Текст книги "Оазис грез"

Катя побледнела. Вот и убийца вроде Майкла станет во главе государства… Джасмин улыбнулась:

– Знала, что вы удивитесь.

– Не думала, что у Майкла могут быть политические амбиции, – выдавила из себя Катя, подыскивая форму выражения правды для Джасмин.

– У него их и не было. Но страна вопиет о сильном, порядочном человеке. О патриоте.

Катя чуть не задохнулась. Ей надо сейчас же сказать Джасмин правду!

– Вспомните, чему вас учили в школе, Катя, – продолжала свою мысль Джасмин. – Природа не терпит пустоты. Если мы не выберем замену Луису, тогда это сделают семьи зуамов. Неужели вы хотите Для Ливана такой судьбы?

– Что вы, конечно, нет.

Катю подмывало раскрыть тайное прошлое Майкла, но она не находила слов.

– Почему вы мне обо всем этом говорите? – поспешно спросила она.

– Потому что мне нужна ваша поддержка. В финансовых сундуках Луиса почти ничего не осталось, и смею вас заверить, что семьи зуамов не станут сидеть сложа руки. У Майкла будут соперники. Уверена, что он их победит, но только в том случае, если получит необходимую финансовую поддержку.

– Это будет означать реализацию планов продажи казино, – заметила Катя. – Других путей получить деньги нет.

– В конечном счете решение за вами, Катя, – отозвалась Джасмин. – Теперь как и прежде. Но речь идет не только о деньгах. И вы являетесь составной частью Ливана. Я сделаю для Майкла все, что смогу. Остальное на ваше усмотрение. Но, пожалуйста, не затягивайте свое решение. Потому что другие делать этого не станут.

В этот момент Катя отчетливо поняла, что ей надо делать. В голову ей пришла опасная мысль. Все будет зависеть от точного выбора времени. Второй случай не представится. И она начала объяснять Джасмин, что она имеет в виду.

На следующий день Джасмин Джабар связалась с главными редакторами бейрутских газет и пригласила их на встречу в гостинице «Сент-Джордж». Все явились, будучи заинтригованными.

– С ужасами надо покончить, – заявила вдова звонким голосом, четко донесшимся до ушей слушателей. – За это заплатили кровью и самими жизнями. Я говорю – говорит весь Ливан – довольно.

Горячо развивая эту тему, Джасмин обрисовала необходимость поиска исключительной личности, которая стала бы у кормила будущего страны. И тут из-за занавеса вышел Майкл Саиди. Сначала воцарилась мертвая тишина. Затем Джасмин взяла его руку и подняла ее вверх.

– Дамы и господа, – заявила она прерывающимся от волнения голосом. – Представляю вам следующего президента Ливанской республики!

Потом, как завзятый волшебник, который интригует аудиторию, Джасмин увела Майкла со сцены со словами, что на следующий день состоится большая пресс-конференция.

Пьер бессмысленно улыбался, наблюдая, как Майкл Саиди примеряет мантию кандидата в президенты. Он превратился в тень прежнего Пьера, страшно похудел. Теперь его тошнило от пищи, которая когда-то была для него всепоглощающей страстью. На шее кожа повисла складками, глаза ввалились, покраснели, под ними выступили синяки. Они выражали постоянную, тупую боль. Но, по крайней мере, теперь он понял великий замысел Джасмин, и каким он был круглым дураком, как ловко объегорила его Джасмин. С того самого страшного момента перед домом Кати мир Пьера сузился до размеров больничной палаты. Он жил и спал в комнатке рядом с палатой Клео, а домой ходил только помыться и сменить одежду. Никакие уговоры на него не действовали, даже честные высказывания хирургов по пластическим операциям и других специалистов, приглашенных из Соединенных Штатов, которые констатировали, что никакая медицина мира не вернет Клео ее былую красу. Путем большого числа операций в течение длительного времени шрамы можно будет сделать менее заметными, но они сохранятся.

Большинство ночей Пьер проводил за тем, что смотрел на спящую Клео. Он гладил ее руку от локтя до пальцев, чтобы успокоить ее, дать ей понять, что она не одна, притрагивался к тугим повязкам на запястьях. На второй день своего пребывания в больнице она разбила стакан для воды. Пьер еле успел схватить ее за руку – она собиралась перерезать себе осколком вену.

Большую часть дня Пьер просиживал у кровати Клео. Доктора не хотели, чтобы она разговаривала, двигала мышцами лица, давали ей большие дозы успокоительного. Но Пьер все равно разговаривал с ней, убежденный, что она его слышит. Теперь ужасный вид ее лица больше его не отталкивал. От так долго и пристально рассматривал это лицо, что в его память врезались мельчайшие изломы и извилины. Он думал, что оно по-прежнему остается таким прекрасным, что когда он сказал ей, что любит ее, то эти слова в первый раз были произнесены не из-за страха, что она бросит его, а из чувства подлинной любви.

Проходили дни, и Пьер начал осознавать, что теперь Клео действительно будет его навеки. С момента встречи с ней его терзала мучительная мысль, что однажды она уйдет из его жизни. Теперь это опасение пропало. Весь мир представлялся ему таким же жестоким и изменчивым, как и сама Клео. Он боготворил красоту и юность, но отворачивался от таких богов и богинь, когда судьба поражала их. Нет, мир больше не станет ласкать ее. Наоборот, он от нее отвернется, заставит ее двигаться в тени весь остаток своей жизни.

«И именно поэтому она станет навсегда моей, – мечтательно раздумывал Пьер. – Я единственный человек, который будет всегда любить ее, как прежде. Я никогда не брошу ее, и она никогда от меня не уйдет. Она утратила свою власть надо мной».

Теперь он знал виновника. Сначала Пьер не желал для Джасмин ничего, кроме самой страшной смерти. Но даже в припадке гнева он отдавал себе отчет в том, почему они пошли на такой отвратительный поступок. Джасмин никогда ему не доверяла. Джасмин, которая осталась в живых, никогда и ничего не пускала на самотек. Особенно в таком случае, когда Катерина Мейзер могла бы вытянуть из Пьера правду относительно случившегося с ее отцом. Поэтому она организовала похищение Клео, которую пытали и, таким образом, выведали, что ей известно о том, как близок он был к тому, чтобы сломаться.

В конечном счете выбора никакого не было, печально раздумывал Пьер. Красоту Клео надо было принести в жертву с тем, чтобы он, Пьер, понял, что люди, которые могут увечить, способны устранить Клео навсегда.

Да, конечно, тайны находятся в надежных руках тех, кто понимает их ценность, кто заплатил за них, как это всегда и делается. Но теперь они больше не тронут Клео. Теперь она принадлежит ему навечно.

В монастыре ордена Третьего Креста в опочивальне аббата удобно расположились Арманд Фремонт и сам аббат. Вчера Арманд был просто оглушен выступлением Джасмин по радио. Его еще больше ошеломило то, что он услышал, когда Катя набралась духу и в тот же вечер примчалась в монастырь, рассказав ему о том, что намеревается сделать.

– Безумие! – прогремел Арманд. – Я не позволю тебе так рисковать!

– У нас нет выбора! – возбужденно возразила Катя. – Такой случай второй раз нам не представится.

Они спорили часами. Но Арманд не смог придумать лучшего варианта. В конце концов он сдался. С участием аббата, который выступал в роли адвоката дьявола, они отработали детали.

– Любовь моя, будь очень, очень осторожной, – умолял Арманд Катю, когда она собралась уходить.

– Можешь не сомневаться, – ответила она, крепко целуя его. – Потому что, куда бы я ни отправлялась, мысленно ты всегда со мной рядом.

Арманд стряхнул с себя мечтательное настроение и все свое внимание обратил на аббата.

– Сомнений нет, – заявил аббат с большой убежденностью в голосе. – Центральной фигурой бизнеса с опиумом в долине Бекаа является Майкл Саиди. – Жестом он указал на двух монахов, которые стояли рядом с ним. – Послушайте, что они скажут.

Первый монах рассказал о фермерах, с которыми он встречался во время своего пребывания в Бекаа, как после ужина и нескольких стаканов араки поздним вечером они рассказали ему о липком цветке, о ядовитой жиже, которую из них извлекали, сколько им за это платят и кто конкретно платит.

Второй монах, который совершал богослужения у рыбаков и портовых грузчиков в доках, рассказал о больших партиях оружия, которые круглосуточно разгружали с торговых судов, ходивших под дюжиной различных флагов. Он упомянул крупные суммы денег, переходившие из рук в руки, которые, по словам докеров, в конце концов оседали в карманах темной личности, молодого безжалостного убийцы, чье имя они не решались произнести вслух.

– Как же получилось, что я не знал обо всем этом? – удивился Арманд.

Он не испытывал ни отвращения, ни гнева. Сердце его наполнилось раскаянием.

– Этот человек изворотлив и коварен, как змея, – ответил аббат. – Он до поры скрывает свои амбиции и гордыню, действует тайком, исподтишка, пока…

– Пока достаточно не окрепнет, чтобы заявить о себе открыто! – прошептал Арманд. – Тогда он узаконит свой статус, воспользуется хаосом, который сам же посеял, использует созданные им же средства принуждения, чтобы заставить замолчать, чтобы уничтожить любых своих противников…

– О Господи!

Догадка осенила Арманда. Джасмин…

Да, это должна быть она! До сих пор он был убежден, что речь идет о мужчине как о дирижере, остававшемся в тени. Ему ни разу в голову не пришла мысль, что таким дирижером может быть женщина.

Джасмин, которая использовала, а потом угробила своего мужа Луиса. Которая организовала убийство своих противников – зуамов. Которая подкосила своего сообщника Пьера. И все это ради того, чтобы расчистить место для своего избранника Майкла Саиди, готовя его к тому дню, когда он выйдет на свет.

Арманд медленно повернулся к аббату, в его глазах отражался страх.

– Катя… – прошептал он. – Катя с ними одна Арманд слышал, как в полночь звонили монастырские колокола. Пресс-конференция была назначена на восемь часов утра. Уже не оставалось времени предупредить Катю. Арманд не мог узнать, насколько близко подобралась к Кате Джасмин. Вполне могло быть, что обе женщины отрабатывали детали предстоящего объявления. Если какой-то монах направлялся к Кате и его заметила Джасмин…

– Теперь это в руках Господа, – спокойно произнес аббат, как бы читая мысли Арманда. – Нам остается лишь положиться на свою веру.

ГЛАВА 25

Национальный клуб прессы в Бейруте представлял собой импозантное здание в стиле ампир, расположенное в центре города.

– Это своего рода любимое место «водопоя» – получения информации – для всех репортеров, работающих на Ближнем Востоке, – образно объяснила Джасмин Кате. – Вам пришла блестящая мысль воспользоваться им. После того что я дала им в качестве затравки в гостинице «Сент-Джордж», нам гарантировано международное освещение событий.

Катя молчаливо согласилась, но по причинам, о которых не подозревала Джасмин. Она ничего не сказала Джасмин о Майкле, не поделилась с ней своими намерениями. Кате было это неприятно, но в игре были сделаны высокие ставки, и надо было проявлять максимальную осторожность. Она знала, что планы Джасмин будут сметены, но надеялась, что позже, когда она все объяснит Джасмин, та поймет.

Что же касается выбора клуба прессы, то Катя полагала, что он идеально отвечает ее намерениям. Он расположен на противоположной от президентского дворца стороне улицы, что, по ее мнению, придавало всему этому делу ироничный привкус.

Уже в семь часов утра основной зал с сотней кресел и просторной сценой для президиума был до отказа забит репортерами, кино– и звукооператорами. За несколько минут до начала пресс-конференции Катя установила на столе против сцены проектор для показа слайдов. Когда Джасмин спросила ее об этом, Катя ответила:

– Сюрприз.

Точно в восемь часов на сцену поднялся Майкл Саиди, одетый в сшитый по заказу синий костюм, красный с белым галстук. В толпе раздались возгласы «ш-ш-ш», когда он начал говорить.

– Друзья мои, – обратился к присутствующим Майкл. – Я пришел сегодня сюда на встречу с вами потому, что наша страна оказалась на грани хаоса. Внутренняя вражда грозит поднять брата на брата. Нельзя допустить, чтобы это случилось. В последние дни Ливан лишился многих хороших и справедливых людей. Некоторых, как наш любимый Джабар, невозможно заменить. Несмотря на это, их дело должно продолжаться. Именно с этой целью я смиренно выставляю свою кандидатуру на выборы в президенты нашей великой страны!

Началось настоящее столпотворение, когда журналисты бросились задавать вопросы. Майкл умело справлялся с толпой, подождал пока уляжется шум, потом начал отвечать на вопросы в первую очередь наиболее влиятельных репортеров.

В течение получаса Катя наблюдала за этой шарадой с намеками и недомолвками. Майкл поднял руки, прося тишины.

– А теперь я хочу представить вам двоих людей, которые убедили меня пойти на этот шаг и без чьей поддержки сделать это было бы невозможно.

Жестом Майкл указал на первый ряд. Первой поднялась со своего места Джасмин и подошла к сцене. Катя подождала, потом с громко бьющимся сердцем последовала за Джасмин. Она встала рядом с ней, изо всех сил старалась улыбаться, слушая объяснения Джасмин, почему та решила поддержать Майкла Саиди. Когда наступил ее черед, Катя наклонилась к микрофону и сказала:

– Иногда, как мы все хорошо знаем, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Катя не обращала внимания на озадаченные взгляды присутствующих и, минуя Майкла, подошла к проектору. Она нажала на кнопку, и на стене появилось гигантское изображение Майкла.

– Вот человек, которого мы знаем под именем Майкла Саиди, – звонко объяснила она, обращаясь в зал.

Катя нажала на другую кнопку, и на стене рядом с первым появилось изображение другого слайда, сделанного с фотографии любовника Прюденс Темплтон, которую она сняла исподтишка несколько лет назад на площади Вашингтона. Изображение того Же самого человека!

– А это Майкл Сэмсон, растратчик и убийца! И там и здесь, дамы и господа, вы видите одного и того же человека.

На мгновение воцарилась могильная тишина. Катя наблюдала, как сотни глаз всматриваются в оба слайда. Потом многие перевели взгляд на самого Майкла.

– Это идиотизм!

Катя резко повернулась в сторону Майкла. Лицо его смертельно побледнело, он лихорадочно пытался восстановить самообладание.

– Это не идиотизм, – крикнула Катя в микрофон, – а сущая правда!

Майкл попытался обратиться к аудитории:

– Тут явно какое-то недоразумение…

– Никакого недоразумения тут нет!

Головы повернулись в сторону говорившего в конце зала. Журналисты так и ахнули, увидев Арманда Фремонта, который с большим трудом шел в сопровождении Салима к сцене.

– Этого не может быть! – завопил Майкл. – Вы мертвы!

– Как вам этого хотелось и как вы запланировали? Как видите, убить меня не так-то просто.

Арманд продолжал говорить, неизменно приближаясь к Майклу.

– Скажите мне, – требовательно произнес Арманд, – почему вы обокрали банк «Мэритайм континентал» и таким образом использовали Прюденс Темплтон?

Майкл подался вперед на трибуне, приняв вызывающую позу.

– Не знаю, о чем вы говорите! Вы безумец!

– Это входило частью в великий замысел, не так ли? Преступный заговор, состряпанный вами… – Он сделал паузу. – И вашей сообщницей.

Арманд выбросил вперед руку, указывая пальцем на Джасмин. Стоявшая рядом с ней Катя ужаснулась. И тут же заметила издевательскую улыбку на губах Джасмин.

– Мой отец… – прошептала Катя. – Значит, к вам побежал Пьер, когда мой отец пригрозил разоблачить его! Вы подстроили ему смертельное дорожное происшествие и потом распорядились прикончить английского банкира, когда Дэвид Кэбот вплотную приблизился к нему. Значит, вы, как был убежден Арманд, стояли за спиной Пьера, хотя Арманду и в голову не приходило, что за спиной может стоять не мужчина, а женщина.

Катя с таким всепоглощающим напряжением смотрела на Джасмин, что даже не заметила, что Майкл стал пятиться к краю трибуны.

– Это не все, – громко говорил между тем Арманд, оглядываясь по сторонам и видя, как лихорадочно записывают журналисты сказанное и увиденное в свои блокноты.

– К жульничеству Майкла Саиди двигала не только жажда денег… денег, которые он использовал, чтобы расширить империю торговли наркотиками и рабами…

Это разоблачение вызвало взрыв громкого негодования среди журналистов.

– Несомненно, он и Джасмин считали, что если вызовут хаос в «Мэритайм континентале», то я брошусь на помощь этой компании. Единственный способ достать такое количество денег заключался в продаже казино. А кто бы от этого выиграл? Пьер Фремонт, сам растратчик!

Репортеры с жадностью ловили каждое слово.

– Но я не счел, что он может быть сообщником. Поэтому осталась только Джасмин.

Джасмин откинула голову назад и нагло рассмеялась:

– Все это пустые выдумки. У тебя нет доказательств. Ты меня не притянешь.

– Майкл! – рявкнул Арманд.

Катя повернулась и увидела, как Майкл нырнул за сцену.

– Повсюду расставлены полицейские! – кричал Арманд. – Вам не уйти!

В это мгновение раздался резкий хлопок, несомненно выстрел из пистолета.

Траур в Бейруте принимает разные формы, но никогда не отвлекает население от трудовой и иной деятельности. Родственники и близкие друзья перебитых зуамов не пропустили ни одного момента из разыгравшегося в клубе прессы спектакля. Через час начались собрания, которые продолжались весь день. Верны или неверны были разоблачения в отношении Майкла Саиди – неважно. Суть состояла в том, что политически он стал конченым человеком. А с ним вместе и Джасмин Фремонт. Ее обличье вдовы потускнело. За сладким чаем марки «Чивас ригал» и за сигаретами было достигнуто общее согласие относительно нового лидера.

Новое поколение зуамов вздохнуло с облегчением. Теперь они заявят свои права на страну. Покончат с анархией, и как только новый кандидат объявит о своих намерениях, в стране восстановится спокойствие.

Произойдут большие перемены и все останется по-старому… Так оно и должно быть.

– Как ему удалось улизнуть, черт возьми? – возмущался Арманд.

Незадачливый начальник полицейских сил Бейрута заерзал на стуле. Он совершенно не знал, что сказать человеку, которого всего несколько часов назад считали умершим и похороненным и который вдруг появился у него в дверях живой. То, что рассказывал Фремонт, тоже звучало невероятно, но поскольку шеф полиции великолепно знал, как делаются дела в Бейруте, то он очень внимательно выслушал и точно выполнил указания Фремонта.

Если ему удалось воскреснуть из мертвых, то что же говорить о других вещах, на которые он способен? Шеф гадал об этом и незаметно осенял себя крестом, чтобы отогнать дьявола.

– Я без лишней огласки принял к исполнению ваши предложения, – оправдывался он. – Все выходы перекрыли. Никто не мог предположить, что месье Саиди вооружен.

– Или что ваши люди не способны стрелять с близкого расстояния! – подзадорил Арманд.

Арманд опустился на мягкие подушки кожаного дивана в канцелярии клуба прессы. Ему казалось, что его правый бок пылает, кожа стала липкой, а голова раскалывалась.

– Достаточно, – резко бросила Катя. – Оставьте нас наедине.

Полицейские чиновники колебались, потом вышли вереницей. Катя подошла к Арманду и подала ему стакан ледяной воды.

– Они найдут его, – сказала она ободряюще. – Его фотографии передают по всем телевизионным каналам. Он не уйдет!

– Он может улизнуть и улизнет! Не преуменьшай способности этого человека.

– Если бы только Джасмин сказала нам кое-что! – расстроенно произнесла Катя.

– Она не вымолвит ни слова.

Джасмин была задержана полицией, но отказалась что-либо говорить. Она дьявольски хорошо знала, думала Катя, что еще неизвестно, кому поверят – Арманду или ей. Обвинения могли бросить на нее большую тень, но у Арманда не было доказательств, чтобы добить ее. Полиция может держать ее под арестом только до тех пор, пока не появится ее адвокат и не потребует, чтобы ей либо предъявили обвинения, либо освободили.

– Существует только один человек, который знает, куда скрылся Майкл, – медленно произнесла Катя.

Когда она назвала имя, Арманд кивнул:

– Вполне вероятно.

– В нем наша единственная надежда, – продолжала Катя.

– Но сначала мы должны сделать что-то иное, – заметил Арманд.

Печаль в его глазах подсказала Кате, что именно он имел в виду.

– Разве это нужно, Арманд? После всего, что произошло, разве нужно тебе доделывать все это?

– Особенно после всего, что произошло, – Арманд с нежностью смотрел на нее. – Все кончено, Катя. Что бы мы ни сделали, это не вернет былого.

– Это в высшей степени странно, месье Фремонт, – говорил Шариф Удай. Его маленькие черные глазки не моргая смотрели на Катю и Арманда.

– Ничего подобного, если вы действительно хотите приобрести «Казино де Парадиз», – возразил Арманд.

Хотя время уже клонилось к полудню, представитель султана Брунея был закутан в большую кипу шелка в форме традиционной одежды, которая закрывала все, включая ступни ног. Его окружали лондонские адвокаты, которые оказывали содействие в качестве брокеров при покупке «Казино де Парадиз».

– А как же миссис Джабар? – поинтересовался Удай.

– При сложившейся ситуации ее присутствие не требуется, – ответил Арманд напрямик.

У Удая не было в этом деле полной уверенности, так как вопрос оставался спорным. Он много часов подряд пытался связаться с Джасмин. Ему стало известно, что из участка ее освободили, но ни в одной из ее двух квартир связаться с ней по телефону он не смог.

– Может быть, стоит подождать, – предложил Удай. – В конце концов…

– И возможно, ваш повелитель серьезно не заинтересован в покупке казино, – с иронией заметил Арманд. – Бумаги все в порядке. Ваши люди находятся здесь. Мы быстро можем покончить с этим, если вы того пожелаете.

Умные глаза Удая внимательно изучали человека, который восстал из мертвых. Как только Удай снова увидел Арманда Фремонта живым, он окончательно решил, что сделка о продаже никогда не состоится. Как по мановению руки Арманд превратился в легенду. Он теперь либо сам возьмет власть в свои руки, либо будет играть роль вершителя судеб страны. Несмотря на это, он отрекался от таких перспектив.

Удай почувствовал себя неловко в такой ситуации, к тому же он высказал султану сомнения относительно целесообразности покупки. Но полученная инструкция не оставляла сомнений: заключать сделку как можно быстрее, если такая возможность все еще существует.

– Очень хорошо, месье Фремонт, – произнес Удай, пододвигая к собеседнику папку с документами.

Спустя сорок минут Арманду вручили последнюю подготовленную бумагу, на последней странице которой он и поставил свою подпись.

– «СБМ» превращается теперь в открытую компанию, – констатировал он.

Представитель султана тоже скрепил своей подписью эти документы.

– Его превосходительство соглашается приобрести имеющиеся акции по шестьдесят долларов за штуку. Деньги будут переведены немедленно.

В течение следующего получаса Арманд и Шариф Удай занимались запутанной бумажной волокитой.

Один из адвокатов поставил перед Армандом переносной телефон.

– Алло, Эмиль!

В трубке голос Эмиля звучал спокойно, как будто его нисколько не удивило намерение начать международный телефонный разговор с умершим.

– Деньги переведены по телеграфу на ваш счет.

– Спасибо. Вы знаете, что надо делать. Скоро я перезвоню вам.

Арманд поднялся, через стол обменялся с Удаем рукопожатием.

– Не жалеете, месье Фремонт? – спросил Удай между прочим.

– Нисколько, проживу и без этих денег.

– Здравствуй, Пьер! Можно войти?

Пьер часто заморгал. Он стоял в дверях своего дома, одетый в костюм-тройку, накрахмаленную белую сорочку с бледно-желтым галстуком и лакированные полуботинки, как будто собирался идти на работу. Он посмотрел мимо Кати на Арманда. Ни удивления, ни радости не отразилось в его осоловелых глазах. Пьер бессмысленно улыбнулся.

– Да… Да, конечно.

В элегантном доме стоял затхлый запах, закрытые ставни погрузили его в полумрак. Безмолвие заставило Катю содрогнуться.

– Могу я взглянуть на Клео? – спросила Катя. Пьер заколебался, затем провел ее до дверей спальни.

Эта комната была усеяна бликами вечернего солнца. Застекленные двери от пола до потолка были открыты в сад, повсюду стояли цветы. Клео спала, ее искалеченное лицо застыло на подушке в белой полотняной наволочке. Арманд побледнел и отвернулся.

– Как ты им позволил это сделать, Пьер? – прошептал он. – Майкл и Джасмин изуродовали бы Ливан так же, как они изувечили Клео.

Пьер протянул руку мимо Кати и осторожно затворил дверь. Он зашаркал обратно в полумрак, к креслу, вокруг которого валялись газеты, журналы и обертки от съестного.

Они миновали край стола, на котором стоял телефонный аппарат со снятой трубкой, из которой слышался гудок. Катя хотела было положить трубку.

– Не надо! – резко остановил ее Пьер. – Без конца звонят газетчики. Я боюсь, что они разбудят Клео.

Пьер опустился в кожаное кресло с высокой спинкой, глядя на Арманда и Катю, как будто собрался вершить суд.

– Так, вы все-таки вычислили его, – пробормотал он. – Знаете, я все видел по телевизору. Арманд, ты всегда отличался умом. Но вам не удастся поймать его.

– Поймаем, если вы нам поможете, – вмешалась Катя.

Пьер долго хранил молчание, уставившись в пространство. Изредка вздрагивали его ресницы, или краешек губ нервно подергивался.

– Все началось с вашего отца, – наконец произнес он. – Если бы не это, то вполне возможно, что вообще ничего бы не случилось.

Катя закрыла глаза.

– Мой отец…

– А может быть, из-за любви, – продолжал Пьер, как бы не слыша ее. – Да, думаю, любовь. Что-то такое, что ваш отец не мог до конца осознать. Видите ли, никто на всем свете не мог по-настоящему понять, что значила для меня Клео. Люди смотрели на меня и думали: «Вот, самые отпетые дураки – это старые глупцы». Но я делал все, что было в моих силах, чтобы обеспечить Клео счастье. Если бы нас оставили в покое, то все бы у нас сложилось прекрасно.

Голос Пьера смолк, и несколько минут он сидел, склонив набок голову, как это делают птицы, оставаясь недвижимыми. Потом неожиданно задал вопрос:

– Понимаете ли вы, Катя, что у меня не было иного выбора? Александр грозил отнять у меня все. Я не мог позволить ему сделать это. Поэтому я обратился к Джасмин, которая пообещала все уладить. Она связалась с виноторговцем и все устроила.

Катя вспомнила, что Арманд сказал ей об убийце, застрелившем Дэвида и чуть не прикончившем его самого. Аббат назвал его «Бахус». Виноторговец!

– Пьер, – обратилась к нему Катя, подбирая слова с такой же осторожностью, с какой она обходила бы плывун. – Не обращались ли вы к Бахусу за помощью против Арманда?

– О, нет! – запротестовал Пьер. – Это придумала Джасмин. Видите ли, у нее были далеко идущие амбиции…

Сердце Кати готово было вырваться из груди, когда она продолжила говорить:

– Не знаете ли вы, где находится укромное место, где Джасмин могла бы спрятаться с Майклом, чтобы никто в мире их не нашел?

Пьер мечтательно улыбнулся.

– Мне особенно нравится пословица: «Существует поколение с мечами вместо зубов…» Но они не относят себя к такому поколению. Они считают, что являются воплощением благородства кедрового дерева, королей и королев Тира, к которым Соломон направлял своих порученцев закупать кедр для собора в Иерусалиме.

Безнадежное дело, думала Катя. Пьер продолжает скользить между фантазией и реальностью подобно цирковому клоуну на канате. Она почувствовала, как Арманд потянул ее за рукав, увидела его предостерегающий взгляд и поняла, что он уловил что-то такое, чего она не заметила.

– Я должен взглянуть на Клео, – извинился Пьер. – Я должен позаботиться о ней. Вы знаете, что я и раньше ухаживал за ней.

Его озадачила тишина, и даже когда он оглянулся, то не сразу сообразил, что сидит в комнате один.

Пьер пошел в спальню и сел возле кровати Клео. Она все еще спала, и он стал напевать с закрытым ртом, как это делает отец, убаюкивая ребенка. Кончиками пальцев он провел по рубцам на ее лице; нервные окончания остро отреагировали на прикосновение к жесткой, затвердевшей коже.

Не отрывая глаз от Клео, Пьер дотянулся до телефона и позвонил оператору международной связи. Через несколько минут он уже разговаривал с Гибралтаром и заказал очень редкое и очень дорогое шампанское.

Выйдя на улицу, Катя сразу же заметила, что с Армандом творится что-то неладное. Он схватился за правый бок и крякнул от боли. Катя положила его руку себе на шею и помогла ему дойти до машины. Салим выскочил со своего сиденья и поддержал Арманда, когда тот садился на заднее сиденье. Катя сдернула с Арманда пиджак и отпрянула при виде пропитавшейся кровью рубашки.

– Открылась рана, – безумно волнуясь, выпалила она. – Надо срочно отвезти его в больницу.

Салим бросился за руль, а Катя старалась остановить кровотечение и устроить Арманда как можно удобнее.

– Все будет в порядке, дорогой мой, – снова и снова повторяла она.

Арманд скрежетал зубами, когда тяжелая машина заворачивала на поворотах.

– Ты должна сообщить в полицию, – с усилием выговорил он. – Майкл… Майкл скрывается в «Мучтаре».

Катя смотрела на него с недоумением:

– Но как?..

И тогда она поняла. Пьер упомянул кедры. И Арманд тут же понял этот намек.

Катя положила голову Арманда себе на колени, стараясь облегчить его боль. Одновременно пыталась разобраться в рое мыслей, которые кружились в ее голове. Полиция? Ну нет, у них была возможность что-то сделать, но они не воспользовались ею как надо. Она не может доверить им поимку Майкла. Он слишком хитрый тип. Но если ничего не предпринять, то он окончательно скроется и когда-нибудь опять вернется, чтобы убивать и крушить все подряд!

Катя поклялась самой себе, что этого не случится.

Подъехав к больнице, Салим побежал в здание, чтобы вызвать группу экстренной помощи. Через короткое время машину окружили доктора, медсестры, которые уложили Арманда на носилки.

– Он потерял много крови, у него шок, – сообщил один из врачей.

– Но он поправится?

Доктор через плечо взглянул на Катю.

– Вы доставили его сюда вовремя, – успокоил он ее.

Катя пошла в больницу вместе с процессией, но остановилась. «Ты же поклялась, что не позволишь Майклу окончательно скрыться!» Моля Бога, чтобы Арманд простил ее, она поспешно вернулась к машине.

– Отвезите меня в аэропорт!

Салим внимательно посмотрел на Катю.

– Вы делаете это ради него? – наконец поинтересовался он.

– Ради всех нас.

Салим кивнул и завел мотор. Как только они выехали за ворота больницы, Катя взяла радиотелефон и связалась с пилотом Арманда, попросив его подготовить вертолет к вылету.

Она откинулась на спинку сиденья, перехватила взгляд Салима в зеркале заднего обзора, который испытующе смотрел на нее. Когда они въехали на территорию аэропорта и подъехали прямо к вертолету, Салим опять повернулся к ней: