Текст книги "Простая сложная игра глазами профессионала"

Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку

Вопрос с подковыркой, которым некоторые особо вдумчивые товарищи задаются до сих пор: за счет чего все-таки «Анжи» вышел в 1999-м из первой лиги в Высшую? Неужели это была настолько сильная команда?

Подтекст открыть несложно: уж не судейский ли корпус числился у Махачкалы в соратниках и партнерах?

Что тут сказать? Недоверие к судьям, с которыми, как принято думать, следует «работать», одна из составляющих игры в футбол. По крайней мере – в России. Это вечная тема. Глупо отрицать, что недоверие беспочвенно, что рождается из ничего, на пустом месте, но не менее глупо чесать всех под одну гребенку, не разбирая обстоятельств. Это и к судейской работе относится, и к клубной.

В нашем случае очень удобно игнорировать встречный вопрос: если команда, выигравшая турнир в первой лиге, на следующий год тем же составом занимает 4-е место в Высшей и претендует на Кубок России, не означает ли это, что успех пришел к ней по праву? Не подтверждается ли закономерность успеха ростом индивидуальных возможностей, то есть класса отдельных футболистов? Например, за тех же Рахимича и Ранджеловича «Анжи» суммарно заплатил порядка 200 тысяч долларов, а выручил при их продаже в ЦСКА около трех миллионов, – коэффициент 15 тоже говорит о многом.

И в развитие темы: допустим, в первой лиге ты взял не только свое, но и чужое, в том числе за счет, так сказать, поддержки организаторов турнира. Ну так попробуй сделать это в высшей, где играют «Спартак», «Зенит», ЦСКА и другие клубы с именем, с традициями, с мощным, десятилетиями складывавшимся влиянием на все без исключения процессы, происходящие в футбольных и околофутбольных сферах.

Доля правды, которая нередко содержится даже в слухах и домыслах, все-таки есть. Если клуб не способен защитить интересы команды, – это проблема, поскольку масштабы неквалифицированного, необъективного, предвзятого судейства достаточно велики. Таким образом, «работа с судьями», к сожалению, воспринимается в профессиональных кругах как нечто вполне обыденное. Ведь если твоя команда не защищена от произвола, управленческого или судейского, она оказывается в заведомо проигрышной ситуации – немалая часть футбольных вопросов решается не на поле, а в кабинетах.

Понятно же, коль скоро сломать систему в тысячу раз труднее, чем принять ее правила и нормы, начинается игра по правилам системы. Хотя стоит, безусловно, отметить: сегодня футбол гораздо более открыт перед обществом, и в силу этого заметно чище. В Премьер-лиге произвол уровня прежних времен встретишь крайне редко.

И тем не менее понять такую логику нетрудно, принять невозможно. Когда человек убегает со своей половины один в один, а ему свистят офсайд, ты, сжигая себя гневом, понимаешь, конечно, природу свистка и в итоге просто помещаешь его в бесконечный ряд прошлых и будущих несуразиц. Но привыкнуть к этому все равно нельзя. И абсолютное большинство тренеров, знаю точно, мечтает грохнуть кулаком по столу, чтобы избавиться раз и навсегда от этой зависимости, искажающей саму суть игры в футбол – честное соревнование.

Поэтому, повторю, защита клубом интересов команды, уровень его влиятельности – важнейший фактор. Влиятельные клубы используют этот инструмент на постоянной основе.

В чем, в каких единицах могут быть выражены результаты влияния? Их масса. Например, решения КДК по дисквалификациям. Игроку «маленького» клуба навесят три матча, игроку «большого» за аналогичное нарушение – один. Или ломка календаря (перенос матча на день-два) без ведома и одобрения гранда просто невозможна, тогда как, например, «Оренбург» или «Уфа» будут всего лишь проинформированы уже по факту состоявшегося переноса. Здесь же, в этом ряду: назначение судей, верстка календаря, поправки в регламент и так далее.

И вот представьте себе, что в сезоне-2000 в высшем дивизионе чемпионата России появляется никому, кроме Дагестана, не интересный «Анжи», который, оказывается, желает занять 4-е место в чемпионате и претендует на Кубок. Чтобы добиться этих целей, клуб «Анжи», в логике системы, должен серьезно и системно защищать команду «Анжи». Но какими лоббистскими возможностями обладала тогда футбольная Махачкала? Ответ простой: близкими к нулю.

Поэтому мы никого ни о чем никогда не просили. Точнее, просили об одном: чтобы нам не мешали.

* * *

Дабы не быть голословным, сошлюсь на пример, который можно окрестить трагедией или фарсом, – в зависимости от угла зрения или, чуть упрощая, от его эмоционального восприятия.

Многие проблемы клубу все-таки удавалось решать благодаря разумной внешней политике, которую выстраивало на том отрезке его руководство в лице Хизри Шихсаидова и Зайдина Джамбулатова. Понятно, что команда получала поддержку от руководства республики, правильнее сказать, от ее главы – Магомедали Магомедова. А главное – не было сомнений в игровой состоятельности «Анжи». Но статус «маленького» клуба сыграл в итоге свою роковую роль в последнем матче чемпионата-2000 против московского «Торпедо».

Чтобы занять 3-е место, нам достаточно было ничьей, а хозяевам поля требовалась только победа. Мы открыли счет в начале встречи – на 13-й минуте Будунов грамотно разобрался в ситуации и наказал «Торпедо» за несогласованность. В середине второго тайма москвичи отыгрались, а в компенсированное время случился эпизод, который как раз и подчеркивает разницу статусов. Или, если хотите, характеризует некоторые реалии российского футбола.

Пенальти, который на 93-й минуте назначил в ворота «Анжи» ростовский арбитр Юрий Ключников, был из разряда, мягко говоря, неочевидных. Большой вопрос, в руку Акаева попал мяч после флангового прострела или в плечо. Но убежден (и убежденность эта подтверждена многими и многими примерами), что если бы аналогичный эпизод возник у ворот «Торпедо», в 100 случаях из 100 судья не указал бы на 11-метровую отметку. Причем обвинять конкретно Ключникова я не хочу, он продукт системы. Обвинять его – значит не видеть, не понимать самой природы явления. Любой другой российский арбитр (исключения допустимы, но общей оценки они не меняют), окажись он на месте Ключникова, без раздумий поставил бы на эту «точку» Махачкале, но ни один – Москве.

Моя уверенность основана на реальном знании, на понимании сущности российского футбола. А «киношный» сюжет только подчеркивает точность наблюдений.

Судьба распорядилась так, что руководить командой в том матче я не мог – накануне неважно почувствовал себя, попал в больницу. Вживую игру не видел, состояние не позволяло, но был, разумеется, в курсе развития событий. Более того, ни разу потом не пересматривал этот футбол целиком. Совершенно не возникало такого желания. Очень трудно было погасить внутренний протест, а практическая необходимость отпала – сезон-то закончен. Но эпизод с назначением пенальти, который был в итоге реализован, согласно протоколу, на 101-й минуте, просмотрел многократно.

Сегодня, когда время сделало свое дело, иногда думаю: быть может, это воля Провидения – что был отправлен в тот день не на тренерскую скамью, а на больничную койку? Я не склонен к мистике, но порой о таких вещах вольно или невольно размышлять все-таки начинаешь. И приходишь, успокаивая себя, к мысли о том, что Всевышний просто сберег в тот день твою жизнь для того, чтобы в ней были и новые дни…

* * *

Возвращаясь мыслями в 2001-й, к финалу Кубка России, хочется напомнить, что жизнь нередко рождает сюжеты, которые и самому гениальному фантасту придумать не под силу. Так и в футболе. На поле и вокруг него случаются порой события из разряда «этого не может быть, потому что не может быть никогда».

В общем, достаточно поднять протокол финального матча розыгрыша Кубка России-2000/01 «Анжи» – «Локомотив», чтобы осознать всю глубину трагедии, которую довелось пережить в тот день игрокам, тренерам, работникам махачкалинского клуба, а в конечном итоге и всему Дагестану.

В протоколе отмечено, что на 90-й минуте Нарвик Сирхаев открыл счет, а Заза Джанашия сравнял его на 94-й, буквально в последней атаке «Локомотива». Протокол подтверждает, что дополнительное время на фоне стрессовой концовки прошло без результативных действий. Протокол, наконец, фиксирует ход серии пенальти, в которой игроки «Локомотива» были на один удар точнее, – 4:3.

Но из этого ряда цифр и фактов по прошествии времени никак не извлечь искрящих на пределе возможного эмоций. Не получится оценить уровень самоотдачи, качество тренерских решений, степень точности или ошибочности действий футболистов.

И на еще один важный, может быть, даже и главный вопрос протокол не дает ответа: откуда, из каких глубин своего судейского сознания Валентин Иванов, сын великого игрока и известного тренера Валентина Иванова, один из лучших арбитров своего времени, выудил четыре добавленные к основному времени минуты, хотя изначально объявил о двухминутной компенсации?

Та команда «Анжи», убежден, была достойна победы. Она ее заслужила. Это было бы в высшей степени справедливо, если бы наградой игрокам за их тяжелый труд стала хрустальная чаша. Но судьба распорядилась иначе, трофей достался «Локомотиву» во главе с моим другом Юрием Семиным.

Не исключаю, что второй за короткое время удар (драматичная концовка матча с «Торпедо», лишившая нас бронзы в сезоне-2000, первая в этой очереди) тоже сказался на состоянии команды и, соответственно, на дальнейших ее результатах. С другой стороны, умение достойно, с минимальными потерями переживать тяжелые дни – один из важнейших показателей, характеризующих сложившийся, объединенный целью коллектив.

Предчувствия сбылись

Уверенность в том, что из «Анжи» придется уйти, начала созревать в начале 2001-го, хотя, казалось бы, причин для ее зарождения никаких: за спиной два успешных сезона, команда впервые в истории играет в Еврокубках, интерес к футболу в республике растет в этой связи как на дрожжах. Но в реальности сумма внешних признаков успешности всухую проигрывала сумме внутренних проблем.

Попробую объяснить, какой смысл вложен в эту формулировку.

На заре развития отечественного профессионального футбола, когда чемпионат разыгрывался, по сути, не между клубами, а между спортивными обществами, Вячеслав Иванович Колосков, человек, на мой взгляд, в высшей степени разумный, собрал в Москве руководителей 130 клубов, чтобы донести до них главное. Клубы нужно развивать вокруг тренеров, за счет их знаний и опыта. С точки зрения современных реалий это как минимум не аксиома, но в те времена расклад был проще. Тренерский корпус на много порядков опережал менеджмент в понимании сущности профессионального футбола.

Желание работать на родине у меня, повторюсь, было всегда. И умом, и сердцем я понимал, что хорошую команду в Дагестане сделать можно, исходя из благоприятных климатических условий, генетической одаренности к спорту нации, возрождающегося интереса к игре. В силу наработанного личного опыта, в конце концов.

Проблема состояла в другом. Не было системно выраженного встречного движения, общего понимания того, как именно должна выстраиваться эта работа. И не существовало мало-мальски приемлемых условий, отвечающих уже достигнутому уровню, – ни для основной команды, ни тем более для подготовки резерва. Иными словами, профессиональный футбол в восприятии людей, ответственных за его развитие, все так же числился штукой более чем загадочной. По ходу двух минувших сезонов кое-что объяснить и руководству, и болельщикам, правда, удалось, но это была капля в море.

* * *

Президент «Анжи» Хизри Шихсаидов, с которым у меня и возникли на том этапе разногласия, человек достаточно сложный. Умный, энергичный, талантливый, обладающий редкой внутренней силой, способный на большое дело. В том, что «Анжи» вышел в высший дивизион и в год дебюта занял в нем 4-е место, его огромная заслуга. Его и председателя Госсовета Дагестана Магомедали Магомедовича Магомедова, мудрейшего человека, авторитет которого в республике неизмерим. Непосредственного участия в жизни клуба он не принимал, но поддержку оказывал максимально возможную, в том числе и моральную. Это было крайне важно в тот момент.

В то же время некоторые ответственные решения Шихсаидов принимал под влиянием сиюминутных эмоций, и именно проявления этого свойства натуры в проекции на «Анжи», на мой взгляд, привели в итоге к моему уходу из клуба.

Дискуссии профессионалов, как правило, не носят характер неразрешимых. Разногласия чаще всего только в нюансах, тогда как сам предмет дискуссии понятен. Это касается любой области знаний, любой сферы жизни. Дискуссия же профессионала и любителя (даже если он далеко не «дилетант») чаще всего непродуктивна из-за различий в оценке, например, достигнутого результата.

* * *

Моя задача в период работы в Махачкале состояла, помимо работы с командой, еще и в том, чтобы по возможности сократить эту дистанцию, убедить людей в том, что уровень понимания ими происходящих в профессиональном футболе процессов, мягко говоря, недостаточный. Что успехи пришли к «Анжи», как говорится, не благодаря, а вопреки, и в силу целого ряда обстоятельств их можно считать даже парадоксом. А чтобы парадокс стал нормой, нужно работать системно и вдумчиво, минимизируя риски, избегая неосторожных шагов, поспешных решений, обидных ошибок.

И все-таки в том, что 4-е место в чемпионате России и выход в еврокубки – всего лишь шаг, но еще далеко не поступь, что за 2000-м футбольным годом следует 2001-й со всеми его нерешенными проблемами, убедить Хизри Исаевича мне не удалось. Не удалось остановить процесс разрушения команды, который, в частности, выразился в продаже Рахимича, Ранджеловича и Сирхаева, да, с многократной финансовой выгодой, но без какой-либо кадровой компенсации.

В этом смысле разногласия наши касались не содержания, а формы, потому что бизнес есть бизнес. «Маленькие» клубы зачастую живут и выживают за счет продаж ведущих футболистов. Это абсолютно нормально. Я настаивал лишь на том, что делать бизнес еще до начала сезона не просто нерационально, а по отношению к команде преступно. Отпустить игроков, на которых есть устойчивый спрос, можно и даже нужно, но сначала следует позаботиться о резерве, провести еврокубковую кампанию, закрепить пройденное в минувшем сезоне. В противном случае, учитывая реальное положение дел с развитием футбола в Дагестане в целом и возможностей команды в частности, нам светит вылет обратно в первый дивизион.

Сложно назвать эти слова пророчеством в чистом виде, поскольку базировались они не на предчувствиях, а на знании предмета, на понимании сложившейся ситуации. Но для меня не было ничего удивительного в том, что прогнозы сбылись, и «Анжи» потом долгое время находился в первом дивизионе. Я ушел еще по ходу сезона-2001, который команда завершила на 13-м месте в чемпионате. А уже в 2003-м она играла лигой ниже, причем снова под моим руководством – не откликнуться на просьбу председателя Госсовета Дагестана вернуться в «Анжи» я просто не мог. Не имел морального права, даже с учетом того, что за 8 туров до конца чемпионата-2002 сохранить команду в Премьер-лиге было крайне сложно.

Этот фактор – убедительная просьба Магомедали Магомедовича – стал решающим в сшибке многочисленных внутренних противоречий. Чуть ниже, следуя логике событий, к этой истории еще придется вернуться.

* * *

Можно ли было, невзирая на все объективные и субъективные причины, сохранить тот боевой и боевитый «Анжи»? Продолжить начатое, удержать команду в ее сенсационном по большому счету статусе?

Этим непростым вопросом задаюсь по сей день. И, оценивая прежде всего собственную роль в событиях тех дней, отвечаю себе: да, можно. Ресурсы, шансы, возможности все-таки были. Пусть невеликие, неочевидные, но были. Сейчас я понимаю это особенно ясно.

Накопленный за последующие годы тренерской работы опыт позволяет утверждать, что возникающими, но ускользающими вариантами более взвешенного решения проблем мы в силу разных причин воспользоваться не сумели. Не смогли, получается, до конца выдержать заданную в начале 1999-го линию, то есть в одной связке профессионально заниматься командой вне зависимости от обстоятельств. А ведь в 1999-м реальных трудностей, возникавших на пути становления «Анжи», было гораздо больше…

Но путешествия во времени – уж не знаю, к сожалению или к счастью – история не нашего поколения. Быть может, даже и не нашей цивилизации. Поэтому остается лишь возвращаться мыслями в прошлое и тешить себя тем, что опыт этого отрезка, в целом успешного, достаточно яркого, наполненного многими событиями и смыслами, сыграл очень важную роль в многочисленных сценариях будущих событий, на которые так богата жизнь футбольного тренера.

Статус звездный – ответственность космическая

Тренер, как я уже отмечал, должен хотеть, любить и уметь разговаривать с футболистами, это одна из важнейших составляющих нашей работы. Очень ответственная и достаточно непростая задача – найти взаимопонимание с человеком, точки соприкосновения в тренировке, в игре, определить его роль в команде, помочь быстрее в ней адаптироваться.

Если тренер наблюдает в этом смысле несовпадения, чувствует диссонанс, он должен объяснить игроку суть и смысл своих наблюдений. Ведь игрок, по моему глубокому убеждению, является не только прямым исполнителем тренерской воли, но и полноправным участником процесса.

При этом ни статус игрока или тренера, ни возраст, ни прошлые заслуги решающего значения для диалога не имеют. Только он, современный футбол, диктует всем нам свои требования. Так что в любом случае предметом разговора будет футбол. И разговаривать придется на языке футбола во имя достижения общей цели, связанной с игрой в футбол.

Такая ремарка позволяет затронуть еще одну важную тему – взаимоотношения в коллективе, обогащенном звездами.

В этом плане крайне важную практику мне довелось, в частности, пройти в «Анжи» того периода, когда звезды ехали в Махачкалу с большой охотой. Разговоров, не имеющих прямого отношения к игре, вокруг той команды было в избытке. Оно и понятно: по орбитам звезд футбола и шоу-бизнеса всегда вращаются спутники в образе самых невероятных слухов. Паразитировать на этой среде легче, чем на какой-либо другой.

Такие разговоры и задевали, и коробили, и смешили одновременно, потому что никакой звездной болезни, ни индивидуальной, ни тем более коллективной, в «Анжи» не было.

Что это вообще за явление такое – звезда футбола? Почему принято думать, будто звезда непременно должна, что называется, выпендриваться? Кто решил, что это обязательная модель поведения звезды?

Я придерживаюсь совершенно иной точки зрения. Популярный, состоявшийся игрок облечен дополнительной мерой ответственности. Он должен служить примером отношения к работе. Более того, неоднократно приходилось убеждаться в том, что с людьми, которые неважно понимают футбол, неверно оценивают свою роль и место в нем, найти общий язык гораздо сложнее, чем со звездами. «На поле есть только одна звезда. Это команда».

* * *

Ну какой, например, мог наблюдаться звездняк у чемпиона мира Роберто Карлоса, которого в начале 2011-го позвали в Махачкалу? Разве мог он, как уверял на голубом глазу один недалекий журналист, прийти на теоретическое занятие с бананом и развалиться в кресле, демонстративно закинув ногу на ногу?

Понимаю, что поверхностные суждения о футболе, основанные на слухах или на желании эти слухи придумывать, были, есть и останутся. В современном обществе, к сожалению, приняты достаточно низкие критерии профессионального отбора, и эта проблема имеет прямое отношение в том числе и к журналистике. Зачастую на первое место выходят не глубина знаний, не умение смотреть, видеть и делать выводы, а способность вовремя оказаться в нужном месте и «подать шефу пальто».

Правила и нормы взаимоотношений в профессиональном футболе диктуются в первую очередь интересами команды, а не интересами отдельно взятой личности. Поэтому требования к выполнению своих обязанностей одинаковы для игроков любого класса. Разница между ними может отражаться, и всегда будет отражаться, ибо это справедливо, только в зарплатной ведомости. Но ни у кого нет права ставить свои интересы выше интересов команды – ни у тренера, ни у игрока, ни у административного лица, каким бы высоким ни был его статус. Собственно говоря, этот постулат и ложится в основу любого индивидуального контракта. Поэтому каждый, кто хотя бы немного, совсем чуть-чуть разбирается в психологии коллектива, на примере Роберто Карлоса скажет, что такой вызов невозможен в принципе. Это в первую очередь проявление неуважения к самому себе. Ни Роберто, ни кто-либо другой в «Анжи» никогда не позволял себе неуважительных жестов. По отношению же к Роберто Карлосу такие бредни оскорбительны вдвойне. Роберто всегда, всеми своими словами и поступками старался подчеркнуть, что он ровня каждому, кто рядом, что прошлые его заслуги в футбол не играют, что ему важен именно сегодняшний его авторитет. Роберто очень дорожил царящей вокруг него атмосферой позитива.

Однажды я спросил его: «Почему у тебя никогда не бывает плохого настроения?». «С плохим настроением я сижу дома», – ответил он.

Можно, безусловно, допустить, что звездный игрок, придя в новую команду, способен повести себя не совсем адекватно. Есть такие примеры. Но совершив экскурс в прошлое, даже совсем недалекое, мы поймем, что с каждым этапом развития игры людей, зараженных звездной болезнью в критической, недопустимой мере, становится все меньше. Такова современная действительность. Сегодняшний футбол требует максимальной готовности и самоотдачи от любого игрока, вне зависимости от степени его одаренности.

Кроме того, значительно возросла роль коллективных действий. Игра стала более совершенной, динамичной, плотной, и от того, как взаимодействуют на поле группы футболистов, зависит теперь очень многое. В том числе и индивидуальный звездный статус.

* * *

Быть звездой в одиночку сегодня фактически нереально, если тебя, конечно, зовут не Лионель Месси, и если ты не отдаешься игре так, как делает это Лионель Месси. Он тоже не может функционировать вне команды, однако при этом в состоянии ощутимо влиять на содержание игры и ее результат. Но невозможно спорить с тем, что Месси, при всей его гениальности, ярко выраженный командный игрок, который посвящает команде все сто процентов своего потенциала.

Его страсть к игре невероятна, причем страсть эта проявляется не только в атаке. Стоит обратить особое внимание на то, как обрушивается Месси на соперника, когда тот овладевает мячом. Да вся «Барселона», собственно говоря, такая! Для любого игрока «Барселоны» во главе с гением футбола Лионелем Месси потеря контроля над мячом сродни личному оскорблению.

Этот неиссякаемый эмоциональный заряд просто поражает, и тут, на мой взгляд, к месту обобщение: такая игровая философия характеризует игру не только «Барселоны», но и всех испанских футболистов недавно сошедшего и ныне действующего поколений, которые выиграли для страны три высших титула в мировом футболе.

Или другой пример на эту же тему.

В начале 70-х годов прошлого века я четыре года работал тренером в махачкалинском «Динамо», которое рубилось со всем Кавказом и его ближайшими соседями во второй союзной лиге. В той команде играл Валерий Маслов, чемпион, двукратный обладатель Кубка страны в составе футбольного московского «Динамо», 10-кратный чемпион СССР и 8-кратный чемпион мира по хоккею с мячом.

В штатном расписании значились две тренерские позиции – старший тренер и тренер. Обстоятельства сложились так, что в 1972-м на каком-то отрезке я стал исполнять обязанности старшего. Заслуженный мастер спорта Валерий Маслов, которому было уже за 30 – критический, чтобы не сказать больше, по стандартам того времени возраст, автоматически получил статус играющего тренера, моего помощника.

О нашей совместной работе у меня остались очень хорошие воспоминания. Звездный статус Валерия Павловича не только не усложнял схему внутрикомандных отношений, он ее правильно структурировал и уточнял. Можно, наверное, сравнить тогдашнюю роль Маслова в «Динамо» с ролью Самюэля Это’О в «Анжи» 2011–2013 годов. С той только разницей, что Валера был наш, советский, разговаривал по-русски и ментально не напрягался. Не могу сказать, что наши взаимоотношения были безоблачны, но общий язык мы всегда находили, несмотря на разницу в возрасте.

«Стариков» в той команде, кстати, было немало. Председателем дагестанского совета «Динамо» работал Расул Магомедович Халидов, бывший заместитель министра внутренних дел республики, офицер разведки, который большую часть войны провел в блокадном Ленинграде. Умный, интеллигентный, очень эрудированный человек. На одном из собраний он сделал мне замечание: «Почему некоторые игроки вас по имени-отчеству не называют? Непорядок, Гаджи Муслимович!».

Но у меня было другое понимание ситуации, и оно совершенно не мешало в работе. «Видите гору, Расул Магомедович? – ответил я. – Вот если кто-то из игроков на тренировке не побежит в подъем по моему заданию, тогда я действительно задумаюсь, почему это произошло, где растрачен тренерский авторитет. Вне работы я нахожусь с ребятами в простых человеческих отношениях, с удовольствием пью с ними чай и разговариваю на любые темы. Почему? Потому что на тренировках они выполняют все профессиональные требования и добросовестно делают работу. Не проблема, как они меня называют, мне ведь только 26. Повзрослею – станут, вероятно, величать по имени-отчеству».

* * *

Другое дело, что право на такой ответ нужно было заработать, пройдя в том числе и через разногласия. Роль старшего тренера досталась мне, если не ошибаюсь, в апреле 1972-го, когда команда плелась в хвосте зоны «Юг». Именно тогда я понял, как и почему рождаются все эти хлесткие футбольные фразы-поговорки: «Пивка – для рывка», «водочки – для обводочки», «тренируется тот, кто играть не умеет», «я постою – ты побегаешь» и так далее. В течение двух-трех месяцев пришлось отчислить человек 15 из разряда злостных нарушителей дисциплины. Никаких контрактов тогда, конечно, не было, поэтому и с отчислением проблем не возникло.

«Без команды останешься», – говорил мне Халидов. «Ничего, – отвечал я, – без этих жить можно, а команду сохраним».

Мы целую группу доморощенных молодых из чемпионата Дагестана тогда подняли – Захарова, Кирьякова, Алиева. Из «Нефтчи» пригласили Мирджавадова, очень полезный для нас оказался игрок. Саша Маркаров тоже приехал из Баку в Махачкалу, чтобы, как выяснилось, остаться в ней навсегда. Он потом играл за «Динамо» целых десять лет, был одним из лучших центральных нападающих в лиге, его к сборным СССР подтягивали, Константин Иванович Бесков звал Маркарова и в «Динамо», и в «Спартак», а тот ни в какую, о чем, насколько знаю, позже сильно сожалел.

В конечном итоге мы поднялись с фактически новой командой на 12-е место. Результат был признан удовлетворительным. А я еще раз убедился в том, в чем уже тогда и не сомневался: главное в тренерской работе – умение объединить футболистов и подчинить их требованиям общей задачи. Не себе лично подчинить, не собственным воззрениям и понятиям, а именно цели.