Текст книги "ВоинГангер Славный путь"

АрКонг только с горькой улыбкой посмотрела в ответ.

Стук в дверь прервал короткую паузу.

– Госпожа, разрешите войти? – послышался голос Советника.

Всё внимание перешло на забрызганную дверь. АрКонг дала разрешение, и статная фигура Уго вскоре показалась в проёме. Он обернулся назад и сказал:

– Заходи осторожно, не поскользнись на пороге.

Сине-бледная фигура доктора, пошатываясь, возникла справа от него и, словно Уго сейчас обращался не к ней, шагнула точно в скользкую массу.

– Да что же ты! – вскрикнул Советник, поймав за плечо падающую Кару.

Инса с некоторым удивлением наблюдала, как её подчинённая, будто отплясывая, нелепо трепыхалась в попытках удержать на скользкой поверхности вновь и вновь разъезжающиеся вперёд ноги. Если бы Бланка её не схватил, падение было бы неизбежно.

– Да встанешь ты, Шакко Кара?! – крикнул Уго.

Звонкий грохот металлического ведра эхом раскатился по коридору. Лужа воды затекла в кабинет, залив склизкую массу и намочив подошву начищенных ботинок Советника и пыльные башмаки доктора.

– Какого чёрта? – Уго обернулся. – Смотри, что наделала! – крикнул он на человека позади, но тот ответил молчанием.

Бланка дёрнул доктора и грубо втащил в кабинет. Не отпуская руки, проволок до дивана и швырнул на него полуживое тело. Виолетта подскочила. Кара приземлилась в нелепой полулежащей позе: лохматая, бледная, потная, с виду как полумёртвая.

– Какой кошмар! – воскликнула Инса. – Что с ней? – Она с изумлением смотрела на распластанное тело.

– Потеряла сознание. Упала пластом в лифт. Ударила, видимо, голову. Когда пришёл, она приводила в сознание. – Уго кивнул на дверь.

Инса таращилась на подчинённую, не веря ни глазам, ни ушам. Однако ум и воображение, что всегда приходили на выручку, сумели быстро отыскать логичное всему объяснение. Секретарь закатила глаза.

– Немыслимо! – многозначительно сказала она словно сама себе. – Госпожа Фрида! – Инса обернулась и резво зашагала к столу, за которым АрКонг безмолвно наблюдала за происходящим. Секретарь остановилась, наклонилась и стала что-то шептать ей на ухо, временами поглядывая на правую руку доктора.

Уго пытался достучаться до Кары, тряся её за плечо, но та не реагировала. Он сдвинул брови и сказал:

– На КПП себя неадекватно вела. – Советник отпустил плечо и посмотрел на АрКонга. – Ещё когда вышла из лифта, заметил – какая бледная.

Виолетта сделала паузу, метнула взгляд на Уго, – слова Советника она восприняла, как подтверждение собственных. Посмотрела на Аврору, улыбнулась и выпрямилась, словно часовой, застыв рядом. Движение губ указывало, что Секретарь изо всех сил старается не засмеяться.

– Что прикажите, Госпожа? Ваша нога… Вызвать другого врача? В таком состоянии она вряд ли…

– Перестань, Уго, – перебила АрКонг. – Может, рено-ауру больше использовать не могу, но повязку себе наложить сумею. Мы ждали её по другому вопросу. – Она посмотрела на конверт. – Теперь подождём до завтра. – Аврора взглянула на доктора. – Ступай домой, Шакко Кара. И что бы у тебя не случилось, будь добра, приди утром в рабочем состоянии. Ты меня слышишь?

Реакции не последовало.

– К тебе обращаются, – не удержалась Инса.

Доктор подняла на АрКонга помутнённые глаза. Кивнула.

– Дай ей воды, Уго, – сказала Аврора и взяла с пепельницы сигару. Засунула её в рот и, сверкнув коронками в довольной лыбе, переключилась на дверь.

Алюминиевое ведро лежало на боку в коридоре, недалеко от входа. В растёкшейся луже отражался свет бра. Большая тряпка предательски торчала в проёме, выдавая точное положение того, кто за стеной крепко её сжимал.

– Алиса-а-а!.. – протянула АрКонг.

– Да ты что! – тут же вскрикнул Советник, – доктор выронила стакан, который Уго ей предоставил. Вода облила её мятый плащ и дешёвое платье.

Кара затрясла головой; зелённые глаза умоляюще посмотрели вверх и мучительно зажмурились; пересохшие губы бормотали что-то беззвучно.

– Ты спятила? – изумился Уго.

– Какой кошмар! – подхватила Виолетта. – Да явно же она что-то приняла. Не иначе как нейротропы. Посмотри на неё!

АрКонг не обратила на переполох никакого внимания.

– Долго собираешься стоять там? Заходи, девочка!..

– Госпожа бабуля… – послышался взволнованный голос. – Я ведро уронила… Простите… Хотела просто помочь… У вас что-то стрёмное с доктором, – сбивчиво отозвалась Алиса, не высовываясь из своего укрытия.

– И что с того? Тебя это как-то касается? Заходи.

– А чё заходить-то?.. Я же всё пролила… Как мне теперь вылизывать?.. Вы же ругаться будете, да?.. Устроила вам тут озеро… Простите!.. Лучше воды схожу, наберу… – Гостья мелькнула в проёме, схватила ведро и побежала.

– Стоять! – рявкнула АрКонг.

Эхо от крика задрожало по коридору, – гостья остановилась.

– Моя дорогая Инса, проводи мою бедную сиротку в комнату. Я её принимаю. – АрКонг закрыла глаза и добавила: – Теперь все точки расставлены.

Алиса повернула голову и посмотрела через плечо самым рассеянным взглядом.

Глава девятая

Стук

Монетка в десять лепта быстро вращалась на прилавке, сохраняя ровное положение оси. Свет лампы отражался от металлических сторон и, мерцая, создавал иллюзию трепета маленьких крылышек, вспыхивающих и угасающих в быстром движении.

Этой полночью ненастной я вздремнул, — и стук неясный1010
  Поэма Э. А. По «Ворон», (пер. К. Д. Бальмонта, Ф. Забалли).


[Закрыть]

Слишком тих был стук неясный, но услышал я его,

Я услышал… И раскрыл я дверь жилища моего:

Тьма — и больше ничего…

Спокойный голос отчётливо звучал в полумраке маленького пространства, приветливо уряженного красивыми веерами.

…Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того.

«Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,

Там, за ставнями, забилось у окошка моего,

Это — ветер, — усмиряю трепет сердца своего, —

Ветер — больше ничего»

Стороны блестящей монетки отбрасывали подвижный отсверк на лакированную поверхность.

…Только распахнул я ставни — вошел Ворон – гость нежданный,

Важно оправляя траур оперенья своего;

Не склонился он учтиво, выступил, как лорд, спесиво;

Полетел без приглашенья во глубь дома моего…

Бледная тень вторила движениям, кружась с монеткой в подвижном танце.

…От печали я очнулся и невольно усмехнулся,

Видя важность этой птицы, жившей долгие года.

«Твой хохол ощипан славно, и глядишь ты презабавно,

О, зловещий древний Ворон! Власть, где мрак свою простёр,

Как ты гордо назывался, в царстве, где Плутона двор?»

Каркнул Ворон: «Nevermore»…

Одинокий сверчок, удобно устроившись где-то снаружи, в свете молчаливой луны, аккомпанировал каждому бесстрастному слову.

Вздрогнул я при звуке мрачном – при ответе столь удачном,

И подумал: «Несомненно, вторит птица с давних пор,

Переняв одно лишь слово от хозяина такого,

Кто внимал под гнётом рока, словно палача топор,

Погребальный стон надежды и свой смертный приговор,

Слышал в этом «Nevermore»…

Кружевные тени, рождённые светом плетёного абажура, раскинувшись по стенам и потолку, с безмолвным вниманием искушённого зрителя наблюдали за блестящим пируэтом медно-цинковой монетки.

…И вскричал я в скорби страстной: «Птица ты — иль дух ужасный,

Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда, —

Ты пророк неустрашимый! В край унылый, нелюдимый,

В край, тоскою одержимый, привлекло жильё моё!

О, скажи, найду ль забвенье? — оживи печальный взор!»

Каркнул Ворон: «Nevermore»

Сила трения в точке опоры постепенно гасила скорость движения монетки, и её идеальная ось начала отклоняться.

…И воскликнул я, вставая: «Прочь отсюда, птица злая!

Ты из царства тьмы и мрака, — уходи опять туда!

Не хочу я лжи позорной! Лжи, как эти перья, черной!

Клюв свой страшный вынь из сердца! Прочь от сердца моего!

Быть хочу один всегда я! Прочь лети в ночной простор!

Каркнул Ворон…

Шлёп-шлёп-шлёп!.. Монетка, к великой досаде созерцателей, окончила сверкающее выступление звучным падением на свою деревянную сцену. Приглушённый свет, что прежде ассистировал в создании чарующей иллюзии, теперь подчёркивал дешёвую номинальную стоимость исполнителя, развенчивая чудесный образ. Голос смолк. И только скрипка одинокого сверчка в попытке сгладить фиаско продолжала ублажать слух ритмичным звучанием.