Текст книги "В разгар лета"
Автор книги: Филиппа Карр
Жанр: Исторические любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
– А, катаешься. Это добрый знак, но не отъезжай далеко. Устала немного?
Он сделал движение, чтобы помочь мне сойти, с лошади.
– Спасибо, я могу и сама.
– С короткими волосами ты похожа на средневекового пажа. Очень необычно, но мне нравится.
Я уже стояла рядом с ним:
– Между прочим, я написала поверенным в Сидней и попросила их поторопиться с бумагами.
Его брови слегка приподнялись, но, кроме этого, ничто не выдало его чувств.
– Значит, – медленно сказал он, – имение будет моим? Приятное известие.
– Я рада, что вы так думаете.
Я повернулась, чтобы идти, но он удержал меня за руку:
– Думала ли ты… о нас?
– О продаже имения, вы хотите сказать? Конечно…
– Нет, о моем предложении.
– Здесь не о чем думать. Я уже ответила, и это не нуждается в дальнейшем обсуждении.
– Ты упрямая женщина. Не будь такой уверенной.
Ты переменишь мнение.
– Всего доброго, – сказала я и почувствовала, что он смотрит мне вслед Но разговор обеспокоил меня. Может быть, из-за уверенности Мод в том, что Грегори добьется своего?
В тот вечер я чувствовала себя очень усталой: болезнь сделала меня более слабой, чем мне казалось. Я сказала, что останусь у себя и не буду ужинать вместе со всеми.
Мне многое надо было обдумать. Продажа имения не должна состояться до нашего отъезда: мне была ненавистна одна мысль о том, что я буду жить под его кровом. Я думала, что все может быть устроено достаточно легко. Но, согласившись с тем, что оформление сделки должно быть ускорено, я поставила себя перед необходимостью обдумать детали скорого отъезда.
Вошла Мод с подносом. Я сказала, что не голодна.
– Я принесла вам немного супа. Попробуйте, проглотите его мигом. А вот немного горячего хлеба.
Она села рядом со мной, и я взяла поднос.
– Я приготовила его из остатков барашка, очень вкусно. Я люблю из последнего кусочка приготовить что-нибудь необычное.
Она смотрела на меня, пока я по ложке подносила суп ко рту:
– Я надеюсь, вы не думаете обо мне плохо после нашего разговора?
– Нет, Мод, я отлично понимаю что должна чувствовать мать, имея такую дочь, как Роза. И как должна хотеть для нее самого лучшего. Это естественно.
– Да, здесь немного возможностей. Я иногда думаю, не вернуться ли на родину? Но что мы там будем делать? Мне пришлось бы работать, как и Розе.
– Да, а Грегори Доннелли – человек не промах, особенно когда станет здесь хозяином.
– Значит, все почти готово?
– Да, скоро все будет сделано.
– Это мудро, а вам не захочется приехать сюда еще раз?
– Здесь слишком много горьких воспоминаний, но то же самое будет и дома. Они будут везде, от них никуда не укроешься.
Я покончила с супом. Мод взяла у меня поднос и сказала:
– Спасибо, что вы так все понимаете.
Ночью я чувствовала себя ужасно и была уверена, что виноват суп.
«О, Мод, – думала я, – как плохо я тебя знаю!
Неужели ты так хочешь освободиться от меня?»
Временами мне казалось, что я умираю. Только к утру болезненные схватки и тошнота прекратились, и я почувствовала себя лучше. Я все еще была жива, а совсем недавно я страстно желала смерти. Я хотела быть с родными людьми. Мне казалось несправедливым, что они ушли, оставив меня. Но сейчас я почувствовала, что меня переполняет чувство облегчения: я была жива и хотела жить.
Как ни странно, именно гнев начал пробуждать меня от меланхолии, и я поняла, как хочу жить.
Я лежала и думала о Мод, потому что именно она приготовила суп и принесла мне его. Мод так хотела, чтобы я его съела, и сидела рядом, следя за тем, чтобы каждая ложка попала в мой рот.
Она хотела убрать меня с дороги. Она не поверила в то, что я не намерена выйти замуж за Грегори Доннелли; она не могла допустить, что женщине он может не понравиться. И как страстно она желала удачного замужества для своей дочери. Кто бы мог поверить, что она может так сделать?
Я была в опасности. Жизнь не имела здесь большой цены; слишком много было опасностей, которые ее обесценивали. Здесь люди боролись за существование, и, если кто-то мешал им, они просто убирали его.
Но Мод! Спокойная, исполненная собственного достоинства Мод! Возможно ли это? Она страстно желала замужества для своей дочери и открылась мне.
Но, несмотря на все мои слова, она не поверила, что чары Грега Доннелли не имеют на меня никакого действия.
Мое тело было слабым и истощенным, но мозг работал активно. Я думала о нашей беседе, стараясь припомнить каждое слово. Я думала о том, как она сидела рядом, уговаривая меня поесть. Я никогда бы не поверила, что это возможно. Мне еще раз пришлось столкнуться с тем, что трудно предсказать, как поступят люди, если речь идет о деле первостепенной важности.
Утром я чувствовала себя слишком слабой, чтобы подняться с постели. Ко мне никто не пришел, что было очень странно. С трудом я встала с кровати и пошла в комнату Елены.
Она лежала в своей постели и казалась больной:
– О, Аннора! Ужасная ночь. Мне так плохо. Я уверена, что в этом виноват суп.
– Ты тоже? Я думала, что только я…
Я пошла на кухню: там не было ни души. Неужели все отравились супом?
Через некоторое время появилась одна из женщин.
– Меня послала Мод, – сказала она. – Все, кто ел суп вчера, отравились. Я, слава Богу, его не ела.
Я почувствовала огромное облегчение и радость, что могу относиться к Мод так же, как раньше.
Прошло несколько дней, прежде чем все поправились.
– Это была моя ошибка, – сказала Мод. – Мне показалось, что мясо слегка протухло, но я подумала, что ничего страшного. Я могла отравить здесь всех. Я сама съела две порции. Это будет мне уроком. Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо, мисс Кадорсон?
Я сказала, что мне гораздо лучше. К счастью, я съела немного. Не оставалось никакого сомнения в том, что суп не был отравлен специально, но это происшествие произвело на меня сильное впечатление. Осталось ощущение, что от меня хотели избавиться.
Я смотрела из окна на обширные просторы имения и вспоминала тот день, когда я заблудилась в тумане.
А ночью я проснулась и прислушалась к звукам, припоминая, как Грегори пробирался в дом, чтобы провести ночь с акушеркой. Во мне росло напряжение.
Я знала, что Грегори смотрит на меня с определенным расчетом, и для меня не было тайной, что Мод следит за нами обоими.
Мы должны ехать в Сидней, мы должны вернуться в Англию: большое количество кораблей регулярно отправлялось туда.
Грегори был единственным человеком, который мог все устроить, и все-таки я не решалась заговорить с ним об этом. Где-то в глубине моей души жил страх: если он узнает, что я собираюсь уехать, он примет решительные меры. Не знаю, то ли из-за слабости моего здоровья, то ли таинственная сила предостерегала меня, но ощущение было сильным. Я начала чувствовать, что попала в ловушку. Какое-то безумие охватило меня. Мне надо только поговорить с Грегори, сказать ему, что я приняла решение уехать. Нужно попросить его, чтобы он все приготовил для нашего отбытия в Сидней, а там я смогу обо всем договориться сама. И все-таки я этого не делала.
Елена тоже пребывала в нерешительности. Она до сих пор не знала, хочет ли ехать домой. Там ее ждет столько объяснений. Правда, она была замужем, но возраст ее ребенка – красноречивое свидетельство того, что она уже была беременна, когда состоялась официальная церемония. И что за странное замужество. Где ее муж? Ездит по Австралии в поисках материалов для книги, отправив жену и ребенка домой.
Я провела беспокойную ночь: меня осаждали кошмарные сновидения, а проснувшись утром, я почувствовала себя слабой. Нужно поговорить с Еленой и сказать ей, что мы должны действовать без промедления. Сегодня же мы должны обсудить все с Грегори, сегодня за ужином.
Было около полудня, когда я услышала стук копыт перед домом. Всадник спешился и огляделся вокруг.
Я не могла поверить своим глазам. Это сон, этого не могло быть на самом деле. Дрожь охватила мое тело, вызывая странные видения: то пугающие, то приносящие невероятное успокоение, словно осуществление долгожданной мечты.
– Рольф! – закричала я и, с замиранием сердца ждала, что видение растает на глазах. Но оно не исчезало. Он шел ко мне навстречу, распахнув объятия. Я бросилась к нему.
– Рольф! – кричала я. – Рольф, неужели это правда?
Он, улыбаясь, кивал головой:
– О, Аннора, моя дорогая Аннора… Я приехал, чтобы увезти тебя домой.
Это, действительно, был Рольф. Он был так же спокоен и практичен, как всегда. Он собрался в дорогу, как только до него дошли печальные известия, потому что представлял себе, как я страдаю.
Я только могла вымолвить:
– О, Рольф, Рольф, ты действительно здесь. Дай мне твою руку. Мне кажется, что это сон. Все было, как кошмарный сон… и мне кажется, что я еще сплю.
– Теперь все изменится. Мы уедем домой, как только все будет готово. Я нашел человека, который нам поможет, он знает страну. У него есть повозка, которую он называет багги. У нас ведь будет багаж, иначе мы могли бы поехать верхом. По дороге будут два постоялых двора, которыми мы можем воспользоваться. Я решил выехать послезавтра. Мы доберемся до Сиднея, а там я попытаюсь заказать билеты.
– Ты обо всем подумал. О, Рольф, ты просто чудо!
Он улыбнулся:
– Не забывай, что я собирался стать адвокатом.
– И в результате стал землевладельцем. О, Рольф, как хорошо, что ты здесь!
– Ты успеешь собраться?
– Да, да. О… Елена тоже здесь.
Казалось, он был озабочен.
– Елена и ее ребенок, »– сказала я. – Они должны ехать с нами. Ты ведь знаешь мою кузину, Елену Лэнсдон? Она сейчас Елена Хьюм, и у нее есть ребенок, очаровательный малыш. Я не могу уехать без них.
К нам вышла Елена, неся ребенка.
– Елена, – крикнула я, – это Рольф Хансон. Ты ведь его помнишь? Ты видела его в Кадоре. Он приехал, чтобы увезти нас домой.
Рольф подошел к ней, пожал руку и посмотрел на ребенка.
– Это Джонни, – сказала я.
Рольф был озадачен, и я подумала:» Неужели все будут так же реагировать на Елену и ее ребенка?»
– Мужа Елены сейчас нет. Он собирает материалы для книги об осужденных.
– Значит, он не поедет домой?
– Нет, – сказала Елена. – Он пробудет здесь еще некоторое время, но я и Джонни поедем с Аннорой.
– Будете ли вы готовы к тому, чтобы ехать послезавтра?
– Да, да, – быстро сказала Елена.
Джонни тянул ко мне свои ручки. Я взяла его и стала качать, а он смеялся и хватал меня за волосы.
Я увидела, что Рольф пристально следит за нами.
Вышла Мод посмотреть, что случилось.
– О, Мод, – закричала я, – это мой друг, который приехал, чтобы увезти нас в Англию.
Она шла ему навстречу и улыбалась, протягивая руки. Я представила их друг другу.
– Я не знал, куда писать, кроме того, письма идут так долго, – сказал Рольф. – Я решил, что самое лучшее – это как можно скорее приехать самому. Путешествие с другого конца света занимает немало времени. Но вот я, наконец, здесь.
– Мы вам очень рады, – сказала Мод.
– Мистер Хансон проведет здесь две ночи, – пояснила я.
Я попросила, чтобы комнаты моих родителей и Джекко оставались неприкосновенными. Я не хотела, чтобы кто-либо прикасался к их вещам, а сама я пока чувствовала себя неспособной сделать это.
Мод, казалось, прочитала мои мысли:
– Малыша можно поместить с матерью, и тогда освободится детская.
– Да, Мод, спасибо.
– Думаю, вы не прочь чего-нибудь выпить, – сказала практичная Мод, – и поесть?
Рольф согласился:
– Это была утомительная поездка.
– Как же ты нас нашел, Рольф?
– Я знал адрес, потому что мой отец когда-то немало занимался этими владениями, а в Сиднее меня снабдили подробнейшими инструкциями. Я ночевал на постоялых дворах.
Мы вошли в столовую.
– Значит, здесь вы и жили? – Он обратился ко мне, полный забот. – Ты болела, Аннора?
– Да, я была очень больна. Что-то вроде лихорадки, поэтому меня остригли.
– Волосы отрастут, но ты выглядишь очень необычно.
– Ты привыкнешь. О, Рольф, я так рада, что ты приехал. Я так хочу домой!
– Я боялся тебя не найти, думал, что ты уже уехала.
– Нет, из-за долгой болезни я ослабла и очень быстро утомляюсь. Все решили, что мне еще рано ехать.
– Да, это утомительное путешествие. А ты похудела, но дома тебе будет лучше.
– Никогда уже не будет так, как раньше…
– Да, тебе придется начать сначала, Аннора.
Мод уже накрывала на стол. Я сидела с Рольфом, пока он ел. Мод приносила все новые и новые блюда.
Казалось, она не знает, как угодить ему. Я видела, что она рада тому, что Рольф приехал, чтобы увезти меня.
Кроме того, я думаю, она решила, что он самый подходящий человек для меня.
Я действительно чувствовала тогда, что люблю Рольфа. Он был моим спасителем, он совершенно отличался от Грегори Доннелли и при этом не меньше его был настоящим мужчиной.
– Тебя поместят в детской, – сказала я, – потому что две комнаты заняты… там вещи моих родителей и Джекко…
– Я понимаю, – ответил он, – но их нужно освободить к нашему отъезду. Может быть, я сделаю это?
– Нет, я сама хочу это сделать. Я только до сих пор не нашла в себе сил войти туда…
– Я понимаю. Моя бедная дорогая Аннора! Как ты, вероятно, страдала!
Когда он поел, я отвела его в комнату, которую ему отвели на то время, которое он должен был провести здесь. Мод уже вынесла колыбель Джонни и заменила ее кроватью.
– Это только на две ночи, – сказала я.
– Предел комфорта после постоялых дворов.
– Рольф, как здорово, что ты приехал!
– Я должен был так сделать, Аннора. Я подумал, что ты здесь совсем одна. Я так рад, что нашел тебя.
Я боялся, что тебя уже нет здесь.
Мод вошла, неся теплую воду, и я вышла, чтобы дать Рольфу возможность переодеться.
Позже он познакомился с Грегори Доннелли. Они стояли друг против друга, и я видела неприязнь на лице Грега и любопытство на лице Рольфа – Рольф Хансон приехал, чтобы сопровождать нас домой, – объяснила я.
– Вы проделали немалый путь, – заметил Грегори.
– Я жалею, что мне не удалось приехать раньше: невозможно сесть на корабль, не проделав необходимых формальностей. Больше всего я боялся, что когда приеду, мисс Кадорсон уже не будет.
– А как вы добрались сюда?
– На лошади Я получил необходимые инструкции и останавливался по дороге на постоялых дворах.
– И вы не заблудились?
– Я чуть не заблудился раз или два, но мне дали отличные рекомендации и карту местности, которая оказала мне неоценимую помощь Грегори оказался в тени: Рольф был общительным человеком. Я поняла, что разница между ними была в том, что Грегори постоянно напоминал о своем превосходстве, а Рольф не делал этого.
– Когда вы предполагаете отправиться? – спросил Грегори.
– Послезавтра. Я договорился с человеком, который приедет за нами.
– Кто этот человек?
– Парень назвал себя Джеком Томлином.
– Я хорошо его знаю, он один из лучших проводников.
Мне стало интересно, что чувствует Грегори. Теперь он совершенно определенно понял, что я уезжаю, и его грандиозные замысли о женитьбе потерпели фиаско.
Мы долго сидели за столом, разговаривая. Рольфа и Грегори объединяла одна общая страсть: земля.
Грегори очень заинтересовался, узнав, что Рольф обладает большим состоянием в Корнуолле. Они долго говорили о том, чем отличается тамошняя земля от здешней. Я видела, что они с большим интересом изучали друг друга. Возможно, думали о своих отношениях со мной, но беседовали дружелюбно, пока не стемнело и Мод не внесла масляные лампы.
Я ушла спать с легкой душой. Я чувствовала себя лучше, чем когда-либо с тех пор, как случилось несчастье. Напряжение ушло, ужасные предчувствия исчезли, и меня заботливо избавили от ситуации, которая начинала меня беспокоить Теперь бояться было нечего.
Но в эту ночь мне приснился праздник накануне самого долгого летнего дня. Потом мы опять были в Австралии, и только что приехал Рольф в сером одеянии. На улице готовили на костре, как это часто бывало, и Рольф прыгал высоко над костром и исчезал.
Странный сон: в течение последних недель я совершенно не вспоминала о той ночи.
Я встала рано утром. Мне предстояло разобрать вещи, то, чего я избегала до последнего дня. Я должна разобрать украшения, которые привезла с собой мама, и ее одежду и все остальное надо было раздать. То же самое надо было сделать и с одеждой отца и Джекко. Я знала, что это причинит мне боль, и чем скорее я сделаю все, тем лучше Мод и Елена предложили мне свою помощь, но я отказалась.
Мне было очень тяжело. Сначала я занялась вещами Джекко Я пыталась не отдаваться во власть эмоций, по любая вещь напоминала о чем-то. В какой-то момент я просто села на пол и дала волю слезам Поюм я вошла в комнату родителей и упрямо принялась за дело В кармане одного из сюртуков отца я нашла маленькую записную книжку, которую я когда-то подарила ему Я села на кровать и стала ее рассматривать Она была обтянута красной кожей с золочеными инициалами на обложке Я вспомнила Рождество два года тому назад, мой подарок отцу Я 01 крыла книжку Там было несколько лондонских адресов. Всех людей я знала. А недавно отец записал несколько австралийских. Обычная записная книжка с маленькой золотой ручкой, прикрепленной сбоку Я тупо листала ее и, наконец, дошла до последнего адреса, который записал отец:
« Стилмэнс-Грик на границе Квинленда и Нового Южного Уэльса? Примерно в восьмидесяти милях от Брисбена.»
Запись была сделана торопливой рукой, и я вспомнила обрывок разговора между отцом и Грегори, когда отец спросил, в каком направлении находится Стилмэнс-Грик.
Я задумалась, почему отца интересовало это место.
Закрыв книжку, я отложила ее к украшениям мамы и тем вещам, которые хотела сохранить.
С огромным облегчением я закрыла дверь комнаты и ушла С этим душераздирающим делом было покончено Багги стоял перед домом, багаж уложили. Нам осталось только попрощаться, и можно ехать.
Большинство работников собрались нас провожать.
На некотором расстоянии от них стояли Грегори, Мод и Роза.
Я обняла Мод и поцеловала. Я догадывалась о ее смешанных чувствах: грусть расставания и радость, что я уезжаю. Она до последнего момента была уверена, что Грегори все равно добьется своего и женится на мне. Теперь это место освободилось для Розы. Мне удалось дать ей понять, что я догадываюсь о ее чувствах :
– Всего хорошего Мод. Я думаю, что у вас и Розы все будет хорошо.
Грегори взял меня за руку, глядя с хорошо знакомым мне фамильярным и загадочным выражением. Все было позади, я освободилась от него. Он принял случившееся так, как вообще воспринимал жизнь, – беспечно. У него было то, о чем он так долго мечтал, – имение. Ему не удалось завладеть более достойным призом, но он не откажется от остального. Такова была его природа. Я не могла не восхищаться им.
Мы тронулись в путь. Я оглянулась На лице Грегори играла хорошо знакомая мне улыбка, рядом с ним стояла Мод, держа руку на плече Розы.
ГОСТЬЯ ИЗ АВСТРАЛИИ
И так, мы отплыли в Англию. Новый год нам предстояло встретить в пути, потому что с билетами произошла некоторая задержка и мы вынуждены были провести несколько недель в Сиднее.
Елена написала письмо Мэтью и оставила его в» Гранд-Отеле»с тем, чтобы он его забрал при первом же случае. В нем она сообщала, что едет домой вместе со мной. Я видела, что Рольф несколько озадачен замужеством Елены, скорым рождением ребенка и тем, что муж уехал от молодой жены, которая даже не имела представления о его местонахождении.
Но, наконец, мы оказались на борту корабля. Я понимала, что любое мое действие повлечь за собой воспоминания, и, как только ступила на корабль, я вспомнила наш путь сюда, то удовольствие, которое испытывали мы с Джекко, возбуждение, в какое нас приводила перспектива увидеть новые места; но больше всего я вспоминала о той глубокой и постоянной защищенности, которую я осознала только тогда, когда ее потеряла, – в образе обожаемой и любящей семьи.
Но Рольф, покинув свои владения, приехал, зная, что, как ни кто другой, сможет разделить мое горе Я должна быть благодарной Богу за такого друга.
Сначала я не проявляла никакого интереса к поездке. Мне было все равно: светит солнце или бушует шторм. Я почти не замечала моря, хотя и радовалась тому, что я на пути к дому. Но меня охватывал ужас, когда я пыталась представить себе Кадор без родителей и Джекко.
Джонни смягчал мои страдания, я почти все время проводила с ним. Он начал проявлять интерес к окружающему миру, и я все больше и больше к нему привязывалась Елена понимала это, и, когда ей казалось, что мне особенно тяжело, она заговаривала о ребенке или приносила его ко мне. Рольф тоже заметил мою привязанность к ребенку.
Я заметила, что мои чувства к Рольфу становятся такими, какими были до той ужасной ночи. Я понимала, насколько он привлекательный человек, и заметила, что его очень уважали на корабле. Он был приятным, общительным и не выставлял себя, как Грегори Доннелли. Именно знакомство с Грегори заставило меня понять, насколько я привязана к Рольфу.
Я опять вернулась к тем дням моего детства, когда боготворила его, когда мое сердце прыгало от счастья при его появлении.
А затем пришла та ужасная ночь, когда я поняла, что мой Бог – всего-навсего человек. Участие Рольфа в злодеянии потрясло меня так же, как жестокость, причиненная мамаше Джинни. Это изменило мои чувства к нему, хотя я продолжала любить его, но обожание было уничтожено тем, что я увидела, и ужасным пониманием того, что я на самом деле его совсем не знала.
За время морского путешествия люди сближаются; они часто видят друг друга. Несколько дней такой близости равны месяцам обычного общения.
Рольф был таким заботливым, таким тактичным.
Время от времени он заговаривал о доме и, когда видел, что это производит на меня слишком сильное впечатление, направлял беседу в другое русло, избавляя меня от темы, которая слишком многое напоминала. Было приятно сознавать, что он понимает – даже лучше, чем Елена, – что я чувствую. И, наконец, я поняла, что Рольф ждал меня. То, что он приехал в Австралию за мной, свидетельствовало о том, что он заботился обо мне совершенно по-особому. Он всегда был добрым другом, но сейчас это было больше, чем дружба.
В одну из тех спокойных ночей, когда мы плыли по Индийскому океану, мы вместе сидели на палубе, глядя на темнеющую воду, прислушиваясь к мирному плеску волн о борт корабля, и разговаривали.
– Я часто вспоминаю тебя маленькой девочкой, – говорил он. – Ты всегда спешила мне навстречу, когда мы с отцом приезжали в Кадор. Если у тебя появлялось что-то новое, тебе не терпелось показать это мне.
– Да, я помню.
– Тогда ты любила меня…
– Я думала о тебе как о самом замечательном на земле человеке. По крайней мере, ты разделял эту любовь с…
Возникшая пауза позволила Рольфу взять мою руку:
– Я знаю. Очень приятно, когда к тебе так относятся. Когда у меня что-то не ладилось, я всегда говорил себе: «Поеду в Кадор, и Аннора поможет мне подняться в собственных глазах». А потом вдруг… все переменилось.
Я молчала.
– Да, – продолжал он, – внезапно все переменилось. Я с грустью думал: «Аннора растет, она больше не ребенок, она более требовательна». Я расстроился.
Я перестал часто ездить в Кадор, потому что не мог вынести перемену в твоем отношении ко мне. Я говорил себе, что все дети капризны, но мне было очень больно.
– Да, все случилось после той ночи накануне самого долгого летнего дня, – сказала я.
– Той ночи, – повторил он. – Да, я вспоминаю.
Тогда произошла ужасная трагедия: сгорел дом в лесу.
– Да, вместе с мамашей Джинни. Все были страшно жестоки в ту ночь. Я была там., с Джекко.
– Ты видела? Это, наверное, ужасно.
– Они подожгли дом, потащили ее к реке… Это я никогда не смогу забыть. Это сделали люди, которых я знала. Я почувствовала, что не могу больше верить людям.
– Я понимаю, – медленно произнес он. – Мой отец тоже был очень потрясен. Он рассказал мне обо всем, когда я вернулся.
– Когда ты вернулся?
– Я уехал днем, перед той самой ночью, к одному приятелю по колледжу, он живет недалеко от Бодмина. Ты ведь помнишь, как я увлекался старыми обычаями и суевериями. Друг нашел какие-то старые бумаги на чердаке своего дома и хотел, чтобы я на них взглянул. Я пропустил праздничные костры, но старые документы интересовали меня больше, поэтому я уехал.
Потом, узнав о случившемся, я был даже доволен, что не присутствовал на празднике.
– Тебя там не было? – едва выговорила я.
Я видела все как наяву: фигура в сером одеянии, перепрыгивающая через костер, ведущая толпу к дому старой женщины.
Словно гора свалилась с моих плеч Наверное, серое одеяние надел кто-то другой. Неужели, правда то, в чем я так долго пыталась себя убедить? Почему я не поговорила с ним раньше? Как я была глупа! Я уже давно могла убедиться в невиновности Рольфа.
– О, Рольф! – закричала я. – Я так рада, что тебя там не было! Такая ужасная ночь…
– И тебе не следовало там находиться.
– Родителей не было дома, и мы с Джекко поехали одни. Сначала мы думали, что это просто приключение. Но я рада, что мы там оказались, потому что мы спасли Дигори.
Тогда я рассказала ему, как мы туда поехали, как были свидетелями всех ужасов той ночи, как спрятали Дигори, чтобы он не повторил судьбы своей бабушки.
– Я многое узнала в ту ночь, особенно о людях.
Я думаю, что об этом следует знать Рольф обнял, поцеловал меня, потом сказал:
– Я всегда любил тебя, Аннора.
Я не ответила. Я чувствовала себя совершенно счастливой, сидя рядом с Рольфом в то время, как его рука лежала на моем плече, и зная, что в сером одеянии был кто-то другой. Почему мне раньше не пришло в голову, что это не единственная на свете серая одежда? Я сделала поспешное заключение, которое в течение долгих лет отравляло мою жизнь. Кто бы мог поверить, что такое может произойти внезапно? Но я уже по собственному опыту знала, как легко человека поражает несчастье и как внезапно все может повернуться к лучшему.
Рольф нежно поцеловал меня:
– Я много думал о нас, Аннора. Что будет, когда ты вернешься?
– Я не могу сейчас думать об этом. Я не могу представить себя дома без них.
– Тебе предстоит испытать трудности, но я буду рядом. Я всегда готов прийти тебе на помощь, а тебе она во многом понадобится. Ты унаследовала Кадор.
Ты представляешь себе, что это значит?
– Я почти не думала об этом.
– Я догадываюсь, что нет. В каком-то смысле это тебе поможет, потому что будет много дел. Ты должна забыть о прошлом и понять, что теперь все будет по-другому. Твой отец много заботился о владениях, став их хозяином, и Джекко предстояло то же самое в свое время. Теперь ты должна взять на себя всю ответственность.
– Я всегда интересовалась хозяйством. Одно время даже больше, чем Джекко. Часто ездила с отцом…
– Да, тебе будет нелегко, но я буду рядом. Я бы хотел стать еще ближе. Аннора, мы могли бы пожениться?
Я молчала. Все эти годы я несправедливо думала о нем. Мне следовало раньше узнать, что его там не было. Мне хотелось бы воздать ему за все эти годы неверия.
Я подумала об одиноком возвращении в Кадор и вдруг поняла, что должна перестать думать об одном и том же. Надо продолжать жить, и у меня был выход.
Я потеряла самых дорогих мне людей, но я не одинока.
Я повернулась к Рольфу и сказала:
– Да, мы могли бы пожениться.
Теперь, когда я приняла решение, я почувствовала себя лучше. Передо мной открывалась новая жизнь.
Теперь все будет по-другому, но рядом со мной находится человек, который любит меня.
Я часто повторяла себе: «Именно этого они и хотели, они всегда любили Рольфа. Он поможет мне распорядиться хозяйством. Его собственные земли граничат с Кадором, мы сможем объединиться».
Елена осталась довольна нашим решением, потому что Рольф ей очень нравился. Мне кажется, она даже немного завидовала, сравнивая свое собственное замужество с моим будущим. Но большим утешением для нее был Джонни. В конце концов, это единственное, что ей осталось после всех несчастий.
Медленно, но верно мы приближались к Англии.
Корабль должен был остановиться в Саутгемптоне, и мы радовались этому обстоятельству, потому что поедем прямо в Кадор, не заезжая в Лондон, что было бы неизбежно, если бы мы высадились в Тилбери.
Елена еще не была готова встретиться со своими родителями, да и я чувствовала, что не хочу говорить с ними о моей потере. Я знала, что Амарилис будет очень горевать о смерти моей мамы, потому что близость между ними, которая установилась еще в детские годы, никогда не нарушалась.
Как волнующе опять видеть Кадор, и, глядя на его древние башни, я подавляла свое горе. Я постоянно напоминала себе, что должна начать все сначала.
Огромный дом и все, что его окружало, принадлежало мне. Я не должна горевать, напоминала я себе, ведь на мне лежала ответственность за многих людей. Теперь мне придется так многому научиться, но мне поможет Рольф.
Обитатели дома встретили меня тепло, но сдержанно. Правда, миссис Пенлок разрыдалась. Я пожала ее руки и сказала, что мы должны жить дальше. Другие тоже вытирали глаза, а Исаак сказал дрогнувшим голосом:
– Мы рады, что вы вернулись, мисс Кадорсон.
Я поблагодарила их от всего сердца, но мой голос дрожал. Я готовила себя к этому, потому что знала, какая трогательная будет встреча.
– Я хочу, – сказала я, – чтобы все было, как раньше. – Все склонили головы, и я продолжала:
– Я бы хотела поговорить со всеми вами утром.
Джонни сильно разрядил обстановку. Лица людей светлели, глядя на него. Он изучал всех с огромным любопытством, а миссис Пенлок воскликнула сквозь слезы:
– Маленький утенок!
Итак, я была дома. Больше всего я хотела уединиться в своей комнате, но в то же время и боялась оставаться одна, потому что в первую ночь воспоминания будут особенно ярки.
Я убеждала себя все оставить позади. Теперь у меня есть Рольф, и, возможно, я буду счастлива.
На следующее утро я объезжала свои владения и заехала к нескольким фермерам. У миссис Черри теперь уже было девять детей, она располнела, как никогда, и все так же сопровождала смехом каждую свою фразу. Даже когда она заговорила о моей потере, привычка не оставляла ее. А Трегораны были печальны, как всегда.
– Ужасные дни, мисс Кадорсон, – сказал Джим Трегоран.
Она сказал не «мисс Аннора», а именно «мисс Кадорсон».
Все казались растерянными. Я думаю, им было нелегко воспринимать меня в качестве хозяйки их земли.
Люди хотели сказать мне, что глубоко оплакивают гибель моих родителей и брата, но не находили слов.
Может быть, если я бы сама заговорила о трагедии, было бы легче, но я не могла сделать это сейчас.
Я поехала в город, проехалась по набережной. Все почтительно приветствовали меня. Джек Горт взвешивал рыбу, которую продавал.
– Добрый день, мисс Кадорсон, – сказал он. – Мы рады видеть вас дома.
Он ни словом не обмолвился о моей семье, но я видела сострадание в его глазах. Старый Гарри Джентл поднял глаза от сети, которую чинил – Добро пожаловать домой, мисс Кадорсон. Мы счастливы видеть вас.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.