Текст книги "Икона и газонокосилка. Принципы воспитания"

О том, как разговаривать с детьми, мы подробно поговорим в главе 5, здесь же я хочу упомянуть, что то, как и о чем мы говорим, имеет длительное воздействие на детей. Тем не менее обратите внимание, что в списке важных инструментов в родительском воспитании способность говорить с детьми находится только на третьем месте. Родители часто поддаются искушению, считая, что обучают детей, когда говорят с ними. На самом деле, эти разговоры – наименее эффективное средство в нашем распоряжении, но все-таки это одно из средств и потому мы хотим использовать его разумно. Да, то, что мы говорим своим детям, важно, но куда важнее то, как мы живем и как мы относимся к ним. В дальнейшем обо всем этом мы будем говорить подробнее.

Говорите больше Богу о ваших детях, чем детям о Боге.

Сестра Магдалина. Разговоры с детьми

Естественно, что эти три инструмента —

1) как мы живем,

2) как мы относимся к нашим детям и

3) что мы им говорим, – взаимосвязаны.

Немаловажно, чтобы мы постоянно пребывали в курсе того, чему обучаются наши дети и чему мы их учим. Лучше всего они учатся в ситуациях, когда сталкиваются с трудностями, а мы лучше всего учим их, когда отзываемся на эти трудности и плохое поведение. Именно поэтому мы хотим разобраться в том, как используем эти инструменты в ежедневных трудностях и происшествиях семейной жизни. Всякий раз, когда мы общаемся с детьми, мы или стремимся к долгосрочным целям, или активно, хотя и неумышленно, подрываем их. Чтобы быть ориентированными в нашей воспитательной стратегии, мы должны не просто реагировать на детские проступки, а научиться отвечать на них с пониманием.

Принцип II
Отвечать, а не реагировать

Глава 3
Отвечая нашим детям

Итак, братия мои возлюбленные, всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев, ибо гнев человека не творит правды Божией.

Иак. 1:19–20

Когда моей дочери Александре было четыре года, она часто била свою сестру Кассиани, которой в ту пору было два. Как только Кассиани раздражала ее, Александра теряла терпение и пользовалась кулаками. Кассиани плакала, и нам приходилось вмешиваться. Однажды, после того как Александра ударила сестру уже в седьмой раз, моя чаша терпения была переполнена. Я указал на нее пальцем и прокричал:

– Прекрати злиться на свою сестру!

Александра застыла и уставилась на меня. Я тоже остановился, посмотрел на свою вытянутую руку и понял, что я сам был рассержен, хотя и требовал от нее воздерживаться от гнева. Лицемерие этой ситуации было налицо. Я задумался над тем, чему я учил Александру. Возможно, я показывал ей пример (моделировал поведение), как реагировать, когда сердишься, говоря при этом, как не нужно реагировать, когда сердишься. Возможно, я показывал ей, что взрослые говорят одно, а делают другое. Возможно, я учил ее тому, что детям нельзя сердиться, а взрослым можно. В любом случае я не учил ее ничему хорошему. И конечно, я причинил ей вред, испугав ее.

Реакциями мы называем автоматические, инстинктивные высказывания и действия, которые происходят в нашем общении с детьми без необходимого осмысления и рефлексии. Все родители реагируют, делая это разнообразно, по множеству причин. Родители чувствуют позыв реагировать на детские выходки замечаниями, указаниями, гневом, критикой, осуждением, обвинением, наказанием или просто опускают руки. Проступки детей могут огорчить, заставить испытывать стыд, превзойти наше терпение или шокировать. Мы можем чувствовать себя так, как будто лишились контроля над детьми, или что наш авторитет подорван. Некоторые родители ощущают необходимость постоянно исправлять каждую «ошибку» ребенка. Христианские родители могут реагировать, когда видят, что дети ведут себя эгоистично или «не по-христиански».

Семиклассница Мэгги пришла домой из школы с заявлением:

– Я ненавижу свою учительницу!

– Мы не разговариваем так в нашем доме, дорогая, – отреагировала мама.

Мэгги продолжала сердиться, она поняла, что не хочет больше говорить на эту тему.

В другой семье.

– Надеюсь, что у Элины будет ужасный день в школе, – сказал четырехлетний Лукас за завтраком.

– Это низко так говорить, Лукас, – отреагировал папа.

Элина собиралась в детский сад. Это был ее первый день. Разговор закончился. У Лукаса не проходило плохое настроение; он понял, что папа не заботился о том, что на самом деле с ним происходит.

► Реагирование – это краткосрочное, а не долгосрочное решение (краткосрочное искушение, а не долгосрочное решение).

Реагирование обычно направлено на пресечение поведения, которое мы не желаем видеть здесь и сейчас, а не на обучение навыкам, поведению или добродетелям, которые мы хотим видеть в долгосрочной перспективе. Реагировать на проступки наших детей – означает препятствовать правильному развитию. Дети будут обучаться, но они не будут обучаться ничему хорошему.

Реагирование – это про нас самих, про родителей: про наше настроение, наши ожидания, наши импульсы, наши страхи, наши суждения о детях. Если мы в хорошем настроении, мы можем терпеть проступки, но если мы огорчены, устали или в плохом настроении, мы реагируем. Иногда мы терпим, терпим, терпим и потом реагируем. Реагирование смещает фокус с выбора детей на родительское настроение или эмоциональное состояние. Когда мы реагируем, мы раним чувства наших детей и портим с ними отношения. Реакции – это выражение наших чувств. Они редко бывают обдуманными и, как правило, произвольны, непоследовательны и чрезмерны. Мы обычно говорим слова, которые ранят детей и часто невыполнимы:

– Ты наказан на месяц!

– Я заберу игрушку навсегда!

Или – из любимых в моей коллекции:

– Если ты сейчас же не пойдешь, я уйду без тебя!

Родители делают эти реактивные заявления в разгар конфликта. Когда они успокаиваются, они понимают, что не могут выполнить того, что обещали. И тогда меняют свою позицию. Это учит детей игнорировать слова родителей. Они усваивают, что если дождутся спокойного состояния мамы или папы, они получат то, что им нужно. Реагирование создает модель для плохого самоконтроля и неуважения. Я знаю, что мы все делаем это, и нам нужно научиться этого не делать.

Самая разрушительная вещь, связанная с реагированием на плохое поведение, – это то, что оно транслирует ребенку сообщение, что он плохой и мы не любим его из-за его поведения. Это учит ребенка, что с ним что-то не в порядке и наша любовь условна, что ему нужно заслужить нашу любовь хорошим поведением. Дети учатся покоряться, чтобы получить нашу «любовь». При этом они могут вырасти с путаницей в голове по поводу своего достоинства и своей идентичности. И могут научиться притворяться, чтобы заслужить любовь других.

В то время как я пишу эту главу, я смотрю из окна во двор. Среди травы в саду растут сорняки. Мне не нравятся сорняки, и я не люблю их выдергивать. Поэтому я часто иду легким путем и скашиваю газонокосилкой сорняки вместе с травой. В короткой перспективе, в течение нескольких дней, газон выглядит прекрасно. Но сорняки снова прорастают, причем на этот раз они уже мощнее и их становится больше. Если я серьезно отношусь к тому, чтобы избавить газон от сорняков на долгий срок, я должен потратить немного больше времени, чтобы выдернуть сорняки и удобрить траву.

Плохое поведение детей можно сравнить с сорняками. Конечно, сорняки – это плохо и мы должны от них избавиться. Реагировать на плохое поведение – это то же самое, что проехаться косилкой по сорнякам. В короткой перспективе сорняки вроде бы исчезли. Отвечать или отзываться на поведение детей требует большего времени, в точности так же, как и вырывание сорняков и удобрение газона. Да, выдергивать труднее. Но результаты при этом прекрасные и долговременные. Нет короткого пути к красивому газону или преуспевающим детям. Не проезжайте косилкой по вашим детям! Если мы учим детей ценностям и добродетелям Царства Божия каждый момент нашего общения с ними, мы должны научиться отвечать детям, а не реагировать на них.

Отвечать на плохое поведение – это обдуманное и намеренное родительское вмешательство, рассчитанное на то, чтобы ребенок научился долгосрочным целям. Ответ предполагает сосредоточиться на личности ребенка и учесть все причины его плохого поведения. Только отвечая на плохое поведение, мы можем донести до ребенка, что более стремимся любить его как личность, чем контролировать его поведение. В реагировании нет нюансов. Реагировать на детей – означает игнорировать причины их плохого поведения. И, как результат, демонстрировать отсутствие уважения к личности ребенка.

► Отзываясь на плохое поведение ребенка, мы принимаем во внимание и личность ребенка, и причины его плохого поведения.

Возвращаясь к ситуации с Магги и Лукасом, посмотрим, каким бы мог быть родительский ответ. И что произошло бы, если бы мы выбрали такую возможность.

Магги пришла домой и объявила маме, что она ненавидит свою учительницу.

– Почему ты так говоришь? Что случилось? – спросила мама.

– Она поставила мне двойку за контрольную и написала в дневнике, что я не старалась, как могла бы. Но я действительно старалась.

Этот разговор повлек за собой беседу о том, какие проблемы у Магги с учебой. Беседу эту мама закончила тем, что сказала:

– Мы так не говорим о других.

И Магги ответила:

– Мне очень жаль.

В другой семье, о которой мы говорили, четырехлетний Лукас сказал за завтраком:

– Надеюсь, что у Элины будет ужасный день в школе.

– Почему ты так говоришь? – спросил отец с любопытством.

– Когда она уйдет в школу, я останусь дома один, – ответил Лукас с грустью в голосе.

– Ты будешь без нее скучать? – спросил папа, после чего предложил сыну попрощаться со своей сестрой.

Отвечать – не означает, что мы должны прощать неподобающие выражения. Это означает сосредотачиваться на ребенке как личности, в то время как мы учим его разговаривать подобающим образом. Воспитание – это руководство душами детей, а не просто исправление их поведения. Чтобы учить правильному поведению, мы должны отвечать, а не реагировать на их проступки.

Когда Маркосу было четыре года, он получил в подарок игрушечную газонокосилку. И он просто влюбился в новую игрушку. На следующий день Маркос попросил разрешения взять ее с собой на семейную прогулку. Как только мы вышли, Маркос отправился с косилкой на обочину дороги.

– Маркос, косилка должна быть на тротуаре, – сказал я и продолжал идти дальше.

Этого замечания было бы достаточно для его сестер, но не для него. Через минуту косилка была снова на проезжей части. Если я повторю снова: «Маркос, я сказал, что косилка должна быть на тротуаре», – я тем самым буду учить его игнорировать мои слова с первого раза. Я мог бы быть терпеливым, как все христианские родители, и продолжать повторять ему о том, что надо идти по тротуару, каждый раз, когда он выходил на проезжую часть. Это научит его игнорировать мои слова. И он будет все время стремиться играть на проезжей части, так как ему это интересно.

Если же я буду повторять свое требование много раз, а потом разозлюсь и приму меры, то тем самым буду учить его, что он должен слушаться лишь тогда, когда я зол. И потом я сам буду сетовать на это. Если вы хотите, чтобы дети слушались с первого раза, скажите это один раз, скажите это во второй раз с предупреждением о последствиях (наказании) и тогда уже действуйте.

– Маркос, трудно удержаться от того, чтобы выйти на дорогу, правда? – спросил я его.

– Да, – ответил он с хитрой улыбкой.

– А что случится, если ты пойдешь на дорогу? – опять спросил я.

– Машина меня собьет, – ответил он.

– Косилки должны быть на тротуаре. Если ты будешь возить ее по проезжей части, я заберу ее у тебя, – сказал я спокойно, обозначив последствия как объективную информацию, и продолжал прогулку.

Ему четыре года. Он очень хочет катать свою косилку по проезжей части. Он учится контролировать свои желания и слушать то, что я говорю. Я знаю, что это будет трудно для него. Он также учится тому, что наш выбор влечет за собой последствия. Мы не должны ожидать подчинения. Мы должны ожидать, что он обучится. Я воспользовался возможностью, чтобы дать понять Маркосу, что я его уважаю и что его собственный выбор имеет последствия в жизни. Терпение означает установление рамок для него, чтобы обучаться жить внутри этих рамок.

► Не ожидайте подчинения. Ожидайте обучения.

Мы продолжали прогулку, а Маркос тем временем все ближе и ближе приближался к проезжей части. Он боролся с собой, но искушение было слишком велико. Еще несколько шагов, и косилка была бы на дороге. Он не подчинялся мне. Он поставил под сомнение мой авторитет (в следующей главе мы поговорим о том, что именно он делал). Я мог бы выйти из себя и повторить ему снова, уже громче: «На дорогу мы не выходим!» Это означало бы разрушение иконы Христа и ранило бы его личность. Кроме того, это сбило бы его с толку, потому что я сначала дал ему выбор, а теперь злюсь на него за то, что он этот выбор сделал.

Я мог бы быть терпеливым и нерешительно сказать: «Маркос, в этот раз я смотрю на это сквозь пальцы, но в следующий я буду вынужден забрать игрушку». Я не хочу, чтобы он расставался со своей косилкой. Я хочу продолжать прогулку, а не нести игрушку домой. Я не хочу сопротивления, которое последует, когда я заберу ее. Я хочу видеть его счастливым, хочу, чтобы он любил меня. Но все эти мысли – обо мне, а не о том, что лучше для него. Такого рода реагирования будут учить Маркоса, что ему не стоит беспокоиться о выборе, который он делает. И еще тому, что я не выполняю свои обещания. Это означает неуважение к нему.

Или же я должен был чтить эту маленькую икону и уважать его выбор.

– Мне очень жаль, – сказал я, забирая косилку и неся ее домой.

К счастью, мы ушли недалеко. Он рыдал:

– Я хочу гулять со своей косилкой.

Еще одно искушение для родителей состоит в том, что они сдаются или становятся уступчивыми, когда встречают сопротивление, упрашивания или гнев при установке границ. «О’кей, о’кей, хватит кричать, обещай только, что больше не пойдешь на проезжую часть». Такая уступчивость учит ребенка, что если он закатит истерику, то получит все, что захочет. И тогда он начинает этим пользоваться, ловко устраивая сцены. Если мы сдадимся, он никогда не научится контролировать свои импульсивные желания. Каким мужем он будет, если не научится этому? Зачем мне его учить этому? Если я спущу ему с рук, то сам Маркос и весь наш дом будут под властью его желаний.

Родители, которые спускают с рук детские истерики, становятся жертвой террора собственных детей, к которым постепенно начинают относиться с неприязнью. Это – деструктивный эффект обожествления наших детей, который вызывается тем, что мы выполняем все их желания.

► Дети учатся лучше всего, когда мы тверды и добры, но не снисходительны и сердиты.

Я сочувствовал его горю.

– Мне очень жаль, что ты лишился своей косилки, – сказал я и повторил: – Я же сказал тебе, что, если она будет на проезжей части, я ее заберу.

Какое-то время ему было грустно, но когда он получил свою игрушку по возвращении с прогулки, очень обрадовался. Возвращая ему косилку, я опять сказал:

– Косилка должна быть на тротуаре. Если ты будешь катать ее по дороге, то я…

– Заберешь ее, – заключил Маркос и пошел играть.

Такое поведение соответствует его возрасту: учиться самоконтролю и тому, что нужно слушать родителей. Поняв, что неправильно катать косилку по дороге, ребенок научится принимать правильные решения, когда увидит, что его решения имеют последствия. Он поймет также, что моя любовь к нему безусловна по тому, как я отвечаю – не реагирую – как родитель, забирая у него игрушку. Я знаю, что он, конечно же, снова будет катать косилку по дороге, а я буду каждый раз терпеливо отвечать тем же самым образом, с твердостью и добротой. По крайней мере, я буду пытаться это делать с твердостью и добротой. Я сосредоточен на долгосрочных целях для его жизни: учиться правильному выбору перед лицом искушений и желаний.

► Отзыв на плохое поведение детей не останавливает их. Он останавливает родителей от плохого поведения.

Маркос все еще ребенок и все еще учится. Когда мы отвечаем, а не реагируем, мы предоставляем детям свободу обучаться без критики, осуждения, гнева и обвинений. Отвечать – не означает быть снисходительным, но означает быть спокойным даже тогда, когда мы строги. Отвечая, мы транслируем детям евангельскую правду о том, что они глубоко любимы, несмотря на свои падения и сопротивление. Мы транслируем наше уважение к детям как личностям в процессе их обучения и совершения ошибок. Таким образом мы моделируем Божию любовь, которая будет запечатлена в их сердцах.

Обучение, как быть родителем, – это вовсе не обучение тому, как заставить детей вести себя хорошо. Это обучение тому, как научиться нам самим вести себя правильно. Помните, моделирование поведения – это самый эффективный способ обучения наших детей. Задача этой книги – побудить родителей вести себя как взрослые, несмотря на ребяческое поведение, которое демонстрируют наши дети. Мои дети будут всегда действовать как дети. Вопрос в том:

должен ли я реагировать на их поведение как ребенок или отвечать как взрослый.

Родители часто уверены, что они выражают свою любовь к детям, когда реагируют на их проступки. Многие родители руководствуются добрыми намерениями, но демонстрируют плохие привычки и примеры реагирования на поведение детей.

Ответы нашим детям требуют самооценки и обдумывания. Христос и Его Церковь дают пример жертвенной любви в отличие от наших инстинктивных реакций. Мы должны поразмыслить над своими инстинктами и реакциями. И над тем влиянием, которое они оказывают на детей. Конечно, мы любим наших детей. Вопрос только в том, отражают ли наши реакции на их проступки Христову любовь к ним?

► Не бывает «слишком» много любви к ребенку, но бывают неправильные выражения нашей любви.

Я бы хотел обозначить некоторые типичные реакции родителей на проступки детей. Одни из них происходят, когда родитель теряет контроль и перестает думать о том, что он говорит или делает. Другие – это неправильно понимаемые выражения любви, которые мы унаследовали от своих родителей. Или плохие привычки, которые мы сами приобрели.

– Я не буду терпеть такое поведение! – воскликнул отец десятилетнего мальчика на одном из моих семинаров для родителей.

Он был явно расстроен, в то время как мы обсуждали способы ответа на то, что ребенок огрызается. Дети будут постоянно совершать проступки, которые тревожат, огорчают, выводят из себя и оскорбляют родителей. Когда дети дерутся, сквернословят, крадут или лгут, это шокирует нас. Случается, что такое поведение выставляет нас как родителей в самом неприглядном свете. Иногда даже небольшие шалости, например, такие, как рисование фломастерами на стенах или швыряние кружки через комнату, могут вызвать бурную реакцию у родителей.

Когда родители вышли из себя, вместо того чтобы подумать о хорошем ответе или предоставить детям больше времени для обучения, они поддаются искушению наказать ребенка так, чтобы «он больше этого не делал». То, что мы отвечаем, а не реагируем, может показаться попустительством или излишней терпимостью. Мы живем в культуре, которая не позволяет ни одному проступку остаться без наказания. Но ведь огромное количество заключенных в тюрьмах, отбывающих срок за свои проступки, говорит о том, что наказание – это не самый эффективный способ решить проблему или обучить чему-то новому.

Искушение заключается в том, что мы считаем: чем чаще или строже наказываем ребенка за проступки, тем быстрее он обучится их не совершать. И когда ребенок неизбежно совершает ту же самую ошибку, родители ищут способ усилить наказание, словно нашей задачей является подвести ребенка к беспрекословному подчинению. Скоро эта ситуация превращается в «мы против них», т. е. в войну родителей и детей. Мы, конечно, сражаемся с детьми, но следует быть осторожными с метафорами войны в отношении воспитания. Мы – на той же стороне, что и наши дети, и наша цель сформировать личность, а не просто пресечь плохое поведение. Наказания, в своем типичном понимании, – это реакции на проступки детей, которые подрывают наши долгосрочные цели. Они ставят акценты на причинении боли, чтобы остановить плохое поведение в короткой перспективе и внушить страх и негодование – в долгой перспективе. Наказание не учит ребенка, как поступать правильно. Если ребенок с трудом усваивает математику, вы не будете усиливать наказание за ошибки, которые он совершает. Но вы увеличите количество часов, которое посвятите обучению решения задач. Наши дети учатся, как жить, что несравнимо труднее, чем математика.

Воспитание – это не про то, чтобы наказывать детей, но про то, как установить дисциплину. Дисциплина – это значит постоянно отвечать на проступки детей, что поддерживает их обучение и рост, а также включает в себя установление границ и осознание последствий при их нарушении. Дети нуждаются в последствиях своих проступков, о чем мы поговорим в главе 12. А наказание им совершенно не нужно, они реагируют на него негативно. Детям нужна дисциплина, с которой они хорошо справляются. Даже с очень строгой дисциплиной. Дисциплина концентрирует внимание родителей на обучении детей в долгой перспективе.

► Отвечать – не попустительство, а самый эффективный способ быть строгим.

Родители часто меня спрашивают: «А что делать, если ребенок продолжает плохо себя вести?» На самом деле, они хотят спросить: «Могу ли я его в таком случае наказать?»

Ваш ребенок будет продолжать плохо себя вести, потому что он продолжает обучаться. Дисциплина – это о том, как терпеливо и твердо отвечать каждый раз, когда ребенок совершает ошибку. Каждый раз, когда он спотыкается и падает. Если ребенок все-таки продолжает совершать те же ошибки, нужно сделать шаг в сторону и подумать, что происходит, посоветоваться с другими, возможно, снизить свои требования и, если необходимо, принять к исполнению другую стратегию «ответа». Некоторым детям требуется больше времени на обучение, чем другим.