Текст книги "Средневековая история. Домашняя работа"

Том на миг опешил от боли, упал на колено, и Хлейг закончил дело. Одним ударом в горло. И принялся связывать обоих.

– Молодец, малыш.

– Я уже не малыш.

– Все равно молодец.

Трост надулся от гордости. Хотя он и был племянником ювелира, к золоту не испытывал никакой склонности. Может быть, военное дело?

Почему нет?

Симу не повезло очнуться от неприятного ощущения. Ему просто отрезали ухо. Боль была такой, что мужчина взвыл. Попытался взвыть. Но кляп не позволил.

У глаза заблестело острие ножа.

– Сейчас я выну кляп. Если заорешь – тебе не жить. Но для начала выковырну глаз.

Почему-то Сим поверил. И не заорал.

– Кто, куда, зачем?

И Сим начал отвечать. Дрожа, заикаясь…

Эрк даже не успел ничего понять, когда дверь домика слетела под сильным ударом. Его вытащили из кровати, скрутили руки за спиной и бросили на колени перед вирманином. Он знал этого человека. Эрик мог привести в ужас и кого посерьезнее. А сейчас он нарочито злобно ухмылялся, поигрывал топором, лунный свет блестел на кольчуге.

– Говорить будешь?

Эрк всхлипнул:

– Я ни в чем не виноват, господин.

– Где его семья?

– Здесь.

– Давайте. Тебе кого не жалко? Жену? Сына? Дочь?

Полевой допрос Эрику всегда удавался. На отлично. Хотя он и не знал таких слов. Не знал их и Эрк. Но быстро сломался и принялся говорить. Всхлипывая и косясь на топор.

Эрик слушал и мрачнел.

М-да.

Хорошо то, что это маленькое дельце самого Эрка. Больше в деревне никто не посвящен. Не считая его братьев. Один из которых ранее служил в замковой страже. После того как пятерка ребят метнулась по указанным домам, Эрик продолжил подсчеты.

А вот плохо…

Их ждали не меньше пятидесяти пиратов. Уже предупрежденных о наличии вирман в Иртоне. Но идти надо.

Его наняли защищать. Дали кров над головой, возможность ремонта, ему платят… А это приходится отрабатывать. Эрик не сомневался ни минуты.

– К морю.

Шуметь они по-любому не собирались. Только убивать.

Хотя полную тишину соблюсти не удалось.

– А что с этим?

– Выдели двоих. Пусть свяжут и доставят в Иртон.

– А семья?

Еще паники в деревне не хватало.

– М-да… и братцы еще… ладно. Есть тут погреб?

Погреб был. Хороший, глубокий, качественный. Эрк постарался на совесть.

Поместились все. И он, и семья, и его братья. Все увязанные по рукам и ногам и еще привязанные подальше друг от друга для надежности. Двое остались их охранять.

– Погоди, потом графиня с вами разберется, – пообещали ему на прощанье.

Эрк тихо заскулил. Милости от Лилиан Иртон он не ждал.

Первым вирман услышал Трост.

Насторожился, потянул Хлейга за рукав.

Мужчины тихо скользнули в заросли. Чтобы спустя двадцать минут тихо посвистеть и выйти оттуда прямо перед Эриком. В руке вирманина блеснул кинжал, но потом он узнал своих.

– Хлейг? А это…

– Трост. Племянник ювелира.

– Почему не отослал?

– От него была помощь. Сколько вас?

– Десять. А пиратов?

– Высадились шесть лодок. По двенадцать человек в каждой. Там два корабля. И у нас есть пара «языков».

– Где? Давай сюда.

Эрик заставил повторить Сима все рассказанное. И порадовался.

Их не ждали. И о них не знали. И даже…

Мужчины посмотрели на Троста:

– Паренек, для тебя есть серьезное задание…

Спустя примерно два часа Трост выходил к пиратскому костру.

Его слегка потряхивало. Но парнишка надеялся, что это не слишком заметно. Под рубашкой у него было несколько пакетов, которые вручил травник. Удастся подмешать?

Отлично.

Если нет – это немного хуже. А сейчас…

В спину ему уперлось что-то острое.

– Ты кто?

– Меня послал дядя Эрк. Тол… капитан Джим здесь?

Острие чуть отодвинулось.

– Ты один?

– Да.

– Иди вперед и не дергайся.

Мальчишка кивнул. Сделал несколько шагов и вышел в освещенный костром круг.

Пираты смотрели холодно и злобно. Трост сглотнул. Он дрожал от страха, но старался не показать виду.

– Ты кто?

– Племянник Эрка.

– Не понял. Какой племянник?

– Сын его сестры, Кристы…

– А где сам Эрк?

– У него дети болеют.

– Вот как? И чем же?

– В деревне красная сыпь[4]4
  ветрянка.


[Закрыть].

– Та-ак…

– А меня миновало. Поэтому Эрк послал меня ждать вас.

– А сам почему не пришел?

– Они с дядей немного посидели, так что не могли сейчас идти по ночному лесу.

Жест, означающий «нахрюкались в хлам», оказался общим для всех миров. Видимо, в силу схожести алкоголиков. Но Джим понимающе кивнул. Случается…

– Все в силе?

– Да.

– Что в Иртоне?

– Управляющий распустил всех. Осталось только прийти и взять.

Голос Троста практически не дрожал. Вожаки переглянулись.

– Что ж. Завтра с утра поделим команды. Часть за янтарем, часть в Иртон.

Про мальчишку забыли, и он вежливо скрылся с глаз долой. Поближе к костру, на котором в большом котле готовилось нечто вроде каши с мясом. Сейчас нет смысла привлекать внимание. Но завтракать-то пираты все равно будут. А вот ночью…

Пакеты под рубашкой щекотали кожу.

Отряд графини Иртон наблюдал за пиратами. Лейс смотрел прищурившись. Те разбились на два отдельных лагеря, не особо смешивающихся между собой. Пиратская дружба – вещь нереальная.

Мальчишку Лейс тоже видел. Но подозревал, что к костру ему лучше не соваться. Все-таки эввиры – своеобразный народ. И на многое капитан не рассчитывал.

В худшем случае им пришлось бы нападать из засады немедленно. В лучшем же… К кострам мальчишка подойти так и не смог.

Но это был только один из планов. По второму…

Кейс знал, что сейчас несколько надежных ребят готовят засады.

Подпилить пару деревьев так, чтобы в нужный момент они упали на дороге, и расстрелять хотя бы часть пиратов из арбалетов. А тех, кто полезет на завал, удобно достать топорами.

Ничего. Подождем.

К тому же Эрик не хотел терять два корабля. И сейчас его люди во главе со своим командиром со всей возможной скоростью двигались к кораблю Лейфа. Хоть и не самое большое судно, а все ж на две пиратские лоханки сгодится. Подойти с воды и взять их в мешок. Как Эрик говорил. Лейс понял, что осадка у кораблей примерно одинаковая, так что во время прилива он сможет пройти и ударить.

Ну а кое-кто из вирман остался.

Они будут драться.

Скоро. Уже очень скоро.

Это случилось в час волка.

В предрассветный час, когда сон особо сладок, а часовые особо рассеянны. Да и еще бы им не быть такими. На безопасном берегу, куда уже приходили несколько раз в предвкушении недурного куша. Пираты – народ не шибко дисциплинированный.

Трост таки сумел подобраться к одному из котлов с водой и высыпал туда один из пакетов с травой. Но от этого никому не стало ни жарко ни холодно. Лейс на это сильно и не рассчитывал. Придется жизнь спасать, так на любой понос наплюешь – будешь вопить, но драться.

Нет, выгоднее было сделать по-другому.

Часть вирман, заранее раздевшись, скользнула в воду и поплыла. Уничтожить лодки. Отрезать тех, кто на кораблях, от тех, кто на берегу.

Обычно пираты лодками не пользовались, но Иртон не был удобным местом для стоянки. Приливы и отливы по четыре раза в сутки, омерзительное дно, на которое не сядешь и не выбросишься – раньше застрянешь. Поэтому и понадобились лодки. Погрузить добычу – все-таки ее предполагалось много, так что корабль обязательно осядет. Незачем подходить к берегу.

И сейчас несколько человек, повязав светловолосые головы чем-то темным, плыли к лодкам. А сам Лейс ждал сигнала.

Трост тем временем постарался затаиться, чтобы не наступили в суматохе. Чем-чем, а наивностью племянник ювелира не отличался. Да, в сумерках, без пристального осмотра, он мог сойти за нужное. Но с утра, когда его разглядят и допросят…

А его ведь допросят, потому что боцман не вернется, да и Эрк не придет.

Крестьянин и ювелир все-таки очень разные профессии. Разные повадки, осанка, мозоли на руках, а в свой лицедейский талант Трост не сильно верил. Часа на два-три, не больше. Потом будет хуже.

А потом со стороны моря донесся крик чайки.

Часовой насторожился, но сделать ничего не успел. Вирмане привыкли убивать, они этим и занимались. Солдаты Лейса тоже не отличались любовью к пиратам.

Новичков поставили в ограждение, чтобы никто не пробился к деревне или к замку.

Измазались глиной, чтобы не светиться в темноте, повязали белые повязки на плечи, чтобы отличать своих, и хлынули на берег.

Темной, молчаливой, страшной волной.

Они не кричали, они просто убивали. Быстро и жестоко.

Сначала были слышны только хрипы. Потом кто-то ошибся, и один из пиратов закричал. Дальше Эрик, который реквизировал у Лейфа на корабле кувшин с горючей смесью, заорал команду своим людям, поджег кувшин и швырнул в гущу спящих, точнее проснувшихся и пока еще ошалело оглядывающихся противников.

Полыхнуло.

Пираты заметались. Но их отлично было видно на фоне огня. Чем и пользовались вирмане.

Трост, который наблюдал за этим из-под коряги, валявшейся на берегу, подумал, что так в овчарне волки режут овец. Уже без разбора, топорами, короткими мечами, кое-кто «утренней звездой»…

Кого-то оглушали, кого-то сбивали с ног и связывали, но это уже люди Лейса. Вирмане предпочитали просто убивать.

Сопротивление, конечно, было. Кое-кто дрался. Но не так много. Не так серьезно.

Скоро бой распался на отдельные схватки. Пока еще кипели два очага сопротивления вокруг капитанов. Но и там…

Эрик возглавил одну группу, Лейс – другую, и пираты не выдержали.

Кое-кто пытался пробиться к шлюпкам, но их не было. Более того, на берегу их уже встречали весьма недовольные купанием в холодной воде вирмане. И «согревались» дракой.

На пиратских кораблях бегали, кричали, суетились – оттуда отлично было видно все, что происходит на берегу. Но помогать никто не рвался.

До берега надо было еще добраться – в холодной, почти ледяной воде. И если вирмане могли в ней продержаться, насчет себя пираты иллюзий не питали.

Шлюпок больше не было.

Уйти было нереально. Прилив еще не начался. А когда он начался, из-за скал выскользнул хищный корабль вирман.

О «морских волках» все знали. Связываться с ними – пиратов было не так много.

Вирман – не больше, но пираты-то об этом не знали. И когда им предложили сдаться или умереть, пираты не стали долго раздумывать.

Кувшин с горючей смесью, взорвавшийся на берегу, и несколько кувшинов, показанных вирманами, послужили хорошим аргументом.

С приливом вирмане прошли к кораблям пиратов, закинули крюки и рванули на абордаж. На кораблях оставались только по пяти матросов, так что много времени это не заняло.

К рассвету все было кончено.

Кого-то убили, кого-то повязали, и Лейс расхаживал по берегу, пересчитывая прибыли и потери.

В прибылях было: два практически не поврежденных корабля; десятка три живых оглушенных пиратов; с десяток пиратов, подыхающих от травм различной степени тяжести; семейство Грисмо; пласт янтаря, о котором рассказывал глава семейства.

Не так плохо.

В убытках: десятка два убитых – не меньше пяти вирман, примерно столько же из людей Лейфа и десяток крестьянских парней – пираты пытались прорваться к лесу, но сообразили поздно, поэтому вирмане с солдатами успели догнать их и перебить. Но кое-кто действительно полег; и примерно человек пятнадцать было ранено, некоторые серьезно.

В убытки Лейс отнес и свою рану на плече. Достаточно неприятную, но не смертельную. Просто придется поберечь левую руку какое-то время.

А так обошлись малой кровью.

Вирмане вообще были довольны и счастливы. Они хотя и были на окладе, но все догадывались, что графиня на премиальные не поскупится. Что-что, а жлобства за Лилиан Иртон не заметили.

А погибшие? Кто сказал, что ремесло пирата полно радостей?

Вирмане привыкли терять своих. И сейчас не думали о потерях.

Люди погибли с честью и пируют в чертогах богов.

Живым – живое. То есть пересчитать, подогнать и подвести итоги.

Думать о добыче было всяко приятнее.

Лейса перехватил измазанный своей и чужой кровью Эрик. Ночью чей-то нож полоснул ему по ноге, и теперь вирманин прихрамывал. Но голубые глаза горели задором, а белые зубы ухмылялись.

– Как дела?

– Подсчитываем прибыли, – усмехнулся Лейс. – Вы корабли отведете?

– Отведем. Где Лейф застрял?

– Полагаю, он еще не знает.

– А, ладно. Справились – и хорошо. Я потерял троих, восемь ранено. А ты?

– Десятка полтора легло. Раненых пока не считал. Всех повязали?

– Обижаешь. – Эрик явно был в отличном настроении.

Хельке молился. Крист был с ним, но Трост – где-то там. И старый эввир молил богов только об одном. Пусть его племянник уцелеет.

Пусть с ним все будет в порядке.

Пусть только обойдет его беда.

Рядом так же молился Крист. Но они ничего не могли сделать.

Только прятаться и ждать.

Самая страшная пытка – неизвестность.

Связанные пираты выглядели жалко и тоскливо.

Джим погиб, так что ему повезло. Иначе свои бы за подставу задавили. Дик остался жив, но лишился уха и куска скальпа. И теперь был весьма несчастным. Остальные пираты – не лучше.

Трупы вирмане стаскивать не стали. Освободили пяток тех, что поцелее, и заставили работать. Сами сидели и приглядывали.

Выполз Трост, увидел несколько весьма живописных покойников с разбитыми головами и распоротыми животами, и позеленел, как молодая елочка. Отошел в кусты, и оттуда послышались весьма характерные звуки. Двое оказавшихся рядом вирман понимающе переглянулись. Куда деваться… всех когда-то рвало.

А вот громкий мальчишеский крик был уже не нормой. И вирмане бросились туда. Но не успели.

Никто бы не успел.

Билли Ром лежал в кустах и откровенно дрожал за свою шкуру. Хотя нет. Дрожал – не то слово.

Скорее чувства были сложной смесью страха, злобы и ненависти. На вирман, судьбу, капитана, себя…

Билли не сильно досталось по голове в схватке, но бровь рассекло, и лицо залило кровью. Так что сознание он потерял и свалился в кусты. Тут бы и уползти, но… бессознательные тушки не ползают. А когда пришел в себя, было поздно убегать.

Вся стоянка была захвачена вирманами и какими-то непонятными типами. Билли опознал кое-кого из своих. Кто-то валялся дохлым, а остальные были повязаны по рукам и ногам – не вырвешься – и бдительно охранялись…

Можно бы уползти, но куда? Партизанить пират не привык. И потом, рядом стояли вирмане и что-то обсуждали.

А шуметь, чтобы добили? Увольте…

Билли лежал и ждал.

Пока в кусты не ввалился сопляк, который вечером пришел к капитану. Взглянул на Билла, и его вывернуло прямо в лицо пирату.

Что пронеслось в голове у Билла?

С одной стороны – спрятаться уже не удастся.

Убежать? Не получится. Догонят.

И всколыхнулась ярость.

Убить мерзавца!!!

Хотя бы одному, но отомстить!!!

Нож словно сам собой скользнул в руку.

Троста спасла совокупность обстоятельств. Во-первых, он влетел в кусты и согнулся в три погибели. Так что точно ударить было невозможно.

Билли все еще был слегка неадекватен после удара по голове. Не говоря уж о том, что первый приступ Троста пришелся очень «удачно» над его лицом. Так что обзора попросту не было, пришлось бить на звук. И нож, вместо того чтобы войти под ребро мальчишке, сильно распорол ему бок.

Второй удар стал бы добивающим. Но в кусты ворвались вирмане.

Проблемы Билли закончились раз и навсегда с ударом топора.

Троста же подхватили и потащили на полянку. Присвистнули. Остановили кровотечение. И поместили на самодельные носилки.

Парень, можно сказать, родился в рубашке. Да, кровотечение. Будет шрам, возможен перелом ребер, но могло быть намного хуже.

– Жив? – подошел Эрик.

– Жить будет. Еще как. Но лучше к лекарю.

– С нами этот, графский травник.

– Этого мало. Он уже распорядился готовить носилки, говорит, что в Иртоне будет лучше.

– Интересно, чем?

– Там восточный целитель. Да и сама графиня, говорят, кое-что смыслит в этом деле.

Эрик пожал плечами.

– Ладно. Сейчас пленных соберем, чтобы перегонять удобнее было, они и носилки потащат.

– На корабль?

– Вот еще, – возник рядом Лейс. – Пират на корабле – к несчастью.

Трост слышал все как сквозь вату. Болело тело, болела рана, а еще было страшно умереть.

Больше мальчику воевать не хотелось.

Лилиан Иртон провела бессонную ночь.

Мягко говоря.

Она заперлась с Тахиром и Джейми, пригласила для компании Мири и разрешила Марте носить им холодную воду – пить и умываться.

И принялась за обучение своей команды.

Джейми кое-что уже умел – по дороге в Иртон Лиля с ним немного занималась. Тахир кое-что знал. Но вот так, серьезно, про дезинфекцию, про разные виды швов, про узлы, про хирургические иглы и дренажи…

Тахир только хватался за голову, каждые пять минут повторяя: «Лиля-джан, ради этого и умереть стоило…».

Джейми молча перенимал опыт, понимая, что учеба будет, а разъяснений не последует, как ни спрашивай – в крайнем случае, тебе скажут про древние свитки или отмахнутся: «Не лезь, учись!»

Миранда лезла под руки и спрашивала, что и где.

Лиля унимала ее и объясняла, что девочке это всегда пригодится. Времена у нас тяжелые, мужья ездят всюду, кто знает, где им прилетит по черепу, так что учись, дите. Умнее будешь.

Ганц Тримейн обходил стены замка и осматривал свое ополчение. Вояки были те еще, но при закрытых воротах сойдут. Пиратов внутрь приглашать никто не собирался. А проверить, что и как – это он мог.

И тревожиться.

Зря он не поднялся сюда на военном корабле. Надо было приказать…

Королевский представитель – вообще та еще должность. С одной стороны, у тебя есть власть. С другой стороны, тебе надо лавировать между Властью и властью.

Высшая Власть – король. Но и на местах есть его представители, которым не нравится, когда в их дела лезут. Поэтому, как правило, чиновники вроде Ганца одиноки. У них нет семьи, им некогда заниматься землями, да и земля делает их слишком зависимыми – о поместье надо заботиться, надо присматривать, нанимать управляющего… Короче, это не выход. Поэтому король нанимал представителями безземельных дворян. Платил им бешеные деньги, осыпал привилегиями – при дворе шевалье мог на равных держаться даже с иными графами. Понятно, соблюдая разумную осторожность.

Но и спрашивалось с него.

Первое же подозрение на нечестность. Первая же оплошность. Нет, король тебя не уничтожит. Но статуса ты лишишься. А там… скольких ты допрашивал? О скольком ты выяснил?

Иные секреты опасны. Тебя уничтожат те, кому ты оттоптал мозоли. Или их семьи. На выбор.

Лишившись своего статуса, ты проживешь не более месяца. Да и не уходят с этой службы просто так. Обычно – вперед ногами. Но люди идут. Слишком хорошо оплачивается. Дают не только тебе. Но и твоей семье. Угодий прирежут, выгодный брак сестре или брату устроят – о своих короли Ативерны заботятся. И Эдоард не исключение. Но – вот такая цена. Опасность, одиночество.

Поэтому Ганц стоял весьма обособленно.

С королевскими представителями все обращались как с драгоценностями. Не дай Альдонай царапнуть, бросить, потерять из вида.

С этой стороны поведение Лилиан Иртон тоже было странным. Она спокойно смотрела на Ганца, улыбалась, дружелюбно разговаривала – она совершенно не боялась. Не чувствовала опасность? Не ждала от него угрозы? Ей просто нечего было бояться?

Ганц не знал. Собственно, Лилиан Иртон была непонятной. Она со всеми разговаривала дружелюбно, всем улыбалась, не повышала голоса, кроме некоторых случаев, но ее распоряжения выполнялись быстро и качественно.

Тихая-тихая, но выпороть на конюшне или выгнать – запросто.

И сейчас. Когда ей сообщили про пиратов, он видел, что ей было страшно. Но она взяла себя в руки. И сейчас организует… как она это сказала? Гос… хос… таль?

Не важно. Важно другое. Единственное, что могла сделать графиня, – позаботиться о раненых. Она к этому и готовится. И, как мог оценить Ганц, вполне грамотно. Где только научилась?

Ну да не важно.

Ганц прошелся по стене, дал пинка одному из новобранцев, выругал второго, приказывая не спать.

В замке кипела работа. Рвали ткани на бинты, кипятили в больших котлах, воняла какая-то непонятная установка у ювелира, которую запустила графиня и обозвала «противо… воспалительным».

Ну да ладно. Будет время расспросить графиню об этих странностях. В ту же копилку.

Ганц вспомнил про ткань, и появилась другая мысль.

А ведь графиня практически ничего не получает. Если что и было, то не так много. Слуги сплетничают, что графиня продала всю свою одежду и украшения, только чтобы купить скот. А вот про подарки от графа ни слова.

С одной стороны, он и не обязан. С другой – это твоя жена. Она носит твоего ребенка. Мог бы и позаботиться. Графиня любезно предоставила в распоряжение Ганца всю переписку, которую нашла в замке. И не было там ничего важного. Обращенного к жене – ничего. Словно Лилиан Иртон и вообще не существовало как одушевленного предмета. Да и в письмах ей ни ласкового слова, ничего…

– Лэйр Ганц?

Графиня подошла практически бесшумно. Странно для женщины с ее весом. Но Ганц подметил, что Лилиан Иртон двигается иногда весьма по-разному. Иногда как воин, иногда как весьма неуклюжий человек. Сейчас она двигалась медленно и плавно. И как весьма уставший человек.

– Ваше сиятельство, – склонился в поклоне Ганц, – вы еще не спите?

Лиля была на таком взводе, что не уснула бы и после слоновьей дозы тазепама. Но говорить об этом не собиралась.

– Тревожно…

– Вы тревожитесь напрасно. Все будет хорошо.

Графиня ответила признательным взглядом.

– Благодарю вас, лэйр Ганц. Знаете, я так давно не слышала этих слов.

Что можно было сказать на это?

– Ваше сиятельство, не грустите. Я обещаю, мы со всем справимся.

– Конечно, справимся. Но сколько будет убитых, раненых…

– У них такая работа – защищать вас. Они должны быть счастливы сложить за вас головы.

Глаза графини были печальны.

– Столько смертей, лэйр Ганц. Начиная с моего ребенка. Сколько еще должно умереть?

– Работа мужчин – сражаться. Работа женщин – ждать их и лечить.

– И я жду своего мужа, – вздохнула Лилиан. Благонравие в ее голосе можно было на хлеб намазывать. – И волнуюсь… ведь за мной еще и Миранда. Не дай Альдонай, с ней что-то случится.

Ганц невольно подумал, что здесь, на стене, не его место. А место графа Иртона. Уехал с посольством. И все равно ему, как тут жена. А у нее управляющий-вор, сговорившийся с пиратами. И замок на плечах. Лиля словно прочитала его мысли:

– Все на стене в порядке, шевалье?

– Все хорошо.

– Тогда я пойду. Надо приготовить все для раненых.

– Ваше сиятельство, а откуда вы знаете лекарское дело?

Графиня пожала полными плечами.

– А я его и не знаю. На самом деле всем занимается Тахир Джиаман, ну и Джейми на подхвате. А я просто присутствую, чтобы их слушались. Отдаю их распоряжения.

– Вы им так доверяете, ваше сиятельство?

– А мне есть кому доверять, лэйр Ганц? Тут очередь из докторусов ко мне на работу? Единственный был – додумался выкидыш кровопусканием лечить.

– Ваше сиятельство, а….

Лиля сдвинула брови.

– Лэйр Ганц, мне странно, что приходится объяснять такие вещи мужчине. Тем более вам. Но я все-таки скажу. Когда женщина теряет ребенка, она теряет и много крови. И выпускать еще… Четверть части крови человек потеряет, и его уже не вернешь. Он умрет. Как вы думаете, кем надо быть, чтобы так поступить?

Шевалье искренне задумался. А действительно… При кровотечении еще кровь выпускать? Чем надо было думать?

Надо бы этого докторуса, по возвращении…

Лилиан Иртон всхлипнула. Отвлекшись, лэйр Ганц не видел, что она со всей дури ущипнула себя за руку, так, чтобы слезы появились.

– Простите, шевалье. Мне до сих пор не хочется об этом вспоминать… Простите…

Графиня развернулась и ушла, сгорбившись. Шевалье почувствовал себя скотиной. Ну вот. Нашел о чем вспомнить. Расстроил женщину. А ей ведь и так нелегко приходится. Столько свалилось, а она старается еще заменить мать своей падчерице, беспокоится.

Родная мать столько для детей не сделает. Единственное, что удивляло шевалье, это обучение Миранды Кэтрин с детьми простонародья. Вирмане, сын священника…

Хотя графиня пояснила свою позицию четко.

Пусть ребенок привыкает быть первым, учится командовать, управлять, распоряжаться, да и стыдно ей будет быть ниже каких-то холопов. Пусть учится.

Ганц мог бы возразить, но не стал. Было в этом и что-то верное. Уж учиться ребенок точно стал лучше. Да и сама графиня частенько присутствовала на уроках. При ней-то ничего не случится.

Он посмотрел в ночь.

Сутки.

Надо пережить эти сутки. Потом все должно проясниться. Или с пиратами разберутся, или пираты разберутся с вирманами. На выбор.

Если первое, во что Ганц верил больше, начнется его работа.

Если второе – скорее всего они тут и полягут. Что печально.

А он и не ожидал закончить свою жизнь в кровати.

Лиля вздохнула. Так, проветрилась, вздохнула, лапши навешала… Вроде получилось. Хотя и пришлось экспромтом. Ничего. А теперь к своим.

Тахира и Джейми она гоняла до рассвета, заставляя отрабатывать швы на подушке. Ну да ладно. Лучше заплатить усталостью сейчас, чем жизнями потом.

Раны шили и здесь. Но непрофессионально. А вот подход грамотного хирурга – это была новинка. И Лиля предвидела расспросы от Тахира.

Но это потом, все потом…

Потому что к обеду начали поступать первые раненые.

И начался ад.

Работа, работа, работа…

Лиля ощущала себя, как в травмпункте на практике.

Ей было страшно, но надо было работать. В основном – диагностировать и шить. Перевязывать. Промывать и очищать раны. Кое-что уже сделал Джейми в полевых условиях. Но большая часть легла на плечи Тахира и Лили.

Лиля успела расспросить Эрика, когда проверяла его ногу, на предмет недочетов. Но Джейми можно было похвалить. Рана была умело обработана, вычищена и перевязана.

Так что вирманин вовсю зубоскалил и, кажется, даже пытался улыбаться графине. Но куда там.

На работе Лилиан Иртон была медиком. Эрик – пациентом. Она могла заговорить зубы, и вполне профессионально. Но раз больной сам с этим справляется – зачем напрягаться?

Работорговцы были застигнуты врасплох. И серьезного сопротивления не оказали. Так, ножевые ранения, пара сабельных… Работы много, но работа стандартная. Неприятно было пару раз, когда Лиля увидела племянника Хельке с распоротым боком. Там пришлось влить в мальчишку стакан самогонки, продезинфицировать ею же несколько волосков – и шить.

Прощупать ребра на предмет повреждений, зашить рану и наложить тугую повязку. Ничего, справимся. И не такое видели – это не проникающее в живот, при котором пришлось удалять селезенку. Справедливости ради, тогда Лиля не ассистировала, только присутствовала и училась.

Тахир то ассистировал, то шил сам.

Пациенты шли потоком.

Каких-то посторонних эмоций не было. Не люди. Просто – существа. Существа, на которых есть повреждения. И ее дело, как врача, единственного грамотного хирурга на весь мир, разобраться с повреждениями.

Усадить пациента или уложить. Дать стакан или два самогонки для анестезии. Снять наложенную Джейми повязку, проверить рану, промыть, очистить, зашить. Наложить повязку с медом – и следующий на очереди.

Лиля отлично понимала, на ранних стадиях она поборется с инфекцией, но начнись что серьезнее… Правда, что ли, попробовать по-старинке рану плесенью замазывать? Так ведь не панацея. Все равно половина перемрет.

Кое-кому Джейми вообще стянул рану наспех, лишь бы кровь остановить, и теперь требовалось срочно снимать самоделки и работать уже профессионально.

Лиля забыла обо всем. Сейчас важен был только один конкретный человек. Который был ее пациентом. И рана. Каждая рана была ее личным врагом. И ее надо было ликвидировать. Быстро и качественно.

Болела спина. Голова. Руки.

Лиля давно уже плюнула на субординацию и пристраивалась так, как было удобно. На коленях – так на коленях. Понадобится – на брюхе поползем. Подобие хирургического стола она отдала менее опытному Тахиру. По лицу градом катился пот, хотя окна в импровизированной операционной были открыты настежь. Рядом так же каторжно трудился Тахир. Джейми тоже не остался в стороне. И приходилось еще смотреть, чтобы они не ошибались.

Несколько женщин трудились на подхвате, но много ли им доверишь? Привести-увести пациента, получше его устроить, поддержать, налить самогону. Выдернуть несколько волосков и прополоскать в спирте. Помогали и дети. Они не спорили. Все понимали – там их родители. И мало ли кому…

К вечеру женщина просто валилась с ног от усталости. И даже не поверила, что поток пациентов иссякает.

Обработала последнего, уселась прямо на пол, вытерла пот со лба и выдохнула:

– Твою ж…

Последующую речь графини история не сохранила. Но упоминала она явно не птичек и пчелок.

Сил не просто не было. Они в минус ушли. Рядом так же упали Тахир и Джейми. И это при том, что работорговцев графине никто на прием не тащил, ими занимался Ганц Тримейн.

Справедливости ради, Лиля и сама бы ими заниматься не стала. Сейчас ей важнее были ее люди. Завтра можно будет и с торговцами человеческой кровью разобраться.

Она посмотрела на Тахира, на Джейми… Паренек вообще был белее мела. На узком лице с высокими скулами только глаза и выделялись. Большие, яркие, чистые.

– Тахир-джан, Джейми. Вам, наверное, лучше спать пойти?

Тахир кивнул. Поднялся, протянул ей руку…

– Ваше сиятельство.

Кажется в «операционной» был кто-то еще. Лиля на это внимания не обратила. Опираясь (не слишком сильно, а то еще Тахир упадет) на предложенную руку, встала на колени, а потом и на ноги. Голова чуть закружилась. Ну и пусть. Переживем.

– Жить будем.

– Будете, ваше сиятельство. Вы разрешите вас проводить?

Лиля помотала головой, как боевая лошадь:

– Нет.

Нашла слегка косыми глазами присутствующих помощниц и с трудом припомнила имя.

– Мэри, мне нужно ледяной воды – умыться. И узнай, где там лэйр Ганц, поговорить бы.

Служанка закивала и словно улетучилась.

Лиля потерла руками лоб. Лоб был горячий, пальцы – ледяные. Давление, температура, утомление?

А, плевать! Это все остальные могут идти по своим делам. А она тут главная. Тут еще Тримейн и Лейс. Посмотрим, что мужики ей скажут…

Его величество Эдоард Восьмой, милостью Альдоная правитель Ативерны, читал расшифровку письма Ганца Тримейна. Все письма голубиной почты проходили через руки королевского секретаря – человека мрачного, неболтливого и весьма умного. Так что его величество не ломал глаза над мелким шифром скорописи. Ему на стол все попадало красиво переписанным и на хорошем пергаменте.

Вот только радовало это далеко не всегда.

«Ваше величество! – писал Ганц Тримейн.

По вашему поручению прибыв в Иртон, вынужден задержаться. Управляющий воровал, замок в запустении, дружина распущена, процветает работорговля, зимой Иртон может ожидать голод, при мне на Л. Иртон было совершено покушение, которое я вынужден расследовать. М. Иртон цела и здорова, обожает свою мачеху. Л. Иртон делает все, чтобы исправить сложившуюся ситуацию, но нуждается в помощи.

Остаюсь искренне преданный

ваш слуга лэйр Ганц Тримейн».

Его величество потер лоб. Потом затылок.

Пользы не прибавилось.