Текст книги "Ангелы в белом"

– Сам оклемается! Жалко на такой баран нашатырь!

Мы уехали, оставив «спящего» офицера одиноко лежать на тротуаре. Все мое естество протестовало, но ничего сделать я не мог!

– Так не робыться! – справедливо заметил шофер Вася. – БудЭмо маты проблЭмы…

– Не будет проблЭм! – отрезал Чергашвили. – Меньше п…ди на станции, и проблЭм нЭ будЭт!

На следующий день мне позвонили…

Незнакомый женский голос настойчиво предлагал срочно прийти на станцию в кабинет главврача!

Ну вот… началось!

Кабинет шефа напоминал номер гостиницы «Колхозник» уездного города.

Главврач, мужик средних лет с одутловатым лицом пьющего человека, нервно перебирал бумаги на столе. Полная блондинка с узкими поросячьими глазами, скрестив на груди руки, стояла у окна, опустив мощный зад на подоконник.

– Молодой человек! – обратилась ко мне дама. – Расскажите как можно подробнее… Что случилось вчера на дежурстве?

Я сделал вид, что не понимаю, о чем речь… Уверен – получалось отвратительно!

– Вчера вы работали с доктором Чергашвили на седьмой бригаде? – уточнила блондинка.

Я кивнул, глупо улыбаясь.

– Для справки, Кричевский! – включился главврач. – У нас с самого утра военная прокуратура станцию на уши ставит! Ищут врача, который носит шляпу и разговаривает с кавказским акцентом… Как тебе такая история?

– А в чем, собственно, дело? – играл я удивление. – Дежурство как дежурство… без происшествий…

– Дело в том, молодой человек, – продолжала незнакомка, – по заявлению майора из штаба контрразведки Прикарпатского военного округа, вчера вечером его подвозила карета «Скорой помощи». Офицер заявляет, что после того, как он отказался заплатить, его избил и ограбил врач, по описанию похожий на товарища Чергашвили!

«Все отрицай!» – блеял мой внутренний голос.

– Мы никого не подвозили и тем более не грабили! – твердо ответил я. – Это какое-то недоразумение!

Незнакомка и главврач многозначительно переглянулись.

– Кричевский! Ваша бригада вчера вечером подвозила военнослужащего? – не унимался главврач.

– Нет! Мы никогда никого не подвозим! – Я чувствовал, как предательски пылают щеки. – Мы же не такси!

Главврач ехидно улыбнулся:

– Молодец! Вот так и будешь отвечать, сынок, кто бы тебя ни спрашивал… Иначе твой институт накроется медным тазом! Ты все понял?!

– А кто может спрашивать? – нервничая, я зачем-то решил выглядеть идиотом.

– Не важно! – встряла незнакомка. – Кто бы ни спросил, всем так и отвечайте, молодой человек: «Никакого майора в глаза не видел!»

Шли дни. К счастью, никто меня ни о чем так и не спросил. Время от времени на станции появлялись военные и угрюмые люди в штатском. Они опрашивали сотрудников, но меня – ни разу!

Чергашвили исчез. Больше на станции его не видели. Ходили слухи, мол, в очередной раз непутевому доктору помог могущественный родственник и Чергашвили перевели в Ригу…

Я искренне желал удачи Зурабу Лашановичу!

Искренне!!!

Божий Одуванчик

Когда тебе восемнадцать и ты наивный, наглый и любознательный, работа на «Скорой» – идеальная школа жизни.

Что мне давалось тяжело, так это раннее утро… Когда тебе восемнадцать, трудно по команде диспетчера вставать в четыре утра и нестись на вызов. А как обидно, когда приезжаешь, а там – выживший из ума маразматик жалуется на боль в ноге, при этом в направлении указано, что человеку плохо с сердцем.

Пять утра.

– На что жалуетесь?

– Нога болит… сука, бл…дь!

– Вы сказали диспетчеру, что у вас боли в сердце?

– А скажи «нога» – вы не приедете… сука, бл…дь!

– Как давно болит?

– Лет двадцать… сука, бл…дь…

Стараемся соблюдать спокойствие.

– А почему не обратились к участковому терапевту, а вызвали нас – в пять утра?

– Не выдержал… сука, бл…дь! Двадцать лет терпел… сколько можно, сука, бл…дь?!

Валентина Ивановна Белова – ветеран войны и самый пожилой врач нашей станции.

Валентине Ивановне – под семьдесят или чуть больше.

Несколько раз заслуженного врача провожали на пенсию, но через какое-то время Валентина Ивановна возвращалась: с врачами на «Скорой» – проблема, а с хорошими и подавно…

Как у большинства врачей нашей станции, у Валентины Ивановны имелось прозвище – доктора называли Божий Одуванчик.

Несмотря на то что у Валентины Ивановны была заслуженная репутация отличного специалиста, работать с ней мне не нравилось! Валентина Ивановна строго следовала инструкциям, оставляя мне незавидную роль носильщика ящика с медикаментами. Единственное, что доктор Белова доверяла санитару, так это заполнить карту вызова. Человеком Валентина Ивановна была замкнутым, опытом делилась неохотно. Ко всему Божий Одуванчик категорически запрещала заниматься «бомбежкой». «Мы не такси, а «Скорая помощь»!» – неустанно напоминала она, когда мы пытались «работать с клиентом», голосующим в сумраке ночи. С чаевыми дело обстояло не лучше! Иногда пациенты благодарили бригаду чаевыми, Валентина Ивановна отбивалась, как могла: «Что вы делаете, товарищи?! У нас медицина бесплатная!»

Благо некоторые настойчивые пациенты умудрялись незаметно отправить деньги в мой карман – я не отказывался! Когда после вызова мы делили «калым», Валентина Ивановна недовольно ворчала, пряча свою долю в потрепанный кошелек:

– Что ж вы делаете, дорогие мои? Как же это так получается?.. Позор, да и только!

Настоящей проблемой для Валентины Ивановны были ночные смены. После двух часов ночи Божий Одуванчик начинала «рубиться». Сказывался возраст. Частенько Валентина Ивановна засыпала в машине и при резком торможении чуть ли не вылетала через лобовое стекло «рафика».

«Колысь вылэтыть на дорогу до биса!» – причитал водитель Вася. Несколько раз на ночных сменах Валентина Ивановна засыпала, пока я заполнял карту вызова. Она довольно громко храпела, и я одергивал доктора. Открыв глаза, Божий Одуванчик смущенно извинялась.

Заканчивалась тяжелая ночная смена. Валентина Ивановна, в свойственной для себя манере, игнорируя неписаные законы «Скорой», после вызова немедля сообщала диспетчерам о том, что бригада свободна. Разумеется, нас тут же загружали работой, в то время как наши собратья спокойно «бомбили» на дорогах города в погоне за «длинным рублем» или просто отдыхали…

Около шести утра наша измученная семерка получила вызов на улицу Замковую, живописно ведущую к Высокому Замку: «Гипертонический криз, боли в области сердца».

В большой квартире старинного дома в стиле «необарокко» нас приветливо встретила супружеская пара средних лет. «Скорую» вызвали к маме одного из супругов. Пока мы занимались больной, выяснилось, что супруги – преподаватели мединститута. Поспешно накрывая на стол бутерброды, хозяева искренне извинялись за то, что пришлось потревожить коллег в такое раннее утро: мол, сами они медики и хорошо понимают, чего стоит всю ночь носиться по вызовам! Когда мы закончили возиться с больной, гостеприимные хозяева пригласили нас «немного подкрепиться».

Мы уселись за добротный круглый стол. На большом блюде хозяйка подала бутерброды с колбасой и сыром. В комнате уютно запахло свежесваренным кофе. Надкусив бутерброд с эстонским сыром и сделав глоток кофе, Валентина Ивановна попросила провести ее в туалетную комнату.

– Где вы учитесь? – интересовались у меня хозяева.

– Собираюсь поступать в мед, это уже вторая попытка…

– Ничего, поступите! Зато опыт работы на «Скорой» – бесценен!

Я съел пару-тройку бутербродов с докторской колбасой и эстонским сыром, выпил большую чашку растворимого кофе, а Валентина Ивановна не возвращалась… К счастью, хозяева оказались словоохотливыми милыми людьми. Вскоре исчерпались все нейтральные темы типа «когда уже прекратится безобразие с подачей горячей воды?». Хозяйка приготовила очередную порцию бутербродов, но доктор не возвращалась!

Я нервно ерзал на стуле… Возраст солидный! Случиться может всякое: коллапс, сердечный приступ, инсульт – не дай бог!

– Молодой человек! – обратилась хозяйка, мельком глянув на часы. – Как вы думаете, с доктором все в порядке? – Я беспомощно развел руками. Валентина Ивановна находилась в уборной около сорока минут. Казалось, прошла вечность. Хозяева переглядывались, время от времени красноречиво зевая. Это же надо, чтобы все это происходило у гостеприимных, интеллигентных людей, да еще и преподавателей вуза, в который я собирался поступать!

– Извините, где ваш туалет? – я решился на активные действия.

Супруги указали на белую дверь в коридоре, запертую изнутри. Я осторожно постучал…

– Валентина Ивановна… Валентина Ивановна, у вас все в порядке? Валентина Ивановна…

В ответ – ни звука. Я приложил ухо к двери, надеясь хоть что-то услышать. За дверью царила удручающая тишина. Несколько раз я довольно сильно ударил в дверь кулаком, но «в ответ – тишина!». Хозяева заметно нервничали…

– Пойду в машину, свяжусь с диспетчерской, пусть начальство решает, что делать!

Когда я предположил, что, возможно, придется выламывать дверь, хозяин закашлялся и стряхнул с лица крупные капли пота.

На всякий случай я еще несколько раз постучал в безответную дверь и отправился в машину.

– Что будем делать? – без особой надежды на вразумительный ответ спросил я водителя Васю. В свои тридцать восемь Вася обладал «могучим интеллектом» двенадцатилетнего подростка.

– Так може, вона просто долго срет? – предположил Вася. – А ты ее вже хоронишь!

– Вряд ли… Я стучал, кричал… ноль! Пропала Ивановна с радара!

– Чекай! На станцию дзвоныть ще встыгнем, треба подывытысь!

Через пару минут мы стояли у двери в туалет, где по-прежнему царила гробовая тишина. Хозяева смотрели на водителя Васю, как на Мессию.

– Добротна дверь! – сообщил Вася, постукивая по дверному массиву крепкой, как у каратиста, фалангой указательного пальца. – Вмилы ранише робыть, не то шо зараз!

Хозяин в очередной раз закашлялся…

– Валентина Иванивна! – решительно произнес Вася. – Вы шо там… это… живы, чи шо?

Ответа не последовало.

– Треба вышибать! – констатировал Мессия.

Хозяева обреченно молчали. Мужчина тревожно вздыхал, истекая потом. «Как бы не пришлось его реанимировать…»

Вася несколько раз кулаком ударил по двери. От мощных ударов зазвенел хрусталь в элегантной витрине, но Валентина Ивановна не подавала признаков жизни.

– И шо ей вдома не сыдыться! – причитал Василий. – Стара людина, на пенсии… Нет – прется на ту собачу работу! – Вася вплотную подошел к двери и резко рванул бронзовую ручку на себя.

С треском дверь открылась, слетев с верхних петель и вырвав часть наличника. Следом за дверью, держась за внутреннюю ручку, вылетела Валентина Ивановна. Доктор пролетела метра полтора, рухнув под ноги оторопевших хозяев квартиры.

Халат Валентины Ивановны задрался выше талии. Трагикомично ниже колен болтались нежно-голубые панталоны «Дружба».

Валентина Ивановна, раскинув руки, как чайка крылья, распласталась на дубовом паркете.

Воцарилась удручающая тишина…

– Похоже, шо дыхае! – оптимистически констатировал Вася, наклонившись над доктором.

Хозяева застыли, как бронзовые изваяния. Мужчина, не переставая, кашлял, у женщины подрагивала голова…

Я проверил наличие пульса на сонной артерии Валентины Ивановны. Пульс присутствовал.

Неожиданно Валентина Ивановна открыла глаза!

В ее взгляде читались удивление и испуг.

– Что случилось, почему я на полу?

– Вы уснули, доктор… минут сорок назад! – смущенно сообщил я. – Пришлось выламывать дверь!

– Господи… как уснула? Какой кашмар! – запричитала Валентина Ивановна. – И спать-то не хотелось совсем… Кофе выпила!

– Вам треба видпочивать, Ивановна! Хай молодежь працюе! – назидательно произнес водитель.

– Спасибо за совет, Василий! – обиженно сказала доктор. – Я непременно учту…

«Рафик» нервно фыркнул, как всегда при переходе с первой передачи на вторую. Наконец-то мы двигались в сторону станции.

– Как я могла уснуть? Первый раз со мной такое! – причитала Валентина Ивановна упавшим голосом.

– Слава богу, шо спали! – успокаивал доктора Вася. – ГарЫк прибежав: «Дзвоны, каже, на станцию, Ивановна дуба вризала в тувалэти!»

– С чего бы это я «дуба врезала»? – Валентина Ивановна укоризненно смотрела в мою сторону.

– Все нормально, доктор! С каждым может случиться!

– Дуба врезала! Я еще всех вас переживу!

– А я так скажу! – подвел черту Вася. – Кто на очке не засыпал – тот, значить, жизни не видал! О…

– Твои стихи, Василий?

– Не! То наш сержант у армии так казав!

Вернувшись с работы, я проспал до шести вечера. Мне снился странный сон: Валентина Ивановна в голубых панталонах «Дружба» танцует с водителем Васей танго. Вася поворачивается ко мне и говорит протяжно:

– Бабке вже давно пора на зустрич з Богом, а воно танцюваты хоче… цирк!

Змей

Однажды у нас появился странный человек. Я бы не удивился, если бы данный персонаж мне встретился в психиатрической больнице, но никак не на станции «Скорой помощи». Худой, смуглый брюнет лет сорока, с длинными волосами и непропорционально большим орлиным носом украдкой двигался по двору, подозрительно оглядываясь… При иных обстоятельствах можно было бы предположить, что человек – индеец племени чероки. Одет он был в стиле хиппи шестидесятых: в протертую до дыр замшевую куртку с бахромой и ярко-фиолетовые брюки клеш. Дополняли образ туфли на высокой платформе, выкрашенные в нежно-голубой цвет. Вероятно, человек сам покрасил туфли масляной краской… Индеец хаотично перемещался по территории станции, оглядываясь, как затравленный зверь. Иногда странный тип приседал на корточки, фокусируя взгляд на асфальте. Возможно, пытаясь обнаружить следы диких зверей или бледнолицых…

Осмотрев машины, индеец заглянул в «санитарскую», стремительно подошел к гаражу, пристально наблюдая за работой механиков, вернулся к машинам, постоял несколько минут в раздумьях и повторил алгоритм передвижения, начиная с помещения младшего персонала. Странным типом оказался доктор по прозвищу Змей! Точнее, Чингачгук Большой Змей! Я даже приблизительно не помню, как действительно звали доктора. Ветераны станции рассказывали о Змее истории, казавшиеся мне вымыслом или как минимум сильным преувеличением.

Имея горький опыт работы с Чергашвили, я надеялся на ангелов-хранителей, способных защитить меня от сомнительного удовольствия пересечься со Змеем на дежурстве. К сожалению, надежды не оправдались! Однажды, выйдя на дежурство, я обнаружил на переднем сиденье доктора Змея в полной красе! Из-под неопрятного халата виднелась яркая гавайка, что полностью «соответствовало» сезону – начинался февраль!

Вопреки ожиданиям, поначалу поведение Змея оказалось вполне адекватным. По всему чувствовалось, что Змей – опытный врач.

Бригада работала в обычном режиме. Правда, некоторые пациенты напрягались, оценив внешний вид доктора, но, когда Змей довольно профессионально принимался за работу, все становилось на свои места. К тому же Змей не был против «бомбежки». Я уже было предположил, что все рассказы о докторе – не более чем байки, вызванные неординарной внешностью, но новые обстоятельства многое расставили по местам.

Для начала Змей поведал о себе некоторые любопытные факты. Как оказалось, доктор не только странно выглядел, он очень нестандартно питался. Змей сообщил, что придерживается строгой диеты на протяжении многих лет. Он на завтрак и обед ест только кефир с черным хлебом, на ужин употребляет исключительно вареный картофель; других продуктов организм Змея не получал вовсе!

«То бля п…ец! – сокрушался Вася. – Вид такои йижи можно дуба даты!»

Зря я усомнился в рассказах бывалых. Вскоре судьба подарила мне вполне достойный эпизод.

Массаж

Девушка лет двадцати трех жаловалась на острую боль внизу живота и в поясничном отделе. К моменту, когда бригада прибыла на место, боль прекратилась так же неожиданно, как и началась. Проведя пальпацию, доктор убедился, что симптомы Щеткина – Блюмберга и Ровзинга отрицательные.

– К вашему счастью, это не аппендицит! – заверил больную Змей и предложил девушке перевернуться на живот. Доктор принялся обследовать позвоночник пациентки. Дойдя до середины позвоночного столба, Змей резко повернулся и комично показал мне язык! В глазах Змея искрился озорной огонек…

У меня промелькнула не лишенная смысла идея: доктору не помешает доза дроперидола!

– У вас был приступ люмбалгии, защемления нерва в поясничном отделе! – констатировал Змей, щелкнув себя по кончику носа указательным пальцем. – Вы поднимали тяжести?

Девушка задумалась…

– Не волнуйтесь! Я сделаю вам массаж!

Как в случае с Чергашвили, меня охватили дурные предчувствия…

Змей молниеносно, по-военному, скинул туфли, брюки и халат. Чуть помедлив, доктор снял гавайку, оставшись в полосатых носках и пёстрых домашних ярко-зеленых труселях, на которых красовались крупные ягоды клубники.

Я беспомощно топтался у ящика с медикаментами, наблюдая за происходящим.

– Перевернитесь на живот! – командным тоном произнес доктор. Довольно ловко Змей запрыгнул на ошарашенную пациентку и принялся делать явно нетрадиционный массаж.

– Зачем вы разделись? – настороженно спросила девушка.

– Мне так комфортнее работать! – отрезал Змей. – Не волнуйтесь, думайте о чем-то приятном!

– Честно говоря, сложно расслабиться в этой ситуации, – призналась девушка.

Змей активно колдовал над телом девушки. Его техника массажа была не менее оригинальной, чем сам доктор. Он гладил, пощипывал, бегал пальцами по телу пациентки, бурча под нос что-то невразумительное, возможно, шаманское. На лице Змея отражалась буря эмоций. Казалось, лицо принимало активное участие в процедуре, потешно реагируя на действия доктора.

Змей закончил массаж минут через пятнадцать. Все это время я как завороженный наблюдал за происходящим, отчетливо понимая: странный доктор не в себе!

Имея горький опыт работы с Чергашвили, я был готов оценить «красоту игры», но все же Змей превзошел мои ожидания!

Закончив, Змей отошел от кровати и зачем-то встал на цыпочки.

– Можно у вас принять душ, я немного взмок? – спросил Змей, посмотрев на меня с вызовом.

– Душ… можно… Я вас проведу…

Пациентка уже ничему не удивлялась. Мне показалось, девушка пребывала в шоке от клубничных трусов доктора и массажа с элементами комической эротики. Змей ушел в ванную комнату. Я угрюмо созерцал небрежно брошенные идиотские фиолетовые брюки, размышляя о несуразности всего происходящего. Безусловно, Змей – псих! Оставался вопрос: социально опасный или просто городской чудак? Пока Змей принимал душ, девушка молча присела на кресло у журнального столика; она с нескрываемым сочувствием посмотрела на меня и предложила чай. Я отказался. Хотелось, чтобы это дежурство как можно скорее закончилось.

Змей мылся не менее тридцати минут! Оставалось надеяться, что он не мастурбирует в душе…

По дороге на станцию я несколько раздраженно задал доктору вопрос:

– И часто вы принимаете душ на вызовах?

Его и без того узкие глаза сузились до размера глаз коренных жителей Чукотки. Не удостоив меня ответом, он отрешенно произнес минут через пять:

– У меня дома – ремонт, нет горячей воды; приходится мыться на работе; общественные бани я не люблю – там можно грибок подцепить!

Новый год!

Однажды со Змеем произошел курьез, ставший культовой байкой на «Скорой».

Доктору выпала «почетная миссия»: работать в новогоднюю ночь! Ночное дежурство 31-го – это особый фарт!

В тот день персонал станции активно провожал Старый год.

Кто-то из врачей притащил ящик шампанского. Фельдшер Сеньчук поделился внушительным куском буженины и палкой московской колбасы, но главный подарок сделала зав. аптечным складом Бортко: два литра чистого медицинского спирта! Получив такое добро, санитар третьей бригады Полуница приготовил фирменный напиток – «Клятва Гиппократа». Рецепт довольно простой: в равных пропорциях смешать спирт с водой, добавить глюкозу и шкурки лимона. Шампанское было решено оставить на «Куранты»! Начали с «Клятвы Гиппократа»…

Поначалу Змей отказывался, мол, «работать всю ночь!», но аргумент не находил поддержки коллектива.

– Вы, доктор, не бздите! – настаивал завгар Редько. – Главное, не делайте дыхание рот в рот – клиент захмелеет! Не пить в новогоднюю ночь – грех грешный!

Казалось, даже природа была на стороне тружеников пятой станции! Вызовов было немного; бригады уезжали и довольно скоро возвращались, как правило, с «подкреплением». На общей поляне (к слову, стол сервировали в красном уголке) появились молдавский коньяк «Белый аист», бутылка «Столичной» и заморский напиток «Мартини».

– Эту хрень гонят из полыни! – со знанием дела констатировал санитар Полуница. – В чистом виде не зайдет – нужно разбавить спиртом!

Разбавили! Авторитет Полуницы в этих делах считался непререкаемым! На станции ходили упорные слухи, что Полуница опохмеляется 5 %-ным раствором йода…

С легкой руки завгара напиток тут же получил название «коктейль Полуницы».

После третьего коктейля Змей, к всеобщему удивлению, извлек из кармана фиолетовых брюк губную гармошку. Фальшиво, но узнаваемо доктор заиграл Jingle Bells. Лицо Змея покрылось красными пятнами, а орлиный нос приобрел терракотовый цвет.

– За искусство! – завгар Редько поднял граненый стакан с коктейлем и тут же драматическим баритоном затянул: «Черный ворон…»

– Не важно, что пить, – важно, с кем и где! – философски изрек медбрат Антонюк, разливая остатки «Клятвы».

– А танцы будут? – нежно спросила раскрасневшаяся полная блондинка Люба.

– Зачем тебе танцы, Люба? – спросил завгар. – Хочешь, я тебя и без танцев осчастливлю?

– У тебя «счастливка» слишком маленькая! Конек-е…унок нашелся!

Под «Куранты» открыли шампанское…

Медики чокались гранеными стаканами, чайными чашками и другой попавшей под руку посудой. Молодая доктор Оксана Скирда зависла в поцелуе с доктором Яном Ефимовичем Шварцманом.

– Шо, Оксана Романовна! – ехидствовал Редько. – Хотите следующий Новый год в Израиле отметить?

– Неплохой вариант! – заметил Шварцман. – Тем более что в Израиле Новый год – осенью!

– Все у вас не так! – сетовал Полуница, запивая шампанское «Клятвой». – Уже бы Новый год могли бы оставить в покое! Так нет, он у них осенью!

– Седьмая, на выезд! Седьмая, на выезд! – Казенный голос станционного репродуктора вызвал секундное замешательство. Нетвердым шагом Змей и тридцатилетний санитар Кирилл направились к «рафику» седьмой бригады.

Водитель Орест реально оценил ситуацию: «Вам, мужики, проспаться не мешает! Накатают на вас жалобу, как пить дать!»

– Спать будем на пенсии! – философствовал Кирилл. – Сон – попытка организма украсть у души биологическое время!

Санитар Кирилл искренне считал себя непризнанным художником. Причем непризнанным временно.

– Когда-нибудь мои работы будут стоить кучу денег! – любил повторять Кирилл. – Все знаменитые мастера съели свою кучу дерьма. Моя куча – это пятая станция!

Пока машина катилась на вызов, доктора окончательно развезло. Змей резко развернулся и задал дремлющему на носилках Кириллу вопрос:

– Как вы думаете, абстрактный экспрессионизм продолжит освобождение искусства от контроля разума или нет?

Кирилл приподнялся на носилках и, прокашлявшись, спросил хрипловатым баритоном: «Доктор, вы ё…нулись?!»

– Все с вами понятно! – Змей истерично чесал слуховой проход левого уха мизинцем. – Вопиющая бездуховность, помноженная на завышенную самооценку!

Около часа ночи бригада подъехала к дому номер пять на улице Шухова. Почти во всех окнах горел свет. Smokie рвали душу незабвенным «What can i do?!». Этажом выше народ отрывался под «Sunny» Boney M.

– Берем носилки! – пробубнил Змей. – Травма ноги, возможно, перелом…

– Какая, на хрен, травма?! – возмутился Кирилл. – Мы же кардиологическая!

Змей презрительно сверкнул пьяным взглядом раскосых глаз: «Вы, молодой человек, много умничаете для занимаемой вами должности! Лучше бы предложили глоток живительного нектара!»

Водитель с Кириллом, недовольно бурча, взяли носилки, Змей – ящик с медикаментами. На втором этаже Кирилл предложил передохнуть. В подъезде звучали музыкальные шедевры из телефильма «Соломенная шляпка».

– Эдель Лавиш! – заметил Змей. – Признанный гений!

– А вы непризнанный! – Кирилл извлек из кармана халата солдатскую флягу, заполненную «Клятвой…». – Я – тоже пока непризнанный, зато запасливый!

Сделав по глотку «живительного нектара», бригада поднялась на четвертый этаж.

– За…бись Новый год! – задыхаясь, иронизировал Кирилл. – Вы, доктор, «фартовый» мужик, с вами хорошо в карты шпилить!

На четвертом этаже медиков встретил улыбчивый пациент лет пятидесяти. Мужчина стоял на одной ноге, опираясь на сувенирную валашку (гуцульский топорик).

– Простите, братцы, что обосрал вам праздник! Рванул к холодильнику за «белой», зацепился за ножку стола… Короче, навернулся… сам не знаю как! Похоже, поломал «педаль»!

– Он, по крайней мере, с чувством юмора! – задумчиво произнес Кирилл. – А ты, Орест, мало того что не пьешь, так еще и причитаешь, как старая б…дь!

– Шо я причитаю?! Я – за рулем! – возмутился водитель.

Змей, засунув руки в карманы брюк, отстраненно наблюдал за происходящим. Ко всему у него начался странный тик. Казалось, Змей, флиртуя, подмигивает.

– Вы не переживайте! – обратился Кирилл к мужчине. – С доктором все в порядке… Выпить хочет человек! Может, у вас что найдется?

– Найдем! – без энтузиазма пообещал мужчина, поглаживая колено пострадавшей ноги. – Домашняя «Зубровка» пойдет?

– «Зубровка» – это можно! – оптимистично включился Змей. – Не надо только навязывать извращенные формы ацетальдегида!

– Плохо дело! – скептически заметил Кирилл. – Клиента везем в восьмую, а этого – срочно на станцию, отсыпаться!

– Не командовать! – закричал Змей. – Мы не будем усугублять инсценировку исцеления!

– Доктор, вы за…бали! – в сердцах сорвался Кирилл. – Ваше дело – молчать и слушать!

– В доме кто-то есть? – обратился Кирилл к пострадавшему.

– Там мой кум спит, Андрюха! – мужчина неопределенно развел руками. – Рано начал! Часов в одиннадцать сломался! Про…бал, дурак, Новый год!

Мужчина, упираясь на валашку, вернулся с поллитровкой «Зубровки».

– Неплохо! – изрек Кирилл, занюхав «Зубровку» рукавом халата. – Мягко заходит… Магия домашней технологии!

Змей удручающе молчал, пребывая в стадии ступора…

– Ладно! Как тебя зовут, солдатик? – обратился Кирилл к пострадавшему.

– Илья.

– Падай на носилки, Илюха, едем в больничку!

– А что с собой взять, мужики? – спросил пациент. – Может, чего надо?

– Воспоминания! – неожиданно ожил Змей. – Только воспоминания имеют реальную ценность в суетном пространстве жизненного пути!

– Он у нас, бл…дь, еще и поэт! – пояснил Кирилл. – Илья, ты же взрослый человек, возьми «Зубровку»!

– …б вашу мать! – из недр квартиры раздался низкий мужской голос. – Тише можно? ЛюдЯм спать охота!

– Может, я сам спущусь?.. Я смогу, – предусмотрительно предложил Илья.

– Нельзя! – категорично ответил Кирилл. – Пойдешь сам – хуже будет! Кстати, доктор, вы ногу пациенту осмотреть не желаете?

Змей отрицательно замотал головой:

– Что там смотреть? Была нога и нет ноги! Ногу не вернуть!

– Да… с него сегодня мало толку! – признал Кирилл. – Надо ехать…

Илья неуклюже забрался на потрепанные носилки.

– Мужики, надеюсь, вы меня не уроните?!

– Все в руках Божьих! – изрек водитель и перекрестился. Доктор бросил грустный взгляд на остаток «Зубровки» в зеленой бутылке из-под пива «Жигулевское».

– Больше не надо! – справедливо заметил водитель. – Вы и так план перевыполнили!

– Не вам судить меня! – ответил Змей, зачем-то показав водителю жест «victory».

 
– Но, видит Бог, излишняя забота —
Такое же проклятье стариков,
Как беззаботность – горе молодежи!
 

– Гамлет! – уточнил Кирилл. – Принц, бля, Датский!

Илья оказался довольно тяжелым для своей комплекции. Кирилл и Орест, кряхтя, охая и матерясь, спустили носилки на один пролет. Змей замыкал процессию. Из-за тяжелого ящика с медикаментами, который при обычных обстоятельствах носит санитар, доктора заносило вправо. На лестничном пролете носилки не вписывались в поворот, пришлось поднимать их над перилами. Учитывая, что один из «атлантов» был на приличном градусе, сделать это оказалось непросто!

– На счет «три» – поднимаем! – предложил Кирилл. – Раз… два… три! – Носилки взлетели над «пропастью чешской пятиэтажки». Илья старался крепко держаться за металлический каркас, предчувствуя опасность. Орест довольно ловко завел передний край носилок над узким пространством между перилами и стеной. Казалось, самое сложное – позади, но в этот момент доктора сильно качнуло влево, он пытался удержать равновесие, однако гравитация взяла свое, и Змей обреченно покатился кубарем на печальную процессию. Первой к финишу пришел ящик с медикаментами, сильно ударив санитара по ноге. Кирилл не успел опомниться, как на него с удручающей кинетической энергией рухнул Змей! Композиция посыпалась! Падая, Орест героически пытался удержать носилки, но старания оказались тщетны. Илья выпал, обреченно выкрикнув: «Е…ааать!» Он катился по бетонной лестнице, беспомощно обхватив голову руками…

Пациента нашли на лестничном пролете второго этажа. Несчастный жалобно стонал и невнятно лепетал матерные слова…

Когда больного доставили в ургентную травматологию, выяснилось – помимо перелома малой берцовой кости после феерического полета у Ильи диагностировали: вывих плечевого сустава, множественные переломы ребер, перелом указательного пальца, трещину поясничного позвонка и сотрясение мозга! К счастью для бригады, у страдальца случилась ретроградная амнезия! Он так и не вспомнил, что с ним произошло…

Доктор Борисов

Вам может справедливо показаться, что нормальных врачей на нашей станции и вовсе не было, – это не так!

Доктор Борисов: высокий, статный мужик, в недавнем прошлом – военврач, прибыл во Львов из Германии, где служил в одном из госпиталей Западной группы войск.

Доктор прекрасно выглядел, одевался со вкусом и дело свое знал! От доктора Борисова часто пахло перегаром, табаком и навязчивым одеколоном.

– Я научу тебя основным премудростям нашей работы, – обещал мне доктор. – То, на что в институте уходят годы, – я дам тебе за пять дежурств!

Удивительно, но доктор Борисов «ответил за базар»! Вскоре я свободно овладел техникой внутривенных инъекций, ставил капельницы, измерял артериальное давление и даже снимал ЭКГ…

– Ты сможешь делать кониктомию при помощи обычного перочинного ножа и шариковой ручки! Поверь: в жизни может пригодиться!

Когда однажды на ночном дежурстве во время внутривенной инъекции у меня «под рукой» умерла пожилая женщина, я, мягко говоря, приуныл… Доктор Борисов по-отечески похлопал меня по спине:

– Расслабься! Тяжелый случай: солидный возраст, спавшиеся вены, я бы тоже долго возился! С первым жмуром тебя, доктор Кричевский!

Довольно часто информация, указанная в направлении, не совпадала с реальным положением дел, приходилось импровизировать…