Текст книги "Психологическое рождение человеческого младенца. Симбиоз и индивидуация"

Часть II
О человеческом симбиозе и субфазах процесса сепарации-индивидуации

Введение

В этой части книги мы представим последовательное описание процесса сепарации-индивидуации и его предшественников – нормальной аутистической и нормальной симбиотической фаз.

Глава 3 посвящена первым двум фазам психического развития. Мы сознаем, что в ней не содержится столь же много информации о поведенческих характеристиках, как в последующих главах. Когда мы занимались изучением формирования ранних паттернов на симбиотической фазе, мы сосредоточили свои усилия на взаимодействии в диаде «мать–дитя» и развитии маленького ребенка начиная приблизительно с четырех-пяти месяцев. Уже в 1954–1955 гг. (в сотрудничестве с д-ром Бертрамом Гослинером и по предложению д-ра Аннемари Вайль1212
  В личной беседе.


[Закрыть]) Малер назвала данный период фазой сепарации-индивидуации. Основной целью данной книги является изложение всего того, что мы узнали о сепарации-индивидуации. Всестороннее и глубокое изучение новорожденных, нормальной аутистической фазы и первых симбиотических месяцев жизни мы оставили другим авторам, которые и выполнили подобное исследование с большой аккуратностью, мастерством и технической и методологической точностью.

На самом деле, концепции первых двух фаз находятся на более высоком уровне метапсихологической абстракции, чем последующие субфазы. Они получены путем психоаналитической реконструкции и являются синтезом наших исследований психотичных и пограничных детей и взрослых, а также наблюдений других психоаналитиков.

Напротив, в главах 4, 5 и 6 в сжатом виде представлено огромное количество первоначальных поведенческих данных и их краткое обсуждение. В ходе нашего весьма несистематичного пилотного исследования (в конце 1950-х годов) мы не могли не заметить определенные переменные, связанные со специфическими поворотными моментами процесса индивидуации. Это привело нас к однозначным выводам, что было бы полезно категоризировать собираемые нами данные по внутрипсихическому процессу сепарации-индивидуации в соответствии с неоднократно наблюдаемыми поведенческими маркерами данного процесса. Мы разделили этот процесс на четыре субфазы: дифференциация, практикование, воссоединение («рапрошман»), и «движение к константности либидинального объекта» (консолидация объектов). Каждая из глав 4–7 посвящена описанию одной из субфаз.

Тем не менее глава 7, в которой описывается четвертая субфаза, во многом отличается от первых трех. Мы не смогли дать этой субфазе простое название, состоящее из одного слова, и это не случайно. Без сомнений, достижение индивидуальной константности и константности объекта – центральные моменты этой субфазы процесса сепарации-индивидуации; тем не менее, в связи с их природой невозможно сказать, когда начинается и когда происходит достижение такой константности. Оно является частью непрекращающегося процесса развития. В связи с этим мы предпочитаем говорить о «начале консолидации» индивидуальности (самоидентичности или Я-константности, ср.: G. and R. Blanck, 1974), и мы предпочитаем говорить о достижении той или иной степени объектной константности (что и является движением к объектной константности).

К тому же начиная с данной субфазы становится гораздо труднее проследить начало формирования и приобретение внутрипсихических репрезентаций, и они значительно варьируют в зависимости от ребенка. Внутрипсихические процессы опосредуются теперь вербальными и иными формами символической экспрессии, и гипотезы о них должны строиться на этой основе – во многом как в клиническом детском психоанализе. Хотя мы и старались проследить данные процессы при помощи «игровых сессий», это не являлось основным фокусом наших исследовательских усилий. По этим причинам глава 7 должна рассматриваться как более умозрительная и гипотетическая, чем главы 4, 5 и 6.

Глава 3
Предшественники процесса сепарации-индивидуации

В недели, предшествующие развитию симбиоза, сноподобные состояния новорожденного и очень маленького ребенка доминируют над его активными состояниями. Это напоминает ту первичную форму распределения либидо, которая превалировала во внутриутробной жизни, и соответствует модели закрытой монадической системы, самодостаточной в своем галлюцинаторном исполнении желаний.

Вспоминается образ птичьего яйца как модели закрытой психологической системы, использованный Фрейдом (Freud S., 1911): «Прекрасный пример закрытой от раздражений внешнего мира психической системы, которая способна сама аутистически <…> удовлетворять свои потребности в пище, – представляет собой птенец, заключенный вместе с запасом корма в скорлупу, забота матери о котором ограничивается лишь согреванием» (Freud S., 1911, с. 220. Курсив наш. – Авт.).

Фаза нормального аутизма характеризуется относительным отсутствием катектирования внешних (особенно дистантно воспринимаемых) стимулов. Это период, когда стимульный барьер (Freud S., 1895, 1920) – врожденное отсутствие реактивности маленького ребенка на внешние стимулы – является наиболее высоким. Маленький ребенок проводит большую часть дня в полуспящем-полубодрствующем состоянии: он просыпается, в основном когда голод или другие потребности (возможно, то, что Дэвид М. Леви (Levy, 1937) имел в виду под концепцией голода-аффекта) вызывают его плач, и погружается или впадает в сон снова, когда наступает удовлетворение, т. е. избавление от избыточных напряжений. Доминируют скорее физиологические, нежели психологические процессы, и функционирование в данный период лучше рассматривать в физиологических терминах. Маленький ребенок защищен от переизбытка стимуляции, находясь в состоянии, приближенном к пренатальному, что облегчает задачу физиологического роста.

Определяя состояние, в котором находится чувственная сфера, метафорически, мы применяем по отношению к первым неделям жизни термин нормальный аутизм, поскольку на данном этапе кажется, что маленький ребенок пребывает в состоянии примитивной галлюцинаторной дезориентации, при которой удовлетворение нужд происходит на его собственной «безусловной», всемогущей, аутистической орбите (ср.: Ferenczi, 1913).

Как показал Риббл (Ribble, 1943), именно посредством материнской заботы идет на убыль врожденная тенденция к вегетативной, висцеральной регрессии у маленького ребенка, и усиливаются процессы чувственного восприятия и общения с окружающим миром. В терминах энергии или либидинального катексиса это означает, что должно произойти прогрессирующее смещение либидо с внутренних частей тела (особенно с органов брюшной полости) к его периферии (Greenacre, 1945; Mahler, 1952).

В этом смысле мы бы предложили различать две стадии внутри фазы первичного нарциссизма (фрейдистское понятие, которое мы считаем полезным и которого будем далее придерживаться). В течение первых нескольких недель внеутробной жизни превалирует стадия абсолютного первичного нарциссизма, характеризующаяся практически полным отсутствием реакции на человека, осуществляющего материнские функции. Это стадия, которую мы определили как нормальный аутизм. За ней следует стадия, на которой возникает смутное ощущение, что удовлетворение потребностей не может происходить само по себе, а обеспечивается откуда-то извне, из-за пределов собственного тела (первичный нарциссизм в начале симбиотической фазы), – стадия абсолютного или безусловного галлюцинаторного всемогущества, по Ференци (Ferenczi, 1913). Перефразируя Ференци, мы можем определить эту стадию первичного нарциссизма как условное галлюцинаторное всемогущество.

Нормальный новорожденный появляется на свет, обладая сосательным, поисковым, хватательным рефлексами, а также рефлексом Робинзона (цепляние) (см.: Hermann, 1936), связанным с рефлексом Моро и, вероятно, дополняющим его. Однако реакция, которую Фрейд (Freud S., 1895) выделил как наиболее примечательную – поворот головы в сторону груди в стремлении получить желаемое удовольствие, которое переживалось во время предыдущих встреч с соском (производное поискового рефлекса), – является реакцией особого сорта. Это квазисенестетически приобретенный паттерн восприятия, обслуживающий важную «мотивацию удовольствия».

Таким образом, по Фрейду (Freud S., 1895), восприятие (рецепция в терминах Шпитца) на службе мотивации получения удовольствия обладает способностью соотносить «перцептивную идентичность» внешнего стимула с соответствующими приятными воспоминаниями1313
  Только гораздо позднее в своей работе «Отрицание» (S. Freud, 1925) Фрейд более подробно обрисует приобретение в ходе развития тестирования реальности, которое формируется, когда образ потерянного объекта может или не может быть заново найден при помощи восприятия.


[Закрыть]. Поворачивание головы в сторону груди (или соска) является примерно таким же видом примитивной сенестетической трансакции с «тем, кто выполняет материнские функции», как и прослеживание взглядом. Визуальное прослеживание, так же как и поворачивание в сторону груди, указывает на прогресс в развитии, в то время как первичные сосательный, поисковый, хватательный рефлексы и рефлекс Моро неуклонно идут на спад и в итоге совсем исчезают.

Задачей аутистической фазы является достижение гомеостатического равновесия организма в условиях внешнего мира при помощи в основном соматопсихических (Spitz), физиологических механизмов.

Новорожденный попадает во внешний мир, обладая первичной автономией (Hartmann, 1939). На нормальной аутистической фазе системы органов, обеспечивающие эту первичную автономию, подчиняются правилам сенестетической организации центральной нервной системы: реакция на любой стимул, превышающий порог восприятия в период пребывания в нормальном аутизме, является глобальной, диффузной, синкретической, напоминая о внутриутробной жизни. (Это значит, что существует лишь минимальная степень дифференциации и что различные организмические функции взаимозаменяемы.)

Хотя аутистическая фаза характеризуется относительным отсутствием катектирования внешних стимулов, это не значит, что восприимчивость к внешней стимуляции полностью отсутствует. Вольф (Wolff, 1959) и Фантц (Frantz, 1961) ясно продемонстрировали такую восприимчивость у новорожденных, а Вольф дополнительно описал временное состояние «инактивности сигналов тревоги», на фоне которого такая восприимчивость чаще всего имеет место. Подобная преходящая восприимчивость обеспечивает последовательную смену нормальной аутистической фазы последующими фазами.

Состояние бодрствования новорожденного сосредоточено вокруг попыток достичь гомеостаза. Результаты материнских усилий по облегчению мук голода не воспринимаются изолированно: маленький ребенок не может отделить их от собственных попыток ослабления напряжения, таких как мочеиспускание, дефекация, кашляние, чихание, плевание, срыгивание, рвота – всех способов, которыми ребенок старается сам избавиться от неприятных ощущений. Действенность таких выталкивающих реакций, так же как и удовольствие, получаемое в результате материнских усилий, помогают маленькому ребенку со временем проводить различие между «приятными»/«хорошими» и «болезненными»/«плохими» характеристиками опыта (Mahler, Gosliner, 1955). (Мы полагаем, что это является первой квазионтогенетической основой более позднего механизма расщепления.) При помощи врожденной автономной способности примитивного Эго к перцепции следы памяти о двух первичных характеристиках стимуляции сохраняются внутри первоначальной недифференцированной матрицы, которую Джейкобсон называет первичным психофизиологическим Я (в том же значении понятие используется и Фенихелем, а также Хартманном, Крисом и Левенштайном). Мы можем далее предположить, что они катектируются первичной недифференцированной энергией импульсов (Mahler, Gosliner, 1955).

Начиная со второго месяца смутное восприятие удовлетворяющего нужды объекта отмечает начало фазы нормального симбиоза, на которой ребенок ведет себя и функционирует, как будто он и его мать составляют всемогущую систему – диадическое единство внутри одной общей границы. Вероятно, именно это обсуждалось в диалоге Фрейда и Ромена Роллана как понятие безграничного океанического чувства (Freud S., 1930).

В это время квазисплошной стимульный барьер (негативный, поскольку он не катектирован) – эта аутистическая скорлупа, которая предохраняла от внешней стимуляции, – начинает трескаться1414
  Бенджамин с соавт. (Benjamin, 1961) отметили интересный психологический кризис приблизительно в возрасте 3–4 недель. В это время происходит кризис созревания. Подтверждено электроэнцефалографическими исследованиями и наблюдениями, что отмечается возрастание общей чувствительности к внешней стимуляции. «Без вмешательства материнской фигуры с целью уменьшения напряжений маленький ребенок в это время может оказаться затоплен стимулами, что приводит к усилению плача и другим моторным проявлениям недифференцированного негативного аффекта».


[Закрыть]. Благодаря вышеупомянутому смещению катексиса на сенсорно-перцептивную периферию, защитный, но в то же время способный к восприятию и к избирательности позитивно катектированный стимульный панцирь начинает формировать и окружать симбиотическую орбиту диадического единства мать–дитя (Mahler, 1967a, 1968b).

Очевидно, что в то время, как маленький ребенок абсолютно зависим от симбиотического партнера во время симбиотической фазы, для взрослого партнера по диадическому единству симбиоз имеет несколько иное значение. Потребность маленького ребенка в матери абсолютна; потребность матери в маленьком ребенке относительна.

Слово симбиоз в данном контексте является метафорой. В отличие от биологической концепции симбиоза, данный психологический термин описывает не взаимовыгодные отношения между двумя отдельными индивидами со своими различными особенностями, а то состояние недифференцированности, или слияния, с матерью, в котором Я пока что не отделяется от не-Я и в котором только начинают ощущаться различия между внешним и внутренним. Любые неприятные впечатления, полученные извне или изнутри, проецируются за пределы общей границы симбиотической внутренней микросреды (ср. с концепцией Фрейда о «чистом удовольствии Я» – Freud S., 1925b), которая включает гештальт партнера, выполняющего материнские функции во время осуществления ухода. Лишь кратковременно – когда состояние сенсорной сферы обусловлено инактивностью сигналов тревоги (ср.: Wolff, 1959) – маленький ребенок может воспринимать стимулы, поступающие извне симбиотической микросреды. Первичный резервуар энергии, которая инвестируется в недифференцированное «Эго-Ид», видимо, содержит недифференцированную смесь либидо и агрессии. Либидинальный катексис, вкладываемый в симбиотическую орбиту, замещает врожденный инстинктивный стимульный барьер и защищает рудиментарное Эго от преждевременной неспецифичной для фазы деформации, от стрессовой травматизации (ср.: E. Kris, 1955; Khan, 1963, 1964).

Основной отличительной чертой симбиоза является галлюцинаторное или иллюзорное соматопсихическое всемогущее слияние с материнской репрезентацией, и в особенности иллюзия общей границы у двух физически отдельных индивидов. Это тот механизм, к которому регрессирует Эго в наиболее тяжелых случаях нарушений индивидуации и психотической дезорганизации, которые Малер (Mahler, 1952; Mahler, Gosliner, 1955) описала как «симбиотические детские психозы».

У человеческого вида практически не сохранилась функция самосохранения и средства для нее. Рудиментарное (пока что нефункциональное) Эго новорожденного и маленького ребенка должно подпитываться эмоциональным отношением в контексте кормления и материнской заботы, видом социального симбиоза. Именно на основе этой матрицы физиологической и социобиологической зависимости от матери происходит структурная дифференциация, которая ведет к организации индивида, необходимой для адаптации, т. е. к функционирующему Эго.

Знание о том, как на втором и третьем месяце жизни сенсорное восприятие чувственного по своей природе контакта должным образом обеспечивает переход маленького ребенка на симбиотическую стадию, мы получили благодаря гениальной прозорливости Шпитца. К высказанным Шпитцем соображениям мы хотим добавить, что в дополнение к кинестетическому чувству в симбиозе также играет важную роль переживание чувственного контакта всем телом, особенно глубокая чувствительность всей поверхности тела (сила материнского объятия). Достаточно вспомнить, что у многих относительно нормальных взрослых сохраняется сильное стремление обнимать и прижимать к себе кого-то и потребность, чтобы их также обнимали и прижимали к себе (Hollander, 1970). Помимо первичных полостных ощущений Шпитца (Spitz, 1955), эти последние модальности играют решающую роль в процессе ознакомления еще очень маленького ребенка с его партнером по симбиозу, адаптивного поведения и его разновидностей. И все это протекает в сфере глобального сенестетического опыта.

Шпитц (Spitz, 1965) описал, как рот–рука–лабиринт уха–кожное «единообразное ситуативное переживание» сливается с первым визуальным образом – материнским лицом. Мы обнаружили, что при прочих равных условиях симбиоз является оптимальным, когда мать естественным образом позволяет ребенку видеть ее лицо, т. е. обеспечивает глазной контакт, что особенно важно во время кормления ребенка грудью (или из бутылочки), а также во время общения с ним, будь то песни или нежный разговор.

Фрейд (Freud S., 1895) писал, что сначала ребенок воспринимает лишь «массы в движении»; теперь мы знаем, что человеческое лицо («анфас») в движении является первым значимым объектом восприятия и той энграммой памяти, что вызывает неспецифическую, так называемую социальную улыбку. Нам только осталось заменить фрейдовские «массы в движении» вертикально перемещающимся человеческим лицом, даже скрытым маской или символом лица (Spitz, 1946), и мы получим самую современную концепцию начала перцептивной эмоциональной «социальной» активности человеческого существа.

Встреча глаза-в-глаза с лицом, даже закрытым маской, двигающимся в вертикальной плоскости, является триггером неспецифической реакции социальной улыбки. Эта неспецифическая реакция улыбки означает переход на стадию удовлетворяющих потребности объектных отношений. Существует временный катексис, направленный на мать и/или ее заботу посредством воздействия «потребности». Это соответствует вступлению в тот период, который мы назвали симбиотической фазой. Несмотря на то, что у ребенка по-прежнему преобладает первичный нарциссизм, на симбиотической фазе он не столь абсолютный, каким был на аутистической (в первые несколько недель жизни). Маленький ребенок лишь смутно начинает воспринимать удовлетворение нужд как идущее от какого-то частичного объекта, хотя все еще с позиции внутри орбиты всемогущего симбиотического диадического единства, – и он обращается либидинально в сторону источника или агента материнской заботы (Spitz, 1955; Mahler, 1969). Потребность постепенно становится желанием (ср.: Schur, 1966), а затем – специфическим «связанным-с-объектом» аффектом или сильным стремлением (Mahler, 1961, 1963, 1971).

Наряду с этим и в соответствии с циклами «удовольствие–боль», происходит установление границ репрезентаций телесного Эго внутри симбиотической матрицы. Эти репрезентации вносят вклад в формирование «образа тела» (Schilder, 1923; Mahler, Furer, 1966). Начиная с этого момента телесные репрезентации, которые содержатся в рудиментарном Эго, служат связующим звеном между восприятием того, что идет изнутри, и того, что находится снаружи. Это перекликается с концепцией Фрейда (Freud S., 1923) о том, что Эго формируется под влиянием реальности, с одной стороны, и инстинктивных импульсов – с другой. Телесное Эго содержит два вида саморепрезентаций: внутреннее ядро образа тела с границей, которая обращена внутрь тела и отделяет его от Эго, и внешнего слоя из сенсорно-перцептивных энграмм, которые являются частью границ «телесного Я» (ср.: Bergmann, 1963, обсуждение концептов Федерна).

Если брать за исходную точку образ тела, то сдвиг преимущественно проприоцептивно-энтероцептивного катектирования в сторону сенсорно-перцептивного катектирования периферии является главным шагом в развитии1515
  Широко известная периферическая болевая нечувствительность, так же как и вызывающая панику гиперсензитивность к энтероцептивным («темным») ощущениям, приравниваемая к плохим интроектам у психотиков, является тому доказательством.


[Закрыть]. Мы не осознавали важность этого сдвига, пока не было проведено психоаналитическое исследование ранних детских психозов. Теперь нам известно, что этот главный сдвиг катексиса является базовой характеристикой процесса формирования телесного Эго. Другим параллельным шагом является выброс за пределы границ телесного Я деструктивной, агрессивной энергии, которая не была нейтрализована (ср.: Hoffer, 1950b). Это происходит при помощи защитных образований, таких как проекция.

Внутренние ощущения младенца формируют ядро его самости. Они, видимо, остаются центральной точкой кристаллизации «чувства Я», вокруг которого будет формироваться «чувство идентичности» (Greenacre, 1958; Mahler, 1958b; Rose, 1964, 1966). Сенсорно-перцептивный орган – «периферическая кора Эго», как его называл Фрейд, вносит основной вклад в отмежевание Я от объектного мира. Два вида внутрипсихических структур совместно образуют точку отсчета для самоориентации (Spiegel, 1959).

Внутри общей симбиотической орбиты два партнера, или полюса, диады могут расцениваться как поляризующие процессы структурирования и организации. Структуры, являющиеся производными этих двойных рамок взаимосвязей, представляют собой ту точку отсчета, с которой будет соотноситься весь опыт до того, как в Эго появятся ясные и целостные репрезентации Я и объектного мира (Jacobson, 1964). Шпитц (Spitz, 1965) называет мать вспомогательным Эго младенца. Аналогично мы полагаем, что проявление заботы со стороны партнера, осуществляющего материнские функции, его «первичная материнская поглощенность» в том смысле, который вкладывал в это выражение Винникотт (Winnicott, 1958), является симбиотическим организатором – повивальной бабкой индивидуации и психологического рождения.

Что касается последней части симбиотической стадии, мы полагаем в целом, что первичный нарциссизм идет на спад и постепенно уступает дорогу нарциссизму вторичному. Маленький ребенок воспринимает свое тело, так же как и тело матери, в качестве объекта вторичного нарциссизма. Однако концепция нарциссизма все еще остается довольно неясной, – как в психоаналитической теории, так и в практике, – если мы не уделим внимания превращениям агрессивных влечений.

В ходе нормального развития защитные системы предохраняют тело маленького ребенка от давления орально-садистических импульсов, которое начинает представлять потенциальную угрозу его телесной интегрированности начиная с четвертого месяца (Hoffer, 1950а). Болевой барьер является одним из таких приспособлений. К тому же Хоффер (Hoffer, 1950b) делает особенный акцент на том, что адекватная либидинальная загрузка тела в контексте отношений мать – дитя является важной для развития образа тела.

Только когда тело становится объектом вторичного нарциссизма младенца через материнскую любящую заботу, внешний объект оказывается пригодным для идентификации. Цитируя Хоффера (Hoffer, 1950а, с. 159), начиная с возраста трех–четырех месяцев «первичный нарциссизм уже видоизменяется, но мир объектов, возможно, еще не принял четких очертаний».

Нормальный аутизм и нормальный симбиоз являются предварительными условиями начала нормального процесса сепарации-индивидуации (Mahler, 1967а; Mahler, Furer, 1963а). Ни фаза нормального аутизма или нормального симбиоза, ни какая-либо из субфаз сепарации-индивидуации не может быть полностью замещена последующей фазой. С описательной точки зрения между ними можно усмотреть сходство: они могут быть концептуально отделены друг от друга на основании различий в поведении, но они значительно перекрывают друг друга. Тем не менее с точки зрения развития мы рассматриваем каждую фазу как промежуток времени, в который происходит качественный скачок в психологическом росте индивида. Нормальная аутистическая фаза способствует постнатальной консолидации внеутробного психологического развития. Она содействует постэмбриональному гомеостазу. Нормальная симбиотическая фаза обозначает крайне важную филогенетическую способность человеческого существа взаимодействовать с матерью внутри диффузного диадического образования, создаюшего первичную почву, на базе которой формируются все последующие человеческие взаимоотношения. Фаза сепарации-индивидуации характеризуется постоянным повышением осознания отдельности Я и Другого, которое совпадает в то же время с формированием основ чувства Я, подлинных объектных отношений и с осознанием реальности окружающего мира.

Нормальный аутизм и нормальный симбиоз являются двумя самыми ранними стадиями недифференцированности: первую можно считать безобъектной, а вторую – предобъектной (Spitz, 1965). Эти две стадии имеют место до дифференциации недифференцированной матрицы (Hartmann, E. Kris, Loewenstein, 1949; Spitz, 1965), а именно до того, как произойдет сепарация и индивидуация и зарождение рудиментарного Эго как функциональной структуры (Mahler, Furer, 1963; ср. также: Glover, 1956).

То, что Шпитц называл «предобъектной стадией», мы обозначили как симбиотическую фазу – название, указывающее на уникальное качество, присущее человеческому существованию. Отголоски этой фазы остаются с нами на протяжении всего жизненного цикла.