Текст книги "Чингисхан. Человек, завоевавший мир"

Тоорил мобилизовал все силы для того, чтобы начать массированную кампанию против меркитов, пока к ним на помощь не пришли союзники. По некоторым оценкам, кереиты могли выставить армию численностью 500 000 человек. Хотя мы имеем дело с явным преувеличением, это было, без сомнения, большое и могущественное племя. Тэмуджин подключился к набегу Тоорила на земли меркитов. «Коалиция» переправилась через реку Чихой и на протяжении многих месяцев – вероятно, в 1180–1181 годах – вела кровопролитные сражения{215}215
  Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 279–281; Rachewiltz, Commentary p. 421.


[Закрыть]. Детали – невразумительные и смутные; источники почти наверняка смешивают различные кампании Тэмуджина против меркитов, однако исход очевиден: сокрушительная победа Тоорила и Тэмуджина. Тохтоа-беки и его братья понесли тяжелые, если не фатальные, потери, им пришлось рассеяться и превратиться в партизанские банды. Они, вообще, могли бы полностью исчезнуть, если бы Тэмуджин, огорчая союзников, внезапно не вышел из борьбы, заявив, что у него слишком большие потери{216}216
  SHC pp. 38–39.


[Закрыть]. В действительности Тэмуджин, уже вынашивавший планы завладеть всей Монголией, не хотел, чтобы кереиты наращивали могущество.

Бортэ вызволили, но обнаружили, что она беременна. Она была отдана в качестве награды Чилгер-боко, младшему брату умершего Эке-Чиледу (у которого Есугей и похитил Оэлун). Ее мать тоже подверглась унижениям: ей пришлось быть «женой» худородного меркита. Оскорбляло не сексуальное, а социальное осквернение. Используя, по описаниям, «разные методы» (пытки?), Тэмуджин выяснил имена всех трехсот налетчиков, казнил, забрал в рабство их жен и наложниц{217}217
  SHO pp. 91–92; SHR p. 41; Rachewiltz, Commentary p. 428.


[Закрыть]. Беременность Бортэ очень тревожила Тэмуджина, и позднее он приказал придворным хронистам переписать историю. Рашид ад-Дин, арабский историк, приняв их пропагандистскую версию за чистую монету, сочинил легенду о том, что она уже была беременная, когда меркиты брали ее в плен. Согласно этой легенде, меркиты сразу же отправили Бортэ к Тоорилу, предлагая мирные переговоры. Когда Тэмуджин вышел из войны, советники Тоорила уговаривали его изнасиловать Бортэ в знак возмездия, а он отослал ее Тэмуджину. Вся эта история являет собой полнейший вымысел, нацеленный на то, чтобы скрыть позор Бортэ и незаконнорожденность ребенка. Даже «Тайная история» не решилась воспроизвести небылицу{218}218
  SHC pp. 43–47. As Ratchnevsky tersely comments: ‘Rashid’s version is implausible’ (Genghis Khan p. 35).


[Закрыть]. Тем не менее ребенка Чилгер-боко, рожденного, вероятно, в 1182 году, Тэмуджин признал собственным сыном и нарек Джучи.

Одним из непредвиденных последствий войны с меркитами стало воссоединение Тэмуджина с другом детства Джамухой. Его давний приятель давно примкнул к Тоорилу по тем же причинам, которые привели Тэмуджина к вожаку кереитов, и, узнав, что Тоорил опекает Тэмуджина, вдруг вспомнил о побратимстве.

Джамуха, теперь уже предводитель джадаратов, тоже не раз попадал в трудное положение, как и его друг. В юности его похитили и поработили меркиты; он бежал, сформировал отряд воинов, но, поняв, что меркиты слишком могущественны, вызвался верно служить Тохтоа-беки, добившись прощения за прежнее «преступление» – то есть побег. Одним из условий альянса было предоставление права содержать тридцать персональных стражей. Необычайно сметливый, Джамуха смог войти в полное доверие к Тохтоа-беки, убедив его в том, что он умнее всех его советников (в чем он, возможно, был прав){219}219
  SHC pp. 39–42.


[Закрыть].

Рашид ад-Дин показывает молодого человека в действии. Однажды Джамуха разглядел гнездо куропатки в высокой траве и тайно пометил это место. На следующий день, проезжая здесь же на конях с сановниками из ближайшего окружения хана, он сказал, что год назад видел гнездо куропатки, и ему интересно проверить, остались ли какие-нибудь следы. «Давайте посмотрим, сохранилось ли гнездо, а, может быть, и куропатка уже вывела птенцов», – предложил Джамуха с невинным видом. Меркитские сановники приблизились к указанному месту, и из травы вдруг вылетела куропатка, а в гнезде запищали птенцы. Сановники изумились: «Как можно запомнить неприметное место в траве и найти его через год!»{220}220
  RT i p. 107.


[Закрыть]

Этой истории подивился и Тохтоа-беки. А фокус с гнездом был детской игрой в сравнении с coup de théatre[23]23
  Неожиданная развязка, сенсация, трюк (фр.).


[Закрыть], устроенном Джамухой потом. Заметив, что стражники у шатра Тохтоа-беки расслабились, он подучил своих дружинников напасть на опешившего хана. Джамуха спокойно объяснил ему, что сделал это только для того, чтобы показать, насколько негодная у него охрана{221}221
  RT i pp. 107–108.


[Закрыть]. Тохтоа-беки, поняв, что с такой охраной его могли легко убить, осыпал Джамуху словами благодарности, но выразил неудовольствие, когда Джамуха потребовал подписать и засвидетельствовать грамоту, освобождавшую его от всех вассальных обязательств. В шатре назревал скандал. Джамуха сказал хану, что у него простой выбор: сделать то, что от него требуют, или умереть. Тохтоа-беки видел, что Джамуха не блефовал, и предпочел сохранить себе жизнь{222}222
  Ratchnevsky, Genghis Khan p. 36.


[Закрыть].

Однако с самого начала военной кампании против меркитов Джамуха с пренебрежением отнесся к Хасару и Бельгутаю, эмисарам Тэмуджина, посланным с предложениями о совместных действиях{223}223
  SHO pp. 85–87; SHR рр. 35–36.


[Закрыть]. Впечатление ненадежности и непредсказуемости вскоре еще больше усилилось. Двадцать тысяч всадников Тоорила должны были соединиться с рекрутами Тэмуджина на восточном склоне Бурхан-Халдуна, но Джамуха отказался подойти и потребовал, чтобы союзники пришли к нему, стоявшему тогда у истоков Онона. Из-за его каприза Тоорил совершил два больших перехода – сначала к Тэмуджину, а затем к лагерю Джамухи. И Тэмуджина и Тоорила удивило то, что Джамуха привел столько же воинов, сколько было и у них, а потом еще и отругал обоих за опоздание на три дня{224}224
  SHO pp. 87–90; SHR pp. 37–39; Rachewiltz, Commentary p. 417.


[Закрыть].

Джамуха явно был доволен тем, что Тэмуджин досадил Тоорилу, когда преждевременно вышел из войны с меркитами, и присоединился к «анде» после раскола. Они отошли к лагерю Джамухи на реке Онон, а Тоорил отправился на свою базу на реке Тола через долину Хокорту в нагорье Большой Хэнтэй{225}225
  Rachewiltz, Commentary p. 435.


[Закрыть]. Затем последовали незабвенные полтора года нераздельной совместной жизни, когда молодые люди не отходили друг от друга, подобно библейским Давиду и Ионафану. Они обменялись золотыми поясами и великолепными скакунами. Молодые люди с нежностью вспоминали о детстве, вместе охотились, пили кумыс, блудили и, как повествует «Тайная история», «спали под одним стеганым одеялом»{226}226
  SHC pp. 52–53; SHO pp. 95–96; SHR pp. 44–45; SHW p. 262.


[Закрыть].

Подобное «сердечное согласие» кажется странным, особенно после откровенно прохладного отношения, которое выказывал Джамуха своему «анде» во время меркитской кампании. Кочевники редко сожительствовали подобным образом. Предполагается, что Тэмуджин нуждался в поддержке друга, у которого в то время было гораздо больше сподвижников. Но чем руководствовался Джамуха?{227}227
  V V Bartold, ‘Chingis-Khan,’ in Encyclopaedia of Islam (1st ed., repr. 1968 v pp. 615–628 (at p. 617)); Vladimirtsov, Le regime social pp. 107–108; Vladimirtsov, Genghis Khan p. 130.


[Закрыть] Бортэ, не любившая Джамуху и не доверявшая ему, предупреждала мужа, что им пользуются как пешкой в игре за достижение своих целей – с ней была согласна и Оэлун, – но Тэмуджин отвергал их подозрения, как чисто женские причуды{228}228
  Grousset, Conqueror of the World p. 67.


[Закрыть].

Неожиданно, после полутора лет гармонии, изъявления нежных чувств и дружбы, возможно в 1183 году, Джамуха затеял ссору, заговорив в дельфийской манере о том, что его «коневодческие интересы» приносятся в жертву «овцеводам» Тэмуджина{229}229
  SHO pp. 96–97; SHR pp. 44–46.


[Закрыть]. Безусловно, в этом обвинении можно разглядеть и тот факт, что Тэмуджин даже после победы над меркитами все еще оставался относительно беден конями.

Но чем можно объяснить гнев Джамухи? Некоторые историки считают, что причина кроется в распределении пастбищ: соплеменники осуждали Джамуху за то, что от дружбы больше выигрывает Тэмуджин. По мнению других авторов, Джамуха корил товарища за то, что он чрезмерно озабочен проблемами мира, а надо воевать, чтобы реализовать свои амбиции. Самым эксцентричным предположением была гипотеза советских историков, выдвинутая в начале XX века и утверждавшая, что Тэмуджин и Джамуха представляли антагонистические социальные группы в примитивной классовой борьбе, в которой Тэмуджин отстаивал интересы аристократии, а Джамуха бился за народ{230}230
  Vladimirtsov, Le regime social pp. 105–107.


[Закрыть]. Даже следуя этой логике, все было скорее наоборот. Одним из преимуществ Тэмуджина было именно то, что он продвигал своих людей в соответствии с принципами меритократии, то есть по их способностям, тогда как Джамуха придерживался старых олигархических традиций. Нам остается предложить свой вариант. Может быть, Джамуха следовал каким-то эзотерическим, квазигностическим ощущениям, нам неизвестным. Но тогда почему сам Тэмуджин назвал взрыв эмоций друга «загадкой»?{231}231
  As Rachewiltz sagely remarks, ‘If neither Temujin nor his wife could understand Jamuga’s poetic riddle, what hope have we, who are so far removed from that culture, to understand what was the real meaning of those words?’ (Rachewiltz, Commentary p. 442).


[Закрыть] Возможно, права Бортэ. Джамуха дожидался своего часа и высказался, когда почувствовал себя достаточно уверенным в своих силах и понял, что Тэмуджин ему больше не нужен. В таком случае у Тэмуджина было несколько вариантов ответа, но Джамуха оставлял за собой право не согласиться с любым из них{232}232
  Owen Lattimore, ‘Chingis Khan and the Mongol Conquests,’ Scientific American 209 (1963) pp. 55–68 (at p. 62); Lattimore, ‘Honor and Loyalty: the case of Temujin and Jamukha,’ in Clark & Draghi, Aspects pp. 127–138 (at p. 133).


[Закрыть]. Можно выдвинуть и такое предположение: двое молодых людей были вовлечены в очень тяжелую межличностную борьбу. На самом высшем уровне конфликт заключался в разрешении кардинальной проблемы – кто из них объединит всю монгольскую нацию?

Какими бы ни были истинные причины, разногласия оказались непримиримыми. Тэмуджин с ближайшими родичами и сподвижниками ночью откочевал и расположился лагерем на новом месте у реки Кимурха. Вскоре после внезапного и неожиданного раскола все монгольские кланы, кроме тайджиутов, созвали высший совет, на котором окончательно обозначились расхождения мнений и намерений. Разделительная линия в основном определялась возрастом: старейшины племен хотели создать новую федерацию кланов во главе с Джамухой, молодые воины выступали против этих замыслов.

Тэмуджин притягивал к себе прежде всего тех, кто стремился порвать со строгостями кланового режима, построенного на родственных связях. С начала шестидесятых годов XII века в степях фактически, выражаясь словами Гоббса, шла «война всех против всех»: тайджиуты враждовали с борджигинами, не прекращались интервенции татар, союзников цзиньцев, набеги меркитов, противоборство между кереитами и найманами. Для молодых монголов Тэмуджин был олицетворением новых веяний, лидером, чье обаяние подтверждалось военными победами и богатыми трофеями и чьи слова не расходились с делами{233}233
  Grousset, Empire pp. 201–202; Gumilev, Imaginary Kingdom pp. 143–145.


[Закрыть]. Но другой стороной новой жизненной модели стала одержимость демонстрацией мужественности и готовности к насилию, а вооруженные грабежи и изнасилования поощрялись как свидетельства истинного мачо. Для молодежи все разговоры о создании новой конфедерации означали лишь нескладные попытки залить молодое вино в старые мехи.

Возник острый конфликт между сторонниками Джамухи и Тэмуджина. Джамуха убеждал всех, что не он инициировал разрыв, его спровоцировали Алтан и Хучар, дядья Тэмуджина, всегда его ненавидевшие. Источники сообщают о 13 000 воинов, вставших на сторону Тэмуджина, хотя вряд ли можно полагаться на достоверность сведений в монгольских источниках, заслуживших репутацию ненадежных{234}234
  The numbers mentioned in the Secret History are unreliable for a number of reasons: 1) the author embellished with poetic licence and routinely inflated the size of armies; 2) the author anachronistically projected back into the twelfth century names, titles, technologies and modalities that belonged to an era fifty years in the future; 3) numbers in Mongol histories have a mystical or symbolic significance and therefore cannot be taken seriously for historical research. See Larry Moses, ‘Legends by Numbers: the symbolism of numbers in the Secret History of the Mongols,’ Asian Folklore Studies 55 (1996) pp. 73–97 and Moses, ‘Triplicated Triplets: the Number Nine in the Secret History of the Mongols,’ Asian Folklore Studies 45 (1986) pp. 287–294.


[Закрыть]. Тэмуджин, отличавшийся организационными и административными способностями, разделил своих сподвижников на тринадцать станов, или «куреней». В первый курень вошли сам Тэмуджин, его сыновья, телохранители и близкие друзья; второй курень состоял из братьев Тэмуджина и их окружения; остальное воинство распределялось по кланам: джуркины (юркины), баяуды, джалаиры, баарины и так далее. Примечательно, что некоторые прежние сторонники Джамухи перешли к Тэмуджину, верно рассчитав, кто одержит победу{235}235
  For exhaustive detail on the Thirteen see Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 35–37, 53–135. See also Louis Ligeti, ‘Une ancienne interpolation dans I’Altan Tobci,’ Acta Orientalia Academiae Scientiarum Hungaricae 26 (1972) pp. 1–10.


[Закрыть]. Во всех куренях в обязательном порядке велась боевая подготовка, и скоро в них практически не осталось мужчин, не владевших оружием. Тэмуджин заставлял курени состязаться друг с другом в боевом искусстве и даже устраивал учебные бои, которые нередко перерастали в настоящие сражения с кровопролитием. Уже тогда определились первые наметки его будущих знаменитых реформ: он назначил самых доверенных людей мечниками, колчаноносцами, завхозами, отвечавшими за провизию, напитки, овец, лошадей, шатры и повозки. Тэмуджин ввел и новую систему расстановки юрт – не по схеме равномерной решетки, а в виде лаагера – концентрически расположенного лагеря с юртой вождя и его семьи в центре{236}236
  SHO p. 104; SHR p. 152; Buell, Dictionary p. 159.


[Закрыть].

Активность, которую проявлял в этот период Тэмуджин, резко контрастирует с инертностью его соперников. Тоорил предстает в источниках как человек вероломный, корыстный, вялый, хотя в целом и добродушный, но довольно тупоумный и склонный к компромиссам, что противники без вариантов принимали за слабость{237}237
  SHO pp. 127–128, 150–154, 177; SHR pp. 74–75, 96–100, 123–124.


[Закрыть]. Джамуха изображается человеком, безусловно, способным, в пределах степных норм морали честным и порядочным, но и каверзным интриганом, переменчивым и легко бросающим друзей. У него были сильные позиции, его поддерживали тайджиуты, джелджуты, арулаты, ниргин-унгираты, но в долгосрочном плане его положение было шаткое: Тэмуджин создавал единый esprit de corps[24]24
  Дух команды, солидарности (фр.).


[Закрыть], а Джамуха сохранял традиционное племенное размежевание, назначал командиров в соответствии с социальным рангом, а не талантами, и не желал, по примеру Тэмуджина, включать в офицерское сословие пастухов, считая их infra dig[25]25
  Infra dignitatem (лат.) – дурная слава; плохая репутация.


[Закрыть]{238}238
  SHO p. 90; SHW p. 263.


[Закрыть].

Еще одно преимущество Тэмуджину давали люди, встававшие под его знамена. К нему пришел костяк аристократии борджигинов, в том числе и его дядя по отцу Даритай, никогда прежде не питавший дружеские чувства к племяннику. В числе сторонников оказались Сэчэ-беки, правнук Хабул-хана, вождь клана джуркинов (и джуркины и борджигины считали своим прародителем Хабул-хана), его брат Тайчу, Хучар-беки, сын Негун-Тайши, старшего брата Есугея, и Алтан-отчигин, сын Хутул-хана, а это означало, что Тэмуджина поддерживали наследники последних двух правителей объединенной монгольской нации, хотя нельзя исключать и того, что на данный момент они выступили в его поддержку, думая, что он покладистее, чем своенравный Джамуха, и им легче управлять. В то же время в их солидарности таилась и опасность: у старших по возрасту соплеменников имелось больше оснований для претензий на избрание ханом борджигинов{239}239
  Grousset, Empire; Vladimirtsov, Le regime social p. 101.


[Закрыть]. Один из представителей старшего поколения, невероятно тщеславный Хорчи, вождь бааринов, объяснил свое желание примкнуть к Тэмуджину небесными знамениями, предсказавшими, что именно он станет великим ханом монгольской нации. Тэмуджин, польщенный и выражением солидарности, и панегириком, пообещал в случае победы дать Хорчи целый тумен[26]26
  Тумен – наиболее крупная организационная тактическая единица монгольского войска XIII–XV век. – Прим. пер.


[Закрыть]. Хорчи, вдохновившись, сказал, что вдобавок к войску он хотел бы получить тридцать молодых женщин, очень красивых и персонально им отобранных; Тэмуджин пообещал исполнить и это пожелание{240}240
  SHO pp. 99–100; SHR p. 48. When he conquered the Turned later, Temujin actually made good on this promise (SHO pp. 195–196; SHR p. 138).


[Закрыть]. Даже двуликий Мунлик снова поменял предпочтения и переметнулся на его сторону.

Тэмуджин как магнитом притягивал одаренных людей. Младший брат Боорчу тоже перешел к нему из племени арулат, еще одним славным соратником стал Джэлмэ, представитель лесного народа урянхайцев, сын кузнеца Джарчигудая{241}241
  SHO p. 78; SHR p. 30; Atwood, Encyclopedia p. 9; Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 155, 164, 340–341.


[Закрыть]. Подростком вступил в отряды Тэмуджина будущий полководец Мухали, поверивший в народную молву о его великом предназначении{242}242
  Martin, Rise of Chingis Khan p. 66.


[Закрыть]. Второй такой же военный гений у Тэмуджина появился благодаря стараниям Джэлмэ. Его младший брат Субэдэй пришел в лагерь Тэмуджина десятилетним наивным мальчишкой, выросшим в тайге среди оленей и никогда прежде не видевшим степей. Он не умел ездить верхом на лошадях, охотиться и драться, то есть не владел ни одним из присущих монголам с детства навыков, а мог лишь бойко прокатиться на коньках по льду{243}243
  Grousset described the Uriangqai’s skates as follows: ‘Small, well-polished bones tied to their feet with which they speed so swiftly over the ice that they catch animals in the night’ (Empire pp. 579, 582).


[Закрыть]. Но он был смышленый малый и все схватывал на лету. В роли фактотума, доверенного лица, поставленного охранять шатер Тэмуджина, Субэдэй в совершенстве освоил технику монгольского воина. Возвысился он до военного советника и полководца не без содействия брата Джэлмэ, которого Тэмуджин называл своим вторым самым верным нукером после Боорчу{244}244
  For Subedei’s early life see Abel-Remusat, Nouveaux melanges ii p. 97; Hildinger, Story of the Mongols p. 65; Gabriel, Subotai pp. 1–5.


[Закрыть]. Тэмуджин обладал полезной для любого правителя способностью распознавать истинные таланты: уже тогда он устраивал совещания по принципу «мозгового штурма» для обсуждения особо важных проблем, любил сталкивать в этих целях Бельгутая и Боорчу{245}245
  SHO p. 76; SHR p. 28.


[Закрыть].

Можно сказать, команда сподвижников, поверивших в исключительность Тэмуджина, и избрала его ханом борджигинов в 1186 году. Главными заводилами были Сэчэ-беки, Алтан и Хучар, действовавшие в соответствии с классической формулой осознания объективной необходимости. Ханский пост был предложен вначале Хучару и Алтану, и Тэмуджин дал понять, что согласится на выдвижение своей кандидатуры только в случае их отказа. Они, конечно, отказались от такой чести, и причины были очевидны. Оба непоправимо опозорились у озера Буир в 1161 году и сейчас прекрасно осознавали, что вне зависимости от того, кто станет правителем племени, подлинным лидером все равно будет Тэмуджин. Хучар и Алтан ушли от Джамухи, опасаясь его властолюбия и надеясь на то, что смогут манипулировать Тэмуджином (в чем, как им скоро стало ясно, они ошибались){246}246
  Vladimirtsov, Genghis Khan p. 33.


[Закрыть]. Кроме того, Тэмуджин имел все данные для того, чтобы исполнять миссию хана: он доказал полководческие способности в кампании против меркитов, пользовался благорасположением Тоорила и кереитов, чем не мог похвастаться ни один другой претендент (сам Тоорил и выдвигал его кандидатуру){247}247
  SHC p. 58.


[Закрыть], и уже приобрел большую популярность, обогащая сподвижников трофеями и добычей.

Как бы то ни было, присяга, приносившаяся новому хану его сподвижниками, обязывала их доказывать верность только на войне и на охоте и уступать ему первый улов плененных женщин; никаким образом они не должны были признавать его феодалом – это станет необходимостью лишь через двадцать лет. Избрание Тэмуджина ханом имело огромное символическое значение, несмотря на отсутствие тайджиутов и других могущественных кланов. Тэмуджин был первым ханом, получившим этот титул нетрадиционным путем. Он не был ни наследственным царевичем, ни общенародным избранником и всегда оставался «ханом на испытательном сроке»: даже те, кто приносил ему присягу ограниченной верности, могли уйти от него при первых признаках осложнений. Он был аутсайдером, вознесшимся на вершину власти вопреки всем существовавшим нормам и нестандартным начальным возможностям. Тэмуджин, младший партнер Тоорила, не имел ни твердой племенной поддержки, ни традиции или модели создания степной империи (последняя степная империя уйгуров исчезла почти четыре столетия тому назад), и перед ним зияла пропасть полной неизвестности. Для формирования прочной политической базы он должен был одержать впечатляющие победы на полях сражений, а это означало рисковать своей жизнью{248}248
  Barfield, Perilous Frontier pp. 187–188.


[Закрыть]. Одно это обстоятельство могло в любой момент оборвать его жизненный путь.

Глава 3. Триумфы Тэмуджина

1186 год был вдвойне радостным для Тэмуджина. Он стал не только ханом борджигинов, но и отцом своего первого ребенка. Жена родила второго сына – Угэдэя, зачатого от самого Тэмуджина. Но ему не дали пожить спокойно. Джамухе не понравилось его возвышение, и он искал повода для того, чтобы поставить на место «анду». Казус белли появился на следующий год. Тайчар, брат Джамухи, выкрал несколько породистых лошадей у Джочи-Дармалы, друга Тэмуджина, а он в отместку застрелил конокрада из лука{249}249
  SHO p. 106; SHR p. 53; SHW p. 266.


[Закрыть]. Джамуха расценил убийство брата как объявление войны борджигинами, собрал войско и приготовился к сражению. Согласно источникам, у него насчитывалось 30 000 воинов, а у Тэмуджина – 13 000. Эти данные преувеличены, по крайней мере, в три раза, хотя вполне допустимо, что соотношение сил было примерно три к одному в пользу Джамухи. Страшная кровопролитная битва произошла у Далан-Балджута («семьдесят болот»), неустановленного местечка, располагавшегося, возможно, в междуречье Керулен и Сенгур.

Джамуха выиграл сражение, но это была пиррова победа, после которой на него нахлынула апатия{250}250
  ibid.; Rachewiltz, Commentary pp. 475–476.


[Закрыть]. Он загнал отступавшего Тэмуджина в теснину возле реки Онон, но, как обычно, действуя вяло и нерешительно всякий раз, когда Тэмуджин оказывался у него в руках, не стал его дожимать и позволил сопернику уйти. Однако именно с этой битвой связывают чудовищную расправу, которую он якобы совершил после ее окончания. Полагают, что Джамуха, обозленный на джуркинов, перешедших на сторону Тэмуджина, приказал заживо сварить в котлах семьдесят предводителей этого рода{251}251
  Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 135–137.


[Закрыть]. Бытуют подозрения, что историю с котлами придумали пропагандисты борджигинов; предполагается, что Джамуха лишь совершил ритуальное жертвоприношение семидесяти волков{252}252
  Denis Sinor, ‘The Legendary Origin of the Turks,’ in Zygas & Voorheis, eds, Folklorica pp. 223–257 (at pp. 243–246).


[Закрыть].

Какой бы ни была подлинная история, битва при Далан-Балджуте навредила репутации Тэмуджина. Повествование источников о том, как много сподвижников Джамухи, возмущенных жестокой казнью, покинули его и перешли к Тэмуджину, вероятно, отражает неуклюжую попытку автора «Тайной истории» закамуфлировать реальные факты, свидетельствовавшие о массовом дезертирстве от Тэмуджина. Примечательно, что источники прерывают повествование сразу же после битвы и не возобновляют его до 1195 года.

Эта историческая лакуна объясняется по-разному. Некоторые авторы указывают на то, что все отображение раннего периода жизнедеятельности Тэмуджина и в «Тайной истории», и в сочинении Рашида ад-Дина основано на неточных датах и неверной последовательности событий: в действительности описываемые события происходили на протяжении гораздо большего времени, поэтому-де и образовался пробел, относящийся к 1187–1195 годам{253}253
  Buell, Dictionary pp. 9–11.


[Закрыть]. Другие историки гораздо убедительнее утверждают, что Тэмуджину пришлось начинать с нуля и сызнова наращивать военную мощь. С этой точки зрения допустимо, что какое-то время он командовал партизанскими действиями на службе у цзиньцев, разочаровавшихся в жандармской полезности татар, но такой вариант изложения событий подавлялся, поскольку портил былину о герое. Или, что еще более правдоподобно, он скрылся в Китае изгнанником, служил цзиньцам и жил там восемь лет, ожидая, когда пробьет его час{254}254
  Ratchnevsky, Genghis Khan pp. 49–50, 235.


[Закрыть].

Вне зависимости от интерпретаций ясно, что в эти годы Тэмуджина постигли неудачи. Они сказались и на положении Тоорила. Без поддержки Тэмуджина у него не было достаточных сил для борьбы сразу с несколькими противниками: найманами, татарами, меркитами, тайджиутами, собственными дядей и братом. Вскоре после побега на юг Тэмуджина уезжать в изгнание пришлось и Тоорилу. Некоторые историки полагают, что он присоединился к Тэмуджину и тоже служил цзиньцам, однако другие свидетельства подсказывают более приемлемый вариант странствий. Положение Тоорила как предводителя кереитов всегда было шатким из-за непримиримой вражды со стороны брата и дяди Эрке-Хары, в сущности агента найманов{255}255
  It was not just Temujin who had to endure hostility from brothers and uncles.


[Закрыть]. Почти сразу же после разгрома Тэмуджина под Далан-Балджутом ярые оппоненты свергли и Тоорила. Он мог вначале уехать к цзиньцам в Китай, но в действительности стремился пробиться в западное Каракитайское ханство. Оказавшись там, он каким-то образом собрал войско мятежников, выступил против правителя, потерпел поражение и бежал. Направляясь на восток с бандой настоящих головорезов, он опустошил земли уйгуров и затем осел в тангутском царстве Си Ся. Возможно, некие семейные контакты (один из его братьев много лет провел у тангутов) помогли ему создать там надежную базу: некоторые источники утверждают, что он был в Си Ся дважды – когда шел в Каракитай и когда возвращался оттуда{256}256
  Wittfogel & Feng, Liao p. 648.


[Закрыть]. Тангуты вначале проявили гостеприимство, но люди Тоорила, злоупотребляя хлебосольством, начали грабить местное население. Из Си Ся Тоорила тоже изгнали, он вернулся в Монголию и, прячась в горах, занимался разбоем. Есть одно обстоятельство в истории Монголии периода 1187–1195 годов, которое не мог или не хотел объяснить ни один летописец: почему в отсутствие своих главных соперников Джамуха так и не стал гегемоном? Может быть, слишком могущественными оказались тайджиуты Таргутая или найманы.

Эти восемь лет прошли быстро. Практически единственным свидетелем этого мутного периода можно считать Субэдэя, которому было одиннадцать лет, когда началось изгнание, и исполнилось девятнадцать, когда оно закончилось. Все эти годы юноша демонстрировал и непритязательность, и определенные амбиции. Вполне вероятно, что как протеже Джэлмэ он присутствовал на военных совещаниях и мог усвоить особенности монгольского военного планирования и человеческой психологии{257}257
  Gabriel, Subotai p. 9.


[Закрыть]. «Тайная история» дает нам представление о том, какие чувства он испытывал, стремясь понравиться Тэмуджину. Вот как он изъявлял желание служить хану-изгнаннику:

«Я буду как крыса гнать к тебе людей. Я буду как черный ворон собирать огромные стаи. Как войлочная попона, укрывающая спину лошади, я соберу воинов, прикрывающих тебя. Как войлочное покрывало, оберегающее юрту от ветра, я наберу армии, которые защитят твой шатер»{258}258
  SHO p. 103; SHR pp. 50–51.


[Закрыть].

Возврат к власти в Монголии стал возможен в значительной мере благодаря расколу между цзиньцами и татарами. Их взаимоотношения всегда были сложными еще и потому, что татары иногда восставали против собственных предводителей и растаскивали имущество, если рейды не приносили удовлетворения. В 1195 году цзиньцы назначили унгиратов в качестве объекта для кампании усмирения: действительные причины – неизвестны; возможно, из-за того, что они обитали рядом с северной китайской границей и проявляли желание отказаться от статуса вассалов-данников. Цзиньцы пригласили татар на роль союзников в проведении военной кампании. Унгиратов разгромили, но чрезмерно жадный и заносчивый татарский предводитель по имени Сечу выразил недовольство тем, как цзиньцы поделили добычу. В результате между напарниками произошла яростная сеча. Татарам нанесли поражение и оттеснили к северу. Но цзиньцы потеряли так много людей, что унгираты воспользовались их слабостью и восстали снова. В феврале 1196 года они сокрушили армию цзиньцев{259}259
  Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 196–207.


[Закрыть].

Тэмуджин, обладавший не только полководческими наклонностями, но и политическим чутьем, решил занять место татар, утихомирить унгиратов и навязать войну мятежнику Сечу. Он явно склонял императора цзиньцев к тому, чтобы признать его союзником, но «сын небес» игнорировал наглое предложение варвара. Тэмуджин тогда изложил свое предложение китайскому командующему на границе, который не был столь брезгливым и к тому же нуждался в помощи. Совместная цзиньско-монгольская экспедиция отправилась на север, вступила в сражения с татарами, нанесла им серию сокрушительных поражений в долине реки Ульджа. В одном из столкновений погиб татарский царевич Мэгужин{260}260
  For the planning of the campaign see Pelliot, ‘L’edition collective des oeuvres de Wang Kono-wei,’ T’oung Pao 26 (1929) pp. 113–182 (at pp. 126–128). For the military aspects see Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 192–200.


[Закрыть].

Наконец, Тэмуджин мог сказать, что отомстил за отца. Захваченные богатства и сокровища ошеломляли. Для себя Тэмуджин отложил детскую люльку из серебра и несколько роскошных одеял, украшенных жемчугом{261}261
  Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 202–203.


[Закрыть]. Прослышав о величайшем триумфе названого сына, Тоорил направил ему послание, предлагая встречу. Они действительно встретились в строго засекреченном месте, куда Тэмуджин должен был преодолеть трудный путь от истоков Керулена. Судьбы этих двух предводителей круто переменились. Во власти теперь был Тэмуджин, а Тоорил оказался в роли бедного просителя. Но Тэмуджин проявил великодушие, привез его в свой лагерь, устроил небольшое пиршество и пообещал восстановить во власти{262}262
  Ratchnevsky, Genghis Khan p. 235 claims this location was at 43° N109° E.


[Закрыть]. Похоже, что еще предстояла борьба с оппозиционной фракцией в среде кереитов, хотя известно, что к 1197 году Тоорил уже снова был их признанным вождем{263}263
  SHO pp. 108–110; SHR pp. 57–58; Hambis, Genghis Khan pp. 47, 57; Pelliot & Hambis, Campagnes pp. 195–199.


[Закрыть].

Командующий цзиньцами Ваньянь Сян[27]27
  Другое написание – Вангин-Чинсян. – Прим. пер.


[Закрыть], посоветовавшись с императором, провозгласил, что его союзников следует наградить китайскими титулами за участие в разгроме татар. Самого высокого звания удостоился Тоорил, нареченный князем, Ван-ханом или Он-ханом. Тэмуджину достался менее значимый титул. По иронии или случайно, Тоорил стал триумфатором событий, в которых не участвовал, в то время как действительный автор победы удостоился чести, равной, по китайским понятиям, званию «военного комиссара»{264}264
  Pelliot, Notes sur Marco Polo i pp. 291–295.


[Закрыть]. Возникает вопрос: почему цзиньцы, знавшие реальное положение вещей, сознательно принизили роль Тэмуджина, возвысив Тоорила? Иногда объясняют это явное противоречие тем, что Тоорилу присвоили звание Он-хана позднее и за какие-то иные заслуги (правда, никогда не указывается их характер). Наиболее вероятную причину можно обнаружить в том, что цзиньцы уже поняли угрожающие способности Тэмуджина, не желали иметь дело с еще одним Сечу, тогда как Тоорил был для них давно знакомой, понятной и достаточно надежной личностью, можно сказать, их «глазами и ушами» в Монголии. Все же, что бы ни думали цзиньцы о Тэмуджине и какими бы эпитетами его ни награждали, реальность была такова, что он стал гораздо более важной политической фигурой в Монголии, чем Тоорил, превосходя его во всех отношениях – интеллектуальном, стратегическом и военно-дипломатическом{265}265
  Ratchnevsky, Genghis Khan pp. 52–53.


[Закрыть].

Триумфальная кампания против татар принесла несколько важных побочных результатов. Расправившись с ними, Тэмуджин почувствовал в себе достаточно сил для того, чтобы обрушиться и на меркитов, окрепших за время его пребывания у цзиньцев. В 1197 году он решил испытать Субэдэя, которому исполнился двадцать один год, и доверить ему самостоятельную военную операцию. Субэдэй превзошел все ожидания. Урянхаец лазутчиком проник в лагерь меркитов (лицедействовать ему помогало то, что он не был монголом) и вызнал военные замыслы противника.

Победа досталась легко{266}266
  Abel-Remusat, Melanges p. 90.


[Закрыть]. Еще молодым человеком Субэдэй проявил недюжинный военный талант, понимание проблем штабного обеспечения, тактики и стратегии. В нем острый ум сочетался с душой заядлого игрока (почти как у Наполеона), и он был мастером моментальной мобилизации, сосредоточения и рассредоточения войск, что позволяло всегда добиваться местного преимущества.

Тэмуджин сознательно 90 процентов поживы, добытой в кампании, отдал Тоорилу, чтобы помочь ему{267}267
  Ratchnevsky, Genghis Khan p. 56.


[Закрыть]. Покорив татар и меркитов, Тэмуджин получил возможность искоренить внутреннюю оппозицию. Ему давно досаждал клан джуркинов во главе с Сэчэ-беки, людей, как он сам говорил, «злых, высокомерных, бездушных и наглых»{268}268
  SHO pp. 113–114; SHR p. 61.


[Закрыть]. Разными авторами обычно описывается один пример непослушания и свары, который вследствие ужасающей неопределенности дат в «Тайной истории» нам трудно соотнести с каким-то конкретным временем, и остается лишь предположить, что данный случай имел место в период китайского изгнания. Инцидент произошел на пиршестве, и его инициаторами были женщины. Старухи Хориджин, мать Сэчэ-беки, и Хуурчин, жена Сорхату, основателя рода, возмутились вопиющим нарушением этикета, когда чашу с кумысом сначала поднесли не им, а молодой жене Бельгутая, единокровного брата Тэмуджина{269}269
  RT i pp. 163–164; SHO pp. 107–108, SHR p. 55.


[Закрыть]. Сэчэ-беки и его компания, включая распорядителя Бури-боко, уже изрядно подвыпили, распалились и начали оскорблять и даже приставать с кулаками к родичам Тэмуджина. Скоро разгорелась настоящая баталия. В ход пошло все, что попадалось под руку: горшки, кастрюли, чайники, сучья, сорванные с деревьев. Драчуны действовали как боевыми топорами мутовками, так и бурдюками с кумысом. Бури-боко ранил в плечо Бельгутая, чем окончательно прогневал Тэмуджина. Дипломатичный Бельгутай попытался урезонить брата, уговаривая, что глупо разрывать альянс из-за ерундовой раны, но Тэмуджин не мог стерпеть оскорбительной выходки гостей. Он приказал страже прогнать джуркина с пиршества{270}270
  SHW pp. 267–268.


[Закрыть].