Текст книги "Сказки Надивы-3. Драконы, лотосы и все остальные. Сборник Самоисполняющихся Сказок"

«Не нужен мне теперь жилет! – важно сказал Кот, спускаясь Яге навстречу. – Посмотри, какой я красавчик!»

Яга осмотрела Кота со всех сторон:

«Да, так тебе определённо лучше! Ну спасибо тебе, милая! – обратилась она к Гульчатай. – А ты ко мне зачем пожаловала?»

Гульчатай рассказала Яге, что вот ищет она Счастье, и даже портрет показала. И что надо ей пройти через семь лесов, а компас её привёл сюда. Хотя там есть широкая наезженная дорога.

Яга только хмыкнула в ответ.

«Давай ка ты сперва печь растопи, ужин приготовь, а то я что-то устала, – сказала Яга. -А после баню истопи, мы попаримся и спать ляжем. Утро вечера мудренее!»

Гульчатай спорить с Ягой не стала. Растопила печь, крупу перебрала, каши наварила, Коту в мисочку положила, и Ягу к столу пригласила. А после баню натопила, воды наносила, и с Ягой в бане искупалась.

А утром её Яга растолкала, платье новое ей протянула.

«Негоже в старом платье новое Счастье искать, – сказала. А потом достала из сундука рушник вышитый. – Брось его перед собой, и проведёт он тебя через все леса.»

Поблагодарила Гульчатай Ягу, платье новое одела, рушник бросила перед собой и раскинулась перед ней тропинка неширокая, да удобная, по бокам всё цветы растут, да кусты с ягодами малины, боярышника, и прочих вкусностей.

Помахала Гульчатай рукой Яге и Коту и пошла по тропинке. Идёт, песни поёт, ей лесные птицы подпевают. А проголодается – ягод нарвёт и поест.

Вот и вывел рушник Гульчатай из леса.

А дальше Компас показал на озеро, что блестело невдалеке. Пошла Гульчатай к озеру, а там на камне большом белом сидит Птица Белая, а ноги у неё связаны цепью, а цепь под воду уходит.

Гульчатай подошла, а Птица повернулась и на Гульчатай смотри так печально.

«Как же помочь тебе?» – думает Гульчатай.

Стала она тянуть цепь из воды, а цепь не тянется. И что теперь делать? Как Птицу Белую освободить?

Взглянула Гульчатай на Компас Волшебный, а он на камень показывает. Обошла Гульчатай камень вокруг, ничего не увидела. Полезла вниз, под камнем пошарила – и ура! Под камнем лежал ключ!

Гульчатай ключом цепь, что вокруг птичьих ног, обивалась, разомкнула, и Птицу освободила.

Цепь упала наземь и Птица произнесла глубоким красивым голосом:

«Ну здравствуй, Гульчатай! Наконец-то я тебя дождалась!»

И только тут Гульчатай поняла, что Птица Белая – это и есть её Счастье! Обрадовалась она ему, обняла, а Птица говорит:

«Садись на меня, я тебя домой отвезу!»

И, как только Гульчатай уселась сверху, взмахнула Птица крыльями, увеличилась в размере и вверх взлетела!

И вот летит Птица, а небо вверху голубое, и облака розовые, и горы внизу поднимаются, и волны морские катятся, и леса шумят, и сады цветут, и дети внизу играют, и пастухи ходят со своими стадами…

А когда прилетели домой, стала Птица Белая меньше, чтобы в окно пролететь. Гульчатай радостная вошла в дом, а Птица её уже ждёт внутри.

Уселась на меня, крылом чуть часы не уронила, и запела! Даже я заслушалась!

А потом сели Гульчатай и Белая Птица и договорились, что будут заботиться друг о друге. Птица будет петь по утрам для Гульчатай, а Гульчатай для Птицы – танцевать.

Иногда Белая Птица вылетает через окно и летает по миру, но всегда возвращается в сад Гульчатай, и поёт в том саду.

А Гульчатай…. Гульчатай каждое утро подходит к окну и любуется на голубое небо и розовые облака. А рядом с ней стоит её любимый и любящий муж, обнимает её, говорит ей комплименты. А потом они бегут к реке, потому что оба любят купаться на рассвете. А потом танцуют в саду, и вальс, и румбу, и ча-ча-ча… И другие танцы.

И Счастье живёт в этом доме. В этом саду, и Любовь рядом. И Изобибие.

Да, ведь ремонт видели какой шикарный? Это всё благодаря любимому мужчине! Ведь как ему нравится, когда Гульчатай ему улыбается, и он готов на всё ради этой улыбки

И Счастье живёт в этом доме. В этом саду, и Любовь рядом. И Изобилие.

Кстати Гульчатай Волшебный Компас и Портрет Счастья положила обратно в тайник. Вместе с письмом, которое она написала своим потомкам – дочкам, внучкам, правнучкам…

«Девочки мои любимые, девочки мои хорошие! Счастье – это не когда вас понимают. Счастье – это когда вы понимаете. Себя. Чего вы хотите. Чего вы не хотите. Кого рядом с собой хотите видеть. Какие эмоции хотите испытывать.

А ещё Счастье – это жить. Жить, радоваться, творить. И никто и ни что не сделает вас счастливыми. Только вы сами. Правда, можно стать ещё более счастливой рядом с другим человеком. Но даже рядом с другим человеком не забывать о себе. И позволять себе петь, играть, танцевать – что бы ни случилось! И тогда Счастье всегда будет рядом с вами. Даже если иногда ему захочется полетать по Белу Свету, оно всё равно вернётся к вам, на ваши песни, на ваши танцы, на ваш смех.»

Да, ведь ремонт видели какой шикарный? Это всё благодаря любимому мужчине! Ведь как ему нравится, когда Гульчатай ему улыбается, и он готов на всё ради этой улыбки!

Как Верка стала Верой

У Верки была хорошая семья. И племянник, которого она вынянчила и вырастила. И дочка

умница и красавица. И зять заботливый, хотя было, конечно, что поправить…. Но ведь от добра

добра не ищут, верно? Тем более, что отпрыски Веркины жили отдельно, и Верку особенно часто

не безпокоили.

И внуки у Верки были прекрасные. Любознательные, бойкие, умные…..

И мама, слава Богу, жива, здорова, в здравом уме и твёрдой памяти…

Но почему то иногда Верке хотелось убежать далеко в лес и никого не видеть и не слышать.

И понимала ведь Верка, что все её любят, и что о ней безпокоятся….

А ещё у Верки была одна очень большая проблема – денег у неё не было. Зато были долги и

кредиты.

И необходимость заботиться о маме, а ещё приводить в порядок дачу и делать ремонт в

квартире…

И как, скажите на милость, при этом умудряться ещё и зарабатывать прилично?

Потому что неприлично зарабатывать Верке совсем не улыбалось.

Хотя и говорили умные люди, что Верка очень талантливая, а ещё, что она специалист прекрасный

и очень редкий.

И вот такой редкий специалист никак не мог заработать на своей редкой специальности.

И вот как то Верка, устав от всей своей безрадостной жизни, которая словно по кругу всё время

ходила, собрала рюкзак, села на электричку и поехала.

А куда, и сама не знала. Решила, что поедет, посмотрит, и какая станция ей понравится, на той и

выйдет.

И. желательно, чтобы станция была поменьше. А природы рядом побольше.

И вот сила она в электричку и едет, а мимо проносятся столбы, вокзалы, остановки, перроны….

И когда до конечной станции осталось минут 15, увидела Верка остановочную площадку, а под названием её кто то написал мелом «Взялся за гуж, не говори, что не дюж.»

«Это знак!» – решила женщина

Схватила Верка рюкзак, да и выскочила из вагона. Двери за ней закрылись, а электричка дальше

поехала.

Верка оглянулась. Пустой перрон, лес вокруг сосновый, и тропинка через лес идёт неширокая, да

сухая.

Пожала Верка плечами, рюкзак за спину повесила, да и пошла по тропинке.

Идёт, головой вертит, пенье птиц слушает, воздухом, напоенным запахом смолы и хвои, дышит, и

так ей радостно становится, словно в детство вернулась. Даже разуться захотелось!

Не удержалась Верка, сняла тапочки. Да и пошлёпала по тёплой земле босиком.

Через какое-то время тропинка вывела ей к совсем маленькому хутору, буквально в три двора.

А в крайнем дворе старушка в белом платочке сидела на крылечке и котика гладила.

Под окнами росли пышные хризантемы, около дощатого забора – огромные подсолнухи. И стоял

рядом колодец. Ладный, справный, с двускатной крышей, и отполированный чугунной ручкой.

Чувствовалось, что им пользуются регулярно.

Верка подошла к колодцу и попросила разрешения воды попить.

Старушка легко поднялась на ноги, опустив вниз кота, отряхнула выцветший фартук, и улыбнулась

показав крепкие ровные зубы.

«А ты во двор-то заходи, я тебе сейчас водички в кружке вынесу!» – пригласила старушка Верку.

Верка посмотрела, нет ли собаки? Той нигде не оказалось и Верка открыла калитку и вошла во

двор.

«Ты чья ж будешь? – поинтересовалась хозяйка, протягивая Верке кружку. – И к кому приехала?»

«Да ни к кому. Просто захотелось уехать куда-нибудь… Вот мне ваша станция понравилась. Решила прогуляться. Переночевать у Вас можно?»

«А отчего не можно? – в очередной раз улыбнулась хозяйка. – Оставайся. Я вот как раз пирогов

напекла, да щей наготовила. Вот ты мне компанию и составишь. А то я всё одна, да одна… И вот

ещё, давай мы с тобой в баньку сходим? Она уже и растоплена как раз…»

Верке то интересно стало, давно она в деревенской бане не была, она и согласилась.

Ух, напарились женщины в бане, да водичкой холодной обмылись. И так хорошо стало Верке!

И старушка повела Верку в дом.

В доме было чисто, прохладно, по-деревенски уютно и чисто. Пахло сухим деревом, сушёными

травами, и пирогами.

Усадив Верку за стол, покрытый белой, с вышивкой, скатертью, старушка поставила на стол

фарфоровые тарелки, такие же блюдца и кружки, в белых фарфоровых вазочках – варенье и мёд,

пирог на блюде – тоже из фарфора.

А потом поставила перед Веркой тарелку с щами и положила ложку. Мельхиоровую.

Верка удивилась. Никак не ожидала она увидеть в деревенском доме в глухомани такой дорогой

фарфоровый сервиз и мельхиоровые ложки.

Она повнимательнее осмотрела комнату. А ведь и иконы в углу старинные, дорогие. И комод, и

буфет – не современного производства, а из цельного дерева сделаны, да резьбой затейливой

украшены, и с изображением виноградных лоз, да цветов, и винограда.

А скатерть то из чистого льна, и вышита шёлком.

И платье на старушке хоть и тёмное, старенькое, а только в тканях Верка разбиралась, и ткани той

было немало лет, но и до сих пор она выглядела крепкой, потому как делали ту ткань ещё в те

времена, когда ценилось качество, и долговечность.

Ну то есть очень дорогая та ткань была!

И платок на голове у старушки был из чистейшего шёлка!

«Вот так так! – удивилась про себя Верка. – Видать, не просто мне захотелось сюда прийти!»

А старушка села напротив Верки и принялась неспеша хлебать щи из своей тарелки. А потом

пирожок порезала, чай подала, и вот сидят женщина – молодая да старая, пьют чай неспеша, да

друг на друга смотрят, да улыбаются.

Первая Верка не выдержала.

Сначала хотела расспросить старушку, кто она такая, да как то так получилось, что стала она о себе

рассказывать. О том, что как то всё безрадостно в её жизни. И удачи нет, и желаний уже нет,

потому что денег нет на те желания…. И взять неоткуда.

Вернее, где взять есть. Да только там Верка брать не хочет. А в другом месте не получается у

Верки ничего….

Хозяйка слушала Верку, да головой кивала. А как Верка выговорилась, она и заметила:

«Да, девонька, нелегко тебе! А ведь Бог тебя ни талантами, ни здоровьем не обидел! И силушки

дал на то, чтобы желания твои реализовывались!»

«Тогда почему…?» – У Верки засвербило в носу.

«А потому, что Покров Рода своего ты над собой не чувствуешь!»

«Чего? – удивилась Верка. – Какой покров? Вы о чём?»

«Эх, девонька! Да в каждом Роду есть Покров, которым он защищает, оберегает от всех бед и

напастей чад своих. Укрывает от невзгод и грязи мира, а всё доброе, чистое, светлое пропускает.

Потому что любовью напитан тех, кто жил до этого. И неважно, малое ли то дитё, али взрослый

человек. Все мы ветки на стволе своего Древа-Рода.»

Верка задумалась.

«А ещё, – добавила старушка, подливая Верке чаю. – Покров тот, хоть и невидимый, но много

силы в нём, и даёт он эти силы чадушкам своим. Потому что ведь каждое поколение живёт ради

того, чтобы потомки их жили хорошо, счастливо, в любви и достатке!»

Верка пожала плечами:

«Наверное, нет у меня такого покрова. Потому что ни любви у меня в жизни. Ни достатка. Ни всего

прочего…..»

«Ну раз нет, значит, пора обрести его,» – многозначительно произнесла хозяйка.

«А можно? – с надеждой в голосе вскинулась Верка. – А как?»

«Сотворить его тебе надобно самой, девонька, – улыбнулась старушка и приподнялась из-за стола.

– Дело это неспешное, суеты не любит. А сейчас пойдём-ка спать, а то уже поздно,»

«А покров? Расскажете, как делать?» – Верке хотелось немедленно приступить к делу.

«Утро вечера, как известно, мудренее,» – Старушка улыбнулась и повела Верку в небольшую комнату, в которой стояла высокая кровать с железными спинками.

На кровати высились горы подушек в белоснежных наволочках, а снизу, из-под простыни,

выглядывал подзор, то есть вышитая разными узорами белая ткань.

Верка разделась и улеглась на мягкую перину. Пахло так хорошо, чистым деревом, чистым

наглаженным бельём, настоящим, хлопковым, какими-то сухими травами….

«Хорошо то как,» – подумала она, медленно погружаясь в сон, под тихую песенку сверчка.

А ночью Верку будто толкнуло что-то. Открыла глаза – а на окошке сидит большой рыжий Кот, и весь сияет от лунного света. И смотрит так на Верку, будто хочет что-то сказать.

«Ты что?» – спрашивает Верка.

А кот мигнул зелёными глазами, и спрыгнул в сад. Верка подошла к окну. Кот сидел на дорожке и смотрел на Верку. А потом повернулся и пошёл в сад. Идёт, и оглядывается, будто зовёт за собой.

Верка, не долго думая, перелезла через подоконник и как была, босиком, пошла по немного прохладной земле вслед за котом.

А кот идёт, оглянется на Верку, мигнёт зелёными глазищами, и вновь струится вперёд, весь золотистый от лунного света.

Верка спешит, торопится, ведь ясно же, что не просто так кот за ней пришёл!

И тут тропинка расступилась и Верка вышла на поляну. Со всех сторон её окружали огромные сосны, их вершины терялись где-то очень высоко в небе, а над поляной сияли огромные яркие звёзды.

И круглая луна заливала всю поляну ярким золотистым светом.

И в этом свете было видно, что на поляне полным-полно людей, молодых и старых, богато одетых, и не очень, в одеждах воинов и одетых в купеческие наряды. А то и просто в крестьянских, либо мастеровых. Были среди них и те, кто рядился в княжеские кафтаны, и был один, что выглядел как царь.

Но все они смотрели на Верку ласково, с улыбкой, и в глазах х светилась любовь и гордость.

Верка немного оробела.

Почему то она сразу поняла, что все эти люди – её предки.

Близкие или далёкие – разные.

Она подошла к ним и поклонилась.

«Приветствуем тебя, дочь наша!» – проговорил высокий, гордого вида мужчина в золотом расшитом кафтане. – Будь же нашей гостей!»

Люди расступились и образовали круг, в центр которого Верка и вошла.

Предки улыбались ей, оглядывали её, и Верка почувствовала себя как дома, среди самых родных людей.

И тогда она сказала:

«Предки мои милые, предки мои хорошие! Благодарю вас за жизнь, что мне дана, за здоровье и красоту, которые вы мне передали. Вижу, среди вас были люди разные, прожили вы свой век в разных условиях, но так же и вижу, что все вы сильные, мудрые, умелые. Хочу и я быть такой же сильной и мудрой, смелой и удачливой!»

Тогда вышла вперёд женщина с косами длинными и толстыми, и протянула Верке тонкое полотно.

«Возьми, доченька, – сказала она. – Это канва Покрова Рода, многие поколения эту канву ткали. А тебе предстоит украсить её и усилить.»

И стали подходить предки к Верке, и благословлять её на дело доброе, дело нужное, и говорить, что нужно сделать, чтобы усилить, улучшить Покров Рода.

Звоном дождевых капель, сиянием росы, блеском звёзд, волшебством радуги.

А ещё вплести туда цветы любви, силу Матери Сырой Земли, свет зари, лучи солнца и луны, шелест волн, объятия любимого, детский смех, воздух свободы Родового Гнезда, мудрость старших, чистоту младших, умение радоваться пустякам, и много ещё всего.

А потом ещё раз благословили Верку, и попрощавшись с предками, Верка пошла по тропинке.

Солнце уже появилось из-за края земли и Верка принялась собирать волшебные нити. Свет зари, сиянье росы, мерцанье поздней звезды…

Она вплетала в свой покров и утреннюю песнь соловья, и запах раскрывающихся цветов, и утренний прохладный ветерок, и свежесть утренних туманов, и свои чудесные воспоминания о свиданиях с любимым, и звонкий плеск рыбы в реке…

Запахи свежести, теплоту и нежность, смех своих и чужих детей, – всё, что видела Верка, слышала и ощущала, всё, что вызывало у неё улыбку, восторг, нежность, – всё это Верка вплетала в Покров Рода, и тонкая канва преображалась в Веркиных руках в прекрасное, яркое, восхитительное творение.

Покров играл всеми цветами радуги, был сильным, крепким, и в то же время нежным и ласковым, тёплым и уютным.

Распускались на нём диковинные цветы радости, любви, принятия, восхищения, играли дети, пели флейты и свирели. ластились травы, и Верка сама не могла налюбоваться на свой Покров Рода. Как же он прекрасен!

А потом тропинка привела Верку обратно к тому домику, откуда начала она свой путь.

Хозяйка снова сидела на скамеечке, гладила рыжего кота и улыбалась.

Верка, сияя улыбкой, вошла в калитку и крутанулась на месте.

«Вижу, вижу! – сказала старушка. отпуска кота на землю. – Вижу, что получила ты свой Покров Рода. Какой красивый! И крепкий. защитить сможет. Береги его, храни, да детям свои по наследству передай!

Как выйдешь отсюда, так и станет Покров невидимым, никто, кроме тебя, и твоих потомков не увидит его.

Но даже невидимый, он будет защищать и тебя, и твоих потомков, и весь твой Род.

Помни об этом и относись к нему с уважением и с любовью!»

Выслушала Верка старушку, поклонилась ей, а потом взяла и обняла.

Старушка заулыбалась, махнула Верке рукой:

«Ступай уж, и пусть у тебя всё будет хорошо!»

И пошла Верка обратно.

И только пришла она на станцию, как тут же и электричка подошла.

«Надо же, повезло!» – подумала Верка.

Приехала Верка домой, посмотрела вокруг, и первым делом взяла веник, и тряпку, и перемыла всё дома – вытерла всю пыль отовсюду, прополола сорняки, что мешали во дворе.

А потом сказала:

«Я сама хозяйка своей жизни! Я сама решаю, какой ей быть! Я взрослая женщина! Я всё знаю, умею. и могу!»

И ногой топнула.

И Покров на плечах поправила.

А потом распахнула руки и показалось ей, что Покров вроде как бы больше стал, и накрыл и её дочку, и племянника, и внуков, и даже зятя.

И вот странное дело, стало с тех пор Верке во всём везти.

Если на базар идёт за туфлями – то и туфли ей попадаются удобные, красивые, на ноге хорошо сидят, и носятся долго.

Если куртку купит, то тоже такую, что сносу ей нет. и Верка в ней раскрасавица писаная.

А уж по улице идёт – все мужики головы сворачивают, глядя на неё.

И вещи теперь служат долго.

И обновки часто в жизнь Веркину приходят.

И любые дела в руках спорятся.

И как задумает Верка куда ехать – так и транспорт сразу находится подходящий.

И денежки потекли в кошелёк и на карточку к Верке.

Текут, да всё больше и больше.

И родные Верку любят и уважают, и подарки часто ей дарят.

И частенько собирается родня за столом под лампой зелёной, не спеша пьют чай, да разговоры всякие ведут, о том, о сём…

И тепло у Верки на душе, когда видит она счастливые улыбки своих родных.

А ещё мужчина у Верки появился. Любящий, сильный,, заботливый, и денежный!

А у зятя и дочки тоже работа стала лучше и денежнее. И внуки перестали болеть, и стали призы с соревнований привозить.

И даже племянник шалости свои забросил, остепенился, и стал, как говорят в деревне, самостоятельным.

И родственники дальние вдруг о себе заявили, звонят частенько, да и в гости зовут. А то и сами приезжают, тоже за столом посидеть, чаю попить, о житье-бытье рассказать, а то и помочь чем на даче.

И смотрит на них Верка, и радуется. И себе тоже радуется.

И незримому Покрову Рода благодарна за защиту, за помощь, за тепло и любовь!

Тень Царицы Галы

«Ну вот, опять про меня ни слова! – расстроилась Гала. – А ведь я столько сделала для них! Я группу организовала, статьи писала, и темы сама придумывала для них! И ведь именно я объединила людей перед началом праздника в весёлый хоровод и потому праздник прошёл так весело, в едином ритме!

И мои сказки! Как народ хохотал, сочиняя свои собственные! И сколько открытий люди сделали, когда была расшифровка их!

И я за два дня пять раз проводила мастер-классы – занимала людей! И именно ко мне, на мои мастер-классы приходило больше всего участников!

А организаторы ни разу, ни в одном посте, не упомянули меня!

А в прошлый раз, в другом месте, на другом фестивале! Я все 3 дня заводила людей в хороводы – и опять обо мне ни слова! Как будто обо мне забывают сразу же после окончания мастер-класссов! А ведь участники подходят и просят, чтобы я ещё что-нибудь провела!

Так почему же от организаторов нет обо мне ни одного упоминания?

Да и на фотографиях с праздника меня тоже не видно…

Ну это ладно, когда проходит действие – все заняты. А когда я ухожу отдыхать – устраивают фотосессии. Без меня…»

Гала отложила в сторону газету.

Нет, ну а правда? Почему перед праздником к ней подходят и организаторы, с просьбой провести хоровод или арт-терапию, и участники, со словами «Мы приехали специально с тобой потанцевать!», а потом ни от кого ни одного, даже малюсенького, слова благодарности? Вообще никаких упоминаний?

Разве Гала невидимка?

Вроде яркая женщина, и одежды носит яркие, а вот поди ж ты…

И так это было обидно и несправедливо!

Одно только и утешало – участвовала она в праздниках безоплатно. Ну и вроде как бы имя себе старалась сделать.

Однако это мало утешало. Хотелось и благодарностей от организаторов, причём прилюдно. Хотелось, чтобы платили ей за её мастер-классы. Да и чтобы люди потом приходили е ней, становясь её клиентами.

Но не кричать же, не спорить, не ссориться – Ах вы, такие-сякие, про меня не написали, моё имя не указали, не буду больше с вами дружить! Несерьёзно это как-то! Да и вообще, если подумать – она, Гала, получала удовольствие от своей работы! От того, что водила хороводы, читала сказки, учила других людей через сказочные образы видеть, что у них на душе творится.

Всё так, но вот что-то не так.

Грустно Гале, и решила она пожаловаться знакомому своему, хоть немного боль и разочарование высказать, и, может быть, сочувствие, или совет какой получить. Да куда там!

«Ты сама виновата! – сказал ей знакомый. – Это у тебя энергии не хватает! Это ты не так думаешь! Поменяй свои мысли!»

Ох, как обидно стало женщине! Но что делать? Ну не принято среди её друзей жаловаться, слабость показывать! Зато все говорят – «Главное, думать о хорошем! Читать аффирмации! Только позитивное мышление способно улучшить жизнь!»

Да и гордость не позволяла Гале показывать свою слабость…

И только одна не самая близкая подруга однажды в разговоре сказала:

«Тебе давно пора научиться ценить свои умения. Ты так классно проводишь хороводы! Ты так много знаешь! У тебя так круто получается! Требуй, чтобы тебе или оплачивали, или какие-то благодарственные письма давали. А лучше. чтобы и то, и другое.»

«Да как же? – воскликнула Гала. – Праздники же делаются в основном благотворительные, или очень недорогие. Если я буду требовать оплату, меня и не пригласят!»

«Зато будут приглашать другие! Которые смогут заплатить тебе за работу! Что ты со всеми пытаешься быть доброй? Когда научишься ценить себя?»

«Но как же? – пыталась возражать Гала. – А чувство собственного достоинства? Я же не базарная тётка, чтобы ругаться7»

А подруга вместо ответа покрутила пальцем у виска.

А спустя несколько дней Гала, проходя мимо зеркала, бросила взгляд на себя. И остановилась, как вкопанная. Потому что там отражалось нечто странное. Вроде бы она, а вроде бы и нет. Такое впечатление, что зеркало отражало не её, Галу, женщину живую и вроде бы здоровую, а лишь оболочку её, лишённую наполненности. Ну как если бы это был только воздушный шарик, выполненный в форме человека.

Гала удивилась. Такого с ней ещё не происходило. Может, это просто так освещение падает? Или зеркало состарилось? А может, она просто давно себя не разглядывала?

Она осторожно потрогала стекло и отражение грустно ей улыбнулось.

Гала потрясла головой – Привидится же такое!

Но отражение, вместо того, чтобы повторить её же жест, вздохнуло грустно и сказало:

«Мне и самой это не нравится.»

«Что?» – ошарашенно спросила Гала.

«Да вот то, что от тебя почти ничего не осталось. Одно только название.»

«А где же я?» – Гала потрогала себя, настоящую, руками. Вроде бы живая. И даже тёплая. Правда, какая-то слишком мягкая.

«Давно спортом не занималась» – подумала она.

А отражение в зеркале продолжало:

«Ты себя спрятала в тень. Все свои самые сильные качества, всё, что могло тебе помочь быть сильной, заметной, требовательной, решительной, настойчивой, ты всё затолкала так глубоко, что и не достать так просто!»

«А что же мне теперь делать?» – спросила Гала.

«Теперь тебе надо себя из тени вытащить. И принять. И не слушать всех, кто говорит, что женщина не должна быть такой. Что женщина должна быть слабой и полагаться на мужчин. Это слабые мужчины хотят видеть рядом с собой слабых женщин. Сильным мужчинам нужна сильная женщина. И только сильная женщина может вести за собой. Быть яркой и заметной. Ты же этого хочешь?»

Гала задумчиво почесала нос и вздохнула, с трудом признаваясь в этом:

«Да. хочу!»

И тогда поверхность зеркала пошла рябью, прямо как в кино, и вот уже Гала смотрит фильм, и узнаёт себя, своё прошлое, в этом фильме.

Вот девочка что-то рассказывает родителям, и они обрывают её на полуслове, потому что «Нельзя перебивать старших». И девочка понимает, что её мнение неважно. А вот девочка получает на Новый год подарок с конфетами, и родители настаивают, чтобы девочка делилась с ними. Так они пытаются приучить девочку делиться. А девочка решает, что надо часть конфет запрятать, как бы стыдно ей при этом не было. А потом ещё девочка в ответ на несправедливую строгость матери пытается ей грубить в ответ и получает мокрой тряпкой по лицу. И это обидно, и девочка теряет способность защищаться от грубости, быть дерзкой. А вот она стоит перед строем одноклассников и её ругают при всех за прогулы и она чувствует, как это неприятно и больно – когда стоишь на виду. И вот ещё – девочка занимается своим делом, что-то рисует, играет, но родители требуют, чтобы она бросила все «свои игрушки» и занялась нужными для родителей делами. И девочке ясно, что её интересы, её цели не так важны, как дела чужие. Или вот, когда уже подросшая девочка хотела пригласить подруг в игру, над ней посмеялись, выставили в смешном свете, и уже девочка отказывается от попыток вести за собой, куда-то звать, приглашать.

Гала стояла, смотрела, и ей было жалко эту девочку. И казалось ей, будто каждый раз, когда случалось что-то неприятное, от девочки словно кусочек света падал на землю и гас, превращаясь в тень, и вот эта самая тень всё росла, всё увеличивалась.

«Стоп! – крикнула Гала зеркалу. – Я поняла! Но что я могу сделать, чтобы исправить ситуацию?»

И тут изображение в зеркале исчезло, и стекло опять пошло рябью и вот уже никакой преграды нет, только вода льётся, словно завеса.

Гала вздохнула и шагнула вперёд. Прямо в зеркало. На миг её обдало водяной пылью и она увидела себя, стоящей в сумрачном лесу. Вокруг тянулись к небу огромные деревья, покрытые мхом, местами – лианами.

Гала посмотрела на себя и удивилась – на ней был странный наряд, как будто из исторического фильма. Длинная широкая юбка из плотной ткани, льняная рубаха в вышивкой, душегрея, и на голове что-то повязано, видимо, платок.

Зато на поясе висела кожаная, расшитая бисером, сумочка. Гала заглянула туда и увидела довольно неожиданные для подобного наряда вещи – цветные карандаши, кисти, краски, венчик для взбивания и небольшая цепочка, похожая на украшение.

Гала пожала плечами и осторожно двинулась вперёд по едва видневшейся тропинке. Страшно не было, было интересно. Настоящее приключение, прямо как в кино!

И тут она услышала детский плач. Удивилась. Ребёнок? В лесу? Гала поспешила на звук плача и вскоре выскочила на небольшую полянку. На поваленном дереве сидела девочка лет 4, с чёрной чёлкой, спадавшей на большие глаза, сейчас заплаканные, вся перемазанная, то ли в пыли, то ли ещё в чём-то.

«Что ты здесь делаешь, милая? – просила у неё Гала. – Как ты здесь оказалась?»

Девочка недоверчиво посмотрела на Галу и ответила, что она давно тут живёт. Её все обижали, ругали, и она убежала в лес. Но ей тут страшно, и вон там всякие чудища ходят, вдруг её съедят?

Гала оглянулась. Действительно, среди толстых стволов мелькали тёмные тени. Надо как-то тплвечь ребёнка, но как?

Гала обняла девочку и спросила шёпотом:

«Ты рисовать любишь?»

Девочка кивнула головой.

«А что рисовать?»

Гала задумалась. Посмотрела вокруг. И на брёвнышке, на котором они сидели, нарисовала весёлого зайку. Зайка тут же ожил, смешно задвигал ушами и соскочил с брёвна. Девочка рассмеялась, а Гала внимательно посмотрела на карандаш. Ничего особенного в нём не было. И тогда Гала прямо в воздухе нарисовала круг. И тут же к её ногам упал обруч.

Девочка захлопала в ладоши:

«Ты волшебница? А домик мне нарисуешь?»

Гала хмыкнула. Несколькими взмахов карандашом – и вот на поляне стоит домик. Но какой-то серый, невзрачный. И тогда Гала достала краски и кисти, и стала раскрашивать стены, крышу… А девочка взяла другую кисть и тоже раскрашивала – дверь, ставни, ступеньки.

Вдвоём Гала с девочкой нарисовали цветы вокруг домика, ручей с золотыми рыбками, качели, яблоню и несколько кустов винограда с большими гроздьями спелых ягод. Стол и кресло-качалку, на столе чашки и тарелку с пряниками, и щенка с котёнком, чтобы девочке было с кем играть.

И пока рисовали, лес вокруг преобразился, стал более светлым, даже местами прозрачным, на поляне появились кустики земляники, и в лесу запели птицы.

А потом Гала выкупала девочку в ручье и причесала её тёмные. почти чёрные волосы, приговаривая:

«Расти коса до пояса. не вырони ни волоса.

Расти косонька до пят, все волосоньки в ряд.

Расти коса, не путайся. Дочка, маму слушайся!»

И пока она причёсывала девочку, волосы у той становились всё гуще и гуще. Гала заплела волосы в две косички, вплетая в них красные ленты, и завязала на концах красивые пышные банты.

«Я пойду дальше, – сказала Гала девочке, после того, как переодела ту в новое платье и красные сандалики. – Я теперь всегда буду рядом и никогда тебя не брошу. Вот, смотри, я ещё нарисую тебе куклу и посудку, чтобы играть с ними. Но пока мне надо пойти дальше, ты же будешь смелой девочкой?»

Девочка, так похожая на Галу в детстве, с такими же тёмными глазищами, кивнула головой и обняла Галу.

«Но ведь это же я! Только в детстве!» – подумала Гала, обнимая девочку.

«Держи вот краски, кисти, карандаши, – Гала протянула всё это девочке. – С ними тебе нечего бояться. Ты всегда сможешь нарисовать то, что тебе нужно.»