Текст книги "Простая сложная игра глазами профессионала"

ВШТ как школа жизни

Период обучения в Высшей школе тренеров до сих пор считаю одним из наиболее ярких отрезков жизни. Никак не скажешь, что он дался играючи, что времени имелось много, а обязанностей – по минимуму, но жизнь была действительно прекрасна.

Великая вещь – свобода. Именно в том ее выражении, когда ты отвечаешь только за себя и при этом полностью погружен в процесс, важнее и интереснее которого на данный момент нет ничего. Когда ты веришь, что каждый новый день обязательно подарит то, чего от него ждешь. А именно – новые знания. Этот процесс захватывает, понимание же того, что он, в сущности, бесконечен, сообщает ему особые краски.

После занятий я в обязательном порядке перечитывал и анализировал конспекты. Делал паузу для «перезагрузки» и начинал готовиться к завтрашним лекциям. И так каждый день, за редким исключением. В этом не было сложностей, я, что называется, ловил настоящий кайф. Тем более что семена новых знаний ложились в уже подготовленную почву: готовясь к поступлению в ВШТ, очень много читал, и специальная литература давно стала спутником жизни.

Зациорский, Годик, Верхошанский, Коц, Волков, Матвеев и многие другие уважаемые люди – преподаватели ВШТ того периода были ведущими специалистами в своих областях, учеными с мировыми именами, людьми в высшей степени талантливыми, эрудированными, глубокими. Их лекции формировали в том числе и правильные представления о жизни. Мы, слушатели, брали у них не только знания об игре и тренировке. Мы учились уму-разуму.

Я записывал лекции, а на полях каждого листа оставлял широкую графу для вопросов. Вопросы накапливались, я задавал их преподавателям, соглашаясь или не соглашаясь с ответами. Чтобы добраться до истины, часто задавал те же вопросы преподавателям на лекциях по другим предметам. Получал ответы, и лишь тогда наступала какая-то ясность, я принимал чью-то сторону.

И когда уже начал тренировать, нередко обращался с вопросами к научным авторитетам: Волкову, Селуянову, Годику. Действующий тренер, уверен, всегда должен находиться в тесном контакте с талантливыми в области науки и спорта людьми.

Они меня научили многому: от элементарного графика координат для быстрого анализа игр, до относительно точного понимания сути спортивных нагрузок. Марк Александрович Годик на протяжении многих лет помогал обрабатывать методами математической статистики материалы с чемпионатов мира, Европы, СССР, России. Так, мы обработали с ним данные по чемпионату мира 1978 года. Проанализировав их, я подготовил статью для методических рекомендаций профессиональным тренерам. Она вызвала интерес, приняли с удовольствием. А потом говорят: «Гаджи Муслимович, вас же не было на чемпионате. Давайте возьмем в соавторы тех, кто там был, – Никиту Симоняна, Юрия Седова». После недолгих раздумий согласился: «Если они подписываются под моими выводами, я не против».

Очень полезной стала стажировка в московском «Динамо». С тех пор минуло 44 года, а я, как сейчас, вижу Льва Ивановича Яшина и рядом Сан Саныча Севидова, заслуженного тренера СССР, произносящего на всю жизнь запомнившиеся слова: «Нет характера – нет футболиста». Позже понял, что если нет характера – нет не только футболиста, но и тренера, и команды.

Вспоминаю очень характерный для тех времен эпизод с участием Яшина. На сборах в Гагре «Динамо» пользовалось услугами местного автобуса. Приезжаем однажды на стадион, а наш автобус не пропускают. Севидов объясняет, что в автобусе – московское «Динамо», но милиционеры ни в какую. Сан Саныч обращается к Яшину: «Лев, выйди, покажись». Яшин «показался», не спускаясь из автобуса, милиционеры сразу застенчиво заулыбались, и шлагбаум моментально поднялся.

Аналитик, математик, психолог

Закончив в 1977 году ВШТ, приехал в Махачкалу. Было ощущение, что надо, с одной стороны, работать «в поле», а с другой – продолжить процесс познания и написать диссертацию. Практика сразу не сложилась. Местным «Динамо» руководил тогда заслуженный тренер РСФСР и Украины Евгений Иванович Горянский, ранее возглавлявший сборную СССР.

Был вариант устроиться к нему помощником, но я отказался: считал, что в «Динамо» способен работать самостоятельно. Тем более что четырехлетний опыт практической деятельности в этой команде ранее у меня уже был. Плюс учеба в ВШТ, где я мог сопоставить свой уровень знаний с уровнем коллег, которые в будущем многого добились. Группа у нас была достаточно сильная. Так, чемпионом Союза стал Эдуард Малофеев, а Павел Садырин – дважды. В общем, отказался от должности помощника и недолго думая вернулся в столицу.

Четыре месяца не работал – устроиться было непросто из-за пресловутой прописки. Помог Николай Иванович Русак, заместитель председателя Спорткомитета СССР, курировавший футбол. Лаборатория теории и методики футбола ВНИИФК и спорта в то время осуществляла контроль за ходом подготовки сборных команд СССР. При лаборатории существовала комплексная научная группа, в которую я и вошел в должности младшего научного сотрудника. Вакансия была не бог весть какая, зарплата маленькая, 120 рублей, особенно если учесть, что аренда квартиры обходилась в 60 рублей, а материальной помощью родителей я перестал пользоваться лет с 18. Но деньги не значили ничего: на жизнь хватает – и ладно.

Сотрудников, имевших тренерскую практику, в лаборатории не было. Выпускники ВШТ обычно идут работать тренерами. Но прошло время, и знания, а также четырехлетний опыт работы во второй лиге вкупе с учебой в ВШТ дали мне определенное преимущество. В один прекрасный день в лабораторию позвонили из Федерации футбола СССР: «Кого можете рекомендовать в качестве научного работника, чтобы поехал на сборы с главной командой страны?».

Юрий Портнов, возглавлявший отдел теории и методики спортивных игр, назвал мою фамилию. Через какое-то время мне звонит помощник старшего тренера сборной Сергей Мосягин: «Почему не готовите документы на выезд?». А я-то ничего не знаю, мне про выездные документы никто не говорил. Выяснилось, что их не показывали люди, которые раньше системно ездили со сборной и, естественно, желали продолжения сложившейся приятной традиции…

Потом пять лет возглавлял комплексную научную группу ЦСКА, написал и защитил кандидатскую диссертацию, входил в состав КНГ сборных команд Советского Союза. С середины 80-х исполнял обязанности помощника главного тренера в олимпийской сборной Союза, в молодежке, а затем и в национальной команде.

Это был очень долгий, важный, интересный и насыщенный отрезок жизни. Вероятно, его нужно было пройти для того, чтобы в самом начале 1999-го принять махачкалинский «Анжи», находившийся в жестком кризисе из-за финансовых проблем.

Уроки киевского дуэта

Опыт работы со считавшимися самыми прогрессивными тренерами своего времени Валерием Васильевичем Лобановским и Олегом Петровичем Базилевичем в роли руководителя КНГ мне, как будущему практикующему специалисту, дал многое. Например, с точки зрения эффективной реализации в практике научных достижений.

Этот тренерский дуэт киевского «Динамо», а потом и сборной СССР, в своей работе опирался на передовые достижения спортивной науки, что было мне очень близко и, возможно, понятнее, чем многим другим коллегам. В тот период я особенно остро ощущал потребность в новых знаниях, какого бы аспекта нашей работы это ни касалось. Хотелось знать обо всем, что связано с игрой, тренировками, реакциями организма на нагрузку. Хотелось связать все в единое целое и выстроить модели, показав и доказав их порой очень противоречивую взаимосвязь. Я был в курсе всех последних научных достижений, постоянно занимаясь изысканиями на этой ниве.

В 1980–1982 годах, когда Базилевич работал в ЦСКА, я был в клубе руководителем комплексной научной группы. Олег Петрович практиковал двухразовые тренировки высокой интенсивности с большим объемом специальных нагрузок – преимущественно процентов 80 занятий с мячом, что для того времени выглядело новаторством. И вообще, Базилевич и Лобановский внесли в работу тренера немало нового. Они по-своему систематизировали тренировочные нагрузки, ввели так называемые режимы А, B и D, тренировочные и игровые модели.

Режим А – работа, направленная на развитие и поддержание работоспособности. Режим В – занятия, связанные с решением проблем скоростно-силовой подготовки. Режим D – поддерживающий. Но абсолютное большинство тренировочных занятий проводилось с мячом, причем все тренировочные упражнения – на предельно возможной скорости.

А разница заключалась в том, что в одном случае пауза была две минуты, в другом – четыре, пять, в третьем – еще больше. Тренируем работоспособность – пауза короче, самая продолжительная – в поддерживающем режиме. Это был свежий взгляд на привычные, казалось бы, вещи.

Но тренировки с высокой интенсивностью, как удачно выразился биохимик, биолог, академик Волков, – ходьба по острию ножа. Объем таких тренировочных упражнений должен быть тщательно взвешен. Переборщил – и можешь обрезаться. Классический пример из нашей истории: сборная СССР и киевское «Динамо» под руководством Лобановского и Базилевича блестяще выступили в 1975 году. Вся основа динамовцев входила в сборную, их физическое состояние было отменным, несмотря на значительные нагрузки, получаемые в играх за сборную и клуб.

В 1976-м нагрузки стали еще жестче. Ресурс человеческого организма безграничен, видимо, посчитали они. И… сборная СССР уступила в четвертьфинале чемпионата Европы Чехословакии на выезде (0:2), а дома была трудная ничья (2:2), когда отчетливо ощущалась тяжесть перенесенных нагрузок. Физическое состояние подкорректировать тогда не удалось. Несколько позже, на Олимпиаде, мы также не смогли увидеть игру уровня 1975 года.

Тренеры, скорее всего, допустили ошибку, уверовав в совершенство методики и выбранного направления. Руководители научных групп «Динамо» (Анатолий Зеленцов) и сборной (Марк Годик) при подготовке разошлись во мнениях. Годик оказался прав, предвещая ухудшение физического состояния игроков из-за чрезмерно жестких тренировочных нагрузок. Подсказывал тренерам, спорил с ними: не вытянем, сорвемся!

В 1975 году Лобановский с Базилевичем провели нормальный цикл. В той программе точно дозировалась нагрузка. Казалось бы, все просто: повторяй то, что было – и порядок. Не факт! В одну реку дважды не войдешь – сколько таких мудрых пословиц и поговорок! И все они имеют отношение к нашей работе, потому что игра столь же многогранна, как сама жизнь.

В своих оценках Годик руководствовался объективными биохимическими критериями. В тренировках продукты обмена у игрока выбрасываются в кровь. Если, например, концентрация кислых продуктов (скажем, молочной кислоты) чрезмерно высока – это критерий интенсивности – с какой напряженностью ведется работа. Если показатели зашкаливают за известные пределы, значит, надо сократить интенсивность и сбросить нагрузки.

Если чрезмерно высока концентрация белка на следующее после тренировки утро, значит, опять же налицо суммарная передозировка нагрузок за день либо за цикл. Важность точной дозировки нагрузок понимают тренеры любой квалификации, но даже самые талантливые порой просчитываются. И потому, что зависимость между нагрузками противоречива, и потому, что возможности у игроков разные, и потому, что сегодня в законы спортивной подготовки должны вписываться законы бизнеса.

Необходимо ли тренироваться на стопроцентной интенсивности? Безусловно. Но сколько? Полчаса, час, два? Сколько таких занятий проводить – одно, два, три, пять? Завтра игра, а сегодня ты дал игрокам нагрузку высокой интенсивности – и все, сели. Скажем, одна из причин первых срывов «Анжи» в 2011 году – превышение допустимого уровня жесткости тренировочных нагрузок, ибо тренеру всегда хочется вывести игроков на более высокий уровень готовности. Он понимает, что без высокой интенсивности, плотности нагрузок добиться этого невозможно.

Каковы, например, сегодня требования к игрокам у Юргена Клоппа, выигравшего с «Ливерпулем» последнюю Лигу чемпионов? Три включения в минуту. Три! Примерно 180 за чистое игровое время.

Но говорить о повышении интенсивности и реализовать замыслы на практике – разные вещи. Можно утверждать, что мы тренируемся с высокой интенсивностью, но не тренироваться с высокой интенсивностью. Оперировать стоит четкими цифрами, измерениями. Не раз доводилось видеть и слышать, как одну и ту же тренировку разные эксперты оценивали по-разному. Не говоря уже об игроках, реакция которых на нагрузку во многом определяется их эмоциональным состоянием.

Порядка 25 лет мы системно проводили опросы игроков о величине тренировочной нагрузки, ее напряженности, степени воздействия на те или иные мышечные группы. Различия в ответах порой были значительны. Это хорошее подспорье тренеру для планирования подготовки, ведь управление подготовкой, по мнению профессора Александра Новикова, есть не что иное, как управление состоянием. Только при относительно верной оценке психологических особенностей игроков вы можете дать корректную оценку и нагрузке, и физическому состоянию. Но, повторюсь, при этом тоже необходимо опираться на количественные критерии – такие, например, как пульс, метраж скоростной работы и так далее.

На адаптационные возможности, способности держать нагрузку и быстро восстанавливаться влияют многие факторы. Например, фармакология, которая развивается примерно такими же темпами, как высокие технологии. Фармакология – это и дополнительная энергетика, необходимая для развития скоростно-силовых качеств, и работоспособности, это и динамика восстановления.

В 50-е годы прошлого века после матча команда собиралась и шла в Сандуны пиво пить – вот вам и вся процедура восстановления. В киевском «Динамо» времен Лобановского команду после игры завозили на базу, где она восстанавливалась. Система восстановления была организована очень хорошо. Далеко не каждая команда РПЛ и сегодня восстанавливается так, как «Динамо» в прошлом веке.

Сейчас бытует мнение, будто возвращение игроков после матча на базу даст двойной эффект: физически их восстанавливаешь, а психологически угнетаешь. Время не то, люди не те, все более совершенными становятся различные гидро– и физиотерапевтические методики. Готовность к игре во многом определяется физическим и психологическим состоянием футболистов. Поэтому восстановление порой важнее тренировки при подготовке к игре.

Например, мы завоевали олимпийское золото-1988, обыграв очень сильную сборную Бразилии, во многом потому, что предпочли не выезжать на тренировки с нашей «базы» на теплоходе «Михаил Шолохов». «Барселона» после одного из матчей Лиги чемпионов осталась в Донецке. На следующий день провела разминку, восстановительные мероприятия и только потом улетела в Испанию. Но такие приемы выглядят исключением из правил, в коротком игровом цикле, через два дня на третий.

К теме взаимосвязи нагрузки и восстановления стоит добавить мысль, высказанную директором ВНИИФК и спорта Игорем Ратовым: «Нагрузка вызывает физиологические сдвиги, формирующие навыки, расширяющие адаптационные возможности и в конечном итоге способствующие повышению тренированности спортсменов. Важно, чтобы применяемые методы восстановления не снижали ее тренировочный эффект».

* * *

Лобановский считал, что высокие физические нагрузки – основа подготовленности футболиста, для достижения высоких результатов. Никита Павлович Симонян рассказывал, как однажды к нему, начальнику сборной команды СССР, пришли футболисты и попросили, чтобы Валерий Васильевич снизил нагрузки. Едва Симонян зашел к Лобановскому, как тот предварил возможную просьбу: «Никита, неужели ты не понимаешь, что наши футболисты смогут побеждать только в случае лучшей, чем у соперника, физической готовности?».

Команды Лобановского отличались высокой физической готовностью – это мы видели и в 1988 году, и в 1986-м, когда сборная СССР разгромила Венгрию в стартовом матче чемпионата мира (6:0). Тогда говорили, что наша команда играет на скоростях XXI века. Или совсем свежий пример: сборная России была отменно готова к чемпионату мира-2018, регулярно превосходя двигательную активность соперников.

К сожалению, это не норма для наших команд, а лишь частный случай. Свое превосходство в физической готовности мы давно утратили. Нам, как правило, не под силу игровая динамика, на которой действуют лучшие клубные команды Европы и мира. Не случайно выделяю клубные команды – эксперты не раз говорили, что сроки чемпионатов мира надо менять, что игроки, например, из английского чемпионата, приезжают на главный турнир четырехлетнего цикла не в лучшем физическом состоянии.

На армейской «службе»

Работая впоследствии главным тренером российских клубов, я не имел в штате научной группы. Это мешало, но на нее никогда не было денег.

В некоторых случаях я подменял ее сам – когда нужно было найти причину снижения результатов команды. Но чтобы делать это постоянно, приходится тратить очень много времени, занимаясь либо этой работой, либо тренерской. Предполагал, что с приходом в «Анжи» Сулеймана Керимова удастся создать такую группу, но, к сожалению, на первых этапах у нас было слишком мало времени. В середине января 2011 года все крутилось вокруг более насущных на тот момент проблем – кого приглашать на работу и где жить. Не размещать команду, а именно жить. В итоге стали жить в Москве.

А 20–25 лет назад на проблему влияли другие факторы. Например, финансы. Совершенствование методики подготовки все равно будет опираться на новые разработки. Чтобы этими новациями заниматься, нужны центры, где перерабатывается большое количество информации, научной, практической, соревновательной деятельности, тренировочной работы.

В 80-е годы наличие КНГ было обязательным для футбольного клуба высшей и первой лиг, регламентировалось положением о проведении соревнований, инструкциями Спорткомитета СССР, который имел большее влияние на клубы. От Спорткомитета в каждом клубе ввели штатную единицу под названием «тренер по науке». Научная группа могла существовать не только при команде, но и на договорной основе. Подписали договор с институтом – и его сотрудники проводят всю научно-методическую работу согласно пунктам соглашения. Сейчас клубы сами решают такие вопросы.

Возглавляя КНГ в ЦСКА, я на каком-то этапе был фиксатором, анализатором процесса, а затем и принимал участие в его обсуждении, когда речь шла о тренировочных нагрузках. Что же касалось соревновательных нагрузок, игры, оценки ее содержания – здесь я участие принимал с первых матчей. К тому моменту уже было собрано немало материала на чемпионатах мира, Европы, Олимпийских играх, обработанного методами математической статистики. Я мог говорить, например, о факторной структуре лучших команд мирового футбола. Тогда таких работ не было, да и сейчас не знаю, есть ли они. Скорее всего, нет.

* * *

Изначально в любом виде деятельности важно определить факторы, в первую очередь влияющие на результат. Главными факторами для достижения результата, например, в беге на 100 метров являются сила толчка, длина шага, постановка стопы или техника бега – над этим и работают в первую очередь. Для вратаря в футболе важна устойчивая психика, скорость реакции, техника ловли мяча, умелое руководство обороной. В командной игре тоже есть свои составляющие, которые играют главную роль в достижении результата. Когда ты замеряешь такие показатели и обрабатываешь их методами математической статистики, составляющие группируются в некое количество факторов, в наибольшей мере влияющих на результат.

Если вы имеете анализ какого-то количества матчей, например 50, можно разделить команды на победителей и побежденных и оценить количественные показатели, которые отражают содержание игры. Обычно это показатели, связанные со временем и пространством. Вы можете обработать эти показатели методами математической статистики и увидеть зависимость одного показателя от другого. В научном мире это называется корреляционными связями. По корреляционным связям с помощью методов математической статистики можно получить факторную структуру той или иной команды. В данном случае – победителей и побежденных.

В качестве примера можно сказать, что у победителей не было сколько-нибудь достоверной зависимости между надежностью игры в обороне и эффективностью игры в атаке. А у побежденных такая зависимость была отрицательной: чем лучше побежденная команда играла в атаке, тем хуже – в обороне. И наоборот. Думаю, это достаточно серьезная работа, серьезные выводы, которые, конечно же, нельзя игнорировать в подготовке команды. Все эти вещи мы с главным тренером Базилевичем проговаривали.

Чтобы вести такую работу, нужны были знания, которые не давали ни в институте, ни в ВШТ, но которыми прекрасно владели Марк Годик и Николай Волков – талантливые ученые с мировым именем, помогавшие мне писать диссертацию. Техническую часть обработки полученных данных Годик просил выполнять своего брата Вячеслава, доктора физико-математических наук.

Я не показывал Базилевичу и его ассистентам, например, коэффициенты корреляции. Им был нужен только анализ игры на основе всех этих обследований, информация о том, какие проблемы есть у команды, что лимитирует ее игру. Если лимитируют, например, стандартные атаки или перестроение от атаки к обороне, или надежность в обороне, то в каких звеньях и почему.

Цифры важны, они помогают дополнить, уточнить качественную оценку, которая по сути своей, по мнению академика Александра Виноградова, «есть не что иное, как простой глазомерный учет не совсем ясных количественных различий».

Точнее не скажешь. «Глазомерный учёт» тренера, выраженный в английском постулате: «кто выигрывает борьбу, тот выигрывает матч», далеко не абсолютен. Отрицать важность данного качества нельзя, но скажу, что победители в моих исследованиях не имели достоверного преимущества над соперниками в этом компоненте. Уровень соревнований – чемпионаты мира, Европы и число обработанных игр (свыше 100) говорят о том, что такой информации следует доверять. Тем более что логичный вывод на поверхности – футбол не так прост, чтобы, имея преимущество в каком-то одном компоненте, вы могли стабильно выигрывать. Взгляд тренера стремится охватить все – и динамику игры, и активность отдельных игроков, и верность их действий. Все важно, мелочей в футболе нет и результат одной, двух игр может зависеть от одной нелепой ошибки. Но если отталкиваться от основ, от требований игры, то надо ориентироваться на бо́льшую статистику, которая поможет в более точном выборе критериев игры, а отсюда и оптимальном подборе средств и методов подготовки. Не занимая читателя длительными рассуждениями об активности и эффективности действий команд, отмечу, что победители достоверно превосходили проигравших только в показателях эффективности, а наиболее существенными были различия в эффективности атак по центру, в динамичных атаках с ходу и надежности игры в обороне. Атаки по центру сложны по исполнению и требуют более высокого индивидуального мастерства, чем атаки по флангам, где, как правило, чуть больше пространства. А для атак с ходу нужна еще и высокая скорость. Относительно успешная игра команд с невысоким уровнем индивидуального мастерства не случайно связана с хорошей организацией командной игры в обороне, где при высокой физической готовности вы можете частично компенсировать издержки мастерства.

В своей повседневной практике тренеры оценивают действия команды, игрока либо с позиции активности – сколько атак, отборов на половине поля соперника, «стандартов» и прочее, либо с позиции качества выполнения, то есть эффективности. И это верно, поскольку они характеризуют разные стороны подготовленности команд. Поэтому количественные критерии активности и эффективности действий команды должны лежать в основе любой модели игры команд.

Базилевич не раз настаивал на том, чтобы я находился внутри команды, как другие ее тренеры. Но мне казалось, что в этом случае времени на анализ игры и тренировки для более объективной и точной их оценки будет маловато. Базилевич был готов к разговору на любую тему – оппонент вы или солидарны с ним – и всегда стремился получить новую информацию. Это очень важно для совместной работы и, как правило, такое качество присуще большим тренерам. Они не боятся диалога, спора, и всегда их мнение ложится на логическую основу. Представление о том, что Лобановский, Бышовец, Игнатьев или действующие сегодня Семин, Черчесов руководствуются только своими представлениями об игре и подготовке и в этом категоричны, в корне неверно. Но важно, чтобы диалог был предметным и не опускался до уровня аксиом.

Олег Петрович хорошо знал предмет, команда под его руководством в первый же сезон поднялась с 13-го места на 5-е. Но по части психологических аспектов работы я часто бывал с ним не согласен. Случалось, спорил – Базилевич, как и Лобановский, с интересом вступал в любые предметные дискуссии.

Например, он говорил: «Мы – верховные жрецы по отношению к футболистам, они обязаны беспрекословно выполнять любое тренерское требование». Я с ним категорически не соглашался, полагая, что с футболистами надо быть в постоянном контакте и говорить на понятном им языке. Игроки должны более точно понимать свои функции в игровых моделях и хотя бы приблизительно знать смысл тренировочных режимов. Однако он стоял на своем: не стоит опускаться до их уровня, пусть они поднимаются до нашего.

Видимо, что такое отношение к игрокам и подвело Олега Петровича, не позволило ему добиться с ЦСКА более внушительных успехов.

В конце концов Базилевич потерял контакт с командой, а в какой-то момент еще и решив, что игроки его «плавят», стал говорить об этом вслух. Я пытался остановить его, объяснял, что у него нет доказательств, что и тысяча подозрений не заменит одного доказательства. Но он меня не слышал и на приеме у министра обороны маршала Сергея Соколова, горячего болельщика ЦСКА, изложил свою точку зрения. Однако министр с ходу отверг подозрения тренера: «В армии таких людей нет и не может быть!».

Тем не менее после поражения ЦСКА 13 августа 1981 на выезде от «Днепра» Базилевич в открытую упрекнул капитана команды Юрия Аджема в «нежелании отстаивать честь клуба». В начале сентября приказом Спорткомитета СССР ряд футболистов высшей лиги были обвинены в «нарушении морально-этических норм, в пренебрежении интересами коллективов и в безответственном отношении к повышению своего спортивного мастерства» и бессрочно дисквалифицированы. В том числе и Аджем, лишенный еще и звания мастера спорта международного класса.

Но получивший в наследство от Аджема капитанскую повязку в ЦСКА Александр Тарханов вместе с другими авторитетными игроками написал письмо Соколову, а затем пошел на прием к министру обороны в защиту Аджема. Через год дисквалификация с него была снята. По утверждению Александра, конфликта с Базилевичем, профессиональные качества которого он всегда ценил, у него не было, решение поддержать друга и партнера по команде основывалось на абсолютной уверенности в чистоплотности Юрия.

Контакт Базилевича с командой между тем разрушился до основания, и он вынужден был покинуть армейский клуб, так и не воплотив в жизнь тех замыслов, на которые был способен. Мне же трехлетнее содружество с Базилевичем, опыт работы в одном из ведущих советских клубов помогли получить более точное представление об игре и подготовке и завершить начатую тремя годами ранее диссертацию.

Предложение от Льва Павловича Матвеева, возглавлявшего направление теории и методики физической культуры, написать вместе с ним диссертацию, поступило незадолго до окончания ВШТ. Но гораздо раньше, еще с первого года обучения, я нашел взаимопонимание с Марком Годиком, возглавлявшим кафедру метрологии, и с завкафедрой биохимии спорта Николаем Волковым. Годик чрезвычайно просто складывал в одно направление самые разнообразные и сложные вопросы. Писать с ним диссертацию не составляло труда. Он не зацикливался на второстепенных вещах, точно определял суть проблемы и легко расставлял точки, завершая тему. Благодаря Волкову я лучше стал понимать, что такое нагрузка для организма, какие процессы протекают в нем под воздействием тренировок различной тяжести и направленности.

Хотелось охватить все – и тренировку, и игру, и то, что происходит под их воздействием в организме, то есть динамику состояния или уровня тренированности футболиста. В итоге обозначилась тема совместной работы: «Структура соревновательной деятельности как основа планирования учебно-тренировочного процесса футболистов высокой квалификации». Игра есть основа, она диктует тренировку. То есть надо было сначала изучить игру с точки зрения командных построений и физиологического воздействия на организм футболиста.

Провели много исследований. Брали биохимические анализы после тренировочных и соревновательных нагрузок, была задействована и эндокринология плюс коллективные действия – их мерил я сам. Важно было установить, какие зависимости существуют между различными объемами тренировочных нагрузок и состоянием игроков. Как в конечном итоге это сказывается на игре. И тренировочная нагрузка измерялась на протяжении всех трех лет, пока готовилась диссертация. В основу этого раздела, естественно, лег трехгодичный цикл работы Олега Базилевича в ЦСКА.

Ответы на вопросы, что такое игра и что такое тренировка после «армейской службы» мне не казались такими уж наивными, как до нее. Несмотря на то, что проделанная работа помогла мне значительно глубже понять эти главные составляющие нашей профессии.