Текст книги "Вспомнить всё (сборник)"

– Я не даю Терранцам напасть, – промямлил Большая Макаронина. – У меня есть стена, я все отворачиваю.

– Ты можешь развернуть снаряды, – сказала Салли, – но ты не можешь воспрепятствовать проникновению агентов. Терранский агент, чтоб ты знал, в любую минуту здесь может оказаться. А ты и не поймешь. Ты просто большой тупой комок жира, вот ты кто.

А ведь точно сказано. Но эта гора колышущегося жира была краеугольным камнем защитной системы Колоний. И – заодно – самым талантливым Пси. Большая Макаронина – центр и средоточие движения за Отделение… и живой символ разъедающих его изнутри проблем.

Большая Макаронина обладает практически неограниченной паракинетической мощью – но она заключена в тело с разумом идиота-трехлетки. Точнее говоря, он был одаренным идиотом. Его легендарная мощь сожрала личность, поглотила ее, и личность усохла и деградировала. Он мог бы давным-давно уничтожить Колонии, вычеркнуть их из жизни – но в нем жили только страх и желания тела. И никакой хитрости. Большая Макаронина совершенно беспомощен и безволен и полностью зависит от приказов Колониального Правительства. Он сидит и мрачно и тупо боится Салли. До смерти.

– А я съел целую свинью!

И Макаронина попытался выпрямиться, рыгнул и попытался отереть рот – получилось плохо.

– Даже двух свиней я съел, вот. Прямо в этой комнате, совсем недавно. А захотел бы – мне бы еще принесли.

Колонисты в основном питались искусственно выращенными протеиновыми соединениями. Макаронина не отказывал себе ни в чем – но за это расплачивались остальные.

– Свинью, – с важным видом продолжил рассказ Макаронина, – аж с Терры привезли. А вчера вечером я целый выводок диких уток съел. А перед этим какое-то животное с Бетельгейзе IV. У него нет имени, оно просто бегает и ест.

– Прямо как ты, – сказала Салли. – Только ты не бегаешь никуда.

Макаронина захихикал. На мгновение гордость пересилила страх перед девочкой.

– А хотите конфеток? – предложил он.

И на них градом посыпались шоколадки. Кертис и Салли отступали – они все сыпались и сыпались неостановимым потоком. В потоке конфет попадались куски каких-то аппаратов, коробок, детали пульта управления, торчащий сколами кусок бетонного пола.

– Кондитерская фабрика на Терре, – радостно сообщил Большая Макаронина. – Я хорошо прицелился – вот!

Тим очнулся от своей созерцательной дремы. Нагнулся и зачерпнул целую горсть конфет.

– Давай, – подбодрил Кертис сына. – Ты их можешь также…

– Только мне положены шоколадки! – в ярости взревел Большая Макаронина.

Конфеты исчезли.

– Я их обратно отправил, – капризным голоском пояснил он. – Это все – мое! А вам не дам.

На самом деле Макаронина не был злым. Просто в нем говорил детский эгоизм. Природная сила позволяла ему физически овладеть любым предметом во вселенной. Он до всего – абсолютно всего – мог дотянуться своими раздутыми ручищами. Даже до Луны – он и ее мог снять с неба. К счастью, большая часть предметов его попросту не интересовала, поскольку находилась за гранью понимания.

– Ну хватит голову нам морочить, – сказал Кертис. – Лучше скажи, есть ли телепаты в радиусе для ментальной пробы?

Макаронина неохотно обыскал пространство. Он знал, где что находится. Где бы это «что» ни находилось. Его талант позволял ему находиться в физическом контакте во всеми предметами во Вселенной.

– Рядом никого из них нет, – заявил он через некоторое время. – Один в ста футах примерно. Но я его отодвину. Ненавижу, когда телепы ко мне лезут…

– Да их все ненавидят! – сказала Салли. – Мерзкий у них, грязный какой-то талант. Залезать в головы другим людям – это все равно что подглядывать за ними в душе. Или когда те одеваются. Или едят. Неестественно все это.

Кертис усмехнулся:

– А какая разница между ними и провидцами? Талант провидца тоже естественным не назовешь…

– Провидец события видит, не людей изнутри, – отрезала Салли. – Ну, знает он, что случится позже? Так знать, что уже случилось, ничуть не хуже. Так я считаю.

– Даже лучше! – заметил Кертис.

– Нет, – строго заявила Салли. – Вот из-за этого-то все и завертелось. Мне все время приходится следить за тем, что я думаю, из-за вас. И каждый раз когда мне Телеп на глаза попадается, у меня мурашки по коже, и я всеми силами пытаюсь не думать о ней – и что? Я все равно о ней думаю, хотя прекрасно знаю, что нельзя.

– Мой талант провидца к Пэт не имеет никакого отношения, – сказал Кертис. – Провидец не меняет судьбу и не формирует ее. Найти Пэт было очень, очень непросто. Нетривиальная это была задача. И это был мой свободный выбор.

– А тебе не жалко теперь? – строго спросила Салли.

– Нет.

– Если б не я, – перебил их Большая Макаронина, – вы б никогда до Пэт не добрались.

– А лучше б мы и не добирались до нее, – с жаром ответила Салли. – Если бы не Пэт, ничего бы этого и не случилось!

И она сердито посмотрела на Кертиса:

– И она вообще некрасивая.

– А ты бы что предложила, а? – терпение Кертиса давно истощилось, он едва сдерживался, задавая этот вопрос. К тому же он предвидел бесполезность диалога: ребенка и идиота бесполезно убеждать в чем бы то ни было. Они все равно не поймут насчет Пэт. – Ты же сама понимаешь: мы не можем делать вид, что не нашли ее.

– Я знаю, – согласилась Салли. – А телепы уже что-то вытащили из наших мозгов. Вот почему они тут поблизости постоянно крутятся. Хорошо, что мы не знаем, где она.

– Я знаю, где она, – заявил Макаронина. – Я точно знаю, где Пэт.

– Ничего подобного! – сказала Салли. – Ты просто знаешь, где она находится, а это не то же самое. Ты не можешь объяснить это. Можешь просто отправить нас туда и обратно.

– Это планета, – сердито проговорил Большая Макаронина. – Там растения такие странные и всякая зелень. А воздуха мало. Она живет в лагере. Люди выходят оттуда и целый день в поле работают. Народу мало. Зато всяких тупых скотов много. И холодно очень.

– А где это? – спросил Кертис.

Макаронина жалко залепетал:

– Ну это… – и замахал толстыми ручищами. – Ну это… близко отсюда, короче…

Потом сдался, злобно посопел в сторону Салли, и над ее головой – из ниоткуда – появился бак с грязной водой.

Вода было полилась на нее, но девочка сделала несколько резких движений руками.

Макаронина испуганно заверещал, и бак исчез. Он, дрожа и задыхаясь, откинулся в кресле. Салли промокнула мокрое пятно на халате. Она оживила пальцы его левой руки.

– Больше так не делай, пожалуйста, – сказал ей Кертис. – А то у него сердце не выдержит.

– Пузырь-грязнуля, – и Салли принялась рыться в шкафу. – В общем, если ты решился, давай уж тогда действовать. Только давай не будем там задерживаться, как в прошлый раз. А то знаю я вас – заговоритесь, потом куда-то деваетесь на несколько часов, а я там мерзни. А отопления у них нет, кстати.

И она вытащила из шкафа пальто.

– Вот что я с собой возьму!

– Мы никуда не отправляемся, – сказал ей Кертис. – В этот раз все будет по-другому.

Салли удивленно заморгала:

– В смысле, по-другому?

Даже Макаронина удивился:

– А я тут уже готовился вас перебрасывать, – пожаловался он.

– Я знаю, – твердо ответил Кертис. – Но сейчас я хочу, чтобы ты перенес Пэт сюда. Прямо в эту комнату, понимаешь? Настало время, о котором мы столько говорили. Час «икс».

Когда Кертис входил в кабинет Фэйрчайльда, с ним был только один человек. Салли уже легла спать у себя в школе. А Макаронина и вовсе не покидал своего зала. Тим все еще находился в Школе, под присмотром Пси-администрации, не Телепатов.

Пэт нерешительно потопталась, потом прошла вперед. Ее изрядно пугали и нервировали люди, которые сидели в кабинете и сердито смотрели на вошедших.

Ей было лет девятнадцать. Худенькая, меднокожая, с большими темными глазами. Одета более чем просто – парусиновые рубашка и брюки, тяжелые, облепленные грязью ботинки. Спутанные черные кудряшки прихвачены красной банданой и завязаны в хвостик. Привычные к тяжелой работе руки под закатанными рукавами загорели дочерна. На кожаном поясе висели нож, рация и НЗ еды и воды.

– Вот она, эта девушка, – сказал Кертис. – Посмотрите на нее внимательно.

– Ты откуда? – спросил Фэйрчайлд Пэт.

И отодвинул в сторону целую кипу директив и компьютерных лент с меморандумами, пытаясь отыскать свою трубку.

Пэт поколебалась и начала:

– Я…

Потом нерешительно повернулась к Кертису:

– Но ты же говорил мне никому не рассказывать, даже тебе.

– Сейчас можно, – мягко сказал тот. – Теперь ты можешь рассказать все. – И он объяснил Фэйрчайлду: – Я могу предвидеть то, что она скажет, но я предпочитал этого не делать. Не хотел, чтобы это из меня извлекли люди Корпуса.

– Я родилась на Проксиме VI, – тихо проговорила Пэт. – Я там выросла. И никогда до этого не покидала планету.

Фэйрчайлд удивленно раскрыл глаза:

– Но это же страшная глушь. Самый наш неразвитый регион.

Вокруг зашевелились консультанты как из Нормов, так из псиоников, некоторые подошли поближе, чтобы лучше видеть происходящее. Широкоплечий старик с выдубленным непогодой лицом и хитрыми и внимательными глазами поднял руку:

– Я правильно понял, что тебя сюда перенес Большая Макаронина?

Пэт кивнула.

– Но вообще-то я ни о чем таком не думала. В смысле, все это очень неожиданно случилось.

Она похлопала по поясу:

– Я работала, кусты вырубала. Мы хотим больше земли расчистить под распашку…

– Как тебя, говоришь, зовут?

– Патришия Энн Коннли.

– Класс?

Потрескавшиеся от солнца губы девушки пошевелились:

– Немой.

Чиновники принялись переглядываться.

– Ты Мутант, – уточнил старик, – не имеющий Пси-способностей? А в чем твое отличие от Норма?

Пэт взглянула на Кертиса, и тот ответил за нее:

– Через два года этой девушке исполнится двадцать один. Вы знаете, что это значит. Если она так и останется в классе Немых, ее стерилизуют и отправят в лагерь. Такова политика Колоний. А если Терранцы одержат вверх, ее стерилизуют в любом случае – и всех нас заодно с ней. И Пси, и Мутантов.

– Так ты что хочешь сказать, что у нее талант? – спросил Фэйрчайлд. – Хочешь, чтобы мы перевели ее из Немых в Пси? – И он принялся нервно перекладывать бумаги на столе. – У нас таких просьб поступает – тысячи. Каждый божий день. И ты приехал сюда в четыре часа утра ради такой ерунды? Для этого существует обычный бланк. В любом офисе можешь найти и заполнить. – Старик прокашлялся и резко спросил: – Эта девушка вам… близка?

– Очень, – отозвался Кертис. – Я лично заинтересован в ее судьбе.

– Как вы познакомились? – спросил старик. – Если она никогда не покидала Проксиму VI?

– Меня перемещал туда и обратно Макаронина, – ответил Кертис. – Я раз двадцать так путешествовал. Хотя, конечно, я не знал, что это Прокс VI. Я только знал, что это колониальная планета, дикая, практически не освоенная. Изначально я обратил внимание на личностный профиль и характеристики нервной системы, когда просматривал папки с делами Немых. А когда понял, что к чему, выдал Макаронине рисунок ее мозговой деятельности, и тот меня отправил на встречу с Пэт.

– А что за рисунок? – спросил Фэйрчайлд. – Чем отличается от других Немых?

– У Пэт талант, который никогда не считали талантом псионика, – ответил Кертис. – Точнее говоря, это действительно не Пси-талант в полном смысле слова, однако совсем скоро он станет для нас невероятно полезен. И нам следовало бы предусмотреть возможность его появления. Если эволюция дает жизнь какому-то организму, логично ожидать, что появится и его естественный враг.

– Ближе к делу, – проговорил Фэйрчайлд. И потер голубоватый от щетины подбородок. – Когда ты мне звонил, то сказал, что…

– Представьте, что Пси-таланты – это такие защитные свойства, позволяющие особи выжить, – сказал Кертис. – И представьте себе, что способность к телепатии эволюционирует как защитный механизм организма. Развив такую способность, Телепат получает нешуточное преимущество перед врагами. Разве такое в порядке вещей? В природе подобное уравновешивается.

Старик догадался первым:

– Я понял, – восхищенно сказал он, кривовато улыбаясь. – Эта девушка непрозрачна для телепатов. Они не могут взять ее ментальные пробы.

– Именно, – кивнул Кертис. – Она первая, но за ней появятся другие. Они будут защищены не только от телепатов. Нужно ожидать появления организмов, резистентных к паракинезу, к провидению, к воскрешению, к оживлению – одним словом, резистентных к действию любого известного Пси-таланта. Теперь у нас есть четвертый класс. Анти-Пси. Его появление было предрешено.

III

Кофе, конечно, в доме водился не натуральный, зато горячий и приятный на вкус. Как и яйца с беконом – его синтезировали из лабораторно выращенных протеинов и прочих пищевых соединений, с добавками волокна местных растений. Они завтракали, а за окном вставало солнце. Бесплодный пейзаж Проксимы III окрашивался бледно-алым.

– Красиво тут, – стеснительно пробормотала Пэт, любуясь рассветом из окна кухни. – А можно, я ваше оборудование посмотрю? У вас на ферме много всякого, больше, чем у нас.

– У нас просто времени было больше, – напомнил ей Кертис. – На эту планету высадились на век раньше. Но вы нас догоните. На Прокс VI больше природных богатств, да и земля плодороднее.

Джули за столом не сидела. Она стояла, прислонившись к холодильнику, с подчеркнуто холодным и отчужденным лицом.

– Это что же, она будет у нас жить? – спросила она тонким злобным голоском. – Вот в этом доме, с нами?

– Ага, – ответил Кертис.

– И долго это будет продолжаться?

– Пару дней. Или неделю. Пока я не заставлю Фэйрчайлда сделать все, что нужно.

Снаружи доносились звуки пробуждающегося жилого комплекса. Люди просыпались и собирались на работу. На кухне было тепло и уютно, за окном из прозрачного пластика расстилался скудный ландшафт – обломки скал, тоненькие деревья, редкая растительность. И так на многие сотни миль вокруг. Холодный утренний ветер хлестал и гонял мусор и отбросы, завалившие опустевшее межсистемное поле на краю жилого комплекса.

– Раньше это поле связывало нас системой Сола, – сказал Кертис. – Эдакая пуповина. А теперь ее нет. Ну, по крайней мере, пока.

– Красивое, – заметила Пэт.

– Поле-то?

Она показала на башни созданного по последнему слову техники горнодобывающего и плавильного комбината – их верхушки торчали над крышами домов.

– Я вот их имею в виду. Пейзаж тут такой же, как у нас. Не за что глазу зацепиться – жуть. А вот все эти сооружения… они очень важные. Они значат, что мы победили здешний пейзаж.

И ее передернуло.

– Всю свою жизнь мы корчевали деревья, очищали землю от камней, пытались расчистить землю под пахоту – одним словом, отвоевать себе место под солнцем. У нас на Прокс VI нет никакого особого оборудования – только всякие лопаты и мотыги и наши руки и спины. Да что я вам рассказываю, вы же видели наши деревни.

Кертис отхлебнул кофе:

– На Прокс VI много псиоников?

– Нет, не очень. Меньше, чем других. Так, пара Воскрешателей, совсем немного Оживляющих. Но они все Салли в подметки не годятся. – И она рассмеялась, показывая белые зубы. – Да куда нам, деревенским, до вас, городских. У вас тут целый мегаполис! А вы видели, как мы живем. Редкие деревни, фермы, пара пунктов снабжения, поле какое-нибудь жалкое. Вы видели мою семью, братьев, отца, дом – если эту бревенчатую хибару можно домом назвать. Да мы от Терры на три века отстали.

– Они рассказывали тебе о Терре?

– Да, конечно! Всякие записи привозили – прямо из системы Сола. Ну, еще до Отделения. Не то что бы мне жалко было, что отделились. И потом, мы же это все вместо работы смотрели – нет чтобы снаружи вкалывать. Но интересно все-таки было взглянуть на метрополию, на то, откуда пошли все наши колонии – на большие города, на толпы народа эти. И на самые первые колонии – на Венере и на Марсе. Красотища!

Ее голос дрожал от восхищения.

– Все эти колонии – они же раньше были как мы. Им пришлось поверхность Марса расчищать – прямо как нам на Прокс VI. Города строить, поля распахивать. И вот мы тоже теперь трудимся, каждый на своем месте…

Джули отлепилась от холодильника и принялась собирать грязную посуду со стола. На Пэт она даже не взглянула.

– Может, я, конечно, наивный вопрос сейчас задам, – сказала она Кертису. – Но где она будет спать?

– Ты знаешь, что я отвечу, – терпеливо отозвался Кертис. – Ты же предвидела это. Тим – в Школе, так что она может занять его комнату.

– А мне что делать? Кормить ее, убирать за ней, прислуживать? Я что вам здесь, горничная? А что я людям скажу, когда они ее увидят? – Джули повысила голос, в нем проскакивали визгливые нотки. – Что она моя сестра, да? Или что?

Пэт улыбнулась Кертису и принялась вертеть пуговицу рубашки. Злоба в голосе Джули ее никак не задевала и даже не затрагивала. Возможно, именно поэтому люди из Корпуса не могли залезть к ней в голову. Отрешенная, пожалуй, даже отчужденная девушка обладала неким иммунитетом против чужой злобы.

– За ней не надо присматривать, – сказал Кертис жене. – Оставь ее в покое.

Джули прикурила – быстро и дергано.

– Да я бы только рада. Но она же не может ходить в этой ужасной рабочей одежде! Она на беглого преступника в ней похожа!

– Подыщи ей что-нибудь из своего гардероба, – предложил Кертис.

Джули вся перекосилась от злости:

– Она не сможет носить мою одежду! Она слишком толстая!

А Пэт она спросила с тщательно рассчитанной жестокой издевкой:

– Какая у тебя там талия? Тридцать дюймов? Господи ты боже, чем ты там занималась? На тебе что, пахали? Ты посмотри на эту шею! На эти плечи! Ни дать ни взять тягловая лошадь!

Кертис резко поднялся на ноги и оттолкнул стул.

– Пойдем, – сказал он Пэт. – Нужно было срочно вывести ее отсюда, избавить от завуалированных оскорблений. – Я тебя повожу по комплексу.

Пэт подскочила, вся красная от смущения.

– Ой, я с удовольствием. Мне тут все интересно – все новое, непонятное…

И она поспешила вслед за Кертисом. Тот схватил пальто и быстро пошел к двери.

– А мы можем съездить в Школу, где вы тренируете псиоников? Я хочу посмотреть, как они развивают способности! А еще – мы можем посмотреть, как организовано Правительство Колоний? Я бы хотела увидеть, как Фэйрчайлд работает с псиониками.

Джули шла за ними до самого крыльца. Там их встретили порывы ледяного утреннего ветра. Они же доносили рев моторов машин – жители комплекса один за другим отправлялись на работу в город.

– Я положу в своей комнате юбки и блузки для тебя, – сказала она Пэт. – подыщешь там что-нибудь легкое, по погоде. У нас тут теплее, чем на Прокс VI.

– Спасибо! – отозвалась Пэт.

И побежала обратно в дом.

– Она симпатичная, – сказала Джули Кертису. – Если ее вымыть и приодеть – вообще будет девица хоть куда. И фигура ничего – такая… кровь с молоком. Но ведь… дело-то не в фигуре, правда? Дело в ее личности. И в мозгах, правда?

– Правда, – покивал Кертис.

Джули пожала плечами:

– Ну, она молода, это точно. Намного моложе меня. – Она бледно улыбнулась: – Помнишь, как мы познакомились? Десять лет назад, подумать только… Мне так хотелось увидеть тебя, поговорить… Ну как же, во всем мире только два провидца – я да он. О, у меня было столько надежд… Я о стольком мечтала… Думала, нас ждет общее будущее. А ведь я была ее возраста. Хотя нет, немного моложе.

– Ну кто же знал, как оно все сложится, – сказал Кертис. – Даже мы не знали. Предвидение на полчаса вперед в таких штуках не очень-то помогает.

– Вы давно с ней вместе? – спросила Джули.

– Нет.

– Другие девушки у тебя были?

– Нет. Только Пэт.

– Когда я поняла, что у тебя кто-то есть, то подумала – наверное, она его достойна. Но я не знаю: а что эта девушка может тебе предложить? Впрочем, наверное, это из-за отрешенности она производит впечатление пустышки. И вы с ней лучше друг друга понимаете. Наверное, ты не чувствуешь этой пустоты. Если это пустота, конечно. А может, это все из-за ее таланта. Непрозрачности.

Кертис застегнул рукава куртки.

– Я думаю, что это род невинности. Городская жизнь, индустриальное общество – ее ничего из этого не затронуло. Вот ты ей злословишь – а она даже не замечает.

Джули легонько дотронулась до его руки:

– Тогда позаботься о ней. Ей понадобится помощь, чтобы адаптироваться здесь. И я не знаю, как все это воспримет Рейнольдс.

– Ты что-нибудь предвидишь?

– По поводу нее – ровным счетом ничего. Ты уходишь… На следующий период времени я остаюсь одна, предвижу, как работаю по дому… На данный момент могу сказать, что поеду в город за покупками – нужно все-таки что-то из одежды прикупить. Может, и ей тоже что-то привезти?

– Мы скоро получим ее личные вещи, – сказал Кертис. – Первым делом она должна получить их.

Пэт появилась на пороге в кремовой блузке и длинной, до лодыжек желтой юбке – довольная, с блестящими глазами. Ее волосы тут же взъерошил утренний ветер:

– Я готова! Мы можем отправиться тотчас?

В ярком, бликующем солнечном свете они спускались к парковке.

– Сначала мы заедем в Школу и заберем моего сына.

Они, все трое, медленно шли по гравийной дорожке, опоясывающей бетонное здание Школы. С другой стороны слабо поблескивала влажная трава газона – его поддерживали изо всех сил, сопротивляясь натиску враждебной природы. Тим поскакал вперед, прислушиваясь и внимательно вглядываясь в какие-то тени между предметами – худенькое тельце напряженно подавалось вперед, выдавая крайнюю степень сосредоточенности.

– Он у вас неразговорчивый, – заметила Пэт.

– Он слишком занят – ему не до нас.

Тим замер, вглядываясь во что-то за кустом. Пэт осторожно подошла и заглянула тоже – ей стало любопытно.

– А что он высматривает? Милый какой мальчик… Волосы у него, как у Джули. У нее красивые волосы.

– А посмотри туда, – сказал сыну Кертис. – Вон, смотри, сколько детей играет – выбирай кого хочешь. Пойди к ним.

У входа в главное здание Школы толпились, толкались и тревожно перебегали от одной группки к другой дети и их родители. Сотрудники Школы – все в одинаковой форме – деловито ходили вокруг, кого-то отводили в сторону, проверяли, делили детей на более мелкие группы. Время от времени такую стайку детишек проводили через рамку безопасности и запускали в здание Школы. Напуганные, жалкие, цепляющиеся за последнюю надежду матери оставались ждать снаружи.

Пэт проговорила:

– Прямо как на Прокс VI. К нам тоже призжают из Школы – тесты проводят, инспектируют. Все спят и видят, как бы не занесенных в класс детей запихнуть в Пси. Отец годами пытался вытащить меня из Немых. Но потом сдался. Вы видели доклад – это один из его запросов, он их часто рассылал. И что?

Его пихнули куда-то подальше, положили в папочку, а папочку в пыльный ящик.

– Если то, что я задумал, сработает, – сказал Кертис, – много детей удастся выписать из Немых. Ты не будешь единственной. Ты станешь одной из многих. Я на это очень рассчитываю.

Пэт подняла с дорожки камушек:

– Я не чувствую себя обновленной – и совершенно иной, изменившейся, тоже не чувствую. Я вообще ничего не чувствую. Вы говорите, что я непрозрачна для телепатов и они не могут читать мои мысли, но меня всего два или три раза сканировали.

И она дотронулась до лба бронзовыми от загара пальцами и улыбнулась:

– Но, положим, людям из Корпуса не надо меня сканировать. И что? Чем я тогда отличаюсь от остальных людей?

– Твоя способность – это контрталант, – строго заметил Кертис. – Чтобы он проявился, нужен контакт с талантом, которому он противостоит. А так, в повседневной жизни никакой необходимости в нем нет.

– Контрталант, говорите… Но это же не столько талант, сколько его отрицание… Я ведь ничего такого особенного делать не умею. Ну вот как вы, к примеру. Предметы не двигаю. Камни в хлеб не превращаю. И не могу сделать так, чтобы женщина родила, не беременея. Мертвых тоже не воскрешаю. Я просто свожу на нет чьи-либо способности. Какая-то враждебная, отупляющая-оглупляющая у меня способность, не находите? Непроницаемость для телепатии и все такое.

– Она может стать полезной – настолько же полезной, как и телепатия. Особенно для тех, кто сам не телеп.

– Ну хорошо, Кертис, появится кто-нибудь, блокирующий вашу способность. – И она вдруг приняла жутко серьезный, горький и несчастный вид. – Войдут в нашу жизнь люди, блокирующие все Пси-таланты. Ну и что получится? Мы вернемся к тому, с чего все начиналось. Когда никаких псиоников еще и в помине не было.

– Я так не думаю, – ответил Кертис. – Антипсионический фактор – это как раз следствие восстановления природного баланса. Какое-то насекомое научится летать – значит, другое обучится плести сеть, чтобы летающего сородича поймать и съесть. Разве это то же самое, когда никто летать не умеет? Вот моллюски. Они отрастили себе раковины с целью защиты. Поэтому птицы поняли, что надо высоко взлететь и уронить моллюска на камни – тогда раковина разобъется. В этом смысле ты – это естественный враг, хищник, охотящийся на псиоников. А псионики – это хищник, поедающий Нормов. А ты, получается, друг и союзник Нормов. Вот так замыкается круг, так действует равновесие: хищник – добыча – хищник. Так обстоит дело с начала времен, и я не вижу, что и как тут можно усовершенствовать.

– Тебя могут посчитать предателем.

– Да, – согласился Кертис. – Наверное, многие так и сделают.

– А тебе разве не неприятно?

– Ну конечно, когда люди враждебно к тебе относятся, это неприятно. Но человек не может жить и не вызывать вражды. Вот, к примеру, Джули к тебе испытывает враждебные чувства. Рейнольдс уже и так враждебно ко мне относится. Мы не можем угодить всем – потому что все хотят разного. Угодишь одному – рассердишь другого. В этой жизни приходится выбирать, кому ты хочешь угодить, а кому нет. Я предпочитаю дружить с Фэйрчайлдом.

– Он, наверное, доволен.

– Если он вообще понимает, что происходит. Фэйрчайлд – всего лишь закопавшийся в бумажках чиновник. Он вполне может предположить, что я превышаю свои полномочия, удовлетворив просьбу твоего отца. Он может вообще решить, что дело нужно сдать в архив, а тебя отправить на Проксиму VI. Он даже взыскание может на меня наложить.

Они вышли из Школы и поехали по длинному пустому шоссе к океану. Тим кричал от полноты счастья и бегал по огромному, тянущемуся к горизонту безлюдному пляжу. Он унесся прочь, раскинув руки и вопя, но его голос перекрывал гул океанских волн. Над головами теплело ярко-красное небо. Они стояли совершенно одни между небом, землей и огромным кипящим котлом океана. Ни души – только стая местных птиц бродила по песку, выискивая крабиков.

– Потрясающе, – благоговейно проговорила Пэт. – наверное, океаны на Терре точно такие – огромные, блестящие и алые.

– На Терре они голубые, – поправил ее Кертис.

Он растянулся на теплом песке, попыхивал трубочкой и задумчиво смотрел, как волны все дальше захлестывают песок, оставляя после себя лужицы, пену и кучки дымящихся водорослей.

Тим примчался обратно с охапкой мокрой, капающей, склизкой морской травы. И сбросил вьющиеся, все еще живые и дрожащие извивающиеся стебли к ногам Пэт и Кертиса.

– Ему нравится океан, – заметила Пэт.

– В океане не могут спрятаться Другие, – ответил Кертис. – Океан просматривается на мили вокруг, так что Тим уверен, что к нему никто не подкрадется незаметным.

– Другие? – ей стало любопытно. – Он необычный мальчик. Постоянно беспокоится, постоянно занят. И очень серьезно относится к своей миссии. Я думаю, реальность, в которой он живет, не очень-то приятная. И у него там слишком много ответственности.

Небо разогрелось окончательно. Тим принялся строить какое-то сложное сооружение из мокрого песка – прямо у кромки воды.

Пэт скинула туфли и побежала к Тиму. Они долго работали сообща, достраивая все новые и новые стены и домики и башни. Под яростным солнцем, рядом с бликующей водой, обнаженные плечи и спина девушки покрылись каплями пота. Наконец, она присела, тяжело дыша от усилий, откинула с лица волосы и попыталась встать.

– Слишком жарко, – просипела она, обессиленно валясь на песок рядом с Кертисом. – Здесь все-таки совсем другой климат. Я прямо засыпаю.

Тим продолжил трудиться над песчаным замком. Они беспечно наблюдали за ним, перебирая комочки сухого песка.

– Думаю, – после некоторого молчания проговорила Пэт, – брак твой почитай что уже не существует. Из-за меня ваша совместная жизнь с Джули стала невозможной.

– Ты не виновата. Мы просто… никогда особо не были близки. Ну да, у нас одинаковый талант, но это же еще не вся личность. Индивидуальность – она шире предвидения.

Пэт сняла юбку и побрела к воде. Свернулась в завивающейся розовой пене и принялась мыть волосы. Ее захлестывали брызги, волны прибивали кучи бурых водорослей, и среди прибоя ее стройное, загорелое тело влажно блестело в лучах солнца. Здоровое, сильное тело.

– Иди сюда! – позвала она Кертиса. – Здесь так здорово!

Кертис выбил пепел из трубки в горячий песок.

– Нам пора! Мне надо вытрясти ответ из Фэйрчайлда. Он должен принять решение.

Закинув голову, Пэт вышла из воды, с нее капало, мокрые волосы облепили плечи. Тим поманил ее, и она остановилась, чтобы посмотреть на его песчаный замок.

– Ты прав, – крикнула она Кертису. – Нечего тут бродить по колено в прибое и дремать и песчаные замки строить! Фэйрчайлд старается на благо колоний, хочет, чтобы Отделение совершилось. А мы должны строить настоящие, а не песчаные здания в отсталых колониях.

И она принялась обтираться одеждой Кертиса – одновременно рассказывая о жизни на Проксиме VI.

– Там такое Средневековье. Ну, как раньше на Терре было. Люди думают, что псионики творят чудеса. Считают, что те – святые.

– Я думаю, что святые и были псиониками, – согласился Кертис. – Они воскрешали мертвых, превращали неорганическую материю в органическую и двигали предметы силой мысли. Думаю, что Пси-способности всегда были свойственны человеку. Люди, принадлежащие к Пси-классу, – это не что-то новое, недавно появившееся. Они всегда ходили среди нас, помогали, а иногда и наоборот – если решали направить свой талант во вред человечеству.

Пэт потянула к себе босоножки.

– Рядом с нашей деревней живет старушка. Воскрешатель первого уровня. Она не хочет улетать с планеты. Не желает работать с Правительственными Командами или сотрудничать со Школой. Она хочет жить, где живет. Там, где люди считают ее ведьмой и знахаркой. К ней приходят за помощью, а она лечит всякие хвори.

Пэт застегнула блузку и пошла к машине.

– Мне было семь, я сломала руку. Старушка наложила на нее свои морщинистые ладони, и перелом сросся сам собой. Видимо, ее ладони излучали что-то вроде регенеративного поля, которое оказывает влияние на рост клеток. Я помню, как однажды у нас мальчик утонул, а она его оживила.

– Ну вот, в деревне уже есть старушка-целительница, а если найдется еще и провидица – все вообще станет замечательно. Мы, псионики, помогали людям задолго до начала нашей эпохи.