Текст книги "Все к лучшему"

– Только не сердись… Но… Кто здесь готовит?

– В каком смысле?

– Ну… кто готовит то, что мы едим каждый день? Это вы?

– Знала бы ты, какая из меня повариха! – Марта громко засмеялась. – Нет, не я. Раньше здесь повара держали, несколько человек прислуги и три садовника, чтоб сад в полном порядке содержался. Теперь всех убрали отсюда. Меньше людей – меньше глаз и меньше разговоров. Сейчас, начиная как раз с завтрашнего дня сюда один раз в неделю будут присылать целую армию уборщиков и садовников, на один день. Целый день они будут работать и в доме, и в саду, и так до следующей недели. И работники будут не постоянные, меняться будут каждый раз. Оставили только меня – следить за домом и садом, распоряжаться и тебе компанию составлять. Но я не готовлю. Заказываю по телефону, нам привозят все готовое из соседнего городка.

– Кабазон? – вспомнила Анна.

– Да, – собеседница, казалось, не удивилась. – А почему ты нашей едой заинтересовалась? Не нравится то, что я заказываю? Скажи, что ты хочешь.

– Не в этом дело. Просто… мне кажется, я кулинарией заинтересовалась. Уже несколько дней читаю две книги по кулинарии, очень интересные, и захотелось попробовать приготовить что-нибудь. Не люблю я время по-пустому проводить. А так и занятие есть, может, научусь чему-нибудь полезному, и думала тебе польза от меня будет, все-таки помощь. Но… не знаю… как быть теперь, раз не ты готовишь… – неуверенно закончила Анна.

– Какая мне разница, готовую еду заказывать или продукты. Хочешь стряпать? Пожалуйста. Я с удовольствием попробую, – Марта заинтересовалась. – А ты любишь готовить?

– Раньше не любила. То есть, не то, чтобы не любила, но… не очень интересовалась. И возможности не всегда были. Я тут вычитала. Чтобы хорошего результата добиться, нужно настроение особенное и желание хорошо приготовить. Не просто состряпать что-нибудь быстренько, на скорую руку, а потом все это в себя быстренько закидать, чтобы не быть голодным, но иметь настрой на хорошее приготовление даже очень простого блюда. Тогда все обязательно получится, а приготовленное доставит другое, более утонченное удовольствие. Как бы это сказать? Не просто чувство голода утолить, а насладиться… – она искала подходящее слово, – … и самим процессом приготовления, и последующим… обедом или ужином. В Италии, например, все это на уровень искусства поднято было. И не только в богатых, но, как в книге сказано, и в бедных семьях. Надо же, как я разговорилась сегодня!

Анна закончила, смеясь, улыбнулась и Марта.

– Нормально, когда тебе это интересно, – сказала она. – Ты и меня заинтересовала: в первый раз обо всем этом слышу. Говори, с чего хочешь начать, какие продукты нужны. Я позвоню сразу после завтрака, к обеду должны доставить. Думаю, вечером, если хочешь, можем уже твою первую стряпню оценить.

– Хочу. Думаю с пиццы начать.

– Пицца? Мы ее каких угодно сортов можем заказать. И возиться не надо, – удивилась Марта.

Анна покачала головой, не соглашаясь.

– Марта, я хочу возиться. И ты вроде бы была согласна.

Во время ужина, после того, как в результате недолгих переговоров последний кусок пиццы уплела Марта, на кухне воцарилось молчание. Анна ожидала вердикта.

– Так! – Марта подняла вверх правую руку. – Клянусь говорить правду и только правду.

– Давай уже, не тяни.

– Никогда бы не подумала, что… – она помолчала несколько мгновений с серьезным видом, а потом закончила с широкой улыбкой. – Что пицца, которую мы достаем из коробки, не похожа на пиццу, которую ты вынула из духовки.

– Значит, получилось? – обрадовалась Анна.

– Конечно. Можешь продолжать, если хочешь… если интересно.

– Хочу. И очень интересно.

…А еще позже, тем же вечером, Марта говорила по телефону.

Объясняя Анне утром свои должностные обязанности, она не сказала одного, не менее важного…

– У нас все в порядке, – докладывала Марта в тот вечер. – У моей подопечной дела, кажется, налаживаются. Она уже не в таком черном настроении, как была в первые дни. Мы много времени проводим вместе. Я, как мне и было поручено, стараюсь больше разговаривать с Анной и по возможности выполнять ее просьбы.

– Сегодня какие-нибудь были? – спросили на другом конце.

– Я уже говорила, хозяйка, – продолжала Марта. – Что Анна – скромная женщина, понимает свое место в вашем доме и много не спрашивает. Хорошая женщина, плохого зря говорить не буду. Но сегодня утром попросила кое о чем. Странно мне показалось сначала…

– И о чем же? – на другом конце провода были, казалось, заинтересованы.

– Рассказываю подробно…

13

В начале декабря, когда Анна уже несколько освоилась в доме семьи Дюпрей, однажды вечером Марта зашла к ней передать просьбу Даниэлы быть готовой завтра утром.

– Готовой к чему? – не дав Марте договорить, испуганно спросила Анна.

– Да что ты так боишься-то всего. Ничего страшного не произойдет, поедете покупать одежду: платья и все такое прочее, что нужно беременной женщине.

– Мне ничего не нужно.

– Это ты так думаешь, а хозяйка наша думает иначе. И ей виднее. Да и я с ней согласна. Не думаешь же ты все месяцы в своих двух платьишках проходить, – резонно сказала Марта, направляясь к двери.

А у порога добавила, повернув к Анне свое широкое лицо и подмигивая:

– А ты что, не любишь по магазинам ходить?

Анна любила. Но мысль о том, что завтра ей придется ехать в машине с этой женщиной, которую она едва знала и которая, она была уверена, не понимала и не одобряла ее поступка, приводила ее в ужас. А потом ей придется еще выбирать одежду, за какую не она будет платить. Как это возможно? Все эти мысли заранее приводили ее в очень стесненное состояние.

Стеснялась она и назавтра, расположившись на заднем сидении большой комфортабельной машины рядом с Даниэлой.

Они обе молчали какое-то время. «Я не знаю, как начать разговор, о чем говорить с этой женщиной, которая так далека от меня, от нужд и интересов простых, таких, как я, женщин. Мы как будто на разных планетах живем,» – думала Анна, украдкой поглядывая на Даниэлу.

– Спасибо за то, что проявили заботу обо мне, – решилась она наконец, несмело глядя на Даниэлу.

– Не за что, – охотно откликнулась та. – Надеюсь, у нас будет приятный шопинг. И необходимый для Вас. У Вас ведь почти ничего нет.

– Есть несколько платьев, – нерешительно возразила Анна.

– Два, если быть точным. И вскоре они могут быть малы. Нужно немало одежды, чтобы чувствовать себя комфортно. Какой стиль одежды Вы предпочитаете?

– В течение… не знаю даже скольких лет, – Анна была серьезной. – Я предпочитала один стиль – дешевая одежда.

– Ну, а сегодня… – Даниэла помолчала несколько мгновений. – Мы на этикетки смотреть не будем. Будем смотреть на то, что нам понравится.

Но Анна смотрела. Они были в Лос-Андежелесе, в большом торговом центре, который назывался «Мать и дети». Отдел для беременных женщин занимал огромное пространство на первом этаже: одежда для дома, нарядная и спортивная одежда, нижнее белье, обувь, трикотаж, косметика и парфюмерия. От всего этого рябило в глазах, а когда Анна взяла в руки первую вещь и посмотрела на этикетку, в глазах и вовсе потемнело. 260 долларов. Она тут же повесила взятое на место и посмотрела на Даниэлу широко раскрывшимися глазами.

– Послушайте, Анна, – Даниэла взяла ее за руку и посадила на один из диванчиков, расставленных там и тут. – Мы отсюда все равно не уедем, пока не купим все необходимое. Я Вас еще раз прошу не смотреть на цену, а выбирать то, что понравится. То, что Вы посчитаете нужным. Сколько мы за все это заплатим, никакого значения не имеет. Возьмите себе в голову, поймите, что мы очень богаты, и цена для нас не имеет значения. Ходите, выбирайте. А я сейчас приглашу кого-нибудь Вам на помощь. Все, что Вы отберете, будет повешено в примерочную кабину. А я пока по другим отделам пройдусь, чтобы не мешать. Вернусь через час. Часа Вам хватит на то, чтобы отобрать, что понравится?

Анна кивнула, не раздумывая.

– Через час я вернусь. Можем вместе обсудить, что брать, а что нет. Согласны?

Анна снова кивнула.

– Удачи, – Даниэла помахала ей рукой.

Оставшись одна, она сидела некоторое время на диванчике, размышляя, пытаясь сосредочиться.

«Надо так надо. Попытаемся. Попытаемся и не растеряться, выбрать именно то, что нужно, и не быть расточительной, и даже, возможно, получить удовольствие.»

– Здравствуйте, – рядом с ней остановилась молодая красивая девушка. – Меня прислали Вам на помощь. Что Вы предпочитаете? Откладывать понравившиеся вещи вот в эту тележку? Или чтобы я ходила вместе с Вами и помогала выбирать?

– Предпочитаю сама.

– Тогда я оставляю тележку, а сама буду неподалеку. Если что-то понадобится, просто кивните головой. Я тут же подойду. Приятных покупок.

– Спасибо.

– Как все прошло? – спрашивал Жан-Поль жену тем же вечером.

– Я даже не ожидала, что все пройдет так хорошо, – Даниэла была в прекрасном настроении. – Знаешь, я думаю, ты был прав, когда хорошо отозвался об этой женщине, об Анне. Кажется, она на самом деле серьезный человек. Я не знаю, почему она это делает, но, кажется, догадываюсь. И уже не так осуждаю ее. Видел бы ты ее лицо, когда она взяла первую вещь и посмотрела на цену. Я ее оставила саму выбирать. А когда вернулась, была очень удивлена. Она взяла самый минимум. И не самую дорогую одежду. И, кстати, со вкусом у нее все в порядке. Ни одной случайной вещи, и все со всем сочетается.

– Значит, все в порядке теперь?

– Теперь, да. После того, как я заставила ее добавить еще несколько вещей. Мы потом обедали вместе, за обедом много разговаривали и не только о пустяках. Лучше узнали друг друга. И обсудили то, о чем мы говорили с тобой вчера вечером. Об этом я хочу тебе рассказать подробнее, но чуть позже. Сначала надо избавиться от этого признака моей мнимой беременности, – вздохнув, она указала на свой, слегка округлившийся животик. – И душ принять. Устала я что-то сегодня.

В то же самое время вконец растерявшаяся Анна сидела у себя в комнате среди своих новых приобретений, разбросанных на кровати.

Она никак не могла признать реальностью то, что все эти вещи вокруг – ее, ее новая обувь, ее новое белье, ее новые пижамы, ее новые блузки, брюки, костюмы для отдыха и для прогулок… Гели для волос и для душа, кремы для лица и тела, парфюмерия – все немыслимых цен и все разработано специально для беременных женщин…

Она боялась даже примерно прикинуть, в какую сумму все это обошлось…

За дверью кто-то тихонько поскребся.

– Заходи, Марта, – громко сказала Анна, нисколько не сомневаясь в том, кто мог так шумно дышать с другой стороны двери.

– Да я… просто узнать, не нужна ли помощь, – Марта протиснулась в слегка приоткрытую дверь. – Видела, сколько пакетов из машины выносили…

– Спасибо, но помощь не нужна. Сама разберусь.

– А посмотреть-то хоть можно? – разочарованная гостья махнула рукой в сторону заваленной вещами кровати.

– Конечно, можно. Заходи.

Уже после ужина, поздним вечером, Анна начала, наконец, наводить порядок в своей комнате, пытаясь в то же время навести порядок в своих мыслях, возвращаясь без конца к событиям дня, такого непохожего на другие дни.

После того, как со всеми покупками было закончено, Даниэла предложила пообедать в ресторане торгового центра, и они не спеша направились туда, разглядывая встречавшиеся на их пути красиво оформленные витрины.

У одной из них Анна задержалась дольше: в витрине выставлена была одежда для девочек. И одежда, и все остальное оформление – все посвящено теме приближающегося Рождества. Одна прелестная картинка особенно привлекла ее внимание. У сверкающей разноцветными огнями елки стояли две девочки-манекены, держась за руки. Та, что поменьше была одета в платье из ткани, напоминающей бархат, фиолетовое с маленькими черными горошинками, и коротенький жакетик-болеро из легчайшей черной пушистой пряжи с кружевной отделкой по вороту. Завершали все это великолепие черные лакированные туфельки с блестящей фиолетовой пряжкой в виде бантика. На девочке постарше – платье из близкой по качеству ткани цвета бордо. Приталенное сверху, оно закачивалось ниже талии широкой расклешенной юбочкой, из-под которой выглядывала оборка из прозрачной ткани.

Такая же оборка украшала и длинный рукав. Через руку, согнутую в локте, переброшено что-то – жакетик, безрукавка? из меха цвета бордо.

«Рост примерно моих дочерей, – подумала она. – И в самом деле, конец года скоро. Новогодние праздники приближаются. Как радовались бы мои красавицы, получив такой новогодний подарок! Да, как часто для того, чтобы порадовать наших близких, устроить им незабываемый праздник нам не хватает такой малости, как деньги.»

Вздохнув, Анна повернулась к Даниэле, поджидающей ее неподалеку, и в тот же миг успела перехватить ее взгляд, в котором было понимание.

Они разговорились за обедом. Постепенно Анна начала чувствовать себя более свободно, перестала стесняться, а затем неожиданно для себя отметила, что с удовольствием поддерживает беседу и охотно отвечает на вопросы Даниэлы. «Можно отвечать на вопросы, которые задаются с большим тактом,» – отметила она про себя.

– Анна, – нерешительно начала Даниэла уже в самом конце обеда. – Я должна Вам сказать что-то очень важное… важное для меня… что-то, что, Вам, может быть, и не понравится. К сожалению, скажу заранее: я буду настаивать.

– Говорите, – удалось ли отвечать спокойно? (Как же она привыкла получать в основном только плохие новости! Так, что каждый раз внутри нее начинала сжиматься какая-то невидимая пружина, сжиматься, чтобы потом, выпрямившись, по возможности, смягчить удар от очередной плохой новости.) – Наши с вами отношения, можно сказать, построены на деловых интересах, а в них не все основано на принципе приятности или неприятности.

Закончив фразу, Анна почувствовала, что начинает краснеть. (Господи! Ну когда же она, наконец, избавиться от этой дурацкой привычки краснеть каждый раз, когда… Когда что?)

– Извините, – закончила она, трогая руками свои пылающие щеки, пытаясь за улыбкой спрятать свое волнение и близкую возможность расплакаться. – На самом деле я так не думаю. И…и я Вас слушаю.

– Анна, – снова начала Даниэла, тщательно выбирая слова, оценив состояние своей собеседницы. – Когда мы… я и мой муж приняли это решение, …решение, что этот способ иметь ребенка – единственный, которой нам остался доступен, я, конечно, не могла предположить, как все будет складываться на самом деле. Теперь это – реальность, а в реальности не все происходит так, как мы бы хотели, думали или предполагали. Я, мне… было очень непросто согласиться на… на это.

– «А мне?! А мне… думаете было просто…» – почти вырвалась у нее.

– Не думайте, что это приятно: играть комедию мнимой беременной, – все более волнуясь, продолжала Даниэла. – Я бы хотела, очень хотела …сама носить своего ребенка. Чувствовать, знать, как это происходит. Но… И я вынуждена лгать, притворяться перед многими окружающими нас людьми. Только несколько человек в курсе того, что происходит: я и мой муж, наш адвокат и доктор, брат мужа и Марта, которой мы доверяем. Ну, и Вы, конечно. Когда я Вас увидела первый раз, во мне поднялось… много каких нехороших чувств: отчуждение, даже неприязнь к Вам, зависть, обыкновенная зависть, представляете? Зависть, потому что то, что доступно Вам, недоступно мне. И я решила держаться подальше от Вас, ограничить контакты необходимыми встречами… Это было неправильное решение. Решение, которое нужно изменить. И теперь, не сразу, конечно, но постепенно, я хочу проводить как можно больше времени с Вами, знать, что происходит с ребенком, какие изменения Вы чувствуете в себе, как он развивается, …все возможные детали. И даже ощущать своими руками, как он шевелится, и даже быть рядом во время родов. Это очень важно для меня, так я буду ближе к нему уже сейчас… И, знаете, и мой муж, и наш доктор – одобрили мое решение.

Наступило молчание. Они молчали несколько мгновений, обе осознавая важность этого момента. Наконец Анна подняла голову.

– Можете начать прямо сейчас, – со слабой улыбкой сказала она. – Давайте Вашу руку, он как раз в этот момент начал шевелиться. Трогайте вот здесь.

На обратном пути они договорились, что сразу после рождественских праздников будут проводить больше времени рядом, вместе.

14

В это субботнее утро солнце начало припекать прямо с утра. Анна отправилась на свою обычную прогулку сразу после завтрака, во время которого Марта объявила о сюрпризе: к обеду приедут хозяева и останутся до понедельника. Известие привело Анну в паническое состояние, что очень развеселило Марту.

– Да успокойся ты, не из-за чего переживать, – улыбаясь, как всегда добродушно, говорила она взволнованной Анне. – Так даже лучше, пусть они неожиданно узнают, что ты кулинарией занялась, и мы все будем есть обед, приготовленный тобой. Кстати, мы молодцы, что мяса больше заказали, думаю всем должно хватить. И не сомневайся, у тебя все очень хорошо получится. Я, например, в тебе уверена на все сто.

Марта лукавила. И Даниэла, и Жан-Поль уже знали, разумеется, об увлечении Анны кулинарией и о ее кулинарных опытах. И кто им, интересно, мог об этом рассказать?

История итальянской и французской кухни, ее особенности и даже рецепты наиболее известных блюд – все это часто становилось предметом их разговоров с Мартой. Анна была этим очень увлечена, а Марте было интересно ее слушать. И не менее интересно пробовать все, что готовила Анна, получая от этого истинное удовольствие. Марта и не подозревала раньше в себе такого пристрастия к изысканной кухне. Что только не скрывается в глубинах человеческой натуры!

Вот и накануне, во время одного из таких разговоров, она спросила Анну, наполовину шутя, наполовину серьезно:

– И чем нас порадует завтра наш знаменитый повар?

– Ваш знаменитый повар предлагает отведать во время субботнего обеда блюдо, которое называется «оссо буко», – в тон ей важно ответила Анна.

– Не только никогда не пробовала, но даже никогда и не слышала о таком.

– А я? И готовить буду в первый раз, и пробовать вместе будем, если, конечно, найдем необходимые продукты. А так это блюдо из региона Ломбардии, что на севере Италии, переводится… «косточка с дыркой».

– Может, еще и о десерте поговорим? – шутя облизнулась Марта, улыбнувшись своей добродушной широкой улыбкой.

Гуляя по саду, Анна старалась выбирать несолнечные места, медленно шла, наслаждаясь кружевной тенью раскидистых деревьев. Затем присела на скамейку у одного из водоемов, машинально наблюдая за тем, как резвятся в воде многочисленные рыбки с блестящей оранжево-желтой чешуей.

Мысли же ее крутились вокруг двух событий: вчерашнего разговора с домом и сегодняшнего известия о том, что к обеду будут неожиданные гости, гости и хозяева в то же время. Обе темы ее волновали, и она даже не знала, какая больше. Вчера, разговаривая со своими детьми, она внимательно себя контролировала: нельзя было допустить, чтобы в ее голосе прозвучала хоть одна грустная нотка. И ей это удалось, и дочери ее порадовали, и мама, объясняя, как дела дома, показалась ей спокойной. Разговор этот оставил тепло на сердце. Как-то сложится сегодняшний обед? Как бы ни сложился, его уже не избежать. Анна постаралась успокоить себя, хотя ни в чем не была уверена: ни в своих поварских способностях, ни в том, как пройдет обед (они будут все вместе за столом, или каждый на своем, отведенном ему жизнью месте: господа в столовой, слуги на кухне? Если все вместе, о чем разговаривать? Ведь надо же поддерживать беседу! Не могут же они есть молча!) Сегодня утром они с Мартой решили, что стол будет накрывать она. Но на сколько человек? И где?

Что это она засиделась тут? Пора и возвращаться. Время у нее, наверное, еще есть. Сейчас часов десять, не больше, а необходимая предварительная подготовка продуктов уже сделана, но стол не накрыт. «Как некстати они приезжают сегодня! Знала бы заранее, ни за что не ввязалась бы в эту авантюру! Но …ничего не поделаешь. Готовой еды Марта не заказала и не захотела звонить, чтобы как-нибудь выкрутиться. Может, и вправду мне не показалось, что она даже рада тому, что произойдет. Почему? Она-то наверняка знает. Что сидишь? Вперед!» Тем более, что нужно зайти еще в цветочную теплицу: это Марта посоветовала ей зайти туда и срезать цветы для обеденного стола. Анна еще не была в этой теплице и замерла у входа, пораженная обилием цветов и запахов. Что срезать?

Как красиво! А это что за цветок? Она остановилась у двух горшков с одинаковым растением, но в одном цветы голубые, в другом светло-розовые. И тут она вспомнила, как перед прогулкой зашла в столовую с разрешения Марты, чтобы посмотреть посуду, какая есть в доме. Среди многочисленных посудных сервизов были и тарелки, украшенные точно такими же цветами. Она решительно срезала несколько розовых и голубых веток; больше и не нужно: сами цветы были небольшие, но объединены в крупные соцветия в форме полушара.

По дороге к дому она продолжала размышлять, взволнованная необычными, вскоре предстоящими событиями, и, задумавшись, даже не заметила, по какой дороге возвращается к дому. Оказалось, тропинка вывела ее к главному входу.

У дома стояла красная спортивная машина с открытым верхом. Мужчина за рулем наклонил голову, видимо, искал что-то внизу. Анна, решив, что это Жан-Поль, приехавший только что, спокойно продолжала приближаться. Человек в машине поднял голову. Это был не Жан-Поль!

Она заметалась, запаниковав, и не нашла ничего другого, как присесть за большой розовый куст, оказавшийся рядом. Может, он ее не заметил?

Заметил! Она услышала громкий веселый голос, обращенный к ней:

– Поздно! Я Вас уже засек! Так что выходите. Прятаться бесполезно!

Какой стыд! Она почувствовала, что густо краснеет. Но оставаться за кустом было очень глупо, выхода не было, ей пришлось покинуть свое убежище.

Анна медленно приближалась к нему, умоляя себя перестать краснеть.

Узнает ли она когда-нибудь, какое впечатление произвела на этого очень привлекательного, уверенного в себе, повидавшего немало самых красивых женщин человека?

Поймет ли он сам когда-нибудь, почему именно она и никакая другая?

И, может быть, лучше для нас всех, что навсегда остается тайной, почему из множества других людей мы выбираем именно этого и почему именно этот выбирает нас? Почему именно этот начинает заполнять наши мысли и завоевывать наше сердце?

Приближаясь к нему, Анна чувствовала себя маленькой, глупо покрасневшей женщиной, с фигурой, которую уже начала изменять заметная беременность.

Он же видел, что навстречу ему идет сама женственность, создание, способное быть таким… натурально-искренним, открытым простым человеческим слабостям.

Утром, собираясь на прогулку, она собрала свои отросшие волосы в высокий пучок и заколола его, чтобы было не так жарко. Во время прогулки часть прядок выбилась из пучка, создав вокруг головы изящно вьющуюся небрежность. Нежный овал лица, глубокие серо-голубые глаза, горящие от смущения щеки, цветы в руках – все это создавало образ пленительной молодой женщины в пору расцвета ее жизни. На ней была тончайшая белая блузка с короткими рукавами и растегнутыми верхними пуговками и хлопковый сарафан с веселыми фиалками на тонких бретелях.

Что-то важное произошло в эти первые несколько минут между двумя, еще незнакомыми людьми. Что-то важное, в чем они сами пока еще не дают себе отчета.

И как понять закономерность тех незримых нитей, которые связывают между собой людей, давая или не давая продолжения тем или иным встречам? Как понять, какая из этих встреч будет очень важной для дальнейшего течения нашей жизни, а какая, даже очень значимая на первый взгляд, быстро уйдет в прошлое?

Она нашла Марту на кухне.

– Есть новости, – сказала ей Марта. – Стол надо накрывать на четверых, в столовой, потому что на террасе очень жарко. И к обеду будет брат хозяина…

– Я знаю. Я его уже видела, он приехал несколько минут назад, и мы познакомились, – не дала ей договорить Анна, с ужасом чувствуя, что снова начинает краснеть. – Его зовут Жан-Марк.

– Очень красивый, – Марта подозрительно посмотрела на нее. – Хозяева и сами не знали, что он приедет. Красивые гортензии, – добавила она, махнув рукой в сторону цветов. – Что думаешь сейчас делать?

– Я и не знала, что это гортензии. Я в цветах не очень разбираюсь. Просто я утром в столовой видела тарелки с точно такими цветами и решила, что вместе это должно неплохо смотреться. Но с тарелками позже, а сейчас я начну основным блюдом заниматься. А когда поставлю мясо на очень медленный огонь, можно столом заняться. Десерт я уже утром приготовила. Поможешь мне со столом, я не знаю что и где можно брать? А почему стол на четверых?

– Потому что каждый должен быть на своем месте. Ты сейчас очень важная персона для моих хозяев, ты обедаешь с ними. А я буду на своем месте, на месте прислуги, и буду вам подавать.

15

Их было несколько, важных и неожиданных итогов этого незапланированного обеда в присутствии людей, так смущавших ее. Обеда, от начала и до конца приготовленного ее руками.

Все не нравилось ей поначалу, поначалу она ни в чем не была уверена, недовольная таким внезапным визитом, в то время, как она планировала заняться спокойно своими кулинарными опытами, а потом обедать, вдвоем с Мартой, выслушивая ее мнение, замечания и даже комплименты, в искренность которых всегда верила: они проводили немало времени вместе. Она думала, что уже неплохо знает Марту, в присутствии которой можно было оставаться самой собой, открытой и искренней.

«Бесполезно перебирать сейчас все это в голове. Обедать вдвоем мы еще будем, например, в следующий раз,» – остановила Анна сама себя, решив сосредоточиться на сегодняшних реалиях.

Три задачи стояли перед ней. Первые две зависели только от нее, от того, как она с ними справится: стол и все, что будет на него поставлено.

Третья – как все пройдет вокруг этого стола, как они все себя будут чувствовать, сложится ли приятная, непринужденная обстановка и легкая беседа. И вот это – не от нее зависит и под большим вопросом находится.

«Впрочем, почему под вопросом? – остановила она сама себя, внимательно рассматривая в то же время почти накрытый стол. – Они не первый день знакомы друг с другом и хорошо воспитаны. Наверное, умеют и поддерживать беседу, тем более, что им есть, о чем разговаривать. Остаюсь я. Положение мое, конечно, в какой-то степени двусмысленное: я не принадлежу ни к господам, ни к слугам. Болтаюсь где-то между. Но тут уж ничего не поделаешь. Главное для меня – не покраснеть в неподходящий момент. А будет подходящий? Стоп! Додумалась до глупостей! Закончи-ка лучше со столом!»

В столовую, как будто услышав ее мысли, вошла Марта и остановилась рядом, гдядя на стол.

– Закончила! Можно уже начинать хвалить?

– Почти закончила, осталось разложить салфетки, но можешь уже начинать. Давай, хвали!

Само присутствие этой женщины, всегда уравновешенной и добродушно-веселой, подействовало на Анну успокаивающее, а ее незамысловатая шутка даже развеселила. «Приму реальность в том виде, в каком она сложится,» – решила она для себя окончательно.

– Высмотрела в книге, как складывать салфетки в форме цветка. Хочу попробовать, – обернувшись к Марте, говорила почти спокойно.

– В путь, – благословила ее Марта, тяжело плюхнувшись на стул и расставив широко ноги. – А я пока отдохну и поразглядываю.

Несколько минут спустя они вместе смотрели на накрытый Анной стол.

Белоснежная, без единой складки скатерть. Старинные, тончайшие фарфоровые тарелки с волнистым краем и цветочным узором: светло-розовые и голубые гортензии. Очень украшал стол, делая его гармоничным и изысканно-элегантным, низкий букет таких же гортензий: Анна специально разыскивала невысокую и широкую вазу, так, чтобы соцветия почти касались стола. Оригинально сложенные в форме цветка салфетки слева от тарелок, бокалы на высоких ножках – справа.

– Ты могла бы и серебряные приборы взять, – заметила Марта, указывая на ножи и вилки простых, лаконичных форм из неблагородного металла. – У них всего серебряного полным-полно.

– Я подумала, что так будет лучше. Проще, без больших претензий. И к тому же… Как бы это сказать? Старина, – Анна указала на тарелки. – Соседствует с современностью.

– С тарелками и букетом ты очень хорошо придумала, – одобрила Марта и подвела итог: – Я и не подозревала даже, что ты такая способная. Можешь в этих делах больших успехов добиться.

– Я тоже не подозревала. Никогда раньше ничем таким не интересовалась. Ну, что, за другие дела принимаемся? Что там у нас осталось?

– А ничего и не осталось, все закончили. Иди переодевайся. И чтоб красивая у меня была, – погрозила ей пальцем Марта.

Анна была очень благодарна Даниэле и Жан-Марку. Оба, настроенные доброжелательно от начала и до конца обеда, часто обращались к ней, то задавая вопросы, то спрашивая ее мнение: оба старались, чтобы Анна, участвуя в беседе, чувствовала себя менее скованно, более свободно. Показалось ей или нет, что Жан-Марк был особенно заинтересован в беседе, внимательно слушая ее ответы? Или это просто такая замаскированная вежливость? Но что бы это ни было, вскоре ее скованность и смущение начали проходить – и прошли бы совсем. Совсем, если бы не Жан-Поль. Жан-Поль молчал больше, чем говорил в продолжение почти всего обеда. Действительно ли неохотно участвовал в беседе? Действительно ли был хмур и неприветлив особенно с ней? Или ей видится то, чего в реальности вовсе и нет?

Он обратился к ней, вдруг, уже в конце обеда. Померещилось ей, или на самом деле слабая улыбка играла на его губах?

– Как Вы сказали называется этот десерт?

– Кассата, – Анна попыталась улыбнуться в ответ.

– Необычно и очень вкусно.

– Спасибо, – склонила она голову. – Я готовила его в первый раз и не была уверена, что получится. Очень рада, если Вам понравилось.

– Марта сказала, что Вам особенно понравились две книги из нашей библиотеки, – продолжал Жан-Поль. – Значит, благодаря именно им, мы так вкусно и так по-новому сегодня пообедали?

– Да, можно сказать, эти книги стали моими настольными книгами, – отвечая, она старалась говорить и чувствовать себя раскованно и свободно. Но что это, кажется ляпнула глупость?

«Не красней!» – приказала Анна себе. Напрасно приказала.

– То есть, я хотела сказать, – пылая, искала она выход. – Книги, конечно, Ваши. Извините, …просто… оговорилась… Просто,… они помогают мне… и время занять, и быть здесь хоть чем-то полезной. И… из них я узнала много, очень много нового, интересного.

Даниэла улыбнулась ей, как бы пытаясь успокоить, затем внимательно посмотрела на мужа. Он понял ее в ту же минуту.