Текст книги "Паутина любви"

– Мы рады видеть вас здесь, – сказал он, и я подумала: «Не звучит ли это «мы» на королевский манер, не слишком ли он заносчив?» Всем своим видом он показывал, что совершенно равнодушен к нашему присутствию.

– Сейчас подадут ужин, – сказала Матильда, и я поняла, что ждали лишь появления Гордона.

– Ну, давайте же перейдем в столовую, – предложил он.

Я заметила, что он не спускает глаз с Дорабеллы, и она явно это чувствовала. Ей льстило его внимание, а мне казалось, что дело вовсе не в ее обаянии, а в том, что он думал, насколько важен для всей семьи ее приезд в этот дом.

В столовой Дорабелле предложили место между Дермотом и его отцом. Моим соседом оказался Гордон Льюит, по другую сторону от него сидела моя мама. Сидя рядом с ним, я не могла не обратить внимания на его сильные руки, и вообще, от него исходила энергия. Какую же роль играет он в жизни этого дома? Матильда Льюит считалась членом семьи и приходилась дальней родственницей Трегарлендам. Зная это, Гордон Льюит должен был попытаться каким-то образом утвердить свое положение в доме. И каково же было его положение? Сын экономки! Однако он управлял имением – вместе с Дермотом. Постороннему могло показаться, что он здесь хозяин.

Соблюдая правила приличия, Гордон поговорил с моей мамой, потом со мной, желая узнать подробнее о Кэддингтоне и о нашем имении.

Я ответила ему, что все имения кажутся мне похожими друг на друга.

– Возможно, так оно и есть. Но везде по-разному, – возразил Гордон. – В одном месте сильный дождь – стихийное бедствие, а в другом он может стать благодатью. Здесь у нас нередки ураганы.

– А ваше поместье, наверное, большое? – спросила я.

– Как вам сказать. Здесь оно может считаться большим. Оно тянется в глубь полуострова, но оттого, что море близко, возникают определенные сложности.

– А вы не чувствуете себя здесь отрезанными от мира?

– Ну нет, совсем рядом – Полдаун, рыбацкая деревня, которую можно считать маленьким городком.

– И ее можно увидеть отсюда, из окна вашего дома?

– Да, это так.

– Я бы хотела побывать там.

– Вряд ли она покажется вам интересной. А в Лондоне вы часто бываете?

– Случается. Наш дядя живет в Вестминстере, и когда мы оказываемся в Лондоне, то останавливаемся в его доме. Но обычно мы живем в деревне. Мы с сестрой только что закончили колледж. Мы не жили дома несколько лет.

– Понятно… Вы спросили, чувствуем ли мы себя отрезанными от мира, и я могу вам ответить: нет, это не так. Правда, наше поместье занимает большую часть полуострова, и иногда вы можете проехать верхом несколько миль – и никого не встретить. По соседству с нами находится поместье Джерминов…

– Пожалуйста, продолжайте…

– Мы с ними не дружим. Очень давно между семьями произошла ссора. С тех пор Трегарленды и Джермины враждуют.

– Как Монтекки и Капулетти?

– Да, вроде того. – Обычно ссорятся из-за какого-нибудь пустяка, который со временем забывается. А потом дочь из одной семьи выходит замуж за сына из другой семьи, и все счастливы.

– У меня есть подозрение, что в данном случае именно это и послужило началом вражды.

Я засмеялась.

– Значит, нам не удастся познакомиться с Джерминами? – спросила я.

– Могу заверить вас, что сюда их не пригласят. – Он пристально посмотрел на меня. – Значит, вы с сестрой двойняшки?

– Да, – ответила я.

– Между вами есть легкое сходство.

– Я всегда думала, что между нами сильное сходство, а вы говорите – легкое.

– Именно легкое, – сказал Гордон.

«Наверное, он хочет сказать, что я не так привлекательна, как Дорабелла, – подумала я. – К тому же он находит меня скучной».

Я сосредоточилась на еде, и он повернулся к маме. Они о чем-то говорили, но я их не слышала. После ужина мы снова вернулись в холл, где семья Трегарлендов проводила вечера, и нам подали кофе. Спустя полчаса Матильда Льюит шепнула мне:

– От такой долгой поездки вы, наверное, устали и хотели бы пораньше лечь спать.

Мама ответила ей, что, пожалуй, она права, и мы разошлись по комнатам.

В моей комнате горел камин и было тепло, однако я испытывала какое-то неуютное чувство, похожее на страх. Я подошла к окну и раздвинула занавеси. Светила луна, от которой шла дорожка по воде, было слышно, как внизу у скал шумит прибой.

Я не стала задергивать занавеси, чтобы не чувствовать себя отрезанной от мира, и, отвернувшись от окна, ждала, когда откроется дверь, ибо была уверена, что Дорабелла заглянет ко мне. Так оно и произошло.

Сестра была очень красива в синем шелковом халате, с распущенными по плечам волосами. Она прислонилась спиной к двери к улыбнулась.

– А ты ничуть не удивилась! Знала, что я приду? – сказала она. – Как тебе здесь нравится?

– Здесь интересно.

– Не просто интересно, а удивительно… встреча со всеми этими людьми…

– Я понимаю, что для тебя все это очень важно, ведь ты думаешь о том, что станешь здесь хозяйкой.

– Это место похоже на Кэддингтон, только здесь море, а у нас его нет… Послушай… а что ты скажешь о нем?

– Мужчин было несколько… Кого ты имеешь в виду?

– Ну, конечно же, Гордона Льюита.

– Я его не настолько хорошо знаю, чтобы судить о нем.

– От тебя можно сойти с ума. Ты так педантична и рассудительна во всем. Я спрашиваю, какое впечатление Гордон произвел на тебя?

– Мне кажется, он хочет, чтобы все знали, что он не просто сын экономки.

– Но Матильде Льюит вряд ли подходит такое определение.

– Пока я не могу ничего сказать о них. Все как-то необычно.

— А мне кажется, что все просто. Она приехала сюда, когда умерла мать Дермота. Трегарленды с ней в дальнем родстве, как я понимаю. Матильда навела в доме порядок и прекрасно справляется с хозяйством. Я думаю, она славная женщина, не так ли? Что касается Гордона, то я нахожу его весьма интересным, и мне кажется, – она хихикнула, – я ему нравлюсь.

– Ух не собираешься ли ты одарить его своей благосклонностью?

– Не дури! Что ты говоришь!..

– Ты знаешь, когда ты выйдешь замуж, тебе придется успокоиться. – Не пойму, о чем ты? Я просто сказала: кажется, я ему нравлюсь…

– Гордон Льюит не может не интересоваться девушкой, которая собирается стать членом их семьи.

Дорабелла сердито посмотрела на меня, и я почувствовала смутное беспокойство. Она очень быстро влюбилась в Дермота. А что если она так же быстро разлюбит его? Она привыкла к тому, что ею увлекались, и восприняла внимание Гордона как знак восхищения ею.

– Кажется, отцу Дермота я тоже понравилась. Он просил меня не уезжать, – сказала сестра.

– Так, значит, ты произвела хорошее впечатление на своих будущих родственников…

– Я так думаю. Дермот хочет, чтобы весной мы поженились. Как ты к этому относишься?

– Мне кажется такое решение слишком поспешным. Ты не задумывалась о том, что в это время в прошлом году ты еще не была с ним знакома?

– Какое это имеет значение?

– Имеет. Ты должна хоть что-то знать о людях, с которыми проведешь всю последующую жизнь.

– Мы с Дермотом уже знаем друг друга.

– И он все еще не отказался от своего желания жениться на тебе? – спросила я с наигранным удивлением.

– Не зли меня. Мы с ним прекрасно подходим, друг другу. Я побаивалась, что меня здесь плохо примут, но его семья отнеслась ко мне так душевно – и Матильда, и отец Дермота…

– И Гордон Льюит, – добавила я. Дорабелла слегка нахмурилась:

– Не уверена. Он не из тех, кого легко раскусить. Я засмеялась.

– Тебе до него не должно быть никакого дела. Главное для тебя, чтобы отец Дермота дал согласие на ваш брак. Матильде ты нравишься. Она все так же будет вести хозяйство, и ты не станешь мешать ей, чтобы не ссориться. Не так ли?

Дорабелла тоже рассмеялась:

— Это чудесно. Я уверена, что все так и будет.

— Все будет хорошо, – заверила я ее. – А теперь пора спать.

– Спокойной ночи, «двойняшка».

Этим прозвищем сестра называла меня, когда попадала в какую-нибудь передрягу и ждала поддержки. Когда Дорабелла ушла, я разделась и легла в постель, долго еще лежала без сна, прислушиваясь к шуму прибоя и думая о будущем. Дорабелла выйдет замуж и приедет сюда. И мы расстанемся.

Дни были заполнены до отказа. Дермот с Дорабеллой проводили большую часть времени вдвоем: они ездили по окрестностям верхом или в его машине. Он очень гордился Дорабеллой и старался познакомить ее со всеми своими соседями. Сестру это развлекало. Мою маму интересовало, как ведется хозяйство в доме, а папу – как содержится имение. Он подружился с Гордоном.

Меня же интересовали сами люди.

Маме всегда было неуютно без меня, и, когда Матильда Льюит предложила матушке провести ее по дому, та уговорила меня сопровождать их.

Отец уехал с Гордоном на ферму, чтобы познакомиться с каким-то новым приспособлением, установленным в коровнике, Дорабелла с Дермотом отправились на прогулку, и в доме остались только мы трое. Матильда знала и любила этот дом, она заботилась о нем больше, чем его хозяева – Джеймс и Дермот Трегарленды.

— Я люблю эти суровые места, – сказала Матильда. – Ветры дуют здесь с такой силой, что срывают крыши с крестьянских домишек и валят на землю изгороди.

— А как далеко отсюда ваша ферма? – спросила мама. – В полумиле отсюда, недалеко от владений Джерминов. – Ваших недругов, – вставила я.

– Значит, ты слышала об этом? – засмеялась Матильда.

Маме захотелось узнать, о чем мы говорим.

– Между двумя семьями существует многолетняя вражда, – сказала Матильда. – Никто не помнит, с чего она началась, подробности канули в прошлое, но вражда осталась.

– Они близко живут?

– Наши имения соседствуют, но имение Джерминов гораздо больше нашего. Мы редко видимся с ними, а когда это случается, ограничиваемся кивком головы в знак приветствия.

– И нельзя забыть ту старую вражду?

– Мы, корнуэльцы, придерживаемся традиций. Вы, англичане, склонны забывать о таких вещах, но мы о них помним долго.

– Вы питаете к ним недобрые чувства? – спросила я Матильду.

Мама строго посмотрела на меня.

– Мы относимся к ним с безразличием, – ответила миссис Льюит.

– Все же интересно, с чего это началось, – продолжала мама.

Матильда в ответ только пожала плечами, и больше об этом мы не говорили, а двинулись дальше осматривать дом.

– Дом построен во времена Елизаветы, – сказала Матильда. – В годы после Реставрации к нему пристроили западное крыло, а потом и восточное: тут смешались разные стили.

– А это делает его еще интересней, – сказала я, и мама поддержала меня.

Мы начали осмотр дома с большого холла. Он сохранил свой изначальный вид. На его стенах было развешано старинное оружие, которое служило прежним хозяевам дома для защиты от незваных гостей. В холле стоял длинный стол.

– Это стол эпохи Кромвеля, – сказала Матильда, – стулья относятся ко времени правления Карла II. Семья была откровенно роялистской, и во время протектората подвергалась гонениям, но жизнь наладилась с возвращением короля на трон.

Одна из дверей холла служила входом в небольшую домашнюю церковь. В ней стояли алтарь, кафедра для проповедника и ряд скамеек со спинками. Я посмотрела на овальный свод с каменными консолями, на резных ангелов, поддерживающих кафедру, и представила, как в тяжкие годы здесь собирались домочадцы помолиться и услышать Слово Божье.

— Теперь церковь почти все время пуста, – сказала Матильда. – Джеймс, отец Дермота, говорит, что в годы его юности в ней каждое утро читали молитву, на которой должны были присутствовать все слуги. Когда Джеймс стал хозяином дома, он отлучил слуг от домашней церкви и предоставил им возможность заботиться о своих душах без всякой помощи со стороны Трегарлендов. Я повторяю его слова, но считаю их богохульством.

Мы поднялись по главной лестнице и оказались в длинной галерее. На стеках висели портреты Трегарлендов, написанные за последние три века. Я узнала Джеймса Трегарленда – по насмешливому выражению его глаз.

Матильда печально смотрела на портрет.

– Джеймс – жизнерадостный человек, – сказала она. – Он поздно женился, и его жена была совсем молоденькой девушкой с хрупким здоровьем, она умерла, когда Дермот был еще ребенком.

– И Джеймс не женился после этого?

– Нет, – Матильда Льюит покачала головой, и добавила: – А это было бы для него весьма разумным шагом.

— Ну что же, – сказала мама, – все устроилось неплохо. Он и Дермот находятся под вашим присмотром.

– Да, я стараюсь делать все, что могу. Эта лестница ведет к спальням.

На этаже находилось несколько спален, и в одной из них ночевал король Карл II во время гражданской войны.

Мы интересно провели утро.

Наш рассчитанный на неделю визит приближался к концу. В один из последних дней мы с мамой пошли утром в Полдаун. Это был очаровательный городок, через который протекала речка, разделяя его на две части: западную и восточную.

В гавани на буйках стояли рыбачьи лодки. Я присмотрелась к их названиям: «Милашка Джейн», «Мэри Энн», «Беатриса», «Красотка».

Я спросила маму:

– Почему все лодки носят женские имена?

– Не все, – ответила она. – Смотри, вон там качается на волнах «Веселый Роджер».

На берегу рыбаки чинили сети, а над ними с криками летали чайки, то падая камнем вниз, то взмывая в воздух. Порывы сильного ветра трепали наши волосы и платья. Мы жили в доме Трегарлендов не так уж давно, однако обитатели Полдауна уже знали нас. Я услышала, как один из рыбаков сказал другому: «Они гостят у Трегарлендов». Мы прошли по главной улочке городка. В окнах лавок были выставлены сувениры: морские раковины, пепельницы с надписью «Полдаун», глиняная посуда, стеклянные изделия и фигурки сказочных существ из местного фольклора. В лавках продавались ведра, лопаты, рыболовные снасти. В воздухе пахло свежевыпеченным хлебом. В одной из лавочек продавались булочки и кексы. Городок был уютный и деловой.

Мы купили несколько вещиц на память, правда, только ради того, чтобы послушать местный говор.

– Вам нравится, Полдаун? – спросили нас в лавочке.

– Да, очень нравится, – ответили мы.

– Сейчас там, в доме наверху, наверное, хорошо. А здесь скоро начнется шторм. Я бы не вышел сейчас в море… даже если бы мне пообещали за это ферму. Старый Ник сейчас только и ждет, чтобы кто-то попался к нему в лапы…

Надо было срочно возвращаться домой. Идти в гору, да еще против сильного ветра, было очень трудно, и мы совсем выдохлись, когда добрались до особняка Трегарлендов.

Нас встретила Матильда.

– Как хорошо, что вы вернулись, – обрадовалась она. – Такая погода не для прогулок. Я боялась, как бы вас не сдуло ветром со скалы.

К ночи шторм набрал полную силу. Я подошла к окну и посмотрела на море. Оно кипело белой пеной. Огромные волны накатывали на берег и со страшным грохотом разбивались о скалы. Я не могла поверить, что это бушует то же самое море, которое еще вчера было таким спокойным и лазурным. Им словно овладел злой дух.

Я долго лежала и слушала шум ветра, уснула я лишь под утро.

К утру шторм утих. Проснувшись, я сразу заметила это. Я подошла к окну. На море все еще гуляли волны в белых барашках пены.

Я оделась и пошла к Дорабелле.

– Какая ужасная ночь! – сказала она. – Я думала, что дом снесет ветром.

– Это просто один из тех штормов, о которых здесь постоянно говорят.

– Но он вроде бы кончился. Мы с Дермотом собирались съездить в Плимут. – Дорабелла лукаво посмотрела на меня, – Это совершенно необходимо.

– Чтобы купить тебе кольцо?

– Как ты угадала?

Старый Ник – прозвище дьявола в Корнуолле. – Будто ты не знаешь, что я всегда угадывала твои мысли. Тебя выдают твои глаза.

– Да, мы едем покупать обручальное кольцо! Это чудесно, как ты считаешь?

– Да, – согласилась я, – В жизни бывают чудесные мгновения.

– А что ты собираешься делать?

– После полудня собираюсь проехаться верхом.

– С кем?

– Ни с кем. Одна. Просто хочу побыть в одиночестве.

– Ты это серьезно?

– Да. Попрошу, чтобы мне для прогулки дали добрую старую Звездочку. Кажется, так ее зовут?

– Ты имеешь в виду гнедую кобылу с белым пятном на лбу?

– Да, она мне нравится, и мне кажется, что она относится ко мне по-доброму.

– Думаю, тебе доверят ее без возражений.

– Я тоже так думаю.

Дорабелла оделась, и мы спустились завтракать. Мама предложила мне снова прогуляться в поселок. Несколько рыбачьих лодок сорвало ветром со швартовых, и они оказались в море.

– Эти октябрьские шторма такие ужасные, – сказала нам мисс Полгени, хозяйка галантерейной лавки. Мама пришла к ней купить шерсти для вязания. – Не всегда удается предугадать, когда начнется шторм. Надо всегда верить приметам. Недавно пропали в море Томми Эйо и его брат Билли. Говорят, что когда они шли к лодкам, то встретили на дороге пастора. Но ведь каждый знает, что встретить священника перед выходом в море – это, не к добру.

Мы с мамой переглянулись. Нам потребовалось бы много времени, чтобы выучить все здешние приметы.

Мама долго выбирала пряжу, и мисс Полгени не удержалась от совета.

– Смотрите, какой хороший цвет, – сказала она, протянув матушке моток шерсти. Я потянулась за пряжей и уронила на пол перчатку, пришлось нагнуться и поднять ее.

– Ох, – промолвила мисс Полгени, испуганно глядя на меня. – Вам не следовало это делать. Вечером у вас могут быть неприятности.

– А что же я должна была сделать? – спросила я.

– Вы должны были оставить перчатку на полу, дорогая, пусть кто-нибудь другой поднял бы ее.

– А что за неприятности ожидают меня? – не удержалась я.

– А то, что вы встретите человека, с которым вам лучше бы не встречаться. Если бы кто-нибудь другой поднял перчатку вместо вас, это означало бы хорошую встречу.

– А можно все переиграть?

– Что вы, дорогая, это невозможно. Вам выпал такой жребий.

Мы с мамой вышли из лавки и рассмеялись.

– Нужно постоянно быть настороже, чтобы ничто не повлияло на твою судьбу, – сказала я.

– Ты думаешь, они и в самом деле говорят об этом всерьез?

– Не сомневаюсь.

Когда мы, вернулись, то узнали, что Дермот с Дорабеллой уехали в Плимут, а отец и Гордон ушли на ферму осматривать ее после шторма.

– Что ты собираешься делать после полудня? – спросила мама.

– Пойду прогуляюсь или проедусь верхом, – ответила я.

– Обо мне не беспокойся, – сказала мама. – Я люблю побыть одна.

– Тогда до встречи.

Я решила проехаться верхом. Мне нравилось, когда лошадь иноходью шла по извилистой тропке вдоль берега моря. Заблудиться здесь было невозможно.

Из конюшни мне навстречу вышел один из конюхов.

– Хотите взять Звездочку, мисс? – спросил он. – Да, если можно. Мне хотелось бы проехаться верхом.

– Она это любит. И вы с ней ладите, мисс, не так ли? Хорошая лошадка.

– Да, мне она очень нравится. Конюх заговорил о шторме:

– Будем надеяться, что сразу же такой не случится. А то у них в привычке налетать два, а то и три раза подряд. Они поздно начались в этом году.

Мы поговорили еще немного, и я села на лошадь.

Воздух был свежий и бодрящий. Пахло водорослями. Но мне захотелось в этот раз обследовать места вдали от берега.

Мысли мои занимала Дорабелла, я пыталась представить себе, как она будет жить здесь. Сейчас она счастлива – но как она почувствует себя, выйдя замуж за Дермота?

Мне нравился Дермот, но на фоне житейских обстоятельств он казался мне несколько легкомысленным. Я воспринимала его по контрасту с Гордоном Льюитом, который был по горло занят делами и которому было интересно общаться только с моим отцом.

Удивительно, как меняются люди в зависимости от обстоятельств. Мне захотелось стряхнуть с себя беспокойство, которое владело мною с того момента, как я оказалась здесь.

Я преодолела небольшой подъем и. выехала на извилистую тропу. Мне не случалось бывать здесь раньше.

Дождь, сопровождавший вчерашний шторм, вымыл кусты и деревья. Было приятно вдыхать запахи листвы, смешанные с запахом сырой земли.

Я остановила лошадь и огляделась. «Еще два дня, – подумала я, – и мы уедем домой». Вдали отсюда я смогу спокойно осмыслить события. Я поговорю с родителями и узнаю, что они думают обо всем этом.

Тропа кончалась развилкой. Я снова остановила лошадь, соображая, куда ехать, и свернула вправо.

Я продолжала думать о Дорабелле. Она ничего не знала о семье Дермота. Его родня приняла ее хорошо, но это меня не утешало. Что владело мною? Мое слишком бурное воображение? А может, осознание того, что я теряю сестру?

Я выехала на открытое место, окруженное деревьями. Звездочка дернула головой. Она устала от трусцы, ей хотелось движения. Я не успела дать ей понять, что согласна с ней, как она пустилась галопом через поле. Не помню, как все произошло. Течение времени замедлилось. Я видела, как падает дерево. Оно только что стояло, и вдруг легло поперек тропы.

Звездочка вздыбилась и сбросила меня на землю. Моя нога запуталась в стремени. Я поторопилась освободить ее, и в этот момент услышала стук копыт.

Я поднялась с земли и увидела приближающегося ко мне всадника. Он резко остановил свою лошадь, спрыгнул с нее и удивленно воззрился на меня.

– С вами все в порядке? – в его голосе прозвучало беспокойство.

– Кажется, да, – ответила я.

– Ничего не болит?

– Нет, я просто упала с лошади. Незнакомец присмотрелся ко мне внимательнее:

– Травм нет?

– Лошадь остановилась, когда я упала, – сказала я.

Он успокаивающе положил руку Звездочке на холку:

– Хорошая лошадка, хорошая. А вы что, не увидели дерева?

– Оно упало прямо перед нами.

– Это все из-за шторма, – сказал мужчина. – Посмотрите-ка, у вашей лошадки отвалилась подкова.

– Как же мне быть? – растерялась я.

– Да, далёко вам не уехать… Я смотрела на него выжидающе.

– Здесь неподалеку кузница, – сказал он. – Надо подковать лошадь. Вы впервые здесь?

– Да, впервые. – Я так и думал. Вы гостите у соседей, не так ли?

– Да, у Трегарлендов.

Мужчина внимательно посмотрел на меня.

– Никуда не деться, надо идти к кузнецу, – сказал он. – Вам повезло с лошадью.

Он повернулся к Звездочке:

– Ах ты, старушка. Ты у нас умница. Кобыла ткнулась мордой ему в руку, и он снова похлопал ее по холке.

– С ней все в порядке. Мы отведем ее к кузнецу. А вы нигде не чувствуете боли?

– Нет, – ответила я. – Просто я немного не в себе.

– Это вполне естественно, – согласился он.

– Вы очень добры, – поблагодарила я.

– Не стоит благодарности, я чувствую себя виноватым, – возразил незнакомец. – Ведь дерево росло в моих владениях.

– В ваших владениях? Он слегка улыбнулся:

– Да. Вы нарушили границу.

– Ах, простите, – сказала я. – Значит, вы…

– Я Джоуэн Джермин, – представился он. – Что вы так растерялись?

– Я слышала, что вы соседи Трегарлендов. Мне жаль, что я оказалась нарушительницей…

– Это вы меня простите – за дерево. Вы уверены, что с вами все в порядке? Тогда давайте пойдем к кузнецу. Лошадь нужно подковать.

Я присматривалась к мужчине, пока мы шли по тропке. Он был такой же высокий, как Гордон Льюит, но более стройный. У него были правильные черты лица и насмешливый взгляд.

– Я прикажу убрать дерево, а то еще кто-нибудь, вот так же, как вы, налетит на него. Шторма здесь всегда грозят какими-нибудь опасностями. Как вы себя чувствуете?

– Нормально. Спасибо.

– Вы, должно быть, еще не пришли в себя. Вам не помешает сейчас стаканчик бренди. Недалеко от кузницы есть гостиница, мы заглянем туда, и я попрошу, чтобы нас угостили бренди.

– Я очень признательна вам. Не знаю, что бы я делала, если бы не вы.

Мне вдруг стало смешно.

– Почему вы рассмеялись? – спросил он.

– Знаете, сегодня утром я была в городке, и одна дама предсказала мне встречу с незнакомцем, с которым мне лучше бы не встречаться. Ее предсказание сбылось, но мне кажется, что она была не права.

– А ведь если бы дерево не упало, мы бы не встретились. Так что она в какой-то мере права.

– Она оказалась бы права полностью, если бы вы рассердились на меня за вторжение в ваши владения.

– Ну что вы… за кого вы меня принимаете? А вот и кузница. Я говорил вам, что до нее недалеко.

Джоуэн Джермин взял Звездочку за уздечку и повел к кузнецу.

Кузнец встретил нас – черноволосый и черноглазый парень с покрасневшим лицом.

– Джейк, – сказал мой покровитель, – для тебя есть работа. Лошадь потеряла подкову.

– Найдем другую, – ответил Джейк. – Как это случилось?

– Рухнуло дерево, и лошадь резко остановилась.

– Этот чертов шторм, – сказал кузнец – Надо ждать еще одного. Ручаюсь, помяните мое слово.

– Я верю тебе, но скажи, когда ты подкуешь лошадь?

– Прямо сейчас и возьмусь за это, сэр. Кузнец пристально посмотрел на меня:

– А вы, мисси, живете у Трегарлендов, не так ли? Джоуэн Джермин взглянул на него с улыбкой.

– Джейк у нас про все знает.

– Мистер Джермин хотел сказать, что я люблю посплетничать, – подмигнул кузнец.

– Да уж чего скрывать, так оно и есть, – сказал Джоуэн. – Зато ты у нас самый лучший кузнец в округе. Не так ли, Джейк?

– Если вы так считаете, то я не буду вам возражать.

– Хорошо. Пока ты будешь заниматься делом, мы с юной леди заглянем в гостиницу. Леди должна подбодриться, она сильно испугалась.

– Конечно, сэр.

Я уловила хитрецу в его взгляде. Ему будет о чем посплетничать. Еще бы: враг Трегарлендов проявил усердную заботу об их гостье.

Я почти пришла в себя после нервной встряски, и это приключение начало забавлять меня. Конечно же, оно должно было случиться не со мной, а с Дорабеллой.

В гостинице было тепло и уютно, в камине горел огонь, но в зале никого не было. Мой компаньон пригласил меня присесть, а сам направился к стойке.

– Том, эй, Том, – позвал он. Появилась женщина.

– Миссис Броуди, здравствуйте, – сказал Джоуэн. – Вот эта леди упала с лошади, а лошадь потеряла подкову. Мы оставили ее у кузнеца.

– Ах ты, Боже мой! – вздохнула женщина. Она была полной, с румянцем на щеках. – Надеюсь, вы не расшиблись, мисс? – Ее черные глазки с любопытством уставились на меня.

– Нет, спасибо, со мной все в порядке.

– К счастью, все обошлось хорошо, – сказал Джоуэн. – Но леди не помешает глоток бренди, и мне тоже, миссис Броуди.

– Сейчас, сэр, я принесу вам лекарство, – сказала она, дружелюбно кивнув мне. – Вы сразу поправитесь.

Я откинулась в кресле и сказала с улыбкой своему новому знакомому:

– Вы так добры.

– Вы уже говорили это. Я рад помочь вам.

– Вы помогли мне, несмотря на вражду с моими хозяевами.

Джоуэн Джермин засмеялся, и я обратила внимание на то, что у него ровные белые зубы.

– Ах вот вы про что! – сказал он. – Вражда двух семей вас касаться не должна.

– Это хорошо, что она не распространяется на гостей.

– Дорогая мисс… простите, я не знаю, как вас называть.

– Мисс Денвер.

– Дорогая мисс Денвер, даже если бы ваша фамилия была Трегарленд, я не оставил бы вас в беде.

Миссис Броуди вернулась с двумя стаканами бренди.

– А не хотите ли перекусить? – спросил Джоуэн. – Миссис Броуди печет самые вкусные кексы в Корнуолле, верно, миссис Броуди?

– Если вы так считаете, то я не буду с вами спорить, – ответила женщина.

– Тогда угостите нас, пожалуйста.

– С удовольствием, сэр.

Она принесла нам кексы, которые выглядели очень аппетитно. Я выпила немного бренди. В гостиной было тепло и уютно, я окончательно избавилась от своих неприятных переживаний.

– Должен признаться вам, мисс Денвер, что я знаю, кто вы. – сказал Джоуэн. – Вы собираетесь выйти замуж за Дермота Трегарленда.

– Вы ошибаетесь, – возразила я. – Вы спутали меня с моей сестрой-двойняшкой.

– Ах вот как. Значит, я не все знаю, как предполагал.

– Я приехала сюда с родителями ненадолго.

– Понятно. Ваши родители захотели увидеть будущего зятя.

– Мои родители будут очень признательны вам, когда я расскажу им о том, что вы сделали для меня.

– Мне доставило удовольствие позаботиться о вас. Вы себя хорошо чувствуете?

Я заверила его, что мне стало гораздо лучше.

– Я рад за вас, – искренне сказал он.

Джоуэн Джермин нравился мне все больше. «Как жаль, что он не может встретиться с моими родителями!», – подумала я.

– И как долго длится эта вражда двух семей? – спросила я.

– Лет двести.

– Я не могу этого понять. С чего все началось? Никто из Трегарлендов об этом не помнит.

– Никто? Осмелюсь утверждать, что Трегарленд-старший об этом помнит. А кого вы спрашивали об этом?

– Никого. Мне казалось, что спрашивать об этом неэтично. Я разговаривала с миссис Льюит, но она, похоже, ничего не знает.

– Миссис Льюит? Она ведь не приходится им родственницей, не так ли?

– Она их друг.

– Ну да, она следит за домом, а ее сын занимается всеми делами имения. Трегарленда-младшего имение не интересует. Он часто уезжает путешествовать.

– Мы встретились с ним в Германии, – сказала я.

– Вы недавно познакомились с ним?

– Да, мы гостили у друзей в Германии, и случайно познакомились с Дермотом. Он и моя сестра…

– С первого взгляда полюбили друг друга. Было удивительно, что я так откровенно разговариваю с малознакомым мужчиной.

– Расскажите мне про эту пресловутую вражду, – попросила я.

– Это любовная история, – сказал он. – Странно, но именно на почве любви рождается множество осложнений. Одна из моих прапрабабушек, как же ее звали?.. Арабелла? Нет, Араминта. Эта прапрабабушка Араминта была красивой женщиной, что подтверждает ее портрет, который висит у нас в доме. Ее родители подыскали ей подходящего жениха, но Араминте он не понравился. Он был на тридцать лет старше ее. Он был очень богат и этим привлекал ее родителей, которые обеднели и нуждались в деньгах, чтобы поправить дела в имении. Жених собирался дать им определенную сумму денег – при условии, что они отдадут ему в жены семнадцатилетнюю Араминту.

– Бедная девушка! – сказала я.

– Тогда это считалось в порядке вещей, слово отца было законом. Однако сын Трегарлендов был молод и красив. Его звали Дермотом.

– Так же, как и жениха моей сестры?

– Ничего странного. Имена в роду повторяются. Трегарленды пестрят Дермотами, а я не первый Джоуэн в нашем роду.

– Как я догадываюсь, Дермот и Араминта полюбили друг друга.

– Вы абсолютно правы, иначе и быть не могло. В то время семьи не враждовали. Но Трегарленды были не богаче Джерминов, и будущее Араминты было предрешено. Ей предстояло выйти замуж за богатого поклонника, забыть о настоящей любви и научиться жить счастливо с мужем, которого ей нашел отец.

– А она этого не сделала, не так ли? В самом деле, грустная история.

– Дермот Трегарленд умел постоять за себя, он не мог допустить того, чтобы у него отняли возлюбленную. Он решил тайно бежать с Араминтой из этих мест и на время скрыться. Но кто-то из слуг предал его. Джерминам стало известно, что их дочь готовится бежать из дому. Ее любимый ждал ее ночью в саду. Конечно, родители могли просто запереть дочь в комнате, но они поступили иначе, они подготовили для Дермота западню, Дермот явился за своей невестой – и попался в капкан.

– Он погиб?

– Нет, остался жив, но нога его была так покалечена, что он остался инвалидом на всю жизнь.

– Какая ужасная история! Неудивительно, что семья Трегарлендов ненавидит вашу семью.