Текст книги "Песнь Сорокопута. Да здравствует принц!"

– Откуда? – удивлённо спросил Оливер, уперев руки в бока.

– Мы в детстве ходили в одну секцию по гимнастике, – объяснил Леон, – Он, я и Клив.

– Никогда бы не подумал, – признался я.

Выглянув из нашего укрытия, я оценил обстановку – все гости вошли в дом, и мы остались одни во дворе.

– Клив ходил с тобой на гимнастику?! – воскликнул Оливер.

– Получается, что ты знаком с мистером Лафаром? – Оливия скрестила руки на груди. Близнецы сейчас выглядели словно два детектива, допрашивающих Леона.

– Нет, я его толком не помню, но мой дядя с ним, наверное, общается.

– Ты, Эллиот и Клив, – присвистнул Оливер, – компашка как на подбор.

– Эллиот вскоре ушёл из группы из-за жёстких тренировок, а мы с Кливом продолжили. Но я его очень плохо помню. Вроде… – Леон задумался. – Вроде Эллиоту нравилось ходить с длинными волосами до плеч, а тренер этого не разрешал.

– У него и сейчас они длинные, – подтвердил я. – Он вообще очень на девушку похож.

– Да, – согласился Леон, – Помню, что в детстве тоже путали.

– Я тут один удивлён, что Клив был с тобой на гимнастике? – развёл руками Оливер.

И тут Сильвия нашла наше укромное место и предупредила, что через десять минут будет подано первое блюдо, так что нам лучше здесь долго не задерживаться. Мы пообещали ей, что не будем прятаться и вовремя присоединимся к банкету.

– Что ты высматриваешь? – спросил меня Оливер, когда я вновь краем глаза оценивал обстановку.

– Смотрю, где команданте.

– И где он? – спросил Леон.

– Не вижу, – ответил я, – Может с отцом в его кабинете что-то обсуждает.

Спустя пару минут я поднялся в свою комнату, чтобы поменять пиджак на более лёгкий, но войдя, застыл на пороге, как громом поражённый. Мистер Лафар стоял у моего письменного стола и рассматривал открытую тетрадь по латыни. Как бы я ни старался его избегать, всё равно нам пришлось столкнуться. Наедине.

– Прошу прощения? – Мои ладони непроизвольно начали потеть, и я вспомнил бедную Фанни. Как я её сейчас хорошо понимал.

– Готье? – Команданте обернулся. – Прости, я искал уборную, да заблудился.

– Уборная для гостей на первом этаже. – В горле стало так сухо, что я думал, сейчас начну кашлять песком.

– Да? Спасибо. – Он нагло перелистнул страницу в тетради: – Латынь, значит. Готовишься к поступлению в Академию?

– Да, сэр.

– Верно, готовься. Будет жаль, если не получится поступить после всех стараний.

Он посмотрел на меня и улыбнулся, но глаза оставались холодными. Я не смог ничего ответить, когда он не спеша, – будто играл со мной, как кошка с мышкой, – подошёл вплотную.

– Отец очень расстроится, если ты не поступишь. – Команданте лениво смахнул с моего плеча ворсинку. – Давай не будем его лишний раз расстраивать. Хорошо?

Уткнувшись взглядом в пол, я кивнул и отошёл с дороги.

– Хороший мальчик. – И мистер Лафар молча вышел.

7

Я был рад навестить Кевина. Казалось, мы не виделись целую вечность, как будто прошло по меньшей мере лет десять. Он совсем не изменился: огненно-рыжие волосы, аккуратная борода и смеющиеся глаза, чуть тронутые паутинкой морщин. Вот только в его взгляде не было особой радости от нашей встречи – это я сразу заметил, но подумал, что показалось. Может, в неудачное время зашёл? Хоть и предупреждал о своём приезде… Вдруг он обижен, что я приехал так поздно? Чёрт его знает.

Разговор долго не клеился: нам обоим было неловко, мы скованно улыбались, мялись и обсуждали отстранённые темы, как если бы негласно решили, что не затронем причину, по которой он лишился работы. Кевин явно нервничал, его что-то мучило, но он не решался поделиться. Меня это тревожило, но я старался не акцентировать на этом внимание. Зато ателье очевидно процветало: даже словно стало просторнее. Может, всё дело в удачной перестановке? Сложно было с ходу сказать. Вывеску они сменили, и теперь яркая, но не вычурная надпись гласила, что ателье «У Томаса» ждёт всех с десяти до пяти по будням. Понедельник – выходной. Как раз сегодня был понедельник, а значит, я не отвлекал Кевина от рабочего процесса.

Мы вспомнили нашу первую встречу в моём доме, когда мне было лет десять, пару забавных моментов из наших поездок, обсудили дела ателье и высокие цены на поставку ткани. Время тянулось невыносимо медленно – мы пили ароматный чай, ели миниатюрные кексы из соседней пекарни, но я то и дело посматривал на настенные часы над прилавком в ожидании, когда можно будет вежливо отчалить. Каково было моё удивление, когда я понял, что и Кевин изредка бросает взгляд на циферблат.

Провожая меня, Кевин запнулся на ровном месте. Что-то его терзало: он хмурился, смотрел в пол и ворчал про грязные окна, которые давно не мешало помыть, про Томаса, своего двоюродного брата, слишком долго где-то возившегося, мол, ему стоит как можно скорее вернуться, работы невпроворот. Я не выдержал и спросил в лоб:

– Что-то случилось?

Он замолчал и встревоженно посмотрел на меня.

– Что такое? – повторил я, но мысленно надеялся, что он махнёт рукой и закончит на этом.

– По поводу Скэриэла…

– Да?

За всю встречу мы ни разу не заговорили о Скэриэле, так что мне даже стало любопытно, что бывший водитель может о нём знать.

– Он, – Кевин прикусил губу, замешкался, но всё же произнёс, – не тот, кем кажется.

– О чём ты?

Странно, но я уже не удивлялся подобным заявлениям. Я тоже многое держал от него в тайне, так что меня это в какой-то мере успокаивало. Я нечестен с ним, а значит, не смею требовать от него всей правды. Не лучшая моя позиция. Не хотелось думать, что дружба наша трещит по швам, но ничего поделать тут я не мог.

Чем больше я размышлял о том, что произошло у закрытых заводов, там, в подвале, тем больше злился. Злился в первую очередь на себя за то, что не мог выбить из Скэриэла ответы. Стоило ему появиться, выдать парочку нелепых оправданий, как я сразу начинал расклеиваться. Все мои попытки завести серьёзный разговор на корню пресекались. Раздражало то, что я давал слабину рядом с ним. И, наверное, совсем немного я злился на Скэриэла, потому что он прекрасно понимал, как мной управлять, как отвлечь и сменить тему. Он читал меня, будто открытую книгу.

Кевин помотал головой.

– Да так. Мысли вслух. Не бери в голову.

Совет, которым я активно пользовался, хотя понимал, что так долго продолжаться не может.

– Готье, ты, – тут он нерешительно посмотрел на меня и с грустной улыбкой добавил, – хороший человек. Но тебя не всегда окружают хорошие люди.

– Может, не такой уж я и хо… – хмыкнул я, но он торопливо перебил.

– Часто хорошие люди сомневаются в себе. Ты был хорошим господином, и я был счастлив работать на тебя.

Я смущённо кивнул и окончательно расстроился. Звучало так, словно мы с Кевином прощались, будто он готовил эту финальную речь для своего успокоения.

Чарли ждал меня на соседней улице. Я вдохнул полной грудью и остановился у ближайшего киоска. Взгляд упал на первую полосу какой-то газеты с последними новостями. И тут же я испуганно застыл.

«Полукровка в Академии Святых и Великих?» – гласил крупный заголовок.

Скэриэл? В этом виноват команданте? Неужели журналисты так скоро пронюхали?

Я купил газету, отошёл в сторону и принялся лихорадочно листать в поисках статьи. Теме уделили целый разворот, но большую часть занимали фотографии самой Академии. Пальцы мои дрожали, по спине пробегал холодок – я надеялся, что имя Скэриэла журналисты ещё не вызнали. К счастью, вся статья была рассуждением об исторических различиях, возвышающих чистокровных над полукровками и низшими. Автор несколько раз повторил, как абсурдна сама идея поступления полукровки в Академию Святых и Великих и как это скомпрометирует систему образования. Никакой конкретики, сплошная пропаганда, нацеленная на восхваление чистокровных.

– Вот дерьмо, – выругался я, смял газету и швырнул в ближайшую урну.

* * *

На следующий день после занятий, задержавшись, как обычно, у мистера Авреля – тёмная материя всё ещё давалась с трудом, хотя преподаватель отметил мой прогресс, – я задумчиво шёл в сторону парковки. Скоро предстоял выпускной экзамен, а затем поступление в Академию. В связи с последними ужасами – я чуть заживо не сгнил в подвале в Запретных землях – экзаменационная эпопея отошла на второй план. Гедеон твёрдо дал понять, что мне нужно тренироваться, и делать это лучше под присмотром Люмьера. Вот только мне совсем не хотелось, чтобы тот знал о том, что я извлекатель. Поставил ли Гедеон его в известность? Если нет, то нужно быть особенно осторожным. На практических занятиях по тёмной материи никто точно не набросится на меня, как это сделал брат, но что насчёт Люмьера, я не знал. Вдруг его тренировки недалеко ушли от тренировок Гедеона? Хотелось верить, что он более сдержан, иначе я попал.

Не дойдя каких-то тридцати метров до своей машины, где поджидал Чарли, я почувствовал резкую, в прямом смысле слова сбивающую с ног боль в спине и по инерции упал вперёд, не успев выставить руки. Спину, колени и ладони тут же обожгло болью. Я стёр кожу в кровь. Рюкзак, закинутый до этого на плечо и не до конца застёгнутый, с шумом упал рядом, раскрылся, и мои тетради угодили в ближайшую лужу, оставшуюся после утреннего моросящего дождя.

– Привет, Хитклиф. Как дела? – раздался злобный голос Клива позади.

Он пнул мой рюкзак – ручки, оставшиеся тетради, до которых лужи не добрались, и учебник по истории тёмной материи вылетели следом – и насмешливо скрестил на груди руки. Я не мог полностью видеть Клива, но, сдаётся мне, он торжествовал, застигнув меня врасплох.

– Сукин ты сын, – тихо простонал я. Хотелось отомстить ему, и я не придумал ничего лучше, чем вспомнить про его сломанный нос. – Может, ещё раз вмазать? Тогда, видимо, ты не до конца осознал, что лучше ко мне не лезть…

Предприняв слабую попытку подняться – реакция у меня чуть притупилась, – я тут же получил ещё удар, но уже ногой в бок. Весь сжавшись от боли, я с громким вздохом осел, зашипев и схватившись за рёбра. Как бы он мне ничего там не сломал…

– Тебе не жить, Хитклиф, ты меня понял? – жёстко произнёс Клив над моей головой. – Я превращу твою жизнь в сущий ад. Думаешь, здесь безопасно? – Он обвёл рукой парковку, но явно имел в виду всю территорию лицея. – Я знаю все слепые зоны, так что ты будешь получать от меня до конца года, и ни одна камера это не заснимет! – Голос его стал елейным. – Или ты у нас крыса и побежишь рассказывать папочке? – Он схватил меня за волосы и крепко сжал. – Ты ещё пожалеешь, что ударил меня, ублюдок.

Чарли, скорее всего, меня не видит и не слышит, иначе бы ринулся на помощь. Неужели Клив не так туп, как я считал, и действительно спланировал нападение, чтобы не попасть на камеру?

– Всё сказал? – с раздражением произнёс я.

– Пошёл на хер, – бросил Клив. – Обещаю, это только начало. Будешь получать, как и Леон. Вы с ним, два придурка, прекрасно спелись. А ещё твой дружок-полукровка. – Клив смачно плюнул рядом с моей головой, чуть не попав на лицо. – Любитель черни. И дружок твой – чернокровка.

«Любитель черни?»

«Чернокровка?»

Я сжал кулаки, сдерживаясь из последних сил. Рёбра там, где он ударил ногой, пульсировали от боли, дышалось с трудом, но гнев затмил разум.

– Блевать при виде таких как ты хочется, – добавил Клив. – Чернь всегда гниёт. Кровь у них такая. А ты, я смотрю, любишь чернь. Кастрировать их всех надо, чтобы не плодились. И тебя вместе с ними!

Кастрировать… И тут я вспомнил, что отец говорил мне про принудительную стерилизацию низших. Родители Кливленда Маккинзи тоже состояли в Совете старейшин и поддерживали Фредерика Лира с его безумными законами.

Он хотел сказать что-то ещё, но, видимо, решил, что достаточно, – в любой момент кто-то мог появиться на парковке и застать нас за выяснениями отношений. Развернувшись, Клив направился в сторону лицея. Я не знаю, как оказался на ногах, учитывая, что бок горел. До меня не сразу дошло, что я хочу сделать, – лишь когда уже побежал на Клива. Я ударил его со спины, как и он меня до этого. Не самый честный приём, но я думал только о том, как с наслаждением обмокну его голову в грязь. Клив тоже не был готов к подобному – да я сам от себя не ожидал, но видимо, за годы жизни под одной крышей мы с Гедеоном всё же породнились: я тоже не мог сдержать гнев.

Клив распластался на грязном асфальте со странным удивлённым писком. Я со всего маху уселся на его спину, вцепился в волосы и зашипел:

– Повтори всё, что ты мне сказал, мразь.

– Моя рука! – промычал Клив.

Я схватил его крепче и окунул лицом в глубокую лужу, удачно оказавшуюся рядом. Он извивался, пытаясь меня скинуть, но я прижал его голову к асфальту – изо рта по мутной воде пошли пузыри.

– Это твоя кровь гнилая. – Я стиснул бока Клива ногами, не позволяя вырваться. – И я сделаю миру одолжение, если прямо сейчас утоплю тебя.

Он брыкался, но я всем весом навалился на него.

– Тронешь меня ещё раз, и тебе не жить! – приподняв его мокрую голову, рыкнул я, но тут будто очнулся.

Передо мной открылась страшная картина: Клив задыхался, пока я держал его лицо в воде. Отпустив его и резко поднявшись, я испуганно отскочил на пару-тройку шагов, а он, перевернувшись на спину, начал вымученно откашливаться. Его правая рука, при падении оказавшаяся, видимо, под животом, теперь была неестественно вывернута – я, навалившись сверху, придавил её.

– Ублюдок! – взревел Клив.

Я медленно подошёл и наклонился, не отрывая взгляда от его запястья. Изогнутое под странным углом, оно выглядело пугающе.

– Слушай, я это, – проговорил я тише, – погорячился. Давай помогу встать.

– Пошёл в жопу! – рявкнул он.

Отойдя, я принялся в оцепенении собирать тетради, искоса наблюдая за тем, как Клив пытается подняться. Бок не переставал болеть, дышал я с трудом, но решил предпринять ещё одну попытку помочь Кливу, прежде чем обратиться в больницу.

– Надо проверить твою руку. Кажется, она сломана.

– Завали хлебало, Хитклиф! – прорычал Клив. – Без тебя разберусь.

Он стоял, осматривал запястье и морщился от боли. На его лице остались царапины – это я так удачно приложил его об асфальт.

– Предупреждаю, что будешь получать каждый раз, как тронешь меня или моих друзей, – произнёс я напоследок, но по дрогнувшему голосу понял, что не произвёл должного эффекта. Клив меня и не слушал, его заботило сейчас совсем другое.

Держась за бок, я подхватил рюкзак и, прихрамывая, направился к машине. Чарли в шоке вытаращился на меня. Я сказал, что всё объясню позже, а сейчас лучше заехать куда-нибудь и провериться. Говорил я с трудом, так что Чарли сжалился и не стал доставать вопросами. Я надеялся, что отец ничего не узнает об этой драке. Обещал ему, что никуда не влезу, а сам…

Мои опасения подтвердились. Я получил ушиб ребра второй степени после того, как Клив ударил меня ногой. На моём теле была куча гематом, а рёбра адски болели. Потом я узнал, что Клив сломал руку, когда катался на велосипеде, и будет теперь ходить с гипсом. Я же сказал врачу и Чарли, что кубарем скатился с высоких ступенек. Никто, понятное дело, мне не поверил. Скрыть больное ребро от отца так и не удалось.

Всё же следовало родиться полукровкой или низшим – решать проблемы кулаками мне нравилось куда больше, чем тёмной материей.

8

– Это безумие, – заявил Кэмерон. – Я не буду в этом участвовать.

Я знал, что именно так он и скажет. К слову, участвовать не хотелось и мне.

– А что ты предлагаешь? – Скэриэл хищно уставился на него, выпуская табачный дым, затем потянулся к пепельнице. – Есть идеи получше?

Выглядел он максимально расслабленным, как будто предложил не сдаться Тони, а поиграть с ним в пинг-понг в выходные. Даже меня план шокировал, что уж говорить о Кэмероне, который, кажется, на дух не переносил Скэриэла и всё, что тот предлагал.

– Ты рехнулся! Это ведь Адам убил Жака. Мистер Эн уже подозревает его. Я прям жопой чувствую, что, если мы воспользуемся твоим планом, нам всем крышка, – возразил Кэмерон. – Да мистер Эн оторвёт нам яйца и заставит ими подавиться, как только мы нагрянем к нему в офис!

Задумавшись, Скэриэл потёр подбородок и откинулся на спинку стула. Вытянув ноги, он опять рассеянно выпустил табачный дым, смахнул пальцами остатки пепла и выжидающе поглядел на Кэмерона. Уголки его губ опасно поползли вверх. Не нравился мне его вид. Кажется, Скэриэл собрался в очередной раз учудить что-то безумное.

– Ты себе льстишь. Не такие уж они у тебя, судя по всему, крепкие, чтобы давиться, – усмехнулся он и провёл ладонью по кадыку. – Проглотишь свои яички и не заметишь.

Кэмерон вскочил, отчего противно скрипнул стул, и схватился за пистолет.

– Успокойтесь. – Я поднял ладони; хотел выглядеть спокойным, как Скэр, но слышал, как напряжённо при этом звучит мой голос. – Мы все тут на пределе. Надо решить, что делать. У нас, между прочим, общая цель.

Кэмерон с негодованием посмотрел на меня, всё ещё целясь в Скэриэла.

– Если этот мудак ещё что-то подобное ляпнет…

– То ты примешь это как миленький, – перебил его Скэриэл. – Больше того, ты будешь делать так, как я тебе скажу.

– Сука! – взревел Кэмерон. Сняв пистолет с предохранителя, он подскочил и ткнул дулом в висок Скэриэла. Тот оскалился, но промолчал, только вызывающе смотрел в ответ.

– Парни, вы чего? – Я пытался воззвать к их здравому смыслу, но меня никто не слушал.

– Сядь, Кэм. – Скэриэл требовательно указал на стул. – Сядь и послушай меня внимательно. У меня нет времени разжёвывать всё по сто раз.

– У меня есть идея получше: я пристрелю тебя и в мешке подброшу мистеру Эну. – Кэмерон довольно ухмыльнулся. – Как тебе такой вариант?

– А дальше что планируешь делать? Чем будешь расплачиваться с Тони за то, что скорешился со мной? Думаешь, он увидит мой труп и снимет с Адама все подозрения? Ты серьёзно считаешь, что он оставит вас в покое? Тогда ты ещё больший идиот, чем я думал.

– Твою мать, Скэриэл! – разозлился я. – Прекрати его провоцировать!

Кэмерон, плотно сжав губы, с презрением посмотрел на Лоу. Не надо быть гением, чтобы понять – он в любую минуту может выстрелить, а Скэриэл своими остротами никак делу не помогает.

– Я скажу, что будет после того, как мистер Эн получит меня живым или мёртвым, – елейным голосом произнёс Скэриэл. – Он убьёт вас с Адамом.

– Да неужели? Что останавливает его от того, чтобы прикончить нас сейчас?

– Он думает, что вы знаете, где я, а значит, знаете, где деньги.

– Он думает, что ты мёртв, – отчеканил Кэмерон.

– Так он думал первое время. Но, как мы все знаем, нет тела – нет дела.

Кэмерон ещё немного постоял, но всё же нехотя убрал пистолет и устало плюхнулся на свой стул. Я с облегчением выдохнул.

– Вот и славно, – прокомментировал Скэриэл.

Кэмерон скрестил руки на груди, скептически уставившись на него.

– Ты уверен в этом?

– Вы ещё живы, потому что Тони от вас что-то надо.

– Что-то или кто-то?

– Я могу только предполагать, но давай трезво оценивать ситуацию. Мы всё ещё живы. – Скэриэл затушил сигарету. – Тони уже обо всём догадался, и его терпение скоро закончится. Он потерял своего верного Жака. И ещё шесть человек из банды. Как мы договаривались, вы с Адамом соврали, что Жак вас отправил обчистить мой дом, так что вы не в курса́х, кто убил всех и где я. Вы как бы не при делах. Жак дал вам задание, и вы свалили.

– Он нам не поверил.

– Я не удивлён, – хмыкнул Скэриэл. – Вы оба не умеете нормально врать. Возьмите уроки актёрского мастерства, ей-богу.

– Ещё какие-нибудь пожелания? – Кажется, Кэмерон снова заводился. – Может, тебя ещё не устраивает мой внешний вид?

– Мне с высокой колокольни плевать на тебя и на твой внешний вид, – с улыбкой парировал Скэриэл.

Кэмерон на это лишь закатил глаза.

– Может, вернёмся к Тони? – Я поднялся.

– Вы меня свяжете, доставите Тони и скажете ему, что подстрелили, когда я пытался незаконно перейти границу между Запретными землями и Центральным районом.

– Мистер Эн никого не впускает в свой офис после того, как убили Жака и парней из банды. Он даже Адаму даёт задания только по телефону.

– Одного Адама он бы не пропустил, но вот со мной вы пройдёте. Ещё и Джерома можно связать, тогда и ты, Кэм, пройдёшь. Вы притащите нас, скажете, что хотите лично поговорить с Тони.

– Он откажет, – покачал головой Кэмерон.

– Я тебе клянусь: как только ты скажешь, что притащили меня, вас сразу примут. Говорю же, он ждёт не дождётся, чтобы увидеть меня живым или мёртвым. Убедиться в том, что достал меня.

– Они нас обыщут. Отберут пистолеты, – проворчал Кэмерон, – Ни я, ни Адам не сможем пристрелить мистера Эн.

– Как раз это не проблема. Вы меня свяжете недостаточно плотно, а я уж пронесу оружие.

– Они и тебя обыщут!

– Я сказал, что пронесу оружие, значит, пронесу.

– Чёртов переносчик, ты хочешь его заразить! – Было видно, что Кэмерон шокирован догадкой. Он инстинктивно отстранился, словно Скэриэл мог сейчас подкинуть ему какое-нибудь смертельное заболевание.

– Выполни свою часть плана, а смерть Тони предоставь мне, – отчеканил Скэриэл.

Кэмерон обдумывал предложенное какое-то время, а затем бросил:

– Адаму это не понравится.

– Адаму никогда ничего не нравится, – отмахнулся Лоу.

Когда Кэмерон уходил, Скэриэл незаметно кивнул на него. «Иди с ним», – так я понял его приказ. Впопыхах накинув куртку, я вышел следом за Кэмероном. Не знаю, что задумал Скэриэл, но, видимо, у него снова туз в рукаве.

Мы спустились на первый этаж в гробовой тишине. На улице он недовольно посмотрел на меня и заговорил первым:

– Не понимаю, как ты с ним работаешь. Он же последний сукин сын.

– Скэриэл не всегда такой, – виновато пожал плечами я.

– Он нас подставит, – вынес вердикт Кэмерон.

Промолчав, я неловко потёр шею и торопливо накинул капюшон, прячась от промозглого ветра.

– Я ему не доверяю, – тихо продолжил он, уставившись куда-то в сторону. – Мы все в опасности, пока Лоу руководит. Тебе бы тоже не следовало ему верить.

– Кэм…

– Я сейчас серьёзно, Джером. – Он требовательно посмотрел на меня. – Какого чёрта ты с ним заодно? Он тебя предаст, не моргнув глазом.

– Он так со мной не поступит.

Кэмерон скривился, как будто наступил в собачье дерьмо.

– Твою ж мать, – проворчал он себе под нос.

– Мне пора. – Я оглядел двор. – Ты сегодня не на машине?

– Нет, конечно. Скорее всего, мистер Эн за мной следит, так что я окольными путями сюда добираюсь. Наматываю круги, меняю транспорт, чтобы сбросить хвост.

– Думаешь, Тони серьёзно хочет вас убить?

– Да ничего я не знаю. Хрен их разберёшь. Ну, я пошёл.

– Ага. – Всё, что я смог ответить.

Кэмерон махнул мне рукой.

– А ты следи за Лоу. Он что-то скрывает. Будь с ним начеку.

Я кивнул и зашёл в подъезд.

Повесив куртку на крючок в прихожей, я наткнулся на неподвижную фигуру Скэриэла у окна. Он, похоже, наблюдал за тем, как Кэмерон покидает наш двор.

– Небось сказал тебе, что мне нельзя доверять, – уверенно предположил он, не поворачиваясь. Кажется, Скэриэл там вовсю улыбался. Повода для радости я не видел.

– Типа того.

Я принялся за уборку: собрал грязные стаканы со стола, поставил их в раковину и схватил тряпку. Хотелось поскорее закончить и пойти в душ. Всё это время Скэриэл неотрывно смотрел в окно.

– Какие они все предсказуемые.

Остановившись, я спросил:

– Зачем ты отправил меня за ним?

Скэриэл повернулся и подмигнул мне.

– Кажется, он к тебе хорошо относится. Подружись с Кэмероном. Играй на два фронта.

– Что ты опять задумал?

Подойдя к столу, он схватил сигареты и сел на диван. Я резко выхватил у него пачку и с раздражением смял её.

– Ты курил недавно. Хватит уже.

Скэриэл посмотрел на меня со скучающим видом.

– Я переносчик, ты забыл? Сигареты мне не навредят.

– Мне плевать, – жёстко отчеканил я. – Скажи, что ты задумал.

Скэриэл развалился на диване и лениво почесал щёку.

– Хочу вывести Кэмерона на эмоции.

– О, ну у тебя это с успехом получается. Он тебе сегодня чуть голову не прострелил!

Прикрыв глаза, я мысленно посчитал до десяти, чтобы успокоиться. Хватит подколов. Не хватало ещё поссориться с ним.

– Ты сегодня явно не в духе, – добродушно отозвался Скэриэл.

Да неужели?!

– Ладно. – Я устало потёр переносицу. – Я просто хочу в душ.

Сев рядом, я откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза.

– Кэмерон – правая рука Адама. От него надо избавиться, – буднично добавил Скэриэл.

– Что?! – опешил я.

– Он мечтает меня убить, – пожал плечами Скэриэл, – Ты думаешь, что я оставлю его в банде и позволю находиться рядом?

На этом разговор был окончен. К Скэриэлу в последний раз пришёл врач, чтобы осмотреть рану. Она практически зажила. Кровь переносчика сделала своё дело.

Меня больше волновало другое… Нужно было рассказать Скэриэлу про недавнюю встречу с чистокровным. Как только за врачом закрылась дверь, я нерешительно подошёл.

– Есть важный разговор, Скэриэл.

Он допил воду из стакана и вытер тыльной стороной ладони влажные губы.

– Я слушаю.

Я не знал, как начать, но понял, что придётся говорить, как есть. Соврать или приукрасить случившееся я бы не смог.

– На днях я наткнулся на Люмьера Уолдина здесь, в Запретных землях. Он помог мне оторваться от слежки, – начал я. – Он всё знает о нас: про интернат, про то, что ты владеешь тёмной материей, про то, что мы связаны с бандой. – Чуть помедлив я закончил: – И он сказал, что знает, кто твои родители.