Текст книги "Записки начальника Разведупра. Июль 1940 года – июнь 1941 года"

Все местные организации и трудящиеся городов Кузнецка, Пензы, Саранска, Сызрани, Рузаевки, Инзы, Петровска, Сердобска старались помочь 10-й армии всем, чем могли: и в размещении, и в налаживании выпуска листовок и армейской газеты, и в культурном обслуживании воинов. И впоследствии, в ходе боевых действий, трудящиеся районов формирования наших соединений поддерживали с ними постоянную связь.

Первоначально предполагалось, что на формирование армии и боевую подготовку войск, возможно, будет отведено два-три месяца. Однако развитие событий на фронте показало, что рассчитывать надо на более короткий срок. Немецко-фашистские войска продолжали продвигаться в глубь советской территории. В самом центре фронта развертывалось ожесточенное сражение на дальних подступах к Москве. Постановлением Государственного Комитета Обороны с 20 октября в столице было объявлено осадное положение. Время не ждало.

Чтобы лучше приучить людей к походно-боевым условиям, все прибывшие части расквартировывались в лесу. Бойцы отрывали землянки. В местах размещения соединений были подобраны учебные поля, созданы штурмовые городки и стрельбища. Войска приступили к боевой и политической подготовке.

В ноябре войска армии инспектировал К. Е. Ворошилов. Он присутствовал на учении 322-й стрелковой дивизии, проведенном мною в районе Кузнецка.

– Как можно больше внимания уделяйте преодолению танкобоязни, – советовал Ворошилов, – приучайте солдат пользоваться против фашистских танков всем, чем только будет можно.

Боевая подготовка и закалка, которые мы стремились дать нашим воинам, имела положительное значение. Основным содержанием политико-воспитательной работы с личным составом являлось – крепить и множить ряды смелых, стойких, отлично владеющих оружием воинов, готовых отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села. Очень оживленно проходили политзанятия. Бойцов интересовало все: и какими людскими ресурсами располагает Германия, и скоро ли откроют второй фронт в Европе? При этом никто из них ничуть не сомневался в разгроме гитлеризма. Для большинства это являлось само собой разумеющимся, хотя страна переживала тогда наиболее трудное время.

Форсирование создания армии проходило в трудных условиях, отражавших обстановку, в которой находилась наша Родина. Осенью 1941 года, несмотря на принятые партией и правительством меры по увеличению выпуска военной продукции, советские Вооруженные силы продолжали испытывать недостаток в танках, самолетах, артиллерии, автоматическом оружии, боеприпасах. Экономика страны еще не перестроилась на военный лад, проводилась небывалая по размерам эвакуация промышленных предприятий из прифронтовых районов в глубокий тыл. С потерей ряда важнейших в промышленном отношении районов страны ощущалась острая нехватка самого необходимого для быстрого развертывания военного производства. Вот здесь и нужна была бы та помощь вооружением и техникой, о которой говорилось на Московской конференции. Но то были одни обещания. А пока Красная армия испытывала наибольшие за всю войну трудности в оснащении всеми видами вооружения, боеприпасами, средствами транспорта и связи. Из назначенных в армию девяти рот связи за весь ноябрь мы не получили ни одной. Три стрелковые и две кавалерийские дивизии не имели вовсе радиостанций…

Для чего обо всем этом я рассказываю? Для того чтобы показать, в каких трудных для страны условиях шло формирование 10-й армии.

Днем 24 ноября мне позвонил Б. М. Шапошников:

– Время пребывания вашей армии в Кузнецке считайте законченным. Будьте готовы к началу железнодорожных перевозок.

– Когда начинать движение?

– Вам со штабом уже сегодня. Будьте готовы к действиям на Зарайск и Венев.

Откровенно говоря, я не ожидал, что на формирование и подготовку армии будет дано так мало времени – всего пятнадцать суток. Ведь три стрелковые дивизии еще совершенно не имели боевого вооружения. И так же, по существу, обстояло дело с вооружением обеих кавалерийских дивизий. Недоставало его и в остальных дивизиях.

Сердечно провожали на фронт войска местные организации и население. На станции и в гарнизоны приходили десятки тысяч людей с плакатами, знаменами, с музыкой. Горячие речи на митингах. Теплые напутствия у эшелонов.

В первые трое суток план железнодорожных перевозок армии полностью не выполнялся. Вместо 76 эшелонов было погружено только 24: нет подвижного состава. В последующие дни дело стало налаживаться.

26 ноября мы с оперативной группой полевого управления прибыли под Рязань. Город был охвачен подготовкой к борьбе с врагом. На улицах находилось множество людей. Они возводили баррикады, рыли окопы, оборудовали пулеметные гнезда. Обстановка была крайне тревожной, опасной. Войска Гудериана (2-я танковая армия немцев) нанесли удар в обход Тулы, перерезав дороги на Москву, одновременно развивая наступление в направлении Каширы, Зарайска, Рязани и Ряжска. 24 ноября немцы захватили Венев, Епифань и подошли к Кашире. Из одиннадцати железных дорог, ведущих из Москвы, противник перехватил уже семь. Удержание железных дорог от Москвы на Рязань и далее на юг и юго-восток было исключительно важным.

Чтобы Гудериан не смог выйти на Москву с юга и юго-востока, не прорвался вглубь страны к Волге, нужно было скорее сосредоточить крупные силы в районах Рязани и Ряжска. Это и были войска 10-й и 61-й резервных армий Ставки. Между тем на стыке Западного и Юго-Западного фронтов зияло пространство более чем в 130 км, не занятое нашими войсками.

Организовав разведку и связавшись с кем только можно, мы установили начертание линии фронта противника и примерное количество немецко-фашистских войск, действующих на рязанском направлении. Однако у нас совершенно отсутствовали данные о силах 2-й танковой армии противника в ее тактической и оперативной глубине, а также не было вполне ясного представления о положении своих соседей.

Особенно острым был вопрос о средствах усиления армии. Так, у нас не имелось танков. Не было и поддерживающей авиации.

Такова была сложная и своеобразная обстановка, в которой армия готовилась принять первый бой. Перед нами враг – умный и смелый военачальник Гудериан, создатель германских бронетанковых войск. Недалеко – столица. Одна мысль в голове и одно желание в сердце – победить, сделать подступы к Москве могилой для гитлеровцев. Наступали решающие дни.

В конце ноября – начале декабря 1941 года общий ход битвы за Москву достиг предельного напряжения. На полях Подмосковья шли грандиозные сражения. Советские воины стояли насмерть и наносили противнику тяжелый урон. Их упорное сопротивление шаг за шагом тормозило натиск врага. Силы группы армий «Центр» истощались. Потери в людях и технике все более сокращали наступательные возможности.

Тем временем Западный фронт получил из резерва Ставки три новые армии (в том числе 10-ю). Кроме того, в район столицы начали подходить еще две резервные армии. Сложилась обстановка, при которой можно и нужно было начинать контрнаступление под Москвой.

Замысел контрнаступления состоял в том, чтобы ударами войск правого и левого крыла Западного фронта во взаимодействии с Калининским и Юго-Западным фронтами разгромить ударные группировки противника, стремившиеся охватить Москву, и отбросить их от столицы. Видную роль в этом контрнаступлении предстояло сыграть 10-й армии.

Получив указание лично доложить командующему фронтом о готовности армии к наступлению, я прибыл в Перхушково на КП генерала армии Г. К. Жукова. Командующий принял меня немедленно.

Около двух часов продолжалась деловая беседа. Генерал Жуков держался просто, без натянутости, уверенно. Он казался спокойным, хотя иногда был порывист и непоседлив. Говорил твердо и был немногословен. Несмотря на сложность положения на фронте, Жукова мало кто отрывал телефоном или визитом. Человеку незнающему, наблюдающему со стороны даже могло показаться, как спокойно, размеренно, легко и просто протекает жизнь на этом КП.

Жуков подробно интересовался состоянием 10-й армии. Я просил его по возможности лучше обеспечить армию связью, транспортом, медицинским обслуживанием и особенно усилить танками, боевой авиацией и артиллерией.

Положение на фронте было трудным, и командующий твердо обещал удовлетворить лишь незначительную долю нужд армии. Г. К. Жуков отметил, что в предстоящем контрнаступлении 10-я армия будет действовать на левом крыле Западного фронта, и предупредил, что ей предстоит столкнуться с войсками из состава 2-й танковой армии Гудериана. Армия должна наносить главный удар на Михайлов, Сталиногорск (ныне Новомосковск). При этом командующий добавил, что активные действия необходимы в направлении Зарайск, Венев. Переход в контрнаступление назначен на 6 декабря, но, возможно, начнется на сутки раньше.

Времени для подготовки явно не хватало. Собственно, его не было вообще, ведь через трое суток армия уже должна была перейти в наступление, а большинство дивизий еще не прибыло – задерживала железная дорога.

К началу контрнаступления на западном направлении при общем равенстве сторон в людях противник все еще превосходил нас в артиллерии (1,6:1) и в танках (1,4:1). Все же советское командование вводом резервов сумело создать на направлениях главных ударов полуторное превосходство в личном составе, по артиллерии и танкам некоторое превосходство продолжало оставаться на стороне противника.

В 10-й армии имелась возможность создать лишь незначительные плотности: 9-10 орудий и минометов на 1 км фронта. Армии до штата не хватало 25 % орудий и 75 % полковых минометов. По стрелково-пулеметному вооружению нам недоставало 8 тысяч винтовок, 3500 автоматов и 1300 пулеметов.

И все же армия наступала, и довольно успешно. В ночь на 7 декабря был взят город Михайлов. 10-я моторизованная дивизия немцев понесла при этом тяжелый урон – до 500 человек убитыми. Под непосредственным впечатлением событий Гудериан отправил 8 декабря письмо в Германию, в котором, в частности, говорилось: «Русские продолжают сильно нажимать, и можно ожидать еще множества всяких неприятных инцидентов»[221]221
  Гудериан Г. Воспоминания солдата. М., 1954. С. 249.


[Закрыть].

12 декабря войска армии форсировали реку Дон и выбили противника из Сталиногорска[222]222
  Сталиногорск был освобожден 11 декабря 1941 г. частями 2-й гвардейской кавалерийской дивизии под командованием полковника Н. С. Осликовского. (Примеч. сост.)


[Закрыть]. При этом гитлеровцы потеряли до 800 человек убитыми и ранеными и много техники. А на следующий день была освобождена Епифань. И так продолжалось до выхода войск армии к концу декабря на рубеж железной дороги Вязьма – Брянск на глубину около 400 км. В ходе боев у врага было захвачено 57 танков, 31 самолет, до 500 орудий и минометов, 2500 автомашин и тракторов, большое количество стрелково-пулеметного вооружения и боеприпасов.

Обо всем этом мною подробно было написано в книге «В Московской битве», вышедшей в 1967 году[223]223
  Имеются в виду мемуары Ф. И. Голикова «В Московской битве (Записки командарма)» (М.: Наука, 1967), изданные в серии «Вторая мировая война в исследованиях, воспоминаниях, документах». (Примеч. сост.)


[Закрыть]. Здесь же я хотел только подчеркнуть, что, несмотря на первоначальные неудачи, вызванные внезапным нападением агрессора, Красная армия в ожесточенных сражениях один на один с вермахтом одержала в Московской битве победу огромного исторического значения. Окончательно был похоронен гитлеровский план «блицкрига»; перед всем миром была развенчана фальшивая легенда о «непобедимости» гитлеровской Германии.

Таким образом, Советский Союз в первые, самые тяжелые месяцы Великой Отечественной войны, а затем и в период перехода Красной армии в наступление сражался, не получая существенной помощи со стороны своих союзников по антигитлеровской коалиции.

Англия в 1941 году так и не открыла второго фронта в Западной Европе. У. Черчилль продолжал придерживаться оборонительной стратегии, которой он следовал в течение минувшего года и которая сводилась к накоплению сил и оружия в настоящем и к откладыванию «большого наступления» до 1942 года, когда с помощью США Англия приобретет господство в воздухе над Германией и значительно повысит обеспеченность вооружением своей армии. Черчилль, видимо, до сих пор не был уверен, устоит ли в конечном счете Красная армия перед вермахтом.

Точку зрения премьер-министра относительно второго фронта в Европе разделяли и английские начальники штабов, придерживавшиеся мнения, что английская стратегия предусматривает ослабление Германии с помощью воздушных, морских и экономических действий и укрепления положения Великобритании на Ближнем Востоке. Такая стратегия, по их утверждению, косвенно оказывает очень большую помощь России; прямая поддержка – это другой вопрос. С военной точки зрения, по мнению англичан, ничто, кроме того, что уже делается, не может оказать влияния на операции основных русских армий[224]224
  См.: Woodward Z. British Foreign Policy in the Second World War. London, 1971. Vol. 2. P. 15.


[Закрыть].

Английское руководство считало, что «всякая попытка вторжения во Францию неизбежно должна окончиться быстрой неудачей» и, не принеся никакой пользы Советскому Союзу, в то же время может «нанести тяжелый удар военному престижу и моральному состоянию Англии». В беседе с советским послом 4 сентября 1941 года Черчилль заявил: «До зимы мы не сможем оказать вам никакой серьезной помощи: ни путем устройства второго фронта, ни путем обеспечения широкого снабжения нужными вам видами оружия. Все, что мы можем сейчас дать, это лишь капля в море»[225]225
  АВП СССР.


[Закрыть].

Английское правительство не только считало невозможным открытие второго фронта в 1941 году, но и ставило под сомнение возможность его создания в следующем, 1942 году. «Будут ли британские армии достаточно сильны для того, чтобы осуществить вторжение на Европейский континент в 1942 году, зависит от событий, которые трудно предвидеть», – писал в сентябре 1941 года Черчилль И. В. Сталину[226]226
  Переписка председателя Совета министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: В 2 т. М., 1957. Т. 1. С. 21.


[Закрыть].

Получив отказ английского правительства относительно открытия второго фронта в Европе, советское правительство больше не настаивало на решении этого вопроса в последующие, тяжелые для Советской страны осенние месяцы 1941 года. Оно не поднимало его ни во время конференции трех держав (СССР, Англии и США) в конце сентября – начале октября 1941 года, ни во время визита английского министра иностранных дел Э. Идена в СССР в середине декабря 1941 года.

Советские предложения об открытии второго фронта в Европе в 1941 году правительства западных держав, а позднее и многие буржуазные исследователи пытались расценивать как необоснованные и нереальные. Однако это не так, что признается и рядом видных западных специалистов. Например, американский публицист Р. Шервуд, тесно сотрудничавший во время войны с Ф. Рузвельтом и Г. Гопкинсом, пишет в своей книге о мнении лорда Бивербрука в пользу открытия второго фронта в 1941 году, которое он изложил английскому военному кабинету после возвращения с Московской конференции. Бивербрук утверждал, что Англия может помочь Советскому Союзу, если она пожертвует своими долгосрочными проектами и общей военной концепцией[227]227
  Шервуд Р. Указ. соч. Т. 1. С. 612.


[Закрыть]. Мнение Бивербрука представляет бесспорный интерес, так как, будучи членом военного кабинета, занимая пост министра снабжения, он в достаточной степени мог оценить военную обстановку и возможности Великобритании. Следует иметь в виду, что в 1941 году речь шла о проведении на Европейском континенте операций ограниченных масштабов против Германии. Эти операции были возможны и явились бы реальной помощью СССР.

Таким образом, в вопросе второго фронта в Европе в 1941 году нашли отражение две противоположные политические концепции ведения войны, которые в полной мере проявились позднее.

С одной стороны, Советский Союз с самого начала выступал за эффективное использование всех сил, способных нанести как можно скорее сокрушительные удары по общему врагу – гитлеровской Германии, и видел во втором фронте средство улучшить военное положение всех участников антигитлеровской коалиции.

С другой стороны, правительства Англии и США, намереваясь сберечь свои силы и переложить основное бремя войны на СССР, всячески оттягивали введение в действие главных людских и материальных ресурсов на западе Европы. Помощь, которую они начали оказывать Советскому Союзу с осени 1941 года, была незначительна и далеко не соответствовала огромному вкладу советского народа в войну против общего врага. Руководствуясь планами достижения господствующего положения в мире после войны, английские и американские правящие круги стремились ослабить в конечном счете как своих империалистических соперников и конкурентов – Германию, Италию и Японию, так и своего союзника в борьбе с фашизмом – Советское социалистическое государство.

После разгрома немцев под Москвой и срыва гитлеровских планов «блицкрига» Советский Союз по-прежнему был заинтересован в открытии западными союзниками второго фронта. Высадка союзных войск на Европейском континенте и проведение совместных действий против фашистской Германии закрепили бы победу, одержанную Красной армией зимой 1941 года, помогли бы добиться уже в 1942 году перелома в войне и не позволили бы немецкому командованию подготовиться к новому наступлению на советско-германском фронте.

Однако в отличие от советского правительства, как об этом свидетельствует решение Вашингтонской конференции (декабрь 1941 – январь 1942)[228]228
  Здесь имеется в виду 1-я Вашингтонская конференция (кодовое наименование «Аркадия») – американо-британские переговоры на высшем уровне по вопросам ведения войны против стран Оси, состоявшиеся в столице США с 22 декабря 1941 г. по 14 января 1942 г. (Примеч. сост.)


[Закрыть], правительства Англии и США считали, что решающим годом в войне против Германии должен стать не 1942 год, а 1943-й, и вести серьезные боевые действия против гитлеровской Германии они не собирались. Таким образом, в ожесточенной борьбе против основных сил фашистской Германии Советский Союз, как и прежде, вынужден был полагаться только на собственные силы.

Между тем союзники имели реальные возможности в отношении вторжения в Западную Европу весной 1942 года. В это время в США находилась почти полуторамиллионная армия. Кроме этого, в Великобритании также имелась двухмиллионная армия. Таким образом, союзники могли бы высадить хотя бы полмиллиона в Голландии, Бельгии, Франции или в Норвегии. Транспортные средства за два с половиной месяца при желании можно было бы подготовить. Если имелись средства для переброски войск на Ближний Восток, на север Ирландии и в Мурманск, как Рузвельт предлагал, то почему бы не использовать эти средства для более серьезной цели?

После разгрома гитлеровских войск под Москвой борьба общественности Англии за оказание максимальной помощи Советскому Союзу и открытие второго фронта усилилась, она начала принимать массовый характер, объединять широкие слои населения. За решительные военные действия против Германии выступали и некоторые государственные и политические деятели Великобритании.

Настроения в пользу открытия второго фронта были настолько сильны и популярны в Англии, что Черчилль вынужден был в речи по радио 10 мая 1942 года «приветствовать воинствующий, наступательный дух английской нации…» Но, «приветствуя» этот дух, Черчилль по-прежнему вел линию на затяжку открытия второго фронта.

Не менее активными были выступления за скорейшее создание второго фронта и в США. Во главе этого движения стояла коммунистическая партия Соединенных Штатов Америки. В поддержку вторжения в Европу выступила и значительная часть американской печати.

В таких условиях правительствам Англии и США становилось все труднее лавировать и уходить от прямого ответа на вопрос об открытии второго фронта. Но дальше деклараций дело тогда существенно так и не продвинулось.

Вопрос об открытии второго фронта стал пробным камнем искренности и действительной готовности западных союзников оказать эффективную помощь Советскому Союзу в его борьбе с фашистским блоком. Испытывая одновременно давление как со стороны СССР, так и широкой демократической общественности в собственных странах, правительства западных держав неоднократно давали обещания советскому правительству организовать высадку союзных войск в Западной Европе и в 1942 году, и в 1943 году, однако на деле затягивали открытие второго фронта, который мог бы явиться существенной помощью Советскому Союзу в наиболее критические периоды войны и, несомненно, намного ускорил бы ее окончание.

Буржуазные историки пытаются оправдать политику западных держав и всячески затушевать действительные политические причины затягивания открытия второго фронта. Основная версия состоит в том, что западные союзники в 1941–1943 годах не располагали-де необходимым количеством вооруженных сил и транспортных средств для успешного вторжения в Западную Европу через Ла-Манш. Американские историки, особенно в последние годы, выступают также с утверждениями, что США якобы прилагали все усилия к своевременному открытию второго фронта, но этому препятствовали английский премьер-министр У. Черчилль и его военное окружение.

Советские историки в многочисленных фундаментальных трудах раскрыли действительные трудности и препятствия, которые создавались правящими кругами Англии и США в решении этой проблемы, и показали, что общая военно-политическая обстановка, и в первую очередь сосредоточение основных сил фашистской Германии на советско-германском фронте, состояние военно-экономической базы и вооруженных сил США и Англии создавали реальные возможности для открытия второго фронта значительно раньше, чем это произошло в действительности.

Вторая мировая война продолжалась шесть лет. Вооруженная борьба за это время велась на различных театрах военных действий. С июня 1941 года главным фронтом войны в Европе становится советско-германский фронт. Таковым оставался он на всем ее протяжении вплоть до 9 мая 1945 года – Дня Победы. Почти четыре года на советско-германском фронте велись ожесточенные сражения, в ходе которых Красная армия разгромила основные силы фашистского агрессора, отстояла честь и свободу Советского государства, спасла народы мира от угрозы фашистского порабощения.

Был и второй фронт, открытый в июне 1944 года высадкой войск союзников на северо-западе Франции. По своей роли он стал действительно вторым, ибо был открыт через три года после нападения гитлеровской Германии на СССР, после того как Вооруженные силы Советского Союза остановили нашествие агрессора, осуществили коренной перелом во Второй мировой войне и создали условия для окончательного разгрома врага.