Текст книги "Когда конец близок"

Глава 4. Вещи покойника

Кабинет доктора не был большим, но, благодаря царившим здесь чистоте и порядку, выглядел он довольно просторным. Из мебели в комнате стояли бюро, кушетка для осмотра больных и три стула. На стене над газовым камином висело несколько мрачных сатирических рисунков в стиле восемнадцатого века с изображением несчастных на смертном одре, вынужденных позвать за врачом. Страдальческое выражение лица умирающих и зловещий вид хирургических инструментов вызывали, наверное, противоречивые чувства у пациентов доктора Хардина. Похоже, покойный обладал своеобразным чувством юмора.

Бюро было заперто, но Паркин достал связку ключей.

– Это было у него в кармане. Надеюсь, один подойдет к замку.

Один ключ действительно подошел. Инспектор откинул крышку бюро. Стол был не таким опрятным, как остальная комната. Казалось, Хардин просто прикрыл крышкой следы своей дневной работы.

Тремейн заглянул через плечо Бойса и увидел, что большинство бумаг, в беспорядке разбросанных по столешнице, покрыты торопливыми каракулями – неизбежными закорючками врача, которому в студенческие годы приходилось писать бесчисленные конспекты, а потом, к своей досаде, выполнять утомительные обязанности клерка и изводить тонны бумаги. В основном это были обычные рецепты и другие бланки. Небольшую полку в верхней части бюро занимала справочная литература. Тремейн заметил книгу о кожных болезнях, еще одну – о легочных заболеваниях, работу по токсикологии и потрепанный медицинский справочник.

Начав с края стола, Бойс принялся методично просматривать все, что лежало на поверхности. Он не произнес ни слова, пока не закончил.

– Ничего. – Бойс пожал плечами. – По крайней мере, на мой взгляд. Мы, конечно, еще узнаем мнение медика, так, на всякий случай.

В глубине бюро помещался небольшой ящичек. Он тоже был заперт, но к замку подошел маленький ключик из связки, которую передал Бойсу Паркин. Старший инспектор открыл ящичек, и выражение его лица изменилось.

– Здесь есть кое-что поинтереснее, – заключил он.

В ящичке лежало несколько использованных чековых книжек, небольшая тетрадь в синей обложке и какие-то бумаги. Среди них нашлось с полдюжины газетных вырезок. Бойс перелистал тетрадь.

– Собственно, это дневник, но, по-моему, доктор использовал его как журнал предварительной записи, – заметил он и вручил тетрадь Паркину.

Пока тот просматривал тетрадь, Бойс принялся перебирать остальное содержимое ящика. Чековые книжки он отложил в сторону, чтобы изучить их позднее, и взял в руки газетные вырезки.

Дверь смежной комнаты, где работала Маргарет Ройман, осталась открытой, так что Бойс мог видеть девушку, стоило лишь взглянуть в ту сторону. Вдобавок когда она разговаривала по телефону, до кабинета отчетливо доносилось каждое слово. Тремейн слышал, как мисс Ройман несколько раз звонила, чтобы отменить визиты, назначенные Хардином на этот день.

Ее голос звучал обыкновенно, разве что немного устало, но это было вполне естественно. Она сдержанно и спокойно отвечала на вопросы, которые ей задавали, и, судя по ее ровному тону, люди на другом конце провода не имели никаких подозрений. Ничто в ее поведении не заставило Бойса насторожиться или засомневаться, и Тремейн почувствовал облегчение.

Задумавшись, он не заметил, что Бойс протягивает ему вырезку. Тремейн взял ее и прочитал. Это была заметка о смерти владельца ломбарда, некоего Чарлза Генри Уоллинза, найденного на полу собственного заведения с пробитой головой. Бедняга скончался от ран, так и не придя в сознание. Одежда покойного – пижама и халат – наводила на мысль, что его разбудил среди ночи какой-то шум, и он спустился вниз посмотреть, что случилось. Уоллинз был старым холостяком и жил один в квартире над ломбардом.

Поскольку покойный вел дела сам, установить, было ли похищено что-либо из имущества, представлялось затруднительным. Однако окно в задней части дома было разбито, и это ясно указывало, что в ломбард проник посторонний. Тем не менее ничего из заложенных вещей вроде бы не пропало, полиция не обнаружила в лавке следов погрома или борьбы. Небольшой сейф в задней комнате не пытались вскрыть, его содержимое – несколько фунтов – осталось нетронутым. Полиция, говорилось в статье, пришла к выводу, что незадачливый хозяин ломбарда спугнул грабителя, и тот ударил его тяжелой мраморной статуэткой, обнаруженной впоследствии рядом с телом – фигурка была невыкупленным залогом. После убийства ночной вор в панике бежал из дома, который собирался ограбить.

Тремейн прочитал вырезку и взялся за вторую, подколотую скрепкой к первой. Короткая заметка с более поздней датой являлась продолжением истории об убитом закладчике. В ней сообщалось, что полицейское расследование ведется по нескольким направлениям, но далеко не продвинулось.

Джонатан Бойс успел просмотреть все вырезки и протянул их Тремейну, выразительно приподняв бровь. Мордекаю хватило беглого взгляда, чтобы понять, что означала эта гримаса. В остальных статьях тоже шла речь о жестоком убийстве.

На сей раз жертвой стал моряк по имени Патрик Мартон. Его тело обнаружила уборщица. Она направлялась на работу в один из больших домов на окраине Друидли, занятый каким-то государственным ведомством, и решила пройти через холмы, чтобы срезать путь. Труп лежал у самой тропинки, в зарослях кустарника. Внимание женщины привлекла нога, видневшаяся среди листьев. При виде страшной находки уборщица застыла, парализованная страхом, а затем, дрожащая, с белым как мел лицом, позвала на помощь.

Мартона убили выстрелом в сердце с близкого расстояния. Преступник вывернул его карманы, пустой бумажник нашли возле тела. Следствие установило, что за два-три месяца до смерти Мартон списался с корабля, пришедшего в Бриджтон из Вест-Индии. Он присоединился к команде судна на Ямайке, в Кингстоне, – нанялся только на один рейс. По прибытии в Бриджтон Мартон, судя по всему, нигде не работал, но его домовладелица уверяла, будто по счетам он платил исправно и, похоже, не испытывал недостатка в деньгах. Однако ничто не указывало на существование у покойного банковского счета, а в его комнате не нашли ценных вещей.

В вырезках сообщалось, что расследование еще ведется, но о прошлом Мартона пока удалось выяснить мало.

Тремейн нахмурился. Он слышал об убийствах в Бриджтоне. В поезде он размышлял как раз о них. Сейчас оба происшествия всплыли в его памяти, ему вспомнились комментарии в центральных газетах. Ни в том, ни в другом случае ареста так и не последовало. В прессе звучали общие фразы, говорилось, что полиция располагает «определенными фактами», но недели сменялись неделями, следствие топталось на месте, и в конце концов убийства пополнили список нераскрытых преступлений.

Бойс многозначительно посмотрел на Тремейна.

– Доктор интересовался данными преступлениями, – заметил он и, взяв вырезки, передал их Паркину. – Что бы это значило?

Инспектор едва взглянул на статьи.

– Это вырезки из местной газеты «Ивнинг курьер», – объяснил он. – Навскидку могу сказать, что они примерно полугодовой давности.

– Вам известно что-либо еще об убийстве владельца ломбарда? Или насчет того моряка, Мартона?

Паркин откашлялся, но звук вышел слишком шумным, неестественным.

– Лишь то, что мы так и не смогли найти виновных.

Тремейн восхитился бесстрастным выражением лица Джонатана Бойса. Глядя на него, невозможно было догадаться, о чем он думает. Старший инспектор кивнул, словно счел вопрос несущественным, и снова повернулся к бюро.

Несмотря на внешнюю небрежность, Грэм Хардин отличался склонностью к порядку, что значительно облегчало работу полиции. Помимо содержимого ящика в столе хранились аккуратно стянутые резинкой использованные чековые книжки, три гроссбуха – два заполненных полностью и один наполовину, ежегодные выписки с банковского счета и скоросшиватель с документами о различных денежных вложениях.

– По-моему, здесь все его финансовые бумаги, – произнес Бойс и выпрямился. – Доктор упростил нам задачу. Мы тщательно разберем каждый листок, как только закончим осмотр.

Он сложил аккуратной стопкой документы, которые, по его мнению, заслуживали дальнейшего изучения, и сдвинул их на край стола. Тремейн ожидал, что Бойс возьмет их с собой, но тот оставил бумаги на столе, а сам направился к выходу через комнату, в которой работала Маргарет Ройман. Она все еще разговаривала по телефону и не подняла головы, когда детективы прошли мимо нее.

В холле стоял констебль. При виде Паркина он вытянулся и отдал честь.

– Газетные репортеры, сэр, – объявил он. – Я не стал вас беспокоить, поскольку вы были со старшим инспектором.

– Хорошо, констебль. Им в любом случае давно пора было появиться. Как вы с ними справились?

– Они все еще снаружи, сэр.

Паркин кивнул и открыл парадную дверь. У ворот стояла группа журналистов и беседовала со вторым констеблем. Один из них держал в руках фотокамеру. Полицейский возле ворот повернулся на звук открывшейся двери и тотчас застыл по стойке «смирно». Паркин оглядел прибывших и повернулся к Бойсу.

– «Дейли эко» и «Ивнинг курьер», – произнес он, понизив голос. – Обе газеты местные. Молодого парня зовут Рекс Линтон, он ведет колонку криминальных новостей в «Курьере». Второй из «Эко». Того, что с фотоаппаратом, я не знаю, но, скорее всего он работает с Линтоном. «Эко» обычно не гоняется за сенсациями, это солидная газета для деловых людей.

– Так они не соперничают друг с другом?

– Финансово эти издания никак между собой не связаны, но одно из них – утреннее, а другое – вечернее, так что делить им нечего, и, похоже, они неплохо сработались.

Газетчики у ворот с интересом разглядывали полицейских. Паркин вышел на дорожку, и один из репортеров – сотрудник «Курьера» по имени Линтон, насколько понял Тремейн, – отошел от коллег.

Это был крепкий, хорошо сложенный молодой человек, чисто выбритый и опрятно одетый. Держался он уверенно, и Тремейн невольно почувствовал к нему симпатию.

– Доброе утро, инспектор! Есть что-нибудь для нас?

– Пока рано, – отозвался Паркин. – Полагаю, основные факты вам уже известны.

Репортер кивнул:

– Кто-то ударил доктора Хардина по голове и бросил труп в одном из домов на холмах.

– Верно, – подтвердил Паркин. – Для первых выпусков этого хватит. Вы всегда можете украсить историю парой подробностей из его жизни. Не слышал, чтобы у вашей братии возникали с этим трудности!

Рекс Линтон усмехнулся:

– Так нам даже крохи с вашего стола не перепадут, инспектор? Например, как Хардин попал в тот дом? Его вызвали к больному среди ночи?

– Да, его срочно вызвали к пациенту. Но мы не можем утверждать, что это связано с происшедшим.

Репортер с любопытством присмотрелся к спутникам инспектора. Паркин перехватил его взгляд.

– Это старший инспектор Бойс, – сухо обронил он. – Из Скотленд-Ярда.

Глаза газетчика блеснули.

– Значит, вы уже обратились в Скотленд-Ярд! Должен сказать, инспектор, на сей раз вы времени зря не теряли.

В его голосе прозвучала насмешка, хотя и беззлобная. Тремейн заметил хмурую гримасу Паркина, но в следующую секунду с замешательством обнаружил, что молодой репортер с интересом разглядывает его самого.

– Вы не всех представили, инспектор, – многозначительно произнес Линтон.

– Этот джентльмен сопровождает старшего инспектора. – Решительный тон Паркина пресекал дальнейшие расспросы.

Линтон вскинул брови и с еще большим любопытством уставился на Тремейна, однако промолчал.

До сих пор Джонатан Бойс не вмешивался в разговор. Он позволил Паркину как представителю местной полиции играть первую скрипку. Но Линтон, похоже, принял скупые ответы инспектора с философским спокойствием (по крайней мере, до поры до времени) и собирался идти сочинять свою историю, поэтому Бойс выступил вперед.

– Одну минутку, мистер Линтон! – окликнул он репортера. Тот повернулся. – Думаю, вам известно почти все, что происходит в городе, такая уж работа у вас, газетчиков. Пожалуй, вы могли бы мне помочь.

– Конечно!

Голос Бойса звучал необычно мягко, дружески. Тремейн только усмехнулся про себя, видя, как подкупающе просто держится старший инспектор Скотленд-Ярда. Джонатан оценил по достоинству взаимовыгодные добрые отношения, сложившиеся между полицией и прессой в Бриджтоне, и собирался обернуть их себе на пользу.

– Что вы можете мне рассказать о докторе Хардине? – продолжил Бойс.

Репортер посмотрел на него с недоумением:

– Вы все наизнанку вывернули. Редактор отправил меня взять интервью, а не давать показания на допросе!

Бойс добродушно рассмеялся:

– Дело в том, мистер Линтон, что я здесь человек посторонний, и это заведомо ставит меня в невыгодное положение. Я лишь хочу знать, можете ли вы сообщить о докторе Хардине нечто такое, что помогло бы мне определить его место в общей картине.

– Что до его медицинской карьеры – об этом мне сказать почти нечего. У Хардина была вполне успешная практика, но к местным светилам он не принадлежал. Обычный врач средней руки. Впрочем, он умел найти правильный подход к больным, и в округе его любили. Хардин не стремился попасть на страницы газет, пока не решил податься в политику.

– И тогда, – тихо пробормотал Бойс, – он оказался в центре внимания, верно?

Тремейн прищурился. Вот что задумал Джонатан. Он вспомнил, как инспектор Паркин рассказывал о политических амбициях Хардина и начал осторожничать, словно знал больше, чем говорил. Надо полагать, Джонатан тоже это заметил.

– Не подумайте, будто я пытаюсь убедить вас, что его обсуждал весь город, – продолжил Линтон. – Да, история наделала шуму, но подобное всегда вызывает пересуды, это естественно.

– Что именно?

– Хардин объявил крестовый поход за справедливость. Провозгласил себя борцом за права простых граждан, за изгнание грязных, продажных политиков… И все бы ничего, да только он стал переходить на личности. На одной из встреч с избирателями прозрачно намекнул, что кое-кто в городском совете проворачивает махинации с подрядами. Хардин не называл имен, но все отлично поняли, к чему он клонит.

– Или на кого намекает, – добавил Бойс.

– Да, так и есть. Один из отцов города, строительный подрядчик Мастерс, пришел в ярость от обвинений Хардина и закатил скандал на заседании совета.

– Значит, Мастерс – член городского совета?

– Да. Он из противоположного лагеря. Разумеется, последовали официальные опровержения и всякое такое, но от грязи никогда до конца не отмоешься, а в городе многие только рады были услышать нечто подобное в адрес Мастерса. Неудивительно, что он затаил злобу на Хардина.

– А Хардин впоследствии отказался от обвинений?

– Если и да, я об этом не слышал, – ответил Линтон. – Сказать по правде, было очевидно, что их отношения накаляются. Мастерс не из тех, кто позволяет безнаказанно покушаться на нажитое им добро, даже если это лишь репутация.

– Была ли в словах Хардина доля правды?

Газетчик пожал плечами:

– Откуда мне знать? Данная тема не для меня, слишком скользкая.

– Хорошо, – произнес Бойс после паузы. – Я ценю вашу помощь. Местные жители всегда знают, что творится в городе, им знакомы все подводные течения, где уж тягаться с ними чужаку, который тут недавно появился.

– Так я могу рассчитывать, что позднее вы подбросите нам кое-какие подробности, старший инспектор? – спросил Линтон.

– Непременно, – пообещал Джонатан Бойс самым любезным тоном. – Вам нужно угодить редактору, а мне – начальству. Почему бы нам не стать добрыми друзьями? Когда станет возможно поделиться с вами информацией без риска, что она попадет не в те руки, я прослежу, чтобы вы получили ее.

Он отвернулся. Репортер чуть помедлил, словно хотел еще о чем-то спросить, но Бойс ясно дал понять, что беседа окончена, и Линтон медленно побрел к воротам, где стояли его коллеги. Тремейн поймал на себе взгляд Бойса и улыбнулся – глаза старшего инспектора лукаво блеснули. Детективы вернулись в холл. Когда дверь за ними закрылась, Паркин произнес:

– У вас не возникает осложнений ни с «Эко», ни с «Курьером». Конечно, они своего не упустят, но эти молодые люди не из тех, кто готов на все ради жареных фактов.

– Мы возьмем на вооружение принцип: «Живи и жить давай другим», – отозвался Бойс.

Он уверенно направился в сторону кабинета Хардина. В комнате он присмотрелся к газетным вырезкам и другим бумагам, оставленным на столе, затем быстро взглянул на Маргарет Ройман, которая все еще сидела на своем месте в проходной комнате. Она целиком погрузилась в свои записи и не поднимала головы от стола, но Тремейн заметил, как ее шея медленно наливается краской. Мисс Ройман, конечно, видела, как Бойс осматривал бумаги доктора, и лишь делала вид, будто поглощена работой.

У Тремейна появилось неприятное чувство. Сомнение. Ясно, что Джонатан Бойс неспроста оставил на самом виду вещи, найденные в запертом ящике стола Хардина. Маргарет Ройман легко могла взять их, если бы у нее имелись на то причины. И так же очевидно, что девушка успела просмотреть бумаги в отсутствие Бойса и остальных.

Зачем? Что она пыталась скрыть и чего боялась?

Глава 5. Моряк возвратился домой

[2]2
  Строка из стихотворения Р. Л. Стивенсона «Реквием», высеченного на надгробии поэта.


[Закрыть]

Что бы ни думал Бойс о Маргарет Ройман, свои мысли он держал при себе. Его следующим шагом стал тщательный осмотр остальной части дома. Экономку попросили показать комнаты, и хотя та лишь отвечала на вопросы, не добавляя ничего от себя, ее ответы были достаточно подробными. Осматривать было почти нечего. Две комнаты на верхнем этаже служили кладовками, остальные обставлены мебелью, не скупо, хотя и не дорого. Обычный дом холостяка, которого не слишком заботит убранство жилья, было бы где поесть да поспать. Среди царившей здесь строгой мужской простоты единственным исключением была спальня экономки. Вид этой большой комнаты в передней части дома красноречиво свидетельствовал о том, что там обитает женщина. На туалетном столике стояли две фотографии в рамках: мужчина средних лет и юноша в инвалидном кресле на фоне низкого кирпичного здания с раскрытыми стеклянными дверями, ведущими на веранду.

Экономка заметила взгляд Тремейна и машинально поправила первую фотографию.

– Мой муж, – пояснила она. – Он умер десять лет назад.

На окне стояла ваза с цветами, а ткань с ярким узором покрывала туалетный столик и массивную старомодную кровать.

– Вижу, вы приложили все силы, чтобы украсить это жилище, миссис Колвер, – решился заговорить Тремейн, но губы экономки сжались в тонкую линию, и он оставил попытки увести беседу в сторону, за рамки официального протокола.

Они снова спустились на первый этаж, и экономка вернулась к своим обязанностям.

– Не слишком разговорчивая особа, – заметил Бойс.

Детективы уже покидали дом, когда за воротами остановилась машина с одетым в униформу шофером. Они подождали, пока он отворит дверцу, и через несколько мгновений на тротуар неуклюже ступил пассажир. Водитель предупредительно помог ему выйти. Это был мужчина в годах, когда-то, наверное, представительный и осанистый, теперь же согнутый болезнью. Он медленно заковылял к воротам, обеими руками опираясь на трости. Детективы молчаливо наблюдали, как он шаркает по тротуару. Водитель подскочил и поддержал его под локоть, но хромой раздраженно стряхнул его руку. Заметив троих мужчин, он вопросительно вскинул голову. Паркин выступил вперед:

– Доброе утро, сэр. Вы хотели видеть доктора Хардина?

На лице старика отразилась внезапная враждебность, словно его возмутил неуместный вопрос, однако властная нотка в голосе инспектора удержала его от резкого ответа.

– Да, – бросил он, предоставив Паркину сделать следующий шаг.

– Вы договаривались о встрече с ним, сэр?

– Разумеется, я записан на прием, – сердито буркнул инвалид. Затем чуть приподнял одну трость и ткнул в сторону Паркина. – В чем дело? Разве Хардина нет? Он отлично знает, что должен принять меня сегодня утром.

– Боюсь, доктора Хардина здесь нет, сэр. – Паркин открыл ворота и взял хромого под локоть. – Будьте любезны, войдите в дом. Там будет удобнее разговаривать.

Пожилой джентльмен секунду или две молча смотрел на него, будто раздумывал, нужно ли возразить, затем оглянулся через плечо на водителя, стоявшего недалеко от ворот.

– Подождите меня в машине, Сейдж.

Он сбросил руку Паркина и заковылял по дорожке к дому. Инспектор выразительно взглянул на Бойса и не сделал попытки вновь предложить помощь. На звонок дверь открыла Маргарет Ройман. При виде пожилого мужчины, опиравшегося на палки, она шагнула вперед, чтобы помочь ему переступить порог. Тремейн отметила, что на сей раз хромой не отверг предложенную помощь. Очевидно, упрямствовал он избирательно.

– Мне очень жаль, мистер Слейд, – извинилась Маргарет Ройман. – Я пыталась дозвониться к вам домой, но вы уже уехали.

– О чем вы говорите, дорогая? Доктора Хардина куда-то вызвали?

Маргарет Ройман взглянула на Паркина, ожидая подсказки. Инспектор вмешался в разговор:

– Можно и так сказать, сэр. Его действительно вызвали. Позвольте мне представиться. Паркин, инспектор полиции. Этот джентльмен – старший инспектор Бойс из Скотленд-Ярда.

– Из Скотленд-Ярда? – Хромой пришел в замешательство. – Хардин что-нибудь натворил?

Паркин уклонился от прямого ответа.

– Этот джентльмен – один из пациентов доктора? – обратился он к мисс Ройман.

– Да, – подтвердила та. – Это мистер Мартин Слейд. Доктор Хардин должен был принять его сегодня утром. Я пыталась дозвониться до него по телефону и предупредить, что приема не будет.

Паркин кивнул и снова повернулся к Слейду:

– Могу я спросить, сэр, что заставило вас предположить, будто доктор Хардин что-то натворил?

Агрессии Слейда поубавилась. Поведение Паркина ясно показывало, что происходит нечто серьезное, и хромой вел себя менее враждебно.

– Наверное, все дело в политике. Хардин напрашивался на неприятности. Он занял жесткую позицию неделю или две назад и продолжал гнуть свою линию, вот я и подумал, что, возможно, доктор зашел слишком далеко.

– Хотите сказать, он задумал скрестить клинки с мистером Мастерсом? – вмешался Джонатан Бойс.

– Да. Однако Марстерс не из тех, кто прощает обидчиков. – Мистер Слейд помолчал, затем вгляделся в лицо Бойса, словно вдруг засомневался, а подумав, только укрепился в своих подозрениях. – Но мне не верится, что он обратился бы с этим в Скотленд-Ярд. Там решают дела поважнее. Что привело вас сюда, старший инспектор? И где Хардин?

– Доктор Хардин мертв, – бесстрастно произнес Бойс.

– Как мертв? Не знал, что у него было слабое здоровье.

– Хардина убили. Его тело нашли вчера ночью в пустом доме на окраине холмов.

Слейд стоял неподвижно, тяжело опираясь на трости, и смотрел на Бойса. На его лице отражалась смесь замешательства и недоверия.

– Убит! – наконец выдохнул он. – Убит! Боже мой! Никогда бы не подумал, что Мастерс так далеко зайдет.

– Никто не обвиняет мистера Мастерса в убийстве, – возразил Бойс. – Пока мы никому не предъявляем обвинений.

В глазах Мартина Слейда мелькнула усмешка.

– Разумеется, старший инспектор. Я сказал, не подумав. Прошу меня извинить. Мне просто пришло в голову: если Хардина убили, скорее всего это сделал Мастерс. Но я согласен с вами: нельзя бросать обвинения без доказательств.

– Вы хорошо знали доктора Хардина, мистер Слейд?

– Я был одним из его пациентов. Впрочем, похоже, едва ли он мог помочь мне избавиться от этого. Он взмахнул тростью.

– Я говорил о ваших отношениях вне медицины, – объяснил Бойс.

Слейд покачал головой:

– Как политик он мне не нравился, я не разделял его взглядов. В сущности, нам не о чем было говорить друг с другом, правда, однажды я высказал ему все, что думаю о нем. – В голосе Слейда прозвучала мрачная усмешка. – Мисс Ройман может вам об этом поведать. – Он покосился на девушку. – Да, дорогая? – Маргарет Ройман смутилась, и Слейд выдавил сухой злой смешок. – Не надо ничего скрывать ради меня. В конце концов, полиция все равно узнает, если не от вас, так от той женщины, Колвер. Когда Хардин выставил себя дураком, я ему так и заявил, а она слышала каждое слово. – Он снова повернулся к Бойсу: – Врачам нравится думать, будто они особенные и нам за ними не угнаться, но если на вашу долю выпадает столько боли и страданий, сколько выпало мне, вы знаете себе цену и сразу видите, когда вам пытаются пустить пыль в глаза.

Бойс кивнул. Возможно, с сочувствием и пониманием или лишь в подтверждение, что слышал слова Слейда.

– Простите, что отняли у вас время, мистер Слейд. Надеюсь, вы понимаете – в подобных делах приходится проводить официальное дознание.

– А вы не спешите сказать, кто вы такой, да? Это ничего, старший инспектор. Ну, полагаю, вам интересно знать, когда я в последний раз видел Хардина. Это было два дня назад. Говорю вам сейчас, потому что вы наверняка выясните это сами. Мы изрядно поскандалили. Хардин хотел, чтобы я согласился на новый курс лечения, а я ответил, что меня не обманут его сказки.

– Вы расстались поссорившись?

– Будь это так, я бы не явился сюда снова. Он меня уговорил, как всегда. Проконсультировался с какими-то специалистами и снова убедил меня согласиться. Потому-то я и пришел сегодня на прием.

– Ясно, – кивнул Бойс. – И после той консультации два дня назад вы больше не встречались?

– Нет.

– Спасибо. На этом все, мистер Слейд. Если по ходу расследования у меня возникнет какой-нибудь вопрос и мне понадобится снова с вами связаться, уверен, мисс Ройман сообщит мне ваш адрес.

– Вы без труда можете узнать обо мне все, – отозвался Слейд. – И, как видите, я не убегу далеко, даже если решу, что вы за мной охотитесь.

Он с язвительной гримасой указал на свои палки, затем повернулся и поковылял через холл к двери. Присутствующие следили за его медленной неуклюжей походкой с неловким чувством, какое испытывает здоровый человек при виде чужой немощи. Паркин распахнул перед Слейдом дверь, но благоразумно не стал предлагать иную помощь. Инвалид преодолел две или три ступеньки и, хромая, побрел к воротам.

Инспектор вернулся в холл.

– Думаю, Хардину пришлось с ним нелегко, – заметил он.

– Вы знакомы?

– Не особенно близко. Конечно, я соберу сведения.

Пожилой калека добрался наконец до ворот. Дверь в холл осталась открытой, было видно, как он возится с щеколдой и ковыляет в сторону дороги. Мордекай Тремейн вышел на воздух и сделал несколько шагов. Теперь он один мог видеть Слейда – полоска лавровых кустов вдоль тротуара скрывала старика от Паркина и Бойса, стоявших в холле. Водитель выскочил из автомобиля и открыл заднюю дверцу. Слейд собирался выпустить из рук палки и забраться на сиденье, но вдруг замер. Наверное, внезапная слабость помешала ему вскарабкаться на подножку, или напряжение оказалось слишком велико, и его скрутил приступ боли, но несколько мгновений он стоял неподвижно.

Тремейн машинально рванулся вперед, чтобы помочь, но не успел он и шагу пройти по дорожке, как Слейд уже оправился и уселся в машину. Водитель закрыл за ним дверцу. Автомобиль тронулся с места, а Тремейн повернул к дому.

– Бедняга, – пробормотал Бойс, хотя и не мог видеть произошедшего. Он вопросительно взглянул на Паркина, словно желал показать, что видит в нем равного. – Что вы о нем думаете?

– Он открыто признает, что у них с Хардином возникали разногласия, – ответил явно польщенный Паркин. – Но, похоже, это тревожит его больше, чем он хочет показать.

– Думаете, он понимал, что рано или поздно мы узнаем правду, и решил признаться сам? Не исключено. Но в таком случае Слейд не на шутку сцепился с Хардином, иначе он не стал бы паниковать.

Все трое собрались уходить и во второй раз вышли из дома, куда им пришлось вернуться для беседы со Слейдом. Старший инспектор уже закрывал за собой входную дверь, когда шум за воротами заставил его повернуться. Какой-то человек поднял щеколду и открыл калитку, намереваясь ступить на дорожку.

Это был плотный коренастый мужчина с бородой, в матросском свитере, который подчеркивал его грузность. Он поднял голову, увидел стоявших на лестнице людей и замер, держась за калитку. Потом резко повернулся, словно вдруг передумал заходить в дом. Однако уйти от Джонатана Бойса ему не удалось.

– Подождите!

Старший инспектор одним прыжком одолел три ступеньки лестницы и мягко, но настойчиво взял незнакомца за плечо, прежде чем тот успел закрыть ворота и вернуться на дорогу.

– Я хотел бы с вами поговорить!

Мужчина выглядел обескураженным. Он не двинулся с места, но отвечал с явной неохотой:

– А в чем дело?

Похоже, этот вопрос стал дежурным. Бойс распахнул ворота.

– Буду признателен, если вы войдете, – произнес он. Мужчина заколебался, и в голосе Бойса появились резкие нотки. – Я полицейский. Хотел бы задать вам пару вопросов.

– Полиция? – На лице незнакомца отразилась смесь тревоги и настороженности. Он попятился. – Я тут ни при чем. Я ничего не знаю.

Инспектор Паркин уже прошел несколько шагов по дорожке. Мужчина помедлил, а затем неохотно вошел в ворота, словно собирался дать деру, но рассудил, что это было бы опрометчиво.

– Так в чем дело? – угрюмо пробурчал он. – Вам не в чем меня обвинить, я чист перед законом.

– Я расследую серьезное преступление, – продолжил Бойс. – Вы не обязаны отвечать на мои вопросы, но если откажетесь, я, естественно, сделаю некоторые выводы.

Мужчина прищурился:

– Ах, вот как? Что ж, ладно. Значит, меня ни в чем не обвиняют. Что вы хотите знать?

– Вы один из пациентов доктора Грэма Хардина?

– Пациент? – Губы мужчины скривились. – Только не я.

– Тогда зачем пришли к нему?

– А разве это преступление?

Мужчина огрызнулся неожиданно злобно, и в ответ в голосе старшего инспектора зазвучали жесткие нотки.

– Это мы еще посмотрим. Так зачем вы явились сюда?

– Мне рассказали о нем в Миссии. И я подумал, что мог бы попытать удачи с ним.

– В миссии?

Бойс посмотрел на Паркина, и тот кивнул.

– Речь идет о Мореходной миссии на Кинг-стрит, прямо за доками.

– Вы говорили об этом месте? – уточнил Бойс.

– Да. – Мужчина приободрился, почувствовав себя увереннее. – Мне сказали, что этот доктор Хардин из тех, кто помогает иногда парням вроде меня.

– Я понял. Как ваше имя?

– Фенн, – ответил коренастый и замялся. – Джордж Фенн. Я могу это доказать, – торопливо добавил он.

– Рад слышать, – сухо отозвался Бойс. – С какого вы судна?

– «Олтиберг». Из Галифакса. Но вчера я списался с корабля.

– Неприятности на борту?

– Нет. Просто вдоволь насмотрелся на соленую воду. Теперь ищу работу на берегу.

– Вы прежде бывали в Бриджтоне?

– Нет.

– Что заставило вас выбрать именно этот порт?

– Я не выбирал, – пожал плечами Фенн. – Это сделали владельцы судна. Я искал место на корабле в Галифаксе. На «Олтиберге» как раз пополняли команду. Он шел прямым курсом сюда. Так я здесь и оказался. Вот, собственно, и все. – Фенн сунул руку в карман брюк и достал засаленный бумажник с документами. – Взгляните-ка лучше на это. Может, тогда поверите моим словам.