Текст книги "Объявляется посадка на рейс..."

– Денег для моей семьи. Это будет справедливо. Мы потеряли кормильца.

– Но, господин Джамель, – захныкал Мустафа, – разве я виноват в смерти Фазиля? Наоборот, я хотел помочь ему, чтобы сын оказался на вашем дне рождения. У него же были сложности с паспортом. Я сильно рисковал, когда давал ему свой. Откуда мне было знать, что самолет взорвется?!

– Никто не мог этого знать, кроме того человека, кто подложил туда бомбу, – медленно и раздельно процедил Джамель.

– Вот и я про то же толкую. А вы что хотите сказать?

Некоторое время его собеседник молчал. Кемаль решил, что старик сделал пазу из-за сильных переживаний. На самом деле Джамель, сидевший за столом таким образом, что через окно видел значительную часть основного зала кофейни, заметил явившегося туда европейского сыщика. Тот уселся на диван и принялся читать английскую газету. Джамель понял, что пришедший сюда Корешков может оказаться козырем в его руках. Правда, он еще не мог сообразить, каким образом им воспользоваться, какую выгоду извлечь из этой случайности. Поэтому старый Нермук долго молчал, а затем вновь обратился к Мустафе:

– Слушай, не принимай на свой счет слова старого убитого горем человека. Понимаю, ты не мог подложить бомбу в самолет, в котором летел мой сын.

– Конечно, не мог, – подхватил тот. – Как я ее подложу, когда там так тщательно проверяют багаж. Подложи незаметно я, Фазиль бы ничего не знал о ней и сразу бы попался. Иначе и быть не могло.

Джамель молча поддакивал его словам. Сейчас он находился в таком состоянии, что плохо соображал. Иначе бы непременно поинтересовался тем, каким образом Мустафа прилетел в Турцию, если его паспорт был у Фазиля и, стало быть, при взрыве пропал. Сыщиков, ведущих расследование погибшего самолета, это обстоятельство интересовало, а Джамеля – нет. Пожилой турок сидел напротив своего молодого собеседника и слушал его, медленно кивая в такт его словам. Мустафа решил воспользоваться моментом и перехватить инициативу.

– Я дал Фазилю свой паспорт, потому что хотел помочь ему. Уж очень он рвался на ваше шестидесятилетие. Сам я потом вернулся по чужому, фальшивому. А что делать? Он переживал потому, что не мог полететь домой. Пришлось помочь ему. Но тут произошло несчастье. Я чувствую себя невольным виновником. Теперь мой долг помочь его семье. Вот, возьмите.

Мустафа протянул тонкую пачку стодолларовых бумажек. Невооруженным глазом было видно, что сумма здесь совсем незначительная. Джамель так и прореагировал на нее. Точнее сказать, не прореагировал – мельком взглянул и снова уставился немигающим взором на Мустафу. Тот понял значение его выжидающего взгляда и с излишней поспешностью сказал:

– Это – пока. Все, что при себе оказалось. Давайте обсудим, какую сумму вы хотите?

– Я подумаю, – ответил Нермук. – В этой сумме должна быть не только компенсация за гибель моего сына, но и плата за предупреждение опасности.

– Вы же еще не сказали мне ничего конкретного.

– Сейчас скажу. – Джамель встал, жестом попросил Мустафу следовать его примеру, и они подошли к окошку, через которое просматривался зал кофейни. – Посмотри на европейца, который сидит в углу. Это приезжий полицейский из России, который собирает доказательства преступной деятельности «марксменов» вообще, и твоей в частности. Не подумай, что с ним легко справиться.

– Это он приходил к нам в дом?

– Да. И еще молодая женщина, которую он выдавал за свою жену.

– Где она сейчас?

– Понятия не имею, – пожал плечами Джамель и тут заметил, что к Андрею подсел хозяин кофейни. – Может, Ахмед сейчас выяснит. Он хитрый дьявол, ему всегда все рассказывают, как на духу… Ты доволен, что я показал тебе человека, которого нужно остерегаться?

– Конечно. Спасибо вам, господин Джамель. Показав моего врага, вы помогли мне гораздо больше, чем сами предполагаете. Я никогда не забуду о такой услуге, и помимо душевной благодарности, хочу оказать вам финансовую помощь. К сожалению, сейчас у меня нет при себе наличных денег, но не сомневайтесь, скоро я возьму их в банке и уже сегодня вечером готов вам передать их.

– Аллах вознаградит тебя за щедрость, Мустафа. Давай выберем место встречи. Только сейчас советую удалиться отсюда через заднюю дверь, чтобы ненароком не попасться на глаза европейскому полицейскому. У этих неверных бывает дьявольская память.

Мустафа согласился, и они вместе вышли во внутренний дворик кофейни. В дверях молодой человек вежливо посторонился и пропустил Джамеля вперед, поэтому старик не видел, как рука Кемаля юркнула под рубашку и через секунду вынырнула оттуда с коротким и невероятно острым кинжалом…

Глава 10
ОБЕЩАННОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ

Поскольку Корешков опасался выходить в город без оружия, он надел поверх рубашки жилет типа «сафари». Жилет был пошит в Москве по специальному заказу и имел большое количество карманов, в том числе и скрытых.

Войдя в кофейню, Андрей уселся на то самое место, которое они облюбовали с Изабеллой. Теперь, после возвращения Изабеллы, ему придется изображать мужа, скучающего в одиночестве. Не может же молодожен появиться на следующий день в кофейне с новой супругой. А делать вид, что у них есть какая-то подруга или родственница, по меньшей мере наивно. Корешкову хватало уже того, как сегодня утром на него посмотрела хозяйка дома, где он снимал комнату. Нехороший это был взгляд, и Андрей терялся в догадках, чем его объяснить. Хотя ее поведение уже не могло его напугать, все равно в эту комнату он больше не вернется. Возможно, при этом даже пропадет часть вещей. Но там остались мелочи, все нужные он отдал вчера Изабелле, которая отвезла их на загородную виллу.

Сейчас у Корешкова в руках была многостраничная английская газета, он попросил официанта принести ему кальян. То есть всячески подчеркивал, что никуда не торопится и намерен какое-то время здесь покайфовать.

– Вижу, вы сегодня в одиночестве, господин. Почему не пришла ваша очаровательная супруга? Или ей здесь не понравилось? – спросил остановившийся перед Андреем хозяин кофейни.

– Ну, что вы! Как может здесь не понравиться? – галантно ответил Корешков. – Просто она отправилась с подругой в какой-то музей. У вас здесь настоящая прорва музеев. Мне они уже порядком осточертели.

– Господин уже раньше бывал в Стамбуле?

– Не один раз. Мне здесь безумно нравится. Поэтому и привез сюда жену. Она-то здесь впервые.

Ахмед опустился на диван бок о бок с Корешковым. Тот почувствовал в поведении владельца кофейни что-то неладное. Вернее, что тот каким-то образом пронюхал и о его маскараде и о его ложном свадебном путешествии. Трудно было сказать, насколько турок информирован об истинном положении дел. Наверное, все его подозрения выросли из разговоров с квартирной хозяйкой. Штатная ли та доносчица или что-то произошло случайно, из-за допущенной им или Изабеллой оплошности, так либо иначе Ахмед ими явно заинтересовался. Поэтому разговорился с гостем и навязывает ему свои услуги:

– Я вас хорошо понимаю, господин. Вы молодой мужчина, вам скучновато смотреть на черепки древних кувшинов, вам интересно совсем другое. Для этого в нашем городе много возможностей. Позвольте спросить, когда вернется ваша жена?

Черт знает этого хитрована. Может, сутенерские услуги тоже являются частью его деятельности, и в этом смысле он считает молодого скучающего европейца своим потенциальным клиентом.

– Жена придет еще не скоро. Мы уже встретимся в своей комнате, вечером, перед ужином.

– Ха! – Ахмед выразительно прищелкнул пальцами правой руки. – Это же великолепно! Раз вы целый день свободны, то не упускайте возможность воспользоваться этим, – тут он перешел на шепот, – и получить в Стамбуле незабываемое удовольствие от сугубо мужских и не всем доступных развлечений.

– Вы толкаете меня нарушить священные узы супружества, – шутливо погрозил пальцем Андрей.

– Как установлено специальными исследованиями ученых, разнообразие только укрепляет счастливый брак, – ответил Ахмед со смиренной миной.

– То есть вы хотите сказать, что у вас к этому делу научный подход?

– Разве можно иначе относиться к отдыху уважаемых туристов. Только поэтому я осмелился предложить вам экскурсию по особенно интересным стамбульским местам. Обещаю, вы не пожалеете. У вас в памяти сохранятся совершенно особые впечатления…

Душераздирающий вопль, донесшийся снаружи, заставил вздрогнуть всех посетителей кофейни. Ахмед вскочил с дивана и пулей ринулся во двор. Корешков направился вслед за ним.

Картина, открывшаяся их глазам, была ужасна. Лежащий на боку пожилой человек с остекленевшим взглядом был перепачкан кровью, которая продолжала течь из его раны на спине. Рана была, видимо, очень глубокая. К тому же преступник не оставил нож в теле жертвы, как это бывает, а вытащил его. Поэтому кровь продолжала течь.

Во двор уже выбежали многие посетители кофейни, обслуживающий персонал, повара. Никто не знал, как поступить с трупом: повернуть и положить покойника на спину или не трогать до прибытия полиции. Ее сразу догадались вызвать. После недолгих споров решили, что труп трогать нельзя. Ему уже все равно, в какой позе лежать, для мертвеца нет удобной или неудобной, а следствию важно иметь неискаженную картину. Пусть остается все как есть.

К чести полицейских, они приехали очень быстро, и вот уже двор наводнен людьми в штатском и в форме, делаются замеры, фотографии, ищутся свидетели. Тех, кто ничего не видел и не может помочь следствию, попросили удалиться. Все опять вернулись в кофейню, в том числе Ахмед и Корешков.

«Наверное, здесь я один из немногих, кто знает погибшего, – думал Андрей. – Правда, полиции я не имею право сказать это. Придется им своими силами устанавливать личность Джамеля… Какой-то рок тяготеет над семейством Нермуков. Сначала погиб сын, теперь отец…»

Он подумал, что за всеми треволнениями хозяин кофейни забыл про свои сутенерские поползновения. Да и засомневался Корешков, только ли ими руководствуется Ахмед в своей навязчивости. Ан нет, скорее, про гибель Джамеля забыл, а про свои предложения – нет. Опять завел разговоры про экзотический отдых, незабываемые впечатления. Потом владелец кофейни поманил к себе симпатичного молодого человека и, когда тот приблизился к ним, сказал:

– Его зовут Дурсун. Он отвезет вас куда следует.

– Сколько это будет стоить?

– Это не мой бизнес, поэтому затрудняюсь сказать. Обо всем договаривайтесь с Дурсуном. Если останетесь довольны, то завтра отблагодарите меня. Как показывает опыт, практически все клиенты благодарят за проведенное время. Надеюсь, вам тоже понравится.

После убийства Джамеля Корешков понял, с кем имеет дело. Конечно, ни о каком развлечении и речи быть не может. Везут, чтобы хорошенько отдубасить. В лучшем случае, подкупить его, в худшем – убить. Хотя убивать иностранца, который, к тому же, наверняка обозначил свои ориентиры, из-за чего при неприятном происшествии агенты и полиция устроят такую чистку, что мало не покажется. Однако сразу раскрывать карты ему непозволительно, до поры до времени следует делать вид, что он все принимает за чистую монету.

– Так сколько будет стоит это удовольствие? – спросил Андрей у своего Вергилия.

– Из расчета сто долларов в час.

Ну, понятно – традиционная цена, примерно одинаковая для всех крупных городов мира. Корешков нашел в себе силы пошутить, спросив:

– Отсчет времени ведется с какого момента: уже пошел или когда начнутся удовольствия?

Может, у парня было туговато с чувством юмора, может, он недостаточно хорошо знал английский язык и не уловил суть иронии. Так или иначе, Дурсун совершенно серьезно ответил:

– Время отмечается тогда, когда приедем на место.

Они вышли, сели в «Тойоту», припаркованную буквально возле дверей кофейни, и поехали по шумным, душным от разогретого палящим солнцем асфальта улицам.

Ехать пришлось недолго. Минут через двадцать машина остановилась возле остатков крепости в старой части города. Дальше начинались столь узкие улицы, что проехать по ним, не раздавив какой-нибудь лоток с товарами, было невозможно. Пришлось продолжить свой путь пешком.

Улицы старого города были похожи на лабиринт, от многочисленных магазинных вывесок рябило в глазах. В одном месте они вошли в крепость, как оказалось, чтобы сократить путь, и через несколько минут, выйдя из нее, очутились на другой улице. Она была не столь многолюдна, как предыдущая, и сверх всякой меры нашпигована разными мастерскими. Их распахнутые двери вели в глубь этих подозрительных помещений.

Наконец проводник вежливым жестом пригласил Корешкова войти в одну из таких дверей, что тот сделал с откровенной неохотой. Он уже и думать забыл про обещанное веселье. Обращал больше внимания на то, что находится вокруг. Как будут реагировать люди, если он окажется в ловушке и станет палить из пистолета? Придут ли на помощь?.. Думал – и не находил ответа.

Андрей оказался в мастерской по пошиву кожаных изделий, что можно было определить не глядя – по специфическому резковатому запаху. Помимо мелких вещичек, вроде кошельков и декоративных сувенирных безделушек, здесь была представлена женская одежда – от домашних тапочек до дубленок с вышивкой.

Дурсун о чем-то пошептался с подошедшим к нему хозяином лавки, низкорослым старичком с рябым лицом и косыми глазами. Тот предложил им пройти дальше. Они миновали несколько маленьких темноватых помещений. Корешков диву давался: снаружи посмотреть – небольшая постройка, а комнат тут видимо невидимо. Наконец проводник открыл очередную дверь, и они вышли на освещенный солнцем внутренний двор – характерное для восточного города сооружение.

Андрею не понравилось, что дверь за его спиной закрылась слишком поспешно. Можно подумать, будто он собрался бежать. Нет, пока бежать не намерен. Во всяком случае через мастерскую. Окинул взглядом забор, крыши. Все такое низкое, худосочное. Нет масштаба, ребята, без размаха живете. Если понадобится, он и отсюда сбежит.

Вокруг стола, расположенного почти в центре двора, стояла группа мужчин, человек шесть-семь. Двое из них играли в нарды. В одном из игроков Корешков сразу узнал Сафара Кемаля, старшего брата Мустафы.

Сначала собравшиеся не обратили на вошедших внимания, скользнув по ним равнодушными взглядами. Посмотрели и опять уставились на доску. Лишь Сафар, собравшийся бросать кость, на какое-то мгновение застыл, увидев Корешкова. Однако потом бросил кость и провел свою фишку. Пока же его соперник в свою очередь готовился бросить кость, Сафар жестом попросил Андрея подойти.

Корешков совершенно приблизился к столу. Пока он шел, Сафар, казалось, успел забыть о нем, с хищным азартом склонившись над доской. Вскоре завел свою последнюю фишку в «дом» и, закончил партию, победно вскинув руки.

– Ты знаешь эту игру? – с довольной улыбкой спросил он Корешкова.

Андрей молча кивнул, взял кость и бросил на доску, после чего провел фишку в соответствии с выпавшей четверкой.

– Сразимся?

– Можно, – согласился сыщик.

Сафар показал на освободившееся место напротив себя. Корешков сел, игра началась.

Оба соперника проявили себя мастерами своего дела, было видно, что они знают все приметы, сопровождавшие обычно действия умельцев: дули на кости, что-то нашептывали, в самые напряженные моменты плотно зажмуривали глаза, желая сосредоточиться.

Сгрудившиеся вокруг стола приятели Сафара страстно болели за своего соотечественника. Они вслух обсуждали шансы игроков, нимало не заботясь о том, что мешают им. Между тем партия близилась к концу. У обоих соперников на финише оставалось по одной фишке, причем Сафар отставал. И вот наступила его очередь взять кость. Лицо турка окаменело от напряжения. Окружающие притихли, не сводя с него глаз. Наконец, он сделал короткое резкое движение ладонями, кость упала, остановилась, и нетерпеливые взгляды болельщиков впились в нее.

– Шесть! Шесть! Шесть! – истошно завопили они, от радости чуть ли не обнимая друг друга.

Андрей озабоченно почесал затылок, дело осложнялось. Он взял кость, как положено в решающие моменты, подул на нее, словно остужая ее пыл. Радостные крики турков мешали ему сосредоточиться, сбивали его. Он потряс головой, будто пытаясь избавиться от наваждения, и решительно бросил кость на доску.

– Пять! Пять! Пять! – заорали болельщики Сафара, надеясь на то, что устное заклинание повлияет на движение кости и та остановится в своем движение, подставив вверх нужную грань.

Этот психоз захватил и Андрея, который, правда, называл негромко другую цифру: «Один! Один! Один!»

Кость остановилась, и турки радостно загалдели: не пять, но и не важная для соперника единица. Выпала промежуточная тройка, которая тоже очень выгодна для Сафара. Правда, у Андрея положение по-прежнему хорошее. Последний шаг снова вывел его фишку из «дома» на финиш.

Теперь снова наступила очередь делать ход Сафару. Тот бросил кость под заклинания болельщиков: «Шесть! Шесть! Шесть!» И сила их воли оказалась настолько материализована, что повлияла на движение кости – та остановилась шестеркой кверху. Торжествующий Сафар с явным удовольствием не спеша передвинул фишку, которая уже почти догнала корешковскую.

Андрей взял кость, понимая, что, скорей всего, его очередной бросок будет последним. Он предельно сосредоточился, постаравшись абстрагироваться от неимоверного шума, и в наступившей внутренней тишине пустил кость в короткий полет – из рук до доски, мысленно приказав ей упасть, показав заветную единицу. Его телепатическая власть оказалась настолько сильной, что кость беспрекословно повиновалась. Несмотря на то, что остальные требовали выгодную для Сафара «тройку», она послушалась Корешкова.

Увидев грань с меткой «один», Андрей спокойно задвинул свою фишку в «дом». Он победил, прекрасно сознавая, что это была не просто игра, а некое символическое действие.

В наступившей тишине Сафар немигающим взглядом смотрел на противника. Чувствовалось, он с трудом сдерживает злость. Однако внешне держался спокойно, сказав:

– Мы уважаем сильных духом людей. Сами стараемся быть такими… У тебя есть оружие, полицейский?

– Зачем ты это спрашиваешь?

– Чтобы знать, с кем мы имеем дело.

– Могу сказать, что не с ребенком. Оружие есть.

Андрей распахнул полу жилета, прикрывающего наплечную кобуру, и молниеносным движением выхватил пистолет. У всех вокруг от удивления вытянулись лица.

Корешков прицелился в голову Сафара. Расстояние между ними такое, что не промахнешься, – всего лишь столик для доски нард.

Кемаль с опаской смотрел на дуло пистолета, его лоб покрылся испариной. Однако в этот момент во дворе послышался звонкий голос:

– Брат, будь спокоен, неверный не выстрелит! Эй, полицейский, посмотри сюда!

Голос Мустафы раздавался справа, но Корешков даже не думал оглядываться. Понимал, что не должен терять прицел, поэтому не отводил взгляд от Сафара. Сейчас тот загнан в угол, а в подобном положении человек способен на отчаянные поступки. Такое положение зачастую придает удивительную силу, которая невозможна в обычных условиях, она возникает лишь в экстремальных ситуациях.

Видя, что европеец не смотрит в его сторону, и догадываясь о причине такой неподвижности, Мустафа решил зайти за спину брата, чтобы европеец мог его видеть. Картина, представшая глазам Корешкова, была не для слабонервных. Левой рукой Мустафа держал, сильно прижимая к себе, девочку лет двух-трех. В правой руке у него был кинжал с очень острым клинком. Девочка была одета в белую блузку и белую юбочку, туфельки у нее тоже белые. Интересно, где этот негодяй схватил ее. Видимо, малышку нарядили, чтобы пойти в храм или в гости, и, пока родители запирали дверь, Мустафа схватил девочку, стоявшую возле подъезда. Сейчас она с любопытством посматривала на людей, явно не подозревая о грозящей ей опасности.

– Если ты посмеешь выстрелить в моего брата, – повторил Мустафа, – я эту малютку прирежу.

Продолжая держать Сафара под прицелом, Корешков искоса поглядывал на девочку, находящуюся в руках бандита. Он прикидывал, есть ли шансы и малышку спасти, и самому вырваться из этой западни живым и невредимым. Просто вырваться отсюда он сумел бы без проблем. Но при этом освободить маленькую заложницу – нереально.

Поскольку преимущество в этом противостоянии было на стороне бандита, тот в данный момент мог вести себя спокойно. Однако на самом деле спокойно держался именно Корешков, а турок перешел на крик:

– Ты чего глаза выпучил, сатана! Да, я Мустафа Кемаль! Тебе надолго запомнится это имя! Ты ведь меня ищешь, если не ошибаюсь, собака неверная. Ну, так вот он я, перед тобой, собственной персоной. Можешь хватать меня. Только девочку ждет та же участь, что и твоего друга Джамеля, которого я недавно прирезал.

Андрей опять взглянул на малышку, и неожиданно она напомнила ему дочку Маховиковых, беспечно резвящуюся в аэропорту перед вылетом.

Он понял: шансов на спасение нет. Если его поведение не понравится бандитам, те мигом расправятся с девочкой.

Корешков положил свой пистолет на доску для нард. И сам же вздохнул с облегчением.

В это время в кармане его жилета зазвенел телефон. Но достать его Андрей не мог, поскольку двое дюжих молодцов крепко держали его за руки, а третий выудил аппарат и отдал его Сафару.