Текст книги "Последнее оружие"

51

Увидев Музеса, выходящего из лифта, директор ФБР тотчас же прервал телефонный разговор.

– Ну что?

– Ничего.

– Не валяйте дурака, Музес. Вы двадцать минут пробыли наверху, а это отнюдь не «ничего».

– Элиана Кортес исчезла из ванной комнаты, не одеваясь и не выходя через дверь.

– Что еще узнали?

Они сели в поджидавший их лимузин. Следующей остановкой была штаб-квартира ООН. Им там назначила встречу Кэтлин Моргенсен, завернувшая в Нью-Йорк, чтобы переговорить с Генеральным секретарем.

– Похитители сработали под Санта-Клауса.

– Что?

– Залезли через каминную трубу. Если дымоход под стать топке, то даже Павароттл мог бы без труда туда протиснуться. Они залили огонь водой, проникли в хоромы, выдернули Элиану из-под душа, пока ее папик отмокал в ванной, и ушли тем же путем, каким пришли. Их ошибка в том, что слишком уж они там намочили, одна Элиана столько бы сырости не оставила. Папик заметил разницу.

– Кого это вы называете «папиком»?

– DR, кого же еще?

– Я вас, кажется, предупреждал! Никаких имен, никаких обозначений. Ваша гипотеза – полный бред. К чему столько сложностей, если Элиану Кортес можно было похитить в более доступном и менее охраняемом месте?

– А похитителям, похоже, нравится усложнять себе задачу. Еще не знаю почему, но это неоспоримо. Таково первое объяснение.

– А есть и другое?

– Вмешательство какой-то высшей силы. Вроде инопланетян.

– Что вы несете?

– Наша работа в том, чтобы всему дать рациональное объяснение. А контакты с внеземными цивилизациями замалчивали уже не раз.

– Яснее можете?

– Объявляли военной тайной показания пилотов и астронавтов, а остальные данные ставили под сомнение, выдавали феномены типа crop circles[15]15
  Круги на траве (англ.). Речь идет о следах приземления инопланетян.


[Закрыть] за грубый розыгрыш – чтобы избавить население от глупых мечтаний и помешать ему выступать против установок, которые спускают с шестьдесят девятого этажа.

То есть против DR? Вы мне это пытаетесь внушить?

– Пока не имеем доказательств обратного.

Лимузин остановился перед вереницей разноцветных флагов, реявших в сером небе Манхэттена, обозначая границу между штатом Нью-Йорк и международным анклавом ООН.

Они прошли по эспланаде, ведущей к входу для публики, и оказались в приемном холле. Администраторша попросила их подождать в зале для делегаций, дескать, Кэтлин Моргенсен не замедлит к ним выйти. Пока они ждали, Музес написал в своем блокноте: «Мицубиси», Рокфеллеровский центр, ООН, Главное управление внешней безопасности Франции, Елисейский дворец, Белый дом. Подчеркнул одной чертой два первых названия и обернулся к своему начальнику, не отрывавшему от уха свой сотовый телефон. Решив, что расследование важнее, осмелился прервать его разговор:

– Какая связь между ООН и Рокфеллер-центром?

– Что?…

Не слишком ободренный ответом, Джеймс отправился за справкой к гиду; собиравшему на экскурсию группу туристов. Тот оказался приветлив не более чем рука, протянутая за чаевыми. Тем не менее, увидев значок ФБР, все же отбарабанил свой текст:

– Нельсон Рокфеллер убедил своего отца, Джона Дэвисона Рокфеллера, дать восемь с половиной миллионов долларов на покупку земли вдоль Ист-ривер и позволить Организации Объединенных Наций устроить свою штаб-квартиру здесь, а не в Филадельфии.

Музес как раз соединял черточкой Рокфеллер и ООН в своем блокноте, когда появилась Кэтлин Моргенсен в черном костюме, который придавал ей строгий и при этом сексуальный вид. Ее сопровождал Гордон Райлер, отец Галан и начальник департамента миротворческих сил ООН. Они устроились в отдельном помещении, куда им подали кофе.

– Я попросила Гордона присутствовать при нашем разговоре, – сказала Моргенсен, – поскольку нам выпало одинаковое испытание.

Музес удивился: как можно ставить на одну доску исчезновение дочери и сотрудницы.

– Как вам положение в мире? – спросил он у Моргенсен.

Вопрос поднял три пары бровей.

– Я только что добилась подписания исторического мирного договора на Ближнем Востоке. Даже Билл о таком не мечтал.

– Билл?

– Клинтон.

– Извините, я не очень-то следил за международными делами в последние дни. Голова была занята совсем другими происшествиями.

– Два из них связаны между собой, мистер Музес. Кто-то оказывает давление на силы добра, похищая тех, кто ему служит.

– Ось добра против оси зла?

– Я ошибаюсь, или в вашем тоне ирония?

– Похищены две высокопоставленные сотрудницы, одна из «Мицубиси», другая из «Чейз Манхэттен банка». Не уверен, что эти предприятия относятся к силам добра.

– Боб, что вы об этом думаете?

Билл и Боб. Музес подумал, что у госсекретаря, наверное, чертовские связи. Тот, к кому обратились, его босс, взял слово:

– Агент Музес хороший работник, но ему не хватает широты кругозора. Нельзя тем не менее упрекать его за то, что он не принадлежит к высшим кастам. Я устроил эту встречу, потому что хотел узнать вашу точку зрения. У меня впечатление, что похитители плетут паутину, центральную точку которой нам и предстоит определить. Короче, можно ли установить, какая имеется связь между кругами, к которым принадлежат жертвы?

– Мне, может, и не хватает широты кругозора, но я уже установил связь между Рокфеллерами, «Мицубиси» и ООН.

Он бросил свой блокнот на низкий столик и пояснил, как пришел к такому выводу. Гордон Райлер дал свой анализ:

– Чем выше поднимаешься в сферы власти, тем малочисленнее актеры и тем теснее они связаны между собой, образуя некий всесильный клуб. Франция и США – две политические силы, которые являются также постоянными членами Совета Безопасности ООН. Япония – вторая после США экономическая сила в мире и собирается получить постоянное место в этом совете. Упомянутые вами организации, как и та, которой руководит супруг миссис Моргенсен, являются членами Международной торговой платы, которая только что подписала договор о партнерстве с ООН. Что касается госсекретариата, то он нуждается в поддержке ООН, и в частности, ее департамента миротворческих сил, чтобы как следует решать свои задачи.

– Можете уточнить роль этого департамента? – спросил Музес.

– С подачи Мориса Бариля он после тысяча девятьсот девяносто третьего года стал настоящим генеральным штабом стратегии и военных операций ООН. Мы призвали лучших офицеров, чтобы обеспечить материально-техническое обеспечение и обучение более восьмидесяти тысяч солдат из шестидесяти стран.

– До мира еще далеко.

– До мировой войны еще дальше. С тех пор как в тысяча девятьсот сорок пятом была создана ООН, третьего мирового конфликта не было. Уже только по одной этой причине организация необходима.

Музес повернулся к своему боссу:

– Можно выдвинуть гипотезу об ООН как центре паутины, на которую вы намекали.

– ООН – мишень похитителей? С какой целью?

– Миссис Моргенсен, вы можете уточнить обстоятельства, при которых исчезла Серана Уэллс?

Кэтлин допила остывший кофе и откинулась на спинку кресла. Ей надолго запомнится это 29 марта. Она провела ночь с Сераной. Спала мало, несмотря на важность дипломатической задачи, ожидавшей американскую делегацию в Каире на следующий день. Они изобретали эротические игры, опрокидывали табу, утоляли жажду любви соками своих слившихся воедино тел. Рано утром, закрасив круги под глазами, вылетели в Каир. Представители израильского государства и власти палестинской автономии еще не прибыли. Они опередили их на час. Час в запасе, чтобы осмотреться, пропитаться атмосферой конференц-зала, где предстояло вести переговоры. Часть соглашений уже была ратифицирована в Тель-Авиве, но самое трудное ожидало впереди. В назначенный час все уселись за стол. Серана подготовила для нее материалы, доводы протоколы соглашений. Разжевала ей суть. Ее знание Ближнего Востока было поразительным для столь молодой женщины. В самый разгар дискуссий она встала, чтобы выйти в туалет. Это был условный знак, которым они пользовались с тех пор, как начали работать вместе. Через несколько минут должен был зазвонить сотовый телефон Кэтлин, давая ей предлог присоединиться к Серане и тайно переговорить о том, какой стратегии стоит придерживаться. Однажды они уединились так в туалете «Палас-отеля» в Эр-Рияде, во время собрания глав государств, и целовались как две школьницы. Но в то 29 марта в Каире сотовый телефон Кэтлин остался нем. Едва договоры были подписаны, она покинула зал в поисках Сераны. Агенты служб безопасности, расставленные более-менее повсюду, видели, как молодая женщина зашла в туалет. Но она не выходила. По словам одного из них, пять-шесть женщин наведывались в WC во время встречи, в основном супруги арабских деловых людей, приехавших делать бизнес на мирном договоре. Египетская полиция обыскала место. Там был только один вход, ни окна, ни вентиляционной трубы, позволяющей пролезть человеку. Серана испарилась. На следующий день Кэтлин осталась в Каире, чтобы проследить за расследованием. Вернулась в Соединенные Штаты подавленная. Завернула в Нью-Йорк, чтобы сдать в ООН отчет о своей мирной миссии. Тут-то и узнала от Гордона Райлера об исчезновении его дочери.

Кэтлин сообщила троим мужчинам факты, умолчав о своих интимных отношениях с Сераной.

– Меня ждет самолет в Вашингтон. Хотите узнать еще что-нибудь?

– Последний вопрос, мэм. В тот день шел дождь?

– Да, а что?

– В Каире это редкость.

– В самом деле, потому я и запомнила.

Выйдя на эспланаду, директор ФБР разделил задачи со своим подчиненным:

– Продолжайте расследование на месте событий, у вас неплохо получается. Сопоставляйте полученные данные с тем, что добудут ваши зарубежные коллеги. Делайте мне ежедневный отчет. А я тем временем займусь разведкой в высших сферах.

Джеймс попрощался со своим начальником, у которого была встреча с одной из особ, замеченных им в холле «Дженерал электрик-билдинг». Глядя, как тот садится в свой лимузин, он вдруг осознал, что впервые видит, чтобы директор ФБР лично вмешивался в дело.

52

Сильви и Натан устроились с пленницей в пустом купе. Поезд вез их в Аомори, на север острова Хонсю, через горы Микуни. Полтора часа назад Сильви нервно мерила шагами перрон Токийского вокзала с тремя прокомпостированными билетами в одной руке и дорожной сумкой в другой. Когда они появились, всего за пять минут до отхода поезда, у нее вырвался вздох облегчения.

– Теперь у нас полиция на хвосте, – сказала она.

– Лучше бы тебе остаться в Токио.

– Мы одна команда.

– Гробишь свою карьеру.

– Но не истину.

– Какую истину?

– Твоя история с банком меня заинтриговала. Зачем такой риск – впутывать Токийский банк? Ты не находишь, что это чересчур замысловато?

– Зато оправдало себя. Свидетелей принимают за кретинов, а следствие сбито с толку.

– Ты можешь рационально объяснить исчезновение Галан и Суйанн. Но, быть может, заходишь слишком далеко Иногда не стоит искать поддень в четырнадцать часов.

– Что ты понимаешь под «полднем»?

– Некую сверхъестественную силу, явившуюся, чтобы отловить самых красивых представительниц рода человеческого.

– Подходящее слово – «отловить».

Сильви посмотрела на незнакомку, которая ни разу не шелохнулась за все время поездки.

– Как ты думаешь, она ненормальная?

– Совершенное тело, недоделанное лицо, у которого есть преимущество не задерживаться ни в чьей памяти, язык, на котором никто на Земле не говорит, феноменальные способности…

– Какие способности?

– Энергия, выносливость, легкость адаптации, умение растворяться в окружении, манера передвигаться. В том проулке ей удалось исчезнуть буквально на моих глазах. Если бы не вмешательство полиции, она бы от меня ускользнула.

– Если она не человек, врачи бы это заметили. Они же подвергли ее сканированию, брали кровь на анализ…

– Оболочка у нее человеческая.

– Думаешь, она понимает, что мы говорим?

– Да.

– Куда мы едем, Натан?

– В Аомори.

– Это я знаю, а потом?

– На остров Хоккайдо.

– И что мы там будем делать?

– Восстанавливать связь с силами природы.

– То есть?

– Избавляться от материи, которая заслоняет мысль.

– Хватит сбивать меня с толку.

– Лучший способ не сбиваться с толку – это прекратить болтовню.

– Я тебе мешаю?

– Слово отдаляет молчание, а значит, и мысль.

– Истина рождается в споре.

– Слова – оковы мысли.

– Святые никогда не молчали.

– Молчание – наша глубинная природа.

Так они препирались, перебрасываясь афоризмами, пока молчание, а стало быть, и Натан не победили. Голос проводницы предупредил пассажиров, что на вокзале Сендаи найден чей-то подозрительный багаж, так что поезд замедлит ход, пока с этим не разберутся.

– На острове есть озеро, – сказал Натан. – Рядом с озером – сеннин.

– Кто?

– Одинокий аскет, который питается травами и ягодами. Он практикует свое собственное будо.

– Будо – это ведь что-то самурайское?

– Это путь воина, гармонии, согласия.

– Какое отношение это имеет к нашему расследованию?

– То-то и оно, что никакого.

Сильви раздраженно встала и вышла из купе. Дошла до бара, заказала кофе и позволила угостить себя сигаретой какому-то незнакомцу, который подсел к ней, пододвинув свой стакан виски «J amp;B» и пачку «Севен старз». Японец говорил по-английски с сильным акцентом. Напускал на себя меланхоличность и сумрачность, как в фильмах Вонга Кар-Вая. Сильви почувствовала у себя за спиной чье-то присутствие. Натан последовал за ней.

– Я собираюсь навестить Кинджи Ояму, великого учителя и друга, которого я не видел уже несколько лет.

– Рада за тебя, – сказала она холодно.

– Мы привыкли удовлетворяться объяснениями, которые нам дают. Не видим стену, которую возвели перед нами. Разучились слушать тишину и видеть собственными глазами. Кинджи Ояма поможет нам заглянуть за стену.

Он сел рядом с ней и заказал чай. Японец вернулся на свое место. Новое объявление: таинственный сверток нейтрализован, и поезд наверстает опоздание.

– Этот поезд похож на мою жизнь, Сильви. Сначала еле тащится, потом вдруг ускоряет ход; и я не знаю, ни куда он идет, ни когда остановится.

Она жаждала слов. Он дал их, чтобы сделать ей приятное:

– Истина пребывает в бесконечно малой точке на стыке прошлого и будущего. Ни один человек не может жить где-то в другом месте. Однако он придает больше значения прошлому, которое уже не может изменить, и будущему, которое еще не существует. Так что воспользуйся ускорением.

– Психопат-преступник обязан своим настоящим прошлому, которое тянет за собой. И если ты не предвосхитишь будущее, ты никогда его не остановишь. Уж ты-то должен бы это знать не хуже меня.

– Ты смешиваешь работу и личную жизнь.

– Только если наше прошлое похоже на прошлое преступника.

И, прячась за дымом своей сигареты, она рассказала ему свою жизнь. Отец, который ее бил, запирал в шкафу, постоянно наказывал, мать, которая этому не препятствовала, потом авария. В тот день ее не оказалось с ними, потому что она была наказана – лишена купания и заперта в комнате, с синяками на теле и слезами на щеках. Явилась полиция, сообщила ей о смерти родителей по дороге в Остенде. Она приняла новость с безразличием. Ее доверили неуживчивой тетке и психиатру со странным именем – Леопольд Ошон, который привил ей интерес к своему ремеслу. Это и стало прелюдией к изучению психологии и криминалистики, диплому по судебной медицине, практике по воссозданию психологического портрета преступника. Эта дисциплина, очень модная в фильмах, но не слишком во французской полиции, научила ее ставить себя на место других людей. Она попробовала создать семью, не зная по собственному опыту, что такое счастливый очаг. Замужество в двадцать пять лет, сын в двадцать шесть, развод в двадцать девять. Частое общение с наиболее извращенными преступниками планеты разрушило все. Сегодня ее сын был студентом и ничего не хотел от нее, кроме финансирования своего будущего. Она жила одна, спала с мужчинами, к которым ей не удавалось привязаться, и целиком посвящала себя работе.

Натан смотрел на ее белокурые волосы, притягивавшие к себе свет. И сказал себе, что ему повезло оказаться одним из этих случайных мужчин.

– Трудно подавить прошлое, когда в нем много плохих воспоминаний, – добавила она.

– Что значит «хорошее»? Что значит «плохое»?

– Не видишь разницы?

– То, что отец плохо с тобой обращался, спасло тебе жизнь. Ты пережила воспитание тетки, которая тебя не любила, и психиатрическое лечение, которое позволило тебе открыть свое призвание. Это призвание привело тебя к разводу. Развод позволит тебе вновь начать жизнь – с кем-нибудь, в кого ты влюбишься. Так что по-настоящему хорошо? Что по-настоящему плохо?

– Извини, что докучаю тебе всем этим. Для бельгийского анекдота не слишком забавно.

Он поцеловал ее в затылок.

– Это удачно, потому что у меня нет никакой охоты смеяться.

Он встал, чтобы проведать свою подопечную. Поезд замедлил ход, подъезжая к Сендаи.

– Спасибо, Натан, что сделал усилие и выслушал меня. И поговорил со мной.

– Я это сделал, чтобы ты не вздумала сойти на ближайшей остановке.

53

В купе было пусто. Натан выскочил в коридор и побежал, расталкивая спешивших к выходу пассажиров. Остановился перед запертым туалетом. Поезд въехал на сендайский вокзал. Дверь туалета открылась, выпустив беглянку. Она взглянула на него без всякого выражения, подождала, пока он пропустит ее, и вновь заняла свое место.

Через десять минут аоморийский экспресс опять тронулся в путь. Всю оставшуюся дорогу Сильви не сказала Натану ни слова, чтобы дать ему подумать или помедитировать – она не знала наверняка. Но заметила, что поведение незнакомки изменилось. Тогда она отвлеклась от пейзажа, чтобы с некоторой опаской понаблюдать за новыми пассажирами. Одним из них был парень лет двадцати в анораке и флуоресцентных кроссовках. Устроившись в купе, он начал смотреть фильм на портативном DVD-плеере. Второй – пожилой сутулый мужчина с чемоданом – забился в угол и заснул. Рядом с Натаном села женщина с ребенком и уставилась на свои колени, где развернула иллюстрированный журнал. Длинные черные волосы закрывали лицо. Ее сынишка играл с «Нинтендо». Слышались лишь гипнотическое постукивание колес о рельсы, электрический шорох из наушников молодого человека, электронная музыка видеоигры, храп старика. Каждый был поглощен самим собой. Никакого обмена между существами, взрыв аутизма и индивидуализма. Уход в разные миры. Мать тоже не общалась со своим сыном, даже не предлагала ему попить или поесть. Или приглушить звук адской машинки.

Незнакомка пристально смотрела на Натана, которого, казалось, ничто больше не волнует. Справа от него женщина с длинными волосами медленно подняла голову. Ее глаза были обведены черным, лицо мертвенно-бледно. Рот темен, как глубокий провал. Она встала на ноги, извиваясь всем телом, словно оно было сломано. Ее сынишка остался невозмутим, двигались только его большие пальцы. Смущенная отрывистым вихлянием женщины, Сильви не сразу заметила, что происходит в остальной части купе. Пока мать приближалась к ней, сгорбленный старик стоял на страже у двери. Вдруг незнакомка схватила Натана за лицо и сломала ему шейные позвонки. В тот же миг Сильви почувствовала, как молодой человек всадил ей нож в живот. Ее сердце стремительно забилось и выбросило из раны фонтан крови. Она не ощущала боли. Просто была шокирована поворотом событий. Прежде чем впустить в себя смерть, она успела увидеть, как убийцы убегают на цыпочках, оставив после себя двоих мертвецов.

54

Натан потряс ее за плечи, чтобы вывести из кошмара.

– Мы приехали, Сильви.

Они сошли с поезда и остановились в риокане[16]16
  Риакане – гостиница на японский лад.


[Закрыть] на севере Аомори. Место было уединенное. Дорога, лес, несколько крестьянских дворов.

– Мы оставим ее без присмотра? – забеспокоилась Сильви, видя только два ключа в руке Натана.

– Я буду с ней.

– Что?

– Мне надо стать к ней ближе, дать ей возможность раскрыть себя.

– Издеваешься?

– Мы не собираемся спать в одной постели.

Натан вошел в комнату вместе с незнакомкой и закрыл за собой раздвижную дверь. Два туфона, покрытые теплым одеялом, были положены на татами. Он лег и стал наблюдать за молодой женщиной, стоявшей посреди комнаты с бумажными стенами. Она разделась без всякого стеснения, оставила комок одежды у своих ног и пошла принять душ. Когда она вновь появилась несколько минут спустя, Натан не мог оторвать глаз от ее тела. Зачарованный его совершенными формами, он перевел взгляд на заурядное лицо, чтобы унять возбуждение. Незнакомка подошла к своему ложу и скользнула под одеяло.

Окружавшая гостиницу сельская местность была тихой, по дороге ездили мало. Какая-то хищная птица то кричала, то пришепетывала. К ночным шорохам добавились стоны. Стонала незнакомка, метавшаяся во сне. Она забормотала: «Гухавоп линан ао ело… гухавоп манкос ус нандре…» Натан положил руку на ее пылающий лоб Одеяло давно сбилось, луна серебрила изгибы ее тела. Прикосновение руки согнало с ее губ слова и жалобные звуки. Бред сменился ровным дыханием и целительным сном.