Текст книги "Песнь Сорокопута. Да здравствует принц!"

– Они ревностно оберегают свои территории и никого не подпускают к своей семье, – добавил Гедеон.

Тут сорокопут Гедеона преобразился, – клюв стал крупнее, крылья массивнее, когти острее, птица увеличилась раза в три, – и остервенело набросился на тёмную материю Скэриэла.

– Это снежный гриф, – как бы между делом произнёс довольный Гедеон, – моя любимая птица. К слову, тоже очень ревностный защитник, не любит чужаков.

Гриф, впившись в сорокопута когтями, уже яростно рвал его заострённым клювом, терзал крошечную на его фоне птицу, размахивая широкими крыльями. Я разинул рот. Не знал, что такое возможно сделать с тёмной материей.

– Что ты… – отпрянув, нахмурился Скэриэл, а затем колко бросил: – По размеру выбирал? – Он махнул рукой, и несчастный сорокопут растворился.

– Уж точно не у меня проблемы с размером, – хмыкнул Гедеон.

Расправившись с птицей, гриф взметнулся вверх, устрашающе покружил под потолком и нашёл себе новую цель.

– Стой! – крикнул я, когда гриф устремился к столу.

Но тут материя Гедеона сменила форму, став плотным сгустком. Сгусток этот мигом схватил Скэриэла за горло и, приподняв, вздёрнул над полом. Я с криком бросился к нему и обхватил за пояс, боясь, что он задохнётся под весом своего тела или сломает шею.

– Гедеон, остановись! Ты убьёшь его!

Лицо Скэриэла покраснело, вены на руках вздулись, он отчаянно хватался за тёмную материю Гедеона.

– Перестань липнуть к моему младшему брату и останешься в живых, – прорычал Гедеон, взмахнув рукой. Материя испарилась, а Скэриэл, корчась от боли, рухнул на пол. Он кашлял, держась за горло.

– Ты чуть его не убил! – крикнул я, стуча по спине Скэриэла.

– Это первое предупреждение.

Пошатываясь, Скэриэл поднялся и призвал новый сгусток чёрного пламени.

– Нет, у тебя нет шансов против него! – Я попытался схватить его за плечо, но он оттолкнул меня и, не поворачиваясь, прорычал:

– Отпусти! Я чуть не задохнулся! – И он свирепо устремился в бой.

Между ним и Гедеоном было не больше десяти шагов.

– В следующий раз я сломаю тебе шею, если ты не будешь знать своё место, – лениво, без тени страха, ответил Гедеон.

Скэриэл взмахнул рукой, обрушивая на него тёмный сгусток, но Гедеон молниеносно отбил атаку – материя растворилась. Скэриэл даже не успел ничего понять, – а через мгновение отлетел назад и врезался в противоположную стену: Гедеон вновь направил на него силу. С глухим звуком Скэриэл рухнул на пол.

– Твой уровень позволяет пугать полукровок и низших, но чтобы выстоять против чистокровного, нужно ещё поучиться.

– Так научи меня, – Скэриэл еле поднялся, враждебно глядя на Гедеона, – мой дорогой наставник.

– Заточить клинок, чтобы в один прекрасный день он распорол мне брюхо? Нет уж, увольте. Академия научит тебя, если ты продержишься до старших курсов. Со второго дуэли станут еженедельными. Бьюсь об заклад, что патриции выстроятся в очередь, мечтая надрать тебе задницу.

– Гедеон… – начал было я.

– Тебе тоже нужно больше тренироваться, – оборвал меня брат. – Вместо того, чтобы тратить время на этого полукровку, ты мог бы с пользой провести время с Люмьером, раз моя кандидатура была отвергнута.

И тут до меня дошло – Гедеон ревнует. Я застыл на месте, поражённый этой мыслью. К кому ревнует? К Люмьеру? К Скэриэлу? Хотя, может, и неудивительно. Габи к её подружкам и мальчикам из класса он, кажется, ревнует тоже, по крайней мере, очень строго про них расспрашивает. Я молчал, не зная, как на это реагировать. Ревность Гедеона была всепоглощающей и жестокой. Он свирепо оберегал границы своих владений и безжалостно наказывал любого, кто сближался с его семьёй.

– Держи друзей близко, а врагов ещё ближе, – с горечью проговорил Скэриэл.

– Ты мне не враг, – возразил Гедеон. – Не дорос.

– Рано списываешь меня со счетов, – криво улыбнулся Скэриэл.

– Хватит, – раздражённо прошептал я, подойдя ближе. – Не зли его.

– Дорастёшь, если я не прикончу тебя раньше. – Гедеон смотрел на него всё с тем же презрением: – Не испытывай моё терпение.

– Чувствую, учебный год выйдет весёлым. Уж я тебе это гарантирую.

– Будешь меня слушаться, – Гедеон направился к дверям, – и сможешь попасть на выпускной бал.

– Я весь в нетерпении, – бросил ему в спину Скэриэл.

– Чего не скажешь обо мне, – устало проговорил Гедеон и вышел из столовой.

– Чудо, что ты остался жив, – выдохнув, проговорил я. – Скэр, зачем ты его провоцируешь?

– Он первым начал, – по-детски возразил Скэриэл.

Он медленно сел на стул, дотронулся до шеи и съёжился от боли. Я сходил на кухню, намочил полотенце в холодной воде и принёс ему. Скэриэл с благодарностью его принял и приложил к шее.

– Поговорим? – спросил я, присаживаясь напротив.

– Знаю, что вопросов у тебя накопилось много, – улыбнулся он.

– Много – это ещё мягко сказано. – И я заговорил шёпотом, боясь, как бы Гедеон нас не услышал. В целом, столовая была не тем местом, где можно всё обсудить, но у меня уже знатно горело от непонимания происходящего. – Начиная с «что, чёрт возьми, произошло у этих заводов» и заканчивая вопросами об Эдварде и Джероме. Ты говорил, что Эдвард чуть ли не при смерти, а потом он меня целёхонький встречает меня на границе. А Джером! Я отключился, а он нёс меня… Как? Как всё это вышло? Кто эти люди?! Я не хочу показаться неженкой, но знаешь, я не каждый день вижу убийства.

– Я отвечу на все вопросы…

– Сейчас, – потребовал я.

– Не здесь и не сейчас. Позже, – возразил Скэриэл, – Я и так задержался. Но обещаю, что всё расскажу. Готи, прости, мне просто очень хотелось с тобой увидеться.

Это не тот ответ, который я так жаждал услышать, но держать Скэриэла против воли я не мог. Разговор между ним и Гедеоном не выходил из моей головы. «Корыстные цели» – так, кажется, выразился брат.

– Хорошо, – кивнул я, – Скэриэл, пока ответь мне только на один вопрос. – Мой голос звучал серьёзно. В этот раз я не позволю ему соскочить. – Почему ты хочешь поступить в Академию Святых и Великих?

– А почему чистокровные так стремятся туда попасть? – Он задал встречный вопрос.

Я на секунду растерялся.

– Академия помогает добиться высот.

Скэриэл улыбнулся, будто я сморозил какую-то чушь.

– Мало чего-то добиться. Важно ещё удержаться и не упасть на самое дно. Чистокровные часто об этом забывают. В этом ваша ошибка.

4

– Так себе шансы, – сухо проговорил Уинстон Бойл, просматривая многостраничный устав Академии Святых и Великих. – Но попытаться стоит.

– Я подал заявку на поступление. – Откинувшись на спинку кресла, Скэриэл закинул ногу на ногу. – Назад дороги нет.

– Чистокровные с тобой бы поспорили, – задумчиво добавил Бойл, поправляя очки и вчитываясь в мелкий шрифт.

– Люблю споры, – лениво отозвался Скэриэл.

Он улыбался той самой шкодливой улыбкой, означающей, что грядёт очередное многообещающее дельце. Я не видел его лица, но эту интонацию ни с чем не спутаешь. В голосе сквозила непробиваемая уверенность.

Уинстон Бойл – прокурор в Запретных землях и один из главных источников проблем мистера Эна – сидел напротив Скэриэла на продавленном диване в нашей временной квартире и изучал документы для поступления. Вопрос, где он достал устав Академии, оставался открытым и, кажется, волновал только меня.

Это был невысокий стройный мужчина лет сорока, в очках и с лёгкой проседью. На фотографиях в отчётах Бойл всегда красовался в дорогих костюмах, но сегодня он был одет в простые тёмные брюки и серый бесформенный свитер с высоким горлом. Я внимательно разглядывал его, стоя за креслом Скэриэла, и не мог понять, как этот полукровка доставил столько хлопот банде мистера Эна, раз тот решил устроить за ним слежку, а потом убить.

– А если чуть конкретнее про шансы? – сцепив руки в замок, серьёзно спросил Эдвард, сидя рядом с прокурором на диване.

– Поступить, может, и получится, но учиться в Академии… – Бойл поморщился и покачал головой: – Я сильно сомневаюсь. Комитет чистокровных родителей приложит все силы, чтобы остановить вас.

Бойл явно знал, о чём говорит: он и сам был одним из немногих полукровок, сумевших не только взобраться довольно высоко, но и стать незаменимым для чистокровных в Центральном районе. По словам Скэриэла, в судебной системе он был не последним человеком. Сам я помнил из личного дела, что сначала он работал помощником у чистокровного судьи, где быстро зарекомендовал себя как амбициозный и умный сотрудник, а затем, после ряда удачных дел, – вроде он добыл неопровержимые доказательства и помог упечь за решётку какого-то влиятельного ублюдка, – был назначен на должность прокурора в Запретных землях. Он уже посадил нескольких полукровок и низших из разных местных банд и не собирался на этом останавливаться.

Не так давно мистер Эн поручил мне следить за ним и его семьёй, так что теперь я хорошо знал его график работы и распорядок дня. Он был пунктуальным, ответственным и аккуратным. Никогда не опаздывал, говорил мало и по делу, не был замешан в мутных махинациях и коррупции. А ещё Бойл исправно навещал пожилых родителей в Запретных землях. Образцовый полукровка – такой, какими нас хотели бы видеть чистокровные. За это его в Запретных землях не сильно-то и любили. Удобных, услужливых или другими словами «целующих в зад чистокровных» у нас открыто осуждали. Хотя я уверен, любой низший с Запретных земель не раздумывая согласился бы занять место Уинстона Бойла.

– У тебя есть заявление на поступление и четыре рекомендательных письма. – Бойл посмотрел на текст, затем вновь на Скэриэла. – Я удивлён, что ты смог заручиться поддержкой стольких чистокровных. Тебе обязательно надо будет рассказать мне, как ты этого добился.

– Я тоже удивлён. Особенно последним письмом.

Чего уж таить, мы все были удивлены.

– Гедеон Хитклиф?

– Ага, – подтвердил Скэриэл. – Он ещё стал моим наставником.

Гедеон Хитклиф на днях чуть не задушил Скэриэла, оставив на его шее ужасные следы от тёмной материи, которые, несмотря на быструю регенерацию, всё ещё полностью не сошли.

– Не знаю, парень, как у тебя это выходит, но кто-то там наверху тебя явно поддерживает, – усмехнулся Бойл, указывая пальцем в потолок.

– Бог? – Я скептически выгнул бровь.

– Богу плевать на Октавию. Но больше ему плевать на октавианских полукровок и низших, – жёстко отрезал он, мазнув по мне незаинтересованным взглядом. – Я говорю про чистокровных. Знаете, в суде часто говорят: «закон всегда на стороне чистокровного». И не только закон, скажу я вам.

Мы с Эдвардом обменялись многозначительными взглядами. Ему, как и мне, Уинстон Бойл явно не нравился. Я чувствовал, что этот полукровка совсем из другого теста. А Эдварду в целом не нравился чужак, он считал, что Скэриэл слишком рано подпустил Бойла к нам и нашим планам. Но Скэриэл придерживался другого мнения: решил объединиться с ним после того, как мистер Эн заказал прокурора. Скэриэл обменял его жизнь на содействие в наших делах. Бойл согласился, но выдвинул ответное условие: мы будем помогать ему с информацией в Запретных землях. Звучало как выгодная сделка, но я не терял бдительности.

– Выпить не хотите? – спросил Эдвард, обращаясь к прокурору. Мы заранее закупились по такому случаю.

– Кофе, если можно.

– Джером. – Эдвард кивнул в сторону кухни.

Я принёс три бутылки пива, а прокурору – чашку быстрорастворимого дешёвого пойла. Мне было интересно, пьёт ли он ещё такое или уже перешёл на молотый, как все чистокровные в Центральном районе. Бойл сделал глоток, всё так же не отвлекаясь от устава, и произнёс:

– Тебе предстоит оплата обучения, и цена тут запредельная. Плюс сдача вступительного экзамена по тёмной материи.

– Я знаю, – кивнул Скэриэл, отпивая из бутылки. – У меня всё готово.

Бойл очень аккуратно – я бы даже сказал, элегантно – держал в руках чашку. Спина у него была прямая, просто военная выправка, взгляд цепкий, тон строгий и не терпящий возражений, но в нужные моменты – наоборот мягкий, располагающий. Я не понимал, как это можно совмещать. Кажется, именно за эту лисью изворотливость его любили в Центральном районе и не ненавидели в Запретных землях.

– Откуда финансы? – спросил он. – Если не секрет.

Усмехнувшись, Скэриэл пожал плечами, мол, конечно, это не секрет. Я не понимал, верит он прокурору на самом деле или играет очередную роль. С каждым днём понимать его становилось всё сложнее, если я вообще прежде мог это делать.

– Я знаю про оффшорные счета мистера Эна. – Скэриэл загнул первый палец и сразу второй, и третий: – Знаю, где он хранит наличку, а где слитки золота.

– Откуда? Ты следил за ним?

– Что-то видел своими глазами, когда мистер Эн проворачивал дела. Жак отвечал за пару оффшорных счетов, а он был не очень осторожным и слишком много болтал, особенно когда считал себя главным, если мистера Эна не было рядом. У Жака даже пароль на ноутбуке лёгкий, хотя, конечно, он был уверен в обратном, так что укради ноутбук – и получишь доступ ко всем данным. Возможно, Жак считал, что раз работает на большого босса, то находится в полной безопасности. Но, как говорится: «В Запретных землях веры нет…

– …а в Ромусе нет чести», – закончил Бойл старую пословицу.

Я вспомнил, к чему привели глупые амбиции Жака, бесславно подохшего в тот день в подвале на заводах. Больше он точно ничего не разболтает.

– Один из сейфов мистер Эн показывал мне лично. – Скэриэл загнул четвёртый палец.

– Зачем, – удивился Бойл, – он подпустил тебя так близко?

Скэриэл закинул ногу на подлокотник кресла, откинулся на спинку и сделал большой глоток пива.

– Он напился и начал заливать про сына, которого потерял пять лет назад. И то, что я немного на него похож. – Скэриэл махнул рукой. – Показал фото, ни единого сходства. Не знаю, что он там нашёл общего. Только если мы оба полукровки.

Бойл хмыкнул и с легким укором проговорил:

– Он к тебе со всей душой, а ты…

– Его душа переменчива. Сегодня я похож на его любимого мёртвого сына, а завтра он топит меня в ведре с ледяной водой.

Повисло напряжённое молчание, которое первым прервал Бойл:

– Ты часто у него воровал?

Скэриэл закатил глаза.

– Давайте не будем называть это воровством.

– А что это по-твоему? – усмехнулся Бойл. – Тайное хищение чужого имущества называется воровством.

– Это не хищение чужого имущества. Частично оно моё, ведь я помог ему заработать, будучи переносчиком.

– Это так не работает, – рассмеялся Бойл. – И долго он не замечал? Как ты попался?

– В моей картине мира всё работает именно так. Ты навариваешься на мне, – уверенно заявил Скэриэл, указывая на себя, – значит и куш пополам. Проще всего у него было брать наличку. Её очень много и не всегда заметно, сколько пачек денег пропало в сейфе, когда сам сейф почти с комнату. Главное – брать пачки из дальних мест, которые не так бросаются в глаза. Он хранил деньги в своём доме, там везде камеры.

– Как ты эти камеры обходил?

– Я подкладывал запись с камер, луп-видео, повтор записи. Самый простой трюк. Накладывал картинку, пока воровал деньги. Охрана ничего не просекла, там надо смотреть очень внимательно, чтобы понять, что пялишься в луп, а не в оригинальную запись. Но со временем мистер Эн начал что-то подозревать и думал на Жака, потом до него дошло, что Жак не настолько умён и, может, его грабит отчаянный чистокровный, который, скорее всего, недавно разорился. Догадок было много.

– «Чистокровный без денег хуже низшего», – произнёс прокурор.

– В точку.

Нет, он мне точно не нравился. Я мечтал поскорее выпроводить его из квартиры.

– Как ты смог подобраться к мистеру Эну так близко? – спросил Бойл.

– Я успешно выполнил несколько его заданий.

– Несколько?

– Восемь, если быть точнее.

– Восемь?! – воскликнул Бойл. – Это с натяжкой можно назвать несколько.

– Одним больше, – Скэриэл покрутил пальцем в воздухе, очерчивая восьмёрку, – одним меньше.

– Ладно, мы тут не математикой занимаемся, – кивнул Бойл. – Значит, ты был вне подозрения?

– Первые полгода – да. Он увеличил охрану, усложнил систему безопасности. Стало труднее брать деньги.

– Воровать, – уточнил Бойл

– Справедливо распределять финансы, – с улыбкой отчеканил Скэриэл.

– Это называется наглое хищение из-под носа.

– Наглое? Скорее бесподобное, – гордо заявил Скэриэл.

Прокурор отпил ещё немного кофе и отодвинул чашку в сторону, в то время как Скэриэл, не глядя, без слов протянул пустую бутылку мне.

– Чистокровные постараются замять это дело, – прокомментировал Бойл, переворачивая страницу устава.

– Разве они не захотят устроить скандал и привлечь как можно больше людей? – спросил Эдвард.

– Этим займутся СМИ, если информация утечёт, но сами чистокровные, а я сейчас говорю про Совет старейшин и про верхушку Академии Святых и Великих, скорее всего будут скрывать шумиху до последнего. – Бойл произнёс всё это, даже не отвлекаясь от устава. – Не думаю, что ректору Бруму хочется огласки.

Теперь Эдвард и Скэриэл обменялись взглядами, подтекста которых я не распознал. Они словно обсуждали что-то своё на непонятном мне языке мимики и жестов. Я не видел лица Скэриэла, зато мог видеть, как Эдвард смотрит на него. Скэриэл коротко мотнул головой, и Эдвард едва заметно кивнул, а затем проговорил:

– В уставе сказано, что гражданин Октавии может подать заявку на поступление в Академию, если выполнит ряд требований: например, предоставит рекомендательные письма от чистокровных, но в уставе даже не прописан возраст этих людей, такая ошибка нам на руку. Не указано, что поступать должен именно чистокровный. Гражданин Октавии, а это значит, что Скэриэл имеет право поступить. Остаётся главное – оплатить учёбу и сдать экзамен по тёмной материи. Стандартно полукровки и низшие не могут себе позволить эти три пункта.

– Получается, что Скэриэл может поступить из-за бюрократических дыр в регламенте? – спросил я.

– Да. Всё верно, – кивнул Бойл, – По закону он имеет право подать заявку. Но чистокровным законы не писаны. Они сделают всё возможное, чтобы ты и шагу ступить не смог на их территории.

Эдвард тоже допил пиво, но оставил бутылку рядом с диваном, жестом указав, чтобы я лишний раз не рыпался.

– И тобой точно заинтересуется Франк Лафар, – задумчиво проговорил Бойл. – Надо быть к этому готовым.

– Кто это? – спросил я.

Прокурор расплылся в улыбке, словно я сморозил остроумную шутку. Но тут он взглянул на меня и понял, что я не шутил.

– Благодарите всех богов, если вам ещё не довелось с ним познакомиться, – мрачно произнёс Бойл, впервые задержав на мне свой проницательный взгляд. – Он команданте Отдела Миграции Полукровок и Низших. Сумасшедший чистокровный, ненавидящий нас всех. Его называют Октавианским Крысоловом.

– Команданте? Так ещё и Крысолов? Значит, важная шишка, – скрестив руки на груди, заметил Эдвард.

– Самая важная, – подтвердил Бойл. – По сути, его единственный начальник – Фредерик Лир.

– Верховный Сизар Октавии? – уточнил Эдвард, нахмурив брови.

– Да.

– Он тоже сумасшедший чистокровный? – спросил я.

– Да они все одинаковые. По слухам, Лир ненавидит низших. Вы должны понимать, что он не просто состоит в Совете Старейшин, он его возглавляет.

– Вы его когда-нибудь видели? – спросил Эдвард.

– Попасть на встречу к Фредерику Лиру практически невозможно. – Бойл помотал головой. – Да и он сам не слишком стремится к публичности.

– Не то чтобы мы горели желанием встречаться с ним. – Скэриэл лениво потянулся и зевнул.

– Что Лир, что Лафар опасны. До вас в любом случае доберётся команданте. Я уверен, что он уже интересуется твоим делом.

– Какая честь, – иронично бросил Скэриэл.

– Значит, команданте и Верховный Сизар. Кого ещё стоит опасаться? – Эдвард явно хотел по максимуму просчитать все риски.

– Всех чистокровных. Им нельзя доверять.

– Никому нельзя доверять, – заметил Скэриэл.

5

Я заметил здоровяка, когда он пересёк улицу сразу за мной. Нет, я не из психов, которым везде мерещится слежка, но когда ты в бегах, волей-неволей становишься подозрительнее. Проходя мимо магазинов, я замечал грузный силуэт в отражении. Когда перебегал проезжую часть, мельком осматривая дорогу, чувствовал, что и он ускоряется. Если внезапно останавливался, что-то ища в телефоне, он тоже выжидал неподалёку. На улице было холодно и многолюдно, но преследователь не отставал всю дорогу.

Этот здоровяк меня совсем за идиота принимает? Думает, что я приведу его к Скэриэлу? Я плутал уже пятнадцать минут, придумывая, как бы избавиться от него. Перейти на бег? Сесть в такси? Он может броситься за мной на своих двоих или тоже поймать попутку.

Юркнув в ближайший стрип-бар, я направился к небольшой сцене. Конец недели, поздний вечер, так что тут собралось достаточно людей, чтобы под завязку заполнить душное прокуренное помещение. Я никогда не любил подобные места, но сейчас был искренне рад оказаться среди шумных пьяных низших и полукровок.

Я ругал себя последними словами, потому что не мог вспомнить, с какого момента обзавёлся «хвостом». Где я прокололся? Как этот тип вышел на меня? В какой-то момент я решил было, что он подберётся ближе и, не задумываясь, при всех выстрелит в голову – такова плата за побег от мистера Эна.

На ходу скинув чёрную куртку, я набросил её на свободный стул. Оставшись в бордовой водолазке, пробился вглубь толпы – преследователь, скорее всего, будет искать меня по куртке, и надо бы сменить внешность, да вот жалость, краски для волос под рукой нет. Встав поближе к сцене, я смог лучше разглядеть обнажённую девушку, танцующую у шеста – её аппетитные формы привлекали внимание всех в баре. Хотелось верить, что она отвлечёт и здоровяка – так чтобы я смог затеряться в толпе, а затем сбежать.

Все заулюлюкали, замахали руками, когда девушка обвилась вокруг шеста и ритмично потёрлась – это должно заводить, но, видимо, я не поклонник такого. Толпа завопила, захлопала, сомкнулась в попытке приблизиться к танцовщице и прижала меня плотным полукольцом к деревянному бортику сцены. Потный пьяный мужчина средних лет орал что есть мочи мне на ухо – видимо, хотел привлечь девушку. Я подавил дикое желание двинуть ему локтем в солнечное сплетение. Нужно было спрятаться, а не устраивать драки. Я единственный не проявлял интереса к откровенному выступлению и, пригнувшись, высматривал своего преследователя.

Мужчина, крупный, с туповатой физиономией – штампует их, что ли, мистер Эн, – как раз вошёл в бар, огляделся, и – нужно отдать ему должное – полностью проигнорировал девушку на сцене. Небось мистер Эн так крепко взял всех за яйца после гибели Жака и его людей, что им даже не придёт в голову мысль поглазеть на голую танцовщицу во время работы.

Подойдя ближе, он просканировал взглядом посетителей – я опустился на корточки, как будто потерял что-то на грязном заплёванном полу. Оставалось только надеяться, что он не остановится напротив сцены, иначе, стоит подняться, как я попаду ему прямо в руки.

Когда стихли последние аккорды песни – что-то громкое, хаотичное, бьющее по мозгам, – девушка попрощалась и убежала со сцены, стыдливо прикрыв обнажённую грудь, как будто секундой ранее не демонстрировала её, заводя местную публику. Я не был готов к тому, что толпа начнёт моментально рассасываться, перетекать в сторону барной стойки. Отвернувшись от здоровяка, я попытался спрятаться за тем самым пьяным типом, когда кто-то грубо схватил меня за шкирку и приподнял, заслонив от преследователя.

– Надевай, – приказал твёрдый, не терпящий возражений голос. Я не сразу сообразил, к кому обращаются, но тут на меня кое-как напялили бесформенную шапку.

– Какого… – негодующе бросил я и посмотрел на того, кто посмел так со мной обращаться, – чёрта…

Я испуганно отшатнулся, узнав его. Люмьер Уолдин в огромной куртке, в шапке, скрывающей светлые волосы, стоял напротив, удачно загородив меня от здоровяка.

У Скэриэла была толстая увесистая папка на Люмьера. Некоторое время и я следил за ним, но ничего интересного не накопал. Скэриэл сказал тогда, что я должен быть с Уолдином начеку.

Чистокровный, не теряя времени, приобнял меня за плечи, притянул ближе, натянул шапку мне до носа и, смеясь, потащил в сторону выхода, словно мы два пьяных приятеля и собрались кутить в другом месте. Я неуклюже попытался вывернуться, но он лишь крепче схватил меня. Шапка закрывала весь обзор, так что я одновременно мечтал высвободиться из стального захвата чистокровного и не споткнуться на ровном месте.

– Он сейчас не смотрит, – прошептал Люмьер мне на ухо, не давая отстраниться, – так что будь паинькой и надень ещё вот это.

Приподняв шапку, я заметил, как он схватил с ближайшего стула чей-то плащ и накинул мне на плечи.

– Почти твой размерчик, – ухмыльнулся чистокровный. Здоровяк всё ещё маячил где-то рядом, и мне не хотелось своей вознёй привлечь его внимание.

Почти? Плащ был мал в плечах, мои ручищи нелепо выглядывали из-под коротких рукавов. Кажется, Уолдин стащил его у какой-то девушки, – от ткани приятно пахло духами. Я не знал, что злит больше: слежка или то, что чистокровный ведёт себя так, словно я его собственность. Уверен, выглядел я крайне нелепо в чужой шапке и женском плаще. Как хорошо, что вся эта заварушка началась не в Центральном районе.

Из-под носа у какого-то зеваки чистокровный стянул длинный зелёный шарф и надел мне на шею – вишенка в моём образе.

– Что ты делаешь? – возмутился я, на ходу пытаясь не запутаться в пуговицах плаща. От шарфа несло дешёвыми сигаретами.

– Вытаскиваю тебя из этого дерьма. – Он пошёл к выходу, нависая надо мной.

– Зачем? – прошипел я, но правила игры решил пока принять. Пригнувшись, поправил шарф, ссутулился и постарался не отставать. Чистокровный шёл быстро, широко, решительно, будто каждый день только и делал, что обманывал преследователей.

Вновь прижав меня ближе – так, что хрустнули кости, – он принялся весело болтать, когда мы проходили мимо здоровяка:

– Уилл поставил весь свой аванс на вчерашний матч, представляешь?! Вот идиот! Как Марта ему только это позволила? Наверное, она ещё не знает. Он же всё проиграл. Говорил я ему не делать этого. Марта его прибьёт, помяни моё слово.

Мужчина даже не взглянул в нашу сторону – хмуро осмотрел бар и ринулся к туалету, решив, по всей видимости, что я заскочил туда. Я выдохнул, и это не осталось без внимания чистокровного, – он усмехнулся и похлопал меня по плечу. Тут же я выпрямился и с силой скинул его руку.

– Ка-акие мы злые, – весело протянул он: наверное, я смотрел очень враждебно.

Если бы я мог убивать взглядом, то от него бы уже мокрого места не осталось.

Очутившись на улице, я первым делом спросил:

– Что тебе надо?

– Меня зовут Люмьер Уолдин, хотя уверен, что ты знаешь. – Он улыбнулся шире и опять небрежно притянул меня за шарф, как собачонку на поводке. – Идём, нам надо отсюда уходить, пока тебя не поймали.

– Зачем тебе это? – Я весь ощетинился и выдернул шарф из его рук.

– Предлагаешь бросить тебя? – удивился Люмьер.

– Я бы и сам справился. – Недолго думая, я круто развернулся и пошёл в противоположном направлении.

Лавируя между людьми, я хотел оторваться от чистокровного. Что, черт возьми, ему надо от меня? Я шёл, паникуя, желая только одного – вернуться в квартиру и рассказать о случившемся Скэриэлу.

– Ну да, конечно, – донеслось позади.

К моему удивлению, Уолдин следовал за мной.

– Что тебе надо? – повторил я, не останавливаясь.

Люмьер поравнялся со мной: руки в карманах, куртка расстёгнута, обнажив бледное горло, из-под шапки выбился светлый локон. Я почувствовал мимолётный порыв предупредить его о волосах.

– Я ищу Скэриэла, – буднично заявил он, и, к моему облегчению, поправил шапку.

Я мысленно взвыл. Доживу ли я до момента, когда будут искать только меня без привязки к Скэриэлу?

– Не знаю, где он.

Люмьер опустил руку мне на плечо, но я грубо скинул её.

– Не трогай меня.

– Джером, это серьёзно.

Очередной самовлюблённый кретин, ничего более. Выпендривается своим статусом и считает, что раз он чистокровный, то я обязан его слушать.

– Отвали, – бросил я, не дав ему и слова вставить: – Мы в Запретных землях. Это моя территория. – И добавил тише, оглядываясь на прохожих: – Вали в свой центр, пока не получил.

Но Люмьер не отставал.

– Ты со всеми такой грозный, или это только мне так повезло?

Он улыбался – я чуть не влепил ему затрещину, – и говорил со мной как с трудным ребёнком, к которому, как он считал, знает подход. А во мне кипела ярость, и с каждым его «добрым» и «участливым» взглядом я ненавидел этого чистокровного всё больше.

– Да пошёл ты. – Развернувшись, я перешёл на быстрый шаг.

Бесило то, что Люмьер смотрел на меня не так, как другие чистокровные. Дружелюбно? Приветливо? Я скривился, как будто проглотил лимонную дольку.

Теперь он преследовал меня. Час от часу не легче.

– Я знаю, что тебя зовут Джером Батлер. Тебе восемнадцать лет, и ты низший. С семи лет жил в интернате; замкнутый, осторожный и преданный Скэриэлу Лоу.

– Что? – Я уставился на него и так резко остановился, что Люмьер чуть не врезался в меня.

– Продолжить? – Он отступил на пару шагов.

– Ты следил за мной? – Понизив голос, я огляделся.

– Скэриэл тебя совсем не ценит, – задумчиво проговорил Люмьер и драматично покачал головой. – Это он зря. Я вот ценю такую преданность делу и человеку.

– Да что ты мелешь?!

– Ты, наверное, знаешь, что Скэриэл поступил в Академию Святых и Великих? И кто его наставник, тоже знаешь.

Я хотел было снова разразиться ругательствами, но плотно сжал губы и смолчал.

– Давай успокоимся и поговорим? – миролюбиво продолжил Уолдин. – Но лучше в другом месте. Надо сбросить «хвост».

Пройдя мимо, он направился в сторону от главной дороги. Я стоял на месте, не зная, как поступить.

– Ты идёшь? – Он улыбнулся и подмигнул мне. – Обещаю быть милым.

– Пошёл на хер, – буркнул я себе под нос. Он, кажется, меня не расслышал.

Я мялся на месте, думая, как поступить. Что он может мне рассказать? Зачем ему Скэриэл? Но он помог мне сбежать… Наконец я нерешительно, медленно последовал за Уолдином. Продолжая раздумывать, правильно ли поступаю, я сам не заметил, как поравнялся с ним. На этот раз его шаги были короткими, он сбавил темп, подстраиваясь. Оглянувшись, нет ли слежки, я тихо спросил:

– Чего ты хочешь?

– Помочь.

– А ты всегда помогаешь низшим? – Я подозрительно уставился на него.

– Статус не имеет значения. – Люмьер не спеша завернул за угол. – Скэриэлу грозит беда в академии, если ты меня не послушаешь. Я тоже хочу, чтобы он поступил, но нельзя сломя голову туда лезть.

– А тебе что с того, что он поступит? Разве ты не должен рвать и метать, что полукровка попадёт в святая святых?

– Тоже мне святое место, – скривился Люмьер.

Какое-то время мы шли молча, размышляя каждый о своём. Оказавшись на тихой улочке, – в этих районах стоит сойти с основной дороги, как мигом попадаешь в какое-то захолустье, – я спросил: