Текст книги "Наследники"

Откинулась на спинку стула, кажется, успокоилась – с немалым, по мнению Джека, усилием.

– Разумеется, я могу ошибаться. Но Лео не первый погибший насильственной смертью из-за этого завещания.

Джек невольно дернулся вперед:

– Еще один адвокат?

– Нет, – тряхнула головой Алисия. – Придя к очевидному заключению, что Томаса кто-то науськивает, я решила выяснить, кто именно. Наняла частного сыщика, понимаете, чтоб за ним проследить, посмотреть, с кем встречается, что-то вроде телевизионного детектива. Не знаю, как бы употребила полученную информацию, но все эти увертки и тайны меня просто достали. Я имею в виду, если кому-то так уж нужен дом, почему прямо со мной не связаться? Зачем впутывать Томаса?

– И что выяснилось?

– Ничего. – Она просверлила его серо-стальным взглядом. – Однажды вечером, через две недели после заключения нашего договора, сыщик погиб на переходе через Восточную Семьдесят пятую улицу. Его сбила машина. И скрылась с места происшествия.

Джек забарабанил пальцами по круглой столешнице. Ладно, может, и не паранойя. Возможно, совпадение, но после гибели двух человек, нанятых для решения некоей проблемы, никто не станет обвинять тебя в излишней подозрительности.

Кому-то – желающему сохранить инкогнито – явно хочется завладеть домом Клейтона. Очень сильно хочется. Предлагают «назвать свою цену», получают от ворот поворот, обращаются в суд.

Отсюда адски далеко до утверждения, будто они уничтожат каждого, кто окажется на пути. Кроме того...

– Ладно. Двое нанятых вами помощников мертвы. Может быть, есть какая-то связь. Но давайте подумаем: если неизвестные убирают людей, которые стоят между ними и домом, почему не убрать основное препятствие – вас?

– Будьте уверены, я с самой пятницы ночей не сплю из-за этого. Ничего не знаю о завещании. На оглашении не присутствовала. Когда наняла Лео, убитого адвоката, просто велела, чтобы документ из офиса душеприказчика отправили ему в контору. Никогда не видела распроклятой бумаги. Впрочем, дело поправимое. Теперь сама получу экземпляр, ознакомлюсь с условиями. Помню, Лео как-то обмолвился, что завещание «не совсем обычное».

Джек с любопытством насторожился:

– Вы когда-нибудь жили в том доме?

Алисия не шевельнулась, но как будто отодвинулась далеко в глубь заведения Хулио.

– До восемнадцати лет. А что?

– Просто спрашиваю, – пожал он плечами. – Пока не понимаю, чего вы от меня хотите. Личной охраной я не занимаюсь, поэтому...

– Хочу, чтоб вы его спалили дотла.

Джек вытаращил глаза, стараясь не выдать ошеломления. Не из-за собственно просьбы – на протяжении многих лет его не раз просили устроить поджог, – а из-за ее неожиданности. Никогда не думал услышать ничего подобного.

Притворился, будто прочищает уши:

– Простите. Мне послышалось, что вы хотите спалить дом, за который уже предлагают четыре миллиона долларов.

– Хочу.

– Можно узнать – почему?

– Нет.

– Вы обязаны дать объяснение.

Алисия заерзала на стуле.

– Какое вам до этого дело?

– Я работаю только на таких условиях.

– Ладно, – вздохнула она. – Наверно, я просто устала. Хоть я и врач, денег у меня немного. Частная практика приносила бы больше, но мне хочется работать в Центре. Все, что удалось накопить, учитывая расходы на жизнь, выплату ссуды на обучение – поверьте, шестизначная цифра, – ушло на оплату услуг сыщика и адвоката. Я практически на нулях, Джек. Не могу начать заново, искать нового поверенного. И честно сказать, немного напугана. Просто хочется со всем этим покончить.

Напугана? Трудно поверить в возможность испугать эту женщину. Похоже, ничто не обратит ее в бегство.

– Все ваши финансовые проблемы решил бы один звонок брату.

– Сводному брату. Но я не хочу продавать дом Томасу. А никому другому он мне не позволит продать.

Джек совсем сбился с толку.

– И все-таки почему бы именно ему не продать, если вы говорите, что дом вам не нужен и вовсе не дорог?

Глаза Алисии неожиданно вспыхнули, и она прошипела сквозь зубы:

– Потому что... он хочет его получить!

Вспышка столь же внезапно погасла.

– И больше вы не услышите никаких объяснений, – добавила она ровным тоном.

Джек откинулся на спинку стула, испытующе на нее глядя. Что делать дальше? Инстинкт подсказывал, что перед ним сидит женщина, с непробиваемого корсета которой отлетело несколько пуговиц, поэтому надо бы без оглядки двигаться прямо к двери.

Хороший совет. Она уже призналась, что осталась почти без гроша, стало быть, никак не потянет его гонорара. Значит, тут, кроме хлопот, ничего не получишь.

Отказаться нетрудно. Достаточно правду сказать – поджогами не занимаюсь, и на том до свидания.

Почему ж он молчит? Почему сразу прямо не скажет, при первом упоминании о поджоге дома покойного отца?

Потому что...

На самом деле на этот вопрос не имеется убедительного ответа, кроме того факта, что Алисия предлагает восхитительный интригующий сценарий. Леди отказывается от целого состояния ради единственной цели – чтобы дом, принадлежавший человеку, которого она не желает называть отцом, не перешел в руки сводного брата, которого она ненавидит. Что с этим домом связано? Может быть, с ней там что-то случилось?

Дело продвигается медленно, а любопытство Джека дошло до предела.

– Ладно. Вот что я могу сделать. Ничего пока не обещаю. Максимум – подумаю. Надо кое-что уточнить, прежде чем принять решение.

– Чего тут решать? – с раздраженной ноткой переспросила она. – Либо вы соглашаетесь, либо нет. С игрушками ведь ничего не пришлось уточнять.

– Это другое дело. Вам не кажется, что поиски украденного чуточку отличаются от поджога? Речь идет о серьезном пожаре в самом центре Манхэттена.

В паузе он наблюдал за выражением ее лица. Видно, думает, будто он поторгуется и возьмется за дело. На лице не отражалось ничего... потом возникло нечто вроде улыбки. Глаза не улыбались.

– А, понятно, – пробормотала она наконец. – Меня будете проверять.

– Обязательно. Нутром чую, что вам можно верить, но время от времени в прошлом меня не раз собирались нанять замечательные баснописцы.

Алисия кивнула:

– Вдруг дом принадлежит бросившему меня любовнику, с которым я хочу расквитаться.

– Это был бы не первый случай.

Она схватила сумку, встала и холодно отчеканила:

– Вот что я вам скажу, мистер «просто Джек». У меня нет любовника. Я не вру. Проверяйте сколько угодно. Убедитесь – звоните. Поищу тем временем другие варианты. – Еще одно подобие улыбки. – Спасибо, что уделили мне время.

Джек тихонько присвистнул сквозь зубы, глядя ей вслед. Леди на цельном стальном каркасе.

2

Алисия пошла к Коламбус-авеню, отыскивая такси. Час пик прошел, до обеда еще больше часа, движение в Верхнем Вестсайде на время затихло. Встречались лишь немногочисленные покупатели, да и те шли пешком. В данный момент таксистам здесь делать особенно нечего.

Увидела приближавшееся такси, которое оказалось занятым. Отскочила, когда оно с визгом затормозило за белой машиной, остановившейся посреди дороги. Таксист непрестанно гудел, пока белый автомобиль не тронулся.

Она улыбнулась – музыка большого города...

Улыбка погасла, вспомнились слова Джека:

«Надо кое-что уточнить, прежде чем принять решение...»

Возникает дурное предчувствие, что он уже все решил и не заинтересовался делом.

Проклятье. На него была надежда.

Придется искать поджигателя в другом месте. Естественно, не в «Желтых страницах». Наверно, можно разузнать через родичей маленьких пациентов Центра – не слишком образцовых граждан, однако предпочтительней все-таки Джек. Доказано, что он способен справиться. Ему можно верить, пускай даже сейчас он немножко ее приструнил, чтобы потом была посговорчивее.

Она пристально осмотрела улицу. Серого седана нет. Хорошо. Дойдя до Коламбус-авеню, заметила такси, вывернувшее из-за ближайшего угла по направлению к ней. Махнула рукой, разглядела горевшую табличку «Посадки нет».

Ну надо же! Хотелось быстренько заскочить в больницу, проведать Гектора, прежде чем увязнешь в трясине дел в Центре.

Алисия плотнее закуталась в пальто на холоде. Может, попробовать вызвать такси? Открыла висевшую на плече сумку, принялась рыться в хаосе. Действительно, история половины жизни. Немного денег, стетоскоп, диагностический набор, пейджер, ключи, где-то на донышке среди старых платежных карточек сотовый телефон.

Копаясь в сумке, оглянулась назад, снова высматривая чертов серый седан, и обратила внимание на трех парней, топтавшихся у дверцы красного сверкающего спортивного автомобиля, оставленного неподалеку от заведения Хулио футах в пятидесяти от нее. Компания разношерстная – примечательно белый парень, другой чернокожий, третий испанец; двое смуглых загородили белого, который сунул в оконную щель тонкий ломик с плоским концом и принялся шурудить.

Алисия не разбиралась в машинах, однако не сомневалась, что троица задумала какую-то пакость: украсть либо приемник, либо барсетку, либо вообще машину угнать. Взглянула, не идет ли кто мимо, но в тот момент тротуар пустовал.

Пожалуй, спокойнее ждать такси подальше на улице. Отойти на безопасное расстояние и немедленно набрать 911.

Она отвернулась, готовясь тихонечко улизнуть, и увидела вышедшего от Хулио Джека. Он шел в ее сторону, но, если и заметил, виду не подал, не сводя глаз с парней, пытавшихся открыть машину. Приближаясь к ним, неожиданно сменил походку... на кошачью.

Не собирается же он ввязываться, в самом деле. Надеюсь, ума хватит.

Джек, тем не менее, решительно подвалил бочком к троице, остановился перед двоими, прикрывавшими третьего, сунув руки в карманы, раскачиваясь на каблуках, будто наблюдал за сменой покрышки.

Алисия мысленно даже услышала его голос:

– Эй, ребята, чего это вы тут делаете?

Любопытство пересилило здравомыслие. Она, как зачарованная, шагнула ближе, чтобы лучше видеть.

Чернокожий – со светлыми, вытравленными, коротко стриженными волосами, прилично накачанный с виду – глянул на Джека, словно не веря, что бывают дураки на свете, которые смеют к нему обращаться с подобным вопросом.

– Слепой, что ли, не видишь? – Он ткнул пальцем в белого парня. – Наш браток свою тачку закрыл, открыть не может, мы помогаем, понял? Все в полном порядке.

– Можно посмотреть? – попросил Джек каким-то сухим, резким тоном, стоя в свободной, сутулой, расхлябанной позе.

– Нельзя. Проваливай.

– Почему?

– Потому что я сказал, и точка. Отцепись, не мешай, не отвлекай внимание, пока я по-настоящему не раскипятился. Убирай отсюда свою любопытную белую задницу.

– Просто я никогда не видел, как взламывают машину, – объяснил Джек. – Я хочу сказать, очень удачно, что кто-то из вас захватил с собой ломик на всякий пожарный случай. Теперь у вас есть возможность помочь другу. А я думал, это запрещено законом.

Господи Исусе, подумала Алисия, видя, как замерли трое угонщиков. Он что, с ума сошел?

– Эй, ты, – буркнул белый парень, выпрямляясь и делая шаг вперед. На нем была черная кожаная куртка с заклепками. Очень короткие светлые волосы, колечки в обоих ушах, в верхней губе, в правой брови. – Ты чего, коп какой-нибудь долбаный или кто?

– Я? – с робкой улыбкой переспросил Джек. – Ох, нет. Я не коп. Просто это машина моего друга Хулио. А никто из вас, ребята, не Хулио. Поэтому, может, найдете себе другую машину для взлома?

Настала очередь испанца. Он выхватил ломик из щели, замахнулся на Джека:

– Эй, мужик, ты сдурел? Машина моего кореша, мы ему помогаем. Ну-ка, вали отсюда, не то всажу вот эту штуковину тебе в глотку, проткну до самой задницы!

Похоже, парни сильно забавлялись. Пока они посмеивались, отпускали грубые шуточки, Алисия заметила, что Джек потихоньку вытаскивает из кармана левую руку.

Чуть не закричала: «Не надо! Трое против одного! Ни единого шанса».

Но засомневалась, глядя на Джека. Чувствовалось, как он пышет какой-то наэлектризованной первобытной силой. У нее в кабинете и в баре минуту назад был вялый, скучный... а теперь совсем другой человек. Весь напряженно вибрирует, огнем горит, будто его повседневная жизнь состоит из пустых и бесцветных антрактов, которые надо просто пересидеть до начала следующего действия.

– А как только он кончит, – продолжал белый парень, отобрав у испанца железку и сунув ее под нос Джеку, – я через заднюю дверцу яйца тебе оторву!

Напряжение клубилось в воздухе, сгущалось. Алисия слышала от людей, переживших удар молнии, о необычном ощущении перед самым разрядом, от которого волосы встают дыбом – буквально. И сама теперь чувствовала, как молекулы воздуха ионизируются, поляризуются в преддверии...

– Какие у тебя чудесные голубые глаза, – задумчиво проговорил Джек под новый взрыв хохота. – Можно мне один?

Прежде чем кто-то успел среагировать или ответить, его рука стрелой метнулась к белому лицу таким внезапным молниеносным движением, что Алисия не уследила. Поняла только, что рука Джека мелькнула в воздухе, и в тот же миг белый парень с диким воплем пошатнулся, выронил ломик, прижал к лицу ладони, завертелся на месте, чуть не сбив своего чернокожего друга.

Она задохнулась, попятилась, видя у него на левой щеке ярко-красную струйку, просочившуюся между пальцами.

Боже правый, что ж это такое?

– Что за хренотень... – пробормотал чернокожий, попеременно оглядываясь то на Джека, то на упавшего на колени приятеля, который зажимал глаз красными от крови пальцами и орал во все горло.

Испанец наклонился к другу:

– Джоуи! Чего он тебе сделал?

– Глаз! Ох, черт, глаз!

– Обожаю глаза, – заявил Джек незнакомым искаженным тоном. Его собственные глаза приобрели странное рассеянное выражение. Потрясенная Алисия заметила на его губах следы крови. – Голубые особенно вкусные.

И открыл рот, демонстрируя зажатый в зубах голубой окровавленный глаз.

В желудке у Алисии екнуло. Дежуря на «Скорой» во время стажировки, она видела жуткие травмы, превосходившие любые ночные кошмары нормальных людей, но с таким никогда в жизни не сталкивалась. Наверняка на лице у нее сейчас написано точно такое же ошеломление, омерзение, ужас, как у чернокожего и испанца. Хотела отвернуться и не смогла. Надо досмотреть.

В детстве она однажды, на свою беду, очутилась в зоомагазине во время кормежки змей. Проходила мимо клетки крупного ужа, который заглатывал лягушку головой вперед. И, охваченная отвращением, особенно при виде еще дергавшихся лягушачьих лапок, приросла к месту, не сводя глаз с несчастной лягушки, пока та не исчезла.

Теперь чувствовала точно то же самое. Только на сей раз лягушка заглатывает змею.

Нет... не заглатывает.

Джек вдруг взял и выплюнул глаз, попав в боковое стекло машины. Алисия с поднимавшимся в горле комом смотрела, как окровавленная студенистая масса прилипла на пару секунд, потом медленно потекла вниз, оставляя на стекле поблескивавший красный след.

Вопли Джоуи стихли до стонов, двое его приятелей не мигая таращились на бесформенный глаз, застрявший в нижней кромке окна.

– Впрочем, и карие тоже годятся, – заметил Джек, шагнув к ним с окровавленной ухмылкой.

Парни шарахнулись, испанец второпях чуть не сшиб чернокожего, стараясь не попасть Джеку в руки.

– Старик, я пошел! – крикнул он, пятясь.

– Эй, Рик! А Джоуи как же?

– Хрен с ним!

Черный попытался его удержать, Рик вырвался и помчался по тротуару.

– Он же по-настоящему чокнутый, мать твою!

Джек сделал еще шаг к чернокожему:

– У тебя такие большие карие глаза.

Этого оказалось достаточно. Чернокожий повернулся и устремился за Риком.

– Эй, Джоуи, – бросил он на бегу упавшему другу. – Я тебя потом заберу.

Согнувшийся в три погибели Джоуи, почти уткнувшийся головой в тротуар, видно, не слышал, ощупывая лицо.

Джек посмотрел вслед бежавшим и стукнул кулаком по капоту машины:

– Есть!

Сплюнул кровью в канаву, вытер рот рукавом. Алисия попятилась. Медленно. Чтобы не привлекать внимание. С кем же она едва не связалась? Хорошо еще, не поручила ему поджечь дом. Плевать, что он нашел украденные игрушки, с этим маньяком нельзя иметь ничего общего.

В тот момент Джек оглянулся.

– Видели? – спросил он с кровавой усмешкой. – Сработало! Просто чудесно сработало!

Усмешка внезапно слиняла. Должно быть, прочел у нее на лице кипевшее в душе отвращение, страх, потрясение – все, что она безуспешно старалась скрыть.

И направился к ней. Она побежала, но через два шага была крепко схвачена за локоть и рывком остановлена.

– Нет, пожалуйста, – взмолилась Алисия, – пустите! Пустите, или я закричу!

– Дайте мне одну секундочку. Я вам кое-что покажу, а потом отпущу. Ладно?

Тон абсолютно разумный, нормальный... Без всяких искажений. Она покосилась через плечо. Блуждавший минуту назад взгляд тоже исчез.

Только губы еще в крови.

– Смотрите. – Джек протянул открытую руку.

Алисия нерешительно глянула.

На ладони лежали... два глаза... карий и голубой... мягкие, блестящие, липкие с виду...

Сначала она содрогнулась, готовая взвизгнуть, потом заметила, что никакой крови нет. Присмотрелась поближе и сообразила.

– Искусственные.

– Ну конечно, – подтвердил он. – Можно купить какие угодно в игрушечных лавочках в Виллидже.

Алисия посмотрела через его плечо на Джоуи, который уже сидел, хоть по-прежнему корчился и держался за глаз.

– А с ним что вы сделали?

Джек показал пластиковую бутылочку с брызгалкой, наполненную красной жидкостью.

– Немножечко прыснул. Голливудская кровь, смешанная с десятипроцентной перечной настойкой. Знаете, экстракт однолетнего перца, который используется в защитных баллончиках? В глаза налил чистой искусственной крови, потом прикусил, рот испачкал. Прошу прощения. – Он отвернулся, вновь сплюнул в канаву. – С виду настоящая, а вкус омерзительный.

– С виду действительно настоящая. Я могла бы поклясться...

Джек бросил на нее сияющий взгляд:

– Правда? Вы тоже купились? Доктор и тому подобное? Потрясающе! Даже сказать не могу, сколько я ждал возможности испробовать этот номер.

– Я на минуту подумала, будто вы собрались с ними драться.

– Один на троих? – Он тряхнул головой. – Это лишь в кино бывает. В таких случаях можно справиться, только застав противников врасплох и имея какое-нибудь оружие. Хотя чаще всего, пускаясь на нечто подобное в реальной жизни, лоб расшибешь. Я боли не люблю. Можно аккуратней управиться.

Он подошел к машине, вытащил из щелки искусственный глаз, залитый искусственной кровью, и повторил, скорее себе самому:

– Идеально сработало.

Прямо как мальчишка. Мальчишка, который что-нибудь смастерил – деревянную машину, рогатку – и радуется, что оно в самом деле работает.

Джек подцепил кольцо в брови Джоуи, вздернул парня на ноги.

– Пошли, – толкнул он его к Алисии. – По-моему, леди не до конца верит. Покажи ей свой глаз.

– Верю, – сказала она.

Парень словно не слышал.

– Ну-ка, Джоуи, открой личико, покажи оба голубеньких глаза.

Тот разлепил окровавленные веки, открыв слезящийся, сильно раздраженный, но целый глаз.

– Хороший мальчик, – похвалил его Джек, развернул, толкнул туда, куда удрали два других обормота. – Иди догоняй друзей. – Минуту посмотрел вслед ковылявшему парню, потом обернулся к Алисии: – Я с вами свяжусь.

Помахал, повернулся, ушел.

Алисия не спускала с него глаз, надеясь, что он согласится помочь. Такого человека хочется иметь на своем углу ринга.

3

– Вон ты где!

Сэм Бейкер рассуждал вслух в пустой, кроме него, машине, разглядев крошку Клейтон. Несколько неприятных минут думал, что упустил.

Откинулся на спинку водительского сиденья, расслабил стиснувшие руль пальцы. Ныли плечи. Он даже не понимал, в каком был напряжении после приказания копа уехать.

Теперь можно успокоиться. Мы снова вышли на след.

Проследовав за ней от СПИД-Центра до Верхнего Вестсайда, он увидел, как она зашла в какую-то дыру, к какому-то Хулио. Нашел место, откуда хорошо видна дверь, приготовился к наблюдению.

Просидел всего пару минут, начиная запоминать номера стоявших вокруг машин, как явился тот самый коп. Оказалось, что выбранный наблюдательный пункт находится рядом с пожарным гидрантом. И хоть Бейкер пытался растолковать, что кое-кого поджидает, даже мотор не выключил, коп уперся:

– Проезжайте, или вас отбуксируют.

Выбора не оставалось.

Поэтому он сорвался, заколесил по улице, высматривая свободное местечко на законной стоянке. Дохлый номер. Хорошо в заскочить в бар, хлебнуть быстренько пива, глянуть, с кем она встречается, но нельзя рисковать буксировкой машины. Поэтому ехал и ехал, кружил по кварталу, ожидая, когда она выйдет.

Когда, наконец, заметил ее в дверях, успел проехать мимо бара. А когда тормознул посреди дороги, какой-то гад таксист взялся гудеть, будто со свадьбы ехал. Бейкер второй день разъезжает в белом, взятом напрокат «плимуте». Увидев, как малышка Клейтон поглядывала в пятницу в его сторону, побоялся, что засекла серый «бьюик». Не хотелось привлекать внимание к новой машине, поэтому снова пустился в объезд квартала и намертво застрял в пробке.

Уже можно расслабиться. Неизвестно, чем она занималась, пропав из вида, да кого это волнует? Он нашел ее практически там же, где потерял.

Зазвонил сотовый. Нетрудно догадаться, кто трезвонит, – за ним неусыпно присматривает араб, взбесившийся из-за взорванного адвоката девчонки.

– Да?

– Следите за женщиной?

– Прилип как банный лист к заднице.

– Не понял?

– Она в центре города. В данный момент такси ловит.

– Где была? Встречалась с другим адвокатом?

– В бар ходила.

– В бар? За спиртным?

– Хотите сказать, за выпивкой? – Чудно этот тип разговаривает. Араб до мозга костей, а по-английски говорит как настоящий британец. – Нет. По правде сказать, тут, по-моему, ничего нет для нас интересного. Встречалась, наверно, с дружком или что-нибудь вроде того.

– У нее нет никакого дружка.

Бейкер глянул на туго натянутую юбку малышки Клейтон, садившейся в такси. Симпатичная попка.

Не поверишь, что совсем одинокая. С виду хорошенькая. По крайней мере, насколько удалось разглядеть. Почти не красится, кожа упругая, могла бы сногсшибательно выглядеть. Однако...

Не лесбиянка ли? Ничего плохого тут нету. Вполне можно согласиться и на лесбиянку. Единственная их проблема, по его убеждению, в том, что они еще не встречали настоящего мужчину.

– Вам лучше знать, – буркнул Бейкер.

– Известно, с кем она встречалась?

– Не было возможности выяснить. Только не думаю, чтоб в такой дыре с адвокатом. – Бейкер чуть не добавил «хотя кто знает», но передумал.

Будем надеяться, черт возьми, не с адвокатом.

– Вам платят не за то, чтоб вы думали. Мне не нравятся результаты ваших раздумий.

Вон оно как. Впрочем, араб не стал развивать эту тему.

– Куда она направляется? – спросил Мухаляль.

– Возвращается на работу. Я рядом.

– Хорошо. Следуйте за ней, и больше ничего.

Бейкер нажал кнопку, отключился, двинул кулаком по рулевому колесу. Вспомнил о денежном потоке, который вот-вот хлынет, и по пути об этом раздумывал. Чертовски жирный гонорар, причем он заработал каждый до последнего поганого пенни, кушая все это дерьмо.