Текст книги "Шутки в сторону!"

– К сожалению, я тоже не смогу пойти. В пятницу одному из моих пациентов предстоит сложная операция, и неизвестно, как все сложится. Поэтому мне нельзя отлучаться далеко от больницы, а Национальный кинотеатр все-таки далековато.

Объяснение было шито белыми нитками, но Стелла этого, кажется, не заметила, все еще веря, что Бет всеми силами стремится заполучить Криса обратно. Она уже собралась предпринять еще одну попытку, но тут Лорен сделала решительный шаг. До сих пор все происходящее казалось ей полнейшим бредом, однако сейчас она начала кое-что понимать.

– Значит, остаюсь я. В пятницу я свободна. И я люблю французские фильмы.

Она понятия не имела, к чему все это приведет, но любое решение было лучше, чем полная сумятица, завладевшая всей компанией.

Стелла хотела что-то сказать, но промолчала. И, к счастью для их дружбы, Лорен не заметила ее секундного колебания.

Воцарилось молчание, и Крис понял, что все взгляды направлены на него в ожидании его решения. Как и остальные, он был озадачен странной настойчивостью Стеллы, предлагавшей всем приятный поход в кино (а в фильмах Жана Люка Годара, по его мнению, не было ничего приятного). До этого момента все шло относительно хорошо, но сейчас его вынуждали назначить Лорен новую встречу, хотя он не был уверен, хочет ли этого. И решать что-то нужно было срочно! (Уже дома, принимая ванну, он нашел с десяток вполне корректных возражений. Но, к сожалению, было поздно.)

Вот так получилось, что Крис согласился пойти в кино на французский фильм, который к тому же вызывал у него стойкое отвращение, да к тому же с очень привлекательной, но явно ранимой женщиной, в то время как он поклялся себе держаться подальше от привлекательных и ранимых женщин в обозримом будущем.

У него было сорок восемь часов, чтобы решить, хочет ли он воспользоваться случаем и завязать новые отношения, каким бы прозаическим ни было их начало.

У Лорен было сорок восемь часов, чтобы найти способ вернуться к вечеру из Камберленда. Да и еще узнать, кто такой Жан Люк Годар. Потому что она ненавидела французские фильмы даже больше, чем Крис.

Глава 3

Лорен рассеянно смотрела, как пейзаж за окном поезда меняет цвет от грязно-серого к радостно-зеленому. Она была полностью поглощена проблемой, как уложить встречу, на которую был запланирован целый день, в полтора часа и успеть на лондонский поезд в четырнадцать двадцать.

Она в сотый раз спрашивала себя, почему просто не сказала Крису, что в пятницу будет занята, и не предложила пойти на непонятный французский фильм в другой день. Но, конечно, прежде всего стоило спросить себя, зачем понадобилось лгать насчет своего знака Зодиака. Чем больше она вспоминала их разговор, тем глупее себя чувствовала. И тем меньше хотела вновь увидеться с Крисом.

В любом случае, если из этого свидания что-нибудь выйдет, нужно будет как-то обойти то обстоятельство, что через две недели у нее день рождения.

«Что ж, во всем нужно искать положительные стороны, – сказала она себе. – Может быть, за две недели я сведу его с ума, и он начисто забудет о том дурацком разговоре».

Лорен усмехнулась. Много же ей потребуется времени, чтобы свести мужчину с ума! Она решила сосредоточиться на сегодняшнем дне, но внезапно ее охватила паника по поводу того, какие сказки ей придется сочинять через две недели. Ведь вполне вероятно, что к этому времени она попрощается со всеми своими английскими знакомыми и уедет в Штаты. Навсегда.

Лорен работала консультантом по информационным технологиям. Никто из людей, не связанных с миром телекоммуникаций (а к ним относились все ее друзья и большинство населения планеты), не имел представления о том, чем конкретно она занимается, но Лорен зарабатывала больше их всех. Она заключала долгосрочные и краткосрочные контракты на свои услуги с большими и маленькими компаниями. Компания «Трент», куда она направлялась сейчас, была из числа последних: пять небольших магазинов, продающих спортивную одежду и снаряжение в Озерном крае. Им понадобился опыт Лорен, чтобы установить в магазинах единую компьютерную сеть и наладить внутреннюю телефонную связь. Она рассчитала, что осуществление проекта займет около месяца, и практически весь этот месяц ей нужно будет провести на месте.

Лорен не любила надолго отлучаться из дома, потому что тогда ей приходилось решать множество проблем: договариваться с соседями, чтобы присматривали за квартирой, оплачивать огромные счета за телефон и так далее. А оплачивались такие проекты отнюдь не лучше лондонских заказов. И все же она согласилась встретиться с владельцем компании Ричардом Трентом и послушать, что он скажет. Кроме того, день в Камберленде казался заманчивой перспективой в дождливую февральскую пятницу.

Лорен питала слабую надежду на то, что смена обстановки поможет ей окончательно определиться насчет Нью-Йорка. Хотя работодатель и не требовал немедленного переезда, ответ он желал получить в течение двух недель, то есть сразу после ее дня рождения.

Поразмыслив, Лорен пришла к выводу, что полутора часов вполне достаточно, чтобы получить от Ричарда Трента необходимую информацию и понять, хочет ли она провести, возможно, последний месяц в Англии за пределами Лондона.

Пейзаж за окном стал еще красивее. «Почему меня не трогает эта красота?» – вертелось в голове у Лорен.

Крис выглянул в окно, выходящее на Тутинг-Хай-стрит. Было половина восьмого утра, и перед красочными витринами магазинчиков останавливались фургоны, разгружая вечно неспелые фрукты и овощи. Третья чашка кофе, кажется, наконец оживила его.

Вчера он был на работе до одиннадцати вечера, пытаясь решить некоторые проблемы, угрожающие будущему школы и, как следствие, его карьере. А потом он не мог заснуть до трех часов ночи, не в силах избавиться от напряжения. Господи, как он скучал по Бет! Как бы он хотел поговорить с ней о своих заботах!

Именно тогда ему в голову пришла мысль, поразившая его. В сущности, у него не было друзей. У него были коллеги, приятели, с которыми можно посидеть за кружкой пива, бывшие однокурсники, которые изредка звонили ему, приезжая в Лондон на очередную конференцию или семинар. Но ни одного друга.

Крису нравилось думать о себе как о раскрепощенном человеке, живущем в ладу со своими чувствами. Но ему не хватало друзей-единомышленников, которые сопровождали бы его на пути самосовершенствования. Теперь он понимал, что это огромный пробел в его жизни.

Прежде Крис не нуждался в друзьях. На работе он вполне довольствовался поддержкой коллег, а в личной жизни ему хватало мимолетного общения со случайными женщинами. Встретив и полюбив Бет, он постепенно обнаружил, что все меньше нуждается в других и все больше зависит от нее.

Крис напомнил себе, что должен перестать все время думать о Бет. По иронии судьбы, любовница стала его лучшим другом – и она ушла. В следующий раз нужно выбирать друга, который не исчезнет по окончании романа…

Его раздумья о том, где взрослому мужчине искать друга, прервал телефонный звонок. Крис с тревогой поднял трубку. Кому понадобилось звонить ему в такое время? Услышав голос Стеллы, он автоматически обернулся, ища глазами Бет. Его телефонные разговоры со Стеллой всегда состояли из вежливых приветствий, а потом он звал Бет. Но на этот раз Стелла звонила ему. Поскольку это было впервые, оба чувствовали некоторую неловкость.

– Я пыталась дозвониться до тебя вчера вечером, – с укоризной начала Стелла. – Но тебя не было дома.

– Крис так удивился ее тону, что неожиданно для себя начал оправдываться:

– Извини. Я работал допоздна.

Стелла пожалела о своей резкости и тут же сбавила обороты:

– Я просто беспокоилась, что не успею поговорить с тобой до твоего сегодняшнего свидания с Лорен.

– Понятно…

Стелла почувствовала холодность в его голосе и поняла, что так ничего не добьется. Нужно было попытаться расположить его к себе.

– Как у тебя дела на работе? – оживленно спросила она.

– Отлично, – ответил Крис.

Конечно, Стелле было неинтересно слушать о двенадцатилетнем мальчишке, который вчера снова набросился на него с ножом во время урока английского. Вообще весь этот разговор вызывал у него странное чувство. Он мог бы просто положить трубку, но это было бы уже верхом невежливости. Попытка вспомнить, чем занимается Стелла, не увенчалась успехом, поэтому Крис ограничился общим вопросом:

– А как дела у тебя?

Стелла всегда понимала этот вопрос буквально. Правда, она не стала упоминать о начале очередной менструации, но в остальном полностью посвятила Криса в подробности прошлого дня. Крис быстро отключился, лишь изредка выхватывая важные детали из ее рассказа. В результате он получил информацию, которую можно было изложить в течение тридцати секунд: у нее был ужасный день в издательстве, в котором она работала (хотя в ее получасовом отчете не было ни слова о книгах, что заставило Криса ломать голову над тем, чем же она там занималась), она общалась с пятью знакомыми, которых, по мнению Стеллы, Крис должен был знать, и еще она обдумывала, какой плиткой покрыть пол на кухне.

К концу ее монолога Крис впал в состояние, близкое к коме, и возвращался к реальности только во время пауз, чтобы вставить нейтральные реплики типа: «представляю» или «правда?». В конце концов, Стелла добралась и до причины своего звонка.

– У меня к тебе довольно деликатное дело, Крис.

– Какое же? – нехотя спросил он.

Крис не любил деликатные дела. Он делил жизнь на белое и черное, а полутона вызывали у него тоску.

– Я знаю, что сегодня ты увидишься с Лорен. Я хотела поговорить о том недоразумении, которое у вас возникло.

Недоразумение? Что же, весьма тактичное замечание, хотя он не назвал бы это недоразумением.

– Так в чем дело? – дипломатично спросил Крис.

– Понимаешь, я знаю, что Лорен… это звучит так глупо…

Крис сжалился над ней:

– Ты хочешь сказать, что она солгала о своем дне рождения.

Стелла с шумом выдохнула воздух.

– Не то чтобы солгала, она просто думала… у нее сложилось впечатление, что твое мнение о ней ухудшится, если она признается… словом, ты понимаешь.

«О боже! – чуть не простонал Крис. – Так, значит, это я виноват? Тогда понятно…» Он покачал головой, хотя, конечно, по телефону этого не было видно. Неужели Лорен могла так ошибиться на его счет? Он вообще ни к чему не испытывал сильных чувств – не считая работы и, разумеется, ненависти к опере. В остальном он был сама лояльность. Ему даже нравились большинство его учеников, хотя все они были отъявленными преступниками. Крис считал, что трудно быть добродушнее его.

– Не знаю, почему у нее сложилось такое впечатление, – сухо заметил он.

– Думаю, это из-за того, каким тоном ты произнес слово «астрология», – пришла на помощь Стелла.

Из-за тона, каким он сказал слово «астрология»?! Да он даже не помнит, упоминалось ли оно, да еще каким-то особенным тоном! Крис вообще всякий разговор воспринимал как процесс обмена информацией и никакого значения той или иной интонации не придавал. Он просто хотел быть вежливым, но, судя по всему, это ему не удалось.

– Наверное, ей показалось, – пробормотал он. – Мы просто болтали. Да я бы никак не отреагировал, скажи она, что увлекается черной магией!

Стелла тяжело вздохнула. Если Крису безразлична ложь Лорен, значит, все ее переживания были напрасны. А ведь сейчас Лорен, возможно, тоже места себе не находит, волнуясь из-за предстоящего вечера, – и тоже без причины. Для Стеллы вдруг стало жизненно важным переиграть ситуацию, помочь Лорен и Крису все начать сначала. Ведь так поступают настоящие подруги?

– Послушай, Крис, наверное, ты сочтешь меня сумасшедшей, но могу я попросить тебя об огромном одолжении?

Он хотел сразу ответить «нет», понимая, что любая просьба Стеллы способна нарушить то хрупкое равновесие, которое установилось в его жизни. Три дня назад он бы поклялся, что не заведет ни с кем серьезных отношений в ближайший год. А сейчас он был на пороге нового романа и не хотел лишних осложнений и подводных камней.

– Какое одолжение? – устало спросил он.

– Ну, раз у Лорен создалось неправильное о тебе представление, она теперь очень боится быть разоблаченной. А это непременно случится, если ты станешь с ней встречаться – ведь через две недели у нее день рождения…

– Так какое одолжение? – прервал ее излияния Крис, почувствовав настоятельную необходимость в четвертой чашке кофе.

– Ничего особенного. Просто дай ей понять, что абсолютно не помнишь ваш разговор или не придал ему значения. Тогда она и сама о нем забудет. Конечно, не надо говорить этого открыто, просто вскользь упомяни, когда представится случай.

– Это все? Ты явно преувеличиваешь мои актерские способности, – сухо откликнулся Крис.

Высказав просьбу, Стелла явно начала терять терпение:

– Послушай, просто дай ей понять, что забывчив или невнимательно ее слушал, потому что голова была занята своими проблемами, или что-нибудь в этом роде.

– Господи, к чему вообще такие сложности? Почему я не могу просто сказать ей, что все знаю? Это же не бог весть какая ложь.

– Ни в коем случае! – воскликнула Стелла так громко, что ему пришлось отодвинуть трубку от уха. – Тогда она захочет узнать, кто тебе сказал.

«Теперь все ясно, – подумал Крис. – Инстинкт самосохранения – самый древний и сильный из всех человеческих инстинктов. А Бет всегда говорила, что все поступки Стеллы продиктованы постоянным, почти болезненным стремлением заслужить всеобщее одобрение».

– Не вижу, в чем проблема, – заметил он, начиная раздражаться. – Ты же не выдала ее самую сокровенную тайну.

– Знаю, но она обидится, что я ей этого не сказала. – Стелла все больше волновалась.

Крис был сыт по горло:

– Послушай, не могу поверить, что ты делаешь такую трагедию из пустяка. Прости, но мне пора на работу.

– Так ты выполнишь мою просьбу, правда? – в последний раз попытала счастья Стелла.

Крис положил трубку. Бред какой-то! Удивительно, сколько времени двое взрослых людей потратили на обсуждение пустяка, абсолютно не заслуживающего внимания. Потом он попытался вспомнить, когда последний раз уделял время тому, что было действительно важно для него.

Приходилось признать, что все в его жизни, кроме работы, было достаточно обыденным. Что ж, возможно, лучше улаживать мелкие проблемы, чем однажды столкнуться с ложью, способной перевернуть всю жизнь…

Эта мысль по вполне понятной причине заставила его подумать о Бет, и ему вдруг пришло в голову, что только Бет знала новый номер его телефона. Значит, она дала его Стелле. Господи, и зачем она это сделала?..

Ричард Трент недоумевающе посмотрел на Лорен:

– Значит, вы собираетесь сегодня вернуться в Лондон, чтобы посмотреть французское кино, которое не выносите, с мужчиной, которого, возможно, не хотите видеть и которому солгали насчет вашего знака Зодиака?

Да, именно так. Сейчас, сидя на скамейке у замерзшего озера, Лорен словно взглянула на себя со стороны, и все происшедшее показалось ей полной бессмыслицей.

Это место обладало какой-то тайной силой, ослабляющей узы, которые не давали ей почувствовать себя свободной. Здесь грань между рациональным и иррациональным стиралась, а в ее новом клиенте было нечто, побуждающее к откровенности. С первой минуты встречи она прониклась к нему симпатией.

Когда Лорен вошла в магазин, Ричард обслуживал капризного клиента, и это дало ей шанс приглядеться к нему, оставаясь незамеченной. Она с восхищением наблюдала, как владелец магазина пытался воплотить в жизнь фантазии покупателя, который желал получить снаряжение, достойное арктической экспедиции, в то время как сам собирался совершать всего лишь не-большие прогулки в окрестных горах.

Ричарду Тренту было около пятидесяти. Его точный возраст угадать было невозможно: он мог похвастаться густой шевелюрой, очков не носил, а зубы выглядели настоящими. И хотя фасон брюк был ужасен, он не натягивал их до подмышек. «Он привлекателен», – отстраненно подумала Лорен и сразу же выбросила эту мысль из головы.

Для нее больше не имел значения возраст людей; где-то после тридцати она вообще перестала гадать, сколько лет тому или иному человеку. В юности в ее голове словно находился датчик, который обнаруживал и выключал из зоны ее внимания людей старше сорока. Но когда она сама стала приближаться к этому рубежу, возраст перестал играть для нее большую роль. Лорен больше не боялась старости, поскольку уже представляла себе не обремененное заботами будущее, когда она уйдет на покой и будет путешествовать по миру в компании таких же энергичных и любознательных ровесников.

Брак не вписывался в ее схему жизни. Она не избегала семейных уз, но и не стремилась к ним. Просто она пришла к выводу, что отношения с другими людьми не поддаются контролю. Если даже мать может покинуть ребенка, то что же говорить о возлюбленных. Поэтому, строя планы, она рассчитывала исключительно на себя. Лорен жила как отшельница, и ее уединение нарушала только мать, преследующая свое чадо с настойчивостью привидения. Впрочем, Лорен не возражала против этого, только иногда ее немного беспокоила собственная снисходительность.

Лорен многое узнала о будущем клиенте по морщинкам вокруг глаз, которые обозначались все отчетливее по мере того, как требования покупателя становились все более нелепыми. Ей даже захотелось научиться у него пользоваться силой взгляда, а не зависеть от своего коварного языка. И если возраст Ричарда Трента оставался загадкой, его одежда многое о нем говорила – зеленая клетчатая рубашка и вельветовые брюки, видавшие лучшие дни.

Наконец дверь за придирчивым покупателем закрылась. Он ушел счастливым и экипированным для встречи с белым медведем – если, конечно, таковые попадаются в здешних местах. Ричард Трент повернулся к Лорен, и лицо его расплылось в улыбке. Лорен знала в них толк, поскольку за свою жизнь видела множество адресованных ей улыбок. Эта была хороша.

– Вы, должно быть, Лорен Коннор, – сказал он, подходя ближе и протягивая ей руку.

– Как вы догадались? – удивилась Лорен – она пришла раньше назначенного времени. Однако, взглянув на себя со стороны и увидев с иголочки одетую деловую женщину, которая абсолютно не гармонировала с непринужденной обстановкой магазина спортивной одежды, Лорен все поняла и смущенно засмеялась.

– Не беспокойтесь, – успокоил ее Ричард. – Это моя вина. Я должен был одеться более официально. Но дело в том, что девушка, работающая в этом магазине, еще не пришла, и мне пришлось ее заменить. А костюм смутил бы покупателей.

Ричард закрыл витрину со швейцарскими армейскими ножами. У Лорен на языке вертелся вопрос, для чего еще их используют, кроме вытаскивания камней из лошадиных копыт, но она вовремя одернула себя и мысленно похвалила за сдержанность.

– Нет, это я виновата, – возразила она. – Я должна была понять, что такой магазин – не обычное рабочее место, и одеться соответствующе.

– Моя жена обычно пресекала поток моих извинений по любому поводу. Она была американкой и утверждала, что англичане готовы взять на себя вину за все беды в жизни.

– Она умерла? – спросила Лорен и тут же пожалела о бестактном вопросе. «Все правильно, – грустно подумала она. – Поздно начинать новую жизнь».

Однако Ричард, казалось, не обиделся.

– Нет. Мы развелись несколько лет назад.

– Хорошо… То есть хорошо не то, что вы развелись, а то, что она не умерла, то есть… – Она запнулась. Каждое ее слово только усугубляло ситуацию.

Ричард успокаивающе похлопал ее по руке.

– Итак, теперь мы оба чувствуем себя не в своей тарелке, – с улыбкой сказал он. – Какое прекрасное начало партнерства!

Однако он совсем не казался смущенным, и Лорен это понравилось. Она окончательно отбросила все сомнения по поводу работы здесь и уже предвкушала, как проведет несколько приятных недель в компании этого человека.

Они молча стояли у витрины с ножами, и Лорен казалось, что ее лицо сейчас сведет от улыбки. К счастью для нее, в магазин ворвалась запыхавшаяся продавщица, рассыпаясь в извинениях за опоздание. Она заняла место за прилавком, и Ричард отвел Лорен в свой офис, находящийся по соседству.

– Могу я вам что-нибудь предложить? Чай, кофе, традиционный мятный кекс? Я шучу, – быстро добавил он. – Мы хоть и провинциалы, но цивилизация добралась и до нас. К нам даже привозят шоколад. – Его глаза смеялись.

Они сели за кофейный столик, с которого Ричард предварительно смахнул на пол несколько журналов о природе. Лорен не привыкла вести переговоры в столь раскованной обстановке, но быстро взяла себя в руки и переключилась на дела. Слушая Ричарда, она пришла к выводу, что установка современных коммуникаций в его магазинах будет непростой задачей. У них не было даже кассовых аппаратов – наличность они складывали в ящики, а чеки выписывались от руки. Однако растущий интерес к спортивному туризму привлек большое число покупателей в магазины Ричарда, и, чтобы соответствовать спросу, он вынужден был согласиться на полную модернизацию компании.

– Почему вы так противитесь переменам? – спросила Лорен. Она явственно ощущала его нежелание двигаться вперед.

– Думаю, дело в компьютерах. Я их ненавижу. Из-за них люди перестали разговаривать друг с другом. Телефон – тоже зло, но по крайней мере он всегда оставляет повод для личной встречи. А теперь можно переслать документы по электронной почте, поучаствовать в виртуальной конференции, даже подписать договор по Интернету. А я люблю встречаться с людьми, видеть их лица, пожимать им руки, обмениваться шутками. Но не могу вспомнить, когда кто-то приходил в мой офис в последний раз. Меня тревожит, что в конце концов люди перестанут ходить в магазины, а покупки будут делать по Интернету.

Лорен поспешила встать на защиту компьютеров, восприняв слова Ричарда как личное оскорбление. Потому что она любила их именно по тем причинам, по которым Ричард их ненавидел. Она терпеть не могла деловые встречи с их фальшивыми улыбками и невкусным чаем. А электронную почту она, напротив, очень любила за то, что всегда можно было перечитать свое сообщение и удалить то, что покажется неуместным. От такой самоцензуры она только выигрывала.

Лорен уже приходила в голову мысль, что лучше было бы познакомиться с Крисом на чат-странице Интернета. Они бы обменялись информацией друг о друге, не обращая внимания на интонации и взгляды, а потом приняли бы взвешенное решение о встрече – конечно, если бы сочли нужным встретиться.

Так или иначе, деловая встреча с Ричардом Трентом получилась очень необычной. Подписав контракт, Лорен выложила ему всю историю, происшедшую на вечеринке Стеллы. А заодно и историю всей своей прежней жизни.

– …Моя мама не такая, как остальные. Когда я была маленькой, она работала секретаршей и часто уходила по вечерам играть в бинго, оставляя мне ужин на плите. Сейчас она поет песни из старых мюзиклов в пабах Южного Лондона, получая десять фунтов за выступление и бесплатные коктейли. И звонит мне дважды в день, чтобы наверстать упущенные годы, в течение которых она набирала мой номер, лишь когда была пьяна или, что случалось реже, в ней вдруг просыпались материнские чувства… Я чересчур болтлива, да?

– Возможно, если вы выговоритесь, вам станет легче.

Лорен засмеялась. Она понемногу начала расслабляться.

– Извините. Я совсем не умею общаться с людьми. То молчу, как рыба, то говорю лишнее. Из-за этого я уже нажила кучу неприятностей.

– Кажется, я начинаю замечать это. Зачем же вы выбрали такую работу? Разве ваше место – не в рекламе или в отделе продаж, словом, там, где требуется болтать без умолку?

Вы, должно быть, шутите! Телекоммуникации – это богом посланная профессия для людей, не приспособленных к жизни в обществе. Как только я уясняю запросы и потребности клиента, необходимость общаться пропадает. Я начинаю решать чисто технические проблемы. Конечно, мне приходится пересекаться с персоналом фирмы, но все разговоры сводятся к рабочим вопросам, где ни одно мое слово не может быть неверно истолковано. Это значительно облегчает дело для меня и моих клиентов.

– Должен сказать, у вас фантастическая репутация. Я обращался к трем коллегам, занимающимся розничной торговлей, и все трое порекомендовали мне именно вас.

– Это потому, что мне нет равных в решении конкретных проблем. Я люблю проблемы, когда знаю, что существует их решение. Я не смогла бы работать там, где требуется управлять общественным мнением, изменять настроение клиентов. Образно говоря, если проблему нельзя выразить в цифрах, мой мозг капитулирует.

Ричард с любопытством посмотрел на нее:

– Могу я задать вам бестактный вопрос? Лорен театрально всплеснула руками:

– Я обожаю людей, задающих бестактные вопросы! Это избавляет меня от необходимости задавать бестактные вопросы им.

– Для человека, который так любит ясность и определенность, несколько странно при встрече интересоваться зодиакальным знаком собеседника. Разве эти вещи можно сочетать?

Невероятно, но в обществе Ричарда Лорен совсем не чувствовала необходимости оправдываться.

– Думаю, что в глубине души я не принимаю гороскопы всерьез. Просто мне нравится мысль, что нами управляют некие внешние силы. Считается, что астрология способна предсказать характер и судьбу человека по тому, как расположились звезды в момент его рождения. Мне кажется, это вносит элемент упорядоченности в хаос нашей жизни.

Ричард заметил что Лорен так ожесточенно крошит свой бисквит, что уже половина его плавает в чашке с чаем. Он усадил ее лицом к окну, из которого открывался изумительный вид на горы, но она ни разу туда не взглянула. В конце концов, ему стало ясно, что она нуждается в его помощи не меньше, чем он – в ее.

– Итак, когда вы сможете приступить к работе? – спросил он.

Лорен посмотрела на часы.

– Хотела бы сказать, что немедленно, но мне нужно успеть на лондонский поезд. Жаль, что я не приехала вчера – тогда я смогла бы осмотреться, изучить документацию и поближе познакомиться с делами фирмы.

«Да, она очень нуждается в помощи», – подумал Ричард. Поразительно: измученный городскими джунглями человек оказывается в прекрасном Озерном крае и мечтает только об одном: погрузиться в пыльные бухгалтерские книги!

– Я полагал, что вы так и собирались сделать. Что же заставило вас передумать?

Лорен отвела взгляд:

– Мне нужно было кое-что обдумать, и я надеялась решить некоторые вопросы до приезда сюда.

Ричард не настаивал на дальнейших объяснениях, а Лорен не стала вдаваться в подробности. Вчерашний день стал вдруг таким далеким, что она едва могла его вспомнить.

Зато Бет запомнила вчерашний день до мелочей. Она сидела дома на любимой софе, по привычке заняв левую сторону, но вдруг сообразила, что сейчас вся софа в ее распоряжении, так что можно садиться где угодно. Усмехнувшись, Бет передвинулась в центр, но почувствовала себя так неуютно, что тут же вернулась обратно и осмотрелась по сторонам, отмечая изменения, оставленные после ухода Криса. Полупустые книжные полки, темные квадраты на желтых стенах – там, где висели его любимые портреты Шекспира и постеры из сериалов, создавая восхитительную по своей противоречивости композицию. Ей хотелось завесить или закрасить эти метки прошлого, но она чувствовала, что должна привыкнуть к ним, прежде чем сможет позволить себе роскошь от них избавиться.

В памяти роились непрошеные воспоминания. Она вдруг представила себе родителей Криса, которые всегда были предметом ее зависти, хотя сам Крис этого так и не смог понять. «По крайней мере, ты был для них желанным», – повторяла она.

Крис не спорил. Его родители были одержимыми, в то время как ее – просто безразличными. Они были поражены, узнав о будущем ребенке. Обоим было тогда за сорок, ни один не желал заводить детей, и наступление беременности явилось для них досадной неожиданностью. Они оба были учеными, жили в мире науки, оторванном от реальности. Поэтому, когда Бет появилась на свет, родители так и не сумели впустить ее в свою жизнь, в свой круг избранных.

Однако они старались изо всех сил. Они писали памятки, чтобы не забыть вовремя накормить малышку Бет. Они читали ей вслух Вергилия и Гомера. Они приглашали домой ее школьных друзей, которым мама Бет устраивала строжайший экзамен по устному счету, прежде чем угостить чем-нибудь. В итоге никто не приходил в гости к Бет дважды. В школе она стала изгоем, и только поразительная красота, расцветшая уже в те годы, спасала ее от нападок сверстников.

Для подростков, единственное стремление которых – быть как все, непохожесть Бет на других была подобна приговору. Однако в медицинском колледже она оказалась в центре внимания: ведь среди студентов, напротив, всегда ценились индивидуальность и умение выделиться из толпы. Поэтому Бет понадобилось лишь перекрасить волосы в рыжий цвет, чтобы прослыть неординарной личностью.

Однако успех у однокурсников ее не слишком интересовал. Она была поглощена учебой, которая давалась ей легко и приносила радость. Она блестяще окончила колледж и быстро получила место ординатора в одной из центральных больниц.

Однажды, когда из-за нехватки персонала она дежурила в отделении скорой помощи, туда обратился Крис с переломом руки. Они встретились в тот период, когда в жизни Бет не стояло никакой определенной цели. Она и опомниться не успела, как переехала к нему, не успев решить для себя, правильно это или нет. Ведь, в отличие от Лорен, Бет не читала женских глянцевых журналов, пестрящих советами на все случаи.

Ее родители тоже ничего не могли ей посоветовать. Они только всегда напоминали Бет, что она не похожа на других женщин и поэтому не должна ожидать от жизни того, что привычно для остальных. Как будто они знали, чего хотят женщины ее поколения! Крис же научил ее прислушиваться к собственным желаниям и оставаться независимой – в том числе и от него.

Теперь Бет было тридцать пять, а ее родителям – под восемьдесят. Но для нее они всегда были старыми, а она всегда была аутсайдером. Пока Крис не согрел ей сердце и не дал билет в нормальную жизнь.

А потом он оставил ее. Просто ушел, научив ее готовить яичницу так, как он любил, поддерживать светский разговор с людьми, которые были ей неприятны, и идти на компромиссы. И странно – она совсем не чувствовала себя опустошенной и покинутой, хотя и должна была бы.

Когда Бет пришла к этому выводу, повергшему ее в смятение, раздался телефонный звонок.