивая на волнах, а потом… исчез.

Мари нахмурилась. Она встала на четвереньки и заглянула через край, наклонившись опасно низко, чтобы осмотреть весь отвесный берег. Если бы буй не был выкрашен в такой яркий цвет, она бы его и вовсе не заметила. Казалось, он попросту растворился в отвесной скале, но, свесившись еще ниже, Мари увидела то, чего не могла разглядеть раньше: чуть поодаль прямо в подножии скалы был узкий проем, как вход в пещеру, который сначала показался ей оптической иллюзией. Там была скальная бухта, маленький фьорд.

Мари подхватила рюкзак и пошла вдоль обрыва, пробралась через деревья, протянувшие узловатые корни в пустоту над самым краем, миновала участок каменистой черной почвы – и заглянула вниз, прямо в недра скалы. Это было похоже на глубокий колодец, в котором на дне плескалась серая вода и на волнах мирно покачивался оранжевый буй. Туман туда не пробрался – бухту защищала отвесная каменная стена, вогнутая дугой, края которой сходились ниже, образуя нечто вроде арки над входом, а по краю воды можно было различить полоску песка. И еще вниз вела… «Неужели это лестница?» – подумала Мари.

Действительно, там была лестница, пребывавшая в еще худшем состоянии, чем домик смотрителя в лесу. Металлические штыри длиной с ладонь торчали парами из бока скалы, и Мари могла бы поклясться, что когда-то они держали деревянные ступеньки-перекладины, которые давно сгнили. Штыри казались не слишком надежными, но, рассмотрев их получше, Мари поняла, что они довольно глубоко вбиты в камень и могут оказаться достаточно прочными, чтобы выдержать вес человека, к тому же на скале было много естественных уступов и ухватов для пальцев. Бухта находилась так близко к тому месту, где когда-то должен был стоять Маяк Свана, что глупо было бы ее не обследовать. Мари закинула рюкзак на плечи и начала спуск.

Металлические штыри и правда оказались прочнее, чем выглядели, а стену, в которую они были вбиты, укрывала от ветра с океана другая часть скалы, но чтобы добраться до песчаной полосы внизу, Мари все-таки понадобилось не меньше получаса. Спрыгнув на песок, она отряхнула руки и огляделась. Естественная арка в противоположной стене нависала над выходом в океан примерно в тридцати футах у нее над головой, потому так трудно было ее рассмотреть сверху, а сама стена вдавалась в море дальше, чем первая, по которой Мари спустилась, и захватывала течение, что объясняло, каким образом буй оказался внутри. И не только буй. Мари стояла в пещере сокровищ.

Песок и дно неглубокого бассейна были усеяны обломками дерева, рыболовными неводами и более занятными вещами. Мари увидела глиняную лошадку, расписной плафон светильника, кусок синей рамы корабельного иллюминатора и нечто похожее на ржавый корпус лодочного мотора. Последний торчал из песка на краю бассейна. Слегка расшатав его и воспользовавшись ластом для дайвинга в качестве лопатки, Мари достала мотор, обнаружила, что он отлично сохранился, и в ней сразу проснулся азарт ученого. Но агрегат был слишком тяжелый, чтобы можно было затащить его вверх по лестнице, а насколько вода затопит бухту во время прибоя, она не знала и не хотела оставлять здесь находку – даже если закопать мотор обратно в песок, волны могут повредить механизм или переместить его так, что потом не отыщешь.

Поэтому Мари позвонила в гостиницу.

– Я тут нашла крутую штуку, – сообщила она, когда ответила Джо.

– Правда? – восхитилась хозяйка. – Что-то связанное с маяком? Ты где?

– Нет, не с маяком, – сказала Мари. – Это старый лодочный мотор. Я в бухте рядом с большой скалой, но сама его не дотащу. У тебя там поблизости, случайно, нет Джулиана Генри? Он должен меня ждать.

– Он здесь, суп ест. Позвать его?

Прежде чем Мари успела ответить, Джо крикнула мимо трубки:

– Эй! Как насчет внеурочной спасательной экспедиции?

– Это не спасательная экспедиция, – уточнила Мари.

– У нас тут так мало событий, не лишай меня удовольствия. Сейчас он к тебе примчится.

К тому времени, когда у входа в бухту показалась надувная лодка фирмы «Зодиак», совсем стемнело, и Мари с трудом разглядела в ней Джулиана Генри.

– И снова здравствуйте, – сказал он, шагнув одной ногой на песок, когда лодка остановилась, и второй придерживая ее, чтобы не унесло волной. – Я смотрю, вы нашли новое местечко, чтобы полазить от души. Скала будет повыше ларя для мороженого.

– Очень смешно, – буркнула Мари.

Они вместе затащили старый мотор в «Зодиак», и Мари тоже устроилась в лодке, напомнив себе вернуться завтра утром на скалу за велосипедом Джо.

– Надеюсь, это не тот корабль, который вы все это время так тщательно готовили для водолазных работ? – съязвила она в свою очередь.

– Очень смешно. – Джулиан завел мотор «Зодиака» и вывел лодку из бухты. – Нет, «Матросская песня» сейчас в гавани, оснащена всем необходимым и готова к выходу в море. Мой приятель Отис будет нашим супервайзером[16]16
  Имеется в виду член команды водолазов, который следит за безопасностью погружения и водолазных работ (прим. пер.).


[Закрыть].

– Отлично. – Мари обернулась. Лодка скользила вдоль темных скал. Отсюда, с воды, они казались еще более массивными – стена из камня и земли отвесно возносилась до самого неба, но Мари не могла отвести глаз от самой высокой; в сумерках эта скала обрела таинственный, потусторонний вид, на ее серой макушке плясали тени, а выше были только тускло мерцавшие звезды, и Мари представила себе там, на самом верху, Маяк Свана с ослепительно ярким лучом. Сейчас башня лежала на дне, где-то у нее под ногами. Что-то неуловимо изменилось в отношении Мари к этой работе. Что-то внутри нее. Маяк Свана незаметно угнездился в ее сердце.

– Так чем же она вас заманила? – спросил вдруг Джулиан Генри, прервав размышления Мари.

– Что, простите?..

– Я про Эванджелину, – пояснил он. – Если вам пришлось идти в «Айсколки» за одеждой, у вас было не слишком много времени на то, чтобы собрать вещи перед приездом сюда.

Мари взглянула на него в тускнеющем свете сумерек. Капитан Генри не был похож на других водолазов, с которыми она привыкла работать, – это ей уже стало ясно. На воде он держался спокойно и расслабленно, не показывал, что ему не терпится нырнуть на глубину, но Мари чувствовала в нем это желание, которое и ей самой не давало покоя. Его рука уверенно и как будто бы лениво держала руль; закатанные рукава рубашки открывали сильно загорелые, мускулистые предплечья. Он был из ее команды. В отличие от Сэма Борегара с его металло-детектором. Тем не менее рассказывать капитану Генри о размере предложенного Эванджелиной гонорара она поостереглась.

– Мисс Девон проинвестирует дальнейшую работу над моим проектом, которым я занимаюсь в другом месте, – осторожно сказала Мари.

Взгляд темных глаз Джулиана был устремлен на воду:

– А она объяснила, почему наняла именно вас?

– Не совсем, – покачала головой Мари. – Она сказала, что следила за моими поисками «Калифорнийца» – это и есть тот другой проект – и что ей нужен человек, который сумеет воссоздать всю историю маяка целиком.

– «Калифорниец?» – переспросил Джулиан. – Тот самый, связанный с «Титаником»?

– Да. – Мари пожала плечами. – Я сказала ей, что она могла бы нанять местных водолазов, но ее это не заинтересовало. А вы? Вам доводилось раньше с ней работать?

– Доводилось, – кивнул Джулиан. – Сейчас уже в третий раз. – Он взглянул на Мари: – А не будет так, что вы вдруг самым неожиданным образом окажетесь ее давно потерянной внучкой или вроде того?

Мари невольно рассмеялась:

– Моих бабушек зовут Делайла и Эми, они обе живут в Техасе, и мы отлично ладим.

– Ну, поверю на слово.

Когда они вошли в Цветочную гавань, солнце наконец скрылось за горизонтом позади них, а на причале стали зажигаться фонари – в темноте жизнерадостно замерцали пятна оранжевого света. Джулиан привязал свой «Зодиак» к причалу и закинул старый мотор из бухты себе на плечо.

– Что ж, надеюсь, все остальное у нас будет получаться так же легко и просто, – весело улыбнулся он Мари.

Сван

1913 год

Гибкие волны цвета лаванды наползали на голые ступни Сильви, который не обращал внимания, какой холодной стала вода. Маленькую скальную бухту затопили сумерки, пена на отмели поблескивала в лучах заходящего солнца. «Место последнего упокоения, – думал он, глядя на отмель. – Угроза и надежный ориентир. То, что никогда не меняется в океане». А у него над головой, наоборот, все изменилось. Там появилось нечто новое. Широкий луч света двигался по небу уверенно и неуклонно. Размеренно и мощно. И за это движение отвечал Сильви. Он чувствовал непомерную ответственность не только потому, что ему еще многому предстояло научиться.

Сильви шагнул чуть дальше в воду, чтобы она своим весом удержала его на земле.

– Эй, ку-ку!

Он обернулся – по последним ступенькам лестницы на скале спускалась Грейс, и кончики ее длинных волос были испачканы маслом и сажей. Она сдула прядь со лба, проскакала по песку и обняла Сильви за талию теплыми руками.

– Ты знал, что если откуда-нибудь сдуть сажу, она разлетится вообще повсюду? Нам понадобится больше полотенец.

Сильви засмеялся и обнял ее, крепче прижав к себе.

– Нам? – переспросил он. – Ты же сказала, что приехала только на выходные.

– Ну да, – пожала плечами Грейс. – Но у выходных есть одно свойство: они часто повторяются.

Она прижалась щекой к его плечу. От нее пахло солнцем и немного сажей. И Сильви подумал, что теперь не только вода удерживает его на земле.

– Ты от меня так просто не отделаешься, Сильви Сван, – прошептала Грейс.

Сильвестр Сван открыл глаза.

На стене в домике смотрителя играли солнечные зайчики, такие яркие, что он не видел ничего, кроме них, и несколько секунд оцепенело, растерянно за ними наблюдал, а в ушах у него еще звучал голос приснившейся Грейс.

Но потом он вспомнил всю прошлую ночь.

Кораблекрушение.

Бухту в скале.

Мальчика.

И маячную башню – свет, казавшийся заледеневшим; ужасный, мучительный стон камней.

Сван сел на постели, с усилием сделав глубокий вдох, и заставил себя поскорее посмотреть в окно, пока не передумал. Но заколотившееся сердце тотчас успокоилось, потому что он увидел, как высоко стоящее в небе солнце искрится на белокаменных боках башни. Маяк поприветствовал его тихим ворчанием – напряженным, но уверенным. «Цел-целехонек, – подумал Сван. – Мы оба целы. Мы – одно целое».

Вместе с воспоминаниями о прошлой ночи вернулась боль. Нижняя губа у него распухла после удара о лестницу, во рту по-прежнему ощущался вкус крови, а тело казалось тяжелым и до невозможности хрупким. Сван поднес руку к лицу, и словно в ответ на это движение, над кроватью у него в ногах вынырнула голова Стоя. Они секунду смотрели друг на друга, а потом пес с радостным лаем кинулся ему на колени.

– Эй, полегче! – засмеялся Сван, обнимая его за шею, и принялся трепать за уши. Пес жался к нему, облизывал лицо, пыхтел, фыркал и перебирал лапами, как щенок.

– Полегче! – вслед за Сваном повторил доктор Эймос Райт, заглянув из кухни в закуток, где стояла кровать. В руках у него была кастрюля с горячей водой, от которой валил пар. Он накрыл ее крышкой и поставил под одеяло у ног Свана, достав оттуда другую емкость с уже остывшей водой. – С возвращением, Сван. Мы тут о вас беспокоились, но не дольше минутки, да, Стой? – Доктор похлопал пса по крупу, затем взял кружку с кресла Грейс, которое он, видимо, перетащил сюда с кухни, и вложил кружку в руки Свану: – Выпейте-ка это до дна.

Сван сделал глоток. Вкус был отвратительный, примерно такой мог бы оказаться у болотной жижи.

– Что с пароходом? – спросил он.

– Застрял в скалах, – ответил Райт. – Достать не удастся. Наши парни спасли десять человек из команды. Говорят, еще два десятка погибли. Пароход американский, пришел из Массачусетса и всю дорогу сражался с непогодой. Это чудо, что он в конце концов добрался до нас.

Сван закрыл глаза. Двадцать человек погибло. «Как тут помог бы маяк? Осветил бы тонущим путь на дно?»

– А мальчик, который заплыл в бухту? – спросил он.

Доктор Райт с улыбкой отступил в сторону:

– Сами посмотрите. Только, как оказалось, это не мальчик. Так или иначе, жертва кораблекрушения чувствует себя хорошо и уже расспрашивает о вас.

– Вы спасли мне жизнь, мистер Сван, – прозвучал незнакомый голос, и Сван увидел, что на пороге боковой комнаты возникла худенькая фигурка и, прихрамывая, двинулась к ним. Это была девушка, юная и раненная – голова у нее была обмотана бинтами, левый глаз заплыл лиловым кровоподтеком и почти не открывался. Зато здоровый глаз решительно смотрел на Свана. – Меня зовут Клара, – сказала она. – Клара Веттри.

– Неужто действие моего снотворного уже закончилось? – сурово поинтересовался врач, глядя на нее, и пояснил Свану: – Сегодня утром я думал, что она помчится доставать обломки парохода голыми руками. Едва проснулась – сразу попыталась сбежать.

Клара его проигнорировала, по-прежнему пристально глядя на Свана. При ближайшем рассмотрении она оказалась совсем юной – почти ребенком. Рукава у нее были закатаны, и на предплечьях багровели синяки и ссадины с запекшейся кровью.

– Поверить не могу, что вы это сделали… – выдохнула она.

– Что сделал? – спросил Сван.

– Подняли меня на скалу. Сами. В одиночку. В такой шторм.

– Это моя работа – спасать утопающих, – угрюмо, с нарочитой резкостью бросил Сван, стараясь не смотреть на ее ставшее вдруг виноватым лицо.

– Нет, – покачала головой Клара Веттри. – Я никогда раньше не видела таких огромных волн. И еще ведь было так темно, а вы такой старый… Не обижайтесь, пожалуйста… но даже если бы вы были моложе, все равно могли сами погибнуть, а я…

– Это моя работа, – повторил Сван, который в тот момент чувствовал себя старым, как никогда. Чтобы говорить с этой девушкой, ему сейчас требовались усилия куда большие, чем вчера для того, чтобы втащить ее на скалу. Он уже и не помнил, когда в его дом в последний раз наведывались столь молодые гости.

– Я очень рада, что вы вчера были здесь, – сказала девушка и наконец-то милосердно замолчала.

– Да весь город этому рад, – прозвучал новый голос, и Сван пришел в полное негодование от того, что в его жилище набилось столько народу. На кухню с целой гроздью корзинок в руках ввалился Питер. – Ты сегодня самый популярный человек в Норман-Клиффе, Сильви. А это все благодарственные подношения!

– И правда хорошо, что я был здесь, – проворчал Сван. – Хорошо, что я не доехал до города за новым засовом для сарая с маслом.

Лицо Питера омрачилось:

– Ох, Сильви, прости ты меня. Не сердись. Я собирался тебе во всем признаться, честное слово. Но это было ради твоего же блага. Всё, чего хотел Корт, – это самолично удостовериться, что у тебя нет дарственной, взглянуть своими глазами, и тогда бы он поверил. Мне так жаль, что ты расстроился…

Но Сван не расстроился и даже сам удивился тому, что не сердится на старого друга. У него в тот момент просто не было сил на какие-либо чувства, кроме безмерного удивления, что он все еще жив. Вдобавок, ему очень хотелось остаться в одиночестве в своем доме. Впрочем, и на это желание сил уже почти не осталось – они стремительно иссякали. Он слабой рукой взъерошил шерсть Стоя.

– Надеюсь, большинство благодарственных подношений – это фрукты и овощи, – сказал доктор Райт. – Высока вероятность, что у вас началось воспаление легких, Сильвестр. Не нравятся мне ваши хрипы.

Клара опять виновато поникла, и Сван решил не говорить о покалывании в пальцах и о том, что сердце у него в груди то пропускает удар, то вдруг начинает отчаянно колотиться. Доктор Райт взглянул на девушку:

– А вы, мисс, должны хорошенько отлежаться. Вам вообще не следовало быть на том корабле.

Здоровый глаз Клары сердито сузился:

– Это потому, что я женщина, да?

– Нет, это потому, что вам на вид не больше десяти.

– Мне семнадцать! – возмутилась она, но тотчас взяла себя в руки и устремила взгляд в окно. – Где мы находимся?

– На Ньюфаундленде, – сказал Райт. – Город называется Норман-Клиффе.

– Ньюфаундленд!

– Да. А куда вы направлялись?

Клара совсем упала духом.

– В Галифакс, – промолвила она, и Сван потрясенно взглянул на Питера.

До Галифакса было несколько часов плавания в сторону, обратную той, откуда пришел ее пароход. Должно быть, шторм жестоко их потрепал, если они так сильно отклонились от курса, и удержаться на плаву в этом буйстве стихии было почти невозможно.

– А где этот ваш Норман-Клиффе? – спросила девушка.

– На восточном побережье острова, – ответил Сван. – Южнее Сент-Джонса. Вам еще повезло, что вы описали такой крюк и вас вынесло сюда. Шторм мог загнать вас в океан очень далеко от суши.

Но Клара нахмурилась:

– Маяк южнее Сент-Джонса стоит на Кейп-Спир.

Сван удивился, что ей об этом известно.

– Правильно, – сказал он. – Мы еще южнее.

– Южнее Кейп-Спир находится Бэй-Буллз.

– Кейп-Спир, Норман-Клиффе, Бэй-Буллз.

Клара помотала головой:

– Я никогда не видела на картах маяк между Кейп-Спир и Бэй-Буллз.

Сван с Питером переглянулись. Такое случалось – их местный самострой, маленький маяк рядом с гаванью, действительно отсутствовал на старых картах и порой на больших новых. Островитяне были в курсе, что означал луч, устремленный со скал во тьму в этом месте, и то хорошо.

– Предъяви претензию нашему правительству, – проворчал Сван.

– Мисс Веттри, я вынужден настаивать, чтобы вы хотя бы сели, – заявил доктор Райт. – У вас опять рана открылась – кровь на повязке.

– А если я сяду, рана закроется?

– Сядьте, – сурово процедил доктор Райт, и Клара неохотно повиновалась.

– Что с нашими? Как Уилл? – спросил Сван, обращаясь к Питеру. Райт протянул ему еще одну кружку с «болотной жижей». Сван выпил, и Стой слизнул капли у него с подбородка.

– Все в полном порядке, – сказал Питер. – Уилл вышел из гавани на лоцманском боте – мы ждем сегодня к вечеру несколько кораблей с Большой банки. Бог знает в каком виде они вернутся.

– Ему бы сначала в скальную бухту заглянуть, – заметил доктор Райт. – Если ее еще не вымели дочиста. Когда я шел сюда на лодке сегодня утром, там была тьма народу.

Питер хмыкнул. Но Клара опять нахмурилась, вскочив со стула:

– Что значит «если не вымели дочиста»?

Питер покосился на нее и отвел взгляд:

– Ничего.

Клара посмотрела на Свана:

– Они говорят о мародерах?

– Да, – сказал Сван. – Течение выносит вещи в бухту.

Клара на мгновение замерла, а затем, опрокинув стул, бросилась к выходу. В комнате воцарилось потрясенное молчание, затем с крыльца донесся стук, и в дом опять просунулась забинтованная голова:

– В какой стороне бухта?

– Мисс, вам нужно повязку сменить! – запротестовал Райт.

– Слева, – ответил Сван. – Там дорожка из черных камней.

– Сван! – возмутился врач.

Тот лишь пожал плечами:

– Это же ее корабль.

А Клара опять исчезла за дверью.

– Ладно, если вы достаточно оправились, чтобы посылать уцелевших в кораблекрушении лазать в одиночку по скалам, моя работа здесь закончена, – проворчал Райт. – Я возвращаюсь в город к остальным пациентам из команды парохода. Абигайл Норман предложила на следующей неделе снарядить для них свой «Полдень» и доставить всех по домам.

– Ну еще бы, – буркнул Сван.

– Я загляну попозже проведать вас, – пообещал Райт. Он потрепал на прощание Стоя по голове и указал Свану на кружку: – Отвар в кастрюле на огне. Продолжайте пить понемножку. Я замечу по вашему самочувствию, если будете манкировать.

Он ушел, и Питер последовал за ним, бросив последний тревожный взгляд на Свана.

Дверь наконец закрылась, и Сван прислушался к блаженной звенящей тишине. В груди он чувствовал тяжесть, голова раскалывалась от боли. «Ты как? В порядке?» – спросил он, и со двора донесся жалобный стон башни. «Знаю, знаю, – вздохнул он. – Отдыхай». Мелькнула смутная мысль, кто погасил маяк, пока он был без сознания. И вспомнилось, что нужно сделать запись в вахтенном журнале. Башня опять подала голос: «Ты тоже отдыхай».