Текст книги "ВоинГангер Славный путь"

ВоинГангер Славный путь
Фортуна Геза

Дизайнер обложки Анна Копил

Благодарности:

Филипп Забалли

© Фортуна Геза, 2023

© Анна Копил, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0056-1799-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга I Часть 1
Глава первая

Мёртвое Озеро

Ударная волна сразу выбила окна! Вздёрнула, замотала, едва не сорвала флаги! Дребезг стекла расколол тишину и утонул через миг в сумасшедшем рёве сирены. Ожило Мёртвое Озеро!

Красный, синий, жёлтый, зелёный, розовый – тревога на всех Постах впервые зажгла яркий свет самых мощных в Мире прожекторов. Цветные лучи в припадке, беспомощно пытались вспороть чёрно-вязкую воду. Но даже солнце не отражалось в ней. Птицы тут не срезали путь, и тысячу метров безжизненного пятна огибали за тысячу метров.

Сила удара сморщила Мёртвое Озеро: к рваным его границам разрастались от центра кольца, угрожая захлестнуть везде берег. Снова и снова гладь колебали неведомые толчки, словно под ней колотило гигантское сердце.

«Вха-а-а…» – неясным шёпотом отозвалась тьма. Клубы аморфной непроницаемой массы из воды аномально вытекали струёй и расплывались вверху грозной тучей. Поднимаясь выше и выше, она рассыпала пепел и затмевала чистое рассветное небо над особо охраняемой зоной. Но чем плотнее смыкалась повсюду тьма, тем лишь сильнее сияло в ней яркое солнце!..

– Солнце! Смотри, солнце! Ну чума-а-а! – послышалось во тьме. – Какое яркое! Глаза и правда что слепнут. Папуля таким и описывал, а я себе не так представляла. Оно изменилось за эту тысячу лет?

– Всегда и было такое. Сильно не расслабляйся. Кажется, или сирена звенит?

– Столько маялся в Сумре и не рад снова видеть солнце?

– Твою мать, сирены! сирены! Эй, тревога! Они работают! Всё пердит и звенит повсюду! Мы попали, Малявка, попали!

– Только вылез, уже разнылся. Чё такого, пускай звенят. Чем ты слушал, Война шептала, что волна лишь оглушит солдат. Или тоже, как и Вонючка, кое-где кое в чём туповат?

– Там, там и вон там! Твою мать, тут по всем сторонам! Это чё, смотри, это чё мигает? Нас заметили? Тьма не скрывает?

– Вода, Земля, Небо, Молния и Огонь. Пять Великих Стран. Гегемоны Мира! Их дежурные вышки. Наша красная. Папуля рассказывал – у Огня самый флаг зашибатый. Надо глянуть, пойдём, подойдём.

– Э-е-ей, стой-стой, чего вздумала? Валить надо, сигналка сработала! Сюда точно мчится спецназ! Истребители прилетят – автоматами застреляют!

– Такого добра ту́та нет уже как с тысячу лет. Папуля же всё рассказывал. Холодное только оружие. Здесь Мастерство развивают. Какие, блин, теребители? Они на птицах летают. На ко́нях ездят, верблюдах и на здоровых слонах. Надо глянуть, Ушастый, может, пасутся у вышек. Чур я первой катаюсь!

– Какие на фиг верблюды? Мозгами подумай сама. А если охрана в порядке? Они же тут Супервоины! Нам точно тогда хана!

– Откуда, балбес, здесь Воины? Ага, в вышках Конги сидят. Тебя не кусал Вонючка? Ты чё-то того, туповат.

– Гангера уже сколько нет? Тринадцать? Пятнадцать лет? Сто раз могло поменяться. Может, крутые друзья забыли давно Ходока? Что Мир спас, войну прекратил, и сделку ту заключил. Плевать им, кто его дочь. Если нас не убьют – наверняка запытают! Малявка, надо спасаться!

– С чего ты, балбес, решил, что я выдам кто мой папуля? Ну, точно чихнул Вонючка. Конечно, блин, не скажу!

– Как не скажешь? Чё за прикол? Хочешь учиться у Конгов, Воином стать, пройти Славный Путь, и промолчать, чья дочка?

– Ясно дело, тупой вопрос. Поражаешь меня, альбинос. Я сама за себя отвечаю. Но ты прав, надо точно понять, стоит ли вообще их уважать. У меня чумовая идея! Соберём всех Конгов в Атаре. Поглядим, как они поспешат. И такой ли крутой у них взгляд.

– Стой-стой-стой! В смысле всех соберём? Твою мать, что ещё за идея?

– Вряд ли тебе понравится. Но сегодня мой день рождения, не испорти мне настроение.

– Э-е-ей, какая идея?

– Сначала в Атар попадём. Посмотрим, чё там почём. Оттуда искать Мразь начнём.

– Как мы туда попадём? Куда торопишься, дура? Мы уже попали в дерьмо! Первым делом надо валить. А потом оглядеться.

– Семь лет по сделке, всего-то. Успеть надо Воином стать. На Мир взглянуть, казнить Мразь. Дел, Ушастый, полно. И время уже пошло.

– Демонам нельзя доверять. Война тебя точно обует. Казнишь Мразь – навсегда поселишься в Сумре. А вдруг не отпустит отца? Прикончишь зря его друга, которого и под пыткой он до конца защищал. Сдаётся мне, не для этого Гангер гнал тебя в этот Мир. Он Выбор давно уже сделал и будет всегда с Войной. Пусть телом, зато, с тобою – Душой!

– Не смей называть его другом. Уже как пятнадцать лет он всего Чёрная Мразь. Только ради папули, казню его в честном бою, когда стану здесь Супервоином, а не просто косой зарублю. Хочу поскорее встретиться и вызов в морду харкнуть! Вот с этого и начну свой Славный Воинский Путь!

Сверкнула дугою вспышка – тьму рассекло в один миг. Возникли и небо, и вышки, а следом – несчастный вскрик. Рёв сирен сквозь возникший просвет раздирал беспощадно воздух. В тени́ босой детской фигуры, с острой в руке косой, на воде, зажимая уши, верещал и визжал белый кролик, оглушённый громкой волной. Пепел тьмы осыпал силуэт, что спокойно стоял, обжигаемый ярким солнцем, будто не было – этих Мирных пятнадцати лет…

Глава вторая

Глитч11
  От англ. «Glitch» – глюк, помеха.


[Закрыть]

Страна Великой Молнии: Столица – Ракса; Глава – Кевинкисс Дэнс; прозвище – Хоппер; титул – РаКонг.

Шлепки́ сандалий по пяткам становились громче. Липкий звук доносился из коридора и, упираясь в большую дверь зала собрания, эхом нарастал в пустом холле.

Отблески молний, словно уловив беспокойный ритм, стали вспыхивать и угасать в окне чаще. Тени барельефов в этой энергичной динамике света, дёргало и затирало, раздваивало и разрывало, будто контуры каменных стен обработали глитч-эффектом. Яростные сражения, жестокие ритуалы, лютые лики существ – высеченные образы Военной Эпохи с каждым ярким разрядом: нападали и защищались, умоляли и умирали, прыгали и извивались – перед тем как вновь застыть неподвижно.

Мгновения короткого покоя озарялись зелёной Гармонией, которую квадратные бра щедро рассеивали по древним фактурным стенам. Нежный свет сглаживал резкие элементы, и даже беспощадные сцены смягчали свои штрихи.

Преображение оттенков, контрастов, чёткости или шумов – не меняло главного, что пронизывало всё на Великой Земле и каждого здесь рождённого. И что Символы, вырезанные на больших деревянных дверях, веками выражали наглядно: невозмутимый слон и вздыбленный оскаленный бабуин смотрели друг другу в глаза в Вечном миге, отделяющем их от смертельной битвы; Инь Ян над их головами справедливо уравновешивал шансы.

Звук сандалий быстрых вспотевших ног, словно возникнув где-то в глубоком прошлом и пролетев сквозь время Истории, ворвался в настоящее. Ошеломляющий удар распахнул одну створку и оглушил всё вокруг громким: «Дэнс!..»

Аквамарин, в изящном кольце на пальце застывшей в воздухе руки, заиграл переливами от яркого освещения зала.

По круглому большому столу, медленно, к самому краю, катился плавно стакан по облитым водой документам. Три оператора, четверо журналистов, пара фотографов и десять сидящих персон увлекли человека с кольцом не настолько, как этот пустой стакан. Число взирающих глаз имело мало значения, в сравнении с тем – упадёт в итоге он или нет?

В его сверкающей поверхности искривлённо и перекошено отражалась чернокожая фигура РаКонга, в зелёном своём домино. Стекло забавно исказило мускулистого Правителя, и вместо скалы, человеку с кольцом он виделся теперь двумя кочками. В меньшей из них, по спортивной причёске узнавалась легко голова. Сохранились даже полоски, что тот выстригал на висках. А вот лицо смотрелось куда моложе прожитых тридцати четырёх Славных лет. Все резкие в нём черты, включая морщины и брутальные скулы, как-то округлились, омолодились и потеряли в солидности. Смотрелось бы это комично, если бы только не взгляд. Карие глаза подавляли мощью, которая – как смекнул человек с кольцом – таки сбросила со стола стакан.

Звон и дребезг заставили взвизгнуть некоторых гостей. Секретарь опомнилась, подскочила и бросилась к репортёрам. Из её торопливой речи стало понятно, что эфир вёлся самый прямой. Пока Кэрри извинялась и просила всё выключить, кто-то из делегации воскликнул: «Бумаги, король!»

Момент, когда Секретарь оставила журналистов, человек с кольцом пропустил. Кэрри просто возникла вдруг у стола и засуетилась возле старика в дорогом костюме: лепетала то с одной стороны, то с другой – волновалась – не забрызгало ли одежду? Движения её тощей фигуры казались внезапными и покадровыми, а тёмно-бирюзовые волосы сливались в ленту, словно на длинной выдержке. Исчезла Секретарь неожиданно, и только фраза: «Ма́ка-ка́ка, босс», – помогла заметить её близ РаКонга.

Поза Правителя не изменилась: опираясь о стол татуированными предплечьями с выраженными венами, он держал лист бумаги и смотрел в проём распахнутой двери. Прямой, уже неискажённый стаканом взгляд, выдернул человека с кольцом из оцепенения. Рука, что так и висела в воздухе, стала медленно опускаться.

– Господа, прошу извинить за помеху, – произнёс РаКонг мощным басом. – Вынужден оставить вас на минуту. Если за это время возникнут вопросы по сделке – Кэрри ответит. Она компетентна, она всё знает. – Он положил листок, поднялся и тихо бросил Секретарю: – Воду вытри.

Для человека с кольцом виделось очевидно, что крылось за дипломатично-сдержанным тоном.

РаКонг не спеша обогнул стол и направился к выходу. Осколки стакана хрустели под толстой подошвой начищенных оксфордов. Традиционное титулу домино изящно развевалось, придавая его высокой фигуре особенно властный шик. Напряжение в шее, плечах и спине хорошо замечалось по кулакам. Верхний свет с каждым шагом тенями менял выражение на суровом лице: сжимались губы, шевелились скулы, брови хмурились сильней и сильней. Но глаза были просто закрыты.

Свою траекторию, тихо закрываясь, очерчивала дверь – хозяин её, выходя, коснулся, и та покорно его провожала теперь…

– Больно! Плечо сломаешь, пусти!

Магия зелёного света нежно гладила пышное афро кучерявых волос и обливала гибкое тело мулатки, расставляя акценты на округлые женские формы: разрез лёгкой цветастой юбки открывал стройную ногу; тень РаКонга падала на красивую грудь, надёжно утянутую узорчатым топом.

– Ты под кайфом? – Отблески молний светом и тенью подчеркивали резкие скулы Правителя и острые ключицы мулатки. – В курсе куда вломилась? В курсе, что гость король? В курсе насколько сделка?

– Я не знала! Думала, днём закончили. Больно, ма́ка-ка́ка! Пусти, я сказала, руку! – Она дёрнулась – серьги и монисто из нашитых монет заиграли блеском.

– Я лишу поста тебя, Биски. – РаКонг разжал плечо, но схватил за челюсть. Покрутил влево-вправо голову, подставляя глаза под свет. – Загремишь обратно в лечебницу. – Он отпустил её, грубо толкнув назад.

Мулатка ударилась спиною о стену и усмехнулась:

– Какого поста, ма́ка-ка́ка? Советника? Или жены? – Она подвигала челюстью. – Поступай, как считаешь нужным. Ты же босс! Только сначала… – Биски посмотрела на руку, которой сжимала свиток. Перевела взгляд на мужа и бросила в него документ. РаКонг, не глядя, поймал. – Читай, ма́ка-ка́ка! С нашей вышки пришло донесение. Этим утром отмечен был инцидент.

РаКонг сжал кулаки. Мулатка хихикнула.

– Думаешь, я не в себе? – Она помахала пальцем – кольцо сверкнуло аквамарином. – Бросай обратно. Съем на твоих глазах. Только я читала. Даю Слово, ты из меня не выбьешь.

РаКонг тряхнул рукой – свиток развернулся. Он поднёс документ, скользнул по нему сухим взглядом. Напряжение лица расслабилось вдруг вниманием: глаза вцепились в послание и поползли по строчкам.

– Может, дежурный под кайфом? – усмехнулась жена. РаКонг пропустил это мимо ушей. С губ мулатки исчезла улыбка, она посмотрела на плечо: след от сильной ладони выступал на вспотевшей коже. – Ма́ка-ка́ка, объяснишь это как-нибудь сыну? – Биски потёрла больное место рукой с верёвочными браслетами. – Или снова – Гавва – молчать?

РаКонг смотрел на послание, но глаза не двигались – он уже не читал.

Неожиданно приоткрылась дверь. Зелёную Гармонию разбавило белым светом. В проёме возникла тень.

– Извиняюсь, босс, – прошептала Кэрри. – Король начинает ворчать. Уже дважды спросил – ещё долго? Журналисты шушукаются. Что передать?

Биски лукаво покосилась на мужа.

РаКонг сжал свиток. Отблеск молнии попал на тыльную сторону ладони и подсветил забитую на ней букву «К». Он опустил руку.

– Встреча окончена. – РаКонг набросил широкий капюшон домино – глаза исчезли под тенью. – У меня в Атаре – Совет.

Биски шагнула к мужу, отодвинула край капюшона и прошептала в ухо:

– А Советнику после расскажешь? – Она усмехнулась и добавила: – Или кто я теперь тебе, босс?..

Бада-бум

Страна Великого Неба: Столица – Люмина; Глава – Цукара Соня; прозвище Ласточка; титул – ЦуКонг.

Сердце влюблённой девушки переполнялось чувством: всё в этом Мире ощущалось необыкновенно прекрасным и поистине совершенным.

Тонкая струйка дыма медленно текла вверх, наполняя небольшую комнату чудным ароматом гортензии. Стержень палочки, что её источал, медленно тлел, и дорожка пепла на конце понемногу становилась длиннее.

Лёгкий ветерок, согретый паром, робко проникал внутрь через выход к купальне и вносил в сладко-пудренный воздух влажные, свежие нотки. Каждое дуновение нежно гладило юную кожу, придавая объём чистым, трепетным мыслям, от которых всё тело под шёлковым халатом покрывалось мурашками, а Душа улетала к звёздам.

Голоса сестриц казались переливчатым щебетом приветливых птах. Милое пение из зоны SPA, минуя соседнюю с комнатой умывальню, приглушалось и приятно ласкало левое ухо. Тихое бурление горячего источника снаружи – это делало с правым. Всё вокруг сливалось в благозвучной Гармонии – в унисон стуку сердца.

Дыхание колыхало огонёк толстой свечи на чайном столике, возле которого с потухшей спичкой сидела на корточках девушка. Она смотрела на глиняную птицу, служившую подставкой для благовоний. Тёплое пламя свечи растворяло мягкие полутени, созданные занавесками из множества прозрачных бус, в двух проходах. Свет из купальни и умывальни, проходя сквозь них, преломлялся в красивую гамму и рассеивался на молочные стены, покрытый циновкой пол и счастливое молодое лицо, чей взор впитывал окружающее великолепие, желая в нём раствориться, подобно петелькам сладкого дыма.

Пронзительный визг прорезал вдруг атмосферу! Девушка подскочила – истлевшая сердцевина палочки рухнула, рассыпалась пеплом!

– Ласточка! Ласточка! Где?! – Громкий бас прокатился по бане. Девушка застыла, испуганно глядя на занавеску, отделявшую комнату от умывальни. – Ласточка! Ласточка! – Топот тяжёлых ног, будто землетрясение, всё заставлял дрожать.

– Господин Бруно! Куда вы, куда! Стойте! Стойте! Там Госпожа! – заголосила сестрица, под звонкий визг остальных.

– Ласточка! – Крик заглушал даже визг. – Ласточка! – Топот уже сотрясал умывальню. – Ласточка! – Занавеску вздёрнуло – девушка завизжала, едва отпрянула, наткнулась на столик – палочка, свеча, птица – всё посыпалось! Словно град, на пол из циновки полетело множество бус. Огромная двухметровая фигура потеряла на них равновесие…

Бум! Дыхание перехватило: от силы удара подпрыгнули девушка и все упавшие бусы. Град снова осыпал пол. И тело, распластанное на нём.

– Святые Небеса! Господин Бруно! – послышалось в проёме. Четыре сестрицы, ладошками прикрывая рты, испуганно смотрели на тело.

– Святые Небеса!.. – простонал Бруно. – Моя больная спина…

Гортанный, рокочущий смех внезапно раздался снаружи – в купальне, окутанной паром, неистово кто-то заржал.

Девушка сразу опомнилась.

– Ох, Госпожа! Госпожа! – Она подскочила к проходу, закрыв его стройной фигурой, и крикнула за занавеску: – Тут Бруно Тоф, Госпожа!

– Да я уже поняла, – сквозь смех донеслось из пара. – Не бойся, пускай проходит.

– Проходит? Но Госпожа!

– Да всё нормально, расслабься, – с усмешкой ответил голос. – Ты там не убился, братец? Вставай, Секретарь, заползай.

– Давайте поможем подняться. – Засуетились сестрицы. – Не упадите, смотрите – рассыпано вон на полу.

– Не надо, я сам… Ах! Сам… подняться могу. – Грузное тело Секретаря неуклюже зашевелилось и, хрипя, сопя, охая, с трудом таки поднялось. – Прости, Ласточка. – Он потёр спину. – Но это срочно.

– Давай уже, заходи.

Девушка отодвинула занавеску. Секретарь ссутулился и протопал в проход. Она зашла следом.

В окутанной паром купальне большой наземный фонарь окрашивал розовым светом две женские фигуры. Запрокинув на камни голову и согнутые руки, Госпожа расслабленно сидела в бурлящем источнике под открытым, усыпанным звёздами небом. Вода скрывала до плеч её обнажённое тело.

Девушка облегчённо вздохнула и посмотрела на сестрицу, что нежно и очень бережно держала в ладонях стопу Великой их Госпожи.

– Я здесь размокаю, жду мужа, который, как привидение, всегда появляется тихо, – и вдруг! – Гортанный хохот снова потряс купальню: широкая улыбка обнажила белоснежные зубы; свёрнутое полотенце едва не свалилось с гогочущей головы, и только небрежный пучок закрученных чёрных волос помог ему удержаться. – Сначала думала – Лара, взорвал там что-то говнюк. А это ты, оказалось, устроил нам бада-бум. – Она засмеялась.

Девушка взглянула на Бруно: он грузно стоял, сгибая лордотически спину, потирал поясницу, сопел, тяжело дышал и смущённо молчал. Казалось невероятным, что этот великан ровесник её Госпожи. Разве можно поверить, что ему тридцать три? Даже сорок она дала бы с трудом.

Смех прекратился. Девушка перевела взгляд обратно. Свет фонаря отражался в капельках пота и, словно звёзды, блестел на бодром лице Госпожи. Горячий пар делал выразительные черты ещё контрастнее, а морщинки, что при улыбке возникали на гладкой коже, лишь добавляли очаровательной дерзости.

– Я так бы не удивилась, влети сюда правда Лара. Но чтобы вдруг это ты! – усмехнулась ЦуКонг. – С чего тебе вдруг захотелось взглянуть на мои сисяндры?

Секретарь хотел возразить, но Госпожа перебила:

– Погоди-ка, братец. – Посмотрев на сестрицу, что держала стопу и растерянно глазела на Бруно, она щёлкнула большим пальцем ноги, – девушка вздрогнула. – А ты чего уши развесила? Массируй давай, продолжай.

– Да, Госпожа, простите. – Нежно и очень умело сестрица стала мять ногу, не обращая внимания более ни на что.

– Что прекрати, братишка? Поди бада-бум в штанах? – Бруно побагровел. Жёлто-янтарные глаза ЦуКонга лукаво заблестели. – Давай позовём Матильду. Шедоу скоро подтянется. Проверим, чья пара круче: под звёздами, вчетвером, устроим перепихон.

– ЦуКонг!!! – выпалил Секретарь.

Девушка, сестрицы – все ахнули! Госпожа разразилась смехом.

– Такого пока не пробовали – мой Звездочёт шибко робкий. Но всё же бывает впервые? – Она посмотрела на сестрицу, застывшую с ногой в ладошках и приоткрытым ртом. – Да, цыпа? – ЦуКонг игриво причмокнула, воздушный послав поцелуй.

– Доклад поступил, доклад! – закричал Бруно, задыхаясь от жара или стыда.

Контур ярких распаренных губ застыл в бесстыжей улыбке. ЦуКонг перевела на Бруно спокойный взгляд.

– Доклад?

Секретарь отёр пот, что обливал красное курносое лицо и капал на взмокшую розово-клетчатую рубаху.

– Только что получил, побежал сразу. С вышки, Соня! С Мертвого Озера!

Девушка и сестрицы – все ахнули!

– Вот. – Бруно поднял руку. Слипшийся, смятый свиток сразу привлёк внимание и создал тишину, которую нарушали только бурление воды да тяжёлое мужское дыхание.

По смазанной маслом стопе, сверкая, скользнула капля. Облизав гладкие изгибы, она повисла на пятке, готовая оторваться, – если бы только нога не стала вдруг подниматься. В медленном движении вверх показалось острое колено. Капля покатилась вниз по чёткой мышце лодыжки, быстро растворяясь на мокрой коже в блестящую звёздную пыль.

Сестрица растерянно наблюдала, как нога, сначала застыв в воздухе, плавно скрылась в воде. И вздрогнула, когда Госпожа сказала:

– Возьми. – ЦуКонг держала полотенце: острые костяшки влажно блестели в свете фонаря; рука неподвижно висела в воздухе. Капли стекали с подтянутого плеча к упругой груди, декольте которой появилось из воды, когда Госпожа отслонилась от камней и села ровно.

Сестрица быстро взяла полотенце, освободив ладонь. ЦуКонг махнула пальцем Секретарю – отдать свиток. Бруно замешкался и неуклюже бросил, но она ловко поймала над головой.

– Прости, боялся уронить в воду.

Пальцами той же руки, которой держала свиток, ЦуКонг принялась раскручивать обмякшую бумагу и, ещё разворачивая, уже начала читать.

Серьёзное, сосредоточенное лицо Госпожи напугало девушку, а пронзительный взгляд, устремлённый в послание, сбросил Душу с небес и пригвоздил к земле. Неужели вернулись демоны? Неужели Прекрасный Мир снова погрязнет в войнах? И во что превратится тогда её влюблённое сердце?..

Тяжёлое дыхание Секретаря разносилось хрипом в удушливой тишине. Одна из сестриц позади ему предложила воды, заметив, как жадно Бруно глотает воздух.

– Нет, нет, спасибо, порядок… – отмахнулся он и глубоко вздохнул.

Девушка вздрогнула, услышав движение в воде. Медленно из кипятка поднималось тело. Струящийся от него пар сгущался в непроницаемое облако вокруг спортивной, отточенной тренировками фигуры Госпожи. Луч фонаря подсвечивал стройный её силуэт.

ЦуКонг опустила руку с размокшим посланием.

– Когда Шедоу появится, передай… – она улетела, – бесстрастно сказала сестрице Госпожа и закрыла глаза. – Бруно! Сообщи в Атар о визите. Да пни Зуну под зад. Пусть захватит домино и скорей догоняет, сама обо всём расскажу. – ЦуКонг открыла глаза и посмотрела на Секретаря. – Ясно?

Молчание держалась недолго. Огромное, двухметровое тело великана, разрывая кипячёный воздух, пластом падало в бурлящий источник…

Зверь

Страна Великой Воды: Столица – Варса; Глава – Ю Мэй; прозвище – Принц; титул – МиКонг.

На полу просторного кабинета лежал старый лев. Местечко неподалёку от двери он выбрал себе не случайно. Именно через эту точку проходила та середина, что приятно делила пространство на симметричные части.

Длинный переговорный стол из дорогой древесины вытягивался идеально по центру и перпендикулярно упирался в другой – письменный. Рабочее место Мэя. Совершенная Т-образная форма. Аккурат пять стульев с одной и с другой стороны – услада чуткому глазу!

Перегородка сёдзи[1], позади стола, что отделяла кабинет от чайной комнаты, имела потрясающую решётку. Рейки складывались в абсолютно одинаковые прямоугольники, поверх синей бумаги. Особое удовольствие доставляли створки, раздвинутые сейчас на равную длину – пропорциональную той, что создавала внешняя перегородка, открывавшая вид на прекрасный ухоженный сад, окутанный в лунной тиши сонным туманом. Оттуда, из глубины, то и дело доносился глухой стук бамбука о камень. Частота этих звуков всегда соответствовала точным временным отрезкам и никогда! никогда! не менялась.

В восприятии безупречного интерьера, свет, источаемый двумя фонарями в приватной зоне, играл не последнюю скрипку. Бумага приглушённо пропускала его в кабинет, создавая во всем синие полутона. Каждый элемент, вписанный в обстановку, украшал её своей тенью и, как в театре, исполнял чётко определённую роль.

Символ Инь Ян, пополам разделённый створками, выделялся на них превосходно, и неизбежно привлекал внимание всякого ценителя Гармонии и порядка. Все магнитные и энергетические потоки благодатно стекались в это прелестное место и побуждали кошачьи инстинкты расположиться именно здесь. Каким удивительным совпадением можно назвать то, что белого голубка, сидящего на столе, удобнее всего было лицезреть тоже-таки с этой самой точки.

Милая птаха, с пышным как веер хвостом, беспокойно взирала в ответ. Неподвижная поза и пристальный взгляд хищника пугали беднягу настолько, что с каждым ударом бамбука она вздрагивала и невольно отшагивала, приближаясь тем ближе и ближе к симметричному центру.

Старый лев давно уже просчитал, сколько осталось раз воде переполнить стебель, прежде чем голубь достигнет наконец середины. Предвкушение этого хорошо отвлекало от кожаного кресла Мэя, во главе стола. Вопреки стандартному положению прямо, оно стояло сейчас полубоком, досадно раздражая прихотливого зрителя.

Антураж вызывал интерес куда больше, нежели пара актёров, чьи силуэты тенями проявлялись на сёдзи и чьи образы слишком различались, чтобы вписывать их в одни рамки, не нарушая цельности композиции.

– Не понял, тебе плевать? – произнёс с хрипотцой силуэт, справа от стола. Лысый, плечистый, с намёками на живот, он стоял со скрещенными на груди руками.

– Ты читал послание? Это лишь весть. – Спокойный вибрирующий голос послышался слева. Силуэт сидел на полу. Он опирался на согнутое колено и ловко перекатывал в пальцах небольшие шарики. – В Атар поеду один. Не говори Миледи. Пока ничего не ясно. Сам сообщу в письме, сразу после Совета.

– Какого ляда! – Лысый опустил руки и сжал кулаки. Голубь вздрогнул и отшагнул значительно сильнее. Лев недовольно фыркнул, – разница в три миллиметра предвещала погрешность в конечной точке – птица отклониться от центра. – Меня объяснять оставляешь? Опять? Забыл, что творилось тогда?

– Это другое.

– Не для меня! – Голубь снова вздрогнул и отшагнул, но в другую сторону, восстановив тем прежнее положение и вернув надежду на идеальный исход. – Думаешь, возьмёт и поверит, если скажу, мол, не в курсе, куда ты свалил и по какой такой – твою мать! – цели? Не бывает бывших МиКонгов. Я для неё – мясо!

– Я разве сказал – скрывать, где я? Молчать лишь про Озеро. Я не уговариваю, Эл, это приказ.

Лысый хмыкнул и отозвался с сарказмом:

– Так точно, Господин.

– Скажешь – приказано молчать. Я отдаю тебе такой приказ. Она на том успокоится.

– А как же Робин? Она получала послание. Что будет с нею, подумал?

– Робин не знает содержания. Она умная, – только получила и только передала, через голубя.

– Значит, один я тупой? – усмехнулся Эл.

– Ты мой Советник. Второе лицо в Варсе. И пока меня нет – ты здесь главный.

– Расскажи об этом своей Миледи. Однозначно решит – я тебя покрываю. У твоей жены разговор один – если ты не с ней, значит, конечно со шлюхами!

Силуэт слева стал подниматься. Лев краем глаза видел, как не спеша стройная, высокая фигура Мэя выпрямилась и накинула домино на плечи.

– Возьми с собой Санни. – Нота отчаянья улавливалась в голосе с хрипотцой.

– Нет, – спокойно сказал МиКонг. – Он только вернулся с Этапа. Пусть парень нормально отметит с командой свою победу. Это его не касается.

– Тогда сына! – вскрикнул Советник, и голубь вновь вздрогнул, отшагнул, но в этот раз без погрешности. – Это идеально! Это выход!

– Я еду один, Эл, – отрезал Мэй. Лысый опустил голову. МиКонг усмехнулся: – Боишься её больше демона.

– Смешно? А мне не очень. Ты же знаешь, ты понимаешь… Она же – зверь!

Плечи МиКонга зашевелились – он тихо посмеялся.

– Всё с тобой будет нормально, Варнар. Ни о чём не волнуйся. Ну, может, только о весе, который себе наел. Подсушись, не позорься, Советник.

– Ну, прости, не все такие безупречные, как ты. Вернёшься – своё получишь. Не надейся, сухим из воды не выйдешь.

– А ты говорил – мне плевать. – Мэй посмотрел на свиток, в левой руке. – Надолго вряд ли затянется. Не думаю, что серьёзное. Быть может, просто прикол. Гангер умел, ты же знаешь?.. – Он замолчал. Постоял недолго. Потом повернулся и направился в кабинет.

Лев чутко уловил, какой грустью был пропитан вопрос. Но глухой стук бамбука о камень представлял интерес куда больший, потому как с этим ударом положение голубя переменилось: в лакированной тёмной поверхности, как в зеркале, отражалась белая птица – чётко посередине.

Положительные эмоции омрачало теперь только кресло. Если бы Мэй, заходя в кабинет, повернул его как положено – радость переросла бы в счастье. Однако МиКонг прошёл мимо и остановился от стола слева.

Зрачки старых кошачьих глаз расширились. Достоинства интерьера и чары томного сада безнадёжно меркли пред человеком, чьё совершенство лев ощущал во всём.

Золотое сечение в идеальных пропорциях облика, Гармония и баланс в каждой безупречной черте. Он выглядел ирреальным, и синий свет усиливал впечатление бесплотности, эфемерности такого прекрасного Образа. Казалось, благодатные потоки положительных энергий перетекли в то место, где он сейчас стоял. Его присутствие в комнате несло только удовольствие, и каждый мог чувствовать трепет, когда на него взирал. Детали неотразимой внешности несли в себе признаки крови – самых разных кровей. Мэй словно был вне породы всех остальных людей!

В чарующем полумраке, разбавленном только светом двух фонарей за сёдзи, невероятно сверкали серебряные глаза! Заворожённый голубь, что вечность МиКонга ждал, – не двигался, не дышал, лишь неподвижно стоял – и даже глухой стук бамбука никак его не оживлял. Лев ощущал дикий импульс, ловя на себе этот взгляд, и ясно осознавал, что нет в живом Мире кого-то, кто так же бы восхищал!

Лев не сразу заметил, как появился Советник. Его массивная челюсть, большие уши и нос, глаза болотного цвета, один из которых с прищуром, – всё нарушало симметрию. Лысый череп контрастировал с длинными, собранными в хвост сапфировыми волосами МиКонга, что в синем отсвете смотрелись ещё насыщенней. Тридцать семь лет не делало в чём-либо схожими этих столь разных мужчин. Между Варнаром и Мэем лежала бесконечная пропасть!

– Вот, кто со мною отправится. – МиКонг сверкнул взглядом на голубя – птица мгновенно взлетела, суетливо захлопав крыльями. Мэй поднял и разжал правую руку: два ледяных шарика лежали на ладони, быстро таяли и стекали с неё уже каплями, которые отрываясь, вмиг превращались в снег. Птица разметала снежинки, когда села на пальцы, и словно обледенела от блеска сверкающих глаз. – Позаботься о Санни.

Советник посмотрел на льва, вздохнул и сказал:

– Это и так понятно. – Он перевёл взгляд на голубя и спросил: – Прямо сейчас собираешься?

– Миледи, думаю, скоро…

Лев неожиданно вздрогнул и покосился на дверь, – хвост предательски выдал волнение.

– Она уже рядом, Варнар.

Эл оцепенел, с распахнутыми глазами и приоткрытым ртом.

Лев гордо, спокойно поднялся, невозмутимо потянулся, величественно встряхнул седой гривой и незаметно, чуть-чуть ускоряя шаг, последовал за МиКонгом, в комнату с видом на сад.

– Желаем удачи, брат!..

[1] Сёдзи – традиционная японской архитектуре дверь, окно или перегородка из полу/прозрачной бумаги на решётчатом каркасе.

Вёх22
  Вёх – одно из самых ядовитых растений в мире.


[Закрыть]

Страна Великой Земли: Столица – Зара; Глава – Наби Рида; прозвище – Ярулла; титул – ЯкКонг.