Текст книги "Объявляется посадка на рейс..."

Глава 16
ХИМИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ

Вячеслав Желваков проклинал тот момент, когда его угораздило связаться с этими турками. Говорил же им, что нужно либо заменить номер, либо ехать в Поленовку, когда станет темно. Но они уломали его ехать пораньше. Мол, Ибрахиму послезавтра нужно улетать, а у него в Москве еще много дел. Ну, он и согласился, а теперь жалеет. Когда туда ехали, на глухой дорожке стояла сломанная «Газель», возле которой возились два мужика. Они глаз не спускали с их «Рено». Потом возле поселка обогнали двух мальчишек на велосипедах. Черт знает, что там у них в голове гнездится, может, и на номер обратили внимание. На обратном пути из леса возвращался какой-то пожилой мужик, а злополучная «Газель» по-прежнему торчала на том же самом месте, и два мужика опять не спускали с них глаз.

Потом страхи вроде бы улетучились. Главное, домой вернулся без эксцессов. Вячеслав особенно боялся ненароком с кем-нибудь столкнуться. «Поцелуешься» с каким-нибудь принципиальным типом, который ни в какую не захочет брать деньги, а вызовет ГАИ. Это значит, пиши пропало. Желваков поэтому в день рейса ни капли не пил. На всякий пожарный случай. Зато вечером, вернувшись домой, наверстал. Вмазал на полную катушку и на следующий день тоже продолжал квасить. Ибрахим спросил, повезет ли он его завтра в аэропорт. На словах Желваков согласился, а в глубине души подумал, что это не так уж обязательно. В крайнем случае доедет на такси.

Короче говоря, напился Вячеслав в дымину и, когда в квартире появились милиционеры, уже мало что соображал. Правда, вскоре протрезвел. Причем именно настолько, насколько это было на руку оперативникам: все помнил и говорил начистоту, не думал о том, чтобы кого-то из подельников выгородить. Один из оперативников сказал, что чистосердечное признание облегчит его участь. Желвакова такая перспектива вполне устроила.

Поначалу оперативникам показалось, что Вячеслав спьяну несет полную ахинею. Они даже отвели его в ванную и подержали его голову под струей холодной воды. После этого задержанный приободрился, однако показания его оставались прежними. Не отличались они и в Управлении милиции, куда его привезли для официального допроса, который протоколировался.

Допрос проходил в кабинете Багрянцева, майор вел его лично. Андрей тоже хотел присутствовать, но как раз в это время ему нужно было встретить прилетавшую из Лондона Изабеллу. Сказал Сергею: «Заказывай пропуск, из аэропорта мы прямым ходом к тебе».

В повседневной жизни у Сергея Константиновича был вполне приветливый, можно сказать, благодушный вид. Но в общении с преступниками он неузнаваемо преображался: вид у него становился сердитым и даже злым, что приводило правонарушителей в трепет. Редко кто позволял себе развязность или что-нибудь в этом роде. Желваков не стал исключением. Оказавшись перед майором, он явно струхнул, на все его вопросы отвечал торопливо, стараясь сделать это с максимальной полнотой.

Постепенно вырисовывалась следующая картина. Когда-то Желваков работал в ИУВРАМе, куда он попал по распределению после окончания химического техникума. Работал в лаборатории Вальковского, стало быть, хорошо знаком с Геннадием Дмитриевичем, знал его сильные и слабые стороны.

Потом, как выразился Вячеслав, к концу миллениума, он понял, что зарабатывает в институте очень мало. Многие его знакомые, не имея такой квалификации, как Желваков, получали существенно больше, обзаводились квартирами, иномарками, колесили по миру, останавливаясь в приличных отелях.

Когда Вячеславу подвернулся случай сменить род занятий на более легкий и прибыльный, он этим незамедлительно воспользовался. Один из его школьных однокашников организовал фирму по производству наклеек для школьных ранцев. Ему нужен был химик, который разрабатывал бы светящийся состав для этих наклеек. Он предложил заняться этим Желвакову.

– Я ожил. Работа – не бей лежачего, своим временем распоряжайся, как угодно, начальства практически нет, а деньги стал получать большие. Уже этот чертов ИУВРАМ без смеха вспоминать не мог, как там корячился за копейки.

Зарабатывал Вячеслав настолько хорошо, что его мечты об иномарке воплотились гораздо в большей мере, чем сам ожидал. Он эти иномарки стал менять каждый год, интересовался новинками, постепенно стал своим человеком в разношерстном мире автомобилистов. Кончилось дело тем, что несколько раз его просили перегнать ворованные машины на Северный Кавказ.

Он доезжал туда на иномарке с перебитыми номерами, разумеется, оставлял ее там и возвращался в Москву поездом или самолетом. Но один раз подвернулась попутная машина, и знакомые предложили для простоты ехать на ней, на что Желваков охотно согласился.

В это время в кабинет, постучавшись, вошли Хартвуд и Корешков. Они обменялись понимающими взглядами с Багрянцевым и присели в сторонке, вникать в курс дела. А Желваков продолжил свой рассказ.

Ехали там два турка, Ибрахим и Мехмет. Сначала они представились как строительные рабочие, гастарбайтеры, приехавшие в Россию на заработки. Но позже, причем довольно скоро, выяснилось, что это не так. Когда они подружились с Вячеславом, то выяснилось, что стройка в Москве для них служит неким легальным прикрытием. На самом деле они занимаются тем, что поставляют взрывчатку боевикам в Ингушетию.

Узнав, что у Вячеслава химическое образование, турки обрадовались. Те люди, с которыми они были сейчас связаны, оказались плохими работниками, подводили их. Нет ли у него знакомых химиков высокой квалификации?

Желваков сразу вспомнил о Вальковском. Во-первых, Геннадий Дмитриевич был феноменально талантлив, о его способностях рассказывали легенды. Во-вторых, он страдал из-за нехватки денег. Правда, он настолько любил ИУВРАМ, в котором протрубил много лет, что не соглашался перейти в другое место. Но подзаработать будет совсем не прочь.

Вячеслав связался с Вальковским, сказал ему, что нужно изготовить хорошую взрывчатку для турецких строителей. Они якобы готовят фундамент для нового завода, заказывать взрывчатку официальным путем у них нет времени, сроки поджимают, поэтому хотят сделать это частным порядком.

Как и многие замечательные ученые, Геннадий Дмитриевич плохо разбирался в жизненных реалиях, обмануть его – проще пареной репы. Он, конечно же, поверил в басню про строительство нового завода и охотно согласился помочь. Тем более что разработать новый состав для взрывчатой смеси – это ему интересно.

– На самом деле турки готовили взрывчатку для продажи ее в Ингушетию. Сначала они хотели договориться в Клюевске, на заводе минеральных удобрений, да там дело не выгорело. Тогда они через меня вышли на Вальковского. Геннадий Дмитриевич заказывал гексоген, тротил, алюминиевую пудру и селитру. Еще он придумал добавлять сюда сахарный песок. Все это смешивалось в нужной пропорции. Специальной мельницы у него не было, поэтому к нему приезжала пустая бетономешалка. В ее бункере все перемешивали и расфасовывали в мешки из-под сахарного песка с логотипом завода. Вот под видом песка взрывчатку и возили.

– В Ингушетию?

– Насколько я знаю, да. Там им хорошо платили. Потом они расплачивались с Вальковским.

– А какое отношение имел к ним Мустафа Кемаль?

– Мустафа действовал сам по себе. Ибрахима и Мехмета он знал мало. Хорошо был знаком только с водителем бетономешалки, они работали на одной стройке. Через него он познакомился с Геннадием Дмитриевичем и сделал ему интересный заказ.

– Это сам Вальковский сказал?

– Да. Мустафа попросил сделать такую взрывчатку, которую можно пронести в багаже в самолет, чтобы ее не обнаружили приборы. Там же сейчас ставят и нейтронный детектор, и рентген, и газоанализатор. Вальковскому было интересно придумать, как обмануть такие хитрые приборы. Он так увлекся, что работал сутками напролет. Самое сложное, по мнению Геннадия Дмитриевича, было обвести вокруг пальца служебных собак, натренированных на запах взрывчатки. Но ему это удалось. Он даже синтезировал какое-то особое вещество.

– Сколько такой взрывчатки изготовил Вальковский?

– Не знаю. Я так понял, что сначала совсем мало, только для Мустафы. Потом кто-то из них проболтался. То ли Мустафа, то ли сам Геннадий Дмитриевич. Так или иначе, только турки уговорили его сделать для них порцию такое же взрывчатки. Они надеются на ней заработать бешеные деньги, хотят продать ее куда-то за границу. Готовы везти образцы.

– А как перевезут? – не выдержал и встрял Корешков, нарушив неписаный кодекс оперативников: допрос ведет один человек, и другие могут задавать вопросы лишь с его разрешения. Вячеслав, очевидно, знавший это, с недоумением посмотрел на майора. Тот кивнул:

– Отвечайте.

– Ну, раз его никакая аппаратура не обнаруживает, так и перевезут, в самолете.

– Рискованно? – Это уже Багрянцев.

– Нет. Там же без детонаторов, ничего не случится.

– И когда они намерены отправиться в Турцию?

– Сначала летит один Ибрахим. Мехмет остается в Москве.

– А Ибрахим когда летит?

– Вот-вот, чуть ли не сегодня.

– Как, сегодня?! – завопил Корешков. – С образцами взрывчатки?

– Ну да. Рейс Ибрахима примерно в это время, то есть сейчас.

Сергей Константинович принялся названивать по спецсвязи в «Шереметьево-2».

– Ракитин! – закричал он. – Нужно во чтобы то ни стало задержать рейс на Стамбул!

– Он обязательно задержится, товарищ майор, – послышалось в ответ. – Тут же ливень хлещет. Не знаю, как в Москве, а здесь никакой видимости.

– Хорошо, но этого мало. Ливень в любой момент может кончиться, а самолет все равно нельзя отправлять. Держите до нашего приезда.

– А в чем дело, товарищ майор?

– В багаже у одного из пассажиров находится взрывчатка. Суперсовременная, которую никакой детектор не заменит.

– И он хочет взорвать самолет?

– Нет.

– Тогда почему…

– Ракитин, мне объяснять сейчас некогда, – взмолился Сергей Константинович. – Приедем, все узнаешь. Мы сейчас выезжаем. И хорошо было бы, если бы вы за этим пассажиром внимательно последили. Ибрахим… – Он прикрыл трубку рукой и обратился к Желвакову: – Как его фамилия?

– Никогда не слышал.

– Фамилию мы не знаем, – продолжил Багрянцев в трубку. – Зовут Ибрахим. Вот и вся оперативка. Вряд ли на этом рейсе много Ибрахимов. Последите за всеми. Если окажется один, можете смело его задерживать. Даже нужно увести его в комнату милиции от греха подальше. Неизвестно, какое коленце он выкинет. Или вдруг его полоснут ножом. У них это иногда случается. А мы – едем.

Сергей Константинович поднялся из-за стола и оглядел присутствующих. Что-то вспомнив, шлепнул себя ладонью по лбу, сказав: «Вот голова садовая! Самое главное чуть не забыл». Хартвуд и Корешков поняли, что он имел в виду санкцию на арест. Благо, в оперативно-розыскную группу был включен представитель прокуратуры, следователь Пашинин. Будучи большим докой по оформлению всяких бумаг, Пашинин ежечасно напоминал Багрянцеву о необходимости соблюдения бюрократических формальностей. Сейчас пришлось звонить ему. Олег Александрович потерял дар речи, когда узнал, что сейчас нужно ехать на задержание человека, к тому же иностранца, фамилия которого милиции неизвестна.

– Поэтому и неизвестна, что иностранец, – увещевал его Сергей Константинович. – Представьте, что нужно было бы арестовать китайца. Какая разница, знаем мы его фамилию или нет? Все равно же не запомним. Так и с Ибрахимом. Берите бланк постановления, в «Шереметьеве» узнаем его фамилию, там и заполните. Других вариантов, Олег Александрович, сейчас нету. Нету! Короче говоря, до встречи в аэропорту.

Российский химик гарантировал, что наличие в багаже приготовленной им взрывчатки нового образца невозможно определить никакими приборами. Безусловно, это были устные гарантии Вальковского, никаких справок он не давал. Однако он с первых дней знакомства производил на турецких террористов впечатление человека, несущего ответственность за свои слова. Во всех его обещаниях чувствовалась уверенность. Бывают такие профессионалы, которые заранее уверены в собственном успехе, но заразить подобной уверенностью окружающих, неважно, соратников или соперников, не могут, не способны. Вальковский же говорил так, что тот сразу переставал сомневаться в результате. Если он сказал, значит, так и будет.

Поэтому Ибрахим перед отлетом был совершенно спокоен. Лишь когда поставил сумку на ленту, которая проглотила ее, чтобы через несколько секунд выпустить с тыльной стороны, сердце екнуло. Химик говорил, что для изготовления этой взрывчатки нужно скрупулезно соблюдать рецепт. Отклонения недопустимы. А если что-нибудь случайно нарушилось? Ведь даже весы не всегда бывают точными, по их вине тоже может произойти сбой.

Это был решающий момент! Поэтому, когда регистраторша дала ему посадочный талон и разрешила пройти на паспортный контроль, у него гора с плеч свалилась. Паспорт у него в полном порядке, придраться не к чему.

Благополучно миновав паспортный заслон, Ибрахим готов был запеть от счастья. Он зашел в магазин «дьюти фри», не пожалел денег на подарки: матери купил теплый платок с цветами на черном фоне; отцу – красивый кожаный футляр для очков; сестре – стеклянную посудину в виде белочки, наполненную орехами. Накупил массу мелких сувениров вроде брелков, чтобы одаривать знакомых, и прошел в зал ожидания.

Даже объявление о задержке рейса не тронула Ибрахима. Действительно, идет сильный дождь, видимость плохая. Зачем же рисковать? Пусть летчики переждут. Он чувствовал себя таким сильным и великодушным, что готов был простить всех своих обидчиков и конкурентов. Даже такого мерзавца, как Мустафа, готов простить, хотя тот отошел в лучший из миров и ни в чьем прощении больше не нуждается.

С одной стороны, Мустафа изрядно потрепал ему нервы. С этим не поспоришь. Даже до бессонницы довел его, чего раньше за Ибрахимом не водилось. С другой стороны, пусть и невольно, принес ему много пользы. Строго говоря, его нельзя считать виновником всех переживаний Ибрахима. Во всем виноват шофер Гекдениз с его длинным, как у женщины, языком, чтоб ему пусто было. Он каким-то образом, небось, хвастался заработками, проболтался, что ездит со своей бетономешалкой готовить взрывчатку. Правда, трудно было предположить, что сопляка Мустафу это заинтересует. Другой мог это выслушать и спокойно пропустить мимо ушей. Так нет же, вцепился в эту новость мертвой хваткой.

Если бы это был его родственник или хотя бы земляк, Ибрахим без лишних слов допустил бы его в свой бизнес. Но Мустафа Кемаль – всего лишь соотечественник, турок. Мало ли их на белом свете! Что ж, каждому позволять вмешиваться в его дела?! Куда это годится? Поэтому затаил Ибрахим на него зло и в конце концов с лихвой расплатился.

Мустафе приспичило взорвать самолет. Безусловно, не просто так, не от нечего делать, а ради выгоды. Для этого он придумал дьявольский план. Раньше ли эта идея пришла ему в голову или возникла, когда узнал от шофера о существовании знакомого химика. Кто знает? Так либо иначе Мустафа, минуя его, Ибрахима, человека, создавшего и наладившего работу по обеспечению ингушских боевиков оригинальной взрывчаткой, связался с Вальковским и сделал тому выгодный заказ: изготовить такую взрывчатку, которую можно проносить в самолет, минуя все контрольные препятствия. При этом он пообещал химику за работу совершенно баснословные деньги. Такие большие, что тот сразу принялся выполнять его заказ, отложив под надуманными предлогами задание Ибрахима. А ведь оно тоже было достаточно срочное. Бойцы из Ингушетии торопили его, звонили по пять раз на дню. В результате он их подвел, правда, не по своей вине.

Позже Ибрахим с лихвой компенсировал свою невольную промашку. Это произошло в известной степени случайно, благодаря тому, что Вальковский с оттенком обычно не присущего ему хвастовства сообщил, какой заказ получил от Мустафы и как здорово с ним справился. Геннадий Дмитриевич – действительно выдающийся химик. Другой бы о подобной работе написал бы кучу книг, выступал бы по радио и телевизору, трезвонил бы на международных конференциях, урвал кучу премий. А Вальковский нет: был доволен тем, что заработал приличные деньги и – это для него главное – справился с труднейшей задачей.

У Ибрахима хватило ума воспользоваться необычной новинкой. Он тоже попросил Геннадия Дмитриевича изготовить для него такую взрывчатку. Когда в Ингушетии узнали, что им будет поставляться взрывчатка нового типа, которую незамеченной можно проносить в самолеты, ликованию воинов Аллаха не было предела. Ибрахиму пришлось честно объяснить, что пока у него имеется лишь опытный образец, с которым он отправится в Турцию. Там специалисты сделают анализ взрывчатой смеси, установят, какие компоненты российский химик применил для ее изготовления, после чего наладят массовый выпуск. Тогда им будут регулярно доставлять такую из Турции.

Ингуши до того обрадовались такой перспективе, что сразу выделили на это дело весомые средства. Больше того, они стали пиарщиками завидной новинки: подробно рассказали о ней дагестанцам, и те тоже выделили деньги под будущий товар. Теперь у Ибрахима проблем с деньгами не будет. Если, к тому же, учесть, что, прикончив химика, они не только избавились от обладателя уникального рецепта, но и не заплатили ему, точнее деньги, которые заплатили, тут же у покойника забрали, можно считать, что напали на золотое дно. Теперь и Мехмет, и он могут жить несколько лет припеваючи, можно не работать. Сиди себе целыми днями в кофейне и покуривай кальян.

Предавшись сладким мечтам, Ибрахим не сразу обратил внимание на стоявшего у стены мужчину среднего возраста, цепко приглядывающегося к пассажирам, в том числе и к нему. Мужчина в гражданской одежде, но по выправке видать, что из военных. Ибрахим почувствовал, что особенно пристально тот поглядывал на него. Голову можно дать на отсечение, что это сотрудник службы безопасности аэропорта. У всех охранников одинаковые повадки, в любом аэропорте мира.

Почти прикрыв глаза, будто дремлет, Ибрахим незаметно проследил за направлением взгляда незнакомца. Тот явно игнорировал детей и женщин, поглядывал только на нескольких мужчин, причем на турок. Англичане или русские его не интересовали. Значит, обладает какой-то компрометирующей информацией. Может, кто-то намерен втихаря провезти наркотики или золото? А вдруг они ищут взрывчатку, вдруг сели ему на хвост?

От этой мысли у Ибрахима внутри похолодело. Задержка рейса сразу показалась подозрительной: дождь-то уже прекратился, совсем светло, можно лететь…

В это время Ибрахим увидел, что какой-то белобрысый верзила в летнем костюме и полосатой рубашке взял его сумку. Ибрахим сидел на крайнем стуле ряда, сумка стояла справа от него на полу. И вдруг этот амбал пытается ее взять, уже поднял.

От удивления Ибрахим лишился дара речи. А придя в себя, вскочил и вцепился в руку похитителя:

– Эй, что вы делаете?!

– А что? – добродушно удивился тот. – В чем проблема? Иду на посадку.

– Это моя сумка.

Верзила с некоторым удивлением посмотрел на сумку, потом перевел взгляд на Ибрахима и чуть насмешливо спросил:

– С каких это пор?

– С тех пор, как купил ее.

– Не балуйте, господин хороший. Это моя сумка, и баста!

– Как это, ваша? Моя.

– Послушайте, приятель! – с угрожающей интонацией произнес верзила. – Со мной такие фокусы не проходят. Это вам не у пронькиных на даче.

Вообще-то Ибрахим считал, что хорошо знает русский язык, однако сейчас в этом сильно засомневался. Может, просто не понимает, что говорит похититель, а тот не понимает его?

– Это мой багаж! – как можно медленнее и громче повторил Ибрахим и изо всех сил потянул сумку к себе.

– Нет, мой! – запротестовал парень, который с не меньшей силой тянул сумку к себе. Но Ибрахим вцепился в нее мертвой хваткой и не отпускал. Не хватало еще лишиться такого сокровища!

Остальные пассажиры с любопытством следили за разгорающимся конфликтом. Живо обсуждали, кто из спорщиков прав, кто виноват. Особенно усердствовала российская «диаспора». Какой-то мужчина громогласно принялся обвинять легкую промышленность, которая выпускает одинаковые сумки, из-за чего возникает путаница. Пышноволосая блондинка возразила ему, сказав, что как раз сумок с разным рисунком у нас много. К ним претензий нет. Если бы так транспортники работали, а то приходится по полчаса ждать автобусов…

Постепенно зрители заговорили о совершенно посторонних вещах, все больше склоняясь в сторону политики и почему-то депутатских окладов. Они вновь обратили внимание на виновников суматохи, когда к тем приблизился появившийся в зале лейтенант милиции. Оба претендента на сумку сразу обратились к нему с утверждением, что какой-то незнакомый тип хочет заграбастать его ручную кладь.

– Давайте не будем устраивать здесь публичное шоу, – насупился милиционер. – Пройдемте в нашу комнату и там разберемся.

– Сейчас же самолет улетит, – испуганно сказал Ибрахим.

– Без вас не улетит, – успокоил его лейтенант. – Еще посадку не объявили. А хозяина сумки установим быстро.

Подходя к комнате милиции, Ибрахим обо всем догадался: и эта странная задержка с вылетом, и таинственный претендент на его сумку со взрывчаткой – все это не случайно. Задержали потому, что проверяли какую-то информацию, наверное, о нем. Верзила прицепился к сумке, чтобы появился повод спокойно увести его из зала ожидания. Когда же милиционер в присутствии большого количества людей, понятых и коллег, попросил Ибрахима первым назвать содержимое спорной сумки, тот окончательно убедился в своих догадках. Но было поздно – чьи-то сильные руки не дали ему дотянуться до лацкана пиджака, где была спрятана ампула с быстродействующим ядом…