Текст книги "Тень Энвижен"

– Однако именно благодаря ему Энвижен до сих пор процветает в руках одной семьи, компанию не раздирают на части акционеры, которым нерадивые наследники и их родственники распродали акции, дающие право голоса.

– Ах, Анна, но что я могу сделать? Если бы появился настоящий наследник, я первый отстаивал бы его права, и весь Совет директоров последовал бы моему примеру!

– Запомни то, что ты сейчас сказал, Ян.

Дэвидсон удивленно посмотрел на Анну, но не успел ничего спросить, потому что в этот момент в кабинет заглянула секретарша.

– Простите, Ян, к вам Дерек.

Дерек Нортон вошел чуть переваливающейся походкой, и Анна отметила, как сильно он пополнел за тот год, что они не виделись.

– Привет, Ян, привет, Анна. Мне сказали, что ты здесь, почему не позвонила, что приезжаешь?

– Привет, Дерек, – она по-матерински обняла его, поцеловав в щеку, – как ты?

– Все также, – он со вздохом пожал плечами. – Сейчас скажу, чтобы принесли кофе.

– Ах, да, надо бы, – спохватился Ян, – я совсем забыл, Анна меня заговорила.

– Да? И о чем же вы говорили? – Дерек сел рядом с Яном напротив Анны и заглянул ей в глаза. – Как у тебя дела, дорогая? Мне так хотелось бы чаще тебя видеть!

– Я принесла заявление с просьбой об отставке, ухожу из хосписа, Дерек, – сказала она, невольно тронутая его ласковым тоном.

– Уходишь? Да что ты?

– Ухожу и уезжаю в Европу, Дерек. Наверное, навсегда. Я привезла вам с Яном все отчеты, если возникнут вопросы, то я буду в Сиднее еще несколько дней. Помимо меня на все сможет ответить Патрисия Милз, в настоящий момент она меня заменяет. Я уже говорила Яну, что мои имущественные дела улажены, вас обоих я назначила душеприказчиками, – Анна вытащила из дипломата точно такой же пакет, какой незадолго до этого передала Дэвидсону, – прошу вскрыть и прочитать это после известия о моей смерти.

Не прикоснувшись к пакету, Дерек вскочил на ноги и с исказившимся лицом прошелся по кабинету.

– Опять смерть, – глухо проговорил он.

– Сядь, Дерек, – мягко попросила Анна и, когда он вернулся на свое место, добавила: – Я надеюсь, ты выполнишь мою просьбу, как это сделала бы Сильвия.

– Да, конечно, – угрюмо произнес он, стиснув рукой край пакета.

– И второе, – продолжала она, – ко мне не так давно звонил один молодой человек из Москвы, Денис Дорин. Он каким-то образом узнал, что у меня в хосписе работала его сестра, и спрашивал, как ее найти.

Глядя на Дерека, Анна гадала – сказала ли ему Ольга о смерти Сандры. Нет, судя по спокойному выражению лица, он ничего не знал. Однако новость о воскресшем племяннике его поразила.

– Брат Сэнди, сын Ларисы? Не может быть, он же погиб в России!

– Да, я тоже слышал, что сестра Ольги потеряла всю свою семью, – удивился Ян.

– Оказалось, это ошибка, он жив. Я плохо поняла, он не очень хорошо говорит по-английски.

– Это было бы огромным счастьем для Ольги, – обрадовано проговорил Дерек, – возможно, ее племянник поможет наладить отношения с Сэнди и Ларисой. Ольга ничего мне не говорит, но я чувствую, что и она, и малыши очень переживают из-за разрыва.

– Попроси, пожалуйста, Ольгу со мной связаться – мальчик будет звонить мне дня через два, и я должна знать, что ему ответить. Кажется, он собирается приехать в Австралию и купить на имя матери какие-то акции, чтобы обеспечить ее жизнь.

– Акции? – Дэвидсон удивленно вскинул бровь.

– Так я поняла. На имя Ларисы.

– Мы всегда будем рады нашему племяннику, – наивно сказал Дерек, – пусть пишет, звонит и приезжает, я во всем ему помогу. Ольга непременно с тобой свяжется.

– Не стану больше вас задерживать, – Анна с улыбкой поднялась, – хочу еще раз поблагодарить вас обоих за предоставленную нам возможность организовать выставку работ Мэгги.

Даже самому себе Ян Дэвидсон не смог бы объяснить, почему от тона, каким она это произнесла, в сердце его вновь зашевелился червь тревоги.

Сообщать жене радостную весть по телефону Дерек не стал, только позвонил, чтобы сказать:

– Дорогая, у меня для тебя сюрприз. Нет-нет, ничего не скажу, вечером узнаешь, потерпи.

Ольга не стала настаивать – муж постоянно преподносил ей какие-нибудь нелепые сувениры и искренне полагал, что ей так же нравится получать эти мелкие знаки любви, как и ему их дарить. Правда, иногда среди вещиц попадалось что-нибудь действительно ценное, поэтому она не пресекала его действий, а ненужный хлам постоянно кому-нибудь передаривала – своему агенту по недвижимости, парикмахеру, дизайнеру, хозяину кафе, где они с детьми постоянно обедали, и прочим. Те поначалу удивлялись, но Ольга с милой улыбкой объясняла, что таков национальный русский обычай – делать подарки приятным сердцу друзьям. В результате даже этот мелкий хлам способствовал установлению контакта и добрых отношений между ней и людьми. В конце концов, Ольга пришла к выводу, что обычаи во всех странах разные, но природа человеческая везде одинакова – что в России, что в Австралии. Поэтому в тот день, ожидая возвращения мужа с работы, она, не так уж и желая получить обещанный сюрприз, все же испытывала нечто вроде любопытства.

Однако Дерек приехал поздно – почти сразу после ухода Анны позвонил топ-менеджер одной из дочерних компаний холдинга, сообщив о непредвиденных проблемах. После полудня Дерек вылетел в Канберру и домой вернулся лишь поздно вечером. Полагая, что все уже спят, он прошел на кухню, поставил на плиту чайник и сделал себе два сэндвича, но лишь только собрался откусить первый кусок, как в дверь в ночном халате вплыла Ольга и обняла его за шею.

– Милый, все в порядке? Я беспокоилась, ждала тебя с обещанным сюрпризом.

Она нежно засмеялась таким смехом, что сразу стало ясно: сюрприз – это шутка. Ждали Дерека и только его одного. Тем не менее, при ее словах он спохватился и легонько шлепнул себя по лбу.

– Да, конечно, сюрприз! И как же это я забыл?

– Ну, теперь вспоминай, – она обняла его сзади и коснулась губами уже намечавшейся лысины, а потом, ощутив, как сразу напряглось его тело, торопливо разомкнула объятия и, обойдя стойку, села напротив на вращающийся табурет, – только сначала поешь.

Со стороны все опять же выглядело, как забота доброй жены о пищеварении мужа. Дерек, немного разочарованный ее уходом от него на другую сторону стойки, сообщил о визите Анны Гримвэйд. Ольга заставила мужа трижды повторить рассказ, и, наконец, Дерек взмолился:

– Дорогая, больше я ничего не смогу вспомнить, да и зачем это нужно? Я понимаю, как ты ошеломлена, это огромная радость для нас всех, но лучше позвони Анне, она сама все тебе расскажет.

– Утром непременно позвоню, – она улыбнулась одними губами, – благодарю тебя, дорогой, это действительно огромная радость для нас всех. Налить тебе еще чаю?

– Да, пожалуйста, – Дерек сделал себе еще один бутерброд и осторожно сказал: – Я понимаю, что ты обижена на сестру и Сэнди, даже запретила мне и детям при тебе о них упоминать. Ты мне не разрешила помочь им деньгами, когда я предлагал, расплакалась, даже не сказала, где они сейчас находятся. Я так и не понял, что там у вас произошло, и не хочу вмешиваться, но перед лицом такой радости нужно забыть обо всех старых распрях, ты не считаешь?

– Ты прав, дорогой, я подумаю.

Начать спокойно думать ей удалось лишь после того, как Дерек уснул. Брезгливо смыв с себя следы его объятий, Ольга вернулась из ванной и легла рядом с похрапывающим мужем на спину, подложив под голову локоть, – именно в такой позе в мозгу ее всегда рождались самые плодотворные идеи. Однако нынче в голову почему-то лезла всякая чушь вроде того, насколько секс с Патриком Нортоном был приятней, чем с его сыном. Правду говорят, что у одних мужчин есть особое очарование, у других нет, и дело тут вовсе не в возрасте, думала она, взять, например, этого мерзкого еврея Якова, мужа Ларисы – тоже ведь не лишен мужского очарования. Но какой негодяй, как он смотрел на нее, Ольгу Нортон! Без гнева, без раздражения, просто, как… как на пустое место. Акции, конечно!

Ольга с трудом сдержала нахлынувший на нее гнев и начала рассуждать. Недаром Анна передала Дереку, что сын Ларисы хочет купить акции на имя матери – это намек. Для нее, для Ольги. Денису не то, что говорить о каких-то акциях, ему вообще незачем звонить Анне Гримвэйд и что-то у нее узнавать о Сашке – раз Лариса в курсе, что сын жив, то они давно друг с другом общаются. Тогда зачем? Возможно, Яков с Анной сговорились и решили шантажом выманить часть денег, полученных от продажи акций Мэйджик Би. Хотя… нет, это нелепо – Яков и Лариса на законных основаниях владели всеми этими акциями и деньгами, они просто швырнули их ей в лицо, даже не пожелав получить какую-то долю.

На этот раз воспоминание об унизительной сцене настолько выбило Ольгу из равновесия, что ей потребовалось время, чтобы прийти в себя. Для восстановления душевного баланса ей даже пришлось сделать, как учил ее когда-то Григорий Абрамович Плавник, двадцать глубоких вдохов, каждый раз на пару секунд задерживая дыхание.

Итак, размышляла она, следует признать, что Яков не причем, и Анна действует самостоятельно. Наверняка знает о результатах генетической экспертизы – Сильвия не могла не поделиться со своей самой близкой подругой. Каким-то образом ей стало известно об афере с акциями. Что еще она знает? Возможно даже, что все. Почему же молчит? А зачем ей бесплатно дарить кому-то информацию? После смерти мужа Анна Гримвэйд осталась нищей, хотя сейчас ее вполне можно назвать хорошо обеспеченной – как, впрочем, и любого австралийца, в течение десяти с лишним лет трудившегося на высокооплачиваемой работе. Дерек говорит, она прекрасно выглядит, вновь начала следить за собой, собирается заграницу. На все это нужны деньги. Большие деньги. Что ж, придется делиться. Пока придется, а дальше будет видно – эта сучка Сюзьен Ларсон тоже рассчитывала получать вспоможение до конца своей жизни.

Утром Ольга притворялась спящей до тех пор, пока Дерек не поцеловал ее на прощанье и не сказал чуть виноватым, но в то же время гордым тоном:

– Дорогая, я сам отвезу детей в школу, отдыхай.

Какой идиот, скрипнув зубами, с презрением подумала она, и ведь совершенно искренне полагает, что утомил ее ночью своими ласками!

Когда машина, увозившая Дерека и Тэдди с Лили, отъехала от дома, стоявшая у окна Ольга вытащила из сумки свой телефон и отыскала в списке контактов номер Анны Гримвэйд.

– Здравствуйте, Анна, как поживаете?

– Здравствуйте, Ольга, рада вас слышать. Дерек сообщил вам о нашем с ним вчерашнем разговоре?

– Да, и я поняла, что вы хотели бы кое-что со мной обсудить.

– Вы все правильно поняли, – с нескрываемой иронией в голосе проговорила Анна, – нам нужно побеседовать. Однако это, естественно, не телефонный разговор.

– Мне подъехать к вам в Хилтон? – в голосе Ольги звучала спокойная покорность человека, признавшего свое поражение и готового платить по счетам.

– К сожалению, я уже не в отеле – решила сегодня пораньше начать шопинг. Кстати, сейчас я недалеко от вас – в Тагете на Бонди-Джэнкшен. Здесь неплохая распродажа.

– Я могу подъехать минут через двадцать, – торопливо предложила Ольга, меньше всего желавшая обсуждать условия их соглашения у себя дома.

– Прекрасно, жду вас на шопинг плаза у Тиффани.

Оставив машину на платной парковке у станции Бонди-Джэнкшен, Анна направилась к торговому центру Тиффани, по дороге вытащив из сумки звонивший телефон.

– Привет, Анна, – сказала трубка голосом Грэйси, – как дела?

В данном случае это был конкретный вопрос, а не риторическое выражение обычного приветствия, поэтому Анна ответила на него тоже конкретно:

– Пока все идет по плану, будьте готовы ровно в четырнадцать тридцать быть на месте.

– Мы готовы, будем на месте ровно в четырнадцать тридцать.

Ольга подъехала минут через пятнадцать. Припарковав машину там же, где и Анна, она выбралась из нее, заперла и нервно огляделась по сторонам. От входа в Тиффани к ней уже шла Анна. Ольга нерешительно шагнула ей навстречу и невольно сделала легкое движение головой – как человек, боящийся, что за ним следят, и желающий оглядеться.

– Привет, Ольга, давно мы не виделись.

– Привет, Анна. Да, очень давно.

– Мы можем зайти в кафе, – остановившись перед Ольгой, любезно предложила Анна, – выпьем кофе и побеседуем. Народу сейчас, конечно, много, но найдем где-нибудь место, ничего.

– Я думаю, – Ольга чуть помялась, – может, удобней было бы поговорить в машине.

Анна пожала плечами.

– Как угодно, в машине, так в машине. Думаю, мы быстро сумеем найти общий язык, – она обошла Ольгу, распахнула перед ней дверцу своего седана и сделала приглашающий жест.

– Это ваша? А…ну, ладно.

– Отъедем к парку, – взявшись за руль, Анна терпеливо ждала, пока ее спутница застегнет ремень безопасности.

Ольга щелкнула металлической пряжкой и не сразу поняла, что за острый предмет кольнул ее в бедро. Внезапно тело начало неметь, появилось чувство, что у нее больше нет рук и ног. Анна хладнокровно отбросила в сторону пустой шприц и тронула машину с места.

– Что… что вы сделали?

Как ни странно, но голова у Ольги работала, и говорить она могла, хотя не очень громко. Анна на мгновение повернула лицо в ее сторону и улыбнулась.

– Ничего страшного, это препарат нового поколения. Мы в хосписе вводим его умирающим пациентам, испытывающим невыносимую боль из-за метастазов. Человек перестает ощущать свое тело, но голова у него работает ясно, он все понимает, может пообщаться с родными, вспомнить светлые моменты своей жизни, сформулировать последнюю волю.

– Для… чего? Для чего вы это сделали? Я… я ничего не чувствую, не могу двигаться.

– Зачем вам двигаться? Мы встретились, чтобы побеседовать. Закричать и позвать на помощь у вас, конечно, не получится, но поболтать мы сможем вполне. Итак, я жду, начинайте.

Под действием препарата у Ольги возникло ощущение, что все тело ее ниже шеи полностью исчезло. Все же она ощущала, что машина движется достаточно быстро, хотя и не могла понять, в каком районе они находятся.

– Что… начинать?

– Свой рассказ, Ольга. О том, как вы их убили – Саймона Эвенела, Сюзьен Ларсон, Патрика Нортона, Родерика Нортона. И Мэгги Гримвэйд, мою дочь.

Закричать Ольге не удалось, но с губ ее сорвался протяжный хриплый стон.

– Я никого… не убивала, вы… сумасшедшая!

– Я вижу вам действительно трудно говорить, минут через пять-десять вы привыкнете к препарату, и вам станет легче, а пока начну я. От природы, Ольга, вам дана редкая способность воспринимать чужой мыслительный процесс. Пока еще люди не могут объяснить это явление, тем не менее, часто пытаются использовать его в своих неблаговидных целях. Вами заинтересовались советские спецслужбы, по их требованию вас обучили применять различные методы гипноза. Подозреваю также, что вас обучали английскому языку – вы слишком хорошо говорите для столь нерадивой в учении особы. Но Союз развалился, вас не успели использовать. Я не голословно все это утверждаю, Ольга, так пишет в своих мемуарах ваш бывший шеф Григорий Плавник.

Ольге удалось глубоко вздохнуть, и ей стало легче – насколько легче можно себя чувствовать, не ощущая собственного тела.

– Чушь, – уже свободней сказала она, – выживший из ума старик. И из-за его записок вы меня называете убийцей? Да ни один суд не поверит таким глупостям.

– Да, вы правы, – согласилась Анна, – не поверит. Что же тогда мне делать? Остается одно: дорога, поворот, маленький обелиск – памятник лейтенанту Гриву, сложившему голову в Южной Африке. Резко вывернуть руль вправо.

– Не надо! Нет!– Ольга захрипела, позабыв от страха, что кричать она не может.

– Почему нет? После гибели Мэгги жизнь меня мало привлекает, а полететь на дно пропасти в вашей компании мне будет особенно приятно. Кстати, мы уже выехали на Миллитари-роуд.

– Не нужно, я скажу! Я все скажу!

Съехав с дороги, Анна припарковала машину, вытащила диктофон и поднесла его ко рту Ольги, даже не обратившей на это внимания.

– Тогда первый вопрос: чем вы руководствовались в Европе, выбирая Патрика Нортона в качестве своей жертвы? Вы ведь не испытывали к нему никаких особых чувств. Только честно.

– Я отвечу, – в глазах Ольги, которые она пыталась скосить, чтобы увидеть, в каком месте стоит машина, можно было прочесть неприкрытый ужас, – он был мне доступен, весь, как на ладони. Иногда, правда запирался, но мне и тогда удавалось пробиться. Правда, я уставала, а у него болела голова.

– А Дерек?

– Дерек всегда для меня открыт, я могу делать с ним все, что захочу.

– Когда вы решили убить Эвенела?

– Я не…

– Правду, Ольга.

– Мне сразу стало ясно, что он принимает какой-то препарат, был наполовину открыт. Я запрограммировала его на резкий поворот, обелиск послужил спусковым механизмом.

– А Сюзьен Ларсон?

– Она была пьяна. В первый раз, когда она меня шантажировала, я ничего не могла сделать. Она была сильней меня, издевалась и заставила подписать договор. Но во второй раз она приехала пьяной. Я просто избавилась от шантажистки. Я защищалась!

– Понятно, – почти сочувственным тоном сказала Анна, – ведь Сюзьен могла лишить вас абсолютно всего – она знала о результатах генетической экспертизы. И о существовании детей Родерика. Кстати, если уж на то пошло, почему вы решили родить Лили не от Дерека, а от его отца? Тэдди-то ладно, это случилось еще до вашего брака, но Лили…

– Дерек… я не могла от него забеременеть. От чужого человека рожать было страшно – вдруг что-то заподозрят из-за этого дурацкого завещания, какая-нибудь наследственность. А Патрик… он все-таки дед, никто ничего не заподозрил бы.

Анна покачала головой и тяжело вздохнула.

– Ах, Ольга, Ольга, вы ведь получили какой-то минимум медицинского образования. Неужели вы не знаете, что генетическая экспертиза в наше время легко установит, где дед, а где отец? Но почему вы решили убить Патрика?

– Я не хотела его убивать.

– Правда, он вам не мешал. Вы хотели убить Родерика и Мэгги, а Патрик просто вел машину. Так? Почему вы молчите?

– Я не хотела! Клянусь, Анна, я не хотела!

– К Патрику Нортону вы применили другой метод гипноза, – словно размышляя вслух, проговорила Анна, – расскажите, как вы это сделали.

– Хватит, я больше ничего не скажу!

– Что ж, тогда поехали, – Анна включила, зажигание, и Ольга вновь захрипела.

– Я скажу, скажу! Я боялась – они могли в тот день выбрать другую дорогу, а ведь Патрик постоянно возил по Миллитари-роуд моих детей. Мне не трудно было ввести его в транс и дать нужную установку. Я сделала это задолго до… до того, просто ждала удобного случая.

– Что ж понятно. Конечно, когда имеешь дело с собственным любовником, возможностей намного больше. И последнее. Какая фраза или слово послужили для Патрика спусковым механизмом?

– Тень Энвижен, – пробормотала Ольга, – тень Энвижен не должна закрывать нам солнце любви. Анна, я все вам рассказала, отпустите меня.

Не отвечая, Анна выключила диктофон, вытащила из него флеш-карту и аккуратно вложила ее в большой конверт. После этого она с улыбкой взглянула на Ольгу и включила зажигание.

– Ну, положим, рассказали вы мне не все, о ваших мелких грешках с акциями вы не упомянули. Однако, поехали.

– Я отдам вам эти деньги, Анна, я все вам отдам, там миллионы, – бормотала Ольга, пока машина набирала скорость.

– Очевидно, когда Дерек передал вам мои слова о вашем племяннике, вы решили, что я вас собираюсь шантажировать? Как Сюзьен Ларсон? – весело спросила Анна.

– Я… но вам же нужны деньги, я понимаю.

– Кстати, хочу вас обрадовать: ваш племянник Денис в Австралии. Именно он вычислил все ваши преступления. Потому что это вы убили Сандру, его сестру, – узнав о смерти Родерика, она покончила с собой.

– Денис, – бессмысленно повторила Ольга и, почувствовав, что машина остановилась, спросила: – Где мы сейчас?

– Мы возле кафе напротив вашего дома, – Анна развернула седан и поставила его так, чтобы Ольга могла видеть свой дом сквозь переднее стекло, – полюбуйтесь, а я сейчас вернусь.

Выйдя из машины, она взглянула на часы и торопливо вошла в кафе. Хозяин поспешил ей навстречу.

– Здравствуйте, как поживаете?

– Здравствуйте, – с улыбкой ответила Анна, – вы могли бы мне помочь?

– Буду счастлив, мадам.

– Мне хотелось бы выпить у вас чашечку кофе, но я очень тороплюсь. Скоро сюда приедут мои молодые друзья, вы не могли бы передать им этот конверт? Девушку вы знаете, она однажды была здесь с полицейским, они задавали вам вопросы. А молодой человек – племянник Ольги Нортон, хозяйки дома напротив, вы ведь хорошо ее знаете?

– Разумеется, прекрасная дама, она и ее семья – мои постоянные клиенты, – сказал немного сбитый с толку хозяин, принимая от Анны конверт.

– Это за невыпитый кофе, – она с улыбкой протянула ему пятьдесят долларов.

– О, мадам, я не могу…

– Прощайте, – легко сбежав по ступенькам, Анна вновь села на водительское место и посмотрела на неподвижную Ольгу.

– Когда прекратит действовать ваш препарат? – с легким раздражением в голосе спросила та.

– Он действует около трех часов, но для вас это уже не имеет никакого значения.

– Почему?

– Очень просто – дорога, поворот, обелиск. И полет в небытие.

– Вы… вы обещали, я все вам рассказала!

– Разве я что-то обещала? Не помню, вы меня с кем-то перепутали, Ольга.

– Вы не можете меня убить, у меня дети!

Анна равнодушно дернула плечом.

– Ваши дети будут хорошо обеспечены, не тревожьтесь. О них позаботятся Нора и ваша сестра, если Дерек не захочет заниматься их воспитанием.

– Почему? Почему не захочет?

– Потому что я оставила ему и Яну Дэвидсону письма, которые они вскроют после моей смерти. Из этих писем они узнают всю правду – о вас, о Тэдди и Лили и о существовании законных наследников Энвижен, детей Родерика и Сандры. К этим письмам приложены копии генетической экспертизы Тэдди и Лили, копии свидетельства о браке Родерика и Сандры, а также копии документов их детей. Ваши устные признания мною записаны, их передадут вашему племяннику, если нужно он подтвердит мою правоту.

– Вы мстите мне за свою дочь?

– Нет, – просто ответила Анна, – я выполняю предсмертное желание моей подруги Сильвии. Что касается смерти Мэгги, то у меня просто нет сил вас простить, – она взглянула на часы, – нам пора. У вас есть еще несколько минут, чтобы насладиться жизнью, потом для нас с вами все исчезнет навсегда. Не знаю, как вы, но в загробную жизнь я не верю, а эта без моей дочери мне не нужна.

Ничего не ответив, Ольга закрыла глаза.

* * *

Грэйси и Денис подъехали к кафе спустя пять минут после того, как седан Анны скрылся за поворотом. Едва они поднялись по ступенькам и вошли в зал, как к ним подбежал хозяин.

– Здравствуйте, как поживаете? Дама, которая недавно отсюда уехала, просила передать вам этот конверт. И еще она оставила деньги, просила угостить вас кофе.

– Спасибо, – ничего не поняв, Грэйси растерянно покрутила конверт и села за стол, Денис опустился напротив нее.

– Что это такое? – спросил он, кивнув на конверт. – Где Анна? Она обещала быть здесь ровно в половине третьего.

Грэйси осторожно надорвала конверт, оттуда выпала флеш-карта и написанная от руки записка. Передав Денису флеш-карту, немного близорукая Грэйси поднесла бумагу к глазам и начала негромко читать вслух – очень медленно, чтобы Денис понял.

«Дорогие мои, на флеш-карте запись моего разговора с Ольгой, это полное признание. Сделайте копии, отправьте их Дереку, Яну Дэвидсону и Норе – они должны знать. Простите меня, я решила немного изменить окончание нашего сценария. Прощайте, дети, любите друг друга».

– Денис! – вскочив на ноги, закричала Грэйси.

Денис обогнал ее у выхода, едва не сбив с ног ошеломленного хозяина, который нес им кофе. Вопреки обыкновению, Грэйси даже не стала напоминать ему, чтобы пристегнул ремень, она сразу рванула машину с места и на бешеной скорости понеслась по Миллитари-роуд.

– Скорей, Грэйси, скорей! – умолял Денис.

– Поздно, – угрюмо проговорила Грэйси, увидев топтавшихся у края пропасти людей.

Они подъехали поближе и, выбравшись из машины, подошли к проломленной ограде.

– Опять на этом месте авария, – сокрушенно поговорил один из водителей, глядя вниз на перевернутый седан, который с высоты казался разбитой игрушкой.

Взрыв разнес бензобак машины, пламя метнулось вверх, лизнув своим языком вздрогнувшую скалу и опалив растущие на склоне деревья. Подкатила уже никому не нужная карета «Скорой помощи», подъехали вызванные очевидцами полицейские и спасатели. Попросив любопытных потесниться, они начали что-то промерять и совещаться, автомобилисты, сообщив свои имена на случай, если понадобятся свидетели, садились в свои машины и уезжали. Океан равнодушно шумел у подножия скалы, а Грэйси, уткнувшись лицом в грудь Дениса, стояла у края дороги и горько плакала.