Текст книги "Танго с призраком. Канженге"

Так что Тони постепенно сбила цену вдвое и сложила старую бронзу в сумку. Удобную, мягкую, с кармашками, надевающуюся наискосок, через плечо, специально, чтобы носить было легче. Да и под шалью спрятать…

Сумка тут же перекосила фигурку девушки на один бок. Бронза же… не горсть перьев. Но…

Своя ноша не тянет.

Тони честь по чести обошла и остальной рынок, приценилась к паре книг, купила себе войлочные тапочки с вышивкой в незабудки (дуло по полу в магазине иногда немилосердно) и отправилась домой.

К Рейнальдо.

* * *

Шальвен ждал ее на входе.

– Как успехи?

– Отлично – откликнулась Тони. – Кажется, у меня есть подарок для нашего «благодетеля».

– И что это?

Тони не спеша достала из сумки письменный прибор. Рейнальдо поднял прозрачные брови.

– И?

– Письменный прибор Сантоса. И даже его черновики. Предсмертные.

– С ума сойти! Ты представляешь, какая это редкость?!

– Не для нас, – отмахнулась Тони. – Это все украдено, и наследники у Сантоса есть. Законные. Если попробую продать, шуму будет…

– А вернуть?

Тони пожала плечами.

– Спустя полвека?

– Ну…

– Отдам сеньору Пенья. Вот ему должно понравиться.

– Несомненно. И черновики тоже?

Тони подумала пару минут. Листки были в бюваре. Некогда скомканные, а потом бережно разглаженные, пролежавшие не один год, с выцветшими чернилами, с кляксами и помарками…

– Отдам.

– Черновики можно бы и продать…

– Нет. Мне почему-то кажется, что не стоит.

Рейнальдо кивнул.

– Хорошо. Кстати – тут тебе письмо под дверь подсунули.

– И ты молчишь? – возмутилась Тони.

Призрак развел руками, но девушка уже перестала злиться. Действительно, а когда тут что говорить? И ей хотелось похвастаться добычей…

– Давай его сюда!

Конверт разошелся под сильными девичьими пальцами. И на свет появилась карточка.

Небольшая, белая, с парой строчек.

– Сеньор Пенья приглашает ритану Лассара на обед. Сегодня, в полдень. Хм…

– Это уже скоро, – заметил призрак. – А идти туда достаточно далеко. Надо выходить минут через пять… или поймать мобиль?

– Рей, ты не понимаешь всей проблемы! – Тони уже стояла рядом с зеркалом и переплетала косу, попутно пытаясь стереть особо выразительное пятно с платья. А вы как хотели – развалы! – Мне надеть нечего!

Призрак только головой покачал.

О, женщины!

– Совсем нечего?

– Я тут вещей и не держу… пока!

– Загляни к хозяйке.

Тони поморщилась.

– Я бы не хотела…

– А идти чучелом хотела бы?

Удар был нанесен мастерски. Тони скривилась еще сильнее и отправилась в спальню сеньоры Луисы. Где тут шкаф?

Поиски ее почти сразу увенчались успехом.

Длинная черная юбка была прилична в любом обществе.

Белая блузка с кружевом была великовата, но заправить в юбку – и сойдет! Так тоже носят, чуть большего размера. Главное, что пояс нашелся, которым можно было стянуть и то и это.

Шляпка, перчатки и сумочка. Все черное, практичное, ритана Розалия купила удачные вещи. Вот, в сумочку и отправились черновики.

Хрупкие от времени старые листки.

Ну, если Пенья такое не оценит…

Рейнальдо вертелся рядом и давал ценные советы. О чем говорить, о чем молчать, как встать, как сесть… Тони слушала. Хотелось ругаться, но надо было слушать.

Это важно.

Это пригодится.

А времени действительно мало… надо ловить извозчика.

Забавно, но свой адрес Пенья не написал. Так уверен, что Тони его знает? Что ж, ему повезло! Антония действительно его знает. И снова – спасибо, Рейнальдо!

* * *

Белый особнячок приветливо улыбался миру громадными, от пола до потолка, чисто вымытыми окнами. Переливался красным скатом крыши, подмигивал темным дубом дверей, покачивал на ветру головками лилий… Сколько же их тут!

Невероятно!

К цветам Тони относилась достаточно спокойно, но тут и ее пробрало.

Переливы от багрового до нежно-розового, от лилового до ультрамаринового завораживали. Так и хотелось остановиться и погладить ладонью живой чудесный ковер.

– Прелесть какая! – восхитилась она сама для себя. Благо, привратник открыл ворота и предоставил ей идти по тропинке прямо к дому.

– Вам нравится, сеньорита?

Тони обернулась – и кивнула пожилому человеку в надвинутой на нос соломенной шляпе.

– О, да! Вы здесь работаете садовником?

– Не совсем… но садом действительно занимаюсь я.

– У вас потрясающий вкус. И планировали сад тоже вы?

– Разумеется, я.

Тони рассыпалась в восхищенных похвалах. Честно призналась, что из всех цветов отличает только розу, но способна оценить красоту замысла. В конце концов, необязательно быть критиком, чтобы читать книги!

Мужчина слушал и улыбался. Показал Тони какие-то потрясающие багровые георгины, объяснил, как сложно было их заставить цвести в нужное время, рассказал про дельфиниумы…

Девушка слушала и только через десять минут спохватилась.

– Ой! Меня же ждут, а я тут… простите, сеньор!

– Вы к хозяину, сеньора?

– Да.

– Тогда вам надо спешить, он не любит опозданий.

– Ради такого сада и опоздать не жалко. Скажу честно – залюбовалась, – улыбнулась Тони.

– Это он поймет. Это уж точно…

– Спасибо вам за эту красоту! – еще раз поблагодарила Тони. И заспешила к дому.

* * *

Как уж там ратовал за пунктуальность сеньор Пенья, неизвестно, но ждать Тони пришлось минут двадцать. Впрочем, она была не против.

Чего не подождать?

С кофе, с модным дамским журналом, с крохотными пирожными на тарелочке и свежей ягодой…

Антония смаковала маленькими глоточками кофе со сливками, заедала его свежей малиной и наслаждалась. Пока не скрипнула дверь.

– Вы? – искренне удивилась девушка.

– Я, ритана, – давешний не-садовник смотрел на нее с улыбкой. Кстати, не ядовитой, а вполне доброжелательной.

Тони подняла брови.

– Сеньор Пенья, я не в претензии, я прекрасно провела время. Но мы могли бы и в саду поговорить? Разве нет?

– В саду я предпочитаю говорить о саде.

Тони на секунду задумалась, а потом кивнула. Поняла. Зона мира – это серьезно. Сеньор не хотел разговаривать о делах там, где расслаблялся, отдыхал душой… а то так идешь… ага, под этим пионом врага приговорили, под той шпалерной розой зарыли…

То ли сад, то ли кладбище.

– И все же у вас чудесный сад.

– Благодарю, ритана. Поговорим о наших делах?

– Разумеется, сеньор. Вы не возражаете, если я начну первой? Как младшая?

Тони не стала упоминать, что в саду ее назвали сеньоритой. Понятно же, смотрели на реакцию.

Вдруг она разозлится, возмутится, устроит скандал… человек очень показателен в отношениях со стоящими ниже по социальной лестнице.

– Слушаю вас внимательно, ритана.

– Сеньор Пенья, я в столице человек новый. Так получилось, что сеньора Маркос завещала мне свой магазин, но я не настолько хорошо разбираюсь в антиквариате. Поэтому мне пригодился бы совет мудрого человека, а возможно, и помощь. Не безвозмездная, понятно.

Сеньор улыбнулся, показывая, что ритана его формулировками не обманула. Но мудрому хватает, так что…

– Я буду рад помочь столь вежливой ритане. Хотя моя помощь не безвозмездна…

Тони пожала плечами.

– Я и не сомневаюсь. А вот это – вам, сеньор Пенья. Крохотный подарок в знак будущей дружбы и сотрудничества.

Из маленькой сумочки появились на свет два листа – и мужчина взял их в руки. Сначала недоумевающе, хоть и осторожно. А потом ахнул, разгладил их…

– Ритана!

Тони развела руками. Мол, за что купила, за то и продаю…

– Это же…

– Последние черновики Сантоса.

– Откуда?!

– У него была вороватая и ленивая служанка. Которая и прибрала кое-что из наследства писателя.

– Что именно? – впился глазами в Тони сеньор Пенья.

– Письменный прибор, еще несколько листов черновиков…

– Сколько вы за них хотите?

Тони озорно улыбнулась.

– Я заплатила за все шесть песо. И поскольку задержалась, то, чтобы попасть к вам, наняла мобиль. Это еще реал. Итого с вас шесть песо и один реал.

– Вы серьезно, ритана?

Мужчина даже нахмурился, показывая, что шуточки здесь неуместны. И вообще, такими вещами…

– Вы можете мне пообещать как следует отреставрировать эти вещи, – Тони пожала плечами. Этого довольно.

– Безусловно, я обещаю. Но…

– Я могу сама их привезти вам. Или…

– Я отправлю с вами своего человека. Сеньор Гомес, помните такого?

– Да, разумеется. Сеньор Донато Карлос Гомес.

– Именно, ритана. По всем вопросам вы можете обращаться к нему. Он поможет.

– Благодарю вас, сеньор. Теперь что касается моей благодарности…

Мужчина поднял руку.

– Нет, ритана. Вы меня и так уже отблагодарили… если это действительно прибор того самого Тадео Фабрисио Сантоса…

– Там есть гравировка, – Тони уже успела осмотреть чернильницу. – Вы можете попросить любого эксперта осмотреть прибор, послушайте, что он вам скажет. Поверьте, я не обижусь, это логично.

Сеньор кивнул головой.

Тони не сомневалась, он так и сделает. Но черновики были подлинными, он это видел сам. А значит, и прибор – тоже.

Не так сложно найти мастера, который его делал, который делал гравировку… давно дело было?

А и неважно! Некоторые вещи передаются из поколения в поколение, и наверняка кто-то из мастеров гордится, что делал прибор для того самого Сантоса.

Наверняка.

Не похожи эти вещи на дешевку, дорогая, штучная работа.

– Я прикажу доставить вас домой мобилем. И сам сопровожу вас, если не возражаете.

– Нет-нет, я буду только рада отдать вам все из рук в руки.

– Замечательно. А пока я предлагаю вам еще раз прогуляться по саду.

И невольно улыбнулся, глядя на восторг, которым загорелось личико ританы.

Ребенок!

Совсем еще ребенок!

Но не стоит забывать, что это умный ребенок некроманта. И удачливый.

С такими надо договариваться по-хорошему. А то потом не расхлебаешь.

* * *

Паула лежала и смотрела в окно.

Мама ушла на процедуры, и девушка осталась одна.

Да, сейчас мама уже могла оставить свою дочь, хотя бы и ненадолго. Сейчас Паула могла остаться одна в палате без того, чтобы не впасть в истерический припадок…

Врачи сделали чудо.

Они исцелили не только тело, они лечили еще и душу. И седовласый профессор, который приходил каждый день, садился рядом с кроватью Паулы на стул – сначала, а потом стал приглашать девушку погулять по саду, посидеть в крохотном больничном кафе, поплавать в бассейне – тоже.

Он сочувственно смотрел, мягко разговаривал и постепенно вытаскивал девушку из пучины боли и ужаса.

Черного, липкого…

Паула не могла вспомнить ТОТ день.

Она даже не пыталась, честно говоря. Профессор хмурился, говорил, что только когда она заново переживет весь этот ужас, она справится и с ним, и с собой, но у Паулы пока не хватало сил.

Она не представляла, как можно вспомнить – такое.

Она помнила то утро.

Помнила, как она садилась в машину, ленты на шляпке, улыбку сестры, светлые локоны Эудженио, чуточку недовольное и в то же время предвкушающее лицо Амадо – их ждал хороший день.

Помнила морской берег.

А вот пещеры – не помнила.

Вообще. Словно отрезало.

Не могла, никак не могла ничего вспомнить… только что-то черное.

Когда тебя давит, поглощает, уничтожает, и ты уже не человек, ты вообще никто, а ОНО наваливается со всех сторон, и ты даже не кричишь… или кричишь? Это неважно.

Никто и никогда не услышит тебя в темноте…

Пауле было даже не страшно. Ее просто не было в те моменты. Наверное, она умерла тогда, просто никто этого не заметил.

А потом…

ЕГО она помнила совершенно отчетливо.

Когда перед ней возник призрак, она подумала, что умерла… правильно же? Призраки – это ведь не просто так! А потом он заговорил…

Поклонился, заулыбался и держался совершенно вежливо и учтиво, как с ней никогда не держались сверстники. Что-то мямлили или наоборот, старались распустить хвост – Паулине было с ними откровенно скучно.

А призрак вел себя совершенно иначе.

Он сумел ее успокоить, развеселить, ободрить, вывел к людям…

– Игнасио, – тихонько прошептала девушка.

Призрака она помнила совершенно отчетливо. До последней призрачной морщинки. До последней улыбки. Только было очень обидно, что он не смог остаться.

Интересно, кем он был при жизни?

Что делал, о чем думал… на ком был женат?

От последней мысли Паулине стало неприятно. Она почувствовала укол ревности и нахмурилась.

Какая разница?

Может, и никакой! Но неприятно! Утешало лишь одно, эта женщина, кто бы она ни была, давно умерла! И призраком не стала! И… и вообще!

Это ее, личный призрак! Почему на него кто-то должен предъявлять права?! Кроме нее, конечно?

А еще интересно, что с ним стало! Если бы она сходила туда, на взморье… сможет ли он показаться? Захочет ли?

Но при одной мысли о взморье Паулину начинало трясти, так что встреча откладывалась на неопределенный срок. Как это все-таки несправедливо!

От Амадо регулярно доставляли цветы, и мама посматривала с пониманием и лукавством. А вот призраки цветы прислать не могут.

Он настоящий герой, но он мертв.

И это ужасно обидно! Несправедливо, нечестно…

Когда ритана Розалия вернулась, она увидела, что дочка спит. Присела рядом на кровать, погладила девочку по черным косам. В ее волосах появилось немало серебра за ту ночь, но косы девочки такие же черные. Словно уголек… Ах, Альба! Как ты могла не уследить за младшенькой?

Ритана знала, что не упрекнет дочь, но все могло кончиться намного хуже. Как хорошо, что она не прогнала из дома девочку-некромантку!

Как хорошо, что та согласилась помочь!

Этим поступком Тони расплатилась за все грехи и долги Даэрона. Еще и на будущие жизни хватит! Что бы там ни было!

Как же она боялась тогда…

Нет, не боялась. Это даже не то слово.

С чем можно сравнить отчаяние матери, которая еще не потеряла ребенка, но вот-вот… она ждала и сжималась от каждого звука.

Ждала известий и боялась их.

Верила в лучшее и отчетливо понимала, что вряд ли оно сбудется…

Ритана чудом не умерла тогда.

Но сейчас дочка рядом, и все хорошо…

– Малышка моя, – еще раз погладила ее по волосам мать.

Паулина улыбнулась сквозь сон.

– Игнасио!

Ритана Розалия насторожилась.

Игнасио?

Это кто такой?

Секунд тридцать она была насторожена. А потом махнула рукой. Да хоть бы и санитар в больнице! Если ее дочка оправится от пережитого ужаса, Розалия и мартышке улыбаться будет, не то что санитару!

Тем более человек, который смог отвлечь Паулу…

Первые дни ее девочка кричала по ночам от ужаса. И руку матери не отпускала. И плакала, и просила ее найти, и…

У ританы сердце рвалось. Но что, что она могла сделать?!

Только любить и заботиться. И внимательно слушать врачей, они плохого не посоветуют (особенно по таким расценкам!). Хотя какие там советы?

Любовь, забота, полное спокойствие, хорошее питание – и не оставлять девочку одну. Особенно рядом с пещерами и на побережье.

А дома спать только с ночником. Двумя, для верности. И…

Это посоветовал тот самый профессор.

Завести Паулине собаку. Любую, но ее. Или кошку. Животные лучше любого снотворного убаюкивают и прогоняют ночные кошмары.

Ритана Розалия животных не любила. Они грязные, вонючие, от них шерсть, а привычка собак лизаться… это вообще ужасно! Особенно когда у тебя на лице косметика. А в ее возрасте – увы. Без краски обойтись крайне сложно!

И вот, весь этот макияж, всю картину, слизывает своим языком гадкая шавка?!

Потом еще и блюет?!

Ритана это весьма и весьма не одобряла. Но ради дочери?

Да хоть и крокодила приводите! Потерпит!

Только вот кого? Собаку или кошку?

* * *

Эрнесто Риалон расхаживал по участку, словно тигр по клетке.

Даже Освальдо не лез к нему с комментариями, понимая, что может и в морду получить.

Больно.

У человека сын пропал, а он со своим ехидством? Некромантия зубы не лечит, а зубных врачей боятся все. Даже повелители мертвых.

Знаете, какие у них щипцы?

А как противно жужжит сверло?

Ууууу…

Карраско решил не нарываться и отправился в храм. Получил согласие на проведение ритуала «Глаз Тьмы», отправился на рынок, закупил все необходимое и распорядился доставить до места.

Вечером.

А что?

Не с собой же ему быка тащить? Именно быка, корова тут не подойдет… да, мобиль, к которому сзади, за рога, привязана здоровущая пегая скотина, смотрелся бы восхитительно. Такого столица сто лет не позабудет.

Когда он вернулся в участок, ничего не изменилось.

Вальдес отдавал приказания, Риалон мерил шагами кабинет…

Освальдо только головой покачал. И…

– Эрни, буквально два слова!

– Чего тебе, Вальд?

– Эрни, ну не скотина ж я полная! Если какая помощь нужна – скажи. Без обязательств.

Последнее уточнение было важным. Помощь некромант оказать мог, вопрос – чем придется за это рассчитываться. И с какими процентами взыщут долг. За Карраско бескорыстия отродясь не водилось.

Эрнесто посмотрел с сомнением, но потом протянул руку.

– Спасибо, Вальд.

– Нашими методами искали? – не ограничился предложением некромант. Ладно уж…

Жену он не любил, но дочерей ценил. И если бы кто-то посмел покуситься на его ребенка…

Неважно, что тут главенствует – Его или Ребенка. Неважно…

Значение имеет результат. А он был бы страшен. В лучшем случае идиотов (явно же больные люди, здоровые обычно жить хотят) просто убили бы. Ну так… помучили два-три дня.

В худшем случае…

Какие вы милосердные! Всего пара дней для похитителя – и помер? И на перерождение?

А посмертие испортить? А адские муки устроить?

Некроманты могут. Где сами не пройдут, там найдут, с кем договориться.

– Я искал, – махнул рукой Эрнесто.

На самом деле, это было первое, чем он занялся. Поискал сначала по крови, потом по сродству, потом пробовал призвать душу…

Безрезультатно.

– А ритуал малых поисковых чар проводил?

– Один?

– Прости, глупость спорол. Согласен, нужен треугольник… если хочешь – я помогу. Правда, не этой ночью, следующей. Хочу Глаза Тьмы призвать.

– Треугольник. Думаешь, справимся вдвоем?

– Лассара попросим.

– Она не сумеет. Дар не раскрыт, – отозвался Эрнесто.

– А и не нужно. Угол подержит, на это и пассивного дара хватит. Кстати, может, и раскроется быстрее. Думаешь, откажет?

Эрнесто качнул головой.

Не откажет.

Но это надо серьезно обдумать. Во время ритуала Антония будет уязвима. Мало ли что увидит в ней Карраско…

Ладно, пока не будем отказываться.

– Завтра с утра поговорим с Лассара. Когда ты будешь проводить ритуал?

– Сегодня, на закате, как положено.

– Я с тобой.

Освальдо поднял брови.

– Зачем?

– Для страховки. Не полезу, но нитку ты мне перебросишь, – решительно произнес Эрнесто.

– Ты так опасаешься за мою жизнь?

– Если ты сейчас помрешь, кто мне поможет найти сына? Лича из тебя создать, что ли?

Освальдо только головой покачал.

– Риалон, благородство тебя погубит.

– Вальд…

– Да?

– Тебя послать – или сам дойдешь?

– Дойду. До столовой. А в восемь буду ждать тебя в мобиле.

Риалон кивнул, и Карраско отправился пообедать. У него-то никто не пропадал, ему силы нужны. А еще…

Хорошо, что Риалон согласился подстраховать. И что Лассара удастся привлечь… альтруизм – это замечательно, но его надо применять в своих интересах!

* * *

– Карраско не подведет?

Серхио пытался найти Амадо обычными способами. Некромантия ему была недоступна, а вот сбор информации, опрос свидетелей… пока удалось установить, что никто его не видел после признания.

Выскочил несчастный влюбленный из дома – и побежал… куда?

Нет, не топиться, для этого он слишком сильно любит. Себя. А куда тогда?

Пока удалось выяснить, что он сел в карету. К кому?

Неизвестно.

Куда она поехала?

Тоже неясно. Это мобиль… и те уже на улицах особого внимания не привлекают. А на кареты вообще не смотрят, едет она себе и едет…

Рано или поздно ниточка подвернется. Но как бы не было слишком поздно для Амадо.

– Не должен.

– Глаза Тьмы – это что?

– Это создание летучих соглядатаев.

– И что толку? Они будут летать на севере столицы, а убьют на юге? В чем смысл?

– На кровь они наводятся замечательно, на смерть… если где-то совершается убийство, они туда летят. Не толпой, но несколько десятков точно. И мы увидим и место преступления, и кто его совершил…

– А если он удерет? До того как мы приедем?

– Что-то мы все равно увидим. Он же не по небу полетит, и не в канализацию нырнет… Серхио?

– Эрни, кажется, я идиот?!

– Надеюсь, тебе это только кажется…

– Ты не возражаешь, если я отвлекусь от поисков Амадо?

– Ты и так делаешь все возможное. Так что…

– Я пошел за картой.

Мысль, которая пришла мужчинам в голову, была проста, как медный сантимо.

А если убийца уходит не по земле? Почему его никто не видел? Если рядом есть канализация? Римат стоит уже не одну сотню лет, под ним есть настоящие катакомбы… если рядом с местом убийства есть канализационные люки…

Это можно легко проверить на планах города.

И тогда…

Глаза Тьмы тоже надо направлять. Не рассеивать по всему городу. А вот если ориентировать их на такие места… результат будет гораздо быстрее.

Если догадка подтвердится, Эрнесто скажет об этом Освальдо. Пусть поработает. Это чуточку сложнее, ну да ладно, силами он поделится.

А еще Эрнесто безумно хотелось отвлечься.

Хоть чем!

Хоть как…

Его сын! В лапах неизвестно кого…

Нельзя сказать, что Эрнесто любил Амадо до безумия, но это его сын. Его первенец. И сердце болело. Раньше некромант и знать не знал, где оно находится. А сейчас, вот…

Как же тяжко!

* * *

Передача письменного прибора состоялась ровно через час. Рейнальдо вежливо не показывался.

Пенья взял чернильницу, повертел в руках, нашел на донышке замысловатую гравировку – и пришел в восторг.

– Ритана!

– Я не лгала? – Антония тоже улыбалась.

Некоторые вещи должны попадать к тем, кто их оценит.

Да, сеньор Пенья стал бандитом. Но в глубине души так и остался мальчиком из библиотеки. И лицо его сейчас сияло искренним восторгом.

Предложи она ему миллион песет – и то не вызвала бы такого вдохновения. А вот старую бронзу он держал бережно, гладил, едва прикасаясь кончиками пальцев…

– Моя мать обожала Сантоса. До безумия… и последний его роман перечитывала раз за разом, – слова вырвались словно сами собой. Тони кивнула.

Она понимала.

Не испытывала тех же чувств, но понять могла. И когда говорили «Сантос», перед ее глазами вставал маленький домик, и Долорес, которая сидит у камина, завернувшись в шаль, и читает книгу для Тони.

Юсебио смотрит в темное стекло. В нем пляшут, переливаются отражения свечей. Мужчина ничего не видит. Он смотрит вдаль, туда, где на узеньком подоконнике горит одинокая свеча. Отсюда ее не видно, но Эва обещала зажигать ее каждый вечер.

Зажигать и ждать.

Ждать и молиться.

Он знает об этом. Это маяк его сердца…

Сердце Тони было свободным и спокойным. Маяк – так что же?

– Я рада, что эти предметы будут у вас. Вы их можете оценить правильно.

– Я вам за них очень благодарен.

Пара минут уверений во взаимной приязни, и мужчина покинул магазинчик. А Тони с облегчением вздохнула. И помчалась избавляться от надоевших юбки и блузки.

– Все в порядке?

– Не подглядывай, – рыкнула Тони на призрака.

– Даже и не думал! А все же?

– Все в порядке. Я сейчас быстренько к дяде, а потом на побережье. Надо доставать твои косточки.

– Успеем?

– Вполне!

И Тони, отряхнув наскоро платье, помчалась к выходу.

* * *

Если бы она увидела Рейнальдо в эту минуту…

Антония была бы удивлена. Сильно. С другой стороны – опять оговорки, которыми отлично пользовался поднаторевший в юриспруденции призрак.

Тони не запрещала ему летать по городу. А что не запрещено, то разрешено.

Рейнальдо Игнасио Шальвен медленно и осторожно, прячась от чужих взглядов, полетел в сторону городской больницы. Благо, защиты от призраков там не было.

Правое крыло, второй этаж…

И две женщины, которые лежат рядом, на кроватях. Даже во сне они держатся за руки. Персонал все понимает, да и немалая сумма денег способствует адекватности. Адан Аракон не скупился…

Рейнальдо интересовала только одна.

Паулина Мария Аракон…

Призрак завис рядом, впитывая в себя внешность девушки. Милые черты лица, темные волосы, родинка у глаза…

Он и не думал, что так бывает. Но видимо, надо было умереть, чтобы встретить…

Этого слова Рейнальдо избегал даже мысленно.

Но он помнил, как смотрела на него Паулина, как улыбалась, как подавала ему руку… она не боялась призрака. Она боялась остаться одна.

Ах, Паула…

Ты очаровательна.

А я – призрак.

Что я могу?

Да ничего. Только коснуться твоих волос поцелуем. Только еще раз посмотреть на тебя, спящую…

И исчезнуть, пока никто не заметил. Как же это… печально!

* * *

Существует ли закон подлости?

Да, и активно процветает. Потому что первым, кто попался на глаза Тони, был Дженио.

Сидел в гостиной, курил сигару и читал газету. А при виде девушки расплылся в радушной улыбке, словно он уже здесь хозяин.

И самое печальное…

Сердечко екнуло, зашлось в груди…

Какой же он все-таки красивый! Какой невыразимо элегантный, в простом домашнем костюме цвета голубиного крыла. Какой…

Недоступный.

Тони может делать, что пожелает, может говорить, что угодно… он никогда не будет – ее. Он принадлежит Альбе. Теперь уже окончательно…

И это больно.

Тони едва не потерла в области сердца, хорошо хоть вовремя опомнилась. А Эудженио, словно улыбки было мало, встал и поднес к губам ее руку.

– Ритана Лассара.

– Тан Валеранса, – почти прошептала Тони.

– Я приношу свои извинения за допущенную неловкость. Ритана, мне нет прощения. Но у меня ужасно болела голова, и я принял лауданум. А он так кошмарно на меня действует, просто передать невозможно! Никогда я не посмел бы оскорбить вас, будь я в здравом уме! Еще раз молю о прощении…

Дженио взял руку Антонии и поднес к губам. Медленно поцеловал сначала тыльную сторону кисти, потом ладонь, согрел дыханием…

Все же Лассара, не стоит ссориться…

А риски?

Ничем он не рисковал! Альба сейчас у парикмахера, наводит красоту. Раньше, чем через два часа она не освободится, а то и три.

– Еще раз молю о прощении, ритана…

– Все в п-порядке, – кое-как справилась со своим голосом Тони.

– Вы не будете держать на меня зла?

Еще один поцелуй и многозначительный взгляд, глаза в глаза. И ладошку погладить по часовой стрелке, большим пальцем. Проверено на множестве женщин, очень сильно сбивает с мысли.

Вот, и эта покраснела.

– Могу я рассчитывать, что между нами будут хорошие родственные отношения?

– Разум-меется, тан Валеранса.

– Для вас просто Дженио, ритана. Просто Дженио…

Интимный шепот оборвал вовремя явившийся тан Аракон.

– Тони! Наконец-то, детка!

И крепко обнял племянницу.

Тони выдохнула – и позволила себе на миг замереть в ласковых объятиях.

Дядя выглядел почти как отец. И пахло от него так же, кроме спиртного, конечно, и голос был похож… так легко было вообразить, что это Даэрон Лассара! Так просто…

Но это невозможно. И очень больно…

– Да, дядя.

– Тони, детка, у меня к тебе серьезное дело.

– Чем я могу помочь, дядюшка?

– Через два дня прием у алькальда. Паулина пока еще в больнице, Роза с ней неотлучно. Я бы хотел, чтобы ты была моей спутницей на вечере.

– Дядя!

– Да, детка. Альба идет туда с женихом, а я должен, словно дряхлый старик, явиться один? Это не принято.

Тони кивнула.

Это она знала, кстати, от сеньора Хуана. Он на таких приемах всласть поживился во времена своей молодости. Так что рассказывал с удовольствием.

– Дядюшка, у меня ни платья, ни… да собственно – ничего нет! Это будет жутким эпатажем! В приличном обществе появиться в компании…

– Ританы Лассара?

– Дядя, вы же понимаете, – Тони покраснела. Продолжать под взглядом Дженио было сложно, но… – У меня же нет приданого. Фактически ничего, кроме громкого имени!

Тан Риалон только рукой махнул.

– Я договорился с модисткой. Платье тебе подберут, а если ты придешь сюда послезавтра, в три часа, тобой займется мастер Доменико.

– Дядя…

– Тони, я прошу тебя о помощи, как близкого человека.

Девушке осталось только развести руками. Прием был запрещенный, но действенный.

– Хорошо, дядя. Я поеду с вами.

– Чудесно! Тони, я рад! Обсудим подробности?

Дядя подхватил девушку под руку и увлек в кабинет.

Дженио проводил их взглядом довольного кота. Все идет по плану.

Альба влюблена по уши и уверенно мчится к венчанию.

Некромантка не держит зла… когда он услышал разговор слуг о Лассара, даже струхнул чуточку. Такой поди не угоди! Даже то, что она непроявленная, а кто ее знает? Мало ли что у нее в роду есть? Мало ли что она умеет? Порчу, небось, и крестьянки по деревням на соперниц наводят, на злое дело ума не надо!

Она ж тебя проклянет на вечные пол-шестого! И чего похуже придумает… нет, лучше не связываться! Просто наладить отношения!

Адан Аракон не против брака, а случившееся с этой курицей Паулой не дает ему времени на проверку жениха. Еще один плюсик! Знал бы, что так удачно получится, давно бы эту дуру где поглубже позабыл! Да и с Альбой они теперь связаны тайной. Ему-то все равно, а вот ей…

Если ее родные узнают…

Будем надеяться, до шантажа дело не дойдет!

Дженио мило улыбнулся. Подошел к зеркалу, озабоченно разгладил кончиком пальца морщинку на лбу. Надо быть поосторожнее с мимикой. Еще морщин ему не хватало раньше времени!

А еще через два дня прием у алькальда…

Хорошо, что кое-какие запасы пока есть. Но свадьбу все равно надо поторопить. К примеру, если их с Альбой где-то застанут посторонние…

Стоит обдумать этот вариант?

Определенно!

* * *

Сейчас не время для моления. Поэтому статуя занавешена. Но у жрецов вошло в привычку обсуждать все самое важное именно здесь.

Люди в белых балахонах сидят прямо на земле, не обращая внимания на пыль.

Не до того!

– Некромантка. Дитя Ла Муэрте… она смотрит в тень и может разговаривать с тенью.

– Таких мало. При дворе его величества сейчас нет женщин-некроманток, – приговорил один из жрецов. – Я бы знал. Даже если скрывают.

– Давайте пойдем самым простым путем. Известно, что мужчин-некромантов больше. Женщины с темным даром рождаются, но реже. И обычно – в семьях потомственных некромантов.

– Это легко проверить. Кто у нас есть? Карраско, Андален, Лассара…

– Да-да, список невелик.

– Почему бы не запросить по местам? Есть ли в этих семьях девочки – с темным даром? Кстати, в семье Карраско точно есть девушки.

– Могут скрывать.

– Не от нас. От нас не скроют. Темнота себя всегда проявит, это уж точно!

Мужчины переглянулись. Под капюшонами не было видно их лиц, но…

– Проверяем старые семьи, – вынес приговор один из них, судя по голосу – самый старый. – Если там не найдется потомка женского пола с темным даром…

Один из мужчин поднял руку.

– Да, брат?

– Дар может быть и непроявленным.

– Разумно. Или женщина может о нем не знать… они сложные создания. Тогда просто список потомков женского пола. Не жен, а именно детей.

– Составляем списки, а потом проверяем.

– Если она не из старой семьи? Если новородка?

– Тогда будем искать слухи, сплетни, упоминания… хоть что-то!

Мужчины понимали, что это адский труд. Каторжный.

Но разве у них был выбор? С пророчествами Богини, да еще такими – не шутят.

* * *

Взморье.

Вечер.

Закат…

Красивый, густо-алый, напоенный солнечным прощальным светом. Малиновый диск купает краешек в море, примеряется, и то почти кипит. И белые шапочки пены докатываются до берега.