Текст книги "Древний Рим. Быт, религия, культура"

ХЛЕБОПЕЧЕНИЕ

В древние времена, если хотели испечь хлеб, сначала необходимо было перемолоть зерна пшеницы в муку. Это была трудоемкая рутинная работа, какой она до сих пор и остается во многих частях света. С незапамятных времен вплоть до начала хронологии Римской республики обязанность молоть муку возлагалась на женщин. Они делали это очень просто: раскладывая зерна пшеницы на большом плоском или слегка вогнутом камне и перетирая их меньшим камнем, который был либо круглым, либо длинным и узким, как скалка. Такая ручная «давильня», как ее называли римляне, сохранилась практически до христианской эры вместе с пестиком и ступкой, которыми, однако, римляне, видимо, не слишком широко пользовались до середины II века до н. э. Но ко II веку н. э. эти примитивные способы перемалывания зерна были по большей мере заменены вращающейся мельницей – mola versatilis, или ручной мельницей. Небольшие ручные мельницы работали по тому же самому принципу, что и ручная кофемолка Викторианской эпохи: камень в форме полого конуса, подогнанного в качестве насадки сверху другого прочного конусообразного камня. Зерно насыпалось через отверстие на верхний каменный жернов, который вращался, перемалывая, таким образом, зерно по бокам нижнего камня, откуда мука и шелуха падали на стол или на доску.

В поздней республике и во времена империи большинство римлян среднего и низшего класса полагались на торгующие пекарни, где покупали себе хлеб. Это следует из результатов раскопок в провинциальном городке Помпеи, где уже к 79 году н. э. не обнаружено следов домашнего хлебопечения. Более бедные граждане, которым приходилось молоть собственное зерно, предпочитали хлебу полбяную кашу или крупу: для каши молоть зерно не требовалось, да и на приготовление уходило не слишком много времени. К пшенице римляне подходили по-разному, поскольку обнаружили, что некоторые сорта пшеницы лучше всего подходят для муки, хлеба и выпечки, а другие – для каши. Из лущеной или остистой пшеницы получалась самая лучшая каша, поскольку зерно было тверже, но кожица самого зерна была тоньше, чем у более мягкой неостистой пшеницы.

ВИНО

Римляне утонченного вкуса создавали большие запасы виноградных вин. Поэт Гораций, bon-viveur[19]19
  Здесь: любитель удовольствий (фр.).


[Закрыть] с разборчивым вкусом, любовно описывает выбор бутылки, в которой находил утешение из-за того, что старел, и из-за отсутствия веселых девиц, которые разнообразили его молодые годы. Он превозносил силу вина, способствующую тому, чтобы убежать от уныния и печали, воодушевиться спокойной храбростью, насладиться радостями дружбы, отпраздновать римские триумфы и собственное избавление от опасности. Трудно представить римлянина старой школы с его степенью учтивости, savoir-faire[20]20
  Здесь: знаток, ученый человек (фр.).


[Закрыть], однако отстраненностью и почти безразличием в отношении к великим свершениям государства. Гораций был государственным чиновником, но, подобно Чарльзу Лэму[21]21
  Чарльз Лэм (1775 – 1834) – английский писатель.


[Закрыть] значительно позднее, он жил по-настоящему только тогда, когда сбегал от своих бухгалтерских книг[22]22
  Гораций, по свидетельству Светония, «устроился на должность писца в казначействе».


[Закрыть] в более просторный мир литературы и близких по духу друзей.

Винопитие не было регулярной привычкой римлян в дни ранней республики, но стало ею во время империи. В давние времена римляне довольствовались водой и напитками домашнего приготовления из всяческих фруктов, цветов и овощей: инжира, мушмулы, роз, петрушки, шафрана и других сильных приправ, смешанных иногда с виноградным соком. Италия была известна грекам как винодельческий край. Однако местные вина вначале не слишком высоко ценились. Когда Юлий Цезарь давал большой пир в свое третье консульство (46 г. до н. э.) с четырьмя сортами вин, два были привезены из Греции. Римляне вскоре отказались от своих старых представлений, что вино – это роскошь, которую следует употреблять нечасто, и что не стоит пить никакого другого вина, кроме греческого. По крайней мере, было известно одно римское виноградное вино урожая того года, когда Луций Опимий был консулом (в 121 году до н. э.), того самого года, когда был убит Гай Гракх. Беспрецедентно хорошая погода способствовала получению вина исключительного качества, которое складировалось и хранилось со столь скупой тщательностью, что некоторое его количество еще сохранилось ко времени Плиния, хотя тогда пить его уже было нельзя.

Рис. 24. Глиняные кувшины для хранения вина и масла

Винопитие как искусство жизни начало обретать более общераспространенную форму приблизительно с середины I века до н. э. Как напиток вино было уже вполне привычным, поскольку Катон в своей книге по сельскому хозяйству и управлению имением позволял своим рабам выпивать пинту разбавленного водой вина в день. Конечно же это было вино наихудшего качества. Относительная новизна винопития в Риме лучше всего удостоверяется той строгостью, с которой женщинам долго запрещалось даже прикасаться к вину, если только оно не было очень сильно разбавлено.

Подобно многим другим строгим правилам великих дней Римской республики, это запрещение недолго продержалось во времена империи. Упорство такого древнего ограничения не более удивительно, чем похожие обычаи в Англии и Америке, которые не допускали женщин в пабы или салуны и считали немыслимым, чтобы они курили, – два правила морали, которых еще строго придерживались до начала Первой мировой войны 1914 года. Итак, в Риме женщины начали пользоваться теми же свободами, что и мужчины, с наступлением империи.

Ко времени Плиния постепенно накапливались глубокие познания о винах, поскольку он говорил, что существовало почти 200 сортов, около восьмидесяти из которых были высокого качества, а две трети из этих «благородных» вин производилось в Италии. Высоко ценились вина с греческих островов, особенно с острова Хиос. В Риме высоко славилось вино из Сетии из винограда с холмов над форумом Аппия. Оно было любимым вином Августа, что и подтверждает Гораций, несмотря на общее мнение, что цекубское вино считалось тогда лучшим. Но его качество не сохранилось, потому что ограниченная площадь, на которой возделывался для него виноград, была перерыта, когда Нерон расширил канал от Бай до Остии. Фалернское было еще одним сортом вина из винограда, также взращенного на благодатной почве Кампании. Существовало несколько вариантов этого вина – слабое, сладкое и терпкое, в большой зависимости от погоды в период роста винограда. Оно достигало своего лучшего качества, когда его возраст составлял 10 – 20 лет. Возникало много ученых мнений о влиянии различных вин на здоровье и пищеварение, и большие споры шли о достоинствах других вин, таких как альбанское и мамертинское. Плиний по праву мог глубокомысленно заметить после долгого изучения этого предмета, что виноградники, как и государства, «имеют свою судьбу»[23]23
  Перефраз латинской поговорки «Habent sua fata libelli» – книги имеют свою судьбу.


[Закрыть].

Число римлян, которые смаковали и наслаждались винами в чистом виде, как это делают знатоки вин сегодня, по-видимому, было относительно небольшим.

Всеобщей практикой было смешивать вино с водой. О том, что разводить вино считалось почти обязательным, мы можем судить из описания Горацием своего путешествии в Брундизий из Рима, когда на форуме Аппия он предпочел лучше не пить ничего, чем пить превосходное сетийское вино разбавленным, рискуя разводить его легендарно плохой местной водой. Римляне пользовались другими способами улучшения вкусовых качеств вин. Смешивать вино с медом было обычной практикой. Получаемый в результате напиток мульс – mulsum – подавали с первым блюдом на римском обеде или пиру. Чтобы приготовить самый лучший мульс, судя по Колумелле, нужно смешать приблизительно десять фунтов меда с тремя галлонами виноградного сусла, которое оставалось после того, как виноградные ягоды давили ногами, чтобы получить вино; но его нужно было брать до того, как из него будет выдавлен весь сок целиком. Плиний рекомендует использовать сухое вино вместо сусла. Мульс был таким же напитком, как шерри, которое мы обычно пьем перед обедом или ужином, хотя римляне пили его с первым блюдом. Считалось, что он способствует долголетию, возбуждению аппетита, помогает пищеварению.

Рис. 25. Небольшой столик для вина

ЗДОРОВЬЕ И ГИГИЕНА

Многие римляне преуспели в том, чтобы стать очень состоятельными, но не всегда здоровыми и мудрыми. Большинство из них в вопросах сохранения здоровья не нашли ничего лучшего, как придерживаться старой поговорки, что «к сорока годам человек либо глупец, либо сам себе лекарь», то есть каждый должен уже почувствовать собственные хвори и знать, как их лечить. Несмотря на высокую численность, римляне, возможно, в подавляющем большинстве так и не доживали до сорокалетнего возраста из-за эпидемий и болезней в сочетании с грязью, мухами и нездоровой пищей и питьем, уносивших их в молодом возрасте. Определенно существуют сведения о римлянах, доживших до преклонного возраста, но, как свидетельствуют надписи на могильных камнях, очень многие умирали молодыми. В отсутствие статистики невозможно угадать среднюю продолжительность жизни римлянина. Сегодня она составляет около 20 лет для среднестатистического жителя Индии, но почти 70 лет – для новорожденного в Новой Зеландии. У нас нет причин полагать, что среднестатистический римлянин мог бы прожить гораздо дольше, чем среднестатистический ребенок в Индии сегодня.

Физические условия жизни во времена Римской империи, сколь плохими они кажутся нам по нашим стандартам, были тем не менее лучше, чем условия жизни в ранней республике или любых других больших государствах в Древнем мире. Щедрая подача чистой воды, приходящейся на каждого жителя, была гораздо большей, чем могут похвастать многие наши современные города; система канализации в некоторых районах, по крайней мере в самом Риме, была вполне приемлемой, хотя многочисленные потоки нечистот и отбросов, которые сливались в Тибр, определенно делали жизнь барочников и речных рабочих, а также прибрежных жителей, особенно в летние месяцы, не слишком приятной. Каждый, кто имел возможность, уезжал из Рима в такое время и ранней осенью, в сезон лихорадок.

Большинство римлян имело достаточно одежды и крышу над головой, и многие могли позволить себе довольствоваться теплом в короткие, но холодные зимние месяцы. Как мы увидим, очень бедные могли присоединиться к другим сословиям в великих термах, которые были столь изумительной чертой императорского города. Чистота тела, следовательно, была доступна беднейшим римлянам. Некоторые не могли ходить в термы из-за слабого здоровья, а некоторые – потому, что были рабами и трудились закованными в цепи. Мыло было неизвестно во времена республики и, по-видимому, не использовалось столь широко, как теперь. И Марциал и Плиний говорят о нем как об изобретении галлов для придания волосам рыжеватого оттенка. Плиний рекомендует его в качестве средства против золотушных болячек. Он говорит, что оно изготавливалось из сала (козлиного жира) и пепла и было либо твердым, либо жидким. Видимо, мыло было недешевым. В 300 году н. э. фунт мыла стоил столько, сколько квалифицированный ремесленник мог заработать за два дня. Другие моющие материалы, такие как карбонат натрия (сода), стоили в два раза больше.

Пища среднего римлянина была, видимо, как здоровой, так и простой. Богатые были столь же склонны подрывать свое здоровье чрезмерным перееданием, сколь бедные были склонны наносить ущерб своему здоровью недоеданием или скудной едой плохого качества. Риску заболевания от зараженной пищи или воды, от мух и москитов, а также от животных и людей, зараженных болезнями, были подвержены и богатые и бедные. Богатые тогда, как и сейчас, находились во власти своих поваров и мойщиков посуды, чистоплотность которых не всегда была гарантирована.

Кроме инфекций случались и обыкновенные случайности и жизненные невзгоды, несчастные случаи, врожденные уродства, несварение желудка, ревматизм, подагра и всяческие другие болезни, которым подвержена человеческая плоть. Из опасностей, созданных руками человека, невероятное физическое напряжение рабочего класса было, возможно, самым распространенным.

Тяжелый труд на мукомольнях и отсутствие механических вспомогательных средств для подъема и переноски тяжестей вызывали растяжение мышц, преждевременный износ сердца и организма грузчиков, носильщиков, гуртовщиков, портовых грузчиков и особенно плотников.

В самом городе многочисленные мелкие сукновальни с их непродуманными методами и еще более едкими химикалиями, определенно, были столь же опасны для здоровья, сколь и неприятны. Многие мельницы и пекарни не были бы в столь плачевном состоянии, если бы не излишняя грязь и запущенность, в которой пребывали работающие там люди и животные. Под золотом и позолотой дворцов, храмов и величественных общественных зданий гноились язвы, дискредитирующие хваленую цивилизацию и урбанизацию императорского Рима, – пороки, которые были хуже всего, поскольку почти от всех них вполне можно было бы избавиться, но никому до этого не было дела.

СМЕРТЬ И ПОХОРОНЫ

Когда наступает неизбежное и семейный круг разрывается смертью, религиозное соблюдение древних традиций требовало, чтобы умирающего клали на землю умирать в контакте с землей, куда он вскоре попадет. Последний вздох умирающего ловил ближайший родственник, который закрывал глаза усопшему и, возможно, клал монету ему или ей в рот, чтобы заплатить Харону, этому мистическому перевозчику, который должен был перевезти душу через реку Стикс в подземный мир. Все члены семейства должны были стоять рядом, скорбя. Профессиональные гробовщики – полликторы – готовили тело к похоронам. Если умерший занимал высокую должность, его одевали в должностную одежду, а голову венчали венком из дубовых или лавровых листьев, которые иногда были из золота. Простых граждан одевали в тогу. Тело покоилось в домашнем атриуме и оплакивалось наемными плакальщицами – префиками. На улице перед домом ветви кипариса предупреждали прохожих, что в доме умерший.

Похоронная процессия могла быть очень торжественной, если покойный был выдающимся или очень богатым человеком. Носилки, на которых покоилось тело в позе живого, несли восемь мужчин с шедшими во главе флейтистами для тех, кто умер молодым, и трубачами для пожилых; затем шли члены семейства. Во времена республики несколько мужчин-родственников надевали посмертные маски своих выдающихся предков. Такая процессия производила внушительное впечатление на зрителей, которых обычно приглашал на похороны нанятый глашатай. Именно по таким случаям великие люди исторического прошлого Рима, казалось, опять оживали, выставляя напоказ могущественные достижения прошедших веков к бесконечному восхищению и благодарности живущих. Когда с появлением единоличного правления и вымиранием старинных благородных семейств такие демонстрации становились малочисленнее и в конце концов прекратились, Рим потерял свою самую сильную связь с прошлым вместе с побуждающим стимулом к достижению равновеликих свершений в будущем.

Рис. 26. Похоронная процессия

Процессия останавливалась на Римском Форуме, где произносилась речь – панегирик, восхваляющая умершего мужчину или женщину, тело которого затем переносилось на подготовленный погребальный костер. После того как родственник поджигал костер, а тело сгорало в пламени, прах, охлажденный вином или водой, собирали в урну. Похоронной церемонии предшествовало застолье, и еще одна поминальная трапеза устраивалась в семейной усыпальнице, когда позднее урна с прахом переносилась туда. После девятидневного траура новый обряд жертвоприношений в виде пищи совершался на могиле.

Рис. 27. Могилы выдающихся граждан

Иногда эти церемонии проводились с царственной роскошью, особенно если покойного страстно обожала толпа, как Юлия Цезаря, или он был провозглашен «спасителем Отечества», как Август. Это до некоторой степени можно считать справедливым. Но и не столь значительные, «маленькие» люди могли купить свой последний час славы; Изидор (Isidorus), вольноотпущенник, оставил миллион сестерциев для расходов на свои похороны в 8 году до н. э. Он мог это позволить себе, поскольку имел состояние в 60 миллионов, кроме 4116 рабов, 3600 пар волов и 257 000 голов другого скота. В то же время он жаловался в своем завещании, что «понес огромные потери в гражданской войне».

Большая часть такого наследства тратилась на гладиаторские бои и «похоронные» игры, а также на угощение.

Прах выдающихся римлян помещался в усыпальницы, зачастую очень искусно сделанные и расположенные вдоль главных дорог, ведущих из города. Трудно представить, как должны были быть загромождены всеми этими памятными камнями эти дороги. Реконструкция знаменитым гравером XVIII века Пиранези могил вдоль Аппиевой дороги очень реальна и представляет интерес, поскольку наглядно демонстрирует, что могло бы произойти спустя века усилиями бесчисленных семейств, стремящихся увековечить свою индивидуальность и гордость своей генеалогией.

Рис. 28. Колумбарий

Излишне говорить, что бедняки были не в состоянии позволить себе ни одну из подобных церемоний и даже, видимо, не располагали четырьмя рабами, чтобы нести их гроб; у них зачастую не было могилы: их зарывали в общую яму на общественном кладбище на Эсквилинском холме. Для того чтобы избежать подобной участи, были образованы небольшие общества взаимопомощи, клубы или объединения – похоронные коллегии.

Трусливые правители, опасающиеся заговоров и бунтов, кроме торговых гильдий позволяли лишь подобные безобидные союзы или коллегии; их единственной целью было обеспечить периодические собрания для пиров и сбора скромных средств на похороны для их членов. Их урны, как и урны рабов и вольноотпущенников из больших семейств, тогда могли найти место успокоения в нишах стены какой-нибудь большой усыпальницы или катакомбы. В таком месте могло быть установлено несколько тысяч урн. Они назывались колумбариями, и их насчитывалось сотни.

Глава 4
РАБСТВО

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ РАБСТВА

Весь образ и качество жизни в Древнем Риме были приведены в упадок его зависимостью от рабского труда. Не было ничего необычного в том, что во всех средиземноморских странах использовали людей, словно они были животные или орудия труда, но ни один народ за всю историю человечества не владел столь большим числом рабов или не полагался так сильно на рабский труд, как римляне.

До III века до н. э. только очень богатые имели большое количество рабов. Мелкий римский земледелец управлялся со своим участком земли от двух до пяти акров либо с помощью своего семейства, либо, в лучшем случае, одного-двух рабов. Они, по всей вероятности, также были уроженцами Италии, народа, очень похожего на тот, к которому принадлежали сам земледелец и его жена. Рабы помогали по хозяйству и по дому, живя одной семьей. Связи в Риме между рабами и членами семьи на самом деле могли быть даже ближе, поскольку многих допускали в жизнь семьи и к богослужению, а также участию в религиозных празднествах, особенно сатурналиях, древнем празднике, который приходился на середину декабря. Ни один народ, у которого были подобные церемонии, не мог совсем забыть обычное человеколюбие, которое связывало его с рабами.

Пока Рим расширял свои территории и усиливал могущество за счет соседних с Италией народов, большинство рабов было италийцами. Но во II – I веках до н. э. произошла первая разительная перемена в традиционной практике, когда в результате многочисленных военных походов римской армии в Испанию, Грецию, Македонию, Малую Азию, а позднее, при Юлии Цезаре, в Галлию и Британию полчища иностранных рабов потекли в Рим. Остров Делос стал оптовым рынком рабов из Азии: там за один только день тысячи рабов могли переходить из рук в руки, чтобы переправить как скот в Рим, где их, мужчин, женщин и детей, выставляли обнаженными на рынках рабов и продавали один за другим тому, кто предложит самую высокую цену. Как только их привозили в Рим, им сразу же белили ступни мелом, а на шею вешали табличку, перечисляющую все их достоинства и недостатки, поскольку рыночные надзиратели, эдилы, возлагали на продавца ответственность за любое ложное заявление об их товарах, будь то люди или что-либо другое. Самые отборные рабы, по всей видимости частным образом, предназначались богатым покупателям.

Пленение во время войны было основным источником рабов во времена республики и в начале эпохи империи; зачастую это было одной из причин войны. В древние времена военачальники гордились тем, что приносили такие щедрые дивиденды в общественную казну. В последний век республики такие устаревшие понятия перестали быть предметом гордости; Сулла, Помпей и Цезарь безмерно разбогатели после своих удачных военных походов, сочтя большую часть того, что их войска захватили в качестве военных трофеев, особенно рабов, своей частной собственностью. К тому же многие становились рабами в результате пиратства, краж детей даже на улицах Рима, не говоря уже о разбоях на дорогах. Дети, чья мать была рабыней, в свою очередь тоже становились рабами, собственностью господина их матери. По мере того как на закате империи покорение чужих земель прекращалось, дети рабов становились живым источником появления новых рабов.

Рис. 29. Продажа чужестранного раба

Некоторых свободнорожденных детей, брошенных родителями, брали другие люди и растили как рабов, хотя считалось незаконным обращать в рабство детей свободнорожденных римлян. Однако вызволить из рабства тех, кого превратили в рабов, было очень непросто. Определенно, после II века до н. э. число рабов в Риме сильно увеличилось, но сколько их было, неизвестно. Огромное количество рабов отправлялось на работы в деревню, где с ними жестоко обращались. Вероятно, сами римляне не знали, сколько их было. Не исключено, что за последние пять столетий римской истории один раб приходился на каждых двух-трех римских граждан; рабы, по-видимому, составляли 400 000 на население в один миллион. Если всех рабов разделить поровну на количество семей, то на каждую пришлось бы по крайней мере по два раба: любой, даже другой раб, мог их купить.