Текст книги "Паутина любви"

– История ужасная, но это не все. Араминту заперли в комнате, и она не могла помочь своему любимому, который без сознания лежал в саду. Только утром кто-то из слуг высвободил его из капкана.

– Ваших предков, наверное, судили за такую жестокость?

– Нет, у них нашлось хорошее оправдание. Незадолго до этого по соседству случилось ограбление. Они имели право защищать свою собственность. Капканы на людей не являлись новинкой. Считалось, что если ты попал в капкан, значит, ты не должен был находиться на этом месте.

– И что же случилось с любовниками?

– Дермот Трегарленд остался на всю жизнь калекой.

– А Араминта вышла замуж за богача?

– К свадьбе готовились, и все думали, что она состоится. Задумывались праздничное торжество и танцы.

– Ну а Трегарленды – они никак не мстили?

– Дермот лежал в постели и залечивал свою ногу, зная, что без костылей ему не обойтись. Он был не в состоянии похитить Араминту, и она сама распорядилась своей судьбой. Ночью перед свадьбой она пошла к морю и утопилась.

– Какой ужас! Она покончила с собой, а ее любовник на всю жизнь остался калекой.

– Да, такая вот история. Теперь вам понятно, почему наши семьи враждуют?

– Но это было так давно. Неужели вы все еще испытываете ненависть к Трегарлендам?

– Кажется, нет. Трегарленды пострадали больше, чем мы. Это мы были зачинщиками. Мой прапрапрадедушка приготовил для Дермота Трегарленда западню, которая искалечила того на всю жизнь. У их семьи есть причина ненавидеть нас. Араминта покончила с собой потому, что не могла больше терпеть жестокости родителей. До конца своих дней Дермот не мог забыть того, что у него не только отняли любимую, но и на всю жизнь искалечили его самого.

– Какая жуткая история, хорошо, что я о ней узнала. Хотя пора бы забыть о вражде. Ведь прошло сто лет.

– Дермоту было около двадцати, когда с ним приключилось несчастье, и он прожил до шестидесяти – сорок лет он пылал ненавистью по отношению к нашей семье. История его любви передавалась из поколения в поколение. Детей учили ненавидеть Джерминов. Джермины были злодеями.

– Теперь мне стало все ясно. Хорошо, что вы рассказали об этом.

– Лучше об этом вообще забыть. Вы себя хорошо чувствуете?

– Да, я полностью успокоилась.

– Ну и прекрасно.

– Интересно, как там Джейк справляется…

– Он у нас мастер, подкует лошадку в лучшем виде.

– Все же это так странно. Вы живете рядом и не общаетесь друг с другом.

– Ах… опять вы заговорили о давней ссоре. Она постоянно напоминает о себе. Если кто-то из соседей приглашает в гости Джерминов, то Трегарленды исключаются, и наоборот. Мы как будто не знаем друг друга. Да и ладно. Теперь сюда приезжает все больше людей. Есть с кем пообщаться.

– А я считаю это позором.

– И вы правы.

– А вы сами не испытываете чувства мести?

– С чего бы? Наша семья повинна в этом несчастье. Да и Трегарленды тоже внесли свою лепту, они же не хотели, чтобы молодые поженились. Настоящая любовь – это всегда не просто.

Джоуэн пытался как-то оживить разговор, но мрачная история любовников не выходила у меня из головы. Девушка утопилась в море, а молодой человек остался калекой на всю жизнь.

Джоуэн Джермин спросил меня о доме, и я рассказала о Кэддингтоне, о родителях и о том, что мы с Дорабеллой только что закончили школу. Он чем-то располагал к себе. Я разговорилась и поведала ему о том, что произошло в Германии.

Он грустно посмотрел на меня и сказал, что не может судить о фюрере, который сделал так много хорошего для своей страны.

– Вам не скоро захочется снова поехать туда, – сказал он. – Зато вы будете появляться здесь. Ваша сестра выйдет замуж, и вы будете навещать ее.

– Мы всегда были неразлучны, как это суждено двойняшкам.

– Конечно, и я уверен, что мы встретимся снова.

– Вполне возможно, но меня уже, наверное, заждались и гадают, что со мной случилось. Как вы думаете, кузнец подковал лошадь?

– Сейчас пойдем и посмотрим.

Мы встали. Миссис Броуди доброжелательно улыбнулась мне, и я подумала: завтра всем будет известно, что гостья Трегарлендов побывала в ее кабачке вместе с Джоуэном Джермином.

В кузнице пахло жженой костью. Звездочка терпеливо ждала, когда Джейк забьет последний гвоздь в подкову.

– Ну вот и все, – сказал кузнец. – Послушная лошадка.

Я подумала о том, что надо бы заплатить Джейку за работу, и он угадал мои мысли.

– О деньгах не думайте, – сказал он. – Трегарленды мне заплатят. Я уже не первый раз подковываю Звездочку.

Мы поехали по направлению к особняку Трегарлендов.

– Я пропала бы без вас, мистер Джермин, – сказала я.

– Друзья зовут меня Джей Джей – сокращенно от Джоуэн Джермин. Мое полное имя звучит несколько тяжеловесно.

– Почему же? Мне нравится.

– Это вы из вежливости так говорите. В школе меня звали еще короче – Джей. Представьте себе – просто Джей! Это же – сойка! В толковом словаре говорится, что так называют бестолкового человека. Например, пешехода, который как попало переходит городскую улицу, называют джей-ход. Мне не очень нравится мое имя.

– А что вы скажете о таком имени, как Виолетта?

– Это вас так зовут? Чудесное имя!

– Это из оперы, а мою сестру зовут Дорабелла.

– Не могу ничего сказать про вашу сестру, но вы мне не напоминаете Травиату.

Мы выехали на луг.

– Держитесь подальше от деревьев, – предупредил Джоуэн, – вдруг еще одному из них вздумается упасть. Завтра же распоряжусь о том, чтобы все было проверено, и у меня будет полное представление о том, что повреждено штормом.

Мы проехали через поле и оказались на дороге. Он остановил свою лошадь, моя Звездочка тоже остановилась.

– Здесь проходит граница между владениями Трегарлендов и Джерминов. Мы ее не нарушаем. Вы можете сейчас сориентироваться?

– Кажется, да.

– Тогда езжайте прямо, и увидите море. Я не говорю вам прощайте, а только до свидания, ибо уверен, что мы встретимся снова. Только нам придется встречаться тайком, ведь ваша сестра станет членом семьи Трегарлендов. Вы согласны на такой уговор?

– Да, конечно.

– Тогда до свиданья, мисс Виолетта. – Джоуэн слегка наклонил голову и приподнял шляпу.

Я снова начала благодарить его, но он прервал меня.

– Для меня было удовольствием помочь вам, – сказал он.

– А я очень рада встрече с вами, – ответила я. Джоуэн неторопливо развернул свою лошадь, я улыбнулась ему и поехала в сторону моря к дому Трегарлендов.

В особняке все были встревожены моим долгим отсутствием. Мама сразу же начала расспрашивать, где я была.

Я вкратце рассказала ей, что случилось.

– Лошадь потеряла подкову? О, Боже, ты, наверное, сильно ушиблась при падении?

– Нет, ничуть не ушиблась. Звездочка умная лошадь, мне мистер Джермин так и сказал.

– Мистер Джермин?

Мне пришлось рассказать ей обо всем подробно. Пришла Матильда Льюит и услышала наш разговор.

– Он меня просто спас, – сказала я. – Без него я бы пропала.

– Он знал, что ты гостишь у Трегарлендов?

– Да, я сама, сказала ему об этом. Он и про Дорабеллу знает. Достаточно побывать у кузнеца, и можно быть в курсе всех новостей.

– Я рада, что все хорошо обошлось, – сказала мама. – Могло быть гораздо хуже.

Вернулась из Плимута Дорабелла, с кольцом, украшенным бриллиантом. В честь ее помолвки из погреба достали шампанское, и интерес к моему приключению у всех пропал.

Перед сном Дорабелла заглянула ко мне.

– Этот мистер Джермин заинтересовал меня, – сказала она.

– Мне так повезло, что он оказался рядом, когда я упала с лошади, – призналась я и рассказала ей все, что мне стало известно о причине фамильной вражды.

– Пошла и утопилась в море, – повторила Дорабелла. – Звучит очень романтично…

– Совсем не романтично, а трагично…

– Но Дермоту было еще хуже. Он остался калекой на всю жизнь… Его звали Дермотом?

– Похоже, что в семье Трегарлендов это имя часто повторяется.

– Как интересно! Ну и приключение было у тебя…

– Похоже, мы часто будем вспоминать эту поездку, – сказала я.

– Это точно, – подтвердила Дорабелла и с восторгом посмотрела на свое обручальное кольцо.

Через два дня мы покинули Корнуолл. После долгих обсуждений решили, что свадьба Дорабеллы состоится на Рождество.

ПЕРВАЯ ЖЕНА

Все готовились к свадьбе. Маму одолевали сомнения. Ей казалось, что ее дочь торопится выйти замуж. Надо бы ей немного подождать.

– Но зачем ждать? – спрашивала Дорабелла. – Мы и так в разлуке с Дермотом.

– Лучше было бы вам пожениться весной, скажем, в мае или в июне.

– Но почему, почему? – спрашивала Дорабелла.

– Хорошо, – сказала мама с улыбкой. – Если вы оба так уверены…

– Конечно, уверены.

На этом разговор закончился, но, когда, мы с мамой остались вдвоем, она сказала мне:

– Мне бы все же хотелось, чтобы они немного подождали со свадьбой.

– Но ты же знаешь, мама, что Дорабелла не умеет ждать.

– Да, знаю. Она такая импульсивная и не всегда понимает, что к чему.

– Но, мама, тебе же понравилась семья Дермота в Корнуолле. Кажется, ты немного подружилась с Матильдой Льюит.

– Да, она хорошо ведет хозяйство. Думаю, у них с Дорабеллой не будет конфликтов.

– Конечно, не будет.

– Все Трегарленды так приветливы к нам, – продолжала я. – Мне, кажется, Дорабелла им понравилась.

– Я не знаю, мне кажется это все таким поспешным, – сказала матушка.

– Но, мама, мы же гостили там неделю. Конечно, все несколько необычно…

– Что ты имеешь в виду?

– Понимаешь, на первый взгляд все кажется нормальным, но если присмотреться… Эта экономка, которая не совсем экономка… Ее сын, который управляет имением… Дермот, который не интересуется имением… И его папа, который, как кукольник, дергает всех за ниточки.

– Он тебе показался таким?

– Да, таким. И потом эта вражда… Мама засмеялась:

– Забавно, что ты встретилась с врагом их семьи. Интересно, что они подумали об этом? Трегарленды не выразили никакого отношения к твоей встрече.

– Ты права. Как раз это я и имела в виду. У меня было такое ощущение, что во всем этом есть какая-то тайна.

– Ну, это ты себе вообразила, – возразила мама.

– И все же есть что-то странное в тех местах. Все эти суеверия и приметы. Не к добру встретить священника, когда собираешься выйти в море, не к добру поднять собственную перчатку.

– А ведь твоего незнакомца послал тебе счастливый случай. Уж пора бы им забыть об этой ссоре, которая произошла век назад. Нашей Дорабелле со всем этим придется соприкоснуться. Я все думаю, сможет ли она приспособиться к жизни в Корнуолле?

– Она любит Дермота, и это главное, – сказала я. Мама молча кивнула, но вид у нее был озабоченный.

– Не волнуйся за нее. Она всегда, как кошка, падает на все четыре лапки, – успокоила я ее.

– Она будет скучать по тебе.

– Я тоже буду скучать.

— Вот что значит быть двойняшкой. Чувство внутренней близости так прекрасно. Однако рано или поздно наступает момент расставания.

– Но Дорабелла ведь не отправляется на край света, – сказала я. – Я буду навещать ее, и она будет часто приезжать к нам, я уверена.

– Надеюсь, и у Дермота найдется время навестить нас.

– Конечно, найдется. Гордон Льюит присмотрит за имением.

Матушка снова нахмурилась. Я думала, что она была довольна тем, что увидела в Корнуолле, но она, как и я, испытывала смутное беспокойство: все могло оказаться иначе, чем мы предполагаем.

Приближались Рождество и свадьба Дорабеллы. Дермоту следовало приехать в Кэддингтон несколькими днями раньше, так как должна была состояться репетиция обряда венчания в церкви. Мне предстояло играть роль подружки невесты, маленькой дочке дяди Чарльза – быть фрейлиной, а его сынишке – пажом, наш брат уже не подходил на эту роль по возрасту, чему был чрезвычайно рад.

Свадебное платье Дорабеллы давно висело в шкафу, и она по нескольку раз на дню рассматривала его и прикидывала, не слишком ли оно длинное. И еще Дорабеллу мучил вопрос, стоит ли украшать себя флёрдоранжем или нет. Мама считала, что это необходимо сделать.

– Но не будет ли это старомодным? – уже не в первый раз спрашивала меня сестра.

– Какое это имеет значение?

– Как это? Ведь это же моя свадьба!

– Венок из флёрдоранжа такой красивый, и маме хотелось бы, чтобы ты надела его. Это напомнит ей ее венчание.

– Но ведь это не ее венчание, а мое.

– Никто и не забывает об этом.

– Тебе тоже придется надеть венок из флёрдоранжа на своей свадьбе.

– На моей свадьбе? Если таковая состоится когда-нибудь.

– А как же иначе? Это произойдет сразу же, как только я перестану мешать тебе.

Мы засмеялись, и я подумала о том, как грустно будет мне без Дорабеллы.

В начале недели приехал Дермот. Дорабелла несказанно обрадовалась, увидев его.

Мы с мамой наблюдали за ними из окна и рассмеялись, видя, как Дорабелла бросилась обнимать жениха.

– Все будет хорошо, – сказала мама. – Он такой милый.

Мы вышли поприветствовать Дермота.

В тот вечер за ужином всем было весело. Дермот и Дорабелла казались такими счастливыми.

Мне искренне хотелось, чтобы у них все было хорошо.

Через несколько дней приехали гости. В доме воцарилась предпраздничная суета. Свадьба должна была состояться на второй день после Рождества, а на следующий день новобрачные уезжали в свадебное путешествие. Они все время были вместе. Пару раз я сопровождала их на прогулке верхом, но чувствовала себя лишней. Они не очень расстраивались, когда я отказывалась поехать с ними.

Накануне Рождества я случайно зашла на кухню. Миссис Миллз, наша кухарка, стоя у стола, размешивала что-то в миске и разговаривала с одной из служанок.

– Что бы ты ни говорила, я считаю, что это сделано неправильно. Они должны были сделать это как-то иначе. Я хочу сказать…

– Что сделано неправильно, миссис Миллз? – спросила я.

Вид у кухарки был растерянный. Она пожала плечами.

– Да нет, ничего особенного, мисс Виолетта. У меня столько работы в последние дни, что голова идет кругом.

– Может, позвать из деревни Эми Террент, чтобы она помогла вам?

– Эми Террент? Спасибо, не надо! Мне придется половину времени объяснять ей, как и что делать, вместо того чтобы заниматься работой. Нет уж, я быстрее управлюсь одна.

– Я уверена, что мама будет рада позвать ее, чтобы помочь вам.

– Нет, нет. Только ничего не говорите госпоже. Я не жалуюсь на работу. Свадьбы бывают не так уж часто. Я постараюсь справиться со всем сама.

– Но вы сказали: что-то сделано не так…

– Вот-вот, вы всегда были такой, мисс Виолетта. С самого раннего детства. Вы ничего не оставите незамеченным, будете спрашивать, почему это и почему то, пока не добьетесь своего. Дорабелла не такая, но, правда, только пока это не касается ее лично.

– Это все из-за Дорабеллы? – спросила я.

– Да, видно, вы не успокоитесь, пока не выведаете, в чем дело. – Кухарка взглянула на служанку и пожала плечами: – Я говорила о том, что мистеру Дермоту Трегарленду не следовало находиться здесь.

– Это почему же?

– Потому что он жених.

– Именно потому он и должен находиться здесь. Нельзя устроить свадьбу без жениха.

– Это верно. Но он должен был остановиться в гостинице или еще где-нибудь.

– Но почему? Здесь всем хватает места.

– Нельзя, чтобы невеста и жених спали накануне свадьбы под одной крышей. Это к несчастью.

– Ах, миссис Миллз, – сказала я. – Мне не приходилось еще слышать такой глупости. Он был здесь раньше, а мы гостили в его доме. Мы все находились под одной крышей, и никто не придавал этому значения.

– Но сейчас другой случай – ночь перед свадьбой.

– Я не понимаю…

– Ну хорошо, мисс Виолетта. Кажется, еще вчера вы были совсем малышкой. Вы сидели за этим столом и бросали в рот изюминки, как только я отворачивалась. Вы и Дорабелла всегда были вместе. Понимаете, есть вещи, о которых всегда следует помнить. Я могу только повторить, что невеста и жених не должны спать под одной крышей накануне свадьбы.

Я засмеялась:

– Они скоро поженятся и всегда будут спать под одной крышей.

– Мисс Виолетта, я сказала вам о том, что не раз слышала. Но я не хотела бы, чтобы мисс Дорабелла узнала об этом.

– Не беспокойтесь. Ее такие вещи не волнуют.

– Да, это так. Она не замечает того, чего ей не хочется замечать.

На столе стояла стеклянная чашка с изюмом. Я взяла изюминку и, улыбнувшись миссис Миллз, бросила ее в рот.

– Вы так и не научились вести себя прилично, – проворчала миссис Миллз.

Я ушла, забыв предупредить ее о том, что за ужином будет одним человеком больше.

Настал канун Рождества. В дом принесли большое полено. На кухне пекли сладкие пирожки и готовили глинтвейн для святочных певцов. По крестьянским домам были разосланы посылки с подарками. В Кэддингтоне всегда придерживались обычаев прошлого.

Дядя Чарльз приехал со всей своей семьей и бабушкой Люси. Бабушек Люси и Белинду поместили в одной комнате, чтобы они могли поговорить о старых временах. Их жизни драматично переплелись, и между ними сложились отношения, похожие на те, что были между нашей мамой и ее двоюродной сестрой Анабелиндой, скончавшейся при загадочных обстоятельствах. Мы никогда не говорили об этом – бабушка Белинда просила нас не затрагивать эту тему, да и мама тоже старалась избегать ее.

Приехали Эдвард с Гретхен. Они тоже решили пожениться, и уже были помолвлены.

Я часто задумывалась о том, какие серьезные последствия имела наша поездка в Германию. Прежде всего, без нее не было бы этих приготовлений к свадьбе моей сестры. Что касается Эдварда, то он был знаком с Гретхен и раньше, но вел себя по отношению к ней как-то неопределенно. И вот последние события в Баеришер Вальде, свидетелями которых мы стали, заставили его принять решение. Он понял, что Гретхен нельзя оставлять в Германии.

В тот вечер за ужином царило веселье. Мы взрывали хлопушки и разыгрывали сюрпризы, спрятанные под бумажными шляпами, это была всякая ерунда – позолоченные сердечки, брелки для ключей, свистки и тому подобное – но мы шумно радовались выигрышам.

Наш отец со счастливым видом сидел во главе стола. Он радовался тому, что вся семья собралась в его доме. Мне казалось, что он не испытывал никаких сомнений по поводу свадьбы дочери, ему только хотелось бы, чтобы Дермот проявлял больше интереса к делам в имении, хозяином которого станет со временем. Отец наверняка был доволен тем, что его дочь выходит замуж за человека из достаточно состоятельной семьи.

Когда мы вышли из-за стола, к нам пожаловали святочные певцы. Было слышно, как они поют во дворе. Мы все вышли встречать их и присоединились к их песнопениям. Мы исполнили с ними «Послушайте глашатая ангелов», «Однажды во граде царя Давида» и еще несколько святочных песен. Певцов позвали в холл, где их ждала миссис Миллз со сладкими булочками и глинтвейном.

– Веселого Рождества, веселого Рождества! – звучали поздравления, эхом отзываясь от стен зала.

– Долгой жизни и счастья мисс Дорабелле. Дорабелла, раскрасневшаяся и возбужденная, смотрела на всех большими глазами. Дермот постоянно находился рядом с ней, и все говорили им, что они прекрасны.

В течение всего рождественского дня я чувствовала смутную грусть. Завтра Дорабелла станет женой Дермота, я больше не увижу сестру-двойняшку.

Я уже легла в постель, когда она пришла ко мне в комнату. Я не удивилась ее появлению. Дорабелла подошла к кровати. На ней была синяя ночная рубашка с накидкой, волосы рассыпались по плечам, она выглядела совсем юной и такой беззащитной.

– Привет, Ви, – сказала она.

– Привет, – ответила я.

– Здесь так холодно. – Сестра сбросила на пол накидку и со смехом прыгнула ко мне в постель.

– С тобой все в порядке? – спросила я. Она обняла меня и пробормотала:

– М-мм… а что?

– Мне кажется, у тебя что-то не так. Уж не передумала ли ты выходить замуж?

– Ты шутишь! – хихикнула Дорабелла.

– Я-то ничему не удивлюсь.

– Нет, сестра, я безумно, безумно счастлива.

– В самом деле? Что же тогда с тобой? Тебя что-то смущает?

– Да, мне немного страшно.

– Замужество – дело не шуточное.

– У нас с Дермотом все будет в порядке. Я сумею присмотреть за ним.

– Как это присмотреть?

– Ну, так же, как я присматривала за тобой все эти годы.

– А вот теперь ты шутишь. Насколько я помню, все было наоборот. Это я постоянно опекала тебя.

– Да, сестренка, ты права. И мне хотелось бы, чтобы ты продолжала опекать меня и дальше.

– Ну да… на расстоянии в несколько сот миль.

– Именно это меня и беспокоит – предстоящая разлука с тобой. Все будет не так, как прежде, верно?

– Но ты подумай сама, может ли все остаться по-прежнему? Ты больше не будешь мисс Дорабелла Денвер. Ты станешь миссис Дермот Трегарленд.

– Ну и что?

– Дорабелла, скажи серьезно – может быть, ты передумала? Но теперь уже поздно сомневаться…

– Нет, нет. Просто я хочу, чтобы ты поехала со мной. – С тобой? В Венецию? Медовый месяц втроем? Интересно, как отнесется к этому Дермот?

– Я совсем не это имела в виду. Я хотела чтобы ты приехала к вам в Корнуолл после…

– Я буду приезжать к вам.

– Правда?

– Правда. А ты будешь приезжать сюда.

– Да, конечно… но мне хотелось бы, чтобы жила у нас.

– Это невозможно. Ты уже вполне взрослая и не нуждаешься в том, чтобы твое второе я постоянно находилось рядом.

– Я привыкла к этому за долгое время. Мы с тобой составляем как бы одну личность. Подумай о том, что, еще не родившись, мы вместе росли… уже тогда. Мы принадлежим друг другу. Нас соединяет нечто такое, что непонятно другим, – узы любви.

– Я хорошо тебя понимаю.

– Я знаю. Ты всегда была рядом со мной. Помнишь мисс Доббс? Ну, ту ужасную училку в школе? Она постоянно стремилась разъединить нас. «Ты должна стоять на собственных ногах, Дорабелла». Ты помнишь?

– Конечно, помню.

– Я ненавидела ее за то, что она не разрешала сидеть вместе.

– Ты злилась на нее из-за того, что не умела самостоятельно решать задачки.

– Зато ты у нас в этом деле преуспевала.

– Ты тоже научилась бы решать их, если бы попыталась. Мисс Доббс была права. Тебе нужно было стоять на собственных ногах.

– Зачем, если я могла стоять на твоих? Наверное, ты меня за это любила. Тебе всегда нравилось сознавать, что я не могу приготовить эти дурацкие уроки без твоей помощи. Ты прищелкивала языком, совсем так же, как мисс Доббс, и говорила: «Ах, Дорабелла, ты совершенно безнадежна». Я и сейчас слышу твой голос и твою довольную улыбку оттого, что я списываю у тебя решение задачки. Ты была зубрилой, тебе нравилось чувствовать себя главной. Тебе нравилось, что я не могу обойтись без тебя.

Мы обе рассмеялись. Да, это была правда. Мне всегда хотелось, чтобы Дорабелла во всем опиралась на меня. Она всех подкупала своим обаянием, а мною восхищались за мои успехи в учебе, теперь это мне стало совершенно ясно.

Мы начали наперебой вспоминать истории из детства. «А ты помнишь… А ты помнишь…» – и катались со смеху.

Часы на башне отзвонили полночь.

– Послушай, наступает день твоей свадьбы.

– Да, – сказала Дорабелла и крепко обняла меня.

– Представь себе: ты – замужняя женщина!..

– Это чудесно… не так ли? – сестра беззаботно болтала, но чувствовалось, что она ждет, чтобы я поддержала ее и успокоила.

– Я знаю, что с тобой, – сказала я. – Это у тебя волнение перед свадьбой.

– Так действительно бывает?

– Конечно, бывает.

– Я… не боюсь Дермота, но мне почему-то жаль, что наступил конец тем отношениям, которые были между нами.

– Но я остаюсь здесь, и ты уезжаешь не в другое полушарие, а всего лишь в другую часть Англии. Существуют поезда. Достаточно сесть на поезд – тебе или мне, – и мы снова будем вместе.

– Об этом я и твержу себе постоянно. Послушай, Ви…

Дорабелла умолкла, и я спросила:

– Ну, что ты?

– Обещай мне. Если мне вдруг захочется увидеть тебя – ты должна будешь приехать немедленно. Мы же не стали другими оттого, что я замужем. Ты всегда будешь со мной, не так ли?.. «Пока смерть не разлучит нас».Сначала мне хотелось отшутиться, что вроде бы эта слова ей предстоит сказать завтра, а сейчас не тот случай, но я услышала в ее голосе почти мольбу поэтому повторила: «Да, я всегда буду с тобой… пока смерть не разлучит нас».

Дорабелла поцеловала меня, выпрыгнула из постели, надела на себя халат и улыбнулась мне.

– А теперь спать, – сказала она. – Завтра трудный день.

Дорабелла ушла, но я не сразу заснула. Я все думала о ней и не могла избавиться от смутного беспокойства.

Все шло по плану. Дорабелла и Дермот обвенчались. Церковь ломилась от народу: здесь были не только друзья и родственники, но также слуги и люди из деревни.

Дорабелла прошла по проходу между рядами к алтарю под руку с отцом, а обратно вернулась под руку с Дермотом. Все говорили друг другу, что она чрезвычайно красива и вся светится от счастья.

Праздник продолжался весь день: приходили с поздравлениями все новые и новые люди, и их усаживали за стол в большом холле.

Из семьи Дермота на свадьбе никого не было. Его отец схватил сильную простуду, и Матильда Льюит не могла оставить его без присмотра. Гордон Льюит знал, что мы простим его отсутствие: не мог же он покинуть имение в такое время, когда его работники думали только о том, как отпраздновать Рождество в кругу своей семьи. Эти обстоятельства обсуждались на кухне с миссис Миллз, и она не могла не посчитать их за плохое предзнаменование, тем более, что жених и невеста спали накануне свадьбы под одной крышей.

Однако никого, кроме нее, не беспокоили никакие сомнения. Невеста и жених казались поистине влюбленными друг в друга, я не улавливала в Дорабелле и тени растерянности.

Все будет хорошо, сказала я себе. Я буду часто приезжать к ним в Корнуолл. И, может быть, снова встречусь с Джоуэном Джермином.

Все будет хорошо.

Я выпила шампанского. Мой отец произнес речь. Дермот произнес ответный тост.

На следующий день новобрачные отправились в Венецию.

Я поняла, как одиноко мне будет без сестры. Дорабелла была права, говоря о связи между нами. Мне нравилось быть ей опорой. Мне нравилось, что она списывает с меня решение задачек. Я знала, что моя жизнь будет другой в разлуке с ней. Я чувствовала пустоту и одиночество.

Дермот и Дорабелла вернулись домой после трехнедельного пребывания .в Италии. Сестра писала мне о том, как удивительно они провели там время. Дорабелла часто писала мне, и ее письма говорили о том, что в семье Трегарлендов ей живется неплохо.

Прошел сильный снегопад, стояла холодная погода, и мама простудилась. Она редко болела, но, если с ней это случалось, я ухаживала за ней. Если бы не это несчастье, я бы съездила в Корнуолл.

Мама сказала:

– Наверное, будет лучше, если Дорабелла устроится там сама. Там для нее все так ново, она будет какое-то время тосковать по родному дому. Пусть она пообвыкнется там, а весной мы приедем к ним.

Узнав, что мама нездорова, к нам приехал Эдвард. Он сообщил нам о своей предстоящей женитьбе, намеченной на март.

– Это многое упростит, – сказал он. – Гретхен намеревается навестить семью. Честно говоря, мне так не хочется, чтобы она ехала в Германию. Если бы мы поженились, то она стала бы англичанкой, и тогда ничто бы ей не угрожало.

– У них там больше не творится ничего такого? – спросила я.

Эдвард отрицательно покачал головой.

– Кажется, нет, – сказал он. – Но тот воинственный тип все еще ошивается там, и мне это не нравится.

– Да, понимаю, – согласилась мама. Когда Эдвард ушел, мама заговорила о нем:

– Не сомневаюсь, что он любит Гретхен, но не женится ли он на ней только из сочувствия?

– А что в этом плохого? – спросила я.

– Этого недостаточно.

– Он стал неравнодушен к ней после той истории в замке.

– Хотелось бы надеяться, что все будет хорошо. Я всегда видела в Эдварде большого ребенка.

– Я знаю. Мама, ты поправишься и будешь у него на свадьбе.

– Да, я непременно поеду к ним.

И она поехала в Маршландз, несмотря на то, что все еще стояли холода. О свадьбе позаботились наши дедушка и бабушка Гринхэмы. «Что бы сказала миссис Миллз о свадьбе, которую празднуют в доме жениха, а не невесты, как это принято?» – подумалось мне.

Свадьба была чудесной. Гретхен выглядела радостной и счастливой, и все же ее не оставляли заботы о семье, хотя плохих известий оттуда не поступало.

Мы с родителями и бабушкой Белиндой вернулись в Кэддингтон. Я сразу заметила, что у мамы уставший и больной вид. Я предложила ей пойти к себе и лечь в постель и пообещала, что приду к ней поужинать.

Когда я пришла к ней, она сказала, что ей стало получше, и мы снова заговорили об Эдварде.

– Мне непривычно думать о том, что он теперь – женатый мужчина, – сказала мама. – Когда я впервые увидела его, он был совсем маленьким, он лежал в колясочке в палисаднике у дома Плэнтенов.

– Кто такие Плэнтены?

– Они были его приемными родителями. Они взяли его к себе на воспитание потому, что не могли иметь своих детей. Мадам Плэнтен родила мертвого ребенка. Она долго горевала – пока у нее не появился Эдвард.

– А что случилось с настоящими родителями Эдварда?

– Я думаю, что рано или поздно ты бы узнала об этом, – сказала мама. – Его прапрадед говорил, что нельзя нарушать обет молчания. Но это время прошло. – Матушка помолчала и продолжила. – Это только для тебя. Не говори об этом никому, особенно Дорабелле. Она не умеет хранить секретов. Жан Паскаль Бурдон был прапрадедом Эдварда. Он все это и устроил. Это был умнейший человек, он знал, как устраивать всякие дела. Это случилось, когда Анабелинда, дочь твоей бабушки Белинды, а значит, сестра твоего отца…

– Тетя Анабелинда?.. Что ты хочешь сказать о ней? Она умерла при загадочных обстоятельствах.

– Не будем говорить об этом. Я хотела сказать, что, когда мы с ней учились в пансионе за границей, она полюбила молодого человека. Он был немец. В результате их любви на свет появился Эдвард. Анабелинда была тогда школьницей, мы с ней учились в Бельгии. Жан Паскаль договорился с мадам Плэнтен, что она возьмет ребенка на воспитание. Она жила рядом со школой. Я встретила ее однажды с детской коляской и увидела там малыша. Тогда я не знала, что это ребенок Анабелинды. Я узнала об этом случайно, и они были вынуждены посвятить меня в их тайны. Потом началась война. В коттедж Плэнтенов попала бомба, и они погибли. Я пришла туда и нашла в саду коляску с ребенком. Я привезла Эдварда сюда, но никому не говорила об обстоятельствах его рождения.

– А сам Эдвард – знает о них?

– Да, я рассказала ему об этом, совсем недавно. Я обговорила это с твоим отцом и бабушкой Белиндой. Долгое время я не могла решиться на это. Но Эдварду неизвестно, кто его отец, он. знает только, что тот был немец. Зато он знает, что его матерью была Анабелинда, а значит, он – наш родственник. Он – член нашей семьи. Нельзя было долго скрывать это. Ведь каждый человек имеет право знать, кто его родители. – Я думаю, он скажет об этом Гретхен.

– Надо полагать. Я рада, что он женился на ней.

– Но у тебя было сомнение, не женится ли он на ней из жалости.

– И все равно я уверена, что у них все будет хорошо. Я вижу в этом перст судьбы: не зная, что сам он наполовину немец, Эдвард полюбил немецкую девушку. Будто что-то тянуло их друг к другу.