Текст книги "Таинственный пруд"

– Понимаю, но потерпи, дорогая… еще немножко, пока мне не повезет.

– Я почему-то уверена, что этого не случится…

– Да как ты можешь такое говорить?

Вспомни Одноглазого и Кэссиди! Сейчас они уже на пути в Англию!

– А кого еще мне вспомнить, Джервис? Они единственные за все это время!

– Завтра на их месте окажемся мы!

– Ты сам в это не веришь…

– Я верю и знаю, что однажды ты будешь просто поражена! Выяснится, что все было не зря!

– Я хочу вернуться домой, чтобы рожать там!

– К тому времени мы будем в Англии!

Что толку было говорить с ним? Золотой капкан держал Джервиса так крепко, что не было никакой надежды на его освобождение. Это будет продолжаться без конца, а если бы мы и вернулись домой, он продолжал бы играть, как раньше. Выхода не было. Я вышла замуж за азартного игрока и больше не любила его. Теперь я любила другого человека – и вновь неудачно, а к тому же на этот раз слишком крепко!

Мне хотелось бы во всем довериться Морвенне, но это было бесполезно: она все равно ничего не сумела бы понять. Кроме того, это расстроило бы ее, а она сейчас так радовалась жизни.

Лиззи стала хозяйкой Голден-холла. Она упрашивала Морвенну остаться в доме.

– Теперь дела обстоят по-другому, и мне следует уходить отсюда, – говорила мне Морвенна. – Я полностью оправилась, а ребенок крепкий и здоровый. Мне надо жить в своем доме, но Лиззи чуть не задушила меня в своих объятиях. Она поразительно эмоциональна! Ее, конечно, невозможно не любить, рядом с ней чувствуешь себя очень спокойно, Анжелет. Бен очень мил с ней, а что касается старого мистера Морли, то он прямо светится от радости!

Итак, Морвенна осталась жить под крышей Бена, и Джастин частенько ходил туда обедать. Я же не ходила туда со дня свадьбы: я собиралась как-нибудь пойти, но не теперь… позже. Слишком мало времени прошло с момента предательства.

Потом умер мистер Морли. Однажды утром в его спальню вошли слуги и обнаружили, что он тихо отошел во время сна. Выглядело это так, будто он, уверившись в том, что Лиззи благополучно пристроена, спокойно распрощался с жизнью.

Таким образом, миссис Боулз оказалась права: свадьба – похороны. Бедная Лиззи! Совсем недавно она была одета в белое, а теперь погрузилась в траур. Она была неразрывно связана с отцом, и теперь из состояния безоблачного счастья впала в бездну отчаяния.

– Я так рада, что рядом с ней Бен, – сказала Морвенна. – Он единственный, кто может ее утешить! Бен спрашивает, как у тебя идут дела? Он сказал, что вы с ним давно не виделись, не скакали верхом. Он хочет напомнить тебе, что Фокси всегда в твоем распоряжении!

– Мне некогда, – коротко ответила я.

– Знаешь, я чувствую себя виноватой в том, что живу здесь. Мне следовало бы вернуться домой.

– Домой? Ах, ты имеешь в виду эту лачугу! Не глупи, Морвенна!

Патрику жить в таком месте? Ты должна оставаться в Голден-холле ради него.

– Именно это я себе и внушаю, но мне кажется, что я сама себя обманываю.

Анжелет, я просто не представляю, как ты это выдерживаешь? Мне хотелось бы, чтобы ты тоже жила вместе со мной. Я уверена, Лиззи была бы в восторге от этого.

– Что? В качестве нахлебницы?

– Вот от этого я и чувствую себя виноватой.

А кроме того, Джастин… Мне следовало бы быть возле него!

– Он рад тому, что ты живешь здесь, и он понимает, что это наилучший выход.

– Как бы мне хотелось, чтобы они нашли такое количество золота, которое удовлетворило бы их, чтобы мы могли вернуться домой.

– Домой! – безнадежно повторила я. Мне начинало казаться, что и дома я буду чувствовать себя такой же несчастной, как здесь. Я совершила глупость, поверив Джервису, позволила заманить себя в ловушку, и теперь у меня не было выхода.

Потом вдруг все стало для меня совершенно ясно. Новости, как обычно, поступили от миссис Боулз.

– Вы слыхали, небось, о находке?

– Какая находка?

– Золото на землях Морли! Ну, теперь-то они земли Бена и Лиззи.

Говорят, там такое, что этого никто никогда не видал во всей Австралии, хоть вдоль, хоть поперек!

– На землях Морли? – пробормотала я.

– Да, ручей там есть… недалеко от дома… Ручей на землях Морли. Я начала припоминать… как мы сидели и разговаривали с Беном… как я слушала его признания в любви, наблюдая за солнечными зайчиками, играющими на водной поверхности ручья.

– Я… да, знаю…

– Ну, вот там-то золото и есть! Мистер Бен нашел его! Говорят, прямо как в пятьдесят первом году, когда кто-то в Балларате намыл шестьсот унций за день. Там оно и есть, в ручье… прямо поверху… ясно, как Божий день, а никто его не видал, пока мистер Бен не пригляделся! Ну что, теперь у него и впрямь будет состояние!

Видать, теперь он недолго здесь проживет, теперь ему прямая дорога домой, вот оно как, в Англию!

Наконец, мне все стало ясно: именно поэтому Бен и женился на Лиззи! Он узнал, что в ручье есть золото, и тут же решил, что оно должно принадлежать ему любым путем. И какая разница была между ним и Джервисом? Оба они были рабами одного и того же золотого идола. Теперь я могла меньше винить себя, а вместо этого обрушить свой гнев на него. Да, я была глупа, но все-таки не совсем безнадежна. Предположим, тогда я поддалась бы его уговорам – только сейчас я поняла, как близка была к этому, – а потом вдруг поняла бы, что связала свою жизнь с таким же точно азартным игроком. Ну, конечно, он был игроком другого рода – безжалостным, удачливым, – но с теми же побудительными мотивами действий. В первую очередь этих мужчин интересовало золото, все остальное – во вторую очередь. Я услышала, как бормочу в ответ миссис Боулз какие-то слова о том, что это действительно большая удача.

Я не могла не поспешить к ручью. Там уже вовсю шла работа, начинали рыть шахту. Никакого идиллического пейзажа. Казалось, что время, когда я сидела здесь и слушала признания в любви, было в очень отдаленном прошлом.

Уходя оттуда, я натолкнулась на Бена.

– Анжела, – тихо сказал он. – Мы с тобой сто лет не виделись!

– Мы виделись на твоей свадьбе! Надеюсь, ты счастлив?

Ты же знаешь, что это невозможно! Я подняла брови, изображая удивление.

– До меня доходят противоположные сообщения! Бен уныло взглянул на меня, и это по непонятным причинам слегка подняло мое настроение. Я попыталась пройти мимо, но он протянул руку и задержал меня.

– Я бы хотел поговорить с тобой, Анжела.

– Разве у тебя есть, что сказать мне?

– Мне не хотелось, чтобы все получилось так…

– А я думала, тебе хотелось, и все шло так, как тебе хочется!

– Эта женитьба…

– Неужели тебя втянули в это насильно? – задала я вопрос, надеясь, что он прозвучит достаточно иронично.

Бен помолчал, а потом сказал:

– Ты же знаешь, что мне была нужна ты. Ты мне всегда будешь нужна!

– Трудно ожидать таких заявлений от новоиспеченного мужа!

Я была довольна собой. Я строила хорошую мину, бросая дерзости, в то время как мое сердце разрывалось от горя, пока я демонстрировала безразличие и одновременно чувствовала, что никогда не была так несчастна, как сейчас.

– Ты меня отвергла!

– А как я могла сделать что-либо иное? Я в браке, а теперь и ты… так что мы в равном положении!

Почему бы нам не прекратить этот бессмысленный разговор? Если это все, что ты собирался мне сказать…

– Подожди минутку, я должен сказать тебе…

– Да, я забыла тебя поздравить! Весь город говорит о твоей находке. Ты просто счастливчик! Ведь к этому ты и стремился, не так ли? Ну вот, твои старания вознаграждены. Ты достиг своей цели! Я слышала – это одна из крупнейших находок в истории континента.

– Позволь объяснить тебе…

– А что там объяснять? Ты выяснил, что на этой земле есть золото, вот почему ты так хотел купить ее.

– Это правда…

– В тот день, когда мы разговаривали с тобой… Я помню, как ты мыл в ручье руки.

Что-то тогда произошло… теперь я знаю, что именно! Это тогда?

Он кивнул.

– Тогда я увидел золото… прямо в ручье.

Если существуют настолько отчетливые следы, это значит рядом огромные залежи!

– Ты не сказал об этом мистеру Мор ли?

– Он бы и пальцем не шевельнул, он ведь и думать не хотел о разработке золота.

Морли хотел, чтобы земля оставалась такой, какая она есть… Если бы ты согласилась… Я умолял тебя… Я бы бросил все это…

– Я не верю тебе, Бен: ты такой же, как все остальные!

Ты болеешь той же самой лихорадкой… золотой лихорадкой! Ты ни за что бы не отказался от дальнейших поисков, в особенности заметив эти признаки!

– Ты же помнишь день, когда мы сидели здесь? Ты же знаешь, когда я узнал о том, что в ручье есть золото? Уже после этого я умолял тебя отправиться со мной на родину, и я уехал бы вместе с тобой!

– После того, как добрался бы до этого золота!

– Ну, я думаю, было бы глупо не сделать этого?

– Да, это было бы глупо, а ты не можешь позволить себе сделать глупость, Бен.

Существовал единственный способ приобрести эту землю, верно? Жениться ради нее!

– Если бы ты уехала со мной, я никогда бы не женился на Лиззи, я никогда не стал бы добиваться этой земли! Скажу честно, я хотел заполучить это золото… но еще больше я хотел получить тебя.

И сейчас хочу этого! Ради тебя я брошу все! Я рассмеялась ему в глаза.

– Я уже не та легковерная девочка, Бен! Я знаю твои уловки… и уловки всех мужчин, живущих здесь… большинство из уловок. Это навязчивая страсть, это лихорадка, с которой вы не в силах бороться! Вы не способны излечиться от нее!

– Вот что я тебе скажу: когда я добуду из этой земли…

– Из земли, которую ты приобрел путем вступления в брак?

– ..Я отправлюсь домой и больше никогда в жизни не брошу даже взгляда на золото!

– Нет нужды рассказывать мне все это, теперь я знаю тебя, Бен.

Раньше я многого не понимала, но сама виновата в том, что была так наивна. Прощай, Бен, нам больше нечего сказать друг другу!

– Анжела, – сказал он уже мне в спину, – иногда я должен видеть тебя…

– Я считаю это излишним!

– Ты боишься своих чувств ко мне?

Взбешенная, я обернулась.

– Здесь все на виду друг у друга! Я не хочу, чтобы начали ходить слухи, это повредит Лиззи. Она совершенно невинное существо, верно? Овечка, подставленная на бойню!

– Лиззи сейчас очень счастлива, и я собираюсь позаботиться, чтобы ее счастье было безмятежным.

– Будем надеяться, что она никогда не узнает о том, что ее взяли в придачу к золотым россыпям! Прощай!

– Если тебе захочется прокатиться на Фокси – она всегда в твоем распоряжении.

– Спасибо, – холодно бросила я, повернулась и пошла.

Я находилась в полном замешательстве, не представляя, чем все это кончится.

Шли недели. До рождения моего ребенка оставалось всего пять месяцев. Я подумала, что теперь уже поздно уезжать. В моем положении было не слишком разумно трястись в дилижансе несколько дней до Мельбурна, а потом отправляться в дальний морской вояж.

Я решила посоветоваться с миссис Боулз.

– Еще один малыш! – воскликнула она. – Вот это уж впрямь хорошие новости! Ну уж тут-то с родами никаких неприятностей не будет, я это знаю – мне достаточно глянуть на женщину.

Взять вон миссис Картрайт – как глянула на нее, так и поняла, что тут придется повозиться, но вам-то – как курочке яичко снести!

Оптимизм, вспыхнувший с момента находки Одноглазого и Кэссиди, теперь полностью захватил население городка. Если повезло одному, это значило, что везение могло распространиться и на остальных. Ведь если золото находилось на самой поверхности земли, это значило, что где-то поблизости можно было найти не меньшие россыпи. Это напоминало о том, что здесь действительно золотой край.

Джервис с Джастином работали просто яростно. К концу каждого дня слышалось одно и тоже: «Наверное, завтра придет наш счастливый день».

– Везет же Бену Лэнсдону! – завистливо сказал Джастин. – И раньше у него неплохо шли дела, а теперь он нарвался на жилу!

– Для этого ему пришлось жениться на Лиззи Морли! – едко заметила я.

– Какая разница, как именно он это получил! – ответил Джастин. – Он знал, что там есть золото, это все говорят, вот почему он и женился на Лиззи. Я слышал, будто Морли перед смертью заключил с ним сделку: возьмешь Лиззи – получишь землю!

– Ты веришь в это? – спросила я.

– Ну, так или иначе, а получилось все как надо, правда? Он изо всех сил пытался купить эту землю… Я слышал, он предлагал какую-то фантастическую сумму, а не получилось – он взял землю через женитьбу, а заодно и золото! – Бену на все наплевать: ради того, чтобы добиться своей цели, он готов на все!

О золоте теперь говорили больше, чем когда бы то ни было. Мужчины постоянно толковали о жилах и россыпях. Жилы, как пояснил мне Джервис, были похожи на все остальные залежи металлов. В аллювиальных образованиях – россыпях – металл сосредоточен в почве, обычно в пустотах, вымываемых водой. Тот факт, что золото было обнаружено прямо в ручье, говорил, что в данном месте находились действительно богатые залежи металла, именно поэтому Бен в свое время так разволновался.

Я много раз наблюдала за тем, как мужчины занимались промывкой породы. Их действия выглядели весьма своеобразно – постоянное потряхивание, вращение и покачивание лотка, причем все делалось с большой осторожностью, чтобы смыть пустую породу, не потеряв при этом ни крупицы драгоценного металла. У них были небольшие ручные лотки, здоровенные лотки для промывки больших количеств породы и какое-то сложное устройство, которое фамильярно называли «Томом». У Бена использовались все методы работы. Он нанял несколько человек в помощь себе и неплохо платил им.

Больше чем когда-нибудь, мне хотелось уехать отсюда. Я чувствовала, что в этих поисках золота есть нечто дурное. Я часто вспоминала Дэвида Скэллингтона, который не смог противиться искушению, украл золото, найденное другими, и погиб из-за этого столь ужасной смертью.

Иногда я ходила на могилы и смотрела на грубые каменные надгробья, установленные там: «Джеймс Морли», «Дэвид Скэллингтон». С тех пор как я появилась здесь, умерло два человека. Я с содроганием думала о том, что здесь могла бы лежать Морвенна или ее ребенок, если бы не милость Господня и не способности доктора Филда… ну и миссис Боулз, конечно.

Как-то вечером Джастин пришел к нам в хижину, чтобы сыграть в карты с Джервисом. Как правило, они играли в салуне, но в этот вечер собирались просто по-дружески переброситься в покер между собой. До рождения Патрика они поочередно собирались в одной из наших хижин. Мы с Морвенной обычно уходили в спальню и болтали, а мужчины играли в «гостиной»в карты. Сейчас я была одна, поскольку Морвенна так и не переехала из Голден-холла.

Оставив их, я прошла в спальню, мне хотелось спрятаться. Слишком уж убогим было зрелище: не грязная комнатушка со свечами, мерцающими в железных подсвечниках, а напряженное выражение на лицах игроков. Мне было тошно смотреть на это. Это было внешним знаком того, что привело нас сюда, оторвав от семей, домов, пристойного образа жизни.

Неожиданно я услышала крики, звук опрокинутого стула, возбужденные голоса. Я вбежала в комнату: оба мужчины стояли и злобно глядели друг на друга.

– Ты – шулер! – кричал Джервис. – Я все видел! Ты не посмеешь отрицать это!

Джастин был очень бледен и молчал. Я увидела, что карты рассыпаны по столу, сверху лежали туз и король червей. Джервис, теперь уже холодно, произнес:

– Значит, в этом причина всех твоих выигрышей? Ты – жулик, Картрайт, ты – карточный шулер…

– Это было… ошибкой… – пробормотал Джастин.

– Ошибка, на которой тебя удалось схватить за руку! – с этими словам Джервис обошел вокруг стола и взял Джастина за шиворот. Он был на несколько дюймов выше Джастина. Джервис приподнял его, встряхнул, как щенка, а потом отбросил от себя. Джастин споткнулся и упал, ударившись о стену.

Вставал он медленно. Я думала, что он сейчас бросится на Джервиса, поджидавшего его. Я кинулась между ними.

– Прекратите! – воскликнула я. – Прекратите это! Я не позволю вам драться здесь!

– Он шулер и лжец! – сказал Джервис. Он стал совсем другим человеком: я никогда не видела в нем такой холодной яростной злобы. Наверное, я просто никогда не присутствовала при нарушении правил, столь свято соблюдавшихся им.

– Джастин, мне кажется тебе лучше уйти отсюда… сейчас же! – воскликнула я.

– Я никогда больше не сяду с ним играть! – заявил Джервис, и я никогда не слышала такого жесткого холода в его голосе.

Джастин ничего не говорил. Он был подавлен. «Значит, это правда? – подумала я. – Он жульничает в карты? Вот почему ему постоянно везет! Ах, бедная Морвенна! Джервис – азартный игрок, но он, по крайней мере, честный!»

Джастин выскользнул из хижины, дверь за ним захлопнулась.

– Это очень неприятно, – сказала я, собирая карты со стола. – Полагаю, теперь тебе не скоро захочется сыграть партию накоротке?

– Во всяком случае, не с этим шулером! Он больше не будет играть в карты в этом городке! Узнав об этом, никто не захочет с ним играть!

Джервис сел и уставился в стену невидящим взглядом. Усевшись напротив него, я спросила:

– Значит, ты расскажешь всем?

– А что мне еще остается? Неужели я могу позволить ему сесть за стол, зная такое?

– Возможно, он сделал это лишь однажды… поддавшись искушению?

Он покачал головой.

– Очень уж ловко он проделывает это! Я не первый день присматриваюсь к нему: слишком уж ему везет для честного игрока!

По-моему, он занимается этим не первый год, очень уж профессионально он это делает, а такое достигается длительной практикой. Я со вчерашнего дня присматривался – очень уж ему шла карта, и присмотрелся. Да, Джастин хитер, и за ним нужно глядеть в оба! Ну, вот сегодня я и углядел…

Джервис умолк, а я подумала: «До чего же я ненавижу азартные игры! До чего же я ненавижу это место! Как мне хочется уехать отсюда и никогда не возвращаться!»

– А Морвенна?

Она – его жена!

Значит ли это, что вашей дружбе с Джастином положен конец?

– Неужели ты полагаешь, что я могу дружить с таким человеком? Я схватил его за руку!

– А что мы скажем Морвенне?

– Она узнает правду, вот и все!

– Это невозможно! Это огорчит ее! Джервис недоверчиво взглянул на меня.

– Не хочешь ли ты сказать, что я должен спустить это Джастину с рук? Продолжать вести себя как ни в чем не бывало только оттого, что Морвенна может огорчиться?

– Она еще не совсем оправилась после родов, неужели ты не понимаешь? Роды проходили ужасно, она чуть не умерла! Если Морвенна будет волноваться, это повредит и ребенку, они оба нуждаются в осторожном обращении!

– Я не могу допустить, чтобы Джастин Картрайт играл с другими! На родине его вышибли бы из всех клубов! Это же страшный скандал, если кого-нибудь ловят на шулерстве!

То есть ради своей драгоценной игры ты готов повредить Морвенне и ее ребенку?

Джервис продолжал изумленно смотреть на меня. Я сказала:

– Я знаю, что мы сделаем: я схожу и поговорю с Джастином. Я заставлю его дать обещание больше не играть, и, если он сдержит свое обещание, ты дашь мне слово ничего никому не говорить о случившемся здесь… некоторое время… хорошо?

– Ты ничего не понимаешь, Анжелет…

– Я слишком хорошо все понимаю! Эта проклятая азартная игра значит для тебя больше, чем все остальное, вместе взятое! Ради нее можно наплевать на все? Смотри, к чему нас это привело: дома долги, здесь долги… и все из-за того, что ты хранишь верность своей игре! Ты всегда проигрываешь сегодня с уверенностью, что выиграешь завтра. А теперь ты собираешься рассказать все игрокам о том, что совершил Джастин? Джастин – муж Морвенны, она любит его. Я не позволю ее расстраивать! Джервис, ты должен обещать мне, что никому не скажешь о случившемся!

– Я не могу позволить ему играть… зная об этом…

– Понимаю, это противоречит этике азартных игроков.

Играть на чужие деньги… глубже и глубже влезать в долги… разорять свои семьи.. – все это можно, а вот нарушать свои глупые правила – смертный грех!

Джервис потихоньку становился самим собой. Ярость исчезала, он снова был мягким и нежным.

Ты так разволновалась, Анжелет! – искательно сказал он.

– Я не позволю расстраивать Морвенну! Ей сейчас хорошо, она живет в комфорте, в Голден-холле. Лиззи очень привязалась к ней и хочет, чтобы она с ребенком была рядом… Джервис, она не должна ничего знать! Если Джастин пообещает не играть…

Я бегом направилась к соседней хижине. Джастин сидел за столом, обхватив голову руками.

Я подошла к столу и села по другую сторону, так что мы смотрели в лицо друг другу.

– Мне жаль, что так случилось, – тихо сказал он.

– Ты всегда жульничаешь? – спросила я.

Он кивнул.

– Это… твоя профессия?

– Надо же мне чем-то заниматься, ничего другого я не умею…

– Отец Морвенны предлагал же тебе работать вместе с ним!

Джастин уныло взглянул на меня.

– У меня к этому делу нет способностей…

– Что ты теперь собираешься делать?

– А что я могу сделать? Мне конец!

– Джервис пообещал мне, что никому не будет рассказывать об этом. Пока! При условии, что ты не будешь играть! Это не должно стать известным! Морвенна не должна ничего узнать!

Джастин испуганно посмотрел на меня, а я продолжала:

– Я не представляю, что с ней произойдет: это разобьет ее сердце! Она так гордится тобой! А кроме того, у вас ребенок!

– Нет, она не должна знать, – пробормотал он.

– Повторяю, Джервис пока ничего не будет рассказывать при условии, что ты обещаешь больше не играть!

Джастин жалко взглянул на меня.

– Неужели так ты зарабатываешь себе на жизнь? Именно этим ты и занимался в Лондоне?

Он промолчал, но этого мне было достаточно. Что же мы наделали, Морвенна и я? Похоже, она совершила еще большую ошибку, чем я: Джервис был слаб, но он, по крайней мере, не шулер!

– Ты должен прекратить это, Джастин! Рано или поздно тебя все равно поймают.

– Если бы я нашел золото, я никогда в жизни не взял бы в руки карты! Ну почему золото всегда идет к тем, у кого уже и без того его достаточно? Взять хотя бы Бена Лэнсдона…

– Он не проигрывал то, что зарабатывал, а тратил свои деньги с пользой!

– Да… а теперь еще женился на золотой россыпи!

– Не нужно злиться, Джастин, мне кажется, между вами нет особой разницы. Я еще поговорю с Джервисом. Я хочу, чтобы все продолжало идти так же, как шло до сих пор, но ты больше не будешь играть в карты! Как только ты это сделаешь, Джервис все расскажет: он полагает, что это для него вопрос чести!

– Мне не остается ничего, кроме как согласиться с этим.

– Завтра утром и ты, и Джервис поостынете. Вы не можете быть врагами друг другу! В конце концов, вы вместе работаете.

– Я согласен, обещаю…

Я встала.

Тебе придется… ради Морвенны!

Джастин кивнул, и, когда я выходила, он пробормотал мне вслед:

– Спасибо тебе, Анжелет…

Между мужчинами установился нейтралитет, долго ли будет так продолжаться? Они почти не говорили на темы, не касающиеся шахты. На работе один из них копал глубоко под землей, а другой поднимал наверх бадьи с породой.

Вообще я перестала интересоваться этой жизнью. С каждым днем росло отвращение ко всему, окружающему меня. Отчаянная жажда золота, которая читалась на лицах мужчин, вызывала неприязнь: жадность и после первоначального возбуждения от сделанной кем-нибудь находки – злобная ненависть! Жажда золота… зависть к соперникам… Я стала понимать, отчего эти грехи считаются смертными.

Как никогда, мне хотелось уехать отсюда, отправиться на родину, наслаждаться шумом Лондона, тишиной Кадора – все это казалось мне недостижимой мечтой.

Во мне росло равнодушие. Может быть, это объяснялось моим состоянием: я постоянно думала о ребенке. Как я была бы счастлива, будь я дома, где мой ребенок мог бы получить такое же воспитание, как я, где была вся моя семья… в благоприятных условиях, но ребенок здесь! Как я могла растить ребенка в этом убожестве?

Все выглядело просто ужасно. Я беспокоилась о том, как сложатся отношения с Джастином, хотя, нужно сказать, я и не питала к нему особой симпатии. Я думала о Морвенне, которой в будущем неизбежно предстояло узнать о том, кем на самом деле является ее муж. Бедняжка Морвенна, она была еще менее опытна, чем я! Как она воспримет это?

Я молилась о том, чтобы что-нибудь произошло, что-нибудь, позволяющее выйти из постоянно ухудшающейся ситуации, в которой я оказалась. Мои молитвы были услышаны… хотя совсем не так, как я предполагала…

Я кое-что знала о методах работы, используемых при добыче золота. Когда в начале пятидесятых здесь открыли золотые россыпи, его добыча не составляла особого труда. Тогда золото было обнаружено на поверхности, в россыпях, формировавшихся в высохших руслах рек и ручьев. Оно лежало почти на виду. Эти золотые запасы быстро обнаружили и выработали, а теперь приходилось все глубже закапываться в землю, строить для этого настоящие шахты. После того, как произошло несколько несчастных случаев, все поняли, что необходимы деревянные крепления шахт, чтобы предотвратить обвалы.

Когда породу, предположительно содержащую золото, поднимали на поверхность, ее пересыпали в тачки и отвозили к воде. Там ее промывали в лотках, отделяя пустую породу от золота. Это был очень утомительный процесс, и часто все усилия оказывались бесплодными. Время от времени обнаруживалась золотая крупинка, сама по себе ничего не представляющая, но дающая надежду на будущее.

Чем глубже становились шахты, тем опаснее было работать в них. Там появлялись, например, яды от гниющих растений. В городке был молодой человек, из-за этого ставший на всю жизнь инвалидом. Он работал в шахте с отцом и был внизу, когда произошел обвал, а это значило, что выкопать его удалось лишь через несколько часов. Теперь он постоянно кашлял, и было ясно, что он не жилец на этом свете. Так что совершенно необходимы были деревянные крепления, удерживающие шахту и достаточно прочные для того, чтобы принять на себя давление земли.

Дело шло к обеду. Я направлялась в лавку, зная, что миссис Боулз непременно захочет узнать, как поживает маленький Патрик. Она любила слушать отчеты о его состоянии, склонив набок голову, поджав губы и довольно сверкая глазками. Это был ее ребенок – тот, которому не жить бы на этом свете, если бы не ее чрезвычайные таланты!

Уже на пороге лавки я услышала какие-то крики. Я остановилась, прислушиваясь. Миссис Боулз вышла из лавки и встала рядом с озабоченным видом. Все мужчины бросили работу и бежали куда-то.

– Что-то случилось! – сказала миссис Боулз. – Ну-ка, Артур, быстрей!

Артур присоединился к нам, и мы побежали туда, куда устремилась толпа. У меня появилось страшное предчувствие, поскольку все бежали в направлении нашей шахты.

Я заметила Джервиса. Вокруг него столпились мужчины, и я попыталась пробиться к нему.

– Кого-то там завалило, – сказал стоявший рядом мужчина.

– Это Картрайт, не иначе, – сказал другой.

– Джервис! Джервис! – крикнула я. Он не слышал меня. – Что случилось?

Один из мужчин повернулся и взглянул на меня.

– Должно быть, брус не выдержал.

Я пробилась немножко дальше. Проталкиваться через толпу было трудно.

– Он там, внизу! Я собираюсь достать его! – выпалил Джервис.

– Ты дурак, парень! – возразил Билл Мерриуоттер, один из самых старых и опытных золотоискателей. – Тебе это ни за что не удастся.

– Я это сделаю! – повторил Джервис.

– Джервис! Джервис! – вновь крикнула я.

Он обернулся и послал мне нежную улыбку. Билл попытался схватить Джервиса, но он высвободился, и я увидела, как он спускается в шахту.

Кто-то другой заметил:

– Парень обезумел! Теперь их там будет двое.

– Что происходит? Скажите мне, – умоляла я. Рядом появилась миссис Боулз и обняла меня.

– Это обвал!

Но все будет в порядке…

– Этот парень не из слабаков, – сказал кто-то. – Хочет спасти приятеля!

Эти слова никто не комментировал. Я попыталась пробиться к горловине шахты, но люди не пустили меня.

– Сейчас им ничем не поможешь! – сказал один из золотоискателей. – Нам остается только ждать, дорогуша, и быть наготове…

Не знаю, сколько времени длилось ожидание. Время вообще остановилось. Стояла пронзительная тишина. И это небо… вид которого был мне так отвратителен… и эти люди, собравшиеся вместе, как бы молча молясь.

Сколько это длилось? Не знаю: секунды… минуты… часы? Я вспоминала, как они тогда сидели в комнате – Джервис, уставившийся сверкающими глазами на Джастина. Джервис – игрок, Джастин – шулер… и теперь они там внизу, вместе… в шахте, которую я всегда подсознательно ненавидела и боялась.

Неожиданно раздался крик, что-то произошло. Все, как один, двинулись к шахте.

И тогда я увидела Джастина, он был без сознания. Его поддерживал Джервис, выталкивая наверх. Сразу несколько мужчин бросились вперед, подхватили Джастина и вытянули его наружу. Еще секунду я видела Джервиса, выражение триумфа на его лице… на лице, покрытом грязью. Я увидела, как блеснула полоска его белоснежных зубов.

А потом раздался грохот. Кто-то потянулся, чтобы схватить Джервиса, но он уже исчез. Послышались ужасные звуки крошащегося дерева, падающих камней: шахта обвалилась… похоронив Джервиса…

Его выкапывали в течение четырех часов. Весь городок скорбел о смерти храброго мужчины. Вот так я стала вдовой…

Джастина отнесли в хижину. Морвенна, покинув Голден-холл, прибежала к нему. Он был покрыт синяками и царапинами, но ничего серьезного с ним не произошло.

Я была в таком замешательстве, что не могла ясно мыслить. Многие старались как-то выразить соболезнование мне, находившейся на шестом месяце беременности и потерявшей мужа при столь трагических обстоятельствах.

Морвенна настояла на том, что будет ухаживать за мной и Джастином. Она ничего не говорила о героическом поступке Джервиса, но я понимала, что она постоянно об этом думает.

Все жители городка проявляли заботу обо мне, делали все, чтобы помочь, – каждый, конечно, по-своему. Я была глубоко тронута этим и подумала, что несчастье выявляет лучшие черты в людях, добро и зло – оно присутствует во всех. Еще недавно я думала только об их вожделении к золоту, о жадности, о зависти. Теперь вместо этих чувств я замечала трогательную нежность и сострадание.

Я думала о Джервисе, припоминая счастливые моменты нашей жизни – как тактичен он был в нашу первую брачную ночь, как добр он был ко мне в остальное время. Я забыла об инциденте на постоялом дворе, забыла о долгах: когда теряешь человека, которого любил, о нем вспоминается лишь хорошее.

Мне было о чем подумать: все планы на будущее изменились…

Меня зашел навестить Бен. Он сел на стул и грустно взглянул на меня.

– Ах, Анжела, ну что я могу сказать тебе? Если я хоть чем-нибудь могу тебе помочь…

Я грустно улыбнулась.

– Если бы только…

Я умоляюще взглянула на Бена. Я знала, что он собирается сказать, и слушать это мне было невыносимо.

– Наверное, теперь ты отправишься домой? – спросил он.

– Мне придется дождаться рождения ребенка…

Он осмотрелся.

– Просто не знаю, как ты будешь в таких условиях…