Текст книги "Тайна скарабея"

Филипп Ванденберг
Тайна скарабея
Наместница Ра

© Bastei Lübbe GmbH & Co. KG, Köln

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2013

Тайна скарабея © Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод, 2007

Наместница Ра © Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод, 2009

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2013

* * *

Тайна скарабея

1

Он представлял себе эту поездку иначе. Для него было не впервой ехать на стройку за границу. В Индии он строил плотину в верховьях Ганга, в Персии – опреснитель морской воды, который в то время считался чудом техники. Камински вообще мало времени проводил дома – он называл это свободой. Если бы он занимался одним и тем же делом, да еще и на одном и том же месте, то сошел бы с ума от скуки или состарился вдвое быстрее. А так, несмотря на свои сорок пять, Камински выглядел довольно молодо. Постоянно работая на открытом воздухе, он загорел, а благодаря короткой стрижке был похож на мускулистого бычка. Именно такой тип мужчин нравится женщинам, что ему иногда порядком докучало.

Нет, Абу-Симбел он представлял себе совсем по-другому: заброшенный поселок в пустыне, захудалый оазис, окруженный со всех сторон нескончаемыми песчаными просторами, медленное течение сдерживаемого плотиной Нила, деревянные бараки у берега, грунтовые дороги, которые грузовики расчищают после каждой песчаной бури. Рядом с поселком – какая-нибудь столовая, крытая гофрированными листами железа, столы и скамейки из грубо струганных досок, за которыми мужчины при свете газовых фонарей пропивают ползарплаты. Так было в Индии, да и в Персии все было точно так же: по сути, строительные площадки везде одинаковы.

– Удивлены? – рассмеялся Лундхольм, заметив растерянный взгляд Камински. В казино не было свободных мест. Ночь.

Камински кивнул.

– Черт возьми! И это посреди пустыни. Черт возьми! – повторил он опять.

Лундхольм, швед по национальности, должен был ознакомить только что приехавшего Камински с объектами совместного предприятия «Абу-Симбел». Он, как и Камински, работал инженером-строителем. Им предстояло проработать вместе два с половиной года. В отличие от Камински, который был типичным немцем, Лундхольм не был похож на шведа. Небольшой рост, полнота и кудрявая черная шевелюра выдавали в нем итальянские корни.

– В Индии было ужасно… – нерешительно начал Камински. – В Персии мы жили в низких каменных лачугах. К тому же каждую ночь приходилось отбиваться от крыс.

– Зато здесь есть скорпионы, – ответил Лундхольм и добавил: – Но, если честно, мне еще ни один не встретился.

– А как насчет змей?

Лундхольм пожал плечами. «Абу-Симбел» был для него первым зарубежным проектом. До этого он строил только мосты в Швеции для «Сканска» – фирмы, участвующей в совместном предприятии «Абу-Симбел».

– Змеи не очень-то и вредны, – продолжил Камински, – они поедают паразитов. Знаю по собственному опыту. – Заметив скептический взгляд шведа, он добавил: – От змей всегда можно защититься, а вот от крыс, мышей и мангустов – едва ли. Их становится все больше и больше.

Он взял свое пиво, наполовину опустошил бокал и огляделся.

– И всегда здесь так? – спросил Камински, кивнув в сторону других столиков.

Заведение было забито до отказа. Над квадратными железными столами повис гул иностранной речи – немецкой, английской, французской, итальянской, шведской и арабской. Большинство посетителей были мужчины, но, осмотревшись повнимательней, Камински заметил и женщин. Они были одеты так же, как и мужчины: брюки цвета хаки и такие же рубашки.

– Погодите немного, – ответил Лундхольм. – В девять придет Нагла, вот тогда начнется настоящее веселье.

– Кто такая Нагла?

– Хозяйка этого казино. Приезжает из Асуана. А как стало известно, что в молодые годы она лучше всех в Египте исполняла танец живота, мужчины ей проходу не дают.

– И что?

– Нагла, конечно, не первой молодости, но мордашкой может посоперничать с двадцатилетней. Кроме того, у нее такие формы… – Он поднял вверх указательный палец и мечтательно прищурил глаза. – С тех пор Нагла выступает здесь каждую неделю. Ты ее еще увидишь.

Одноэтажное казино, формой напоминающее подкову, называли здесь также ярмаркой или клубом. Оно было выстроено на горе, возвышающейся над долиной Нила, и обращено на юг. Днем отсюда открывался захватывающий вид на Нубию. Но сейчас, ночью, казалось, что казино падает в бездонную черную дыру, и от этого становилось не по себе.

Обычным рабочим, которых было около тысячи, казино было не по карману. Те, кто пил здесь пиво или виски, возглавляли проект и жили всего в нескольких шагах отсюда в поселке Contractor's Colony, раскинувшемся вдоль дороги Хонимун-роуд, или Соуна-роуд. Здесь они зарабатывали свои десять тысяч марок в месяц.

Десять тысяч – сумасшедшие деньги. Это послужило причиной того, что многие добровольно приехали на работу в Абу-Симбел, но все иллюзии рассеялись через два-три года.

– Эй, Рогалла!

Лундхольм помахал высокому тощему мужчине, который вошел в казино в сопровождении девушки. На долговязом был облегающий льняной жилет, придававший ему определенную элегантность. Девушка же, напротив, уделяла своему внешнему виду мало внимания. Она была одета в широкий выцветший комбинезон, темные волосы завязаны в узел на затылке. Очки в роговой оправе придавали ей неприступный вид.

– Я вас познакомлю, – сказал Лундхольм после того, как парочка подошла к столу, – Артур Камински, компания «Хохтиф», Эссен. Специалист вместо Мессланга. А это Иштван Рогалла, археолог, и Маргарет Беккер, его ассистентка.

Камински пожал обоим руки, и Лундхольм с насмешкой добавил:

– Должен заметить, что все археологи, которые здесь шныряют, – наши враги. Они только злят нас. Думают, что мы можем построить свою работу так, чтобы не упустить ни единой археологической мелочи. Но это же, черт возьми, невозможно!

Рогалла через силу улыбнулся, Маргарет Беккер вообще не подала виду, что что-то слышала.

– Ну, мы уж как-нибудь поладим, – ободряюще ответил Камински.

Рогалла кивнул и заказал пиво у официанта в длинном белом фартуке.

– Вам то же? – обратился он к Маргарет.

Это прозвучало несколько неестественно, словно раньше Рогалла обращался к своей ассистентке на «ты». Маргарет согласно кивнула.

– Чем я только не занимался в своей жизни… – начал Камински, чтобы хоть как-то заполнить неприятную паузу. – Но эта затея самая безумная: разобрать храм по кирпичикам, перенести на пару сотен метров и заново собрать!

– Речь идет, скорее, не о том, чтобы разобрать по частям, – произнес Рогалла.

– Что вы имеете в виду?

– Ваша задача немного сложнее. Храм Абу-Симбел представляет собой практически цельную монолитную конструкцию. Как вы знаете, он был высечен в горе или сделан из отдельного куска скалы. И именно это делает его уникальным! Поэтому мы не можем допустить, чтобы храм залило водой!

– Я знаю, – ответил Камински. – И когда же заполнится водохранилище? Я имею в виду, когда уровень воды поднимется настолько, что Нил хлынет через дамбу?

Лундхольм пожал плечами:

– Египтяне и русские до сих пор спорят об этом. Египтяне считают, что это случится в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году. Русские же называют вполне конкретную дату – первое сентября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года. Я больше склонен верить русским, чем египтянам. В конце концов, ведь это русские строят плотину.

– Первое сентября шестьдесят шестого? Это же еще целых два года!

– Уже меньше, чем два года! А нам пока не удалось поднять ни одного камня!

Рогалла кивнул.

– И почему же еще не начали работы? – поинтересовался Камински.

– Почему, почему, почему… – раздраженно бросил Лундхольм. – Проклятые почвы! Песок, сплошной песок, и нам крупно везет, если мы натыкаемся на слой песчаника. Для шпунтовых стенок нет опоры. Последние несколько месяцев мы только тем и занимаемся, что отбрасываем песок вокруг храмового комплекса, вместо того чтобы увеличивать высоту дамбы. Уровень воды здесь поднимается все выше. Затопление идет от шестидесяти до ста метров шириной.

– А высота?

– Высота плотины должна быть сто тридцать пять метров. Высота водного горизонта составит сто тридцать три метра.

– Это значит…

– Это значит, что от успеха этого предприятия нас отделяют каких-то два метра, проклятых два метра.

– И два года.

Лундхольм кивнул. В эту минуту он выглядел не очень радостным.

После продолжительного молчания Камински сказал:

– А если русские ошиблись? Я имею в виду, если уровень воды в водохранилище будет подниматься быстрее?..

Сидевший за соседним столом Жак Балое, глава отдела информационного бюро «Абу-Симбел», бросил взгляд в их сторону. Лундхольм, Рогалла и Маргарет Беккер выглядели так, будто испугались, что человек за соседним столом мог услышать невзначай оброненную Камински фразу. Словно новенький сказал нечто невообразимое. В лагере принято было разговаривать на любые темы, но только не о сроке, который витал над совместным предприятием в Абу-Симбел, как зловещее предзнаменование. Никто не знал, как высчитывались сроки. Они были просто установлены, и приходилось верить на слово.

– Чтоб их черти взяли, этих русских! – выругался Лундхольм. – Они уже отправили в космос трех космонавтов, которые облетели Землю семьдесят раз. Так что же, они просчитаются со скоростью подъема воды в каком-то водохранилище?

Рогалла поднял руку, словно хотел сказать что-то важное.

– Русские не будут виноваты, если что-то пойдет не так. Асуанскую плотину построили четыре года назад. И понятно, что Абу-Симбел в ближайшее время затопит вода.

Лундхольм, соглашаясь с археологом, добавил:

– Тогда уровень воды был около ста двадцати метров. Мы могли бы сэкономить время на защитной дамбе, если бы египтяне раньше приняли решение. Когда началась весна, воды было уже по горло. После этого я только тем и занимаюсь, что вколачиваю в этот Богом проклятый песчаник длиннющие шпунтовые сваи. Начинал с четырнадцати метров, сейчас уже двадцать четыре… И это фронтом в триста семьдесят метров! А для чего, спрашивается? Все пойдет прахом!

Еще до того как швед закончил, из динамиков грянула арабская музыка. Флейта пела под глухой ритмичный бой барабанов. Из-за бара на полукруглую сцену вышла женщина в одежде невероятного цвета. Лундхольм толкнул Камински локтем в бок и кивком головы указал в ее сторону:

– Нагла.

У Наглы были огненно-рыжие волосы. Камински, который в жизни видел всякое, еще ни разу не встречал девушку с такими просто пылающими волосами. Они резко контрастировали с ее зеленым костюмом, длинной юбкой из блестящего шелка, которая плотно обтягивала ее бедра. Расшитый жемчугом и камнями пиджак еле вмещал роскошную грудь.

Нагла выполняла конвульсивные движения – очевидно, в такт музыке, – но Камински слабо разбирался в восточных танцах. Музыка казалась ему ужасной, а возбуждающие движения танцовщицы – достойными восхищения. У Наглы отлично все получалось. Ее тело, словно змея, волнообразно извивалось, при этом она запрокидывала голову назад. Когда она опустилась на колени, откинулась назад так, что рыжие волосы коснулись пола, и начала вращать широко раскинутыми руками, мужчины заулюлюкали. Раздались бурные овации. Зрители скандировали: «Нагла! Нагла! Нагла!», словно им было мало.

Воодушевленная выкриками, танцовщица поднялась с пола без помощи рук. Она продолжала выполнять быстрые, резкие движения бедрами, скрестив руки на уровне шеи. Медленно, маленькими шажками Нагла пошла вдоль столов, за которыми сидели хлопавшие в ладоши зрители.

Камински увидел, как мужчины протягивали ей купюры. А поскольку Нагла отвечала поклоном, им удавалось засунуть их прямо в бюстгальтер. Помимо денег Камински заметил маленький клочок бумажки и вопросительно взглянул на Лундхольма.

– Каждый раз Нагла получает полдюжины предложений, – прошептал тот в ответ.

– И что? – спросил с любопытством Камински.

Лундхольм утвердительно мотнул головой, словно хотел сказать: «Ну что поделаешь…»

Рогалла, Лундхольм и Камински, распаленные громкой музыкой и экзотическими движениями танцовщицы, хлопали в ладоши. Только Маргарет продолжала сидеть неподвижно. Камински, наблюдая за ней боковым зрением, спрашивал себя, что же должно произойти, чтобы девушка улыбнулась.

Тем временем танец Наглы достиг апогея. Обворожительное тело танцовщицы двигалось все быстрее. Она приблизилась к Камински. Он видел пот, выступивший на ее груди, слышал бряцанье золотых браслетов на руках и прерывистое дыхание. Нагла, как бы энергично она ни танцевала, не спускала глаз с новенького – словно впилась в него глазами.

– Хей, хей! – кричали мужчины, наблюдавшие за ними. – Хей, хей!

Она была не в его вкусе: слишком объемная, а тело… слишком провоцирующее. И вообще он уже был сыт по горло женщинами. Собственно, он надеялся, что в Абу-Симбел не встретит ни одной женщины, но вышло совсем по-другому.

Казалось, Нагла поняла безразличный взгляд Камински, потому что резко повернулась, решив направить всю мощь своего искусства обольщения на соседний столик, – к сожалению Лундхольма, который жадно наблюдал за движениями уходящей танцовщицы.

Вдруг сквозь гул громыхающей музыки и бурных аплодисментов донесся громкий крик. И словно цепная реакция, от столика к столику прокатилось: «Вода прорвалась!»

Лундхольм, взгляд которого был прикован к танцовщице, вскочил, сунул руки в карманы и замер, глядя перед собой. Потом пробормотал что-то невнятное, взглянул в лицо Камински и прошипел:

– Знал я, что это случится! Знал ведь!

И только теперь смог взять себя в руки. Он вытащил из кошелька купюру, швырнул ее на стол и, прежде чем развернуться и уйти, сказал Камински глухо:

– Пойдем, тебе следует на это посмотреть!

В это мгновение снаружи раздался звук горна. Музыка внезапно оборвалась, и Нагла исчезла за стойкой бара. Мужчины кинулись к выходу. Не обращая внимания на собеседника, Лундхольм бросился к своему «лендроверу», который был припаркован у теннисной площадки. Камински пришлось приложить немало усилий, чтобы его догнать.

Лундхольм гнал внедорожник по Соуна-роуд, словно речь шла о жизни и смерти, потом свернул направо, на восток, и поехал по широкой, залитой гудроном дороге – два километра она шла ровной полосой прямо к песчаной косе Абу-Симбел. Слева в свете фар мелькнуло вытянутое здание строительного управления. Едва удерживая на ухабах руль, Лундхольм шарил рукой около водительского кресла. Камински предложил помочь, но его фраза осталась без внимания. Наконец Лундхольм нашел бутылку, потряс ею, проверяя наличие содержимого, и вытащил пробку зубами.

– Вот! – сказал швед, протягивая бутылку Камински.

Но еще до того как Камински успел отказаться, Лундхольм резко ударил по тормозам, потому что на перекрестке у радиоузла перед ними вдруг вынырнула машина. Бутылка ударилась о рычаг переключения передач и упала на пыльный резиновый коврик перед Камински. Резко запахло алкоголем.

– Чертовски жаль! – прорычал Лундхольм, снова вдавив в пол педаль акселератора. – Хорошая была выпивка.

Камински понимающе кивнул. Швед сбавил скорость. За следующим перекрестком дорога делала крутой поворот налево и слегка поднималась в гору, а еще через двести-триста метров сворачивала вниз, на восток. Слева виднелись огни небольшого склада. Отсюда дорога широкой дугой спускалась к Нилу и храмовому комплексу. Впереди Камински заметил отблески фар не менее десятка машин.

По правую сторону полыхала огнями строительная площадка. Мощные прожекторы освещали с холма лощину между дамбой и храмом. Гигантские двадцатиметровые колоссы Рамсеса равнодушно взирали на экскаваторы, грузовики, стрелы кранов. Люди, больше походившие на муравьев, шныряли туда-сюда. Лундхольм бросил «лендровер» вправо и въехал на ровную песчаную площадку перед маленьким храмом.

– Идем! – крикнул он и хлопнул дверцей машины.

Камински поспешил за ним. Пахло речной водой и промасленной сталью. Тяжелые экскаваторы, казалось, беспорядочно зачерпывали песчаную почву гигантскими ковшами, вращались вокруг своей оси, будто вальсируя, и выбрасывали вверх облака выхлопных газов.

В самом глубоком месте песчаной лощины Камински заметил небольшое озерцо. Словно кости скелета гигантского кита, торчали из воды два ряда стальных свай. Громадные трубопроводы разветвлялись, как артерии великана, и исчезали с другой стороны дамбы. Там громадный колесный погрузчик сыпал на земляной вал гальку. Камни с шумом падали в воду.

На дамбе они встретили старшего рабочего Лундхольма. Он дико размахивал руками и указывал куда-то, где, вероятно, и был прорыв.

Самообладание Лундхольма в этот момент было достойно уважения. Швед осмотрел дамбу с обеих сторон, проверил песчаную почву, потопав по ней ногой, и сказал как можно громче, чтобы перекричать шум работающих экскаваторов, насосов и агрегатов:

– Прекратите откачивать! Положите третью трубу насоса – заильте прорыв, щебень здесь не поможет! Потом заливайте!

Старший рабочий понял и принялся выкрикивать команды по рации. В тот же миг откуда-то появились рабочие, выслушали приказания и снова словно растворились. Все происходило без особой спешки и напряжения, как будто ничего экстраординарного не случилось.

Поэтому Камински удивился, когда Лундхольм, отойдя в сторону, крикнул ему:

– Крайне тяжелое положение! – А заметив вопросительный взгляд Камински, добавил: – Если у нас ничего не выйдет, у вас не получится поработать здесь. Тогда все будет напрасно. Конец!

Камински подошел поближе и спросил:

– Что это значит?

Швед засмеялся, но в его смехе слышалась горечь. Он ответил:

– Давление воды снаружи слишком высоко для песчаного грунта. Вода просочилась под дамбой. Здесь все стоит на песчанике, а он растворяется, как мыло.

– И что теперь?

Лундхольм пожал плечами.

– Я попытаюсь затопить лощину. Знаю, это звучит странно, но это единственный способ снизить давление в прорыве под дамбой. Потом мы уплотним место прорыва снаружи дамбы и откачаем воду назад в Нил. Только бы получилось!..

Он вскочил на подножку проезжавшего мимо грузовика, который вез трубы, и показал, куда их сгрузить.

Камински беспомощно смотрел с гребня дамбы на озеро и колоссов за ним. Его задание – перенести статуи. Каждая целых двадцать метров высотой. Их сначала нужно было разрезать на отдельные фрагменты весом от десяти до тридцати тонн. Но это еще не все: необходимо было вырезать из скалы пятидесятипятиметровый храм и перенести его в безопасное место, подальше от Нила.

Камински уже все спланировал в уме – он знал этот храм наизусть, хотя ни разу в нем не был. Абу-Симбел заворожил его. Но еще до того как он смог начать работу, водный горизонт водохранилища стал выше, чем вход в храм. И поэтому Лундхольм со своими людьми должен был выстроить эту проклятую дамбу вокруг комплекса. И вот теперь все повисло на волоске…

В этой нервной обстановке Камински смотрел на освещенных прожекторами колоссов. Он думал, как лучше распилить их на части, высчитывал радиус действия гигантского мачтового крана, под который только был заложен фундамент, и искал подходящее место парковки восьмиосевого грузовика с низкой платформой.

Вода в озере поднималась медленно, и Камински наблюдал со стороны, как рабочие Лундхольма с помощью самоходных кранов проложили трубопровод от небольшого озера и соединили его с передвижным насосом на дамбе. Остальные пытались заделать дыру в шпунтовой стенке. Фонтаны искр напоминали гигантские новогодние бенгальские огни. Рядом с ногами колоссов работали два колесных погрузчика, ссыпая землю ближе к дамбе.

Насос на дамбе зашумел и начал качать воду. Вода в маленьком озере забурлила, словно вырываясь из подземного источника. Из лощины потянуло гнилостным запахом, смешанным с выхлопными газами работающих машин.

Идя вверх по течению, к дамбе приближалась лодка – грузовая баржа примитивной конструкции с надстройкой на корме. Загрузочные люки были открыты, баржа была до краев заполнена песком. Слышался рев взбирающегося по откосу грейферного экскаватора. Баржа причалила, и экскаватор запустил ковш в песок, чтобы потом высыпать его в воду на месте прорыва.

Уровень воды в лощине заметно поднялся. Камински не покидала мысль, что Лундхольм может заполнить лощину водой вплоть до фундамента храмовых колоссов, но тогда разрушатся подъезд и рампа для грузовика. Чтобы восстановить их, потребуется минимум две недели – это драгоценное время, если учесть, как быстро наполняется водохранилище.

Пока Камински размышлял, возле насоса началась словесная перепалка между Лундхольмом, Рогаллой и высоким худощавым египтянином, которого Камински не знал. По тому, как Рогалла и египтянин энергично жестикулировали, Камински понял, что они пытались уговорить шведа остановить затопление лощины. Но Лундхольм упорствовал, и дело явно шло к рукоприкладству. Швед бросился в кабину экскаватора, вытолкнул водителя, ловко повернул ковш и высыпал содержимое под ноги Рогаллы и египтянина.

– Чокнутый! – заорал Рогалла, в свете прожектора узнав Камински. – Совсем спятил! Вы должны быть с ним поосторожней.

– Он чересчур взволнован, – попытался успокоить обоих Камински. – Вы должны его понять. Ведь на нем лежит ответственность…

– Ответственность! – Египтянина словно прорвало. – Парень забыл, что поставлено на кон.

Только теперь Рогалла вспомнил, что Камински и египтянин не знакомы, и представил доктора Хассана Мухтара – ведущего египетского археолога. Камински подумал: «Вот еще с кем придется иметь дело!»

Мухтар не особенно заинтересовался новым человеком, так что Камински вынужден был спросить, из-за чего разгорелся спор. Египтянин указал на колоссов Рамсеса возле входа в храм.

– До их ног вода не доходила три тысячи лет, – объяснил он. – Мы не знаем, как будет реагировать песчаник, когда вода достигнет цоколя. Может статься, что на солнце он уже высох, как соль. Камень также может поменять цвет, пропитавшись водой. А может и рассыпаться в песок.

Сказав это, он стряхнул пыль со своей хлопчатобумажной куртки.

Рогалла одобрительно кивнул и добавил:

– Возможно, теперь вы поймете, почему мы так взволнованы.

– Я понимаю, – ответил Камински.

Он хотел ответить по-другому, хотел сказать: «Нет, я не понимаю вас, потому что если лощину не залить водой, она все равно наполнится, только это уже нельзя будет контролировать. А так еще есть надежда, что прорыв можно будет ликвидировать, прежде чем вода достигнет основания храма», но прикусил язык, смолчал. Он не хотел с первого дня портить отношения с людьми.

– Ну хорошо, спокойной ночи! – Мухтар протянул Камински руку. – Надеюсь на успешное сотрудничество!

– Я тоже, – ответил Камински. И добавил из вежливости: – Сэр!

Он где-то слышал, что едва ли можно доставить образованному египтянину бóльшую радость, чем назвав его «сэр».

И Мухтар тут же повеселел.

– Заходите завтра утром ко мне в бюро. – Он имел в виду Government’s Colony.

Камински ответил, что непременно заглянет. Вид большой черной дыры, которая наполнялась бурой клокочущей водой, натолкнул Камински на мысль, что у Абу-Симбел, этой гигантской строительной площадки посреди пустыни, свои законы. Не такие, как на других стройках, на которых он раньше работал. Казалось, в воздухе над объектом висит напряжение, которое проявляется в странной раздражительности всех участников.

Камински еще на корабле, которым плыл из Асуана в Абу-Симбел, заметил, что пассажиры избегали его, если он заводил разговор о своей работе. Конечно, он привык к монотонной жизни заграничных строек и равнодушно относился к бурной жизни цивилизации. Но по опыту Камински знал, что зачастую именно в таких ситуациях зарождается необычная дружба.

Он сомневался, что сможет найти здесь настоящего друга.

Он отбросил грустные мысли и, поскольку не мог ничем помочь шведу, молча направился к площадке, где стоял «лендровер». Здесь он ничего не сможет сделать. Он не хотел ждать Лундхольма, поэтому остановил первый попавшийся грузовик и поехал в лагерь.

Водитель, молодой египтянин, ни слова не понимал по-английски. Ему понадобилось добрых десять минут, чтобы объяснить, что его имя Макар, но все его называют эль-Крим, чем он особенно гордится. Он все повторял свое имя и приветливо улыбался немцу.

На перекрестке, где дорога сворачивала к лагерю рабочих, эль-Крим высадил пассажира и покатил дальше. На востоке занималось утро. Трансформаторная станция и больница были ярко освещены. Камински выделили домик в Contractor’s Colony, в котором он жил вместе с Лундхольмом. Это было каменное здание с белой куполообразной крышей, которая спасала от жары, и небольшим зеленым газоном перед входом.

Здесь, наверху, не было слышно шума стройки, да и цикады, ночь напролет исполнявшие свою пронзительную песню, к этому времени уже смолкли. Пройдя сотню метров, Камински свернул с дороги и пошел по песку и гальке, к которым уже успел привыкнуть.

Все дома здесь выглядели одинаково, особенно ночью. Камински жил в третьем от дороги. Лундхольм вкратце рассказал ему, где что находится в лагере. Закрывать входные двери на ночь считалось предосудительным, Камински знал это еще из Персии. Когда он открыл дверь, перед ним возник Балбуш, в длинной ситцевой ночной сорочке выглядевший как привидение. Балбуш был слугой, поваром и вел хозяйство в доме Камински и Лундхольма.

– Мистер, – испуганно сказал он. – Мистер Лундхольм нет дома. Мистер Лундхольм исчезнуть.

– Да, да, – Камински успокаивающе махнул рукой. – Все в порядке.