Текст книги "Мустанг"

Глава 12
1979 год

1

– Заседание совета директоров компании «Вифлеем моторе, инкорпореитед» объявляю открытым, – торжественно провозгласил Лорен

Анджело сосчитал голоса, понимая, что смысла в этом никакого. Лорен расширил совет до семи человек: он сам, его сестра/тетя – княгиня Энн Алехина, его жена Роберта, Джеймс Рэндолф – исполнительный директор фонда Хардемана, профессор Уильям Мюллер – административный директор фонда, бывший конгрессмен Александр Брайли и Майрон Голдман – вице-президент Детройтского континентального банка, основного кредитора «Вифлеем моторс». Лорен полностью контролировал совет. Помимо своего голоса, он мог рассчитывать на голоса Рэндолфа и Мюллера. Брайли, живший на пенсию, выплачиваемую Конгрессом, и вознаграждения, которые он получал, заседая в советах директоров пяти или шести корпораций, также никогда не пошел бы против Лорена Четыре голоса – большинство. Иногда Роберта могла голосовать против мужа, но сегодня не тот случай. Энн голосовала против всякий раз, когда у нее возникало такое желание. Как проголосует банкир, для всех оставалось тайной. Но у Лорена и так было пять голосов. Более чем достаточно, если он решил зарубить автомобильный проект.

– Вам раздали копии решения последнего заседания совета директоров. Розданы вам и копии отчета казначея компании. Это наше первое заседание после смерти моего деда, основателя компании, и нам предстоит принять важные решения. Я хотел бы начать с доклада нашего консультанта и вице-президента, мистера Анджело Перино, который предлагает нашей компании приступить к постройке нового автомобиля. Возражений нет? Прошу вас, мистер Перино.

Анджело поднялся и заговорил без бумажки.

– Помимо копии предыдущего решения и отчета казначея, вами получены копии моего доклада и предложенные мною рекомендации. Перед самой смертью мистер Хардеман Первый, пусть и с неохотой, но пришел к выводу, что этой компании не выжить в автомобильном бизнесе, если она будет продолжать производство традиционного американского автомобиля. Я, со своей стороны, готов пойти еще дальше и заявить, что всей автомобилестроительной промышленности Америки не выжить, если она будет изготавливать традиционные американские автомобили.

По Америке, дамы и господа, ходит такая шутка: как только вы выезжаете за ворота автосалона, стоимость вашего автомобиля падает на пятьдесят процентов. Однако в этой шутке немалая доля правды. А вот к «фольксвагену» или «мерседесу» такая оценка не подходит. Через десять дней после покупки он будет стоить лишь на несколько долларов дешевле. То же самое можно сказать и о японских автомобилях.

Причина в том, что эти иностранные автомобили лучше спроектированы и лучше изготовлены. Речь идет не обо всех иностранных автомобилях. Если взять английские... посмотрите, сколько вам дадут за двухнедельный «ягуар». Не так давно я осматривал в автосалоне «ягуар» выпуска 1979 года. Он уже начал ржаветь, не выезжая из салона. Я ездил на «ривьере» семьдесят шестого года выпуска. При дожде переднее стекло протекает. Капли падают на брюки. Дилер не смог устранить этот недостаток. У моего друга «меркьюри». Окна то не открываются, то не закрываются. Если идет дождь, они, естественно, не желают закрываться. Подъезжая к будочке кассира на платной автостраде, он почти наверняка уверен, что они не откроются. На этом я перечисление закончу. Остановимся на нашем автомобиле.

– А что вы можете сказать о «сандансере»? – с улыбкой спросила Роберта.

Она сидела довольно далеко от Лорена, как бы показывая, что ее присутствие обусловлено не тем, что она его жена. На совет директоров Роберта пришла в строгом брючном костюме из твида. Задавая вопрос, она встретилась взглядом с Анджело, и он подумал, что Лорен, видимо, ни о чем не догадывается.

А вот княгиня Энн этот взгляд перехватила и, в свою очередь, вопросительно посмотрела на Анджело. Ему следовало предупредить Роберту, что княгиня ничего не упускает. Как, впрочем, и Бетси. Энн прекрасно смотрелась в жгуче-оранжевом кашемировом костюме.

– Компания платит мне недостаточно много для того, чтобы просить меня ездить на «сандансере». С другой стороны, и «Джи-эм» не смогла бы платить мне достаточно много, чтобы просить меня ездить на «шеви». А «Крайслер» – на «плимуте». В свое время это были хорошие машины, но они отстали от технического прогресса. Когда вы выезжаете из ворот автосалона на «шизоке», этот автомобиль не дешевеет в два раза в течение десяти минут. Не дешевеют также ни «хонда», ни «тойота». Почему? Потому что эти автомобили не начинают разваливаться, как только ты включаешь в работу коробку передач и нажимаешь на педаль газа.

– Контроль качества, – вставил Лорен, – это любимый конек мистера Перино.

– Контроль качества, – кивнул Анджело. – Но не только. Новые идеи. «Джи-эм» выпустило «конвейр». Отличная, пионерская конструкция. Но американцы еще не созрели для двигателей, устанавливаемых сзади, с воздушным охлаждением. Однако надо идти вперед. Вы видели рисунок автомобиля, который предлагается построить. Двигатель с приводом на передние колеса. Минимальный расход топлива. Контроль качества на всех этапах производства. Дамы и господа, я бы хотел, чтобы мы предложили покупателю автомобиль, которому техническое обслуживание требовалось бы лишь дважды в год: для замены масел и фильтров.

– У наших дилеров большие ремонтные мастерские, – напомнил Рэндолф.

– Которые оплачивает компания, потому что занимаются они главным образом устранением недоделок.

Конгрессмен Брайли поднялся и открыл эскиз, стоящий на мольберте.

– Вот автомобиль, который хотел бы построить мистер Хардеман Первый.

То был автомобиль, предложенный группой Анджело, но с обводами, скругленными рукой Номера Один.

Княгиня Энн шумно вздохнула:

– Хорошего о Номере Один можно сказать только одно – он умер. И давайте возблагодарим за это Господа Бога. А также положим конец вмешательству Номера Один в наши дела и жизни.

– Энн! – воскликнул Лорен.

– Ты не согласен, племянник? – холодно спросила она.

Мало кто в зале заседаний знал, что она хотела сказать словом «племянник», и директора начали переглядываться, чувствуя себя лишними в семейной разборке.

Лорен посмотрел на Роберту и нервно забарабанил пальцами по столу.

– Э... председатель предлагает внести предложение: одобрить внешний вид и особенности производства автомобиля, рекомендованные мистером Перино.

– Вношу такое предложение, – тут же откликнулась Энн.

– Поддерживаю, – добавила Роберта. Лорен покраснел.

– Мы можем поставить вопрос на голосование? Майрон Голдман, банкир, поднял руку.

– Может компания позволить себе такой проект, мистер Перино?

– С финансированием все в порядке, сэр, – ответил Анджело. – Деньги поступят из Лондона и Нью-Йорка.

– Могу я взглянуть на инвестиционный план, мистер Перино?

– Я с радостью пройдусь с вами по каждому этапу, мистер Голдман.

– Так мы можем голосовать? – спросил Лорен. Они проголосовали.

– Итак, – Лорен кивнул, – наша компания начала новый проект. Я бы с удовольствием распорядился принести шампанское, но сначала хотел бы представить на рассмотрение совета еще несколько вопросов.

– Прежде чем мы двинемся дальше, – вмешалась княгиня Энн, – не следует ли нам отдельным пунктом внести в решение совета выражение благодарности мистеру Перино за руководство подготовкой нового проекта, который может спасти «Вифлеем моторс»?

– Этот пункт лучше бы внести после того, как новый автомобиль действительно спасет «Вифлеем моторс», – подала голос Роберта. – Но я считаю уместным поблагодарить мистера Перино.

Тут уж Энн безошибочно отметила похотливость взгляда Роберты, брошенного на Анджело.

– Как я понимаю, миссис Хардеман поддерживает предложение. Проголосуем? Они проголосовали.

– А теперь... – Лорен выдержал паузу, – я рекомендую внести некоторые изменения... в основные положения. Мой дед построил свой первый автомобиль в принадлежавшей ему велосипедной мастерской в Вифлееме, штат Пенсильвания. Мы все знакомы с историей создания компании. Лорен Хардеман Первый переехал в Детройт и здесь добился успеха. Он назвал компанию «Вифлеем моторс» в честь родного города. Он мог назвать ее «Хардеман моторс».

Генри Форд так и поступил. И Уолтер Крайслертоже. Но название «Вифлеем» имеет и религиозное толкование. По моему глубокому убеждению, оно превратилось в камень, висящий на шее компании. Я хотел бы назвать компанию ВМ, но... как вам известно, эти буквы в английском языке означают дефекацию.

На этот раз Роберта открыто улыбнулась Анджело. «ВМ» – это название он предложил в Лондоне. Оказывается, и он мог так глупо ошибаться. Анджело рассмеялся.

Улыбнулся Анджело и Лорен, да так искренне, что Анджело не мог не задуматься, а не рассказала ли Роберта мужу, кто предложил такое название.

– Мы будем реализовывать этот проект совместно с «Шизокой», но мы не можем назвать нашу компанию «BS». Я привлек к сотрудничеству фирму, специализирующуюся на названиях корпораций и добившуюся в этом немалых успехов. Ее эксперты предложили ввести в название интригующую букву Экс. «ЭКСОН», «ЛЕКСИС». Разумеется, у меня и в мыслях не было останавливаться на каком-нибудь «УНИСИСе». Поэтому, дамы и господа, извольте взглянуть на их идею.

Секретарь совета снял с другого мольберта белый лист бумаги. Под ним оказался другой, с надписью «ХВ-стэльен»

Лорен светился от удовольствия.

– Новое название нашей компании, дамы и господа, – «ХВ моторе, инкорпорейтед», а перед вами название нашего нового автомобиля.

Директора заулыбались, закивали.

– Можете вы представить себе, что какая-нибудь компания назовет свой новый автомобиль «Эдзел» или «Генри-младший»? Кто-то, правда, предлагал, чтобы мы назвали его «лорен». Но даже мой дед на это не пошел.

– Довольно радикальные изменения, не так ли? – заметил Голдман. – Я хочу сказать, отказаться от названия «Вифлеем моторс», завоевавшего уважение...

– Извините, мистер Голдман, – оборвал его Анджело, – но я думаю, что мистер Хардеман абсолютно прав, и хочу поблагодарить его за блестящее и более чем уместное предложение.

2

Перед тем как разойтись, директора выпили шампанского. Лорен искал возможность переговорить с Анджело до того, как тот уйдет. Такой случай ему представился.

– Как видишь, мы ввязались в эту историю. Только не рассчитывай, Анджело, что ты сможешь выжить, если я пойду ко дну. Если со мной такое случится, я утащу тебя с собой.

– И наоборот, – усмехнулся Анджело. – Лорен, я прекрасно понимаю, что иначе и быть не может.

К ним подошла Роберта, взяла Лорена под руку и увела от Анджело.

– Не надо волноваться, дорогой.

– Сколько раз он может тыкать меня мордой в дерьмо! – Голос Лорена дрожал от злости. – Паршивый итальяшка!

Глава 13
1979 год

1

Ню Аманды, изображающие юношу Грега, произвели фурор в артистическом мире. За ней закрепилась репутация талантливого художника-реалиста, а картины ушли за двадцать, двадцать три и двадцать семь тысяч долларов. Четвертую Аманда подарила Синди, и картина долго висела в «ФКП-Гэллери», прежде чем Синди унесла ее домой.

Родители мальчика теперь запросили за его позирование значительно большую плату, ссылаясь на то, что публикация репродукций картин в журналах и каталогах галереи причинила ему немало хлопот в школе. Аманда пожала плечами и ответила родителям, что более в услугах Грегори не нуждается.

Ее натюрморты продавались не так хорошо. Аманду знали как автора фотографически точных ню. Один критик писал: «Величайшие из фотографов, Уэстон, Штайген, Оутебридж, не достигли такой точности в передаче человеческой души, как это удалось мисс Финч. Она достойная наследница старейшей традиции в искусстве графики».

Карьера Аманды вышла на новый виток, когда Абрахам и Корсика д'Алемберт, брокеры с Уоллстрит, попросили ее нарисовать их вместе, обнаженными, держащимися за руки и смотрящими друг другу в глаза. Аманда добавила в картину динамики, поместив мужа на возвышение, а жену на пол. Он протягивал ей руки, чтобы помочь подняться. Абрахам и Корсика поженились уже немолодыми и хотели сохранить воспоминания о первых годах совместной жизни. За эту картину они предложили заплатить Аманде пятьдесят тысяч долларов.

Она стояла на мольберте в студии, где Диц фон Кайзерлинг позировал Аманде. Художница изобразила его полулежащим на темно-синем одеяле, с книгой в руке. Картину Диц предполагал выставить в «ФКП-Гэллери» и не продавать.

Диц и Аманда стали любовниками. Она видела его обнаженным по часу в день, и, естественно, в ней не мог не пробудиться сексуальный интерес. Аналогичные эмоции вызывали в нем и ее автопортреты в костюме Евы. Оба понимали, что роман этот – лишь плотские утехи, ни к чему их не обязывающие. И вообще какие-то чувства Диц испытывал только к Синди. Но с Синди ему удавалось побыть крайне редко, а он не привык к долгому воздержанию.

Аманда не имела большого опыта по любовной части. Обычно она просто ложилась под мужчину и расставляла ноги, получая удовольствие, но до полного удовлетворения дело не доходило.

Синди удовлетворяла ее куда лучше. Язычок в этом смысле оказывался эффективнее мужского «игрунчика». Но больше всего Аманде хотелось оказаться в постели и с Синди, и с Дицем.

Однажды в июле ей это удалось.

2

Аманда на кухне застенчиво предложила сие Синди. Диц, обнаженный, лежал на одеяле. Он действительно читал книгу, говорил, что иначе не сможет пролежать целый час и пострадает реалистичность картины.

Синди покачала головой.

– Вроде бы мне такого никогда не предлагали.

– Надеюсь, я не оскорбила тебя...

– Нет...

Через открытую дверь Синди посмотрела на Дица. Аманда нарисовала его маленький, необрезанный пенис, выдержав размеры до миллиметра. Синди оставалось только гадать, почему Диц хочет выставить свое «сокровище» на публичное обозрение. Она знала, что он подрастает от прилива крови, но... Аманда перехватила ее взгляд, брошенный на Дица, потом повернулась к Синди. День выдался теплый, Аманда была лишь в джинсовых шортах и топике. Синди наклонилась к ней, поцеловала Аманду. В последнее время они целовались часто.

В этот момент Диц оторвался от книги и посмотрел на них.

– Девочки, чем это вы там занимаетесь? – Он заулыбался. – Вот уж не думал.

– Я вижу, от таких мыслей у тебя все встало, Диц, – подколола его Синди. – Поздравляю. Эрекция – это хорошо. Когда ты позируешь, Аманда должна показывать тебе порнофильмы, чтобы...

– Чего ты на меня напустилась, Синди? Если хочешь пожаловаться, будто я не делаю того, что должен, сейчас не самое удачное время.

– Я предложила Синди попробовать втроем, – вмешалась Аманда.

– А как мы...

– Напряги воображение, Диц.

Однако напрягать воображение пришлось ей, а не ему. Синди, раздевшись, легла на спину на застеленное одеялом возвышение, на котором позировал Диц. Аманда присела на корточки над лицом Синди, и ее язычок гулял по «ежику» Аманды. Диц взгромоздился на Синди и долбил ее изо всех сил. Какое-то время спустя они поменялись ролями. Теперь уже Аманда вылизывала «киску» Синди, а Синди делала Дицу минет.

Как ни странно, Синди эти игры не понравились. Особого удовольствия она не получила и впервые в жизни испытала стыд за содеянное ею. Она решила впредь растрачивать свою сексуальную энергию главным образом на Анджело. Слова у Синди не расходились с делом, так что три месяца спустя она в четвертый раз забеременела.

3

При кивке Кейджо Шигето подавался вперед всем корпусом, от пояса, и иной раз Анджело не мог понять, то ли тот соглашается, то ли кланяется. Он до сих пор не мог разобраться в тонкостях японского этикета, хотя очень старался.

– Я еще не рассказывал тебе, – говорил Кейджо, – что мой дедушка воевал в японской армии. В звании бригадира. Участвовал в штурме Сингапура, потом в операциях в Бирме. С войны он вернулся целым и невредимым, ни в каких преступлениях его не обвинили. Дедушка редко общался со мной. Но некоторые его советы я помню. «Всегда будь благоразумным и не суй нос в чужие дела, – наставлял он меня. – Без благоразумия прожить невозможно».

– Я тебя понимаю, – кивнул Анджело.

Он действительно понимал, о чем хочет сказать ему Кейджо. Речь шла о случайной встрече прошлым вечером, когда в ресторане Кейджо прошел мимо столика, за которым сидели Анджело и Бетси. Кейджо не подал вида, что заметил Анджело. Но тот нисколько не сомневался, что японец не только заметил его, но и догадался, кто сидит рядом с ним. И теперь Кейджо заверял его, что беспокоиться не о чем.

Бетси безошибочно узнавала, куда и когда едет Анджело. Он даже размышлял над тем, не платит ли она какому-нибудь клерку в агентстве, через которое он заказывал билеты и бронировал номера в отелях, или нескольким клеркам в авиакомпаниях. Анджело не мог знать заранее, когда Бетси постучит в дверь его номера. Но в Токио это случалось особенно часто.

– Я хочу показать тебе вопросник, так, кажется, это называется, полученный от бухгалтерской фирмы, представляющей интересы «ХВ моторе, инкорпорейтед», – Кейджо протянул через стол сорокастраничный документ с бесчисленными вопросами, охватывающими все аспекты финансового состояния «Шизока моторс». – Потребуется немало времени, чтобы собрать всю эту информацию, часть ее засекречена.

Анджело быстро проглядел вопросник, улыбнулся, покачал головой и вернул его Кейджо.

– Скажи, что вся нужная им информация имеется в документах, доступ к которым открыт для любого.

– Я мог бы подобрать некоторые отчеты и...

– Пусть все ищут сами, – прервал его Анджело. – Зачем выполнять за них их работу? От этих счетоводов меня тошнит.

– Мне позвонил некий мистер Бикон. Ему нужен детальный отчет об изменениях, внесенных нами в конструкцию трансмиссии.

– Нет, – отрезал Анджело. – При встрече с Питером Биконом я скажу ему, что любую интересующую его информацию о «стэльене» он должен получать только от меня. Я предупрежу его, что он не имеет права спрашивать о чем-либо нашего японского партнера. Не обращай на него внимания. Если Бикон позвонит снова, просто скажи, что он должен переговорить со мной. А лучше попроси секретаря не соединять тебя с ним. Я увижу его на следующей неделе и поставлю на место.

– Он сказал, что говорил с мистером Хардеманом.

– Да хоть с Иисусом Христом. Хрен ему в жопу. Ты знаешь, что это означает?

Впервые он увидел, как японец покраснел. Затем Кейджо хихикнул.

– Да.

– Отлично. Но тебе, наверное, пользоваться этим выражением не обязательно. У вас наверняка есть свое, не менее образное.

Кабинет Кейджо, пусть и поменьше размером, напоминал нью-йоркский кабинет Анджело. Располагался он в административном здании, примыкающем к большому производственному корпусу «Шизока моторс». Отличали кабинет минимум мебели и безупречный порядок. Любой документ, необходимость в котором отпадала, тут же уносился и ложился в одну из бесчисленных архивных папок. По первому требованию его приносили тихие молодые женщины. Стол украшала семейная фотография и ваза с цветами. Сейчас в ней стояли хризантемы.

– Если бы мне пришлось докладывать мистеру Бикону, – продолжил Кейджо, – я бы сказал ему, что у нас все идет по плану, за исключением одного. Стоимость модифицированной трансмиссии примерно на сто двадцать пять долларов превысит ранее оговоренную.

Анджело покачал головой.

– Это может нас погубить. Конкуренция на рынке очень жесткая. Надо обязательно снизить стоимость. На пятьдесят долларов я еще могу согласиться. Но дополнительные сто двадцать пять могут привести к тому, что вместо заслуженного успеха нас будет ждать неудача.

Кейджо вновь кивнул, качнувшись от пояса, словно поклонился.

– Позволишь задать такой вот вопрос: а вашей компании удается уложиться в установленные цены?

– Хороший вопрос. Я делаю все, чтобы мы уложились. С чем я борюсь, так это с требованиями бесконечных отчетов на перспективу. Это проклятие американского бизнеса. Те же счетоводы желают знать, сколько будет стоить то, другое, третье в восемьдесят втором году. Я же понятия не имею, во сколько обойдутся мне эти детали или узлы в восьмидесятом.

– Это результат неуверенности в будущем, – заметил Кейджо. – Излишне пугливые хотят знать, что будет через год или два, вместо того чтобы сосредоточиться на текущих делах.

– Это мои проблемы, и я пытаюсь их разрешить.

А вот ты изыщи возможность ужать эти сто двадцать пять долларов хотя бы до пятидесяти.

– Сделаю все, что в моих силах.

– Корпус и каркас автомобиля-прототипа прибудут в Японию в следующем месяце. Сделанные вручную. Я зафрахтовал «Боинг-747». Прямой рейс Детройт – Токио. Я буду здесь, когда вы станете устанавливать двигатель. Вы успеете его подготовить?

– Один – обязательно.

– Мы вместе его опробуем, ты и я... если двигатель смогут установить в автомобиль.

– Установят, – Кейджо широко улыбнулся.

– Это я знаю. А теперь... Вчера вечером ты видел меня. И ты видел молодую женщину. Ты знаешь, кто она, не так ли?

– Мне нет нужды это знать.

– Может, и нет, но ты знаешь. Если бы в Штатах я увидел тебя в отеле с женщиной, я бы узнал, кто она... или попросил это выяснить. Бизнес есть бизнес. Ты можешь мне доверять – я бы об этом никому не сказал, а я доверяю тебе. Мы друзья.

Кейджо кивнул.

– Мы друзья, – повторил он.