Текст книги "Обучение омонимичным грамматическим структурам студентов-филологов в процессе иноязычного чтения"

Другого подхода придерживается большинство исследователей, считающих, что синтаксическая омонимия проявляет себя на уровне не только на уровне устной, но и на уровне письменной речи, и поэтому в качестве её обязательного условия выдвигают совпадение морфологического и лексического состава предложения; при этом такие предложения выступают как «одинаковые по структуре и лексическому наполнению, но разнотипные по содержанию синтаксические конструкции» [Золотова, 1973, с.3]. Синтаксическая омонимия выступает на уровне языковых моделей в качестве «своеобразных исключений, вкраплений на общем фоне сетки различий, пронизывающих всю языковую структуру» [Бархударов, 1973, с. 52], а на уровне речи синтаксическая омонимия приобретает качество регулярно встречающихся речевых фактов, каждый из которых требует в теории языка определённой дефиниции с последующей терминологической кодификацией. Синтаксическая омонимия, с точки зрения второго подхода, может пониматься не просто как группа предложений, имеющих более одной совпадающих, частично совпадающих грамматических структур, но и некое тождество, объединение данных предложений, синтаксическая микросистема не только на уровне синтаксиса, но и на уровне морфологии, объединение с помощью морфолого-лексических средств.

Как мы видим, на новом этапе развития лингвистики работы, акцентирующие внимание на проблеме многозначности, характере отношений между полисемией и омонимией, на сегодняшний день востребованы, пожалуй, даже больше, чем прежде. Но до сих пор нет ещё полных списков всех видов омонимии. В частности, как нам кажется, мало исследована синтаксическая омонимия, в основу которой положены грамматические отношения текста. Часто читатель иноязычного текста оказывается в затруднении, какое из нескольких разных значений, выражаемых данной языковой формой, следует выбрать для правильного понимания сообщения. Покажем эту проблему на конкретных примерах. Омонимы в текстах для иноязычного чтения являются зачастую серьёзным затруднением в процессе чтения и понимания текстов. Из грамматической части программы по обучению немецкому языку в неязыковых вузах (филологический факультет) нами были выбраны только грамматические явления, связанные с глаголом и его функционированием в предложении [173].

Таблица № 1

Программа по немецкому языку для студентов I курса филологического факультета

Грамматика

Таким образом, обучение грамматике делится на два этапа (два семестра): программа построена по принципу последовательной (от простого к сложному) подачи материала. В первом семестре изучаются более лёгкие, чем во втором, грамматические явления. При этом не учитываются требования к активной грамматике (говорение, письмо) и рецептивной грамматике (аудирование, чтение). Например, в текстах для чтения достаточно частотны структуры страдательного залога, и их необходимо изучать уже в первом семестре. Необходим также третий этап: этап дифференциации признаков грамматических структур в процессе обучения как в первом, так и во втором семестрах, поскольку опознание и понимание грамматических структур будет более действенным при целенаправленной работе над обобщением и систематизацией грамматического материала. Нас интересует омонимичность некоторых форм глаголов в рамках действительного и страдательного залогов грамматических минимумов для неязыковых специальностей. В таблице № 2 представлен глагол «haben», выступающий в качестве основного и вспомогательного глагола при образовании временных форм действительного залога. 3) вспомогательного глагола при образовании структуры со значением долженствования, 4) «haben» в составе устойчивого выражения: напр., «Wunsch haben, Möglichkeit haben». В таблице можно выделить частично совпадающие формы (общие признаки) и различающиеся формы (дифференцирующие признаки). Аналогичные таблицы представлены ниже с глаголами «sein» и «werden».

Таблица № 2

Омонимичные и частично омонимичные грамматические структуры с компонентом «haben“

1. Aktiv глагола «haben» как основного и вспомогательного.

2а. Aktiv глагола «haben» как вспомогательного.

В таблице № 3 представлен глагол «sein», выступающий в качестве 1) глагола-связки составного именного сказуемого, 2) вспомогательного при образовании временных форм а) действительного (Aktiv) и б) страдательного (Passiv) залогов, 4) в качестве компонента устойчивой фразеологической единицы. В данной таблице также выделены частично совпадающие формы (общие признаки) и различающиеся формы (дифференцирующие признаки).

Таблица № 3

Омонимичные и частично омонимичные грамматические структуры с компонентом “sein“

1. Aktiv глагола «sein» как основного и вспомогательного;

2a. Aktiv глагола «sein» как вспомогательного;

2б. Präsens и Imperfekt глагола «sein» для образования Perfekt Passiv, Plusquamperfekt Passiv.

2с. Präsens и Imperfekt глагола «sein» для образования Zustandspassiv, Perfekt Zustandspassiv, Plusquamperfekt Zustandspassiv, Futurum II Passiv.

В таблице № 4 представлен глагол «werden», выступающий в качестве 1) глагола – связки составного именного сказуемого, 2) вспомогательного глагола при образовании временных форм действительного (Aktiv) и страдательного (Passiv) залогов. В таблице № 3 также можно выделить частично совпадающие формы (общие признаки) и различающиеся формы (дифференцирующие признаки).

Таблица № 4

Омонимичные и частично омонимичные грамматические структуры с компонентом “werden“

1. Aktiv глагола «werden» как основного и вспомогательного;

2а. Aktiv глагола «werden» как вспомогательного в Futurum I;

2б. Präsens и Imperfekt вспомогательного глагола «werden» для образования Präsens Passiv, Imperfekt Passiv, Perfekt Passiv, Plusquamperfekt Passiv, Futurum Passiv.

Анализ данных таблиц позволяет сделать следующие выводы: общим признаком является:

– глагол «haben» грамматических структур действительного залога во временных формах Präsens, Imperfekt, Plusquamperfekt, Futurum I; грамматической структуры, выражающей долженствование «haben + zu + Infinitiv; устойчивого выражения (например, «Wunsch haben»);

– дифференциальным признаком является наличие / отсутствие основного глагола в неопределённой форме или причастии втором;

– глагол «sein» грамматических структур действительного залога во временных формах Präsens, Imperfekt, Plusquamperfekt, Futurum I; устойчивого выражения (например, Die Rede ist von);

– глагол «sein» грамматических структур страдательного залога Perfekt, Plusquamperfekt;

– дифференциальным признаком является наличие / отсутствие основного глагола в неопределённой форме или причастии втором;

– глагол «werden» грамматических структур действительного залога во временных формах Präsens, Imperfekt, Plusquamperfekt, Futurum I;

– глагол «werden» грамматических структур страдательного залога Präsens, Imperfekt, Plusquamperfekt, Futurum I;

– дифференциальным признаком является наличие / отсутствие основного глагола в неопределённой форме и /или причастии втором.

Трудности распознавания каждого компонента в составе грамматической структуры увеличиваются по мере накопления грамматического материала, так как наряду с простыми нераспространёнными предложениями встречаются предложения с однородными членами, с инфинитивными группами, сложносочинённые предложения с прямым и обратным порядком слов, сложноподчинённые предложения.

Таким образом, нами рассматривались грамматические категории связности текста, среди которых особое внимание уделялось структурному единству текста; анализировалась омонимия как явление языка в отечественной и зарубежной лингвистике; была выделена группа омонимичных и частично омонимичных грамматических структур с общим компонентом„haben“, „sein“, „werden“, представляющих трудности для их распознания и понимания студентами неязыковых факультетов в процессе иноязычного чтения. Данные структуры анализировались с точки зрения системного подхода, который предполагает не только наличие элементов в системе, но и характер взаимодействия между ними.

В данном разделе нами также вводится понятие «усечённый параллелизм» для акцентирования общего грамматического компонента в грамматических структурах, представленных в текстах для иноязычного чтения.

Безусловно, интерес к указанной проблеме есть следствие интереса к вопросам взаимосвязи языка и мышления, процессам, которые лежат в основе владения языком, в том числе процессам порождения и понимания высказываний.

Восприятие нескольких омонимичных и частично омонимичных грамматических структур с общим грамматическим компонентом в тексте для иноязычного чтения является для обучаемого сложным психическим актом отражения данных структур в целом, а не отдельных их компонентов, что мы и будем рассматривать в следующем разделе нашего исследования.

1.2. Психологическая характеристика процесса восприятия и опознания грамматических связей текста

В данном параграфе нами рассматриваются психические процессы восприятия и опознания грамматических структур в формате текста; психические функции восприятия (целеобразующая, моделирующая, преобразующая, эвристическая, регулирующая) в их специфическом преломлении к обучению студентов-филологов грамматике в процессе чтения иноязычного текста.

Структура интеллекта человека представлена такими его компонентами как сенсорноперцептивный (ощущение, восприятие), мнемический (память, мышление), атенционный (внимание) по Ананьеву Б. Г. [Ананьев, 1981, с. 104]. Развитие интеллекта после школьного периода, по утверждению психологов, особенно явно проявляется в студенческом возрасте. Студенческий возраст– это пора сложнейшего структурирования интеллекта (которое очень индивидуально и вариативно). Существуют разные мнения на определение возрастных границ этого периода. Кулагина И. Ю. выделяет раннюю юность (16-17 лет), юность от 17 до 20-23 лет; Мухина В. С. определяет юность как период после отрочества до взрослости (возрастные границы от 15-16 до 21-25 лет) [Дарвиш, 2004, с. 164]. В определении границ юношеского возраста зарубежные психологи, также как и отечественные, не едины: так, например, американский учёный-психолог Арнольд Гезелл считает, что переход от детства к взрослости продолжается от 11 до 21 года; немецкий философ и психолого Эдуард Шпрангер считает, что юношеский возраст разнится в зависимости от пола человека: у девочек с 13 до 19 лет, у мальчиков с 14 до 22 лет; Эрик Эриксон, известный американский психолог, подразделяет весь жизненный цикл человека на 8 фаз, пятая из которых является юностью) – юношеский возраст (28), шестая фаза молодостью [Кон, 1989, 255 с.]. Следовательно, студенты-первокурсники входят в постпуберантный этап своего развития, а в период обучения в ВУЗе завершают свою фазу юности и переходят в фазу взрослости.

Но в среднем большинство авторов полагают, что нижней границей юности можно считать 16-17 лет, а верхним пределом является возраст 24-25 лет. Кроме того, следует учитывать, что физическое и социальное созревание у разных людей происходит неравномерно, поэтому можно говорить лишь об условном установлении хронологических границ. Студенты-первокурсники, как бывшие выпускники школ, преодолевают один из главных в их жизни периодов – переходный возраст, который можно представить в виде трех периодов: 1) препубертатный (подготовительный период) – младший подростковый возраст; 2) пубертатный – собственно подростковый возраст; 3) постпубертатный (организм достигает полной биологической зрелости.

Студенческий возраст представляет особый период в жизни человека прежде всего в силу того, что «по общему смыслу и по основным закономерностям возраст от 16 до 25 лет составляет, скорее, начальное звено в цепи зрелых возрастов, чем заключительное в цепи периодов детского развития» [Выготский, 1984, с. 255]. В этот период завершаются главные фазы биологического и личностного развития. Завершается половое созревание, формирование основных черт и особенностей характера и личности студента, как правило, тоже завершается. Между тем развитие организма и личности студента характеризуется рядом существенных противоречий. В процессе его жизни преодолеваются противоречия между наследственностью и средой, между различными регуляторами его жизнедеятельности. Наступление физической, гражданской, умственной и трудовой зрелости во времени не совпадает. Если физическая зрелость уже в главном завершена, то остальные виды зрелости, особенно умственной и трудовой, еще далеки от завершения. Ведущая деятельность – учебно-профессиональная [Дарвиш, 2004, с.164]. По данным Ананьева Б. Г. [Ананьев, 1984, с. 105], структура интеллекта динамично меняется на протяжении всего возрастного развития и внутри самого студенческого возраста. Так, в возрасте 18 – 21 года корреляционная плеяда из разных функций (памяти, мышления, восприятия, внимания) выступает в виде цепочки связей, тогда как в 22 – 25 лет образуется уже сложноветвящийся комплекс, с мнемическим и атенционными ядрами. В студенческом возрасте важную роль играет фактор внимания, но в этот период оно занимает только четвёртое место по числу и мощности корреляционных связей, хотя уровень его концентрации повышается.

Интеллектуальные свойства обучаемости, к которым относятся обобщённость, гибкость, осознанность, устойчивость, самостоятельность мышления, лежат в основе умственных способностей, «определяют возможности быстрого, качественного переноса и развития теоретического мышления» [там же, с. 187]. Устойчивость внимания (а оно необходимо для адекватного восприятия и опознания) повышается лишь с 22 лет, что говорит о важности целенаправленной работы над организацией внимания студентов в процессе работы над рецептивной грамматикой или в процессе собственно чтения. Как справедливо утверждает Зимняя И. А., «будущий педагог должен овладеть общей культурой интеллектуальной деятельности (мышления, памяти, восприятия, представления, внимания)…» [Зимняя, 1991, с. 4].

Процесс чтения является одним из основных видов умственной деятельности современного человека. В деятельности чтеца интегрируются все основные психические функции: восприятие, мышление, память, внимание и др. Как отмечает Рубо И. Г., «по существу восприятие текста – это процесс рефлексивный, процесс отражения того, что было отражено автором текста, процесс авторского понимания, («со – понимание»), процесс оценивания авторской оценки («со – оценивание»), процесс оперирования в соответствии со способами, предложенными автором («со – оперирование») [Рубо, 1990, с. 5]. В процессе такого отражения субъект выделяет то новое, значимое для него, что он выделяет на основе сравнения с фоновыми знаниями. Происходит, по выражению Леонтьева А. Н., «духовная кристаллизация общественного опыта, общественной практики». Восприятие – процесс непосредственного чувственного отражения, « построение целостного образа предмета при его непосредственном воздействии на органы чувств. Образы восприятия характеризуются целостностью, осмысленностью, структурностью, избирательностью, полимодальностью и другими качествами» [Леонтьев, 1977, с. 86].

Психологи, изучавшие проблему восприятия и его развития в онтогенезе, Выготский Л. С., Леонтьев А. Н., Ананьев Б. Г., Белопольский В. И., Гальперин П. Я., Запорожец А. В., Зинченко В. П. пришли к отрицанию рецептивной концепции восприятия, выдвинули рефлекторное его понимание, рассматривая процессы восприятия как своеобразные перцептивные действия. Для восприятия взрослого человека характерны сложные и совершенные ориентировочно – исследовательские действия.

Таким образом, отечественные психологи справедливо отрицают рефлексивную концепцию восприятия, несмотря на то, что зрительный образ возникает как целое помимо нашего желания. Однако, зрительные суждения направляются задачами восприятия, поскольку речь идёт не о непосредственном пассивном отражении, законченном в голой данности образа, а о процессе осмысленного активного чувственного познания предмета на основе его образа. Данный процесс всегда обладает некоторой степенью абстракции, легко переносится для сравнения на другие предметы и ведёт к полноценным обобщениям.

Восприятие человека представляет собой единство чувственного и логического, чувственного и смыслового, ощущения и мышления. Воспринимая, человек не только видит, но и смотрит, не только слышит, но и слушает, а иногда не только смотрит, но и рассматривает или всматривается, не только слушает, но и прислушивается. Поэтому всякое сколько-нибудь сложное восприятие является по существу своему решением определенной задачи, которое исходит из тех или иных раскрывающихся в процессе восприятия чувственных данных, с тем, чтобы истолковать их. Деятельность истолкования включается в каждое осмысленное человеческое восприятие [azps.ru]. На протяжении последних десятилетий работы И. Рока, Дж. Гибсона, В. Метцгера, Ф. Кликса, Ж. Пиаже, Дж. Хохберга во многом определили облик современной зарубежной психологии восприятия, суть которой достаточно выразительно иллюстрирует следующая схема:

Схема зрительного восприятия I

Первый уровень схемы (I) объясняется восприятие световой волны определённой частоты, т. е. обнаружение проксимальной (непосредственно воздействующей на рецепторные поверхности органов чувств) стимуляции.

Можно сказать, что объяснение состоит в обнаружении проксимального стимула ((в случае зрения) – изображение на сетчатке глаза), который соотносится с определённым воспринимаемым впечатлением. На втором уровне (II) объяснение при таком уровне анализа сводится к обнаружению в органах чувств особого механизма, который опосредует воспринимаемые ощущения. На третьем уровне исследуются причины процессов, которые ведут к зрительному восприятию.

По утверждению Зинченко В.П., зарубежные психологи ищут объяснение перцептивным процессам не столько на периферийном уровне или на уровне органов чувств, сколько на уровне центральных процессов, [Зинченко В. П. в предисловии к книге Рока, Рок, 1980, С. 525]. Зинченко В.П. и Величковский Б. М. определили, чем отличаются исследования в области восприятия в нашей стране от тех подходов, которые характерны для зарубежных подходов к восприятию. В отечественной концепции восприятия гораздо более выражено значение включённости восприятия в процессы активного практического взаимодействия с окружающим миром. Центральное место в аппарате отечественной психологии занимает понятие предметной человеческой деятельности и внутренне связанное с ним понятие психического отражения, его уровней и специфически человеческих особенностей. В отличие от концепции Рока И., Зинченко В. П. включает в восприятие элементы активной ориентации, предвосхищения будущих результатов действия. В случае такой важной познавательной активности, как чтение, выделение содержания предыдущих предложений существенно облегчает восприятие и понимание последующих отрывков текста [Зинченко В. П. в предисловии к книге Рока, Рок, 1980, С.8-9].

В последнее время проблематика зрительного восприятия слов стала одной из центральных в экспериментальной психологии познавательных процессов [Белопольский, 1983, 1985, 1988]. Возрождение интереса к исследованиям зрительного восприятия слов вызвано двумя причинами: появление возможности экспериментальной проверки и анализа структуры сложных, автоматизированных познавательных процессов (в первую очередь, перцептивных), протекающих в микроинтервале времени и недоступных прямому наблюдению и вторая причина заключается в возрастающем практическом значении знаний о структуре зрительного восприятия слов для таких областей как педагогика, диагностика и лечение нарушений чтения. Актуальной остаётся гипотеза о месте фонологического кодирования в процессе зрительного восприятия слов: гипотеза «двойного кодирования» состоит в том, что при восприятии слова семантическая идентификация осуществляется дважды – приблизительное распознавание смысла происходит на основании чисто зрительного анализа, причём параллельно разворачивается автоматический, но относительно медленный процесс графемно – фонемной трансформации, по завершении которого происходит вторичное, более точное распознавание значения слова. В современных зарубежных исследованиях зрительного восприятия слов можно выделить три основных направления: анализ 1) эффектов знакомости при распознавании буквенных последовательностей, 2) роли фонологического кодирования в процессе чтения, 3) недоступных сознательному контролю (т.е. непроизвольных и неосознаваемых) компонентов восприятия слов. Каптелин В. Н. проанализировал данные этих трёх направлений. По его мнению, наиболее многочисленная группа исследований связана с анализом различных факторов знакомости, влияющих на эффективность зрительного восприятия слов [Каптелин, 1983 , С.147-152]. На основании чисто логического анализа можно выделить несколько типов знакомости: при восприятии слов читатель может использовать имеющиеся у него знания о 1) внешнем окружении этого слова (знакомость семантического и синтаксического контекстов), 2) слове как целостном объекте (знакомость слова как зрительной, семантической единицы, уникальной последовательности букв), 3) его внутренней структуры (знакомость образующих слово элементов– букв, буквосочетаний – и правил их композиции) [Каптелин, 1983, с. 147].

Эффект контекста заключается в следующем: если предъявлению слова предшествует семантически связанный с ними материал (картинка, предложение, изолированное слово) восприятие этого слова облегчается. Соответственно, мы предполагаем, что предъявляемая грамматическая структура предложения будет восприниматься в контексте (окружении) других грамматических структур в зависимости от возможных совпадающих и различающихся компонентов данных грамматических структур текста.

В слове (целостном объекте) при восприятии его как зрительной единицы также возможны следующие акты восприятия: восприятия слова как целостной единицы и его опознание: например, machen; восприятие его внутренней структуры будет выражено в знакомости какого-либо компонента данного слова: например, gemacht. Выготский Л. С. особенно значительное место уделял в развитии высших психических процессов формам восприятия. В его монографии «Педагогическая психология» восприятие не только «акт, подчиняющийся элементарным естественным законам…но и это, сохраняя внешнее, фенотипическое сходство с той же функцией у животного, по своему внутреннему составу, строению и способу деятельности, по всей психологической природе принадлежит уже к внешним функциям, сложившимся в процессе исторического развития и имеющим особую историю в онтогенезе» [Выготский, 1999, с. 424].

Речь, по Выготскому, не просто сопровождает восприятие, «она уже с самых ранних этапов начинает принимать в нём активное участие» (там же, 427). Учёный раскрывает в работе единство высших психических функций, таких как «произвольное внимание, логическая память, высшие формы восприятия и движения…связаны с развитием символической деятельности ребёнка» [Выготский, 1999, с. 440]. Выготский Л. С. подчёркивает, что логические, произвольные формы восприятия резко отличаются от натуральных, природных форм. «Логическим следствием из признания первостепенной важности употребления знаков в истории развитии всех высших психических функций является вовлечение в систему психических понятий тех внешних символических форм деятельности (речь, чтение, письмо, счёт, рисование), которые обычно рассматривались как нечто постороннее и добавочное по отношению к внутренним психическим процессам и, которые, с новой точки зрения, защищаемой нами, входят в систему высших психических функций наравне со всеми другими высшими психическими процессами» [Выготский, 1999, с. 441]. Решающее значение для проверки и коррекции перцептивного образа (от лат. рerceptio – восприятие) является включённость восприятия в процессы практической деятельности, общения и научного исследования.

Направленный характер развитых процессов восприятия «даёт возможность рассматривать их в качестве перцептивных действий (позволяющих выделить информативное содержание ситуации, по которому субъект может сличать воспринимаемые с хранящимися в его памяти прежними их отображениями и описаниями и опознавать эти объекты, т.е. относить их к тому или иному семантическому классу (категории)» [Зинченко, 1968, с. 67].

Семантическая категория, к которой относятся объекты, имеет вторичную, более абстрактную функцию, объединяющую или дифференцирующую данные объекты, функцию отношения/соотношения. Данные отношения позволяют, как нам кажется, выходить на более высокую, абстрактную ступень обобщения в процессе восприятия. Существует несколько определений понятий восприятия:

Восприятие – это целостное отражение предметов и явлений объективного мира при их непосредственном воздействии в данный момент на органы чувств [Аверченко Л.К., Андрюшина Т.В., Булыгина А.А. и др., 2000, с.37].

Восприятие – целостный образ предмета, возникающий в результате воздействия объективного мира на органы чувств [Розенталь, 1975, с. 68].

Восприятие – не сумма ощущений, получаемых от того или иного предмета, а качественно новая ступень чувственного познания с присущими ей способностями [Психология и методика интенсивного обучения иностранным языкам, 1978, с. 86].

Восприятие – целостное отражение предметов, ситуаций и событий, возникающее при непосредственном воздействии физических раздражителей на рецепторные поверхности органов чувств. Будучи необходимым этапом познания, оно всегда в большей или меньшей степени связано с мышлением, памятью, вниманием, направляется мотивацией и имеет определённую аффектно-эмоциональную окраску [Петровский, Ярошевский, 1990, с. 66-67]. Первые два определения раскрывают непосредственное, чувственное отражение предметов, без участия процесса осмысленного активного чувственного познания предмета на основе его образа. Наиболее глубокими по раскрытию содержания восприятия является, по нашему мнению, два последних определения, поскольку они раскрывают необходимое свойство восприятия как познания сложной психической деятельности человека и такое необходимое условие эффективного восприятия – мотивированность.

Сведя данные определения в одно, можно сделать вывод о том, что восприятие – это надстоящая ступень над ощущениями, являющаяся сложной мотивированной аналитикосинтетической деятельностью, в результате которой формируется образ целостного предмета посредством отражения всей совокупности его свойств. В акте восприятия всякий предмет приобретает определённое обобщённое значение, выступает в определённом отношении к другим предметам. Обобщённость является высшим проявлением осознанности человеческого восприятия.

В восприятии отражаются предметы окружающего мира в совокупности различных свойств и частей. Именно восприятие наиболее тесно связано с преобразованием информации, поступающей прямо из внешней среды. При этом формируются образы, которыми в дальнейшем оперируют внимание, память, мышление, эмоции. Полученная в активном взаимодействии с объектом информация о его свойствах, (форме, величине и т.д.) преобразуется в ряд характеристик, из которых в дальнейшем при узнавании вновь реконструируются целостные отображения объектов – образы, что можно представить в следующей схеме: образы из внешней среды – реконструирование образов – преображённые образы. Благодаря связям, образующимся при обучении между разными анализаторами, в образе отражаются такие свойства предметов или явлений, для которых нет специальных анализаторов, например, величина предмета, вес, форма, регулярность, что свидетельствует о сложной организации этого психического процесса. Построение образа воспринимаемого объекта тесно связано со способом его обследования. В процессе обучения при многократном восприятии объекта происходит видоизменение структуры действий с объектом (за счёт «погружения»). Исследования психофизиологов показывают, что получаемая нами информация об объектах и явлениях окружающего мира ни в коей мере не являются результатом простого раздражения органов чувств и доведения до коры мозга возбуждения от периферических воспринимающих органов.

Психологи выделяют следующие функции восприятия, которые проявляются в процессе познания: целеобразующая, моделирующая, преобразующая, эвристическая, регулирующая [Зимняя, 1989, с. 47].

Суть целеобразующей функции в выделении в визуальном поле объекта, отвечающего целям и задачам деятельности. «Образ восприятия, возникший в проблемной ситуации, является предметом исследовательской деятельности человека» [Зимняя, 1989, 47]. Целеобразующая функция рассматривается нами в методическом аспекте как постановка мотивированной цели, имеющей несколько соподчинённых целей. Главной целью подготовки студентов к чтению текстов будет их ориентирование на текст как на функциональное целое с его взаимодействующими грамматическими связями, часто имеющими омонимичный характер. Соподчинённые цели носят уже частно-методический характер, являются методическими «шагами» к достижению главной: восприятию и опознанию омонимичных и частично омонимичных грамматических явлений в их комплексе, иначе говоря, к пониманию читаемого.

Моделирующая функция заключается в упорядочении и объединении отдельных ощущений в целостные образы предметов и явлений, которые выступают в качестве идеальных объектов преобразовательной деятельности человека в процессе творчества, причём творческая деятельность предполагает преобразование исходной ситуации, наличной информации. Выше были рассмотрены несколько типов знакомости по Каптелину В. Н. [Каптелин, 1983, С. 147-152]: 1) внешнее окружение слова; 2) слово как целостный объект; 3) внутренняя структура слова. Суть моделирующей функции, функции изменения, будет заключаться практически одновременно в рассмотрении слова, словосочетания (грамматической структуры) в изолированном виде и в сравнении с другими омонимичными и частично омонимичными грамматическими структурами. Данное рассмотрение имеет формат упражнения, и подчиняется основным методическим принципам: принципу от простого к сложному, принципу доступности, принципу наглядности, принципу одной трудности.

Телегина Э. Д. и Гагай В. В. рассматривают преобразующую функцию в способности зрительной системы манипулировать образами, находящимися в зрительном поле. [Телегина, Гагай, 2003, С.47-55]. На эту же способность восприятия указывает Зинченко В. П. [Зинченко, 2002, С. 3-7]. Он считает, что видимое поле в условиях стабилизации непрерывно трансформируется. Возможны фрагментарные выпадения элементов поля, а также их восстановление в целом или по частям. В результате манипулятивных действий с образами восприятия исходная ситуация видоизменяется, что способствует выдвижению разнообразных гипотез решений творческой задачи. Преобразующая функция в нашем понимании – это функция сравнения структур и их видоизменения в текстовых упражнениях для обучения чтению. Преобразующая функция имеет творческий характер даже в языковых текстовых упражнениях, поскольку текстовые упражнения – это «вид упражнений, которые в отличие от фонетических, лексических, грамматических упражнений опираются не на отдельные языковые единицы, а на текст как результат речевой деятельности» [Азимов, Щукин, 1999, с. 353]. Любое преобразование текста влечёт за собой изменения на всех уровнях текста: лексическом, грамматическом и синтаксическом, что, в свою очередь, ведёт к глобальному изменению смысла текста.