Текст книги "Тайна Лидии"

Часть II

Под палящим солнцем

Солнце было в зените, и местность казалась почти неживой. Пинии стояли не шелохнувшись; из земли, дрожащей от зноя, торчали сухие кусты. В это время никто не работал в поле – слишком жарко, любое движение в тягость. Кое-где в тени пробковых дубов и серо-зеленых олив закусывали или дремали крестьяне. Только животных зной совсем не беспокоил: ослы, лошади, козы и овцы паслись как ни в чем не бывало, жуя пожелтевшую траву под палящим солнцем.

Город тоже затих на время сиесты. Переулки и площади опустели, ставни закрылись. Только тощие бездомные собаки бродили по улицам в поисках чего-нибудь съестного. Часы пробили два. В самом центре города находился королевский дворец – огромное серое здание, окруженное высокой стеной. В будках у ворот в полудреме стояли часовые, других людей вокруг не было. Вдоль одной стены дворца протянулась балюстрада, ограждавшая балкон, на который король и королева выходили, чтобы посмотреть, как их прославляет народ.

Но в эту минуту на балконе, прямо под палящим солнцем, лежала девочка. Одетая в джинсы, белую курточку с капюшоном и кроссовки, она не была похожа на жительницу этого города. Однако самым странным было то, что она до ниточки промокла – с волос и одежды так и капало! Эта девочка была Лидия.

Она открыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света. И чихнула.

– Если я и вправду утонула, – пробормотала она, – то что-то уж больно здесь тепло. Даже жарко. Прямо сварилась, а не утонула!

Облизав губы, она почувствовала вкус соли. Одежда уже начала сохнуть. Заметив полоску тени у самой стены, Лидия перебралась туда и уселась, прижавшись спиной к каменной кладке. Руки и ноги ужасно устали, и вся она была как выжатый лимон – ведь пару минут назад она отчаянно барахталась в воде, борясь за свою жизнь. А теперь вдруг оказалась совсем в другом месте – кажется, на каком-то балконе.

– Нет, это не сон, – строго сказала Лидия самой себе. – Даже не думай! Хотя как знать… Может быть, я как тот китаец по имени Ли Бо…

Однажды дедушка рассказал Лидии о некоем Ли Бо: как-то раз он проснулся и вспомнил, что во сне был бабочкой. Правда, он никак не мог понять: он Ли Бо, который был бабочкой во сне, или бабочка, которой теперь снится, что она Ли Бо. Сначала Лидии эта история показалась слишком уж чудаковатой, но после она не раз ее вспоминала.

Перед глазами у Лидии были толстые мраморные балясины, а между ними проглядывали шпили церквей и белые дома с огражденными по краю плоскими крышами, на которые можно было забраться по лестнице. Такие крыши Лидия видела, когда была в Греции. Палящее солнце, веранды на крышах… Лидия начала понимать, что оказалась в какой-то южной стране. Но в какой? Опять она совсем одна, в незнакомом месте, а ведь только привыкла к Рембрандту и его дому… Почему нельзя было остаться там? Ведь она так подружилась с Хендрикье и Титусом, а еще наверняка могла бы стать ученицей Рембрандта, хоть и девочка… Он же говорил, что многое ей удается лучше, чем Титусу, и даже кое-чему начал учить. Бедный Титус! Только бы он пережил наводнение! Лидия опять чихнула. Наверное, простыла в холодной воде.

– Только не раскисай, – сказала она сама себе. – Радуйся лучше, что пережила наводнение, – не всем так повезло. Тебя, можно сказать, выбросило на берег… Так вот в чем дело! – осенило вдруг Лидию. – Я прикасаюсь к картине и оказываюсь в ней!

Она схватилась за голову, осознав, что происходит, когда ее рука касается полотна. Поразительно и… страшно. «В воде я ухватилась за картину Веласкеса. Он, кажется, был испанцем? Значит, я в Испании и к тому же в далеком прошлом».

Насколько далеком – этого Лидия не знала. Она вспомнила, что дети, которые жили по соседству, Хуан и Марко, говорили по-испански. А она в какой-то момент стала их понимать – и тогда же догадалась, как действуют пастилки, подаренные мальчиком-птицей. Пастилки! Они же побывали в воде – вдруг испортились? Лидия достала коробочку из кармана. Та явно была водонепроницаемой – пастилки остались в полной сохранности. Положив одну в рот, Лидия вспомнила о своем блокноте и расстегнула карман куртки. Одежда уже почти высохла, но альбом был мокрый. Лидия наша страницу с портретом обезьянки Петера, над которым так смеялся Рембрандт, – хорошо, что она рисовала карандашом, карандаш водой не смывается! Лидия стала осторожно разлеплять листы, чтобы просушить бумагу на солнце – она плотная, выдержит многое.

Но сколько можно сидеть на месте! Одежда высохла, волосы тоже – правда, они теперь лохматые и жесткие от соли. Вот бы расческу! Но пришлось довольствоваться пальцами и кое-как пригладить космы, чтобы не торчали в разные стороны. Лидия встала и огляделась по сторонам. Здание, на балконе которого она оказалась, похоже, было внушительных размеров дворцом. Подняв голову, она увидела стену, стремящуюся ввысь чуть ли не до самого неба, а взглянув вниз, обнаружила, что до земли еще несколько этажей. Лидия поняла, что вниз путь закрыт, но вскоре обнаружила дверь, ведущую внутрь. Других дверей поблизости не было. Лидия взялась за резную ручку, но медлила. Ведь она совершенно не представляла, что ждет ее за дверью. Если это королевский дворец – вдруг ее арестуют? Не все же такие добрые, как Рембрандт и его домочадцы. Но зной давал о себе знать, и Лидия наконец открыла дверь и шагнула внутрь.

Она оказалась в пустой и холодной комнате, где царил полумрак. Пахло подвальной сыростью, но это было лучше, чем невыносимая жара. Осторожно ступая и оглядываясь по сторонам после каждого шага, Лидия отправилась к следующей двери. Прижав ухо к деревянной обшивке, она услышала отдаленные голоса и, осторожно приоткрыв дверь, посмотрела в щелку.

Лидия была готова почти к чему угодно, и все же увиденное произвело на нее сильное впечатление. За дверью была дворцовая зала с картинами и высокими зеркалами на стенах. Посреди залы стояла девочка в окружении нескольких людей. У девочки были светлые волосы, уложенные в высокую прическу и украшенные розовыми цветами. Одета она была в светлое шелковое платье с пышной юбкой до пола, похожей на воздушный шар. Девочка замерла, глядя прямо перед собой с самым серьезным видом. Перед ней на коленях стояла миловидная дама, а за спиной у нее полуприсела в поклоне другая. Обе дамы были одеты в роскошные платья, по форме напоминавшие платье девочки. Лидия поняла, что малышка была принцессой, а дамы – фрейлинами. Рядом с ними стояли двое детей: темноволосый мальчик в красном пажеском костюмчике и… приглядевшись, Лидия поняла, что второй ребенок – вовсе не ребенок, а карлица, одетая в черное платье с серебряным шитьем. Вид у нее был довольно кислый. На полу перед ней лежала большая собака.

Неподалеку возвышался огромный мольберт, за которым стоял мужчина с кистью в одной руке и палитрой в другой. У него были темные волосы до плеч и узенькая полоска усов. Одетый в черное, он имел весьма гордый и даже надменный вид. По взгляду, которым он, наклонив голову, изучал маленькую принцессу, Лидия поняла, что он пишет портрет. Чуть подальше стояла еще одна пара – мужчина и женщина в роскошных нарядах. Их чопорный и надменный вид говорил об одном: это были король и королева Испании. Волосы королевы прикрывала белая мантилья, в руках она держала расшитый веер.

Удивительным образом все эти люди были знакомы Лидии, ведь она видела их в дедушкином альбоме с репродукциями знаменитых полотен из разных музеев Европы. Картина называлась «Семья Филиппа IV», и Лидия оказалась прямо в ней! В картине, которую писал темноволосый художник. Лидия и имя его знала – Диего Веласкес!

Она продолжала разглядывать людей в комнате, и все это время никто из них не двигался с места. Они словно застыли. Вглядевшись в глубь комнаты, Лидия увидела еще нескольких человек, замерших у дверей: монахиню, священника и придворного, внимательно следившего за всем вокруг.

И тут Лидия чихнула, и картина ожила. Все взгляды обратились к открывшейся двери, а собака, гавкнув, бросилась к Лидии. Та хотела было бежать, но быстро сообразила, что, когда к тебе несется пес, лучше замереть на месте. Однако собака оказалась вовсе не кровожадной, она лишь понюхала одежду девочки и помахала хвостом. Остальные смотрели на Лидию во все глаза.

– Это наш новый шут? Очень смешной наряд, должна признать.

Прикрыв лицо веером, королева зевнула. Зевнул и король. В то же мгновение придворные дамы прикрыли рты ладонями и тоже зевнули. Придворный, стоящий у двери, зевнул и произнес:

– Ваше величество, прошу простить меня, но я не ожидал прибытия нового шута сию минуту. Надеюсь, вы проявите снисхождение к этому наглецу, посмевшему появиться здесь во время написания картины. Я немедленно выведу его из комнаты, если ваше величество позволит.

Придворный бросил презрительный взгляд на Лидию, словно на муху. Король махнул рукой:

– Не стоит. Принцесса уже давно позирует, пора завершить сеанс, не так ли, Веласкес?

Художник безмолвно поклонился, метнув взгляд на Лидию.

– Лучше велите новому шуту подойти сюда, – приказала королева, хлопнув в ладоши и одобрительно глядя на девочку. – Ну же, покажи нам свои трюки!

Лидия оцепенела от страха. Чего от нее хотят? Как объяснить, что она никакой не шут, а девочка из Швеции, которая попала к ним через наводнение в Голландии? Бежать некуда – ее тут же поймают. Лидия беспомощно обводила взглядом присутствующих, но все они стояли с каменными лицами и чего-то ждали.

– Начинай же! – раздался голос придворного. – Разве ты не слышала приказ ее величества?

– Ч-что начинать? – выдавила из себя Лидия. – Я ничего не умею!

Одна из придворных дам хихикнула. Маленькая принцесса, все это время безмолвно наблюдавшая за Лидией, подняла руку в повелевающем жесте:

– Я хочу, чтобы шут подошел сюда. Желаю рассмотреть его одежду.

– Я – не он, а она. Я девочка, – вырвалось у Лидии. Ей так надоело, что ее принимают за мальчика!

– Девочка! – зашептались придворные дамы. – Девочка в одежде мальчика!

– Какой необычный шут, – недовольно произнесла королева. – Даже неприличный. Но, возможно, это шутка. Ну же, делай, что говорит принцесса. Мы хотим повеселиться.

Лидии ничего не оставалось, кроме как выполнить приказ. Еле волоча ноги, она подошла к маленькой принцессе. По пути она успела заметить, что хмурая карлица ободряюще улыбается, а паж, стоящий рядом с ней, корчит злобные гримасы. В огромном зале было довольно холодно, но Лидию бросило в жар от волнения. Что же делать теперь? Чем занимаются шуты? Показывают фокусы? Кувыркаются? Пляшут? Лидия ничего такого не умела. Впервые в жизни она пожалела, что не может дурачиться, как, например, ее одноклассники Андреа и Лукас, которые всегда всех смешат. И танцевать не умеет.

У Лидии дрожали коленки. Собравшиеся в зале по-прежнему ждали.

– Я не шут, – пискнула Лидия. – Я девочка из Швеции, это такая страна на севере. Сюда я попала случайно – очнулась на балконе пару минут назад.

Король с королевой прыснули от смеха, и остальные тут же прыснули точно так же. Только художник не смеялся – он пристально смотрел на Лидию.

– Ты, значит, прилетела из другой страны и приземлилась прямо на наш балкон? – спросила принцесса. – Ты умеешь летать? Тогда взлети, а мы посмотрим!

– Я не умею летать, – вздохнула Лидия. – Все произошло иначе.

– Что-то она слишком много болтает, – со скучающим видом произнесла королева. – Пусть покажет фокус, иначе нечего ей здесь делать, не так ли, сеньор Хосе? – добавила она, бросив недовольный взгляд на придворного, который беспокойно нахмурился.

Лидия не смела произнести ни слова. Ей и впрямь хотелось улететь прочь от этих ужасных людей. Если бы только она могла коснуться картины… Но все полотна в зале висели слишком высоко и к тому же принадлежали кисти Веласкеса – Лидия узнала некоторые из них.

– Что ж, если ты не умеешь летать, покажи какой-нибудь другой фокус. Мне скучно, я долго позировала художнику, – капризно заявила маленькая принцесса. – Мы хотим повеселиться! Не так ли?

– Очень, очень хотим, – закивали придворные дамы.

– Что мне делать? – еле слышно произнесла Лидия.

– Можешь спеть, – ответила принцесса. – Спой песенку.

Лидия набрала воздуху в легкие. Она осознавала, что это единственный выход. Пела она не очень хорошо, но лучше петь, чем кувыркаться через голову. Что спеть? Лидия не могла вспомнить ни одной песни, как ни пыталась. Все ждали. Король в нетерпении махнул рукой. Наконец Лидия открыла рот и что-то просипела, однако через секунду голос вернулся, и она стала петь первое, что пришло в голову: дурацкую песенку, которая была у всех на слуху несколько лет назад.

– Ба-ба-ба-ба-биду, хи из май бэйби, ба-ба-ба-ба-биду, хи из май бэйби бой… – выводила Лидия дрожащим голосом.

Сначала она осторожно покачивалась в такт мелодии, но потом осмелела и стала разводить руками и вилять бедрами, как умела. Закрыв глаза и мотая головой, она пропела последний припев два раза:

– Ба-ба-ба-ба-биду, хи из май бэйби бой!!

Умолкнув, она обвела взглядом собравшихся в зале и увидела гневные взгляды и разинутые рты.

– Она одержима демонами? – послышался наконец голос короля.

– Какой ужас… – протянула королева.

– Ужас! – закивали придворные дамы, закатив глаза. Придворный подошел поближе и, казалось, готов был задушить Лидию.

Но принцесса рассмеялась! Мало того, она стала кружиться по залу в своем пышном платье, к ужасу придворных дам, следивших за каждым ее движением. Докружившись до Лидии, принцесса погладила ее по щеке. Глаза горели, на лице играл румянец.

– Ах, шут! Как ты славно поешь, шут! – воскликнула она. – Какая веселая песенка! Теперь она будет моей любимой песней, завтра ты споешь ее мне еще раз!

– Нет, Маргарита, это непристойно, не хочу слышать ничего подобного! Это не песня, а звериный вой! – строго возразила королева. – Тебе следует задуматься о своем поведении, как положено ее высочеству инфанте Испании!

– Но я хочу! Я так желаю! – Принцесса Маргарита топнула ногой так, что пышные юбки закачались. – Я желаю слышать эту песню каждый день!

– Довольно, Маргарита! – строго произнес король. – Веди себя прилично!

Лидия не знала, что делать. Она очень надеялась, что за ужасное пение ее накажут, выгнав на улицу, – уж лучше так, чем оставаться среди этих церемонных людей в ужасном дворце. Но что же будет с ней теперь? Лидия тайком оглядывала присутствующих.

Придворные дамы опускали взгляд, но Лидия заметила их несмелые улыбки. Карлица многозначительно качала головой. Лицо Веласкеса не выражало ровным счетом ничего.

– Маргарите пора на урок, – сказала королева. – А завтра, в час пополудни, – новый сеанс позирования, не так ли, сеньор Веласкес?

Тот поклонился.

– А этого странного шута выведите отсюда, Хосе, и найдите ей комнату, раз уж ей положено жить во дворце, в чем лично я, впрочем, сильно сомневаюсь. Пусть о ней позаботится Мария Барбола, – добавила королева, кивнув в сторону карлицы, которая присела в ответ.

Придворный поклонился с неестественно прямой спиной. Король и королева прошествовали к дверям, за ними последовала принцесса Маргарита и обе придворные дамы. Все, мимо кого они проходили, кланялись и приседали, и Лидия в том числе. Церемоний она не знала, но и стоять столбом не решалась.

– Завтра увидимся, шут! – крикнула принцесса напоследок. Придворные дамы зашикали. – Ты мне еще споешь!

– Следуй за мной. – Придворный Хосе довольно грубо схватил Лидию за руку. – Не понимаю, что ты за персона, но обязательно разузнаю у тех, кто тебя прислал. И куда только подевались все приличные шуты! Стыд и срам. Не то что раньше, – бормотал он, подталкивая Лидию перед собой.

Карлица Мария Барбола и паж последовали за ними, о чем-то перешептываясь. Замыкала шествие собака. Последнее, что увидела Лидия, был Веласкес, собирающий свои кисти. Она попыталась разглядеть, что он успел изобразить на огромном холсте, но Хосе сердито вытолкнул ее из зала, после чего дверь за ними захлопнулась.

Дворец

Ночью Лидия проснулась от того, что во сне звала маму. В комнате было жарко и темно, и Лидия не сразу поняла, где находится. Вспомнив прошедший день, она чуть не заплакала от тоски, но тут ее руки коснулось что-то мокрое. Это был язык пса, которого, как она успела узнать, звали Фьело. Пес лизал руку Лидии, будто хотел утешить и успокоить.

– Фьело хороший, – прошептала Лидия, гладя его по голове.

Такое обращение пришлось псу по вкусу, и он запрыгнул на кровать, чтобы улечься в ногах у Лидии. Оба быстро уснули и проснулись, только когда в комнату, уже освещенную солнцем, вошла Мария Барбола. Ее нахмуренные брови и толстые щеки выглядели так забавно, что Лидия не могла не улыбнуться. Мария Барбола улыбнулась в ответ. И через секунду они уже были друзьями.

Они отправились осматривать дворец. Вообще-то без сопровождения придворных им разрешалось находиться только в той его части, что была отведена прислуге, но Мария Барбола, похоже, не слишком строго соблюдала правила. Быстро перебирая короткими ножками, она водила Лидию по всему замку, от подвалов до самых верхних этажей.

Дворец вселил в Лидию ужас: длинный ряд мрачных темных залов заканчивался лестницей, которая вела к другому ряду таких же холодных и пустынных комнат. Если бы Лидия гуляла по дворцу одна, то обязательно заблудилась бы – такой он был огромный. Хосе предупредил, что ей не позволяется покидать дворец без его разрешения и, если она ослушается, будет наказана. Когда Лидия рассказала об этом Марии Барболе, та только рассмеялась.

– Можешь выезжать со мной, – сказала она. – Хосе – старый самодовольный индюк, но спорить со мной он не смеет, ведь я любимица королевы.

Во время прогулки Мария Барбола рассказала, как попала во дворец. Родилась она в горной деревушке. Когда родители обнаружили, что их дочь не растет, они сильно огорчились. Они решили, что Мария Барбола ни на что не годится: работать она не может из-за маленького роста, и замуж ее никто не возьмет. Соседские дети дразнились и бросали в нее камни.

– И я сбежала, – рассказывала карлица. – Много дней я шла по горам и долинам. Спала на голой земле, ела ягоды и дикие фрукты. В Мадриде мне пришлось спасаться от уличных мальчишек. Мне так хотелось есть, что я стала просить подаяния. Тогда-то Хосе меня и подобрал. Он привел меня во дворец и нарядил в дорогие одежды. Меня представили королю и королеве. Теперь я самая богатая карлица Испании. Знали бы об этом в деревне… А ты откуда взялась, Лидия?

Не торопясь раскрывать свою тайну, Лидия в двух словах рассказала, что прибыла в Испанию издалека, из другой страны. Необычная одежда – это особый шутовской наряд. Такие носят у нее на родине.

У Лидии устали ноги, но Мария Барбола вела ее дальше и дальше по этажам дворца.

– Давай только посмотрим вот эту галерею, если там не заперто.

Оказавшись внутри, Лидия забыла про усталость. Стены галереи были сплошь увешаны картинами. Король, рассказала Мария Барбола, был большим любителем живописи и тратил много денег на полотна выдающихся мастеров из Италии, Франции, Голландии и других стран. Лидия ходила от полотна к полотну: там были и Рубенс, и Тициан, и другие, но ни одной картины Рембрандта – по крайней мере, ни одной знакомой Лидии. Минута шла за минутой, Лидия с удовольствием провела бы в галерее остаток дня, если бы Марии Барболе не наскучило ждать.

– Король ездил за этими картинами в разные страны? – спросила Лидия.

– Нет, у него нет времени на путешествия. Картины покупает Веласкес. Он первый придворный художник и друг короля. Несколько лет назад он был в Италии и купил там для него много картин.

Лидия спросила, добрый ли он человек, этот Веласкес.

– К нему не подступиться, – ответила Мария Барбола. – Со мной он ни разу не говорил. Но когда пишет картины, то это просто волшебство. Мы так и зовем его: Волшебник. Картины выходят как живые.

Лидия ничего не ответила, но про себя подумала, что вчера так и вышло: она коснулась картины, и та ожила.

Теперь они стояли перед картиной Веласкеса, которая изображала мужчину в коричневом костюме и сапогах. В руке он держал ружье, а рядом сидела собака. Мария Барбола пояснила, что это родственник короля на охоте. Лидия подошла ближе. Обычно от этого картины становятся хуже – так и вышло. Мазки оказались грубыми, лицо на портрете расплылось. «Интересно, что будет, если я коснусь полотна? – подумала Лидия. – Наверное, ничего – ведь я уже в стране Веласкеса». Но можно коснуться любого другого полотна и оказаться во Франции или Италии. Хотя на сегодня приключений было достаточно и перемещаться в другую страну Лидии совсем не хотелось.

– А есть тут картины из Швеции? – спросила Лидия.

– Из Швеции? Нет, не думаю, – ответила Мария Барбола. – А где находится эта Швеция?

– Это очень далеко на севере. Я оттуда родом.

– Ой, тогда там, наверно, много снега. Я снег видела всего один раз, в деревне. На ощупь холодный и тут же превращается в воду. Ты, наверное, все ноги стоптала, пока шла? – Мария Барбола жалостливо посмотрела на Лидию.

В комнатах для прислуги они встретили пажа Николасито – того самого, что корчил Лидии гримасы, когда она только оказалась во дворце. Паж был невысокого роста, узкоплечий, с длинными каштановыми волосами.

– Где вы ходили? – с подозрением в голосе спросил он.

– Я показывала Лидии дворец, – ответила Мария Барбола. – И картины.

– Вам туда ходить нельзя, – сказал Николасито. – Я все расскажу Хосе.

– Рассказывай, сопляк! – злобно прошипела Мария Барбола. – А я доложу королеве, какой ты ябеда.

У Николасито задрожала нижняя губа, как будто он вот-вот расплачется, но, быстро овладев собой, он бросил презрительный взгляд на Лидию.

– Никчемный ты шут. Ничего не умеешь. Даже петь и танцевать.

– Я не шут, – ответила Лидия.

– Что ж ты тогда делаешь во дворце? – усмехнулся Николасито.

– Не твое дело, – отрезала Лидия.

– Прекрати, Николасито, а не то всыплю – мало не покажется! – пригрозила Мария Барбола.

Николасито явно побаивался Марию Барболу – пробормотав что-то себе под нос, он хмуро отправился прочь. В дверях он обернулся и крикнул Лидии:

– И одежда твоя уродливая! И сама ты уродина!

– Еще одно слово, Николасито, и ты отведаешь моих кулаков! – рявкнула Мария Барбола ему вслед.